Текст книги "Твой невидимый свет"

Глава 5

Второй раз зажглась красная лампочка. Монро вышла первая, так и не взглянув на Оксану. Тая не приходила, поэтому они с Никой прошли по узким черным коридорам до сцены. Поговорив немного, соседка ушла, оставив ее одну ждать следующего сигнала.

Оксана забралась на несколько ступенек и выглянула из-под сцены, чтобы разглядеть зал, но почти ничего не увидела. Все сливалось и превращалось в большие пятна. Казалось, что зал небольшой, с несколькими кабинками, а на сцене несколько шестов, как раз напротив каждой.

Внезапно снова загорелась красная лампочка и заиграла музыка. Довольно приятная, под которую можно красиво танцевать и двигаться. Но сделать шаг прямо сейчас и выйти на сцену оказалось не так просто. Оксана не умела танцевать и боялась, что сейчас опозорится, и все подумают, какая она неопытная и глупая. Но мысли о коллекторах, кредите и потерянной семье не дали сделать шаг назад.

Лампочка зажглась еще раз.

Оксана выпрямилась и поправила юбку. Плохое зрение ей на пользу: она ничего не увидит, поэтому просто закроет глаза и будет делать все то, что подсказывает тело. Музыка заиграла громче с выходом на сцену. Оксана покрутила головой в поисках Таи, Ники или хотя бы Монро, но никого не заметила. Стараясь ни о чем не думать, она ухватилась за шест и покрутилась на нем. Мужчинам нравилось смотреть на красивых девушек. Так может, понравится и она?

Сколько времени Оксана провела на сцене, неизвестно, но открыв глаза, она увидела, что рядом танцует еще одна девушка. Оксана ее не узнала. Зато почувствовала на себе чей-то взгляд. Именно из-за него она вышла из транса, но не поняла, кто на нее смотрел.

Покрутившись еще немного, Оксана заметила боковым зрением красную лампочку. Ей было жаль покидать сцену, так и не узнав, кто за ней так пристально наблюдал. Она надеялась, что это не кто-то из ее прошлой жизни. Вдруг навстречу вышла какая-то девушка. Издалека опознать человека было невозможно, но хитрый взгляд из-под маски оказался все-таки знакомым. Монро.

Она обняла Оксану и начала танцевать сзади нее, держа, как марионетку. Полностью отпустив ситуацию, девушка расслабилась и показывала все, на что способно ее тело. Монро воспользовалась наивностью и парой очень ловких и быстрых движений сорвала с нее юбку на липучках и, секунду спустя, боди. Оксана осталась на сцене в одной маске, инстинктивно прикрыв все красивое руками. Но Монро, все еще танцуя, потянула на себя ленточку, и маска тоже упала на пол.

Время остановилось, будто кто-то нажал на паузу. Оксана обернулась, чтобы выразить свой гнев, но Монро уже ушла со сцены, оставив ее в голом одиночестве. Снова зажглась красная лампа, и девушка быстро убежала со сцены. О, сколько эмоций в ней бушевало! Как с ней могли так поступить! Она могла ожидать подлянки от кого угодно, но только не от Монро. Она выглядела так дружелюбно!

– Какой позор, Боже, как позор, – только и твердила бедняжка, все еще пытаясь прикрыться, хотя никого у сцены и в коридоре не было. Все видели ее голое тело и, ужас, лицо. Может, если бы на ней была маска, она еще смогла бы это пережить, но показать всем себя такой, какая она есть, невозможно. Это было невозможно до этого момента.

Неожиданно перед ней появилась незнакомая девушка в маске. Вся черном, она почти сливалась с цветом стен. Казалось, что незнакомка прошла сквозь пространство и материализовалась прямо перед голой Оксаной. Девушка постояла какое-то время, склонив голову набок, а затем произнесла то, что стало очередным ударом.

– Три миллиона за два дня сложно заработать, да? – она расплылась в лживой льстивой улыбке.

Оксана ничего не ответила, а только инстинктивно открыла рот от удивления: кто-то еще знает секрет. Но лицо девушки, даже под маской, выглядело абсолютно незнакомым. Она бы запомнила плотные карие глаза и слишком завидные густые ресницы. Это точно была не Монро, Тая или Ника.

– Если ты думала, что так легко можно скрыться, то ты, как видишь, серьезно ошиблась. Но тсс, – она прижала палец к губам, – я больше никому не расскажу о твоем маленьком секрете, если сделаешь одно маааааленькое одолжение.

