Текст книги "В проклятых землях"

Глава 4

Когда встречаешь в лесу маленькую девочку, главное не спрашивать ее: «Девочка, а зачем тебе такой большой топор?»

Из лабораторного журнала Джерайна Тени

Джерайн Тень

Нет ничего хуже неопределенности. Ее верным спутником является то щемящее состояние, когда нет никакой возможности исправить ситуацию к лучшему. Да и вообще непонятно, что делать.

Поимка ускользавшей сидхе была бы делом гораздо более простым, чем попытка сохранить ее после этой поимки в целости. Потому я и не стал ничего предпринимать – что, спрашивается, я стал бы делать с половинкой эльфийки? Некрофилией я не наслаждаюсь и совершенно не страдаю по этому поводу. Рассчитывая броситься под землю следом за ней, я не учел самого важного фактора – сыпучести местной почвы. Тот лаз, в который затянуло Алессьер, обрушился практически мгновенно, и я уже не мог проследовать за ней. Для полного счастья тревожный сигнал браслета оборвался через пару мгновений после их исчезновения. Так как рядом точно не могло быть ни одного создания, поглощающего ману, то…

Альтернатив на самом деле вырисовывалось не так много. Или браслет вместе с носительницей очутился на таком расстоянии, что мощности передатчика перестало хватать, или же там внизу произошло расслоение временного потока, и Лесс оказалась на некотором удалении в прошлом или же будущем. Я даже склоняюсь ко второму варианту, ибо если браслет еще способен отследить портал, как и защитить своего владельца от его воздействия, то средств для реагирования на изменения во временном потоке у него нет.

Дело в том, что у меня существовали определенные разработки, для которых мне нужно было немножко пошалить с течением времени. Ничего криминального. Точнее, ничего более преступного, чем вся остальная моя деятельность. В любом случае свидетельств своих действий я предпочитал не оставлять. Даже таких ненадежных, как остатки старых записей в памяти браслета. К своему стыду могу сказать, что тогда все удалось не лучшим образом, зато теперь у несчастного браслета появляется оправдание. Он просто физически не мог отследить подобную атаку. Главное будет это объяснить Лесс, когда она вернется. Если вернется…

Когда и если. Произносить эти слова – значит расписываться в собственном бессилии. Не выношу такого. С тех самых пор, как стал полностью самостоятельным, я предпочитал не попадать в такие ситуации. Конечно, изредка случалось не рассчитать свои силы, но с момента моего пробуждения, кажется, таких ситуаций становится все больше. Если ничего не изменится, то с чем я дойду до конца пути? И дойду ли?

Самое неприятное для меня то, что я сейчас не в силах позаботиться о своей сидхе. Я привык держать всех, кто мне дорог, в пределе досягаемости, чтобы всегда быть в состоянии решить их проблемы. В крайнем случае, добить. Мои спутники обычно отличаются незаурядными талантами, а значит, их опыт никогда не бывает лишним. Но все же…

Когда и если. И куда. О Лесс, сидхе, с какой-то радости укравшая часть моего разума и все сердце целиком сразу после моего пробуждения… Или же чуточку раньше? Или намного раньше?! Все чаще я замечаю, что разум мой, до сих пор работавший с точностью отлаженного часового механизма, стал давать легкие сбои, неожиданные и неприятные. Кажется, что с пробуждением я умудрился забыть что-то важное, что-то определившее все те поступки, которые я совершаю сейчас. И даже обращения к своему Шепчущему не помогают. Он угодливо демонстрирует лакуны, куски моей памяти, которые я не могу расшифровать. И на все вопросы отвечает, что еще не время. Ощущение, будто я проживаю свою жизнь заново, получаю возможность исправить все, что натворил раньше. Вот только не знаю, в каких случаях исправляю, а в каких совершаю новые ошибки.

