Текст книги "Босиком по асфальту"

Гита снова громко прыснула, тут же прикрывая рот ладонью в попытке сдержать смех. Я шикнула на нее, чтобы успокоить, но поняла, что сама была готова рассмеяться.

Мы, тихонько хихикая и взяв друг друга под руку, направились обратно к барной стойке. Мысленно умоляя подругу замолчать сию же секунду, я метнула в Воскресенского быстрый взгляд и заметила, что он смотрит на нас с неподдельным интересом. Я бы даже сказала, – с чудовищным любопытством, потому что мне хватило лишь секунды, чтобы разглядеть эту эмоцию в его голубых глазах. Одной секунды, потому что смотреть на него дольше я себе не позволила.

Когда мы оказались возле него, то уже успели с горем пополам взять себя в руки и лишь загадочно улыбались. Как бы там ни было, главный секрет сегодняшней ночи был наконец мною раскрыт, хоть и не совсем подробно.

Это позволило мне вздохнуть полной грудью. Стало действительно немного легче.

– Расскажите и мне, что вас так рассмешило, – произнес Саша, сверля нас обеих взглядом. При этом он мягко улыбался, но в небесном взгляде отчетливо читалось подозрение.

И наплевать. Даже если он догадался, о чем мы говорили с Гитой. Пусть сколько угодно закидывает меня своими красноречивыми взглядами и всевозможными намеками. Какая разница, если до момента, когда я выйду из этой кофейни и больше никогда его не увижу, оставалось лишь несколько фраз, одна вежливая улыбка и семь метров до двери?

– К сожалению, я спешу, поэтому не судьба.

– Какая жалость. – Саша с наигранным сожалением вскинул брови. – Тогда посмеюсь над твоей шуткой в другой раз.

Я не стала ему отвечать, иначе этот обмен любезностями мог растянуться до бесконечности. Вместо этого повернулась к Гите, чтобы обнять ее.

– Напиши мне, – попросила она, обнимая меня в ответ.

Гита смотрела с долей тревоги, и немного беспокойная улыбка выдавала ее с головой. Да уж. А ведь когда-то мы втроем прекрасно проводили время вместе. Гита всегда считала Сашу тем самым забавным другом, который постоянно рядом и вечно несет какой-то бред, изрядно веселя всех присутствующих. В его компании в самом деле было легко и забавно.

Если, конечно, вы не встречаетесь.

И уж тем более если вы не встречались когда-то в прошлом.

– Напишу. И ты пиши.

– Хорошо.

Ее небольшая ладошка погладила меня по плечу, и через несколько мгновений я отстранилась.

Момент истины. Несколько секунд – наверное, самых долгих на свете, – и этот кошмар закончится.

Я обернулась, даже не удосужившись натянуть на лицо вежливую улыбку. Даже взгляд, уверена, был недоброжелательным. Может, из-за этого Саша едва заметно усмехнулся, встретившись со мной взглядом.

А может, и нет.

Все равно.

– Всего доброго.

Мой голос звенел. Голос Саши оставался спокойным.

– И тебе, Лиз.

Я в последний раз бросила взгляд на его шею, туда, где за воротником рубашки прятался след от моего вчерашнего поцелуя. А затем развернулась и направилась в сторону выхода, каждым нервным окончанием чувствуя пристальный взгляд на своей спине и пытаясь выкинуть из головы выражение его лица.

Только выйдя на улицу, я заметила, как сильно стискиваю пальцами пластиковый стакан с кофе. Лед внутри успел растаять, и напиток стал слишком холодным, но я до последнего не замечала этого, заставив себя идти и не останавливаться, даже когда дверь кофейни закрылась за спиной с негромким хлопком. В нос ударил свежий воздух, не перебитый запахом выпечки или сладких сиропов, и я жадно втянула его в себя, ощущая легкое головокружение от избытка эмоций. Они кипели прямо под кожей, вздуваясь мерзкими пузырями.

Надо же было так разнервничаться. И из-за кого? Невероятно!

Я твердо шагала в сторону маленького зеленого сквера, раскинувшегося через дорогу, с каждой секундой увеличивая скорость. Стакан переместился в другую руку, и ледяная ладонь потянулась к лицу, касаясь щеки. Холодно. Это привело меня в чувство.

Торговый центр, в который я изначально хотела попасть, находился совершенно в другом направлении, но тогда мне пришлось бы пройти мимо высоких окон кофейни, где сидел сейчас Воскресенский. Но все мое существо противилось тому, чтобы возвращаться туда. Поэтому я решила пройти окольным путем, сколько бы времени это ни заняло. Хоть по другому полушарию, лишь бы не видеть больше насмешливого взгляда Саши.

