Текст книги "Заря страсти"

– Никакой причины нет, – буркнула Рива.

– Но что-то все-таки происходит, – не унималась Теодора.

– Нет, тетя, правда, ничего, – ненавидя себя за свою ложь, повторила Рива. – Я обещаю, если тебя расстраивает такая ситуация, жестче контролировать свое поведение… Но не обещаю тебе проникнуться к майору Бэнксу симпатией. И все же я постараюсь… – Пытаясь подобрать верное слово, Рива подняла глаза и заметила, что за разговором они уже подошли к дверям военного госпиталя.

Поднимаясь по ступеням, она почувствовала, как на ее плечо легла чья-то уверенная рука, и, поддавшись первому порыву, попыталась высвободиться, но тут же услышала над ухом знакомый голос:

– Это я, мисс Рива. Пожалуйста, ведите себя так, как будто ничего особенного не происходит и вы просто встретили знакомого.

Она подняла глаза на мужчину в синем мундире и чуть не вскрикнула от удивления, узнав капитана Холла.

– Боже мой! – громко воскликнула она и тут же перешла на шепот: – Как вы здесь оказались – ведь вас могут схватить!

– Не схватят: мы не дадим им для этого повода, – улыбнулся капитан. – Если не возражаете, давайте отойдем куда-нибудь в тихое место, где мы сможем поговорить.

Рива взглянула на замершую в стороне Теодору и ласково улыбнулась ей:

– Я вернусь через минуту, тетя. Встретимся в палате у Фостера.

Не говоря ни слова, Теодора кивнула, и в ее глазах девушка заметила неподдельный страх.

– Зачем вы так рискуете собой? – воскликнула Рива, едва они с капитаном Холлом отошли на несколько шагов. – Вас схватят так же, как и Фостера!

– Ничего подобного, – отмахнулся тот. – Я очень осторожен и бываю в городе гораздо реже, чем ваш брат. К тому же кто-то ведь должен продолжать его работу. – Неожиданно улыбнувшись, Холл добавил: – А кроме того, как я мог жить, не видя ваших прекрасных глаз, мисс Рива? Я бы себе не простил, если бы трусость заставила меня отсиживаться в лесах в то время, когда вы бродите здесь одна.

Рива, не удержавшись, рассмеялась.

– Ах, капитан, вы один из самых галантных южных кавалеров, которых мне когда-либо доводилось видеть, – сквозь смех проговорила она. – Скажите, как вам это удается?

– Джентльмен всегда остается джентльменом, особенно если рядом с ним такая очаровательная леди, – не промедлил с ответом Джордж Холл.

Рива зарделась и перевела разговор на более безопасную тему:

– Скажите, Джордж, что вы делаете в госпитале? У вас здесь какие-нибудь дела?

– Ну, прежде всего я хотел поинтересоваться здоровьем вашего брата.

– Так вы и об этом знаете? – удивилась Рива. – То есть о том, что Фостера перевезли в этот госпиталь?

– Конечно. – Джордж кивнул. – И я даже знаю, что он на пути к выздоровлению. С одной стороны, меня эта новость не может не радовать, но с другой – нам пора подумать о том, как сделать так, чтобы ваш брат не попал за решетку по обвинению в шпионаже.

Рива помрачнела.

– Да, я тоже не перестаю думать об этом. С тех пор как Фостеру стало лучше, я с замиранием сердца жду того дня, когда его поведут на допрос. Боже, Джордж, – она порывисто взяла его за руку, – что же нам предпринять?

– Думаю, у меня уже есть план, – отозвался капитан Холл, и Рива подняла на него полные надежды глаза. – В тот день, когда Фостера повезут на допрос в штаб Макферсона, мы перехватим его по дороге и увезем подальше от города.

– Это правда? – Ее голос потеплел. – Вы и представить себе не можете, как я вам благодарна! Скажите, а мы с тетей Тео тоже можем бежать с вами?

Капитан на мгновение задумался.

– Это очень опасно, мисс, – нехотя произнес он.

– Да, знаю, но я не отпущу Фостера одного. Кроме того… – она запнулась, – я не представляю, как вынесу жизнь в Виксберге, не зная ничего о дальнейшей судьбе брата. Нет, капитан, – уже твердо заявила она, – если Фостер сбежит из Виксберга, я убегу вместе с ним.

