Текст книги "Подари мне чудо, или Новогодняя сказка"

Глава 6

– Денис, привет. Извини, что потревожила. Ты не занят? – слышу в трубке голос Насти.

– Нет, все в порядке, я сам хотел позвонить. Как у вас дела? Как операция? Закончилась?

– Да, слава богу. Почти час как. Врач сказал, все прошло успешно. Денис, я могу еще немного понаглеть и попросить тебя о помощи?

– О чем речь, конечно. Что-то надо привезти?

– Маме нужно лекарство купить. Оно по рецепту, поэтому доставка тут не поможет, я пока тоже не могу: скоро Ромка придет в себя, а больше просить толком некого. Ты можешь заехать ко мне домой, взять рецепт и купить лекарство? У мамы давление, ей в таком состоянии опасно выходить одной, а мы с ней в этой суматохе проворонили момент, когда лекарство начало заканчиваться, – просит Снегурка.

– Не вопрос. Прямо сейчас или немного ждет? Я пока на работе, но если что-то срочное – могу отпроситься.

– В течение дня.

– Договорились. Скидывай адрес.

– Спасибо тебе огромное! – выдыхает она с облегчением. – Я тебе все верну потом. Обещаю.

– Насть! – обрываю ее. – Мы же договорились! Ты мне ничего не должна.

Она пыхтит в трубку, но не спорит.

– Я заеду чуть позже и к вам тоже.

– Хорошо.

Мы заканчиваем разговор, и я возвращаюсь к работе. А когда смена заканчивается, вбиваю в навигатор адрес Снегурки и еду к ней домой.

– Альбина Дмитриевна? – здороваюсь, когда дверь мне открывает пожилая женщина в цветастом халате.

А дальше происходит неожиданное. Она бухается на колени, складывает ладони в молитвенном жесте и начинает плача меня благодарить. Я аж в осадок выпадаю от такого приветствия.

– Не надо, вы что. Поднимайтесь! Вам нельзя нервничать, у вас давление! – напоминаю следом.

– Вы мне внука спасли, а я даже не знаю, как вас благодарить.

– Да… Не надо ничего. Я просто так, – бормочу, не зная, как вести себя в такой ситуации.

– Ну хотя бы чай зайдете попить? Я пирог специально для вас испекла! Пожалуйста!

Под ложечкой давит что-то, и я вынужденно соглашаюсь.

Настя не соврала, когда говорила, что квартира у них небольшая, в старом доме, но я не думал, что все настолько плохо. Двухэтажный особняк, в котором она живет с Ромкой и мамой, наверняка относится к историческому фонду. Деревянные лестницы в подъезде, обшарпанные стены, потолки, видевшие не один потоп, стойкий запах затхлости и гнилых досок из подвала, обоссанные пролеты. Не спасают даже цветы, заботливо расставленные на подоконниках.

Квартира хоть и чистенькая, но ремонта не видела лет двадцать, если не больше. Полы скрипят, комнатки крошечные, а ванна с туалетом делят совместное пространство с кухней. Такого я даже в общагах не видел.

– Настя сказала, что вы мне должны дать рецепт для покупки лекарства, – напоминаю на всякий случай.

– Вы садитесь, я сейчас чай заварю, – хлопочет Альбина Дмитриевна. – Лекарство – это не к спеху. Я вас поблагодарить хотела. Вы простите, мы люди небогатые, сами видите, но хоть как-то отплатить.

Хозяйка ставит эмалированный чайник на плиту, достает чашки, домашний пирог, тарелки.

Замечаю, что они с Настей не особо похожи. Возможно, из-за разницы в возрасте – мама больше на бабушку похожа. А может, так и есть, может, мамы нет, а Настю бабушка воспитывала, поэтому она и называет ее мамой.

