Текст книги "Большая книга ужасов – 83. Две недели до школы"

Глава 4
Планы окончательно изменились

Утро настало до того отвратительное, что лучше бы и не наставало. Галка наконец-то вырвалась из мутного бреда, который только с натяжкой можно было назвать сном, откинула удушающий плед и поплелась в ванную. Долго смотрела на по-прежнему истекающий ржавой кровью кран. О том, чтобы умываться такой водичкой, не было и речи. Пришлось греть в кастрюле воду из канистры, купленной папой, и полоскаться в ней.

В голове слегка прояснилось. Мерзкие сны все еще витали где-то на задворках сознания. В них по квартире кто-то беспрестанно ходил, кашлял, двигал вещи, а потом всем весом навалился Галке на грудь, мешая дышать и заглядывая в остановившиеся от ужаса зрачки…

Девочка твердо знала, что это сон, поэтому боялась не так, как могла бы, но все равно было противно. Да еще ужасно бесили громко тикающие часы, и наутро она поклялась найти их, сломать и выкинуть на помойку.

Позвонила бабушка. Она уже была на вокзале, оставался недолгий путь на метро. Обрадовавшись, девочка быстро вытащила банку кофе, йогурт, приготовила бутерброды и вскипятила чайник. Оставшееся время она посвятила поиску надоедливых часов, которые, видимо чувствуя, что пришел их конец, затаились и не давали о себе знать. Навязчивое тиканье громче всего слышалось в гостиной, но то отдалялось, то приближалось, никак не выдавая местонахождение объекта. Галка так увлеклась исследованием захламленного вещами старого шкафа, что чуть не заорала, когда за спиной раздался голос:

– Галя?

– Чтоб тебя! – только и выдохнула девочка, оборачиваясь на заглянувшего в гости соседа. – Ты как вошел?!

– Через дверь, – пожал плечами Лешка.

Сегодня он был одет получше, в голубую рубашку, но все равно нелепые коричневые штаны странного кроя.

– Блин, – закатила глаза Галка. – Это я так всю ночь спала с открытой дверью? Хорошо, что ты раньше бабушки пришел. А то бы мне влетело.

– Бабушки? – живо заинтересовался сосед. – У тебя бабушка есть?

– Ну а у кого нет? – хмыкнула девочка и тут же прикусила язык. – Ты часы слышишь?

– Нет, – недоуменно откликнулся Лешка, оглядевшись. – Какие часы?

Галка уже открыла рот, но вдруг поняла, что тиканье прекратилось. Напряженно прислушиваясь, она прошлась по комнате, разрываясь между досадой и облегчением.

– Уже никакие. Надеюсь, сдохли. Слушай, можно тебя попросить? Ты не мог бы попозже забежать? Просто если бабушка тебя увидит… Кстати, Валентина Анатольевна ее зовут, это папина мама… А папу зовут Сережа. А маму – Наташа. Нет, не думай, бабуля классная у меня. Но мне потом очень прилетит, если она узнает, что ко мне кто-то ходит, как к себе домой, пока родителей нет.

– Так ты совсем одна? – каким-то странным голосом вдруг уточнил сосед.

– Ой, успокойся. – Галка закатила глаза. – Не одна, говорю же, сейчас бабушка приедет. Я вчера отравилась… ну, кажется. Пришлось остаться без моря. И все из-за тебя! – вдруг вспомнила она.

– Из-за меня?! – опешил Лешка.

– Ну не из-за меня же! Меня после твоего завтрака перекосило! Блин! Это ты виноват!

У парня запылали уши, даже кончик носа покраснел.

– Ну, знаешь… – с трудом произнес он. – Я вообще-то тоже все это ел, и ничего. И это ты яичницу готовила.

– По-твоему, я яичницу испортила? Сама себе? Это вообще как?

– А я откуда знаю. Мало ли что у вас, девчонок, в голове!

Раздался звонок. Галка метнулась в спальню к телефону и назвала бабушке код от домофона. Когда она вышла в прихожую, в квартире уже никого не было. Несправедливый гнев остыл так же быстро, как и вспыхнул. Просто было очень тяжело лишиться моря. Но она в отличие от Лешки там уже была. И поедет еще. А вот он – вряд ли. Ну, в ближайшее время точно.

Досадуя на себя, девочка вышла на лестничную клетку и посмотрела на соседнюю дверь. Ладно, извиниться можно будет потом.

Бабушка с двумя большими сумками уже поднималась, и Галка поспешила ей навстречу:

– Привет!