Лесс, Алессьер… Что же нас связывает, кроме страсти, проснувшейся с нашей встречи? Почему я беспокоюсь за тебя, хоть и чувствую, что все происходит именно так, как должно происходить? Интересно… Я, конечно, не верю в то, что ты можешь легко погибнуть – в случае действительно серьезной опасности твоей жизни и здоровью Фэй способен устроить полноценное светопреставление, пусть даже это перегрузит все его цепи или даже уничтожит. Проблема в другом.

Найти обратную дорогу может быть нелегко. Самое худшее, если тот путь, по которому тебя протащило в иное место, не позволит вернуться. Надеюсь, что это не так. Искренне надеюсь. Никакой завал не сможет стать серьезной помехой – из-под земли можно выбраться и с помощью браслета, благо в него вложены соответствующие функции. Вот только хватит ли у тебя сил, чтобы вернуться, дорогая? Буду в тебя верить, пусть и больно знать, что ничем не могу тебе помочь.

В любом случае, сидеть там, где я тебя потерял, – бессмысленно и бесполезно. Когда ты вернешься, то можешь оказаться где угодно. Запретка велика и непредсказуема. Остается надеяться лишь на то, что точка сбора уже определена, и значит, нужно дожидаться свою женщину там, где договорились, а не отдыхать во всяких подозрительных кустах.

Я нацепил ее ранец себе на грудь, лямки пришлось ослабить практически до предела, и только затем надел свой, замотал доставшийся мне квэли в ткань и укрепил через пояс на одном из захватов. Конечно, легендарное оружие Танцующих отличается завидной остротой и прочностью, во многом благодаря тому, что было сделано из адамантия, а поскольку лишних ножен у меня не было, значит, придется тащить его с собой, соблюдая максимальную осторожность. У меня нет никакого желания ненароком зарезаться.

Маска стала завершающим штрихом к моему костюму. По-моему, человекообразное нечто, тускло блестящее серебряным лицом из-под капюшона, больше соответствует собирательному облику путешественника по Запретке, чем взлохмаченные рубиново-красные вихры, тем более что горят они хорошо. А уж способов пострадать от огня, как мне кажется, здесь полно. Маскировку я отключил, чтобы не тратить заряд амулета, который, надеюсь, мне еще успеет пригодиться.

Думаю, сейчас я смотрелся забавно, да и ранец на груди немного стеснял движения, но это не делало меня менее опасным. Тем более что сейчас было самое время вспомнить о маленьком умении, которое я всегда приберегал на черные дни, благо под светом ночного солнца его действие было наиболее впечатляющим.

Возможно, я бы практиковался чаще, но увы… Каждое обращение к Тени не только пьет мою кровь, подобно пиявке, но и открывает мое местоположение для всех, кто обладает похожими талантами или же особыми поисковыми навыками. Я отчего-то не могу вспомнить, но у меня есть стойкая уверенность, что среди них могут оказаться те, кому не понравятся мои упражнения. Те, кто заставит меня поплатиться головой за чрезмерную страсть к обучению. Но не здесь.

Запретные земли – это огромное белое пятно для всех поисковых заклинаний. Тысячи квадратных километров, где мана буквально искрится в воздухе и где можно творить почти любые заклинания, не опасаясь навредить окружающей среде. Эта среда сама кому хочешь навредит.

Увы, местным созданиям магия тоже не всегда способна нанести вред. Дабы гарантированно поразить большую часть местных созданий, нужен не маг, а пара-тройка полноразмерных сорсов, работающих на перегон маны в боевые заклинания. Хотя, конечно, Фэя тоже должно хватить, если он в себе сомневаться не будет. В остальном же… Сколько магов уходили сюда за сокровищами, ожидая, что в подобных «тепличных» условиях смогут получить себе вечность и бессмертие в придачу? Вернулись единицы, но справедливости ради могу сказать, что свое все так или иначе получали. Говорят, что и Равен сюда наведывался перед тем, как у него начались разные болезненные фантазии. Но меня сейчас это не касается.