Я глубоко вздохнула и ступила за высокие кованые ворота парка.

Тропинка петляла между высокими тополями. Все случайные прохожие давно остались позади, где-то у главной аллеи, поэтому я слышала лишь крики немногочисленных птиц, шелест листьев над головой и неторопливый стук собственных каблуков по тротуару. А затем пришло прояснение: голова стала в разы легче. Очистилась от ненужных мыслей.

Или от ненужной злости.

Свежий воздух отвлек меня и помог успокоиться. Я даже усмехнулась, вспомнив, как нелепо и забавно сложились обстоятельства, если наблюдать эту историю со стороны.

Было бы прекрасно поскорее выбросить свои ночные похождения из головы. Забыть, как страшный сон, и не вспоминать. Будто беспокоиться больше не о чем, в самом деле.

Однако несколько вопросов упрямо не давали мне покоя.

Как долго Саша пробудет тут?

Зачем он приехал?

Придется ли мне встретиться с ним снова?

Безумно хотелось верить, что я больше не увижу его, что Саша приехал только ради встречи с одноклассниками и уедет сразу после нее, первым же рейсом. Это стало бы быстрым, а значит, прекрасным завершением нашей маленькой истории. Тогда я бы вскоре забыла о нем и провела остаток каникул спокойно и приятно.

Странно, что он никак не выдал меня перед Гитой. То есть, конечно, были все эти намеки и красноречивые взгляды, провокации с засосом на его шее и многозначительные фразы, взвинчивающие мозг, но ничего открытого. И все же где-то глубоко внутри меня сидел, сжавшись, крохотный комочек страха и молился, чтобы Воскресенскому не пришла в голову идея выложить все как на духу, не скрывая даже самых интимных подробностей этой ночи. Высмеять меня, пошло пошутить, хорошенько поиздеваться.

Облегчение накрыло с головой, когда я поняла, что ничего такого он делать не собирается. Все его намеки сразу показались такой мелочью по сравнению с тем, что он мог бы сделать. И над причинами этого думать совершенно не хотелось. Он просто поступил разумно. Это в некоторой степени даже удивило меня.

Да, может, я и была несколько предвзята по отношению к нему, но в то же время это не более чем осторожность. Вчера – под действием коктейлей и нескольких рюмок текилы – он казался милым парнем, но теперь я была трезва и хорошо видела все его недостатки. Пять лет назад, когда я разорвала наши отношения, он вел себя грубо, дерзко и глупо. И сейчас я банально не знала, чего от него ожидать, особенно после того, как, возможно, сама дала ему повод, сбежав утром.

Я вообще не понимала, что он думал обо всем случившемся вчера вечером и ночью, обо мне, о нашей встрече в кофейне. Я не смогла ничего увидеть за его постоянной усмешкой. Может, он лучше меня умеет скрывать свои эмоции, а может, и правда решил лишь подшутить надо мной.

Но думать о Саше и разбираться в его мотивах мне не слишком хотелось.

Пусть все останется как есть. Ничего не изменить. Никак не повлиять. Поэтому стоит ли заморачиваться? Нет. Совсем не стоит.

Надеюсь, после моего ухода между Гитой и Воскресенским не осталось неловких пауз. Хотя, скорее всего, их одноклассники уже пришли, и им не придется лишний раз вспоминать весь наш разговор. В их компании найдутся темы поинтереснее, чтобы отвлечь обоих. Оно и к лучшему. Не хотелось заставлять Гиту волноваться, а Саша…

Я снова разозлилась на саму себя за воспоминание о нем.

Черт с ним, с Сашей.

Рука непроизвольно потянулась к засосу. Снова. Кончики холодных пальцев коснулись места, спрятанного под густыми волосами, и мне тут же захотелось передернуть плечом. А затем хорошенько выругаться.

Все воспринималось по-другому, когда мозг затуманивала текила.

Глава четвертая

Вторник

А ведь сегодняшний день – в отличие от предыдущего! – начался не так плохо. Я честно пыталась не думать о том, что произошло вчера и позавчера. Занимала себя делами по дому, радовалась полнейшему покою. Ближе к вечеру собралась и вышла на улицу, чтобы встретить маму с работы: мы должны были зайти в магазин и закупиться продуктами. И вот, уже неспешно направляясь домой, неся в руках тяжелые пакеты и вдыхая аромат вечернего летнего города, я была почти уверена, что весь этот кошмар закончился.

