Текст книги "Рожденная лесом"

Шестая глава

Он меня не узнает. Он не может. Пока я держу свои эмоции под контролем, ничто в моей внешности не говорит о том, что я оборотень. Рассуждая логически, я это знаю.

Но быть так близко к человеку из той страны, того места, где, по слухам, смерть и исчезновения бродят по улицам, заставляет мои внутренности сжиматься от страха. Кто знает, сколько семей пострадало от его рук – или, по крайней мере, от руки короля, на которого он работает. Я понятия не имею, как он может это переживать, если слухи верны.

Уэслин застывает рядом со мной.

– Посол Келнэр, – произносит он, кивая. – Приятно познакомиться. – И, к его счастью, он говорит почти так, как будто действительно так думает.

– На самом деле, мне повезло, что я столкнулся с тобой. – Пристальный взгляд Келнэра остается прикованным только к Уэслину, словно у хищника к добыче, и мне ясно, что эта встреча вовсе не случайна. Я отступаю на шаг назад, желая только раствориться в тени. – Я хотел бы спросить, могу ли я поговорить с вами.

– Хотели бы? – уточняет Уэслин ровным голосом.

– Если позволите. Видите ли, вы, кажется…

Келнэр замолкает, когда его внимание наконец переключается на меня. Его глаза расширяются при виде этого зрелища.

Долгое мгновение мы оба смотрим друг на друга. Наморщив лоб, эмиссар выглядит таким же испуганным, как и я. Здесь нет посыльного, чтобы перехватить меня, нет стены, за которой можно спрятаться. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы подавить покалывание в плечах, запретные пряди прохлады, дразнящие мою кожу. Мое тело чувствует страх и предлагает несвоевременный побег в виде мыши. Ссылки, казни…

Я застегиваю маску на место и придаю своему лицу выражение вежливого замешательства.

– Прошу прощения, мисс, – говорит посол, приходя в себя. – На мгновение мне показалось, что я вас уже видел.

– Ваше послание, господин Келнэр? – продолжает Уэслин, чтобы я не открыла рот.

Посол наклоняет голову и указывает на ближайший паб.

– Возможно, мы могли бы поговорить в более уединенном месте?

Возможно и уединенный было больше похоже на взмжн и уеденен благодаря хриплому голосу и северному акценту, отличительной чертой которого было сокращать слова. В этом акценте есть что-то смутно знакомое, но я как могу его узнать.

– Возможно, в другой раз, – отвечает принц. – У меня есть дело, которым я должен заняться.

– В такой мрачный день, как этот? Надеюсь, никаких проблем.

Поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как застывает выражение лица Уэслина.

– Мне кажется, что наша позиция совершенно ясна, посол.

Келнэр изображает слащавую улыбку.

– Я сожалею о том, как мы с Его Величеством расстались, это правда. Но вы кажетесь мне человеком, который прислушивается к голосу разума.

– Вы имеете в виду, в отличие от моего отца.

Его улыбка немного дрогнула.

– Я бы никогда не предложил…

– Вы уже сделали это, так что позвольте мне внести ясность. Если вы пришли искать предателя при дворе моего отца, то здесь вы его не найдете. Келнэр выглядит несколько удивленным таким прямым подходом, но Уэслин только скрещивает руки на груди. – Я надеюсь, ваше пребывание было комфортным? Мне бы не хотелось, чтобы вам пришлось путешествовать этим вечером с больными суставами.

Эмиссар нахмурился от очевидного отказа, но ничего не смог с этим поделать. Он представитель, а Уэслин королевской крови. Принц превосходит его по рангу без всяких вопросов.

– Действительно, – неохотно отвечает он. – Всегда приятно вырваться за пределы города для такого… причудливый городок.

Уэслин игнорирует это пренебрежение и пожимает ему руку.

– Тогда с вашего позволения.

Он многозначительно ловит мой взгляд, прежде чем уйти.

Келнэр, кажется, немного поник: выражение его лица кислое. Пока я быстро следую за Уэслином, задаюсь вопросом, как это все меняет. Вайолет сказала: – «Жизненно важно, чтобы он не пронюхал о твоей миссии. Отсюда только одна дорога ведет на север к границе Тилиана – дорога, которую, похоже, теперь придется делить нам с послом. К этому моменту он должен был быть далеко впереди».

Я жду, пока мы не завернем за угол, прежде чем заговорить.