Важнее для меня то, что моя Тень – это не магия, нет. Иначе здесь она бы съедала мои ресурсы гораздо быстрее, чем должна бы. Это всего лишь умение, способность, нечто сродни дыханию или же зрению, а при должной фантазии может заменять и то и другое. Это дает мне неплохие шансы на то, чтобы добраться до сидхийской столицы живым. К тому же думаю, что без должного уровня владения Тенью там я стану жертвой, а не охотником. Если я не смогу выжать из себя все, что могу и не могу, то участь моя будет менее завидной, чем котенка, выброшенного в мешке в воду в хорошей компании десятка булыжников.

Примерно с такими рассуждениями я неторопливо пошел в направлении места, где у нас с Дрейком была назначена встреча. Надеюсь, что дорога поможет все исправить.

Дорога. С каждым пройденным шагом я вспоминал, по какой причине был городским жителем, предпочитая город любой деревне, как бы ни были тучны стада и благополучны фермеры, сколько бы мудрецов ни пряталось по пещерам в одиноких скалах.

Скука. Страшная скука одиночных пеших переходов, возникающая из монотонности окружения. Ты можешь идти минуту, две, три минуты, час, два часа… Но до конца пути тебе придется не единожды заночевать под открытым небом, а отсутствие попутчика означает отсутствие беседы. Одиночество без привычки отупляет. Даже если в уме рассчитывать технические характеристики очередного творения, практическая реализация будет невозможной еще достаточно долго – все время путешествия, плюс время тех дел, ради которых оно затевалось, плюс время обратной дороги… Очень много свободного времени, в течение которого заняты преимущественно ноги. В меньшей степени – глаза, уши, нос и руки.

Если бы я шел не по Запретным землям, то, скорее всего, умер бы со скуки. К счастью, Запретка может предложить миллиарды более неприятных способов уйти из этой жизни. В первую очередь об этом не давал забыть окружающий меня воздух. Время от времени становилось тяжело дышать, температура внезапно ощутимо поднималась или понижалась, а трава под ногами то покрывалась хрустким белесым инеем, то желтела и ссыхалась, припадая к земле.

Какое счастье, что нас закинуло не слишком глубоко!

Думаю, что чем ближе к центру Запретки, тем сильнее могут быть такие перепады, и мне заранее страшно представить себе, каким снаряжением нужно оснастить экспедицию в здешние места, и сможет ли вообще какое-либо снаряжение тут помочь? Самое главное, конечно, – на чью долю выпадет организация подобного путешествия. Как ни крути, но заняться этим придется, и чем раньше, тем лучше. Запретные земли расширяются. Медленно, очень медленно, но это не значит, что они не могут поглотить весь шарик в одно мгновение. Это вообще ничего не значит.

Как правило, столкнувшись с чем-либо выходящим за рамки традиционного восприятия, живые существа в большинстве своем предпочитают игнорировать это «чудо», запираться в своем тесном мирке, делать что угодно, лишь бы не замечать непривычного. Обычно так продолжается до того самого счастливого момента, пока чудо не поставит их на колени и не убьет с особой жестокостью. Просто потому, что не видит разницы между милосердием, жестокостью и зверством. Оно мыслит иными критериями и ощущает все совершенно иначе. В последний момент многие успевают начать трепыхаться, но что можно сделать в этот самый последний момент? Умереть с честью от рук тех, кто совершенно не имеет понятия о том, что такое честь? Смешно.

Нужно просто не терять себя, столкнувшись с неведомым. Нужно быть готовым к тому, что чудо будет совсем не таким, каким ты себе его представляешь[11]11
  Те же фаэри, например, при своих милых обличьях, совершенно не знают, что такое жестокость. Они практически бессмертны и почитают тела своих товарищей по играм столь же прочными. Им часто приходится разочаровываться, тем более что товарищей из царства мертвых вернуть удается не всегда.


[Закрыть], и понимать, что если ты не будешь ничего делать, то участь твоя окажется стократ хуже, чем если бы ты активно сопротивлялся.

Если же ты будешь сопротивляться, от тебя может не остаться никакой доброй памяти. Тебя может свернуть в бараний рог и извратить так, что никто и никогда не подаст тебе руки; ты можешь превратиться в то, что сам ненавидел всей душой… Опасно бороться с чудесами. Но кому-то надо.