Но вдруг из-за ближайшего поворота, словно по сценарию, вывернул Саша и пошел навстречу, сперва даже не заметив нас. Это было так неожиданно и странно. Хоть наш городок и не был большим, но вот так сталкиваться постоянно с бывшим лицом к лицу… Саша шел, невидящим взглядом смотря куда-то перед собой. Видимо, он глубоко о чем-то задумался. Серая футболка, темно-синие джинсы, беспроводные наушники в ушах, на ногах – кроссовки. С каждой секундой его приближения я волновалась все больше, молясь, чтобы он прошел мимо. Смешался с толпой и не обратил внимания.

По крайней мере, я бы не обратила – не имела привычки смотреть на прохожих. Мне было совершенно не до них.

И сейчас я надеялась, что ему тоже будет не до нас.

Все почти получилось. Саша шел быстрым шагом, и, когда между нами оставалась всего пара метров, я почувствовала такое сильное нервное напряжение, что закусила губу и все свое внимание сконцентрировала на проходящем мимо Воскресенском. Он уже почти исчез из моего поля зрения, и я была готова с облегчением выдохнуть и расслабиться, как вдруг Саша приподнял голову, выныривая из глубокой пучины мыслей.

И наши взгляды встретились.

Не знаю, чего я испугалась больше: того, что он успел заметить нас, или того, что поймал меня за разглядыванием. От ужаса, что сковал все тело, я даже не смогла отвести взгляд в сторону и заметила, как Саша, усмехнувшись, замедлил шаг, очевидно собираясь заговорить с нами. И вот уже в следующую секунду Саша привлек внимание моей мамы, громко поздоровавшись с нами.

Я на секунду задумалась о том, что сделала в этой жизни не так. Какие ужасные вещи совершила, раз уже третий день мне мстят подобным образом? Воплощением этого кошмара наяву.

Мне хотелось сказать, что мы торопимся и не можем остановиться поболтать, однако мама опередила меня:

– Здравствуй, Саша! Какими судьбами тут?

«Здравствуй, Саша?!»

Мам, прогони его.

Я бросила на него хмурый взгляд. Он смотрел на мою маму с широкой улыбкой и стал убирать наушники в маленький кейс. Ветер трепал его густую челку, и некоторые пряди легко касались лба. Саша поднял руку, убирая их назад, однако не прошло и секунды, как они снова упали на светлую кожу.

– Да приехал ненадолго к родным. Хожу вот, вспоминаю родные места, – произнес он, сунув руки в карманы джинсов. Саша оглядывался по сторонам, осматривая улицу. Выражение его лица в этот момент внезапно потеплело, и улыбка стала немного другой. Такой, будто он на пару мгновений окунулся с головой в старые, безумно уютные воспоминания. Те самые, из далекого детства. – Давно я здесь не был.

И я почти прониклась его ностальгией, глядя на эту улыбку, однако поспешная мысль сбила меня с сентиментальной волны.

«Приехал ненадолго?»

Ненадолго – это на сколько? Два дня, три, не-деля, месяц? Мне нужна конкретика. По сравнению с тем, сколько уже существует наша планета, и десять, и двадцать лет будут из категории «ненадолго».

Я хочу, чтобы он уехал как можно быстрее.

Саша опустил взгляд и только сейчас заметил тяжелые пакеты с продуктами в наших руках.

– Вы из магазина? Давайте я вам помогу.

И, не дожидаясь нашего ответа, подошел и забрал у меня и мамы пакеты.

– Ну что ты, Саш, не стоит, мы бы донесли, – возразила мама для приличия, и я даже успела обрадоваться, подумав о том, что сейчас мы вернем себе свою ношу, попрощаемся с Воскресенским и скорее пойдем домой.

Но Саша только улыбнулся в ответ.

– Ничего страшного, я донесу. Мне не тяжело, пойдемте.

Мне тут же захотелось спросить, куда это он решил с нами пойти, но Саша уже шагал впереди нас, и момент был упущен. Мама пошла вслед за ним, а я осталась стоять.

Фигура Саши по-прежнему притягивала мое внимание. Рассматривая рельеф его спины и рук, я вдруг вспомнила, как вчера утром в номере отеля, застегивая свое платье, тоже не могла оторвать взгляда.

Поймав себя на очередном воспоминании, я отвернулась, чувствуя, как горят щеки и даже кончики ушей.