– Что он сделал…

– Не здесь, – говорит Уэслин, и он больше не говорит ни слова, даже не смотрит на меня, пока мы не входим в антикварный магазин.

Внутри теплые запахи кожи и пергамента наполняют уютную комнату, лабиринт с низким потолком из переполненных стеллажей и узких залов, которые, к счастью, кажутся пустыми.

Уэслин проверяет, что поблизости никого нет, прежде чем закрыть дверь и повернуться ко мне.

– Как ты думаешь, он узнал, кто ты такая? – спрашивает он вполголоса, с ноткой отчаяния в голосе.

Не кто, а что. Я складываю руки на груди и пытаюсь не обращать внимания на оскорбление.

– Я не понимаю, как он мог это сделать. Я не собиралась превращаться без причины. Я не дура.

– Тогда почему он так на тебя посмотрел?

Мой желудок покалывает от беспокойства.

– Откуда мне знать?

Уэслин сжимает переносицу большим и указательным пальцами, прежде чем тихо выдохнуть.

– Тогда пошли.

Мы пробираемся между стеллажами к более широкой и светлой дальней части магазина, ступая по полированным деревянным половицам. Элос дружелюбно болтает с мужчиной, который заворачивает небольшой сверток в бумагу за прилавком. Нейтан суетится рядом, слегка хмурясь, пока Энслей не хлопает его по руке и не шепчет что-то на ухо. В это время отец Нейтана – высокий, худощавый мужчина с темно-коричневой кожей, элегантно одетый, в галстуке и в изящных очках с золотой оправой – громко смеется над словами Элоса. Не в первый раз я поражаюсь способности моего брата общаться с незнакомыми людьми.

Нейтан вытягивается по стойке смирно при нашем приближении.

– Что случилось?

Элос поднимает глаза, его улыбка исчезает, когда он видит нас.

– Ферин, – говорит Уэслин мужчине, игнорируя вопрос друга. – Рад тебя видеть.

– Ты выглядишь усталым, мой мальчик, – произносит отец Нейтана, поднося широкую ладонь к лицу принца. – Всегда такой усталый. Ты слишком много работаешь.

– А ты слишком много беспокоишься. – Улыбается принц. – Я в полном порядке.

– Хм… – уголки рта Ферина приподнимаются. – Ты это слышал? – говорит он, оглядываясь на сына. – Он совершенно здоров.

Нейтан поднимает бровь.

– Он идиот, который не ответил на мой вопрос.

Энслей прислоняется к одному из стеллажей, пристально вглядываясь в лицо принца.

Мы с братом просто стоим там, не зная, как вести себя в этой динамике.

– Я оставлю вас, дети, поговорить, – сказал Ферин, улыбаясь мне, когда молчание затянулось. Он поднимает коричневый сверток. – И я доставлю это туда, где это должно быть, – подмигну, сказал он Элосу и ушел.

Самообладание Уэслина, похоже, пошатнулось в отсутствие Ферина. Он прислоняется к стойке и проводит рукой по лицу.

– Эмиссар Эрадайна здесь. Он перехватил нас.

– Здесь? – воскликнул Нейтан. Энслей смотрит на меня в поисках подтверждения, ее лицо мрачно.

Возвращаясь к знакомому хмурому взгляду, Уэслин начинает расхаживать по комнате, размахивая руками, когда рассказывает об обмене репликами. Элос, Энслей и Нейтан по очереди изучают меня, пока он говорит.

Стараясь не обращать внимания на ощущение, что я в ловушке, я с тоской смотрю в переднюю часть магазина, жалея, что не могу вылететь и встретить день с небес. Может быть, я бы полетела обратно в замок, чтобы проведать Финли, попрощаться по-новому, чтобы стереть из памяти эти быстро мигающие глаза. Или, может быть, я полетела бы дальше на юг, за холмы и заросли орешника, окружающие сердце Тилиана, к скрытым озерам и лиственным лесам, простирающимся далеко к горизонту. Я бы пролетела весь путь до Берейлы, ближайшего континента к югу от нашего. Тропический пейзаж с высокими тропическими лесами и туманными горами, ягуарами и обезьянами, травянистыми степями, в которых гораздо больше человеческих царств, чем в трех Алемарах, – я изучила карты Финли.