Запретка – это самое опасное из известных мне чудес, и я совершенно не представляю, как с ним справиться. Но придется. Хотя всему свое время.

Несмотря на всю опасность Запретки, сейчас со мной ничего особенного не происходило, зато я имел возможность немного полюбоваться местной растительностью. Деревья с кровью вместо сока – это еще не самое странное. Пройдя какой-то километр, я столкнулся с деревьями, росшими вверх тормашками: на земле располагалась их крона, густо покрытая ярко-рыжими листочками, а голые корни, извивающиеся подобно щупальцам, тянулись в небо. Ими они, кстати, с успехом ловили случайно пролетающих и пробегающих страшилищ, после чего высасывали их досуха. Я на примере убедился в том, что тело состоит из жидкости практически полностью – легкие и невесомые останки не слишком удачливых жертв растеньица тихо хрустели у меня под ногами.

Не менее чем такие «перевернутые» деревья меня восхитили образцы флоры, растущие параллельно земле, иногда даже ничем не соприкасающиеся с нею. Они медленно дрейфовали и ловили своими «ветвями» и «корнями» случайно пролетающих «мошек» на пару с жутковатыми пауками-симбионтами. Подлеска в таком «лесу» практически не было. Редкие кусты стремились очутиться как можно дальше от этих странных деревьев, при необходимости выдергивая корни из почвы и откатываясь в сторону.

Единственным значимым событием первого часа моего путешествия стало столкновение со стаей четырехкрылых птиц, внезапно вырвавшейся из-под земли и устремившейся на меня в атаку в строгом порядке. Я не знаю, какие инстинкты диктовали им это действие, поскольку я смог увернуться от стаи так, что получил возможность лишний раз полюбоваться трапезой «перевернутого» дерева. Одну из птиц я поймал себе на завтрак, и, не замедляя шага, цинично сожрал, предварительно ощипав, выпотрошив и зажарив при помощи огненного амулета. По вкусу – мясо как мясо, но внутреннее строение сего создания достойно отдельного описания, поскольку могло бы довести до инфаркта не одного биолога. Увы, я не биолог, потому понять, как, отчего и зачем мышцы этой птицы переплетались с каким-то растением, так и не смог.

Следующие полчаса не происходило вообще ничего. Казалось, что местная живность занята друг другом, а случайный путник их интересовал лишь тогда, когда делал что-либо, задевающее их интересы, территориальные или гастрономические. Если не останавливаться, то никаких претензий и не возникало. Главное – не задерживаться долго на одном месте, даже выискивая безопасный проход промеж хищных деревьев.

На исходе этого получаса относительного спокойствия я наткнулся на нечто такое, чего вовсе никак не ожидал увидеть. Внезапно я вышел на широкую просеку, по которой была проложена дорога бледно-серого цвета. Мне показалось, что это всего лишь выцветший от времени асфальт, коим когда-то давно мостили дороги в крупных развитых городах, но стоило немного приглядеться, чтобы понять, насколько я не прав; да и кольцо, подаренное Белой Невестой, предупредительно оцарапало палец.

Говорят, что при постройке большинства великих трактов погибло так много людей[12]12
  Разумных существ. Какая в общем-то разница?


[Закрыть], что сказать: «костями вымощен» – значило бы сильно преуменьшить суровую правду жизни. В таком случае, этот тракт был стройкой тысячелетия, не меньше. Я в этом, конечно, сильно сомневаюсь, скорее эта костяная дорога была всего лишь еще одним из порождений Запретки. Я флегматично рассматривал плотно подогнанные друг к другу кости и размышлял о том, каким методом можно было бы сделать подобную дорогу без участия магии – хоть какое-то развлечение для ума, право слово.

