Текст книги "Подкидыш для Цербера"

Глава 4

Надежда

В прихожей было прохладно и достаточно темно. Пахло корицей и сушеными яблоками. Едва войдя, Сандро снял темные очки и облегченно вздохнул.

Мне стало интересно: это он от того, что больше не нужно скрываться или вообще не любит дневной свет? Но спросить я не решилась, боясь показаться невежливой. Вместо этого нагнулась, чтобы расстегнуть ремешки туфель.

– Мама мия! – всполошился итальяшка, заметив мои потуги. – Что ты собираешься делать?

И тут я вспомнила, что у иностранцев не принято разуваться дома. Черт бы побрал мою «деревенскую» привычку, еще бы тапочки попросила.

– Только поправила ремешки, – соврала я и льстиво улыбнулась.

Сандро понимающе кивнул, махнул рукой, и из прихожей мы перебрались в широкую гостиную. Меня поразил контраст света и тени, словно переплетенный в единый изящный узор. Из окон, ведущих в сад, струился день, в то время как в неосвещенных углах помещения царил полумрак. Удивительное сочетание.

Не меньше восторгов вызвала и сама обстановка. Солидная, явно антикварная мебель, высокие напольные вазы и резные канделябры, старинная люстра под потолком. В цветах преобладали пастельные, довольно тусклые оттенки. С редким вкраплением красного.

– Голодна? – спросил Сандро.

Только в этот момент я вспомнила, что за весь день так ни разу и не поела по-человечески. Три чашки кофе и маленькая шоколадка не в счет.

– Немного, – смущенно пробормотала я.

Сандро указал мне на один из стульев за круглым столом и мягко произнес:

– Присаживайся.

А сам вышел в прилегавшее к гостиной помещение. И вскоре оттуда донесся негромкий звон посуды и характерное хлопанье дверок. Неужели там кухня, и он готовит сам? Или там живет кухарка – невидимая и неразговорчивая?

Я подавила желание пойти помочь, а заодно и посмотреть, что происходит в соседней комнате. Послушно заняла место за столом, расправила на коленях салфетку и уставилась на белоснежную скатерть.

Сандро вернулся с подносом, уставленным тарелочками разного размера и определенно вкусным содержимым. По гостиной распространился такой божественный аромат, что мой рот наполнился слюной, предвкушая лакомство.

– Вы готовите сами? – вежливо поинтересовалась я, наблюдая за действиями Сандро.

Он раскладывал передо мной тарелки с сырной нарезкой, хрустящим хлебом, тонкими ломтиками вяленой говядины, зеленью и оливками.

– Я люблю сочетать разные вкусы и пробовать новое, – признался Сандро, не глядя мне в глаза. – Обычно готовлю сам и только изредка заказываю доставку из ресторанов.

– А где закупаете продукты? – Мне нужно было срочно поддержать беседу, но ничего умнее этой банальщины не пришло на ум.

– Иногда сам посещаю рынки и фермерские хозяйства или заказываю доставку, – признался Сандро. – Но я здесь недавно, и мне сложно найти продукты хорошего качества.

– Это вы просто не знаете, какой у нас рыночек в Бутове, – вступилась я за отечественного производителя. – Там всегда все свежее, ароматное и безо всяких ГМО.

Но вопреки моим ожиданиям, Сандро не стал развивать эту тему. Бросив короткое: «Приятного аппетита», он вновь удалился. Только лишь для того, чтобы вернуться с другим подносом, двумя бокалами и бутылкой белого вина. Аристократ, ничего не скажешь.

Сам есть не стал. Налил себе в бокал вина и присел на низкий диванчик в затемненной части гостиной.

– Ешьте и не обращайте внимания на мое присутствие, – попросил он.

Я кивнула. Так даже легче – не нужно поддерживать беседу, полностью сосредоточившись на еде. Не нужно смотреть в глаза незнакомцу и бояться брякнуть лишнее. Странный он все же. Нелюдимый какой-то. И вправду Цербер.

Когда я пробовала умопомрачительные пельмени с белыми грибами (кажется, правильно называть их «равиоли») и запивала их сухим вином, почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Повернулась к Сандро – так и есть, фотографирует.

