Текст книги "Песня про великую Россию. Рассказ"

Красненькая туфелька

У кафе при гостинице не было террасы. Ее место занимал мостик узкого тротуара, по которому без какого-либо риска для жизни пробирались туристы. Вечер смешивал жару и соленый ветер, как коктейль, который им подавали вместе с ключами от номеров. Курортный городок стоял на самом краю света, среди сосен и дюн, осыпающихся в море.

Люди выходили из кафе прямо через французские окна, так как рамы убрали. Стеклянные границы исчезли, и шум кафе свободно смешивался с шумом улицы. Она сидела за столиком, пила вино и смотрела на машины, которые вдруг остановились. Они стояли и стояли, и стояли. Рука, в которой она держала бокал, начала дрожать.

Послышались шаги, к ней за столик сел мужчина.

– Спасибо, – сказала она.

– Ничего. Вам повезло, что я был рядом.

– Я его таким никогда не видела.

– Я тоже. Сергей.

– Полина.

– Вы…

– Я его брат.

Сергей не был похож на ее мужа: ниже на голову, аккуратно подстрижен и собран, как пазл. Полина была для него обычной, Сергей не отличил бы ее от любой другой высокой, слегка сутулящейся женщины. На ней было платье, поверх которого она накинула мужскую рубашку с длинным рукавом. В ее волосах застряло перышко.

– У вас… Можно?

Полина кивнула. Сергей убрал его.

Подошел официант. Сергей сделал заказ.

– Антон ничего не рассказывал о вас, я даже не знала, что вы есть… Что у него вообще есть родственники, – сказала она.

– Меня больше удивляет, что он женился.

– Почему?

– Я еще в школу ходил, когда он ушел из семьи. Мы с мамой остались одни. Он уже тогда считал себя в первую очередь художником, – Сергей одернул скатерть на столе, чтобы убрать складку. – Покажите мне вашу руку.

Полина завернула рукав рубашки. Стали видны синяки.

– Крепко же он вас схватил. Хотите приведу вам врача?

– Не надо, спасибо.

Полина расправила рукав. Машины на улице все еще стояли.

Официант принес закуски.

– Угощайтесь, – сказал Сергей. – Считайте, это мой прощальный подарок.

Он виновато улыбнулся. Завтра Полине и Антону предстояло вернуться домой.

– Давно вы здесь отдыхаете? – спросила она.

– Я здесь работаю. Это моя гостиница.

– Так это из-за вас Антон безвылазно сидел в номере? Мог бы сказать мне… Вы же братья, я понимаю, вам нужно было о многом поговорить.

– Мы не виделись, – Сергей отвел глаза. – У меня было много дел.

В паре кварталов от их стола взлетали брызги над волнорезом и на миг застывали, как созревшие плоды. Полина ходила на море каждый день и сегодня тоже должна была пойти. Там, на берегу, она смотрела в даль, еще не названную и невыразимую, чувствуя, что поднимается над землей. Пусть на самую малость, на миллиметр – это не имело значения. Так было даже лучше. Никто этого не замечал, только она знала, что парит. Антон хотел, чтобы она ничего не скрывала от него, но об этом Полина не рассказала даже ему.

– Полина, котик, вот ты где! Знаешь, отчего все стоят? Там чайка гуляет по дороге, – к Полине подошла Кира, они расцеловались. За Кирой последовал ее муж, Вадим.

– Пешком к морю пошла, – сказал он. – И я ее понимаю! Такси не поймать! На весь город две машины. Одна неуловимая, мы только раз ее видели и то издалека, а вторая – красненькая, как выражается Кира.

Вадим снисходительно улыбнулся, глядя на жену.

– Ну потому что она красненькая, – пожала плечами Кира.

– Да, дорогая. Я так и сказал.

Вадим и Кира приехали отдохнуть из Москвы, холеные, сорокалетние, они выбрали самый дорогой номер. Вадим был настолько уверен в себе, что мог бы ходить голым, и только отсутствие карманов заставляло его ограничивать себя одеждой. Кира не мешала ему и была очень красива.

Они сели за стол к Полине. Сделали заказ.

Сергей представился. Пожимая его руку, Вадим вдруг повернул ее сбитыми костяшками к лампе над столом.

– Дрались? – спросил он.

Сергей вырвал руку.