Я уже собирался продолжить свой путь, но здравый смысл подсказал, что не стоит наступать на всякие подозрительные поверхности, не проведя предварительную проверку, для которой я использовал срубленный рядом сук. Результат меня обескуражил: как я ни стучал им по дороге, ничего не происходило, даже когда я ударил с такой силой, что деревяшка не выдержала и треснула. Мелкие щепки отлетели в сторону и замерли в дорожной пыли.

Пожав плечами, я отбросил палку в сторону и пошел вперед. Через пару шагов кольцо вгрызлось в палец до боли, и я машинально отпрыгнул назад.

Вовремя.

От следов моих ног на дорожном покрытии расходилась мелкая рябь. Еще мгновение, и поверхность дороги стала прозрачной, открыв бездонную расщелину, из которой лезли тысячи скелетов всех видов и рас, скалящиеся и стремящиеся вырваться наружу. Они прижимались оголенными черепами к дорожной изнанке, стучали по ней кулаками так, что землю вокруг стало трясти, как при слабом землетрясении, но тщетно.

Тонкое-тонкое покрытие удерживало их там, в бездне. Боюсь, что стоит мне наступить на эту дорогу, то или преграда не выдержит их, или она пропустит меня, как пропустила вниз те мелкие щепки… Но ведь мне надо на другую сторону!

Судя по увиденному, для того чтобы обойти эту «дорогу», придется потратить не одни сутки. Что еще можно сделать? Попытаться построить мост из подручных материалов? Дерева тут достаточно. Конечно, расчеты конструкции займут некоторое время, но это должно быть быстрее, чем… Стоп.

Кажется, недавно я один «мост» уже построил. Как услужливо подсказывает мне моя память, в тот раз все закончилось успешным применением захватов. Похоже, что к увеличившейся во мне силе я еще недостаточно адаптировался. Вес захватов кажется настолько несущественным, что я о них просто забываю, как о каких-то браслетах. Это неправильно и довольно опасно – забывать о тех возможностях, которые у меня имеются, особенно здесь.

Вот только длины троса до деревьев с той стороны мне никак не хватит. Может, сцепить захваты вместе, изменив рабочую программу? Или понадеяться на чудо и поискать висящий в воздухе крюк, за который можно было бы зацепиться? На всякий случай я поднял взгляд к небу.

Крюка там не обнаружилось, зато на фоне серых облаков, застилавших небосвод, отчетливо выделялись два троса, висевших в воздухе параллельно друг другу на высоте метров этак шести. Если хорошо раскачаться… Вариант неплохой. Интересно, хотя бы один из этих тросов способен выдержать мой вес в течение длительного времени? Боюсь, придется проверять опытным путем. Что-то в этой идее меня настораживает, но это совсем не повод для того, чтобы от нее отказываться. Кстати, мне чудится, или эти тросы тихо гудят?

Мои размышления внезапно прервал громкий рев, раздававшийся откуда-то слева. Я повернул голову и узрел неторопливо двигающееся по костяной дороге существо. Как ни странно, оно не проваливалось в бездну и при этом оставалось недосягаемым для мертвых, реагировавших на него с особым ожесточением. Рефлекторно я отпрыгнул в тень деревьев и вжался в землю, разглядывая этого незваного гостя.

Судя по тому, что я смог рассмотреть сквозь высокую траву, существо походило на огромного тупорылого червя грязно-бурого цвета, метров этак трех в поперечнике. Спину его украшала корона из двух пар рогов. Одна из этих пар касалась висящих в воздухе тросов, отчего гудение только усиливалось. Через неравные промежутки времени раздавался громкий треск, и из точки соприкосновения вылетал сноп искр. Вовремя это создание возникло, вовремя. Если бы я все-таки зацепился захватом за этот трос, то смерть моя была бы быстрой и сопровождалась бы красивым фейерверком.

Вторая пара рогов выдавалась далеко вперед, и с нее свисали полуистлевшие тряпки того же грязно-бурого цвета. Существо ползло по дороге, замедляясь с каждым пройденным метром, пока не остановилось прямо напротив меня. После этого оно вновь заревело, распахивая беззубую пасть в своем боку.