Мой взгляд уперся в объектив фотокамеры. Он, как огромный глаз неведомого зверя, следил за каждым моим жестом. Подмечал все, заставлял вздрагивать и беспокоиться о том, как я выгляжу. Правильно ли сижу, в той ли руке держу нож и вилку.

По всей видимости, мое испуганное лицо и нервозность не остались незамеченными Сандро. Он отвел от лица фотокамеру и распорядился:

– Не смотри, продолжай есть. Не думай обо мне и о камере, как будто нас нет.

Я отвернулась, вперила взгляд в тарелку, но аппетит пропал совершенно. Как можно забыть о том, что за мной наблюдают. И это странное «нас». Итальяшка говорил о камере так, словно это живое существо. И оно тоже следит за мной.

– Спасибо, но я сыта, – тихо произнесла я. Отодвинув тарелку, сложила руки в замок и уставилась на них, избегая смотреть на Сандро. – Хотите, я помогу вам убрать посуду?

Должна же я хоть как-то отблагодарить за угощение. Пусть он и маньяк, но готовит отменно.

– Тебе не понравилось? – слегка обиженно спросил Сандро. – Невкусно или совсем не любишь итальянскую кухню?

– Нет, что вы?! – встрепенулась я и, позабыв о предупреждении, вновь обернулась к итальяшке. – Все очень вкусно, но в меня больше не влезет.

Я улыбнулась и похлопала себя по плоскому животу. Кажется, мне удалось раскрыть секрет итальяшки. Он специально приглашает к себе худых девушек, чтобы раскормить их до нужных размеров. А потом ест их.

Я поежилась, как будто ощутила сквозняк, но все же повторила:

– Так помочь с посудой?

Сандро привычным жестом потянулся за темными очками, нацепил их на нос и объявил:

– Нет, не нужно. Пошли, покажу тебе твою комнату.

Вслед за хозяином я поднялась по лестнице на второй этаж и вошла в спальню – элегантную и просторную, определенно обставленную для женщины. Узкая антикварная, застеленная бледно-розовым покрывалом кровать, такого же оттенка занавески из легчайшего материала, платяной шкаф и тяжелый комод – все это так и дышало роскошью и изяществом. У стены стояла ширма, расписанная лиловыми хризантемами.

– Располагайся и чувствуй себя как дома, – предложил Сандро. Восхищение, застывшее в моих глазах, заставило его улыбнуться. – Ванная комната, к сожалению, в доме только одна. Она находится на первом этаже.

– А, эм… – я никак не могла подобрать нужное слово, чтобы не показаться невоспитанной.

Но Сандро понял, о чем речь. Он толкнул неприметную дверцу возле ширмы и показал мне небольшой туалет. Там находилось все, что могло понадобиться женщине: зеркало в полный рост, умывальник, унитаз, выполненный в форме цветка лилии, и биде. Высокая полочка у стены сверху донизу была заполнена тюбиками с кремами, пузырьками, сухими полотенцами и коробочками. Рядом на вешалке висел махровый халат. «Олл инклюзив», да и только.

– Можешь умыться и отдохнуть с дороги, – предложил Сандро, собираясь уходить. – Я приду проведать тебя позднее. Только не запирайся. Никогда.

Он осторожно прикрыл дверь, а я обняла себя руками и приготовилась защищаться до последнего. Как можно отдыхать, зная, что он может войти в любую минуту. Сфотографировать или сделать чего похуже.

– Врешь, не возьмешь, – прошипела я закрытой двери.

Обвела взглядом спальню и остановила свой выбор на изящном журнальном столике. Или тумбочке – для меня эти предметы выглядели одинаково.

Подперев дверь, дрожащими от нетерпения руками нащупала на часах нужную кнопку и нажала. После тихого щелчка раздался голос Николаича:

– Ты на месте? Все в порядке?

Я испуганно заозиралась: звук переговорного устройства показался мне слишком громким.

– Сейчас… – шепнула в часы и метнулась к туалету.

Закрыла за собой дверь и, прислушиваясь к происходящему в спальне, все так же шепотом произнесла:

– Да, я на месте. Меня не подозревают, вроде. Бруни сделал первые снимки.