– Настена у меня поздний ребенок, – словно услышав мои мысли, рассказывает Альбина Дмитриевна. – Любимый. Был еще сын, но он погиб в аварии. А Настю мне бог в подарок послал на старость лет. Она умница. Училась в школе на одни пятерки, в университет поступила на бюджет сама, а потом этого козла встретила – и все как в бездну рухнуло. И учеба, и достижения. Охмурил девчонку, а она ведь до него ни-ни ни с кем. Влюбилась, забеременела, а он и смылся. Оставил ее одну с дитем на руках. Сам уехал учиться за границу, женился там, а о сыне и слышать не хотел. Оно и понятно, говорила я ей: не пара он тебе, избалованный, сынок богатых родителей. А она рожать решила.

Она заваривает мне чай, режет пирог, присаживается рядом. Мне, с одной стороны, интересно послушать про Настю, с другой – надо успеть в больницу в часы посещения. Еще и лекарство купить и привезти. Но я не перебиваю. Пью чай с пирогом и молча киваю.

– Трудно было, тянули на мою пенсию да детские пособия. А Ромка такой мальчишка сладкий рос: послушный, ласковый. Настя из декрета вышла, на работу хорошую устроилась, у нас все налаживаться начало, а тут я, дура старая, пока ее не было дома, повелась на мошенников и все деньги, какие были, перевела. Еще и кредит взяла. Сколько потом ни бегали – ничего так и не вернули. Я после этого перестала отвечать на звонки, когда с незнакомых номеров звонят. Да толку? Кредит все равно отдавать пришлось. Настюша на двух работах пахала, крутилась как могла. Я ей говорю: мужа тебе надо, чтобы надежное плечо рядом, она ведь у меня красивая, а хозяюшка какая – все умеет. А она ни в какую, обожглась один раз – теперь никому не верит, никого к себе не подпускает. Так и тянет все одна. И я старая, помочь уже не могу. Со мной хлопот больше, чем пользы, – машет, отворачиваясь, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

– Это вы зря. Она вас любит. Кстати, пирог очень вкусный, – пытаюсь подбодрить как могу.

– Да? Это старый рецепт, я по нему сорок лет пеку, всем нравится. И Настю научила, да ей некогда. Она крутится как белка в колесе. Вот один кредит погасила, а тут с Ромкой беда: оперировать срочно надо! Мы думали, не найдем деньги, умрет мальчонка, – всхлипывает, вытирая край глаза белым вафельным полотенцем. – А сколько нервов! И тут Настя приходит и говорит: мам, будет операция, я нашла деньги! Мне их незнакомец предложил, представляешь? Просто так! Увидел, как я плакала, подошел, спросил, ну я и рассказала, а он: поехали в больницу. Я, говорит, не верила до последнего. Думала, разводит как дурочку, сейчас скажет: «Помогу», а потом сбежит. А он нет – принес в больницу деньги, отдал. Неужели, говорит, такие люди бывают, мам? Видели бы вы, как мы тут вместе с ней плакали от радости.

У меня от ее рассказа ком встает в горле. Ставлю себя на их место и понимаю, через что они прошли. И ведь я не сделал ничего героического – всего лишь отдал халявные деньги на благо, а из меня почти святого делают.

– Вы ешьте, ешьте. Я сейчас еще вам чая налью, – суетится она, замечая, что у меня в кружке пусто.

– Нет, спасибо. Я еще в больницу успеть хочу, – признаюсь честно.

Да и тяжело слушать такие рассказы, хоть и понимаю, что она с чистой душой, выговориться хочет, отблагодарить.

– Вы не подумайте, мы вам все отдадим. Все до копеечки. Не сразу, конечно, но отдадим.

Опять двадцать пять! И она туда же.

– Не нужно. Я помочь хотел. Главное, чтобы с Ромкой все хорошо было. Этого достаточно.

У Альбины Дмитриевны снова катятся слезы, а я понимаю, что надо валить. Так скоро и я зарыдаю на пару с ней.

– Вас нам сам бог послал. Я верила. Спасибо, Денис! А ваши родственники, жена – они не против? Они знают?

Я усмехаюсь ее неуклюжей попытке выведать мое семейное положение.