– Не нервничайте, что вы…

Однако Сергей не дал ему договорить. Он поднялся и молча ушел.

– Эй, куда? – Вадим повернулся к Полине. – Встал, ушел. Я буду страдать. Так беспардонно меня еще не бросали!

Кира закурила. Тут же подошел официант:

– Здесь нельзя курить.

Она отдала сигарету официанту.

– Курила бы, зачем? – возмутился Вадим. – Я бы подышал. И дым отечества, и все такое.

– Есть же правила…

– Да? Кури, я заплачу.

– Я не хочу.

Несколько лет назад Кира случайно увидела, как он вошел в магазин женского белья в компании неизвестной девушки, очень милой и совсем молоденькой, и просто прошла мимо. Кира даже не потрудилась задержать на них взгляд. Муж ей изменял, и она это поняла, как понимают необходимость молчать при детях. Она родила Вадиму двоих, и мучило ее только одно: их дети росли.

Вадиму принесли стейк. Кира смотрела, как он режет его и кусок за куском отправляет в рот, слушала, как стучат о тарелку вилка и нож, вдыхала запах… Она была вегетарианкой.

– А где Антон? – спросил Вадим.

Обычно они ужинали все вместе. Полина была рада, что сегодня Антон решил остаться в номере.

– Творит? – Вадим взмахнул ножом, как кистью.

Антон был известным художником, им восхищались. К этому довольно сложно привыкнуть, когда знаешь, почему женщины на его картинах такие высокие и слегка сутулятся.

– Вы же понимаете,.. – Полина много раз извинялась за Антона, но сейчас вызубренная до автоматизма речь, которую она всегда произносила в таких случаях, вдруг вылетела у нее из головы.

– Конечно, понимаем, – Вадим вытер губы салфеткой. – Мы даже купили его картину пару лет назад. На ней мужик с открытым ртом. Помнишь такую?

– Нет, – Полина нахмурилась.

– У него рот на всю картину, а к губе прилипла маленькая красненькая туфелька, – добавила Кира.

– «Золушка»? – вспомнила Полина.

– Да-да, – подтвердил Вадим. – Он у тебя шалун.

Полина промолчала. У нее редко получалось сформулировать то, что она хочет сказать. Обычно Полина слышала себя как будто со стороны, словно за нее говорил кто-то другой, человек ей не интересный и глупый. Человек, которого Антон любил всем сердцем, всей душой и всем, что между сердцем и душой, всей связующей загадкой жизни.

Полина хотела сказать, что Антон смиксовал «Золушку» и «Красную шапочку». Прекрасному принцу в таком случае не стоит ждать ничего хорошего. Неизбежно появятся дровосеки и освободят его принцессу.

– Я влюбился в эту картину с первого взгляда, – Вадим посмотрел в иголье ушко тысячи километров, туда, где она висела сейчас на стене, и лицо его просветлело.

– Мой муж постоянно влюбляется, – с улыбкой заметила Кира.

Вадим закашлялся.

– Это нужно отметить! – он сделал знак официанту. – Шампанского нам, бутылку, лучшего! Моя жена смешно пошутила впервые за двенадцать лет брака!

Полина познакомилась с Кирой и Вадимом на пляже. Белокожий Вадим в первый же день сильно обгорел и больше на пляже не появлялся. Кира приходила к морю одна, он же в это время выбирал женское белье. Она догадывалась об этом и смотрела в даль, будто в пасть голодного тигра, готового напасть на нее.

Вернулся Сергей.

– Антон в номере? – тихо спросил он, наклонившись к самому уху Полины.

Сергей стоял перед ней, стараясь не смотреть в сторону Вадима.

– Должен быть, – тихо ответила Полина.

– Он не берет трубку. Я звонил.

– Не хочет разговаривать.

– В номерах телефоны без определителей номера. Откуда он знает, что звонил я?

– Значит, ни с кем не хочет разговаривать.

– Даже с вами?

Полина посмотрела на Киру. Кира осторожно тыкала вилкой в тарелку, точно боялась зацепить кусочек мяса, которого не могло быть в овощном салате по определению.

– Что вы от меня хотите? – спросила Полина.

– Поднимитесь к нему в номер.

– Зачем?

– Полина, прошу вас.

Она отвернулась.

– До сих пор стоят, смотрите, – Полина показала на машины.