– Отлично, – сказал Николаич. – Продолжай в том же духе. Непременно узнай, где он хранит пленки и фотоснимки. Чем быстрее обнаружишь искомое, тем быстрее вернешься домой.

Я кивнула, прекрасно понимая, что Николаич меня не видит. Но, вопреки моему желанию, слезы брызнули фонтаном. А мне очень не хотелось, чтобы начальник знал, какую размазню он отправил на задание. Еще ничего и не случилось, а я готова бежать с виллы куда глаза глядят.

– Ты здесь? – поинтересовался Николаич и, судя по звуку, треснул свой передатчик. – Сигнал пропадает…

– Тут… – очнулась я и шмыгнула носом – как можно незаметнее. – Вас хорошо слышно.

– Тогда отключаюсь, – сообщил Николаич. – Жду от тебя следующего сообщения – дельного, желательно. Будут проблемы – ты знаешь, как вызвать подмогу.

– Да… – обреченно согласилась я, но шеф меня уже не слышал. – До связи…

«Вот же дуреха, зачем так рисковать, если сказать нечего? – Мне ничего другого не оставалось, как упрекнуть себя в непрофессионализме. – Хорошо, Николаич терпеливый. Не послал куда подальше».

Я выглянула из туалетной комнаты и облегченно выдохнула: столик стоял на прежнем месте. Что ж, в другой раз буду думать, прежде чем делать. Итальяшка не похож на человека, которого можно запросто облапошить. Скорее, это он сам даст фору любому оперативнику. Не удивлюсь, если в спальне стоит прослушка или вообще видеокамера.

Испугавших собственных мыслей, я принялась обшаривать помещение – на сей раз не взглядом, а руками. Пусть Николаичу и доложили, что итальяшка не признает никакой современной техники, проверить лишний раз не помешает.

Сдалась я спустя десяток минут. Какой смысл себя обманывать? Если Бруни установил камеру, то так, что даже опытный сыщик не найдет. Не то, что дилетант типа меня.

Психанув с досады, я поставила столик на место и улеглась на постель поверх одеяла. Раздеваться все же не стала: в договоре не было пункта, что меня можно снимать голой. Впрочем, если итальяшке захочется, он сможет сделать со мной все, что ему заблагорассудится. И пикнуть не успею.

Я сложила руки на груди и притворилась мертвой. Заранее.

Но усталость и нервное истощение сделали свое дело. Спустя минуту я перекатилась на бок, подтянула колени к груди и зевнула. Струившийся из раскрытого окна свет приятно щекотал пятки, а легкий ветерок надувал занавески, как причудливые розовые паруса. Из сада доносился аромат хвои и голос какой-то залетной певчей птички.

– Кукушка-кукушка, сколько лет мне жить осталось? – спросила я. – Или дней? Может быть, минут…

Птичка не была кукушкой и на мой призыв не ответила, а лишь продолжала петь, убаюкивая и умиротворяя. И вскоре я действительно погрузилась в приятную дрему.

Проснулась от стойкого ощущения, что на меня смотрят. Нет, даже не смотрят, а ощупывают взглядами. Словно потоки прохладного ветра обдували мое тело, едва заметно касались кончиков пальцев, ползли выше, трогали плечи. Слегка пробежавшись по шее, нежно очертили линию подбородка, скулы. Наложили скромные поцелуи на закрытые веки. Снова перешли к груди и ногам, лаская колени томным дыханием.

– Белла… – услышала я необычайно чувственный голос Сандро. Но он раздался не рядом со мной, а словно откуда-то сверху. – Фигура, волосы, кожа. Рагацца дольче!..

Вот в этот момент я пожалела, что у меня было слишком мало времени на подготовку. Конечно, на то, чтобы выучить итальянский, ушел бы не один месяц. Но так хотелось знать, что же шепчет этот фотограф.

Предположим, слово «белла» я уже слышала. Вроде, переводится как «красивая». С фигурой тоже понятно. А вот кто такая «рагацца»? Уж очень похоже на российское «курица»…

Но нет, с таким придыханием оскорбления не произносят.