Холл нежно коснулся ее плеча.

– Хорошо, мисс Рива. Я давно хотел сказать вам, что если бы армия Конфедерации состояла из таких солдат, как вы, янки ни за что в жизни не взяли бы этот город.

Рива смущенно покраснела и быстро спросила:

– Скажите, капитан, как мы можем договориться о побеге? Фостера могут вызвать на допрос неожиданно, и я не сумею вас вовремя предупредить.

Джордж Холл улыбнулся.

– Я уже все продумал, мисс, – с заметной гордостью проговорил он. – Полагаю, у вас есть желтый платок?

Рива растерялась:

– М-м… Да, вроде есть.

– Вот и прекрасно, – удовлетворенно усмехнулся капитан. – Когда вам понадобится поговорить со мной, просто привяжите желтый платок на ветку дерева, растущего под вашим окном. Я буду наблюдать за домом с холмов, и когда увижу ваш тайный знак, то найду способ связаться с вами.

– Вы очень изобретательны, капитан. – Рива восхищенно посмотрела на него. – Пойду и расскажу все Фостеру. Думаю, эти новости приблизят срок его выздоровления, – убежденно добавила она.

– Вы правы. – Джордж кивнул. – А мне, пожалуй, лучше убраться отсюда подобру-поздорову, пока наш разговор не привлек к себе внимания какого-нибудь чересчур наблюдательного янки. Запомните, мисс, если я понадоблюсь вам, просто повесьте на ветке платок, и я тут же поспешу к вам.

Подарив ей прощальную улыбку, капитан Холл растворился в толпе синих мундиров, а Рива как во сне направилась в палату Фостера.

Открыв дверь и убедившись, что, кроме ее брата и тети Теодоры, в палате никого нет, Рива взволнованно пересказала им свой разговор с капитаном Холлом.

– Надо же – этот смельчак не побоялся прийти сюда! – воскликнул Фостер. – Смелым помогает Бог, я рад, что вам удалось остаться незамеченными. И все же, Рива, я еще раз напоминаю тебе, что это очень опасно!

– Да знаю я, знаю! Но ты даже не представляешь, как я рада этой встрече!

– Рада? – подозрительно переспросил Фостер. – Наверное, ты не все мне рассказала…

Рива победно улыбнулась:

– Фостер, капитан Холл спланировал твой побег!

– О чем это ты говоришь? – Фостер нахмурился.

– Капитан сказал, что, когда тебя повезут на допрос, он со своими людьми нападет на конвой, и мы все вместе сбежим из Виксберга!

– Но это безумие, дорогая сестренка, – быстро возразил Фостер. – По крайней мере в той части, которая касается твоего «мы». Возможно, у меня действительно нет иного способа, кроме побега, но тебе идти с нами опасно. Лучше уж тебе остаться здесь; по крайней мере майор Бэнкс…

– Не говори мне о майоре Бэнксе! – возмущенно воскликнула Рива. – Я терплю его только потому, что сейчас он помогает тебе! Это невыносимый человек, и я…

– Совершенно согласен с тобой, – угрюмо прервал ее брат, – однако рисковать твоей жизнью я не имею права, так же как и подвергать опасности нашу дорогую тетю Теодору. Вы и так много натерпелись за время осады Виксберга, да и потом тоже. Лучше уж вам остаться в городе, где ни одной из вас ничего не угрожает.

Рива поджала губы. Разумеется, она не могла рассказать Фостеру, какой страшной опасности подвергается, оставаясь в Виксберге!

– Фостер, я пойду с тобой, куда бы ни забросила тебя судьба. И тетю Тео я не оставлю на милость янки. Мы можем…

Рива внезапно замолкла. Дверь в палату бесшумно отворилась, и на пороге появился доктор Райт. Поняв, что он прервал их оживленный разговор, он сухо поинтересовался:

– Что-нибудь случилось? Перемены в здоровье мистера Синклера?

Рива тряхнула головой.

– Я уверена, что теперь перемены в здоровье моего брата будут только к лучшему, мистер Райт. Вы сотворили чудо!

Лицо доктора разгладилось.

– Не стоит так говорить, мисс Синклер. У вашего брата очень сильный организм, благодаря которому он идет на поправку. Но не стройте радужных иллюзий: для полного выздоровления потребуется еще достаточно много времени.