– Галочка! – Валентина Анатольевна поставила сумки на лестницу, перевела дух и поцеловалась с внучкой. – Только вас проводила, уж думала, раньше зимы не увижу! Как ты, моя птичка?

– Да нормально, – успокоила ее девочка. – Все прошло уже. Зря не полетела. – Подхватив сумки, она пошла в квартиру.

– Куда, егоза! – заругалась бабуля. – Тяжелые!

– Не тяжелые, – привычно возразила Галка, не сбавляя шага и приготовившись слушать «тебе еще рожать».

Вместо этого она услышала тихий всхлип.

Обернувшись, Галка успела заметить только сгустившийся клейкий воздух и бабушку, которая, как в замедленном сне, ужасно медленно заваливалась назад.

Бросив сумки, девочка рванула к ней, понимая, что не успеет и не удержит, и беспомощно наблюдая, как в беззвучном крике раскрывается рот, как искажается страхом милое доброе лицо, и как бетонные ступеньки становятся ближе-ближе-ближе…

Звук падения прилетел гораздо позже самого падения. Галка, сама чуть не полетев следом, схватилась за перила. Бабушка распласталась, глядя на внучку наполненными болью глазами. А потом они медленно закатились.

Было очень тихо. В открытое окошко доносились чириканье и живой шум трассы. Из покосившегося пакета выпало красное яблочко и, набирая скорость, запрыгало по ступенькам.

– Ба, – прошептала Галка, парализованно застыв у перил. – Бабуль… Бабушка!

Глава 5
Одна в доме

В этот раз «Скорая» уехала с пассажиром. Галка чуть не свихнулась от переживаний, но все обошлось закрытым переломом. Из больницы обещали позвонить и прояснить диагноз после рентгена. Никто из соседей, пока медики возились с пожилой женщиной, укладывали ее на носилки и несли вниз по лестнице, даже не открыл дверь. Хотя, конечно, все на работе… кроме Лешки. С ним Галка пообещала себе разобраться позже. Трус, настоящий трус! Тоже мне, друг!

Рассказывать врачам, что папа с мамой на море, а она в квартире одна, Галка не стала, и бабушку, как только она пришла в себя и перестала охать от боли, предупредила. Ретивая старушка еще пыталась встать, и отмахиваясь, что все пустяки и летала она с лестниц повыше, но в глазах плескался страх.

Собирать все, что высыпалось из пакетов Валентины Анатольевны, было едва ли не тяжелее, чем пытаться понять, есть ли у нее пульс и бьется ли сердце. Галка очень любила бабушку и в Саратове проводила с ней много времени. Свыкнуться с мыслью, что они теперь станут видеться реже, было нелегко, поэтому так быстро оборвавшаяся встреча окончательно выбила девочку из колеи.

Судя по содержимому пакетов, бабуля планировала помочь с уборкой и приготовить цветаевский яблочный пирог. Непревзойденная кулинарка, она могла справиться с любой духовкой и никогда не держала в секрете рецептов, но только у нее пирог получался в меру сочным и сладким.

Мелькнула мысль попробовать приготовить самой и угостить Лешку, но сразу же разгорелась злость на предателя. Вечно он смывается, когда нужна хоть чья-то помощь! Да хотя бы просто поддержка!

Решительно протопав на лестничную клетку, Галка нажала на звонок соседней двери. Хриплый противный трезвон перебудил бы и мертвых, но никто не откликнулся. Со злости девочка долбанула дверь ногой, и она со скрипом открылась. Галка застыла. Первой мыслью было прикрыть ее обратно, но злость перевесила. Осторожно шагнув в чужую квартиру, она вдохнула запах затхлости и ветхости.

– Леха! Выходи, гад! – злобно позвала Галка. – Не бойся, я тебя не больно убью! – В тишине раздалось лишь мерзкое тиканье часов. – Ты прикалываешься? Спрятаться решил?

Пришлось пройти в гостиную. Там тоже никого не было. Высокий сервант, похожий по стилю на шкаф, что стоял в их новой квартире, еле поблескивал покрытыми пылью стеклами. На стенах висели черно-белые фотокарточки в рамках, различить людей на которых почти не удавалось из-за скопившейся пыли.

– Ну ты, Леха, и свинота, – покачала головой девочка.

Бедность бедностью, а прибраться в собственном доме можно и без миллионов в кармане.

Из-под дивана тоже торчал уголок какой-то фотографии, и Галка любопытно наклонилась поднять.