Я всеми силами старалась выглядеть так, будто сплю. И вскоре услышала тихое перешептывание. Это был уже не голос итальянца, скорее звуки напоминали те, что слышались мне на мосту. И на сей раз они меня испугали.

Я плотнее сжала веки и словно бы застыла, всем телом противясь продолжению осмотра. Но произнести ни слова не смогла – рот точно сургучом залепили.

– Можешь не притворяться, – произнес Сандро, – мне известно, что ты уже проснулась.

Стоило ему начать разговор, и подозрительные шумы исчезли. Как и ощупывающие мое тело взгляды.

– Откуда известно? – спросила я.

С исчезновением источника страха ко мне вернулась решительность. И появилось желание разговорить этого упрямого итальяшку. Если он позволяет себе в любое время приходить в мою спальню, то пусть хоть потрудится познакомиться ближе.

– Вижу, – просто ответил Сандро и снова затих.

Признаться, совсем не таким я представляла себе известного итальянца. В моем воображении он рисовался этаким брутальным соблазнителем – раскованным и темпераментным. А тут на тебе: просто сидит и смотрит. И почти не разговаривает. Непорядок.

Я открыла глаза и повернула голову. Бруни стоял в проеме двери, держа в руках неизменного спутника – свой фотоаппарат. Весь внешний вид итальяшки говорил о равнодушии и холодности. Будто это не он секунду назад шептал мне комплименты хрипловатым от возбуждения голосом.

– Почему вы фотографируете меня, только когда я этого не замечаю? – набравшись храбрости, вопросила я. – А как же зрительная связь камеры и модели? Разве не больше чувств можно передать снимку, как следует подготовившись?

Он смотрел поверх моей головы, словно видел за моей спиной нечто интересное. Мне даже захотелось обернуться, но я подавила это желание. Непрофессионально как-то шугаться от каждого шороха.

– Предпочитаю живые эмоции, а не наигранные, – пожал плечами Бруни. – Так на снимке видно живого человека, не манекен в красивой позе. Видно саму человеческую суть. Душу, если тебе так понятней.

Да куда уж понятней. Скажи он все это с улыбкой, я восприняла бы как шутку. Но выражение лица фотографа говорило, что он далеко не смеется.

– Так вы охотитесь на мою душу? – упавшим голосом спросила я. И почему-то прикрыла грудь ладонями.

Сандро тут же воспользовался моментом: поднес к лицу камеру и сделал снимок. А мне захотелось зарычать от досады. Какого дьявола он не отвечает? Неужели и вправду – шизофреник с маниакальными наклонностями?

– В шкафу много одежды, можешь брать, что понравится, – сухим тоном произнес Бруни. И сделал вид, что не расслышал моего вопроса. Или попросту не заметил. – Если есть желание, можешь обойти дом самостоятельно. Или дождись, пока я закончу работу в кабинете.

Я свесила ноги с кровати и резко встала. Голова слегка закружилась, точно накануне пришлось принять на грудь слишком много спиртного. Странно, после бокала вина не должно быть такого эффекта. Или этот итальяшка подмешал мне чего-то в еду или напиток? Вот же ж!..

– Сама пройдусь, – не слишком вежливо произнесла я. И, спохватившись, добавила: – Если вы не возражаете.

Он только коротко поклонился и вышел, бросив:

– До вечера.

– Очень гостеприимно, – прошипела я себе под нос. – Тоже мне, охотник за ценными кадрами. Пусть души ты и не похищаешь, но выматываешь определенно.

Потрясла головой, возвращая уму ясность, и прошествовала в туалетную комнату. Конечно, при лучшем раскладе я бы предпочла принять душ. Но, только представив, как итальяшка заявляется в душевую со своим фотоаппаратом, тут же отказалась от этой затеи.

«После такого задания долго не смогу спокойно фотографироваться», – мрачно предрекла я.

Подумать только, еще суток не прошло, а мне уже мерещатся потусторонние голоса и в голову лезут мысли о похищении душ. Так и рехнуться недолго.

Сандро

Надежда во многом отличалась от прежних моделей. И, как бы она не пыталась это скрыть, выглядела и вела себя так, будто впервые оказалась в богатом поместье.