– Много – это сколько? – нетерпеливо переспросила Рива.

– Сколько? – Доктор задумчиво потер переносицу. – Возможно, несколько недель, возможно, месяц. Да скорее всего месяц.

Месяц! Рива расплылась в довольной улыбке. Это означало, что ей осталось терпеть Джеффа Бэнкса всего один месяц, а потом они с Фостером и тетей Тео навсегда покинут поверженный Виксберг, после чего она сможет навсегда выкинуть из головы все ужасы последних дней.

– Я буду терпелива, доктор Райт, – с улыбкой произнесла она медоточивым голосом. – Есть некоторые вещи в жизни, которые стоят того, чтобы подождать.

Рива, раскинув руки, бежала по зеленым холмам; цветы и травы ласкали ее кожу, бабочки порхали у нее над головой, указывая дорогу легкими бархатными крыльями.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала такую легкость на сердце, такую ничем не омраченную радость, живительным потоком вливавшуюся ей прямо в душу. Все ее тело замирало от непонятной неги, как будто сама природа дарила ей неземные ласки.

Не думая ни о чем, не тревожась и не сожалея, она просто бежала по цветущему лугу, бежала куда-то, где ей совершенно точно будет хорошо и спокойно. Она еще не знала, что это за место, но инстинкт подсказывал ей, что это лучшее и прекраснейшее место в мире.

Наконец Рива остановилась и рухнула на зеленый травяной ковер. Рядом журчал ручей, и она, с наслаждением зачерпнув в ладони свежую прохладную воду, смочила ею губы, жадно стала пить.

Затем, подставив лицо теплому яркому солнцу, она закрыла глаза, вдыхая летние ароматы. Сейчас для нее в этом мире существовали лишь солнце, луговые цветы, вода и горькие травы зеленых холмов.

Девушка радовалась окружающей красоте и гармонии, как ребенок, для которого весь мир умещается между словами «хорошо» и «плохо». Сейчас ей было просто немыслимо, божественно хорошо. Казалось, она забыла, что живет в разоренном Виксберге, что расплачивается за жизнь брата своим телом, что сердце ее разрывают сомнения первой грешной любви. Сейчас над ее миром сверкало солнце, в небе сияла радуга, теплые капли росы тяжело скатывались по зеленым травинкам. Рива коснулась одной из них языком, и ощутила сладкую влагу на своих губах, как будто она отпила из чаши с нектаром.

Нектар… Кто же она, где же она сейчас? Эта мысль чуть было не вырвала ее из чудесного сна, но тут в призрачных небесах над ней закружилась стайка разноцветных бабочек. Своими нежными бархатными крылышками они касались ее тонкой кожи, вызывая немыслимо острые ощущения, и Рива зажмурилась, пытаясь не упустить ни одного мгновения этого божественного удовольствия.

Странные ласки будоражили ее, вызывая неведомый восторг, от которого перехватывало дыхание в груди. Она боялась дышать, чтобы не спугнуть это удивительное чудо, но волшебный миг прошел, и бабочки будто растворились в пространстве, оставив за собой легкий аромат нектара дивных цветов.

Правда, не все они улетели – одна, самая нежная и преданная, продолжала ласкать ее кожу своими прикосновениями: она порхала в волосах, касалась лица, глаз, губ, тонкой линии шеи.

Спускаясь все ниже и ниже, тонкие крылышки коснулись ее обнаженной груди, и Рива не смогла сдержать стона наслаждения.

Неожиданно она почувствовала прикосновение чьих-то нежных пальцев, и тихий мужской голос ласково произнес:

– Рива, радость моя, я не могу на тебя наглядеться, так ты прекрасна!

Не открывая глаз, она позволила целовать и обнимать себя. Ее тело отвечало на его требовательные ласки, пальцы с наслаждением ерошили мягкие волосы, губы ласкали его кожу. Все ее естество было напоено ароматом любви и страсти; она хотела этого каждой клеточкой своего тела, и мужчина благодарно принимал от нее дары, которыми любящая женщина награждает своего избранника.

Когда взаимные ласки подошли к своей кульминации, Рива прошептала:

– Милый, только никогда не покидай меня!