Я бы оставила Предсказания этого ужасного континента позади и не обращала внимания на тот факт, что я не знаю, существует ли еще магия в жизни за границей или она давно ушла в прошлое. Торговые отношения и союзы между тридцатью континентами, возможно, когда-то процветали, но три королевства Алемары уже более пятидесяти лет держат свои корабли в тихих гаванях. Их пугает грохот борьбы за власть за рубежом, в которой они не хотели бы участвовать, и союзы, разрушенные между монархиями, слишком боящимися увидеть трещины друг друга, отражающиеся на их собственных фасадах.

– Этот эмиссар и мой отец расстались не по-дружески, – слышу я Уэслина, когда прихожу в себя. – Я бы не исключал, что он может установить за нами слежку.

– Это сделает нашу дорогу еще более трудной, – говорит Нейтан, складывая руки на груди. – Ты знаешь, сколько еще людей путешествуют с ним?

Уэслин отрицательно качает головой.

– Мы могли бы задержаться достаточно надолго, чтобы позволить ему продвинуться вперед. – Нейтан делает паузу, размышляя. – Или уходим прямо сейчас и удваиваем темп.

– Ты забываешь одну важную вещь, – наконец-то произношу я, расстроившись. Хотя они продолжают скрывать от меня условия этого ультиматума, я отчаянно хочу узнать, на что именно король Жерар так неохотно соглашается и связано ли это с дальнейшим ограничением таких людей, как я. – Келнэр, похоже, не был так уж шокирован, обнаружив нас здесь. Кто-то, должно быть, сказал ему.

Меня так и подмывает обвинить Каролетту, но, полагаю, я просто не беспристрастна.

На мгновение воцаряется тишина.

– Это обострит отношения с Эрадайном? – спрашивает Элос, поскольку никто, похоже, не горит желанием называть какие-либо имена.

– Я не знаю.

Уэслин снова качает головой, очевидно, слишком расстроенный, чтобы помнить, что он злой.

– Отчет Келнэра может усилить подозрения Джоула в том, что Тилиан начал мобилизацию.

– Не обязательно, Уэс.

Тихий голос Энслей удивляет всех нас.

– Если бы Келнэр заметил нас дальше по дороге, например, ближе к границе, то у него было бы больше оснований подозревать, что что-то происходит. Но прямо сейчас у него нет реальных доказательств, подтверждающих это утверждение. Он не знает, куда ты направляешься и зачем, или даже что ты вообще собираешься куда-то за пределы Гроуввуда, – она проводит ладонью по своему предплечью. – Он, конечно, не знает, что Элос и Рора – оборотни.

Я удивленно моргаю, глядя на нее. Она назвала меня по имени.

Уэслин хватается за край стойки, лицом к комнате.

– Надеюсь, что ты права. В любом случае, я ясно дал понять, что он должен уехать сегодня вечером. Возможно, нам стоит остаться до завтра, как сказал Нейтан. Дадим ему шанс вырваться вперед.

– Нет необходимости ждать так долго, – говорю я, принимая решение. – Каждый потраченный впустую день – это на день ближе к крайнему сроку, который король Эрадайна установил для Тилиана, и затягивание наших действий не поможет Финли. Если Келнэр поедет по дороге, нам просто придется полностью ее избежать. Мы отправимся к границе через глухую местность и уедем сегодня.

– Но этот опа…

– Элос и я ходили по нему раньше. Это не будет проблемой.

Моя уверенность крепнет перед лицом его сомнений.

Нейтан изучает меня на мгновение дольше, затем медленно кивает.

– Никакой хвост Келнэра не сможет последовать за нами туда. На нас могут напасть, может быть, медведи, волки и койоты, но, по крайней мере, они не обладают магией как в Долине. Это гораздо безопаснее.

Немного странно быть тем, кто составляет план, но остальные смотрят только на Уэслина, ожидая подсказки, и Уэслин не отказывается от моих указаний. Вместо этого он еще мгновение оценивающе смотрит на меня, затем натянуто кивает и хватает кусок пергамента с рабочего места Ферина.

– Я отправлю письмо в Роанин с вороном, чтобы рассказать отцу, что случилось.

Убедившись, что Келнэр уже уехал, мы покидаем Гроуввуд под золотистой дымкой раннего вечера, петляя между соснами за магазином Геонена и следуя по остаткам тропы, которая, вероятно, использовалась для того, чтобы направлять горожан по безопасной петле через лес. Теперь она ни к чему не ведет, настолько заросла, что почти неотличима от окружающих сорняков. Однако мы с Элосом уже использовали этот путь раньше, так что он служит нашей отправной точкой в дикую природу.