И это несказанно радовало Сандро. Меньше всего на свете хотел он жить рядом с девушкой, зацикленной на деньгах и собственной внешности. К сожалению, многие модели соглашались приехать к нему только ради этого – возможности подработать, сделать эксклюзивные снимки для портфолио и, иногда, заполучить известного фотографа в любовники.

Сандро раскусывал таких в два счета. С помощью фотокамеры он мог отличить неискренность и фальшь от настоящих чувств. А кроме того, под воздействием его друзей девушки непременно показывали истинные лица. Не многие выдерживали целый месяц. Увидеть себя со стороны – настоящая пытка для большинства людей.

Надежда отличалась не только поведением, но и внешностью, манерами, даже речью. Задавала много вопросов, но это не худший из грехов.

Смешно. Она пыталась помочь ему убрать со стола. Не спросила про прислугу, не удивилась тому, что Сандро сам готовит и не гнушается лично покупать продукты. Забавная девушка, такой хочется поверить. Но стоит ли?..

Проводив ее в комнату, Сандро отправился в свой рабочий кабинет. Подумать, порассуждать. Спросить совета. Его друзья справедливы и все про всех знают. От них невозможно скрыться.

Сандро долго рассматривал свои снимки, прислушивался к внутренним ощущениям. Ждал отклика. Сердце глухо стучало в груди. На этот раз он боялся разочароваться, слишком понравилась ему Надежда.

Воздух вокруг него ожил, закружился мириадами ярких вспышек, взорвался световыми лучами. Каждый раз, когда происходило подобное, Сандро вновь и вновь восхищался и замирал, ожидая того что случится дальше.

Но его надежды не оправдались. Друзья подсказали Сандро, что его новая девушка вовсе не та, за кого себя выдает. Ей нужны снимки, и он теперь точно знал какие. Потому спрятал нужную папку на дальнем стеллаже.

– Хитрая маленькая красотка, – прошептал Сандро. Но в его голосе не было и намека на злость или обиду. – Я не стану спрашивать, зачем тебе эти снимки, хотя и подозреваю, кто тебя подослал. Что ж, такой девушки у меня точно еще не было. Но ты не получишь, того, за чем явилась, пока не признаешься. В эту игру можно играть вдвоем.

Свет вокруг него стал ярче. Он возмущенно пульсировал, подрагивал от негодования.

– Вы хотите ее прогнать? В первый же день? – крикнул Сандро. – Ничего не выйдет, она сильна и упряма. Я чувствую это. Не верите – проверьте сами!

Глава 5

Надежда

Все еще злая, я рывком распахнула дверки платяного шкафа и не сдержала удивленного возгласа. Кажется, итальяшка скупил полмагазина модной одежды, совершенно не заботясь о расходах. На вешалках висели легкие шифоновые платья, больше похожие на ночнушки, тонкие свитера, облегающие бриджи и шорты. Два выдвижных ящика были до отказа заполнены нижним бельем, чулками в упаковках и белоснежными носочками.

Чертов эстет!.. Похоже, не только меня лишили чемодана с вещами. Вот только носить чужое мне не нравится.

Но я вновь обманулась в ожиданиях. Вещи были совершенно новыми – с фирменными бирками и этикетками. А главное – все подошло мне по размеру.

«Ну да, конечно, он же выбирает одинаковых девушек», – вспомнила я, зубами разрывая упаковку с носовыми платками. Аллергия напомнила о себе в самый неподходящий момент.

А что у нас с обувью?

Я взглянула на нижнюю полку, заваленную коробками. И тут итальяшка не оплошал: предугадать размер ноги он не мог, потому купил несколько пар балеток, кроссовок и босоножек на тонких и высоких каблуках.

Последние я отложила сразу же – ходить по дому на шпильках для меня равносильно пытке. А вот легонькие балетки из тонкой кожи пришлись весьма кстати. Да и белоснежные капри в сочетании со свободной футболкой сидели на мне как влитые.

«Не пропадать же добру, – именно так я мысленно обосновала смену одежды. – Да и легенду нужно поддерживать».