– Курица какая. Крылья ей зачем? – спросил Вадим, вспомнив про птицу, из-за которой встали машины.

Сергей не уходил:

– Поймите…

– Вы знаете дорогу! Идите к нему сами! – желая отделаться от него, Полина повысила голос.

Сергей уже был в их номере сегодня. Он влетел на крик Полины и оттащил от нее Антона. Полина убежала, оставив братьев одних. В детстве в таких случаях Антон присматривал за Сергеем, а теперь замахнулся, чтобы ударить. Сергей увернулся и что было сил двинул ему кулаком в живот. Антон согнулся от боли. Сергей какое-то время постоял, держа кулаки перед пустотой, а потом вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Антон же так и не выпрямился. Наконец, он упал прямо в прямоугольник света между кроватью и собранными дорожными сумками.

– Полина, хочешь, я схожу к Антону? – спросил Вадим. – Я даже могу подняться на лифте, у меня достаточно крепкие нервы для этого.

– Не надо, спасибо, – ответила Полина.

Сергей еще какое-то время постоял над Полиной. Но она не изменила своего решения. Это была ее особенность. Решившись, она держалась до конца. Антон знал об этом, и, когда Полина сказала, что хочет ребенка, спорить не стал. Его детьми были картины, он любил их, но ее любил больше. А кого выберет она? Антон не знал. Полина хотела девочку, маленькую Полину. Она серьезно готовилась к беременности: занималась здоровьем, читала тематическую литературу, и только здесь, у моря, поняла, что упустила главное. Она еще не поняла, что такое быть взрослой, и Антон тоже, раз вел себя, как сирота. Зачем вообще Полина собралась родить ребенка? Чтобы доказать всем, что ее отношения с Антоном полноценные?

Полина не понимала. Она рассказывала об этом Кире, глядя в горячий песок, пока они лежали на покрывалах, темнея день ото дня. У Полины был тихий усталый голос, но по сути она воспринимала Киру, как пустынное поле, в которое выходила и орала изо всех сил.

Все это Кира уже прошла. Не в силах чем-либо помочь, она угощала Полину ягодами, дарила очаровательные безделушки и много шутила. Ее саму сейчас волновало совсем другое. Дети Киры считали ее пустым местом, а Вадима, буквально, боготворили. Ей не нужно было готовить или убирать за ними и после школы с детьми занимались репетиторы, поэтому Кира и сама иногда терялась, не зная, чем еще она может быть им полезна. Кира не уставала рассказывать, какая у нее прекрасная семья, но вчера, когда солнце лежало на воде, будто большой детский мяч, она вдруг расплакалась. Ее смыло этими слезами прямо в море и там, маленькой красной туфелькой опускаясь на дно, Кира почувствовала себя такой слабой и беззащитной, какой не чувствовала никогда. Достигнув дна, Кира посмотрела вверх и увидела, как в мерцающей дали парит Полина. Полина слушала ее, как слушают сигналы точного времени, как слушают пульс. Благодаря ей, Кира вспомнила, что такое быть значимой в жизни другого человека и насколько важно то, что с ней происходило все эти годы. Про таких, как Кира, не пишут книг и не снимают кино. Она предпочитала оставаться в тени и не сопротивляться… Но дети… дети… Как им объяснить? Им нужно чудо, тайны, сокровища, все то, что они с Полиной вдруг открыли в себе, день за днем обнажаясь на пляже в ослепительных лучах солнца. Это было в каждой из них с первого вдоха, чисто женская особенность – подхватывать вдох на выдохе из самой непроглядной темноты, держать жизнь, как эстафету. Меняться и менять, импровизировать в импровизирующем оркестре. И под конец дня, лежа на воде в теплый мягкий вечер, не думать ни о чем, полностью отдавшись ощущению красоты происходящего.

– Может, десерт? Фрукты? Мужской стриптиз? – Вадим широко улыбнулся.

– Ореховый торт, – выбрала Кира.

– Полина, что скажешь? С моей женой понятно, она уже все видела, а ты? Если что, я готов!

– Ореховый торт, – ответила Полина.

Она все чаще бросала взгляды на дверь, через которую вышел Сергей. Полина не призналась бы в этом, но начала беспокоиться. Это смутное чувство карабкалось по ней, как по скале, заставляя думать, что может сорваться.