– Никогда! – отозвалось эхо. – Ты всегда будешь моей, Рива Синклер.

Услышав свое имя, девушка резко открыла глаза, и сразу реальность навалилась на нее тяжелым грузом. Не было никаких холмов, никаких бабочек, никакого ручья – просто Джефф Бэнкс вновь воспользовался своим правом и пришел ночью в ее спальню.

И в то же время Рива не могла заставить себя злиться по-настоящему. Нега отлетевшего сна все еще окутывала ее нежной дымкой сладострастия, и она даже не пыталась сопротивляться. Все, чего ей хотелось, – вернуть назад свое прекрасное сновидение.

– Мне снились бабочки, – едва слышно пробормотала она. – Их крылья шуршали надо мной, когда я бежала по холму.

– Вот так? – Джефф прикоснулся к ее губам легким, ласковым поцелуем.

Рива снова закрыла глаза. Нежными пальцами он гладил ее тело, постепенно спускаясь все ниже и ниже, целовал шею, плечи, дразнящими движениями языка ласкал грудь. Когда его мужской голод возобладал над терпеливой нежностью, Джефф резким движением вошел в нее, и она застонала.

Как он умел пробудить в ней первобытную страсть, умел заставить ее забыть обо всем на свете! Рива всем телом подалась вперед, подстраиваясь под его ритм, пытаясь вместить его целиком и раствориться в этом движении, распасться на сотню крошечных частичек только для того, чтобы в момент экстаза почувствовать свое непререкаемое единство с мужчиной, который так умело и уверенно вел ее к вершинам наслаждения.

Двигаясь в неторопливом ритме, постепенно наращивая темп, Джефф полностью подчинил себе ее тело, и на сей раз она ничего не имела против его абсолютного доминирования. Здесь, в спальне, под спасительным покровом ночи, они были равны, являясь единым целым, и не было смысла выяснять, кто друг, а кто враг, кто прав, а кто нет. Здесь существовала только одна правда – то наслаждение, которое дарило одно тело другому, те стоны, в которых растворялись их дневные сомнения, а ссоры теряли смысл.

Ощущая нежный шелк ее раскрытого лона, Джефф думал лишь о том, как заставить ее забыться от наслаждения, забыть обо всем на свете, кроме него – хозяина и властелина, дарящего ей самые сочные плоды из тайного сада земных наслаждений. Здесь он был победителем, а она – победительницей, и каждый искренне наслаждался интимной победой другого, без которой была бы невозможна его собственная победа.

Рива слабо постанывала в ритм его движениям, прижимаясь к Джеффу всем телом. Бабочки, недавно кружившиеся в ее снах, теперь трепетали внутри. Каждая клеточка была напряжена и замерла в ожидании желанной разрядки. Однако Джефф не торопил события и, только убедившись, что любимая женщина получила все удовольствие сполна, позволил себе забыться в экстазе.

Позже, когда она, тихая и покорная, попыталась осторожно выскользнуть из-под него, Джефф ласково промурлыкал ей в самое ухо:

– Ох, девочка моя, еще чуть-чуть. Я знаю, что ты устала, но видит Бог, я никак не могу насладиться счастьем ощущать тебя моей женщиной. Когда я в тебе, мне не хочется отпускать тебя, не хочется размыкать объятия, позволяя телам вновь вести отдельную жизнь. Когда я в тебе, я чувствую, что все в мире происходит правильно, так, как должно происходить. Подожди еще минутку, не отрывайся от меня.

Рива покорно затихла, она чувствовала сейчас то же, что и Джефф: ощущала его всем своим внутренним естеством, принадлежала ему вся без остатка. Мягкие волоски на его груди чуть-чуть щекотали ее, и от этого уже странно-привычного ощущения у нее сладко заныло сердце. В эти минуты близости Рива не вспоминала об их вражде: сейчас этот янки был для нее единственным дорогим человеком во всем мире.

Чуть позже, отпустив ее и аккуратно перекатившись на бок, Джефф замер неподвижно, а затем придвинулся к ней. Сначала они молчали, а потом он тихо проговорил:

– Иногда я чувствую себя чуть ли не садистом. Я совсем не даю тебе отдыхать. Но не в моих силах оторваться от тебя, Рива. – Он чуть усмехнулся. – Мне пришла в голову отличная идея: почему бы тебе хотя бы пару часов не отдыхать днем, чтобы ночью… чтобы ночью у тебя были силы – силы на наши…

– …игры, – едва внятно подсказала Рива.