Мне нужно вышвырнуть его из мыслей – неважно каких. Из любых мыслей прочь. Любых, если они о нем. Я была уверена, это не приведет ни к чему хорошему.

Я догнала маму и пошла рядом с ней, пытаясь не вслушиваться в рассказы Воскресенского, хотя это получалось с трудом. Его громкий звучный голос притягивал внимание, и я против воли улавливала всю суть их разговора.

– …да, здесь остались родственники, поэтому я и смог приехать. Если бы никого не осталось, мне было бы нечего тут делать.

– Но, наверное, практически все перебрались поближе к вам? – Мама повернула голову, заглядывая Саше в лицо.

Он шел немного поодаль – между ними было около полуметра, не больше. В обеих руках по пакету, однако он вышагивал так бодро, как будто бы сумки совсем ничего не весили.

– Не без этого.

Прохожих стало меньше, когда мы свернули с главного проспекта и неспешно направились через длинную зеленую аллею. Гул машин остался за спиной, а солнце, хоть пока еще и находилось высоко над головой, сейчас скрылось за густой листвой кленов.

Время близилось к шести. В семь я должна была встретиться с Гитой. Мы так и не обсудили все, что навалилось на меня за последние пару дней, а это уже больше не могло терпеть никаких отлагательств. Я нуждалась в ее шутках, словах поддержки и маленьком совете.

– По сравнению со здешним климатом ваш, наверное, намного приятнее. И море близко, – продолжила мама, улыбнувшись.

Это точно. Там, где обосновалась семья Воскресенских, зима длилась не восемь месяцев в году, как здесь, а всего лишь два. Прекрасная причина, чтобы вырваться из оков промерзшего насквозь региона. Хотя вряд ли именно это послужило основным поводом для переезда.

– Еще бы. – Его голос заставил меня посмотреть на него. – Приятно, что весна наступает, когда ей положено, а не в середине мая.

– Да это просто фантастика! – Маму явно вдохновила мысль о жизни у моря. Она мечтательно улыбалась, глядя перед собой. – Надо срочно съездить туда в отпуск. А потом можно и о переезде задуматься.

Эти слова заставили улыбнуться уже меня саму, и я взглянула на маму.

Она у меня была красивая и добрая. Лучшая мама на свете, без сомнений. Мы всегда понимали друг друга едва ли не с полуслова, поддерживали во всем и делились переживаниями, мыслями, идеями, целями. Домик у моря – давняя мамина мечта, и я в очередной раз в этом убедилась, разглядывая ее сверкающие синие глаза, более светлого оттенка, чем мои. Мы с ней в принципе были во многом похожи внешне: обе достаточно высокие и стройные, с темными длинными волосами и маленькой горбинкой на носу. Только вот скулы у мамы были более острые. А еще у нее на линии челюсти расположились три едва заметные родинки подряд, которые я в детстве любила соединять пальчиком между собой.

Мы были по-настоящему близки. Именно поэтому я так ждала момента, чтобы рассказать и ей о том, что произошло между мной и Сашей. Я даже не сомневалась, что она не станет меня осуждать. Она поймет, обнимет, мягко погладит по волосам и скажет что-нибудь такое, от чего мне сразу станет легче дышать.

Ведь так происходило постоянно.

Я надеялась завтра проснуться пораньше, чтобы застать ее перед работой и поговорить обо всем, что накопилось. От одной только этой мысли мне стало лучше.

Даже несмотря на голос Саши, раздававшийся в нескольких шагах от меня.

– Сложно было привыкнуть к новому городу? – спросила мама участливо, снова заглядывая ему в глаза. Ей было важно установить зрительный контакт, когда она говорила с человеком. – Ты ведь жил здесь с рождения, а там сразу новая обстановка, новые люди.

– Потихоньку привык. Через полгода уже чувствовал себя своим. Будто прожил там всю жизнь.

– Скучал по дому? Хоть немного.

Саша, казалось, всерьез задумался. Улыбнулся слегка, стрельнув взглядом в раскинувшееся над нами небо, будто в попытке найти там ответ на мамин вопрос. Хмыкнул и посмотрел на нее, пожав плечами.

– Может быть, совсем немного. В самом начале. Потом, когда влился, уже нет. Новая жизнь поглотила с головой, скучать было некогда.