Мне кажется или…

Я встал, отряхнулся от земли и подошел поближе к этому «существу». Самая обычная повозка на электрической тяге. Если бы я пораньше разглядел колеса, то не пришлось бы лишний раз вытирать местную пыль животом. Вопрос: «Откуда в Запретке могла оказаться такая повозка?» – я опущу, ибо он не имеет смысла. В Запретных землях возможно все. Главное, что сей транспорт дает мне возможность пересечь эту странную дорогу, не тратя время на обход и не проваливаясь в бездну. Я залез внутрь через открытую дверь по невысокой лесенке. Затем дверь с легким дребезжанием закрылась, повозка поехала вперед, постепенно разгоняясь, а я, не теряя времени, огляделся по сторонам.

Внутри находились два параллельных ряда с сиденьями, один с широкими, другой с узкими. За исключением одного сиденья в левом дальнем углу, все места были заняты пассажирами, выглядевшими так, будто они застыли между сном и явью, между жизнью и смертью. Отрешенные лица, пустые глаза. Невольно у меня создалось впечатление, будто едут они здесь уже не первое столетие. Несмотря на внешнюю безжизненность, все они были чем-то заняты. Кто-то пялился в огромные окна, чернокожий мужчина дремал, обхватив странную черную лютню, по струнам которой пробегали искры, его сосед с замотанной бинтами головой мурлыкал заводной мотивчик себе под нос. Сонный встрепанный полуэльф крепко сжимал у груди магический посох с резным навершием.

Практически все пассажиры казались неуместными в окружающей их обстановке, но их это совершенно не волновало.

На единственном пустом месте валялся листок бумаги с неаккуратно сделанным карандашным наброском, изображавшим лабиринт, дверь и ключ, под которыми было написано: «Я живой. А ты?» Сам ключ лежал прямо под бумажкой, и я прихватил его с собой. На всякий случай. Конечно, вероятность того, что он пригодится, ничтожно мала, но запас карман не тянет. В крайнем случае, при возможности верну его обратно, отметив, что не пригодился.

Для удовольствия пассажиров были сделаны большие стеклянные окна, немного затененные, но открывающие поразительный обзор. Меня сильно удивило то, что затемнение увеличивалось с каждой секундой, будто окна готовили к близкой вспышке. Потом я заметил, что в кабине этого странного транспортного средства нет и намека на водителя. Следом за тем мое внимание зафиксировало, что спинка водительского кресла разодрана. Меня поразил странный рисунок, который кто-то выложил, вырывая клочья из обивки: круг, поделенный на двенадцать частей, с выделенным сектором. Вот только была в нем какая-то странность, что-то притягивающее мое внимание. Стоило мне немного приглядеться, как я увидел, что рисунок постепенно изменялся, подобно часам, которые шли в обратную сторону. И ведь это действительно были часы. Только измеряли они совсем не время…

Говорят, что подобные «часы» есть на дне самой глубокой из океанических впадин, и вместо стрелок там колонии трубчатых червей, перемещающиеся совершенно мистическим образом. Говорят, еще одни такие «часы» спрятаны на обратной стороне Луны, невидимой с Земли, и собраны они из обломков древних разбившихся спутников и пришедших в негодность роботов. Копии этих часов хранятся в давно заброшенных храмах, захваченных такими существами, которых сложно вообразить. Можно случайно обнаружить их нарисованными кровью и ржавчиной на стенах катакомб.

Это Часы Судного Дня.

Те самые часы, которым совершенно плевать на то, какое время за окном, которые сами заботятся о своей безопасности и о точности своих стрелок. Тех стрелок, которые сами по себе идут то вперед, то назад, иногда прибавляя в час по минуте, иногда снимая за день час. Когда-нибудь все эти часы одновременно пробьют полночь. И тогда начнется последний день в истории этого мира, славный ли, бесславный… какая разница?

Я был рад, что наткнулся на работающий экземпляр в этом необычном месте. Если раньше я мог сомневаться в необходимости моего путешествия, то сейчас все сомнения отпали. На часах было половина двенадцатого.