– Нет, не говори так, моя радость, – нежно возразил Джефф. – То, что происходит между нами, далеко не игра и никогда не было для меня игрой. Впрочем, мне трудно контролировать свои чувства и действия, когда я рядом с тобой. Вот, например, сегодня… – Он вдруг замолк.

– Что сегодня?

– Когда я вошел в твою спальню и увидел, что ты уже спишь, то решил не тревожить твой сон. Ты еще очень слаба, моя девочка, тебе нужно больше отдыхать, лучше питаться…

– Ох, опять ты об этом… – нетерпеливо выдохнула Рива.

– Да, и об этом тоже. Наши занятия отнимают у тебя много сил, а ты и так очень слаба сейчас.

– Послушай, Джефф! – Рива приподнялась на локте. – Почему ты постоянно называешь меня слабой? Я что, плохо выгляжу? Или у меня, по-твоему, болезненное состояние? Я обычная женщина, и тебе вовсе не нужно меня жалеть. Я заключила с тобой сделку и готова в полной мере выполнять свои обязательства, но при этом не хочу, чтобы впоследствии ты обвинял меня в обмане.

Извини, Рива, – невозмутимо произнес Джефф, – но почему-то ты начинаешь защищаться еще до того, как тебя кто-то успел обидеть. Я говорил вовсе не об обязательствах – сейчас меня это интересует меньше всего.

– Тогда о чем же ты говорил? – дрожащим голосом поинтересовалась Рива.

– О чувствах, – просто ответил Джефф. – О тех чувствах, которые я не в силах сдержать, когда нахожусь рядом с тобой. Видишь ли, я точно знаю, что эти чувства взаимны.

– Джефф, ради всего святого…

– Нет-нет, ты можешь сколько угодно возмущаться и спорить, но ты откликаешься на мои ласки. Если бы ты не хотела меня так же сильно, как я хочу тебя, ты бы возмутилась. Я разбудил тебя, и это был хороший повод, чтобы отказать мне… Однако ты отозвалась на мои ласки с такой страстью и нежностью… – при этих словах даже в темноте Джефф заметил, как густо покраснела его любимая женщина, и едва-едва сдержал торжествующую улыбку, – с такой готовностью подарить мне ту же радость, что я был готов подарить тебе, что, даже если у меня были какие-то сомнения по поводу твоего отношения, в эту ночь они совершенно исчезли.

– Я думаю, – тихо сказала Рива, – ты делаешь неправильные выводы, Джефф. Я отреагировала так только потому, что мне снился прекрасный сон и ты каким-то чудом сумел стать его частью.

– Так ты не сердишься, что я разбудил тебя? Не сердишься, что прервал своими ласками твое прекрасное сновидение? – Джефф требовательно коснулся ее руки, и по ее телу побежали мурашки.

Рива ничего не ответила, все еще блуждая в лабиринтах умопомрачительных физических ощущений, в которые Джефф привел ее вслед за своей страстью.

– Рива, милая, я очень не хотел будить тебя, я намеревался дать тебе отдохнуть и восстановить силы после тяжелого дня, но одна мысль, что я не смогу обнимать тебя, быть с тобой, чуть не свела меня с ума. Я теряю рассудок, когда речь идет о тебе, Рива. Один Бог знает, как мне становится страшно, едва я подумаю, что больше не смогу сжимать тебя в своих объятиях. Я привык жестко контролировать свою жизнь, но когда встречаюсь с тобой, то сам себе напоминаю влюбленного мальчишку. Признайся, ты ведь тоже сходишь от меня с ума, правда? – Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

– Сейчас я уже ничего не знаю, Джефф, – потерянно проговорила Рива.

– Зато я знаю, моя сладкая! Я знаю, что ты тоже таешь от моих поцелуев, и, клянусь, так будет всегда! – Помолчав, Джефф уже более спокойно добавил: – Завтра ты будешь сопровождать меня на приеме у Харриет Уиллис: я уже предупредил ее, что приду не один.

– О нет, – воскликнула Рива, моментально выныривая из своих интимных фантазий, которые только что воплотил в жизнь этот невозможный мужчина, – только не это! Ты не можешь заставлять меня всюду следовать за собой!