В чем-то я понимала его. Классы старшей школы тоже стали для меня по-своему новой жизнью, а поступление в университет – тем более. Тут уж действительно другой город, другая атмосфера, другие люди. Жизнь в родном городе постепенно забывалась, и со временем я все сильнее поддавалась ощущению, словно все, что происходило там, было вовсе не со мной, а с кем-то другим, в чьей-то чужой жизни. Напоминанием о прошлом служили только фотографии, переписки и иконки профилей в соцсетях.

Я отписалась от Саши пять лет назад, и лишь изредка он попадался мне в рекомендациях под заголовком «Возможно, вы знакомы». Это всегда выглядело так иронично, ведь зачастую люди из этого раздела были либо теми, с кем ты никогда не хотел знакомиться, либо теми, с кем ты когда-то давно общался, а сейчас вы, возможно, даже не поздороваетесь на улице. Я не знала, к какой конкретно группе принадлежал Саша. Просто нажимала на крестик над его фотографией, и профиль исчезал, а я забывала о нем ровно через пять секунд – до момента, пока социальная сеть опять не предложит мне подписаться на него.

«Мало ли, вдруг вы знакомы».

Не поверите, насколько.

А ведь мы часто переписывались, еще когда встречались. И наше близкое общение началось именно в сети. Мы могли разговаривать до пяти утра, а потом приходить в школу невыспавшимися и помятыми, но такими счастливыми. Мы отправляли друг другу музыку, смешные картинки, видео, моменты из фильмов – все, чем хотели поделиться. По переписке можно было отслеживать ход наших отношений: рубежи, после которых что-то в нас менялось, моменты ссор. Смешно, но во время них я любила добивать себя и начинала читать нашу переписку с самого начала, боясь, что мы с Сашей больше никогда к этому не вернемся. И все же мы возвращались.

До какого-то момента.

Да, в наших отношениях действительно был период, когда мы делали друг друга счастливыми. А потом все закончилось иконками профилей в соцсетях в разделе «Возможно, вы знакомы». Надо же, как бывает, правда?

В этот момент Саша перевел взгляд на меня, и земля снова ушла из-под ног. Сколько можно вот так встречаться взглядами? Однако отвернуться я не смогла. Просто не стала. Нарочно продолжила смотреть в его глаза, топя себя во всем этом еще больше. Сильнее.

Этот момент длился от силы несколько секунд, но я ощутила, что его течение будто затянулось.

Я не различила эмоций в его взгляде. Не успела или не смогла. Не окунулась достаточно глубоко, хотя в то же время чувствовала, что неизбежно иду ко дну. Саша все еще широко улыбался, и эта улыбка касалась и его глаз.

А затем он мне подмигнул, и я не сумела себя сдержать: отвернулась, почувствовав, что заливаюсь краской смущения до самых ушей.

Я не понимала, чего ждать от нового Саши.

– Ты же не возвращался сюда? – снова спросила мама, и я против воли стала прислушиваться к тому, что же Воскресенский ответит.

Я лишь догадывалась, каким будет его ответ, но наверняка не знала.

– Нет, – сказал он. – Ни разу.

– И не хотел?

– Нет. Или да. Не знаю. – Он негромко хохотнул. Не мог разобраться в своих чувствах? Или не понимал, хочет ли говорить маме правду? Озвучивать ее при мне. – Может, хотел первое время. И не хотел одновременно. На самом деле сложный вопрос. – Он улыбнулся маме, не взглянув на меня. – И нет, и да.

– Вот как. – Мама мягко рассмеялась. – Есть какие-то планы? Кроме того, что ты проводишь время с родными.

И вот тут его взгляд скользнул ко мне. Мы смотрели друг на друга пару секунд, прежде чем он твердо ответил, улыбнувшись:

– Нет.

– Значит, каждый твой день свободен?

– Абсолютно, не считая того, что мне приходится долго находиться у родственников. По несколько часов в день, а то и больше, но это не мешает мне частенько гулять. Вспоминать город детства, так сказать.

– Много воспоминаний?

– Достаточно.

Я заставила себя отвернуться и отвлечься на аллею, редких прохожих, небо над головой, все еще светло-голубое. Вскоре оно изменит свой цвет, и распростертые на нем широкие перьевые облака впитают в себя свет заходящего солнца, окрашиваясь в поразительные оттенки.

Летом день всегда длиннее, ярче и красивее.

– Спасибо тебе большое, – поблагодарила мама, едва Саша опустил пакеты на скамью возле нашего подъезда.

– Да без проблем. Мне несложно. Может, донести их вам до этажа?

– Может, тогда мы угостим тебя чаем? Ты ведь не торопишься?

А вот этот поворот был действительно неожи-данным.