– Нет, не знают. И жены у меня нет, я холостой.

После этих слов глаза женщины сияют надеждой. Наверняка в мыслях она уже поженила нас, благословила на кучу детей и долгую счастливую совместную жизнь. Да я и сам, кажется, не против. Эта мысль становится для меня открытием. Я кручу ее так и эдак в голове, примеряя Настю к роли моей супруги. Раньше, когда бывшие девушки заводили об этом речь, у меня шло жесткое сопротивление. Обычно такие разговоры становились началом конца. А сейчас я не только не чувствую отторжения – наоборот, внутри поднимается волна нежности и теплоты. Вот это новость!

– Вы мне рецепт лекарства не забудьте дать. И я пойду, – напоминаю о главном.

– Да-да, сейчас! – тянется она к полке, отдает бумажку, и я со странной эйфорией от неожиданного открытия покидаю квартиру.

Глава 7

– Прикинь, что вчера жена рассказала, – делится со мной сотрудник на обеденном перерыве.

С Андреем мы не то чтобы дружим, но обедаем на работе который день вместе. Он новенький, с остальными сотрудниками ему пока найти общий язык не удалось, поэтому ходит хвостом за мной.

– Что? – отзываюсь на автомате, в сотый раз проверяя телефон.

Операция уже должна была закончиться, Настя обещала отписаться, как дела, а сама до сих пор молчит. И я себе места не нахожу.

– У нее на работе девчонка есть, они вроде как дружат. У той сын больной, что-то с сердцем. Не замужем, живет с матерью, вся в долгах, еле концы с концами сводит. Но это ладно. А недавно пацану плохо стало, повезла в больницу, а там говорят: срочно оперировать. Она давай деньги искать, квоту выбивать, ей на работе даже собрали немного – капля в море, конечно, учитывая требуемую сумму, но все же какая-никакая помощь.

Я поднимаю на него взгляд и начинаю прислушиваться. Что-то слишком много совпадений. Уж не о моей ли Насте идет речь?

– И?

– А тут, короче, она мужика встречает, вообще незнакомого, и он ей говорит: давай все оплачу. Прикинь? И не в долг, а просто так. Просто, понимаешь? Для вообще незнакомой бабы так раз – и выложил лям бабок. Хрен его знает, богатый он или нет, но все равно вот так взять и незнакомому человеку отдать миллион. Ну не идиот ли!

А вот теперь точно понятно, о ком речь.

– А почему сразу идиот?

– А кто еще? – жмет плечами Андрей. – Умный таких денег просто так не даст.

– Так ведь ты сам сказал, что не просто – на операцию ребенку.

– И что? – искренне не понимает коллега. – Да таких больных детей у нас вагон и прицеп в придачу. Так теперь что – каждому помогать, что ли? А мне кто поможет? Не, я не идиот, я бы так просто денег не дал, мне они самому нужны. В крайнем случае под проценты и в залог бы недвижку заставил подписать. Это если бы прям вот совсем некуда деньги девать было бы. И то подумал бы.

Я смотрю на Андрея и тоже не понимаю. Внешне вроде нормальный парень, а вот на этом примере показал свое истинное лицо.

Хотя черт его знает, может, если бы мне посторонний человек рассказал эту историю, я бы тоже так отреагировал. Может, это нормальная реакция.

А меня в тот день что-то торкнуло, зацепило в этой Снегурке, не смог пройти мимо.

– Так а девчонка-то хорошая? – решаю выведать информацию у незаинтересованного лица.

Коллега морщит нос.

– Да хрен его знает. Вроде да. Тихая такая, мужика нет. Жена даже как-то пыталась ее свести с кем-то – та в отказ, мол, времени нет. А тут прикинь, как подфартило. Вот казалось бы – дура, а таким везет!

– А ты себя умным считаешь?! – Кулаки сжимаются сами собой.

Кто он такой, чтобы судить постороннюю девушку, с которой даже не знаком?! Нет, не так: кто он такой, чтобы называть дурой мою Настю?!