– Вы сговорились, да? Хотите, чтобы я почувствовал себя лишним на этом празднике жизни? Не дождетесь! Я тоже буду ореховый торт!

– Что будете заказывать? – подошел официант.

– Четыре куска орехового торта, – Вадим захлопнул меню.

– Четыре? – удивилась Кира.

– Один тебе, один Полине и мне два. Я же мужчина.

Мысленно Полина уже поднялась в номер и волей-неволей вспомнила этот странный день. Антон делал наброски для очередной картины. Он в который раз хотел нарисовать Полину, и теперь мучился в поисках нового образа для нее. Полина собирала дорожные сумки, а он мял и подбрасывал бумагу в воздух. Когда она оделась, чтобы пойти на море, отчаявшийся Антон посмотрел на нее сквозь стакан, наполненный виски, и вдруг издал победный клич. Поймал! Он поймал новое в Полине. Антон заставил ее остановиться и битый час простоять на полпути к двери, но донести это до бумаги ему так и не удалось. Глядя, как угрожающе множатся белые клочья на полу, Полина потеряла надежду и перестала верить, что у Антона что-нибудь получится. Он это почувствовал и разозлился. Полина решила уйти. Она хотела успеть на море до ужина. Но, вопреки обыкновению, Антон ей отказал, а когда Полина попыталась покинуть номер без его разрешения, схватил за руку. Тогда она закричала.

– Что это за звук? – Вадим прислушался.

– Похоже на сирены, – Кира с недоумением посмотрела на улицу.

– Сирены? – Полина вышла через окно.

На улице по-прежнему стояла вереница машин, за ними виднелась старенькая скорая помощь. Полина закрыла глаза. Все исчезло, все.

– Полина, что? – спросила Кира, выглянув из окна. – Пожар?

Из соседнего окна вышел Сергей. Полина открыла глаза и увидела, что он плачет. Полина села прямо на асфальт, осторожно, как будто проверяя, выдержит ли он ее тяжесть.

– Торт? – Вадим вышел из окна и протянул ей тарелку.

– Не трогай ее! Видишь? – Кире было очевидно, что Полине торт не нужен. Она только что потеряла ребенка, маленькую Полину.

Бассейн шампанского

Катя бегала по квартире, изображая гимнастку. Вместо лент, в ее руках были чулки, которые она сняла, придя домой после работы. «Лай-ла-ла, лай-ла-ла,» – пела Катя, сопровождая свое выступление.

– Может, все-таки выпьешь? – спросила Лена, наблюдавшая за ней с бокалом шампанского.

– Нет! Нет! Нет!

Катя знала Лену около года, их объединила двухкомнатная квартира, которой владела разведенная пара. Катя снимала комнату у рассеянной жены в мятой блузе, а Лена – у мужа, пересчитывающего деньги не менее двух раз.

Лена открыла шампанское, потому что собралась переезжать. Катя жалела, ближе подруги у нее не было.

Катя затормозила перед зеркалом и накинула чулки на шею на манер шарфа.

– Как я тебе? – спросила она.

– В тебе, определенно, есть загадка.

Катя подбежала к Лене.

– Пожалуйста, пойдем со мной. Леша…

– Положи в баночку 50 рублей, – перебила ее Лена. – Даже не думай, я не пойду.

Лена зашла к себе в комнату и закрыла дверь.

Катя стянула с шеи чулки и прошлепала на кухню. На столе стояла банка из-под кофе, забитая купюрами. Всякий раз, вспоминая о Леше, Катя расплачивалась.

От бокала шампанского на скатерти остался влажный круг. Катя задумчиво обвела его пальцем, после чего решительно вытащила из банки все деньги и вышла из кухни.

На небе собирались облака, крупные, с серым отливом. Катя пожалела, что не взяла с собой зонт, но возвращаться домой не стала. Она боялась, что Лена успела заметить пропажу денег.

Катя зашла в метро и встала в очередь у касс.

– Девушка, у вас не будет 10 рублей?

Катя подняла глаза. На нее смотрел парень лет двадцати. По виду – обычный, не запоминающийся. На таких она не обращала внимания. Стоят на улицах дома, ездят машины и ходят такие парни, не герои, не алкаши и не писаные красавцы.

– Мне на проезд не хватает, – добавил он.

Катя открыла кошелек, в одном из отделений привлекала внимание толстая стопка мятых купюр.

– Может, двадцать дадите?