Допустим, что повозка движется на восток, часы идут назад, повода для улучшения ситуации нет никакого, отсюда следует, что повозка едет из будущего в прошлое. Наверное. Пока приму эту версию за рабочую. Интересно, может, мне прокатиться так на пару дней назад? Помешать Лесс попасть в прошлое или же подготовить ей там незабываемую встречу. Конечно, временной парадокс – это нехорошо, но… Кто мне, спрашивается, помешает?

Зря я забыл, что подобные вопросы никогда не остаются без ответов. Ожили спрятанные динамики, и приятный женский голос с механическими нотками заявил:

– Следующая остановка – «Небеса Эгиды Семь». Всем живым рекомендуется покинуть борт корабля до межпространственного перехода во избежание получения повреждений, несовместимых с поддержанием нынешнего состояния. Спасибо за понимание.

Одновременно с этим повозка начала замедляться, а двери с громким лязгом заблокировали толстые стальные полосы. И как мне выходить? Я огляделся по сторонам. Единственный выход – высадить окно. Недолго думая я выхватил посох у полуэльфа и с силой ударил им по стеклу. Оно пошло трещинами; еще удар, и оно вылетело в бездну, а следом за ним посох рванулся из моих рук на волю. Хозяин посоха философски пожал плечами и вновь погрузился в оцепенение. Я же взобрался на край окна и, с силой оттолкнувшись, прыгнул, в наивысшей точке полета метнул захваты к ближайшим деревьям и приземлился на обочине, едва не коснувшись прозрачного дорожного полотна. Убедился, что передо мной нет никого опасного, и обернулся, втайне ожидая каких-нибудь неприятностей от «повозки».

Мои ожидания оправдались. Сначала повозка с грозным хрипом тормозов остановилась. Затем исчезли провода, будто втянувшиеся прямо в верхние рога, которые тут же наклонились вперед, повисая над второй парой и посверкивая пробегающими по ним разрядами. После этого транспорт медленно поднялся в воздух, складывая колеса и закрывая все окна металлическими пластинами. Одно мгновение тишины, и прямо перед ним открывается портал, в овале которого видны мириады звезд, далекие красные и зеленые вспышки и тянущаяся в бесконечность дорога-бездна с рвущимися наружу мертвецами. Медленно и неторопливо транспорт направился в портал…

На другой стороне дороги я заметил странное шевеление. Оценить размеры выбравшегося оттуда существа в неровном свете габаритных огней транспорта было нелегко, но его прыжок заслуживал уважения. До края дороги он не допрыгнул лишь самую малость, после чего на мгновение замер и с хрустальным звоном рухнул вниз.

Вопль боли затих практически мгновенно, сменившись чавканьем и хрустом. Наступившая после этого тишина была бы зловещей, если бы не мертвецы, выползавшие через пролом. Увы, но познакомиться с ними поближе я не успел – портал, в который ушел транспорт, втянул в себя дорогу, свернувшуюся за ним подобно рулону бумаги, после чего закрылся.

Если бы не широкая просека на том месте, где недавно проходила дорога, я бы мог предположить, что полдня пролетело мимо моего восприятия. Но, увы, если верить моей памяти и тому, что мог сообщить мой Шепчущий, я действительно вернулся на половину дня в прошлое, что подтверждают яркие вспышки в небе, явно вызванные воздушным боем. Судя по некоторым косвенным признакам, к этому путешествию приложила руку Белая Невеста, а значит, такое изменение моего маршрута ей зачем-то нужно.

Вопрос – зачем? Боюсь, что узнать об этом мне придется в ближайшем будущем. Кстати, интересный момент: раньше я считал, что Запретка полностью свободна от так называемого божественного вмешательства, но история с «колесницей» показала, что некоторые боги все-таки способны использовать подходящие им участки территории в качестве проводников собственной воли. Буду знать, может, удастся… Хотя как знать.