Раздался дикий хрип, а потом какое-то бульканье.

Галка завизжала, выронила фотографию и только потом повернулась.

За спиной, вцепившись в дверной косяк, стоял высоченный страшный старик, похожий на оборотня. Желтые загнутые когти, то ли обгрызенные, то ли обломанные, спутанная полуседая борода, такие же всклокоченные волосы и налитые кровью глаза. Зрелище завершала полосатая рубашка с полуоторванным рукавом, покрытая желтыми и бурыми пятнами.

Старик снова забулькал, двигая ртом и горлом, как будто не мог проглотить застрявший кусок, и Галка увидела, что у него не хватает зубов, а которые остались, все черные и сгнившие. По бороде побежала слюна.

– Я-а… а… а… – прозаикалась девочка, но Лехин дед не стал ее даже слушать.

Оторвавшись от косяка, он, свесив руки, словно гиббон, пошел на нее.

Галка попятилась.

– Я уже ухожу, – пискнула она.

Старик не слушал, продолжая медленно надвигаться и отжимая ее к лоджии. А что дальше? Чтобы запереться на балконе, нужно как минимум открыть дверь, а для этого придется обернуться. Поворачиваться спиной к долбанутому деду Галка точно не собиралась.

– Леша! – с беспокойством позвала она.

Услышав это имя, старик окончательно взбесился. Зарычав и вытянув руки, он бросился на Галку. Прижавшись спиной к столу, девочка оперлась на столешницу и изо всех сил отпихнула деда ногами! Он пошатнулся и качнулся назад, а Галка перепрыгнула на диван и бросилась в коридор.

До двери она не добежала.

Ее схватили за ногу и, обдирая о палас, потащили в комнату. Галка сгребла ковер, но дед рванул так, что она чуть не содрала ногти. Забыв об уважении к старости, девочка принялась лягаться, попутно мешая вопли о помощи и грязную ругань.

Она не видела, что произошло, но ногу отпустили, и, не теряя времени, Галка рванулась к двери и понеслась на улицу.

Во дворе никого не было. Только миновав горку и качели, Галка сообразила, что осталась в одних носках. Тапочки потерялись в пылу битвы. Сердце все еще пыталось выскочить, больно отдаваясь в горле. В голове пульсировала кровь. Капец, ну у Лешки и дед! Теперь понятно, чего пацан такой шуганый. Как вообще он с ним живет?

И что теперь делать? Возвращаться страшно, не возвращаться нельзя, бабушка в больнице, еще неизвестно, что с ней, обуви нет, и ходить больно, единственный знакомый непонятно где, и положиться на него нельзя, родители развлекаются на море, а она совсем одна и помочь некому.

Слезы брызнули из глаз, и Галка разревелась от страха и беспомощности.

Так она и сидела до самого вечера, пока ее не нашел знакомый с четвертого этажа – Валера. В этот раз он был одет как полагается, в джинсы и футболку. Через плечо была перекинута спортивная сумка.

– Здорово, – сказал он преувеличенно бодрым голосом, каким взрослые разговаривают со школьниками. – Ты чего это тут сырость разводишь?

– Здрасти, – всхлипнула Галка, утирая слезы. – Ничего. Я так. С мамой поругалась.

– Ну, это не дело, – добродушно покачал головой Валера. – С мамой ругаться нельзя.

– Ну конечно, – проворчала девочка, вспомнив тысячу и одну мелких ссор. – Как нимб отращу, так сразу и перестану.

– Пошли. – Валера потянул ее за руку. – Нечего тут сидеть. Мама-то переживает.

– Не пойду, – заупрямилась Галка, но вдруг в голову пришла мысль, что если стремный дед ждет на площадке, знакомый сможет проводить ее до квартиры, а дальше она закроется, а старик пусть долбится, если хочет. На крайний случай можно и полицию вызвать. И вообще, как родители вернутся, можно будет решить этот вопрос кардинально, опыт подобных разборок у мамы уже был.

– Нет уж, пошли-пошли! – словно угадал ее мысли Валера. – Тебе что, маму не жалко? Ссора это, конечно, неприятно, но ты что, не хочешь помириться?

– Хочу, – кивнула Галка.

– Ну вот и отлично. – Валера подтолкнул ее к подъезду и предложил то, что Галка не знала, как у него попросить: – До двери тебя доведу, а то вы же, девчонки, такие хитрецы! По своим знаю. Тут неважно, кто виноват, мириться первым должен тот, кто понял, что пора мириться.