– А может, сто? – предложила Катя.

– Давайте! – просиял парень.

Катя внимательно посмотрела на него. Он искренне верил, что она даст ему сто рублей. Катя достала из кошелька мятую стопку.

– Столько возьмете?

– За что это? – парень вдруг стал подозрительным.

– Машину мне помоете.

– Нет, не надо. Давайте сто.

Подошла очередь Кати. Она купила проездной. Чтобы не мешать толпящимся у касс, Катя отвела парня в сторонку.

– Нет у меня машины. Я пошутила. Но предложение в силе, – она снова показала ему мятую стопку. – Меня на день рождения пригласили, а пойти не с кем.

– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Да. И деньги твои.

Катя и парень, оказавшийся Вениамином, вышли из книжного магазина. Книги, которую она хотела купить в подарок, там не оказалось.

– А что ты заранее не купила? – спросил он.

Катя молчала, раздумывая над тем, как поступить.

– Сколько этому Леше исполнилось? – не унимался Веня.

– Двадцать пять.

– Ну ты даешь! Юбилей у мужика, а ты ему книгу…

– Если ты книг не читаешь, это не значит, что их никто не читает.

– Много ты знаешь, умная.

Из книжного магазина деловито шагнул электрик и, протиснувшись между Екатериной и Вениамином, растворился в летних сумерках.

– Просто помолчи, – не выдержав, сказала Катя.

Когда Леша открыл дверь, на пороге стояла его бывшая, Катя. Рядом с ней топтался паренек заметно моложе нее. Леше показалось, что он уже видел его раньше.

– С днем рождения! – сказала Катя. – Это Веня. Он немой.

– Он не твой? – рассмеялся Леша.

– Леша, он немой. Что смешного?

– Извините, Веня. Я не расслышал.

Катя сделала Вене знак рукой. Он вышел на лестничную площадку и вернулся с большой, не очень чистой коробкой, положив ее к ногам Леши.

– Я растерялась. Не ожидала, что ты меня пригласишь, – начала Катя. – Поэтому вот.

– Что это? – Леша с удивлением осмотрел коробку.

– Это ящик майонеза. Ты же любишь майонез.

Катя наклонилась и открыла коробку. Там, действительно, оказался майонез. Много-много упаковок с крышечками.

– Я тронут, – Леша закрыл коробку ногой. – Надежда Андреевна!

Из кухни вышла домработница с мокрыми руками.

– Заберите.

Леша провел Катю и Веню в большую комнату, где собрались остальные гости. На полу лежала шкура медведя. Со стен смотрели застывшие морды оленей. На столике в углу стояли закуски и алкоголь. Гости свободно перемещались с бокалами. К комнате примыкал просторный балкон, на котором курили и смеялись, глядя вниз.

Веню задел плечом двухметровый атлет. Компактный Веня напрягся, сжав кулаки.

– Извини, не заметил, – атлет протянул Вене руку. – Игорь.

Веня пожал руку.

– Чего молчишь? Как зовут?

Веня опустил глаза.

– Do you speak English?

Веня, покраснев, помотал головой.

– Горри, пойдем, мне нужен фотограф, – к дружелюбному атлету подошла плавная гипнотическая блондинка. На Веню она даже не посмотрела.

– Я сейчас, стой здесь, – Игорь отдал ему свой бокал.

Веня огляделся. Катя зашла на балкон, Леша готовил колонки для танцев. Веня отвернулся и от души, всем существом плюнул в бокал Игоря.

На балконе стояли трое. Катя знала только Иру. Ира ей всегда казалась немного лишней. Окажись вы в темной комнате, именно она скажет, что здесь темно, а случись вам заплакать – что плакать не надо.

– У нас тут игра, – сказала Ира. – Тебе нужно рассказать о Леше что-то особенное или смешное или…

– Скандальное! – добавил парень в рваной футболке.

– Или… – упорствовала Ира.

– Принести нам выпить, – устало заметила сидящая на полу девушка. Она с неодобрением посмотрела на Катю, которая не пила.

– Он никогда не извиняется. Я выиграла? – спросила Катя.

– Ты неправильно поняла игру, – ответила Ира. – Мы просто говорим по кругу. Сначала я, потом Антон, потом Ульяна. И ты. Теперь моя очередь. У него семнадцать пар полосатых носков. Что вы так смотрите? Я подготовилась!