Я глубоко вздохнул и посетовал в глубине души на то, что ночное зрение позволяет мне видеть очертания объектов даже в полной темноте, но очень сильно урезает цветопередачу. Неудобно. Впрочем, идти к точке сбора мне это не помешает. Даже ту погрешность, которую внесло изменение маршрута, учесть не сложно. В любом случае, днем я смогу залезть на какое-нибудь дерево и определиться точнее.

Идти по Запретке ночью – это крайне крайново удовольствие. Шансы влипнуть в крупные неприятности растут пропорционально каждому пройденному шагу, каждой сдвинутой с дороги ветке. Поэтому когда очередное дерево, под которым я проходил, попыталось меня этими самыми ветками поймать, я не удивился, лишь отпрыгнул назад, а затем использовал огненный амулет для того, чтобы обзавестись шикарным факелом, в который превратился мой противник.

В неровном свете пламени я отметил, что не зря предпринял тактическое отступление. Если бы я в ужасе бросился вперед, то гарантированно влетел бы в паутину, которая была столь тонка, что различить ее невооруженным глазом, да еще в темноте, было практически невозможно. Не знаю, смогла бы она меня удержать или же просто разрезала бы на мелкие части, но горела она потрясающе – ярким и ровным пламенем. В его свете я мог лучше разглядеть то дерево, которое попыталось на меня напасть. Зрелище впечатляло. Висящие тут и там пучки глазных яблок, лианы-щупальца, заканчивающиеся когтями и мелкими зубастыми пастями. То-то горело оно плохо. А еще пыталось плеваться какой-то дрянью, что, впрочем, ему не помогло. Минуты через полторы дополнительной термообработки амулет сел на четверть, дерево загорелось, и я смог пройти мимо него. Отсветы пламени помогали мне ориентироваться. Немного нервировало то, что гул пожара за спиной становился с каждым моим шагом все громче. Кажется, другие деревья оказались более горючими. Прискорбно. Лесные пожары даже в Запретке – штука весьма неприятная.

Через некоторое время сила пламени, преследовавшего меня, стала утихать как по волшебству. Я смог остановиться и, оглянувшись, понаблюдать занимательнейшую картину: языки огня лизали деревья, но те, выплевывая струи воды, сопротивлялись его напору. Пока в этой битве не замечалось явного перевеса, но дожидаться исхода было бы попросту глупо.

Я продолжил свой путь, замедлив шаг и надеясь отыскать какое-нибудь место, которое было бы легко держать под наблюдением. Идти к точке сбора в сгустившейся темноте совсем нелепо. Вот если деревья проиграют свою битву с огнем, тогда да, придется бежать, но пока света достаточно хотя бы для того, чтобы видеть, на кого я наступаю, и быть готовым к большинству неприятных сюрпризов, которые в обычных условиях могли бы оказаться незамеченными. Вскоре я выбрался на небольшую поляну чуть в стороне от намеченного маршрута, и к моему удивлению, там не оказалось никаких чудищ. То есть совсем.

Ничего страшного или странного, кроме какого-то невзрачного строения. Или все же взрачного? Никогда не задумывался, делают ли семь метров высоты бревенчатое строение значительным или нет? Если бы не размеры, я бы предположил, что передо мной находится самая обычная охотничья избушка. По крайней мере, ее внешний вид примерно соответствовал тому, как я себе представляю охотничьи избушки, но…

Зачем-то вокруг нее торчали толстенные стальные столбы. Я подошел поближе, не скрываясь, но и готовый к тому, что это все может оказаться миражом или же какой-нибудь загадочной тварью, готовящейся к тому, чтобы съесть случайного путника. Но ничего не произошло. Меня не ударило током, не накрыло охотничьей сетью, я не нашел никаких волчьих ям. Избушка не подпрыгнула в воздух в попытке сожрать меня. Столбы еле слышно гудели где-то на пределе слышимости, заставляя задуматься об их назначении: они стояли слишком редко, чтобы можно было считать их оградой, но оказались чересчур массивны и аккуратны, чтобы считать их наличие чем-то незначащим.