Затем я прошла в туалетную комнату и попробовала нанести на лицо макияж: благо, Бруни позаботился и о косметике. Вот только размазанные неумелой рукой румяна и помада смотрелись на мне далеко не идеально. А глаза я и вовсе не рискнула красить.

– Сойдет и так, – объявила я зеркалу и отправилась обследовать виллу.

На втором этаже обнаружились две спальни – моя и хозяина. И, конечно же, первым делом я метнулась осматривать ту, что занимал сам Бруни. Но, к моему великому сожалению, эта комната выглядела словно нежилая: аккуратно заправленная кровать, ни единой личной вещи ни на столике, ни в тумбочке. Только одежда в шкафу, обувь и средства личной гигиены. Ни тебе фотографий, ни книг, ни документов.

Вся жизнь художника, похоже, сосредоточилась за закрытой дверью, ведущей из спальни в рабочий кабинет. За металлической дверью с сейфовым замком.

– М-да, – вздохнула я, потоптавшись возле нужной мне комнаты, как мышь возле мышеловки. Изъять оттуда снимки будет не то что непросто, а, пожалуй, и вовсе невозможно.

Но прежде чем вновь выходить на связь с отделом, я решила продолжить осмотр виллы. Чтобы вновь не выглядеть в глазах шефа полной идиоткой.

В тренажерном зале тоже не нашлось ничего, что могло бы заинтересовать меня как сыщика. И я спустилась вниз, чтобы обследовать первый этаж. Заглянула в кухню и кладовую, побывала в ванной комнате. Облазила снизу доверху гостиную, даже заглянула в камин. Так ничего и не обнаружив, я выбралась на просторную террасу и устало развалилась в плетеном кресле.

Сандро не запер меня в доме, в том не было нужды. Даже если мне удастся перебраться через высоченный забор (наверняка оборудованный сигнализацией), то блуждать по лесу среди высоченных сосен в компании волков – не самая радужная перспектива.

«Как же быть… как быть… – раздумывала я, вновь перебирая в уме возможные варианты. – Как вскрыть этот чертов сейф, не привлекая внимания хозяина…»

Но больше всего удручало даже не то, что не могу выполнить порученное дело, а отсутствие на вилле современных атрибутов цивилизации. Блуждая по дому, я не увидела в нем ни телефона, ни интернета, ни даже радио. Мои наручные «часы» – вот последнее, что связывало меня с остальным миром.

Поглаживая свое «сокровище», я обвела взглядом сад. Отметила участок с бассейном, но не рискнула туда идти. Слишком холодно, чтобы купаться. И слишком темно, чтобы блуждать по саду.

А вот Сандро, похоже, сгущавшиеся сумерки нисколько не тяготили. Он вышел на террасу так тихо и так ловко – словно кот, преследующий припозднившуюся с ужином мышку. Если бы не вспышка фотокамеры, то я бы вообще не заметила его присутствия.

– Почему у тебя слезятся глаза? – с ходу спросил он, присаживаясь напротив – не слишком близко, а так, чтобы нас разделял низкий изящный столик. – Плачешь? Тебе страшно?

– С чего ты взял?! – Я отвернулась, избегая его взгляда, и промокнула платком глаза. – Обычная аллергия.

Сказала, а после подумала. Ведь я не только позволила себе грубость, но и без разрешения перешла на «ты».

Да что со мной происходит?.. Этот итальяшка притягивает меня как магнит и в то же время отталкивает. А еще в его присутствии до крайности обострились отрицательные черты моего характера. Неужели все дело в моральном напряжении? Может, у меня определенный вид клаустрофобии, ведь я, по сути, пленница на этой вилле.

– Не красься больше, – распорядился Сандро. – Без макияжа ты выглядишь естественнее и… добрее.

От такого заявления я чуть было не поперхнулась застрявшими в горле злыми словами. Мне хотелось как-то исправиться, попросить прощения. Но он, похоже, не обратил на мой всплеск внимания.

– Ничего, что обратилась на «ты»? – примирительно спросила я.

– Так даже лучше, – не смутился Сандро. – И не скрывай своих эмоций, это нормально.