– Именно так, любовь моя. – Джефф улыбнулся. – Быть весь вечер вдали от тебя – для меня это просто невыносимо. И поскольку я не могу отказаться и не прийти на званый ужин, единственное, что мне остается, – это взять тебя с собой. В любом случае я уже предупредил Харриет, что меня будет сопровождать прекрасная незнакомка.

– Незнакомка, – в ужасе повторила за ним Рива. – Джефф, что ты хочешь сделать с моей репутацией? Ты представляешь, что скажут обо мне мои друзья? О том, что скажут враги, я уже давно перестала думать…

– Рива, сладкая моя, – Джефф успокаивающе погладил ее по щеке, – не мне рассказывать тебе, что от твоей репутации и так остались уже одни жалкие лохмотья. И если честно, мне трудно даже притвориться, что я сильно расстраиваюсь по этому поводу. Самое важное для меня – быть рядом с тобой. Если для этого нужно послать к чертям всех здешних и заезжих кумушек, которым в жизни больше мечем заняться, кроме как перемывать косточки молодым красоткам вроде тебя, что ж, меня эта перспектива не смущает.

– Нисколько не сомневаюсь в этом, Джефф, – тихо отозвалась Рива. – Я всегда была уверена, что тебе наплевать на мою репутацию.

– Милая, подумай, как дико звучат твои слова. Вспомни, где ты сейчас и с кем, – с мягкой усмешкой парировал Джефф.

– И ты еще будешь укорять меня этим!

– Укорять? Никогда в жизни. Это самое большое счастье для меня – то, что ты сейчас здесь и со мной. Я просто пытаюсь тебе продемонстрировать неуместность любых разговоров про твою репутацию и правила приличия. Мы уже слишком далеко зашли, чтобы думать об этом.

– О нет, нет! – горячо возразила Рива. – Слава небесам, мы зашли еще не слишком далеко, Джефф. Моя семья не в курсе того, что между нами происходит; мои родные относятся ко мне лучше, нежели я того заслуживаю, и не верят городским сплетням. Напротив, они уверены, что твой интерес не встречает с моей стороны взаимности и…

– О… – прервал ее Джефф. – По крайней мере они в курсе относительно моего интереса.

– Да, верно: ты не очень-то стараешься его скрыть, – саркастично заметила Рива.

– Совсем не стараюсь, – усмехнулся Джефф.

– Но почему, Джефф, почему? Ты мог бы спокойно приходить ко мне по ночам… в рамках нашего договора, а днем вести себя так, как будто мы…

– …как будто мы не любовники? Ты это хочешь сказать, любовь моя?

– Да… Нет… Я не знаю. Джефф, меня все это очень пугает.

Он обнял ее, и Рива сладко потянулась, почти забыв, о чем они только что говорили.

– Джефф, о, Джефф…

– Вот так-то лучше, моя девочка, – промурлыкал он ей на ухо. – И перестань спорить со мной, хорошо? Поверь, я знаю, что для нас обоих будет лучше.

Рива с трудом попыталась привести разбегающиеся мысли в порядок.

– Я буду выглядеть там белой вороной, Джефф! Все станут надо мной смеяться!

Джефф погладил ее по волосам.

– Никто не посмеет, Рива, – ведь ты придешь со мной!

– Но у меня даже нет приличного вечернего платья…

– Это не беда: в том, что есть, ты выглядишь гораздо лучше, чем многие наши дамы, которые приехали в Виксберг с полным гардеробом. И хватит придумывать отговорки, у тебя все равно ничего не выйдет. Я уже все решил.

Рива, вздохнув, промолчала, и Джефф, прикоснувшись губами к ее губам, тихо проговорил:

– А теперь спи, сладкая моя девочка. Должен же я дать тебе хоть немного отдохнуть от своей страсти. – Он тихонько рассмеялся и крепко обнял ее. – Я, как всегда, буду охранять твой сон, моя прекрасная возлюбленная, мой самый-самый любимый враг на земле.

На следующий день сразу после завтрака Джефф Бэнкс отправился в лавку некоего мистера Честера Уоррена. Этот господин нашел себе довольно прибыльное дело во время осады Виксберга: владея комиссионной лавкой, он скупал наряды и ценные вещи у горожан.