Мы тут же встретились взглядами. Опять! Я знала, что в моих сейчас целое море чистого удивления. Оказалось, точно такое же наполнило сейчас и его взгляд.

В голове мелькнула догадка.

А ведь он посмотрел на меня, чтобы понять, как я отнесусь к его согласию. Ответ, конечно же, положительный, ведь отказывать было бы невежливо. Я хотела подать Саше знаки, что он должен отказаться, но тут он ответил:

– Да я с радостью. – Он медленно перевел взгляд на маму и слегка улыбнулся. – Я не потревожу вас слишком долго.

– Да, будь добр, – внезапно вырвалось из меня. – А то у меня в семь часов запланирована встреча.

Мама и Саша повернулись ко мне почти синхронно. Ситуация снова начала казаться неловкой. Я искренне не понимала, зачем мама пригласила его на чай. Почему Саша согласился – тоже.

Ко мне снова вернулась злость. Как глупо! Будто все мое существо замкнулось на одной лишь этой эмоции. Она наслаивалась и наслаивалась, становилась гуще и плотнее, и неважно, что причины были вроде бы разными, но так или иначе касались одного и того же человека.

– Понял тебя, – серьезно сказал он и поднял большой палец вверх, а я, закусив нижнюю губу, отвернулась от него, закатила глаза и зашла в подъезд. Мама скользнула следом, за ней – Воскресенский с нашими пакетами. Прохлада полутемного подъезда быстро охватила меня и пробежала мурашками по голым ногам.

Звук наших шагов эхом разнесся по лестничным маршам, и лампы с датчиками движения зажглись, освещая дорогу.

Как вообще вышло, что мы оказались в городе в одно время? Я все думала над этим, и одни и те же мысли крутились в голове, но ответа среди них я не находила.

Все это было похоже на какой-то дешевый фарс.

Я училась по специальности «Медиакоммуникации» и приезжала домой действительно «раз в никогда» – обычно у меня была практика где-то до конца июля, а потом у мамы начинался отпуск, и мы уезжали куда-нибудь отдыхать. Сюда я возвращалась только на зимние каникулы перед сессией. Летом тут не появлялась. Этот год стал исключением из правил: мне удалось освободиться почти на месяц раньше. Я собрала все необходимые материалы, договорилась с руководством на месте практики, подготовила документацию и отчиталась в университете намного быстрее, чем в прошлые разы, чтобы в первый раз за четыре года обучения в другом городе уехать летом домой.

Почему Саша вернулся сюда именно сейчас?

Неужели он не мог приехать хотя бы в августе, когда меня бы здесь уже давно не было?

Сколько еще он собирается тут оставаться? Нужно было уезжать из клуба вместе с Гитой, а не искать себе приключений. Однако сейчас думать об этом было уже слишком поздно.

И поскольку я слишком углубилась в свои размышления, то совершенно не заметила, как Саша приблизился ко мне.

– Куда уходишь в семь? – неожиданно послышался его вкрадчивый голос прямо за моей спиной.

Я резко обернулась через плечо, все еще хмуря брови. Воскресенский шел совсем рядом со мной, отставая всего на одну ступеньку. И заглядывал мне прямо в глаза, терпеливо ожидая ответа. Никакого уважения к моему личному пространству! И когда он успел обогнать маму? Она сейчас поднималась на пролет ниже нас.

– Гулять, – скупо ответила я и снова отвернулась от него, посчитав, что на этом разговор можно было считать оконченным.

– С кем? – не отставал он.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – напомнила я.

– Но я не Варвара, – весело парировал он. Мне показалось, что ему нравилось спорить со мной, так резво он вступал во все разговоры и перепалки.

– Но без носа тоже можешь остаться, если будешь всюду его совать, поверь.

В этот раз Саша ничего не ответил. А меня вдруг осенило, пока я прислушивалась к его шагам за спиной.

Я вполне могла из этого чаепития взять для себя кое-что полезное. Например, ответы на все волнующие меня вопросы. Поинтересоваться, сколько еще он собирается оставаться здесь и когда покинет наши прекрасные северные края. А когда я буду знать наверняка, мне сразу станет легче находиться с ним в одном городе.

Идея мне так понравилась, что я едва не захлопала в ладоши, подпрыгивая на месте.

Ха! Он думал, я сломаюсь под напором обстоятельств и его уже такого привычного насмешливого взгляда? Да сейчас, бегу и падаю! Я еще двести раз переиграю этого несносного бывшего.