Последнюю фразу она произнесла растянуто, будто и вправду предлагала выполнить очень простую просьбу.

– Вы ошиблись, я ничего никому не должна и вас не знаю.

Хорошо, если сейчас придет кто-то на помощь и спасет ее. Но она уже взрослая и сама должна разобраться с этой новой маской. Девушка открыла сумочку и достала телефон.

– Я не хочу на тебя давить, но у меня нет выбора, – она вздохнула и показала видео: вот Оксана танцует на сцене, а потом оказывается голой и без маски. В кадре есть все, чтобы навсегда привязать к себе невыгодную славу.

– Ты же простая учительница русского языка и литературы? Давай я отправлю прямо сейчас всем твои ученикам это видео? А хочешь, еще в родительский чат? О, как будут рады папочки такому видео, и что скажут мамочки? А хочешь, на «Ютуб» со ссылкой на аккаунт твоей дочки? А может, все сразу и прямо сейчас?

– Все, хватит, хватит, – Оксана покачала головой, все еще прикрываясь руками, хотя это уже было бесполезно. – Что за услуга?

– Очень простая. Очень. Надо подружиться с одним человеком и разузнать у него правду по поводу одного события. Надо, чтобы он признал свою вину.

Оксана нахмурила брови, ей не нравилось это предложение.

– Звучит подозрительно. Подружиться с человеком, и что за это?

– Будем считать, это будет выплатой твоего долга.

– Три миллиона за знакомство? Это что, шутка?

– Нет, слушай, у тебя нет выбора, и ты тратишь мое время. Вот, – она снова полезла в сумочку и достала визитку. – Завтра позвони этому человеку и устройся к нему помощницей по дому или кем-нибудь еще, чтобы быть постоянно рядом и войти в его доверие.

Оксана нехотя отняла руку от груди и забрала визитку, так и не прочитав ничего.

– Запомни, твоя цель – узнать, что случилось второго февраля прошлого года. Мне нужно видео. Сделаешь – долг прощен. Нет – ну, это уже будут твои проблемы. Видео пока оставлю у себя или, хочешь, тебе перешлю?

Она засмеялась и пошла по коридору в обратном направлении. Ее силуэт через пару шагов был почти неразличим, да и Оксана, если честно, так далеко уже не видела. На визитке были только телефон, адрес и имя. На другой стороне от руки написаны номер и буква «К». Ни один из этих трех пунктов ей ни о чем не говорил. Все это напоминало дешевый фильм про спецагентов, только мишенью выбрали явно не того, кто может чем-то помочь. Но бежать вслед и просить объяснений было уже поздно, да и бесполезно. Так что Оксана сжала покрепче визитку, как единственный путь к спасению, и пошла за девушкой следом. Во всяком случае, там точно выход, хотя бы из этого коридора позора. Завернув за угол, она буквально столкнулась с Никой.

– Что случилось? – она схватила Оксану за руку и тряхнула со всей силы. – Тая злится. Говорит, что у нее проблемы теперь из-за тебя! – С каждым словом девушка все крепче сжимала руку. Ника походила на бешеную собаку, которую всю жизнь тренировали к такой мертвой хватке. Она тащила Оксану по коридору, сильнее вонзая ногти в кожу. Шансов вырваться не было.

– Мне больно! Отпусти! Что я тебе сделала?

– Ты всех нас подставила! – Ника даже не оборачивалась, лишь только сильнее повышала голос и сжимала руку в запястье.

– Я никого не подставляла, это меня подставили!

Они петляли по лабиринтам и, наконец, зашли в одну из бесконечных дверей. Там их уже ждала Тая, сидя в красном кресле. Она выглядела спокойной и удивленной. Такой, будто не понимает, что это такое только что произошло.

– Рыба моя, ты чего-то учудила? Мы же договаривались, что ты танцуешь, развлекаешь наших гостей. А ты чего?

– Я танцевала!

– Танцевала? – Тая вмиг изменилась, стукнула руками по кожаной обивке изо всех сил и встала. – Посмотрела бы на себя со стороны! Нам не это надо было! Больше чтобы мы тебя не видели. Ника, принеси ее вещи сюда.

Та кивнула и скрылась за дверью. Они остались вдвоем в разных углах комнаты. Тая ходила по комнате в ожидании Ники. Оксана чувствовала напряжение и недосказанность. Надо что-то сказать, но только как подобрать слова? Хотелось спросить, почему Монро так сделала, было ли все это подставой и связаны ли они все с той загадочной К.