Я задумалась, неотрывно глядя на итальянца. Но свое лицо он то и дело закрывал камерой, чтобы сделать новый снимок. И каждый раз, когда слышался щелчок, он улыбался. Озаренное вспышкой, его лицо становилось по-мальчишечьи милым, теряло отстраненное выражение.

Странный он. Сидит рядом с молодой девушкой и даже не пытается заигрывать, да и разговор у нас не клеится. А я-то, наивная, считала себя букой. Но скоро мне надоело молчать.

– Могу я спросить?

Он кивнул и сделал новый снимок. В тусклом свете заходящего солнца призрачными звездами блеснули его глаза.

– У тебя почти нет акцента, – начала я. – Ты часто бывал в России?

Кажется, мой вопрос не понравился Сандро.

– Моя мать была русской, – признался он спустя пару минут. – Сперва она учила меня языку. Когда ее не стало, я продолжил заниматься самостоятельно – в память о ней. Да и язык красивый, образный.

Я порадовалась: все же человек, так трогательно рассказывающий о матери, не может быть маньяком. На лице Бруни отобразилась такая искренняя тоска, что мне захотелось его пожалеть. Как-то утешить.

– Прости, – растерянно пробормотала я. – Если тебе тяжело об этом разговаривать, то найдем другую тему. Хочешь?

Снова щелчок камеры и вспышка. Робкая улыбка и быстрый взгляд в мою сторону. Такой пронзительный, что мне стало не по себе. Не то от смущения, не то от желания броситься в объятия этого зажатого, но такого чувственного мужчины. Да что со мной происходит?

– Ты не такая, как девушки до тебя, – сообщил мне Сандро. – Они любили рассказывать о себе, просили подарки, но никогда не спрашивали. Мое прошлое их не интересовало.

«Так они и не были сотрудниками спецслужб, – ужаснулась я про себя. – И наверняка больше заботились о том, чтобы хорошо получиться на снимках. А не выпытывали информацию».

– Расскажи мне о своей работе, – попросила я, усаживаясь поудобнее. – Почему тебя так манит к местам катастроф и как удается прибыть на место раньше жертвы?

Бруни изменился в лице. Кажется, я поторопилась с вопросами и была слишком прямолинейна. Как говорит Николаич, раньше времени вынула из рукава козырь. И попалась.

– Прости, но я не люблю обсуждать эту тему, – заявил Бруни, делая новый снимок. – Вообще не люблю разговаривать.

– А как же ты общаешься с другими людьми? – удивилась я и подалась вперед.

– С ее помощью, – он предъявил свою фотокамеру. – Выражение лица, поза, походка – все это выражает чувства человека лучше, чем тысяча сказанных им слов. А главное, ее информация всегда правдива. Камеру обмануть невозможно.

Он говорил о камере, как о живом существе. Может, у итальяшки крыша съехала от одиночества?

– И что же выражают мои снимки? – поинтересовалась я.

И затаила дыхание. Вообще-то я плохо получаюсь на фотографиях, даже представить трудно, что скажет профессионал. Да еще и международного масштаба.

Сандро положил камеру на столик и попросил:

– Закрой глаза.

Он сказал это так нежно, с возбужденным придыханием, что мне стало жарко. Но я не спешила выполнять все его прихоти.

– Зачем? – спросила и уставилась на свои колени.

– Не бойся, я не причиню тебе зла, – уклончиво ответил Сандро. – Закрывай. Доверься мне.

Ага, легко сказать. Как можно верить тому, кого считают чуть ли не дьяволом во плоти. Как иначе объяснить его странное поведение и стремление посещать места катастроф.

И все же я закрыла глаза. Услышала, как Сандро поднялся с места и подошел ко мне. Сердце забилось чаще, а по телу прокатила теплая приливная волна предвкушения. Мой нос уловил приятный, мускусный аромат мужского парфюма.

Сильные и нежные ладони легли мне на веки. Сандро стоял сзади, и его теплое дыхание касалось затылка. Длинные пальцы исследовали мое лицо, прошлись по шее и легли на плечи. Сандро стал массировать мне спину, и я чуть было не застонала от счастья.