И я даже готов поставить его на место, но в этот момент приходит смс от Снегурки, и я забываю и об обеде, и о коллеге, и ту чушь, которую он нес о Снегурке, и с головой ныряю в переписку.

«Поздравь нас. Все прошло успешно! Денис, ты не представляешь, что сделал для меня. Я никогда этого не забуду. Спасибо тебе огромное!»

Простые слова, а я чувствую, какая в них заложена мощная энергетика, сколько радости и счастья они источают. И с души падает камень.

«Я ведь говорил, что все будет хорошо. Я очень рад за вас. Заеду вечером», – отправляю следом.

«К нам пока не пустят. Ромку еще в реанимации день подержат, а завтра, возможно, переведут в обычную палату. Так что приезжай завтра».

«Уговорила. Но ты все равно держи меня в курсе».

– Баба, что ли, появилась? – толкает Андрей, заглядывая в мой телефон.

– А тебе какая разница? – Отодвигаюсь на безопасное расстояние.

– У тебя такая лыба на лице сейчас была, будто тебя вечером жаркий тройничок ждет. Что, угадал?

Меня ждет лучше. Меня ждет моя Снегурка! И никакой тройничок мне сейчас не интересен, но рассказывать об этом Андрею я не намерен.

– Слушай, жри уже и не лезь куда не просят, ладно?!

– Ой, все, молчу! Что, реально зацепила?

Но в чем-то он все-таки прав. Настя меня реально зацепила.

Глава 8

– Привет! – налетает на меня Снегурка, едва не сбивая с ног.

Обнимает и виснет на шее, как ребенок.

– Подожди, я с мороза. Холодный, – смеюсь, стараясь не касаться замерзшими пальцами открытых участков ее тела. Настя в пижаме и домашних тапках. Теплая, вкусная и такая очаровательная в этом костюме с мишками. Так и хочется прижать ее, затискать, а после – раздеть и как следует насладиться моментом. Но нельзя. Пока нельзя.

Да и потом не факт, что она подпустит меня к себе. А брать долг таким способом я не хочу. Я хочу, чтобы между нами все было по-настоящему, по обоюдному желанию. Чтобы она сама этого захотела. А для этого требуется время. Поэтому пока все, что мне остается, – терпеливо ждать.

– Спасибо, Денис, спасибо! Я теперь твоя должница на всю жизнь. Проси, что хочешь! – словно провоцируя, заявляет Снегурка.

Ведь только что думал об этом.

– Мне достаточно того, что с Ромкой все хорошо и ты улыбаешься. Кстати, как он?

– Сейчас покажу!

Она достает телефон и включает запись, где пацан что-то рассказывает на камеру. Видно, что мальчишка еще слабый, но держится молодцом.

– Мы для мамы записывали, и я попросила передать тебе привет. Вот тут он Деду Морозу хвастается, что ему не больно и он терпит все процедуры.

Видео почти заканчивается, как на последних секундах пацан напоминает Деду Морозу не забыть, о чем он его просил, – передать папе, что Рома его ждет.

Настя резко выключает видео и смурнеет.

– Блин, забыла обрезать, – сообщает извиняющимся тоном.

Чувство вины скребет где-то глубоко внутри. Это моя ошибка. Это я ляпнул, не подумав. Нет, я и сейчас готов ответить за свои слова и стать Ромке отцом, но как к этому отнесется Настя? Не нафантазирует себе еще каких-нибудь страшилок? Не запишет меня после таких жестов в подозрительные типы? Ее понять можно – я бы на ее месте точно призадумался, поэтому брать нахрапом тут не годится: не та тема. Хотя сблизиться бы нам это точно помогло.

А пока возвращаемся к первоначальному плану и просто терпеливо ждем. Получится так получится, а нет… но об этом думать не хочется.

– А когда вас выписывают? – меняю тему.

– Если все пройдет хорошо, то Новый год будем встречать уже дома. – Улыбка возвращается на ее лицо.

– А вот это отличная новость!