Оксана только собиралась открыть рот, чтобы задать один из этих вопросов, как ее опередила Тая. Она присела на подлокотник кресла и стала разглаживать край своей накидки. Она так делала в комнате, и Оксана сразу вспомнила ее совсем другой. Не такой злой и агрессивной, а ранимой и даже маленькой.

– Я, знаешь, хороший человек. Несмотря на то, что Москва постоянно ломает и заставляет сделать выбор. Непростой выбор. Вот как с тобой, понимаешь?

Оксана не понимала.

– Ты знаешь, в какой мы все ситуации и что должны сделать ради своей семьи. Иногда наши поступки бесчеловечны и не всегда законны. Но где большие деньги, там большой риск. А еще нет чувств.

Тая выпрямилась и закинула одну ногу на другую. Она снова стала серьезной.

– Не принимай все близко к сердцу. Мы помогли тебе, а ты – нам. Сейчас Ника принесет вещи, ты быстро переоденешься и побежишь домой, собираться. Завтра забудешь, кто мы, чем занимались, и никому ни о чем не расскажешь.

Оксана все еще стояла голой, прикрываясь руками, и лишь урывками бросала взгляд на Таю. В комнату зашла Ника и кинула вещи ей под ноги. Девушки о чем-то переговорили на иностранном и быстро вышли из комнаты, оставив Оксану одну.

Хлопнув себя по бедрам, чтобы разогнать кровь и прийти в себя от переживаний, она стала переодеваться. Все это сюр или сон. Жутко хочется проснуться и понять, что ничего этого не было на самом деле. Что она не танцевала на сцене голой, что никто ее не снимал на видео и не шантажировал, что ее не выгнали из единственной комнаты, оставив без денег зимой на улице.

Хотелось плакать, но не здесь. Отсюда надо поскорее убираться, ведь не ясно, какие еще сюрпризы ее ожидают. Оксана оделась и подошла к двери. В эту секунду на пороге появилась Монро и кинулась с извинениями ей на шею.

Она обнимала Оксану с какой-то бессвязной речью про то, что ей жаль. Жаль, что все так случилось. Ее заставили это сделать за очень большие деньги и лекарства для детей. Отказаться от такой возможности было непростительно, как она тогда считала, но когда все случилось на сцене, то поняла, какую ошибку совершила.

Монро плакала и не могла никак успокоиться. Оксана обнимала ее и успокаивала, как маленькую дочку, которую надо было пожалеть. Внутри была злость за совершенный поступок, но от раскаяния сердце смягчается и принимает извинения. Со временем.

– Ты… простишь меня?

– Когда-нибудь.

– Это все ради детей.

– И это когда-нибудь я приму.

Монро обняла Оксану на прощание и проводила по темным лабиринтам из клуба. В любой лабиринт входишь одним человеком, а выходишь абсолютно другим. Решение пришло быстро, в эту же морозную чистую секунду. С этого момента Оксаны больше нет. Та девушка навсегда осталась в закрытой темной шкатулке.

Впереди, как у писателя, оказался белый чистый лист ее новой жизни. Никакого плана, никаких мыслей. Только желание начать все заново. Как в кино, когда герой меняет жизнь на сто восемьдесят градусов, и у него все получается. С такими мыслями Оксана стянула с себя ту самую серую шапку, что стала символом этой несчастной серой жизни, и оставила на остановке. Кому-то она будет нужнее, чем ей.

Глава 6

Пошел снег. Снежинки особенно красиво отсвечивали под большими желтыми фонарями. Говорят, Москва преобразилась за последние несколько лет, и что после Лужкова город стал выглядеть иначе. Привлекательней для туристов, что ли.

Оксане нравилась ночная Москва. Вот такая, почти зимняя. Чистая. С мягким пушистым снегом. Вокруг тишина, все спят, и даже кошки не мяукают в это время. Декорации на улице напомнили канун Нового года, когда идешь домой вечером с праздничным настроением. В это время всегда так же безлюдно, потому что все уже сидят дома за накрытым праздничным столом и ждут обращения президента. Такая традиция: застолье со старыми советскими фильмами по телевизору, кучей блюд, начиная от оливье и заканчивая холодцом или уткой. Дети целый год ждут загаданных подарков под елкой, а взрослые – долгожданную неделю каникул после праздников.