Зайдя в магазин, Джефф неприязненно огляделся. Повсюду громоздились запакованные и открытые коробки. Хозяин – маленький человечек с угодливой улыбкой на губах – торопливо вышел встречать посетителя.

– Добрый день, господин офицер! Чего желаете? – приторно-вежливо спросил Честер Уоррен.

– Добрый день, – холодно отозвался Джефф. – Я хотел бы узнать, сохранились ли у вас наряды, которые сдавали на комиссию во время осады мисс Рива Синклер и ее тетя Теодора Лонгворт.

Маленький человечек напряженно наморщил лоб.

– Вероятнее всего, – наконец выдавил он. – Насколько я помню, у мисс Синклер очень маленький размер, поэтому мне трудно было пристроить ее платья. Большая часть нарядов мисс Лонгворт тоже пока находится у меня.

Джефф смерил торговца презрительным взглядом. После фразы о том, что не удалось пристроить кому-то платья Ривы, ему захотелось залепить мерзавцу хорошую пощечину, но он сдержался.

– Что ж, в таком случае я хотел бы взглянуть на платья…

– Конечно-конечно, – засуетился Уоррен. – Извольте пройти в гардеробную.

Семеня впереди, Честер Уоррен провел Джеффа в другую комнату и распахнул перед ним дверцы шкафа.

– Все платья, висящие с левой стороны, принадлежат мисс Синклер и мисс Лонгворт, – услужливо объяснил он. – Я всегда очень тщательно сортирую свой товар на тот случай, если владелец все же решит забрать его.

– Вы наживаетесь на людском горе, – не выдержал Джефф, но вовремя окоротил себя и сухо добавил: – Впрочем, это все лирика. Назовите свою цену.

– Какие платья вы желаете приобрести? – не моргнув глазом поинтересовался продавец.

– Все! – ледяным тоном отрезал майор. – Я покупаю все платья мисс Синклер и мисс Лонгворт.

– О! У вас прекрасный вкус. Это очень дорогие и модные наряды…

– Назовите цену, – жестко прервал его Джефф. – Я пришел сюда не для того, чтобы вести с вами досужие разговоры.

Когда дело было улажено, Джефф вернулся в Лонгворт-Хаус, прошел на кухню и громко окликнул дородную негритянку, занятую приготовлением еды.

– Милли, можно с тобой поговорить? – дружелюбно спросил он.

Милли обернулась и окинула его подозрительным взглядом. Именно она рассказала ему, куда подевались все нарядные платья мисс Синклер, и указала адрес комиссионной лавки Уоррена. Теперь у Джеффа была к ней новая просьба.

– Что вам угодно? – отозвалась она.

– Я только что выкупил все наряды Ривы… мисс Синклер и мисс Теодоры, – осторожно начал Джефф. – Но несколько платьев должны быть готовы к сегодняшнему вечеру. Я не знаю, что с ними необходимо сделать – возможно, почистить, подшить: ведь за время осады мисс Синклер значительно похудела.

Под пристальным взглядом негритянки Джефф невольно покраснел. Он до сих пор не мог привыкнуть к этой причудливой смеси горделивости и преданности своим хозяевам, которую некоторые рабы на Юге впитали с молоком матери. Часть рабов покинули свои прежние дома после того, как янки стали побеждать в Гражданской войне, однако те, что остались, отличались удивительной преданностью: многие из них откровенно опекали своих бывших хозяев, оказавшихся беспомощными в новой суровой реальности.

– А зачем это ей платья к сегодняшнему вечеру? – недовольно спросила Милли. – Мисс Рива еще слаба, как котенок. Куда вы собрались вести ее, майор Бэнкс?

Джефф поморщился, но ответил как можно вежливее:

– Я приглашен на званый вечер к Харриет Уиллис. Ты ведь слышала об этой леди, правда, Милли? Вот я и попросил Риву составить мне компанию, и она любезно согласилась меня сопровождать.

– Тоже мне леди Уиллис… – пробормотала Милли себе под нос. – Вы просто не встречали настоящих леди, майор Бэнкс.

– Думаю, что уж одну-то я точно знаю, – хитро прищурился Джефф. – Даже двух.