– Леша не пьет одеколон! – продолжил за ней Антон.

– Ну Антон, так нечестно. Давай другое, – осадила его Ира.

– Это почему? Я в этом совершенно уверен. Докажите мне обратное!

– Пьет, – сказала усталая Ульяна. – Я видела.

Катя посмотрела в комнату через окно. К Вене подошел Игорь, держа в руке бокал. Веня протянул ему еще один, но Игорь отказался.

– Ульяна! – взвилась Ира.

– Антон? – не уверенно спросила Ульяна.

– Антон! – подтвердил Антон.

Кате показалось, что на балконе всего один человек, и у него шизофрения.

Леша включил музыку. Катя вернулась в комнату. Никто не танцевал, все чего-то ждали. Катя подошла к Леше.

– Зачем ты меня пригласил? – спросила она.

Леша не успел ответить. На его шее повисла Ира, он обнял ее и поцеловал. Катя избегала смотреть на сырое мясо, закрывала глаза, когда в кино показывали операции на внутренних органах, и сейчас, почувствовав нечто похожее, поспешила отвернуться и уйти.

Веня обрадовался, когда увидел ее. Он по-прежнему молчал, хотя Игорь становился все настойчивее в своих попытках его разговорить. К этому моменту большая часть гостей сгруппировалась вокруг них. Теперь молчание Вени вызывало недоумение не только у Игоря. Веню жалели, осуждали, издевались и угрожали, но он не издавал ни звука. Игорь сразу заметил, сколько внимания Катя вызвала у Вени.

– Вы его знаете?

– Нет.

– А он вас знает…

– Ему кажется.

Катя взяла Веню за руку и повела танцевать. Они были первыми. Веня стеснялся, неуклюже переступая с ноги на ногу, и злился, чувствуя себя идиотом. Он совсем не умел танцевать, но не уходил. Катя смотрела на него с вызовом, и Веня его принимал. Она двигалась легко и свободно. Завороженный, Веня не видел никого, кроме нее. Скоро он понял, что хочет большего: не создавать видимость танца, обливаясь потом от неловкости, а танцевать. Веня стал повторять движения за Катей, что вызвало дружный смех зрителей, однако ее реакция была другой. Убрав с лица снисходительную улыбку, она приблизилась к нему, позволив взять себя за талию. Леша резко поменял песни. Музыка пошла быстрая, поверхностная, но Веня не отпустил Катю. Увидев в ее глазах интерес, Веня забыл о том, кто он, кем он хотел быть и кем не являлся. Он раскрывался и чувствовал, как в ответ раскрывается Катя. Они касались друг друга так, что это становилось общением, невыразимым никаким другим способом, кроме движения. Леша, словно случайно, опрокинул бокал шампанского на ноутбук, с которого ставил музыку. Как кролик из шляпы, возникла тишина.

Веня и Катя остановились, но остались в танце, кошачий хвост которого медленно удалялся в темноту их расширенных зрачков.

– Веня! – позвал Леша.

Веня обернулся.

– Так здесь никогда не танцевали.

Леша показал ему большой палец. Гости как по команде тоже стали показывать ему большие пальцы. Веня улыбнулся так широко, что почти исчез, скрывшись за своей огромной улыбкой.

– Пойдем, котик, – Веню взяла под руку гипнотическая блондинка. – Горри! Сфотографируй нас!

Опьяненный успехом, Веня оставил Катю одну. Леша тут же увел ее, воспользовавшись моментом.

Катя и Леша зашли в спальню. Спальня была завалена подарками. От прежней спальни, какой ее помнила Катя, осталось только зеркало. Леша сделал ремонт.

– Не надо на меня так смотреть, – сказал он. – Давай проясним. Я тебя не приглашал. Это Ира.

Катя села на кровать.

– Она взяла у меня телефон и написала тебе.

Рядом с Катей, уже распакованный, лежал длинный черный футляр, а в нем новенькое ружье.

– Зачем она это сделала?

– Я не знаю. Сама у нее спроси.

Катя взяла ружье. Ей не понравилось это ощущение, будто она нащупала уплотнение под кожей.

– Положи. Это не игрушка, – сказал Леша.

Катя отложила ружье, резко встала с кровати и медленно сняла с себя платье. Что-то в ее взгляде было такое, что заставило Лешу дрогнуть. Он почувствовал, что Катя не одежду с себя сняла, она обнажилась полностью.