В обычных семьях всегда за пару минут до Нового года начиналась суматоха. Муж кричал из кухни жене, чтобы она быстрей заканчивала дорезать оливье, дети незаметно утаскивали конфеты из хрустальной вазы, а кто постарше, готовился к главному – открыть шампанское ровно с первым ударом часов по телевизору. Где-то обязательно еще был кот, роняющий елку, или собака, справляющая свои дела на ковер. В общем, все как-то по-своему хотели отметиться в Новом году.

Оксана улыбалась и вспоминала прошлое. Последний раз она так отмечала дома с родителями, когда совсем-совсем была маленькой. С ее семьей все было не так. Эд никогда не помогал ей, считая, что это все только женское дело. Традиционно тридцать первого числа он уходил в загул и заканчивал пить перед первым рабочим днем после праздников. Так что все, что помнит Оксана, это храпящий вонючий Эд на диване, «Ирония судьбы» по телевизору и сидящие на маленькой кухне она и Аня.

Вот таким был Новый год каждый год. Совсем не таким, как мечталось в детстве. Она остановилась рядом с большим сугробом, вытащили руку из куртки и опустила ее в мягкий чистый снег.

Воздушный. Как вата.

И сразу вернула обратно. Холодно. Пальцы покрылись влагой и вмиг покраснели. Она подышала на них и потерла друг об друга, совсем как в детстве, когда теряла варежки. Рассердилась на себя и снова засунула ладони поглубже в карманы. Еще не время для игр. Но трогать снег приятно.

Оксана вышла к дороге и попыталась понять, в какую сторону идти. Повернув налево, пошла чуть быстрее к остановке. Прыгнув в ночной экспресс, она доехала почти до дома без особых приключений.

Первым делом Оксана пошла в душ и смыла косметику и ментальную грязь, которую ощущала на себе после клуба. Кожа казалась липкой и потной, все хотелось тереть до красноты и ссадин, настолько была неприятной ситуация, эти лживые обманщицы, она сама, эти мужчины и эта женщина. Она скинула вещи на грязный пол, забралась в ванну и задернула шторку.

Мыться в общей ванне каждый раз было противно до мурашек. Повсюду грибок, отколотая старая советская плитка и ужасные потолок и стены, с которых так и хотелось постоянно отковырять противную розовую краску. Все выглядело убого и явно нуждалось в ремонте.

Оксана повернула вентиль почти до упора и встала под душ. Горячая вода тут была редкостью, чаще всего из-под крана текла слегка тепленькая тоненькая струйка. Чтобы нормально помыться, надо было долго ждать под душем, но в общей квартире такой роскоши никогда не было. Даже сейчас, зная, что ночью никто не придет мыться, она не могла расслабиться: надо было скорее уходить из дома. Из дома! Надо же, как за короткое время у человека меняется понятие дома.

Значит дом – это то место, где ты живешь сейчас, а не то, где вырос?

Вода потихоньку смывала грязь и пот сегодняшних дня и ночи. Но она не могла пробраться глубже и смыть все мысли, страхи и переживания. Оксана выключила воду и постояла еще какое-то время, опираясь рукой на старую плитку. Если бы про нее кто– то снимал фильм, он назвал бы этот момент «экзистенциальный кризис». Она почувствовала, как горло сдавливает ком отвращения к себе и снова повернула вентиль. Вода не смогла заглушить рыдания.

Сколько времени она так простояла, неизвестно, но на душе после слез стало легче. Она вышла из ванны почти Венерой – заново рожденной и почти полной сил. Мысли о клубе не покинули ее за шторкой в ванной, поэтому в голове крутились новые имена и образы, которые всегда нравились. Оксана твердо захотела начать жить для себя и делать, наконец, то, чего хочет она, а не то, чего хотят другие.

Хотелось перемен. Она понимала, что сейчас она не та Оксана, что жила с тираном, не подозревая об этом. Она становится самостоятельной, сильной женщиной. Становится другой. Больше не нужны ничьи советы, она больше не зависит от чужого одобрения. Всю жизнь жила в тени других и не могла сама контролировать свою жизнь. Даже прическу за нее выбирали другие: сначала стригла мама, потом бабушка, потом Эд запрещал стричься. А Оксана всегда мечтала о челке. С детства. К ее лицу и кудрявым волосам очень бы пошла такая прическа. Она выглядела бы совсем как француженка.