Это четырехдневное путешествие через глухую местность до границы с Гленвэйлом.

Мы проводим дни в основном в тишине, пересекая склоны у подножия Пурпурных гор. Справа от нас, насколько хватает глаз, простираются луга, и красивые цветы покрывают извилистую землю: эхинацея, кореопсис, сорняк-бабочка и голубые, окрашенные рассветом полотна из блестящих розовых, желтых, оранжевых и пурпурных цветов. Слева от нас горы служат постоянными стражами. Елово-пихтовый лес, выстилающий их зубчатые вершины, мерцает сине-серым в солнечном свете, в то время как нижние грани представляют собой лоскутное одеяло из смешанного дуба. Чем ближе мы подходим к подножию хребта, тем более неровной и каменистой становится почва, и я не раз слышу, как Каролетта и Дом ворчат. Но мы должны следовать в тени хребта, пока он резко не закончится дальше на северо-восток. Там, где кончаются горы, – кончается и Тилиан.

Мы могли бы проследить дальше на восток, где земля выравнивается ближе к побережью королевства. Такой маршрут, скорее всего, превратит четыре дня в три. Но дорога лежит на восток, а здесь нет поселений под открытым небом, только продуваемая ветром трава и полевые цветы. Скрытность вполне стоит более медленного темпа.

К счастью, к концу второго дня мои новые ботинки начали ломаться. В ту первую ночь я провела время, массируя подошвы ног и желая, чтобы замена моих покрытых волдырями подушечек на более здоровую кожу не требовала интенсивного ухода, как это делают все попытки исцеления.

На третий день нашего похода в тишине с больными лодыжками температура становится почти невыносимой. Воздух густой и влажный, такой тяжелый, что я почти чувствую его соленый привкус, а мои брюки прилипают к икрам, как перчатки. По крайней мере, это все, что есть: тепло. Летнее солнце. Ни зыбучих песков, ни облаков пыли, что царапают кожу. Эта мысль заставляет мое сердце биться чаще.

– Надо остановиться, – объявляет Элос позади, когда мы достигаем одинокой пары поникших ив. – Разбейте лагерь на ночь.

– Нет, у нас еще есть добрый час или два до захода солнца, – возражает Уэслин. – Мы должны продолжить путь.

– Его королевское высочество прав, – пыхтит Дом, мускулистые предплечья мужчины блестят от пота. – Нет необходимости тратить впустую этот день.

Я слегка качаю головой. Не знаю, стойкие они или просто глупые, но с учетом того количества времени, которое мы провели в походе по такой жаре, без тени, не стоит продвигаться еще дальше.

Элос упирает руки в бока, тяжело дыша.

– Ты бы предпочел инсульт или солнечный удар?

Хмурый взгляд Дома обещает грядущую опасность, но Нейтан отходит от Энслей, в чьей компании он постоянно пускается в философские рассуждения о каком-то тексте или о чем-то другом и заразительно смеется.

– Я согласен, мы должны остановиться, сэр, – кивает он Уэслину, прикрывая лоб ладонью. – Если продолжим, то обязательно столкнемся с неприятностями.

– Я бы не отказалась от небольшой передышки, – вставляет Каролетта.

– Ты всегда хочешь отдохнуть, – рычит Дом, переминаясь с ноги на ногу.

– Кроме тех случаев, когда я нахожусь на спарринг-ринге, сбивая тебя с ног.

Энслей слегка улыбается, стоя в начале колонны.

– Хватит, – прерывает их перебранку Уэслин, вытирая пот с шеи. – Мы остановимся здесь.

Фыркая, как будто он все равно остановился бы, Элос бросает свой рюкзак и садится, используя совок, чтобы расчистить дыру в земле для костра на потом. После недолгого колебания Нейтан наклоняется, чтобы помочь ему. Я начинаю собирать ветки, Каролетта и Энслей снова отказываются от предложения Уэслина о помощи, и Дом нависает над всеми нами, мускул дрожит на его челюсти.

На следующий день мы достигаем границы Тилиана с Гленвэйлом.