– Я играю?

Леша протянул к ней руку. Катя ударила его по руке. Они застыли друг против друга, не понимая и вглядываясь в глаза до темноты в собственных. В дверь постучали. Катя быстро оделась и вышла из спальни, столкнувшись на выходе с Веней. Леша позвал его. Веня зашел в спальню.

– Это ты стучал? – спросил Леша. – Я помню, что ты инвалид неполноценный. Просто кивни.

Веня кивнул.

– Нравится она тебе?

Леша достал из футляра пару патронов и стал заряжать ружье.

– Что застыл? Нравится, я спрашиваю?

Веня отвел глаза от ружья и осторожно кивнул.

– Ты посмотри на себя. Ты abibas. У тебя нет денег на что-то настоящее. Катя останется здесь. А ты пошел вон из моего дома…

Леша навел на него ружье. Веня оглянулся. Убедившись, что Катя ушла, он схватил ружье за ствол…

Вернувшись в большую комнату, Катя подсела к Ире, которая рассказывала Ульяне о недавней вечеринке.

– Когда вышли из клуба, я думала, засну прямо на ступеньках. И знаешь чего Леше захотелось? Шаурмы! Такой уличной, из палатки. Я просто не могла в это поверить. И наши друзья все тоже вдруг захотели. В итоге, мы купили шаурмы, сели на лавку. Я есть не стала, мне здоровье дороже. А все едят. И в этот момент Леша стал говорить о любви. Нашел время, понимаешь? Я смотрю, а у него майонез по щекам течет. Мне смешно. Я ему салфеточкой щеки вытираю, как маленькому, а он все говорит и говорит, что любви нет.

У Ульяны закончилась выпивка, и она ушла на поиски новой. Катя поспешила заговорить с Ирой.

– Зачем ты так со мной поступила?

– Сказал, значит, – Ира сделала глоток. – Мы с ним встречаемся уже полгода. Я просто хотела удостовериться, что мне не кажется.

– Что не кажется?

– Он ведь мог написать тебе, что передумал и попросить не приходить. Но он этого не сделал.

Раздался выстрел.

Гости столпились у входа в спальню. Катя и Ира с трудом протиснулись внутрь.

Веня держал ружье. Рядом с ним, сгорбившись, стоял Леша. Пуля застряла в стене. Катя заметила, что у Леши мокрые брюки. И запах… Ира тоже это заметила и увела его в ванную.

– Он его чуть не убил! Мы что так и будем стоять? Я звоню в полицию, – Антон вышел вперед.

Катя вырвала у него телефон.

– Откуда ты знаешь, что он виноват? – спросила она.

– У него ногти съедены до мяса, – ответила за Антона Ульяна. – Ты зачем его привела? Кто-нибудь, вызовите полицию!

Гости схватились за телефоны.

– Трубки положили, – Веня навел на них ружье. – У Леши своего спросите сначала, хочет ли он позвать на свой день рождения полицию. Я сейчас уйду, не бойтесь. Катя, ты идешь?

У Вени на футболке, прямо на груди, проступало пятно пота. Оно выделялось, как грязь. Кате даже захотелось его стряхнуть, но его же не стряхнуть. Пятно все росло и росло.

– Нет, – Катя опустила голову.

Прошла минута, а Веня все стоял перед ней. Ружье в его руках едва заметно подрагивало.

– Дорогу! – наконец, скомандовал он.

Гости расступились, пропуская его. Уходя, Веня оставил ружье в прихожей.

Катя сидела на кухне. С ее места была хорошо видна дверь в ванную, за которой шумела вода. Леша вышел раскрасневшимся, в длинном махровом халате. Катя позвала его.

– Ты кого привела? А? – набросился на нее Леша.

– Тише, тише…

– Он в меня стрелял, понимаешь? В меня!

– Понимаю, очень хорошо понимаю. Ты можешь довести.

– Несмешно! Я его посажу. Все скажут, что видели его с ружьем.

– А я скажу, что видела с ружьем тебя, и ему пришлось бороться с тобой. Ружье выстрелило, когда он вырвал его у тебя. Веня тебе даже не угрожал, ты сам испугался…

Леша сел на соседнюю табуретку. На его лице возникло уже знакомое Кате выражение. Будто бы он пытается разглядеть ее, но у него не получается, и во всей его позе проявляется беззащитность близорукого человека, снявшего очки. Он так же смотрел, когда она уходила от него. Леша изменял ей. Он делал это, потому что был уверен, что она изменяет ему.