Девушка открыла ящик под раковиной и достала ножницы. Немного ржавые, но уже без разницы. Она смочила волосы, зажала их одной рукой, а второй в три движения подстригла челку и укоротила остальную длину волос. Она хотела изменить в себе еще что-нибудь, но не знала, что. Кроме одного. Решила, что теперь ее будут звать Софи, а не Оксана. Улыбнулась зеркалу, сказав, что больше не позволит себе оказаться в такой ситуации, качнула головой и достала из тумбочки косметичку соседок, своей у нее не было. Замазала корректором синяки, подкрутила ресницы и убрала все на место, как было. Высушила волосы, собрала свой шампунь, мокрую губку, сложила все в пакет и унесла в комнату.

Вещей было мало, поэтому собралась быстро. Она приехала с обычным школьным рюкзаком, который схватила в последний момент. У нее не было никакой одежды, кроме той, которая была на ней в тот день: джинсы, майка, свитер и кроссовки. На собеседования ездила сначала так, потом купила блузку. Ужасную, из синтетики, такие шили лет двадцать назад. Ей бы еще подплечники, и она бы точно выглядела в ней лет на шестьдесят. Казалось, что блузка придаст уверенности, поэтому ездила в ней.

Отказе на двадцатом Софи поняла, что фокус с белой рубашкой не удался, и вернулась к прежнему имиджу. Так она и вправду чувствовала себя более уверенно. Ну, насколько это возможно.

Так странно: она столько всего копила, а в итоге осталась ни с чем. Все оказывается ненужным, когда не можешь это взять с собой. Тот же ноутбук сейчас оказался абсолютно бесполезным. Он остался там и не мог ей никак помочь. Украшения, которые собирала для своих детей и внуков, чтобы передать по наследству, так же как книги от бабушки и свою библиотеку. Огромная библиотека любимых книг осталась там, далеко, в прежней жизни. И ни один из писателей не мог сейчас ее успокоить и предложить рассказать свои истории.

Поэтому надо написать свою. А для этого закончить с прошлой жизнью. Стоя в комнате, она внимательно огляделась и на всякий случай проверила, что лежит под подушкой, матрасом, кроватью и в тумбочке. Вдруг она там что-то прятала и забыла. Везде было пусто, кроме тумбочки: к дну одного из ящиков было что-то приклеено. Софи наощупь попыталась определить, что это. Поняла. Конверт. Довольно пухлый. В нем что-то было, скорее всего, письмо. Она посмотрела на часы, чтобы понять, сколько еще есть времени. Решив рискнуть, отодрала конверт и заглянула внутрь.

Она не знала, как выглядит миллион такими купюрами, но ей показалось, что это именно такая сумма. Там же лежали рецепты и визитка с телефоном врача. Это деньги Монро. Если она сейчас заберет все себе, то так отомстит ей и сможет сбежать в другой город, сделать новый паспорт, и это решит еще кое-какие проблемы. Но не покроет всю сумму долга.

Софи провела пальчиками по банкнотам, обдумывая, что же ей делать. Конечно, очень легко уйти сейчас с чужими деньгами, сразу сесть на автобус и уехать отсюда. Но, с другой стороны, в Москве ее нашли очень быстро, значит, найдут везде, где бы ни была.

Еще раз пересчитав содержимое конверта, она никак не могла решить. Совесть кричала о том, что надо оставить все как есть, что это деньги на лечение детей, пусть и заработанные таким ужасным способом. Монро не виновата в том, что все так случилось, но и Софи – мать, и она тоже ни в чем не виновата. Поймет ли она Монро? Из квартиры новая Оксана вышла с плотным конвертом в руках.

Она злилась на Монро больше остальных. Казалось, что так она отомстит и заберет свое. Ведь ей гораздо нужнее. Но, не пройдя и пары ступенек вниз, девушка вернулась и прикрепила конверт с деньгами на место. Она не могла вот так забирать чужое, понимая, как другие будут страдать от этого. Никто не виноват в ее проблемах.

С девочками больше не виделись. Софи спокойно прошлась по единственной дороге до Курского вокзала и направилась сразу в зал ожидания. Там, рядом с бомжами, она подложила рюкзак под голову, натянула капюшон и помолилась, чтобы полицейские не забрали ее в отделение хотя бы до утра. А там уже она позвонит этому мужчине и устроится к нему на работу.

Оглядевшись по сторонам и проверив, что все чисто, она закрыла глаза и свернулась калачиком на трех железных стульях. Ее сон был глубоким и спокойным. Хоть тут у нее была возможность по-настоящему расслабиться и отдохнуть без приключений.