Мурашки от дурного предчувствия пробегают по моему позвоночнику. Лес уступил место траве, которой и так много, чтобы обозначить границу между королевством и республикой. Просто полоска скошенного поля и две небольшие сторожевые башни, расположенные на расстоянии длины стрел друг от друга с обеих сторон. На небольшом расстоянии справа от нас находится приземистый дом с двумя длинноногими лошадьми, запертыми неподалеку, готовыми бежать, если потребуется отправить какое-либо сообщение.

Уэслин выглядит совершенно непринужденно, когда берет на себя инициативу, и это хорошо, потому что даже мой брат немного колеблется. Без сомнения, он тоже вспоминает то время, когда мы пересекли здесь границу много лет назад.

На Гленвэйльской стороне границы нас встретили с вопросами. Имена? Изложите свое дело. Вы молоды, чтобы путешествовать в одиночку. Где твои родители?

– Мертвы и исчезли, – чуть не вырвалось у меня.

– Они послали нас вперед, – заявил тогда Элос, показывая удивительную уверенность в себе. Заметно отсутствовал певучий акцент тилианцев.

Пограничник, чей тон до этого момента выдавал беспокойство, внезапно посмотрел на нас с нескрываемым подозрением – двое полуголодных детей, со спутанными волосами, измученные усталостью и испачканные в пыли.

– С какой целью?

У Элоса не было ответа на этот вопрос, недоедание и слишком много бессонных ночей затуманили наш разум. После небольшого колебания он открыл рот, чтобы заговорить, но ущерб уже был нанесен.

– Хорошо, – сказал охранник. – Все в порядке, парень. Мы подождем их, а? Как насчет чашки чая?

Моя хватка на руке Элоса усилилась. Я не могла бы сказать, что перевесило – страх или тоска.

Брат почувствовал мое настроение и довольно слабо улыбнулся.

– Спасибо, – отвечает он. – Может быть, позже. Мы вернемся и посмотрим, сможем ли мы найти.

Охранник уже приготовился возразить, но Элос взял меня за руку и повел нас обратно в том направлении, откуда мы пришли, чтобы спрятаться ото всех. Когда наступила ночь, мы обратились в лису и мышь, я вцепилась в мех у него на спине – так нам удалось пробраться через границу.

В этот раз тилианский охранник приветствует по-другому, Уэслин отвечает с уверенностью. Седовласая женщина слегка приоткрывает рот, когда видит, кого остановила, кладет кулак на свой коричневый кожаный нагрудник и сгибается в кривом поклоне, в то время как ее младший коллега выходит из дома. Уэслин обменивается с ними несколькими словами о нашем путешествии, а затем мы пересекаем границу и направляемся к двум охранникам Гленвэйла, ожидающих на другой стороне.

Ни один из этих двоих не узнает Уэслина, и принц, видимо, собираясь это так и оставить, просто довольно тихим голосом заявляет, что мы держим путь в Ниав. Охранникам, похоже, достаточно его рассказа, поэтому они пропускают нас без дальнейших расспросов. Полагаю, что граница Тилиана – это не та граница, о которой нужно беспокоиться.

Мы направляемся к открытым холмам.

Нам требуется несколько дней, чтобы пересечь обширную сельскую местность, безлюдные поляны с пастбищами для лошадей, загонами для овец и фермами крупного рогатого скота. Нейтан смягчается по отношению к Элосу, как это обычно происходит после нескольких дней в его приятной компании… Энслей, чей бледный цвет лица пострадал еще больше, чем у кого-либо из нас, под летним солнцем, даже благодарит меня, когда я помогаю ей перейти ручей, и я ловлю себя на мысли, что возвращаю дружелюбную улыбку. Если бы мы стали ближе, я бы сказала, что ее интерес к Нейтану очевиден, по крайней мере для меня, и спросила, что ее удерживает. Но такая близкая дружба все еще остается для меня неизведанной территорией, и я не хочу рисковать, ненароком обидевть и потерять ее расположение.

В отличие от младших охранников, Дом остается равнодушным к тому, что я никак себя не компрометирую: ему это кажется весьма подозрительным. Он продолжает оценивать нас с братом с нескрываемым скептицизмом, его присутствие напоминает грозовую тучу, нависшую над группой. Отношение Каролетты едва ли лучше, ее вечное недовольство проявляется в виде постоянных возражений на каждое мое предложение. Но, по крайней мере, по большей части Уэслин просто игнорирует нас.