– Катя, ты, правда, все видела?

– Мне не нужно видеть. Я и так знаю.

– Много ты знаешь, умная.

Катя вздрогнула. Леша наклонился, угрожая ей, как лавина.

– Тебе никто не поверит. Это ты его привела. Твой Ваня сядет надолго, я тебе это обещаю.

– Его зовут Веня, – тихо поправила Катя.

– Что? Да плевать. Никто, кроме тебя, его защищать не будет.

Надежда Андреевна вошла на кухню с подносом грязных бокалов.

– Я буду, – твердо сказала она. – Не надо грех на душу брать, Лешенька.

– Вы на чьей стороне? – он повернулся к ней.

– На твоей. Мама твоя хорошая женщина была, а ты дурак, весь в отца. Зачем он тебе ружье подарил?

– Вот только не надо…

– Там гости все уже разошлись, Ирочка на балконе одна. Плачет. Ты бы пошел к ней.

Леша взял со стола початую бутылку шампанского и сделал большой глоток.

– Будешь? – он протянул бутылку Кате.

– Нет, – покачав головой, сказала она. – Иди.

Катя вышла от Леши. Лил дождь. За струящейся серой стеной ее ожидало такси. Под навесом у подъезда стоял Веня, зажав между пальцами леопардовую от мокрых пятен сигарету.

– Ты почему не ушел? – удивилась Катя.

– Я читал. На, вернешь Леше, – Веня протянул ей книгу.

Катя выбросила книгу в урну.

– Пошли, я тебя подвезу.

Они сели в машину. Леша протянул ей деньги.

– Возьми.

– Не надо.

– Возьми.

– Не нервируйте меня, – попросил таксист.

Катя взяла у Леши деньги. Он отдал все, что она дала ему.

За окнами летали капли и листья и чьи-то слезы, наверное, тоже. У Кати плыло перед глазами.

– Что читал? – спросила она, чтобы отвлечься.

– Детектив. Я люблю детективы.

– За что интересно?

– Там всегда причина есть – за что убили.

Такси притормозило на светофоре. У перекрестка высился большой новый храм, у дверей которого оставили старую инвалидную коляску. Катя заметила ее и показала Вене.

Такси подъехало к дому. Катя попросила довезти Веню и отдала деньги. Таксист начал рыться по карманам в поисках сдачи.

– …ассейн, – прочитал Веня на сером советском здании рядом с домом.

– Уже который год, – ответила Катя. – Все никак не починят.

Из бассейна высыпали нарядные люди. Среди них выделялись жених и невеста.

– Дай мне свой телефон, – попросил ее Веня.

– Зачем?

– Как это зачем?

– Я не хочу тебя больше видеть.

Веня растерялся, не зная, что сказать. Катя вышла из машины, не дождавшись сдачи.

Собранные для переезда вещи уже были сложены в прихожей. Их было неожиданно много. Однако Лена сняла квартиру, в которой могло поместиться гораздо больше. Она переезжала в другую, самостоятельную жизнь. Катя остановилась, рассматривая ленин скарб, даже дотронулась до ближайшей сумки, как будто не веря, что она настоящая.

– Я только что приготовила кофе, – крикнула Лена с кухни.

Катя зашла к ней и села за стол. Лена завтракала.

– Ты как-то рано, – заметила она.

– Боялась опоздать.

– Почему банка пустая?

– Какая теперь разница? Ты же уезжаешь.

– Тебе сложно ответить?

– Я забрала деньги.

– Зачем?

Катя закашлялась, глотнув кофе. Он был слишком горячий.

– Нам ведь необязательно разговаривать. Давай просто помолчим, – попросила она.

Лена постучала ложечкой по столу.

– Нет, так не пойдет. Получается, ты ничего не поняла, и будешь продолжать платить, пока не поймешь.

Катя взяла банку, покрутила в руках, и, встав из-за стола, выбросила в окно.

– Ты изменяла Леше? – ни с того ни с сего спросила Лена.

– Нет.

– Почему же он думал, что ты ему изменяла?

– Откуда мне знать, что у него в голове?