Деда в подъезде, на счастье, не оказалось. Подозрительно покосившись на соседнюю квартиру, Галка вынула ключи. Как назло, замок заело. Не дай бог подозрительный Валера предложит постучать или позвонить: родители же «дома», откроют.

Дверь вдруг подалась внутрь. Галка похолодела. Дом был открыт, пока она встречала бабушку, а потом звонила в «Скорую» и сидела на ступеньках в ожидании врачей, и пока ходила убивать Лешку и нарвалась на «теплый» прием, и когда отходила от шока на детской площадке.

Поблагодарив Валеру за мудрое наставление, она попрощалась и закрыла дверь. Послушала, как удаляются его шаги, и выдохнула. Дома было тихо, только тикали часы. Этому звуку Галка обрадовалась как родному. В темноте вещи еле различались, силуэты плыли, превращаясь во что-то незнакомое.

В дальней комнате послышался какой-то звук, и Галка замерла. Это что, вор?! А если это… дед подкарауливает?!

Дверь в комнату слева вдруг распахнулась, чуть не доведя девочку до инфаркта, и из нее выглянула знакомая субтильная фигура.

– Лешка! – заорала Галка, уже готовая броситься. – Ты вообще офигел?! Ты чего здесь забыл?! – Подросток побледнел и будто сжался, и она с запозданием вспомнила, как он говорил, что не любит, когда кричат. Но ее уже было не остановить. – Ты вообще где был все это время?!

– Тут и был, – как-то виновато промямлил он в ответ, и Галка вдруг с сочувствием подумала, что ему, вероятно, очень часто приходится оправдываться. – Ты убежала встречать бабушку, потом забежала, взяла телефон и опять убежала. Я тебя долго ждал.

Вопрос, почему он не ушел домой, застрял у Галки в горле. В принципе, можно не спрашивать. Но что-то тут не сходилось.

– Бабушка упала на лестнице и ногу сломала. Я вызывала «Скорую». А ты ничего этого не слышал?

Лешка опять смущенно кашлянул.

– Я, кажется, уснул, – признался он.

– Да уж, – фыркнула девочка. – Очень вовремя!

– Бабушка в порядке?

– Не знаю, – огрызнулась Галка. – Черт! Надо родителям позвонить! Они же не знают ничего!

Схватив телефон, девочка застыла. Не так-то просто сообщать плохие новости. А она ведь до сих пор не знала, что с бабушкой. Написать проще, но что писать? Ба приехала, упала на лестнице, ее увезла «Скорая», диагноз неизвестен?

Отвлекая ее от тяжелых раздумий, телефон зазвонил сам. Чувствуя, что с души сваливается целая тонна, Галка ответила.

– Але, баб?

– Галочка? – Голос в трубке был хоть и утомленным, но жизнерадостным.

– Бабуль, – снова чуть не расплакалась девочка. – Ты как?

– Ну что ты, моя птичка. – Даже в такой ситуации бабушка больше думала о внучке, чем о себе. – Я живее всех живых. Только приехать к тебе не смогу. Ничего страшного, просто немножко нужно полежать в больнице, пока кости не срастутся как надо.

– Почему? – удивилась девочка. – Когда Вовка ногу сломал, он почти сразу домой приехал.

– Твой Вовка, – проворчала Валентина Анатольевна, – щегол. Костыли под мышки – и попрыгал. На молодых все заживает как на собаке. Да и сломал он голень, а я – сустав. Тут все похитрее будет.

– Сустав! – ужаснулась Галка, хотя все равно не поняла, в чем разница.

– Ничего страшного, – поспешила успокоить бабушка, безошибочно распознав во внучкином голосе панику. – Просто нельзя, как Вовка твой, на следующий день по турникам лазить. Пока срастется, полежу в фиксаторе. Ты меня не навещай, мало ли что случится. И родителям тоже не говори, нечего их беспокоить.

– Ну баб… – с сомнением начала внучка.

– Не надо, Галочка. – В голосе Валентины Анатольевны появились просительные нотки. – Ты девочка большая, мы с тобой будем перезваниваться. Палата у меня хорошая, соседки и того лучше. А Сережа с мамой твоей так намаялись с этим переездом, а тут еще я. Приедут – расскажем.

– Ага, а на меня потом всех собак спустят, – проворчала Галка. – Что смолчала.