Его прикосновения совсем не походили на те, что я чувствовала утром. Все движения были выверенными и очень возбуждающими. Но в то же время Сандро не переходил границу и не позволял себе вольностей. Только массаж. И проникновенный голос, шептавший мне комплименты:

– Ты гораздо сильнее, чем тебе кажется. Твоя воля может сравниться разве что с твоей красотой. Ты можешь выдержать любой удар и не сломиться. Как оливковая ветвь, ты гибка, прочна и прекрасна.

Хотелось взять обратно свои слова о его отстраненности и холодности. А еще расцеловать Бруни за сказанное, еще никогда мне никто не говорил таких слов. Больше никогда не стану называть его итальяшкой. Кем бы этот мужчина ни оказался в действительности, в умении расположить к себе женщину ему не откажешь.

От моих плеч невероятные ладони Сандро переместились к лопаткам и принялись растирать их круговыми движениями.

– Тебе нет нужды скрываться от посторонних взглядов и прятаться, словно улитка в панцире предрассудков, – меж тем продолжал он. – Ты можешь и должна быть другой. Смелой, искренней и страстной. Безразличной к чужому мнению.

Я впитывала его слова, как впитывает ссохшаяся земля первые дождевые капли, и таяла от прикосновений. Вдыхала аромат его духов и не смела открыть глаза, чтобы ненароком не прервать волшебство момента.

Еще несколько минут – и я сама бы попросила Сандро взять меня. Мое тело словно стало легким и невесомым, купаясь в таких непривычных и восхитительных ощущениях. Словно перенеслось в другую реальность, где не действуют законы притяжения.

Подушечками больших пальцев он очертил мои ушные раковины, и я словно взорвалась. И не думала, что там есть эрогенные зоны. Воистину говорят, что женщины любят ушами.

Слабый стон, больше похожий на всхлип, слетел с моих губ. Я прогнулась в спине, приоткрыла веки и не сразу сообразила, где нахожусь. Вокруг мерцали тысячи ярких всполохов, похожих на меленькие звезды. Неужели Сандро и вправду перенес меня на небо?

Раскрыла глаза шире, но видение исчезло. И показалось, будто слышу довольное шипение – точно на раскаленную сковороду упал брусок сливочного масла.

– Мне нужно идти, – выдал Сандро. Голос его вновь стал сухим и словно бы равнодушным.

– Куда? Зачем?! – Я почувствовала себя ребенком, лишенным сладостей в рождественскую ночь. – Что-то случилось?

– Меня зовут, – коротко бросил он, повесил на шею фотоаппарат и направился в сторону гаража.

Я поднялась и обхватила себя руками. Внезапно стало так холодно и одиноко, как не бывало давно. Кровь все еще неслась по венам с бешеной скоростью, а плечи ощущали прикосновения Сандро.

Но он ушел, оставив меня одну. А вскоре я увидела, как из широких ворот виллы выехал автомобиль. Интуиция подсказала, что где-то неподалеку должно произойти новое несчастье. И Сандро непременно увековечит его на очередном снимке.

Что ж, раз мне не удалось окончательно разговорить подозреваемого, нужно воспользоваться его слабостью. И пока хозяина нет на вилле, еще раз проверить его комнату. А заодно и связаться с шефом.

Ноги отказывались подчиняться приказам мозга, а расслабленное массажем тело казалось киселем – сладким и непослушным. Продвигаясь по лестнице, я то и дело ловила себя на мысли, что упорно хочу близости с Сандро. Он приворожил меня прикосновениями, а его таинственность только добавляла Бруни притягательности. Неужели я готова влюбиться? Смешно сказать: от одного сеанса массажа.

Или все дело в желании отомстить Игорю? Доказать, что я гораздо лучше его «сестренки» и могу привлечь внимание не только «соседского» парня, но и знаменитого фотографа. Понятно, что отношения с Сандро закончатся через месяц. А то и раньше – если мне таки удастся завладеть нужными снимками. Но память будет хранить это приключение, как одно из самых увлекательных в моей недолгой жизни.

«При условии, что Бруни не узнает о твоем предательстве и не отомстит за кражу его собственности. – Я мысленно надавала себе оплеух и приказала отложить чувственные порывы до лучших времен. – Сейчас голова должна болеть о работе и невыполнимой миссии».