– Слушай, меня тут Ромка попросил купить кое-что, а я пока боюсь его одного оставлять надолго. Можешь сходить в магазин?

– Конечно. Говори, что надо.

Она дает названия продуктов, и я отправляюсь за покупкой. Бросаю в корзину еще несколько вкусняшек на свой выбор. Нужно было спросить про диету, все ли можно пацану, но даже если нет – останется Насте.

По дороге обратно замечаю цветочный магазин и заруливаю туда. Стою несколько минут, гипнотизируя витрину. Что взять? Какие цветы любит Снегурка? Можно, конечно, не выделываться и выбрать классику – розы, но это как-то банально и без души.

– А вам для какого повода? – улыбается продавщица за прилавком.

– Мне девушке, просто так, порадовать. Что-нибудь нежное.

– Вашей девушке?

– Пока нет, но я надеюсь, скоро станет моей.

– Смотрите, есть букеты из альстромерии, хризантемы, розы всяких сортов, есть новогодние композиции.

– А вот это что? – Тыкаю в небольшое аккуратное лукошко с мелкими цветочками голубого цвета.

– Оу, точно. Гипсофила. Кстати, на языке цветов они означают искренность, чистоту сердца и часто дарятся, когда даритель хочет выразить нежные, трепетные чувства к тому, кому они предназначены, – рекламирует девушка, ставя передо мной цветы, чтобы я лучше их рассмотрел.

Они и правда вызывают нежные ассоциации. Легкие, воздушные, как облако. Или как моя Снегурка.

– То, что нужно. Беру.

– Да, я сама их люблю. Они смотрятся мило, скромно и в то же время такая нежнятина, – разливается соловьем продавщица, упаковывая букет.

Я возвращаюсь в больницу и передаю Насте пакет с продуктами.

– А это тебе.

– Денис, зачем? – тянет она ошеломленно.

Но цветы берет, а глаза зажигаются неподдельным восхищением.

– Какие красивые!

– Тебе нравятся?

– Очень.

– А какие твои любимые?

– Наверное, эти, – произносит неуверенно, продолжая с восхищением разглядывать букет.

– Почему наверное?

Она стыдливо жмет плечами.

– Мне не дарили раньше цветов.

– Вообще?

– Ну вот так, как ты говоришь, от чистого сердца – не случалось. Только на работе как-то начальник на восьмое марта раздал нам по розочке. И все. А! Мама еще как-то дарила на день рождения, – вздыхает грустно. – Но это, наверное, не то.

– То есть до меня ни один мужчина не пытался тебя порадовать? Я первый? Мне так повезло?

– Выходит, что так, – смущенно отводит взгляд Снегурка. – Но все равно не надо было. Ты и так потратился на нас! Да, вот деньги за продукты, – лезет она в карман.

– Прекрати! – останавливаю ее порыв. – И больше так не делай.

Она смотрит на меня как на пришельца и не верит. В ее глазах сомнение борется с ликованием – и пока без чьего-либо перевеса.

– Подожди меня здесь, я сейчас вернусь, – просит Настя.

Забирает продукты, букет и уходит в палату к сыну. А когда возвращается, просто без слов подходит ко мне, обвивает руками меня за шею и нежно касается губами моих губ. У меня перехватывает дыхание. Мир замирает в исходной точке. Сначала Настя действует робко, но, когда чувствует, что я ей отвечаю, усиливает напор.

Ураган эмоций вихрем проходит по телу и устремляется в пах. Желание моментально сносит крышу. Я перехватываю инициативу и уже сам веду в этом танце наших губ и языков.

Настя такая сладкая, что оторваться нереально. У меня было достаточно женщин, чтобы я мог сравнивать. Так вот ни одна из них не вызывала у меня такой бурной реакции. Такого всплеска чувств. Таких бурных оваций.

Да что говорить, ни на одну из них я не тратил в первые дни знакомства миллионы. А тут сам захотел отдать.