– Птичка, ты же любишь маму с папой, – перешла на шантаж бабушка. – И сама знаешь, что им нужно отдохнуть. Ну, сорвутся они, приедут сюда, и что? Быстрее от этого я не вылечусь. А ты девочка самостоятельная и способна сама за собой присмотреть. Только очень тебя прошу, не выходи из дома. Город чужой, мало ли что…

– А в магазин? – хмыкнула Галка.

– Только если туда, – уступила Валентина Анатольевна. – Но потом сразу же назад!

– Бегом буду бегать, – заверила девочка. – Ладно, уговорила. Но папе я скажу, что это все ты!

– Да что они мне сделают? – довольно захихикала бабуля. – Я же страдаю в гипсе.

На этой позитивной ноте они и попрощались.

– Ба в порядке, – бросила девочка вопросительно поднявшему брови другу. – Но я опять одна. Еще дней семь. Прямо как в том ужастике. – Стянув с волос резинку, она завесила лицо волосами, вытянула вперед руки и провыла: – Ты умрешь через семь дне-е-ей!

Лешку передернуло, и он на всякий случай отодвинулся подальше.

– Ты не одна, – твердо сказал он. – Я с тобой.

В Галку снова плеснула злость, но уже довольно бледным отголоском той, что она испытывала несколько часов назад.

– Да помощи с тебя… – И тут девочка вспомнила кое-что похуже. – Ой! Блин, слушай… тут такое дело, – призналась она. – Я с твоим дедом поругалась. И кажется… подралась.

Сосед застыл и изменился в лице.

– Ты его видела? – глухо спросил он.

– К сожалению, – покаялась Галка. – Ты меня здорово разбесил. Я пошла тебя убивать, а там он.

– Он тебе что-то сделал?!

– Набросился, но я отбилась. А ты, оказывается, все время тут был. Зря ходила. – Галка глупо хихикнула.

– Никогда больше не заходи в ту квартиру. – Лешка встал, и Галка даже испугалась. – Никогда. Ты слышала меня? Этого нельзя делать. Никому нельзя.

– А ты как теперь? – жалко спросила девочка. – Может, он успокоился уже? Да и ты ни при чем как бы.

Мальчишка не ответил, но по его лицу было ясно, что ничем хорошим для него это не обернется.

– А хочешь, у нас поживи, – предложила Галка. – Пока родителей нет. Никто и не узнает.

– Дед может хватиться, – с сомнением покачал головой сосед. – А это удобно?

– Удобно, – заверила подруга. – В Саратове у меня постоянно кто-то гостил. И я у кого-нибудь.

– У подружек?

– И у друзей. – Во взгляде Лешки появилось неодобрение. – Так, ты мне не устраивай тут комсомол! Вообще обалдел?

Предложение катиться колбаской по Новой Спасской Галка благополучно сдержала. Обида обидой, но ей не хотелось, чтобы друг ушел. Тем более домой, где ему не то что редко, а вообще никогда не были рады.

Глава 6
Мцыри

– «Отец, отец, дай руку мне, ты чувствуешь, моя в огне… – выразительно и с жаром читал сосед, стоя перед диваном и запрокинув голову. Лермонтовскую поэму он знал наизусть еще с восьмого класса, чем и не упустил случая похвастаться, к ужасу Галки, которой вовсе не улыбалось зубрить такую громадину. – И с этой мыслью я засну, и никого не прокляну!..» – гордо и даже с какой-то угрозой закончил Лешка.

Девочка от души захлопала, радуясь, что это наконец-то закончилось. В школе ей больше нравились черчение и биология. Хотя читал сосед здорово, прямо как в театре. Ни разу даже не сбился. Галка посмотрела в телефоне вопросы к уроку.

– Итак, послушник сбежал из монастыря на родину, но потом все равно вернулся и умер от тоски?

– Вроде того…

– И про что основная мысль поэмы?

– Ну как же! – Лешка широко распахнул глаза. – Про свободу же! Про вольного человека, который томится в монастырской тюрьме!

– А почему он второй раз не сбежал? Его так-то и не держал никто.

– Он сам себя держал. Невозможно уйти откуда-то, если в плену твоя душа.

– Поэтому он вернулся? Я этот момент вообще не поняла. Шел-шел домой, с барсом подрался, а потом все равно вернулся, еще и ныл из-за этого.

– Ну, на самом деле, – хмыкнул Лешка, – я читал, что если человек идет куда-то, не зная направления, то он неосознанно заворачивает вправо. Если правша. И влево – если левша. Вот Мцыри круг и сделал и вернулся. Но решил, что это его привычка быть рабом вернула его в плен. Что он потерял дух предков.