Прошло четыре года с тех пор, как я в последний раз побывала на этой земле, и не могу сказать, что скучала по ней. Прежде чем покинуть границы Гленвэйла и отправиться в Тилиан, мы провели неделю, пересекая ее ровные луга и извилистые русла рек на севере, затем на юге среди холмистых сине-зеленых лугов, обнимая тень Пурпурных гор. Луга не были снисходительны: сильные ветры обжигали нашу кожу, а отсутствие укрытия делало пищу скудной, но, по крайней мере, они не были предрасположены бояться нас.

На протяжении нашего пути я украдкой бросаю взгляд на своего брата, задаваясь вопросом, одолевают ли его те же воспоминания.

Его осанка ничем не отличается от обычной, выражение лица не менее расслабленное. Конечно, он построил эту стену в своем сознании. Интересно, как много ему пришлось потрудиться, чтобы сделаться твердым, как камень.

Когда мы наконец добираемся до столицы Гленвэйла, я замечаю, что это совсем не похоже на Роанин. Расположенный в основном между холмами и рекой, Ниав имеет довольно обширный вид. В столице не ограниченные густым лесом дороги и здания разбросаны по открытой местности почти случайным образом. Дворец из темного, выветренного камня венчает склон, возвышающийся над городом. Этот дворец – наша цель, последний этап нашего путешествия, прежде чем мы пересечем реку и окажемся в дикой местности лицом к лицу с магией.

Эта мысль вызывает обычное нервное возбуждение и вспышку травмы. Вместо того, чтобы ухватиться, я пытаюсь вдохнуть ее. Пройти через это. Я пережила это однажды. И сумела бы сделать это снова. Возможно, моя память даже преувеличила силу боли.

Это усилие помогает только частично.

Когда мы больше не можем откладывать, мы с Элосом говорим остальным, что нам нужно изменить наши формы на время нашего пребывания. Вся группа отвечает каменным молчанием. Обида пронзает меня до глубины души, когда я наблюдаю, как на их лицах возвращается недоверие, как будто простое упоминание о видоизменении вернуло нас в узкое поле Предсказания.

– Разве это не рискованно? – наконец спрашивает Уэслин, переводя взгляд с меня на него.

Элос качает головой.

– Мы можем задержать наш новый облик на пару дней. Дольше, если мы сможем поспать и наверстать упущенное время, но мы пробудем здесь только одну ночь, верно?

Он не колеблется в своих объяснениях, даже когда Уэслин хмурит брови. Не боится открыто говорить о своих способностях. Напротив, я только слушаю, и все равно моя спина рефлекторно напрягается.

– И ты отказываешься объяснить, почему.

Дом заходит так далеко, что сжимает рукоять меча в кулаке. Я почти хочу, чтобы он потянул за нее, просто чтобы наконец что-то произошло.

– Вражда, – говорит Элос, слегка пожимая плечами. Я сцепляю руки за спиной. – Тебе просто придется довериться нам.

Он опускает тот факт, что министр Мерет уже видела наши естественные формы раньше. Мы были замечены и изгнаны с обещанием более суровых последствий, если мы вернемся и поставим под угрозу безопасность ее народа. Я не очень разбираюсь в политике, но у меня достаточно здравого смысла, чтобы подозревать, что мы не можем позволить себе потерять ее как союзника, если с Эрадайном все закончится плохо.

Мой брат принимает облик одного из своих случайных друзей, посещающих паб, под стать обветренному лицу Уэслина, укорачивает волосы и затемняет их до черного, меняет карие глаза на зеленые и сжимается, пока не становится более костлявым и худым. Поскольку мы делаем это для Финли, я решаю повторить Эвалин, одного из его обычных охранников – ниже ростом и плотнее, с широким ртом на лице в форме сердца, с густыми бровями и вьющимися волосами, падающими мне на плечи. Еще несколько небольших изменений, и я неузнаваема в своей естественной форме.

Каролетта делает руками знак, отгоняющий несчастье, зрелище, которое мне теперь основательно наскучило. Однако я чувствую укол сожаления, когда страдальческое выражение лица Энслей напоминает мне, что я только что повторила ее бывшего возлюбленного, который теперь счастливо помолвлен с другой девушкой. Вот и вся наша робкая дружба.

Уэслин смотрит на меня еще мгновение после того, как я переодеваюсь, на этот раз выражение его лица трудно интерпретировать. Затем он молча идет вперед, ведя нас вниз, в город.