Поцелуй заканчивается так же неожиданно, как и начался. Я не сразу прихожу в себя. В ушах шумит, в голове туман, тело требует продолжения банкета. И только мозги с трудом, но все же работают.

Я выдыхаю, растираю лицо ладонями и делаю шаг в сторону.

– Что-то не так? Тебе не понравилось? – обрывается голос Снегурки.

Я мотаю головой, приходя в себя.

– Все так, Насть. Но скажи: ты сейчас это сделала, чтобы отблагодарить или потому, что сама захотела? – задаю ей прямой вопрос.

А после напряженно наблюдаю за игрой эмоций на ее лице. Она тушуется, закусывает губу, прячет взгляд. Ей стыдно.

– Я… просто…

– Просто если это благодарность, то не надо. Правда. Я не хочу так. Давай я скажу честно: ты мне нравишься, очень. И я был бы счастлив, если бы ты ответила мне взаимностью. Но я не хочу, чтобы ты себя ломала и делала это вопреки своим чувствам. Если ты ничего не чувствуешь ко мне, если я тебе не нравлюсь, не хочешь продолжения, то просто скажи это прямо. Я пойму. От этого ничего не изменится, я не стану требовать от тебя денег, отдать долг или еще чего-то. Просто между нами ничего не будет. Поэтому если сейчас это был порыв благодарности, то больше так не делай. Хорошо? Ну а если это было искренне, то…

– Ты мне нравишься, – почти шепотом перебивает она, облизывая пересохшие губы, и у меня сердце начинает биться быстрее. – Просто у меня давно не было мужчины. Я забыла, как это. Я хочу и… боюсь одновременно.

Ее признание бальзамом ложится мне на душу. Греет, окрыляет. Делаю шаг навстречу, прижимаю ее к себе и носом утыкаюсь ей в волосы. Молчу, впитывая исходящие от нее волны теплоты и нежности.

Мы стоим так долго. Молчим, размышляем каждый о своем и просто наслаждаемся близостью друг друга. Это потрясающее чувство, когда вам хорошо друг с другом без слов. Я раньше только слышал о таком и шутил, что мужики придумали эту присказку, чтобы бабы лишний раз не доставали их пустой болтовней. Оказалось, нет – такое бывает. И это охрененно!

– Извини, мне пора к сыну, – нарушает наше молчание Настя. И тут же добавляет с надеждой: – Ты придешь завтра?

– Если ты хочешь.

– Я хочу, – заглядывает мне в глаза, трется кончиком носа о мой подбородок и счастливо улыбается Снегурка. – Я очень хочу. Приходи.

Глава 9

– Держи! – Настя с довольным видом протягивает мне конверт.

– Что это?

– Открой и увидишь, – улыбается с предвкушением.

Я забираю у нее из рук презент, заглядываю вовнутрь и непонимающе перевожу взгляд на Снегурку.

– Не понял.

– Это твои деньги.

– Настя! – произношу угрожающе.

Вот сейчас кого-то точно отшлепаю. Упрямая девчонка! Я ведь сказал, что не надо мне ничего отдавать. Где она их взяла? Надеюсь, не квартиру продала?

– Это не то, что ты подумал. Это действительно твои деньги. Нам в самый последний момент одобрили квоту, представляешь? Просто у меня мысли были заняты Ромкой, я была вся на нервах, переживала, как все пройдет, и тупо забыла тебе рассказать. А потом опять забыла. Короче, вот!

Я смотрю на пятитысячные купюры и почему-то не испытываю радости. Вроде должен – деньги вернулись, можно снова что-то планировать, но нет. Не хочу.

И ощущение, что расстояние между мной и Настей начинает увеличиваться, хотя мы активно сближались эти дни.

– Не надо. Я их не возьму.

– Почему? – сползает улыбка с ее лица.

– Ты говорила, что после реабилитации могут потребоваться средства.

– Так я же кредит взяла. Он и пойдет на это.

– Вот и не загоняй себя в долги. Забери.