– Да, верно, – кивнула Милли. – Мисс Тео и мисс Рива – настоящие леди, не то что ваши никуда не годные северянки. Хорошо, что вы выкупили платья: теперь мисс Рива без труда затмит любую наглую выскочку с Севера.

– Такты поможешь мне, Милли? – просительно улыбнулся Джефф.

– Не вам, – отмахнулась негритянка. – Я помогу мисс Риве. Ей надо отвлечься от всех этих ужасов, заполнивших ее жизнь. А восхищенные взгляды мужчин, которые будут сопровождать ее на этом приеме, – лучшее лекарство для любой женщины.

Джефф клацнул зубами и вышел, не позволив себе возразить.

– Рива, я могу войти? – послышался из-за двери тихий голос Теодоры.

– Разумеется, тетя! – отозвалась Рива. Дверь открылась, и она встретилась глазами с внимательным взглядом почтенной леди.

– Ты еще не готова, моя дорогая? – обеспокоенно спросила Теодора. – Майор Бэнкс просил передать тебе, что вы уже опаздываете.

– Майор Бэнкс преувеличивает. – Рива нахмурилась. – Просто он в очередной раз хочет показать, кто здесь всем заправляет.

– Ты слишком строга к нему, дорогая. – Теодора вздохнула. – Майор так добр к нам: разрешил вернуться в наши комнаты, помог с продовольствием, перевез Фостера в хороший госпиталь, а теперь вот выкупил наши наряды. Мы должны ценить его помощь.

– Ценить его помощь! – возмущенно выдохнула Рива. – Неужели ты думаешь, что он делает это все просто так? – Она запнулась, поняв, что едва не сказала лишнего.

Теодора снова вздохнула.

– Поверь, дорогая, – негромко произнесла она, – я понимаю, о чем ты. Я тоже замечаю, как он на тебя смотрит, и хочу тебе сказать, что меня очень беспокоит сложившаяся ситуация.

Рива вздрогнула:

– О чем ты, тетя? Мне ничего не угрожает.

– Конечно-конечно, – поспешно закивала Теодора. – Майор Бэнкс – джентльмен, я уверена в этом.

При этих словах горькая улыбка появилась на лице Ривы, но она промолчала; однако через некоторое время ей все же пришлось попросить Теодору помочь ей зашнуровать корсет.

Когда Рива бросила взгляд на свое любимое нежно-зеленое платье, которое собиралась надеть на прием к леди Уиллис, она вдруг почувствовала странную неловкость.

– Скажи, тетя, – неуверенно начала она, – я сильно подурнела за это время?

В ответ Теодора лишь улыбнулась:

– Дорогая, не говори ерунды! У тебя всегда была миниатюрная фигура, и ты знаешь, что это очень нравится мужчинам.

Рива невольно покраснела. Надев платье, она внимательно осмотрела себя перед зеркалом. Глубокий вырез, щедро обрамленный шелковыми лентами изумрудного цвета, выгодно подчеркивал ее небольшую грудь. Милли пришлось немного ушить платье в талии, но, похоже, это только придало силуэту какую-то особенно трепетную хрупкость.

Подойдя к зеркалу, Теодора обняла племянницу:

– Рива, дорогая, ты выглядишь ослепительно! – Она поправила выбившийся из аккуратно уложенной прически темно-каштановый локон. – А теперь тебе пора идти. Не стоит злить майора Бэнкса: у нас еще будет время все обсудить. Опаздываете вы на прием или нет, лишний конфликт с майором никому не пойдет на пользу.

Рива тяжело вздохнула и, бросив последний взгляд в зеркало, вышла из комнаты вслед за Теодорой.

Джефф Бэнкс встретил ее в холле. При взгляде на Риву в его глазах загорелся едва сдерживаемый огонь желания, но усилием воли он погасил его, хотя ситуация, когда он постоянно был вынужден скрывать свои истинные чувства и эмоции, начинала его угнетать.

Странное дело: раньше, когда у него не было никаких тайн и он мог позволить себе открыто восхищаться красотой женщины, с которой крутил очередную интрижку, у него никогда не возникало подобного желания, поскольку женская красота воспринималась им как нечто само собой разумеющееся, а комплименты представлялись всего лишь нудной светской необходимостью. Разве и так не понятно, что ему нравится женщина, если он уделяет ей свое время и внимание?