– Думаешь, Лермонтов это специально?

– Кто знает, – пожал плечами сосед. – Но как по мне, так этому Мцыри и надо. Тоже мне нервный какой, одна неудача – и все, конец, лег и помер. А надо было пытаться! Знаешь, сколько раз можно сбегать? Сто! Тысячу! Сто тысяч! – Лешка осекся и замолчал.

– Сбежать пытался? – поняла нетактичная Галка. – А чего возвращался?

– Возвращали. – Лешка посмотрел куда-то над ее головой.

– И ты все это в сочинении написал? – сменила тему девочка. – И что учительница сказала?

– Конечно нет, – засмеялся друг. – Что я, враг себе? Да и тогда я этого не понимал, потом только дошло.

– А ты с кем-нибудь дружишь из класса?

– Конечно. С Кириллом Авдеевым и Савкой Лопуховым.

– Хочешь в девятый класс?

– Нет, я не пойду. Я хотел в строительный техникум, а потом, может, на инженера… А ты?

– Я точно останусь до одиннадцатого. – Галка состроила рожицу и передразнила маму: – «Мала ты еще! Доучишься – и иди куда хочешь!»

– А куда ты хочешь?

– Понятия не имею. Может, на ветеринара.

– Животные лучше людей, – кивнул Лешка. – Распределят тебя на практику в какой-нибудь совхоз, там, может, и останешься.

– Но это не точно, – передернуло Галку.

– Да уж, – развеселился Лешка. – Там же операции надо будет делать, а ты с курицей не справилась.

– Ничего не хочу знать, – сердито огрызнулась девочка.

Злополучная курица сейчас жарилась на сковородке, соблазняя запахом румяной корочки и итальянских трав. Разделывал ее Лешка, с одного раза попадая ножом в сочленения суставов, потому что сама Галка боялась резать живой труп.

Он жил у нее уже второй день, помогая с уборкой и подготовкой к школе. И хоть это было полезно, девочка с угрызениями совести думала о том, что лучше бы его не приглашала.

Они безвылазно торчали в квартире. Несмотря на обещание бабушке, Галка бы с удовольствием сбежала на летнюю улицу, к шумным ребятам во дворе, но сосед чугунной гирей висел на шее, и от него некуда было деться. Выходить он боялся, опасаясь столкнуться с дедом, а бросать друга в квартире одного было бы невежливо.

Пообедав, они снова хотели вернуться к списку литературы, и Галка с тоской уже представляла себе выразительное чтение очередной поэмы, но тут в дверь позвонили.

Ребята застыли. Звонить было некому: бабушка в больнице, знакомых нет. Родители вернулись?

– Не открывай, – прошептал Лешка.

Галка медленно кивнула, но звонок раздался снова, еще более длинный и настойчивый.

– Когда ж он уйдет? – прошептала девочка.

В дверь постучали.

– А если это дед?!

– Типун тебе на язык! Схожу гляну.

– Не ходи!

– Я тихонько. В коридоре свет включать не буду, посмотрю в глазок.

Снова раздался трезвон.

– Ишь какой настырный, – с неприязнью прошептал Лешка. – И не уходит ведь.

В глазок Галка разглядела двух женщин в служебных костюмах. Запоздало она вспомнила, что перед отъездом папа вызывал газовую службу и даже об этом предупреждал, но ей тогда было совершенно не до того.

– Кто там? – грозно спросила она через дверь.

– Газовая служба по вызову, – подтвердила ее догадку одна из женщин. – По вызову от Сергея Викторовича Чернова.

– Покажите документы. – К глазку поднесли служебную корочку. Галка секунду поколебалась, потом все-таки открыла. – Родители на работе, – соврала она.

– Ничего, мы только посмотрим, – заверили женщины и направились в кухню. Лешка, как всегда, когда начинался какой-то кипиш, затаился и не высовывался.

Покосившись на сковородку с курицей, женщины принялись изучать показания счетчика и состояние труб. Провозились они недолго.

– Вот, это передашь родителям, – одна из женщин протянула Галке какую-то квитанцию. – И пусть позвонят вот по этому телефону.

– На самом деле все очень хорошо сохранилось, – похвалила вторая. – Не пользовались ничем с тех пор, как тут один дед повесился.

– Дед повесился? – всхлипнула-выдохнула Галка.

– Да ты не бойся, – спохватилась газовщица. – Это не здесь. Это в соседней квартире.