– Но…

– Настя, не спорь! – предупреждаю угрожающе. И на всякий случай добавляю: – Отшлепаю!

Она теряется. Сомневается несколько секунд, поэтому я просто беру ее руку и вкладываю в нее конверт.

– Эй, ты чего?

Теперь я оказываюсь сбит с толку. Снегурка молчит, не издает ни слова, но по ее щекам катятся слезы.

Она пытается улыбнуться, у нее не выходит, и она прячет лицо у меня на груди. А я стараюсь понять, чем обидел. Не деньгами же?

– Настен, маленькая моя, что случилось? Что не так? – спрашиваю осторожно, когда она затихает.

Слышу всхлип и снова тишина.

– Я тебя обидел? Прости, если так, я не хотел. Просто тебе сейчас тяжело, эта операция, лечение, нервы. Я хотел помочь, пойми. Хотел немного разгрузить тебя от проблем, – пытаюсь оправдаться.

– Дело не в этом, – шепчет она мне в рубашку.

– А в чем?

Настя еще немного молчит, а потом вздыхает и пытается объяснить:

– Я не знаю, как это сформулировать. Ты такой… такой…

– Какой?

– В общем, таких не бывает. Я часто слышала, что мужчина должен решать проблемы женщины, а не создавать ей новые.

– Верно.

– А в жизни вижу наоборот. У всех знакомых девчонок какая-то ерунда с мужиками. То долги на них повесят, то обманут, то бьют. У меня тоже негативный опыт. Я уже почти уверилась в том, что настоящие рыцари встречаются только в фильмах и в книгах, а тут ты. Просто так, ничего не надо, не возвращай и так далее. Я каждый день ждала подвоха, думала: ну так ведь не бывает?! Может, я сплю? Может, упала, стукнулась головой и лежу сейчас в коме? Мне даже девчонки с работы не поверили, сказали: это какая-то подстава, не верь.

– Я сломал вашу систему убеждений? – усмехаюсь в ответ.

– Вроде того.

– А я просто хотел подарить тебе сказку на Новый год.

Она снова утыкается лицом мне в плечо, и я чувствую, как мокрое горячее пятно от слез становится больше.

– Снегурка, не плачь, пожалуйста. Мне тогда кажется, что я все сделал неправильно. И вообще плохой человек.

– Нет! – жарко возражает она, забыв о слезах. – Ты самый лучший на свете! Ты такой… ты…

Она так и не находит нужных слов, фыркает и решает заменить их поцелуем. Мы жарко целуемся прямо посреди больничного коридора, не обращая внимания на посторонних. Я реагирую на Настю как пацан в пубертатный период – каждый раз кажется, что не выдержу и затащу ее в укромный уголок для продолжения. Терпеть эту пытку становится все сложнее.

– Мам? Мам! – отрезвляет внезапно нас детский голос Ромы, и мы шарахаемся друг от друга, как две одноименно заряженные частицы.

Пытаемся отдышаться, прийти в себя и придумать оправдание происходящему.

– Рома, ты зачем вышел из палаты? Я же не разрешала! – накидывается она на сына.

– Мам, что это за дядя? Почему он тебя целовал? Это папа? – устраивает он допрос матери.

А я в очередной раз думаю, как удивительно точно дети умеют задавать вопросы. Не в бровь, а в глаз. И самое главное – вовремя! Ведь лучшего времени не найти, а я обещал.

– Ром, зайчонок… – начинает было увиливать Настя, и радость медленно тухнет в глазах мальчишки, когда он видит реакцию мамы. – Понимаешь, это не совсем…

Ну вот и твой выход, Савельев. Вперед.

Я иду к пацану, не обращая внимания на удивленный взгляд Насти, немного оттесняю ее, присаживаюсь перед Ромой на корточки и признаюсь:

– Да, сынок, это я. Я приехал. Дед Мороз передал твою просьбу. Прости, что задержался, просто хотел сделать тебе сюрприз.

А дальше едва ли не глохну от оглушительного радостного визга:

– Папа-а!!!