Текст книги "Хищники"

Они не щадили никого. Велиас бился с отцом и, когда понял, что проигрывает, призвал на помощь мага. Я не знаю, что это было, но отца охватило зелёное сияние и он замер, словно окаменел. Велиас отрубил ему голову.

Я стоял на балконе покоев матери и всё видел. После гибели отца наёмники дрогнули и побежали. Пираты схватили меня и мать. Нас увели на корабль. Велиас приказал привязать меня к мачте, а мать отдал матросам.

Но он просчитался. Она успела выхватить кинжал у одного из пиратов и убила двоих, пока разъярённый боцман не зарубил её. Потом настала моя очередь.

Много раз за ту ночь я думал, что сойду с ума. Много раз я терял сознание от боли, но меня отливали водой, и всё начиналось сначала. Утром Велиас отдал команду к отплытию. Тело матери он приказал обвязать канатом и бросить за борт. Я стоял, привязанный к поручням, и смотрел, как тело моей матери терзают акулы, привлечённые запахом крови.

Всю дорогу до восточных королевств Велиас и его команда изощрялись в изобретении пыток, и каждая новая идея воплощалась в жизнь на мне. Запрещалось только уродовать и калечить меня. Он хотел продать меня в бани для услаждения пресыщенных, богатых извращенцев. Но он опять просчитался.

Пытки довели меня до состояния полубезумия, а такие не интересуют содержателей подобных заведений. Меня купил тысячник городской стражи и подарил своей любовнице.

Я был мальчиком для развлечений. Куклой, которую она могла наряжать под хорошее настроение и втыкать в грудь булавки под плохое. Три года я терпел это проклятие, пока наконец в один прекрасный день в моей голове не созрел план.

Эта тварь была любовницей не только тысячника, но и ещё четырёх богатых мужчин, и каждому она клялась, что любит только его. На куклу не обращают внимания, и мне было известно о ней всё.

Среди её любовников был один мерзавец. Тощий торгаш – ростовщик. При взгляде на него казалось, что это жадность высушила его. Он никогда не упускал случая поиздеваться надо мной. Все его выходки отличались хитростью и жестокостью.

Я нашёл ящик, в котором эта потаскуха хранила разные зелья и порошки. Среди них было и снотворное. В один прекрасный вечер я подсыпал порошок им в вино, а когда они уснули, ударил её его кинжалом. Потом собрал все ценности и спрятал, после чего отправился в дом к тысячнику. Он удивился, но я сказал, что меня отправила к нему хозяйка.

Утром весь город гудел, как потревоженный улей. Горе тысячника я сумел быстро развеять, предоставив доказательства её неверности. Он махнул на меня рукой, и я остался.

Несмотря на любовь к спиртному и женщинам, тысячник был неплохим воином. Каждый день он по нескольку часов посвящал тренировкам. Глядя на него, я тоже стал брать в руки оружие, и однажды он застал меня за этим занятием. Так я стал учиться.

Прошёл год, и однажды тысячник не вернулся из похода. Всё его имущество было передано в казну, а меня отправили на рудники. Нет смысла описывать жизнь в этом аду. Выбрав момент, я бежал. Добравшись до тайника, я забрал всё золото и отправился в обратный путь.

До самой смерти я буду помнить это путешествие. Десятилетний мальчишка, один, верхом на краденом коне… Не знаю, какие боги хранили меня, но я дошёл. Обойдя внутреннее море с востока, я вернулся домой. Здесь, на развалинах отчего дома, меня и нашёл Гунтар.

Он и помог мне попасть в тайную службу, предварительно позаботившись о моём теле. Это он избавил меня от шрамов и рубцов. Только один шрам он не смог вывести. От ошейника. Учась, а затем служа в тайной страже, я ждал только одного: возможности отомстить.

И вот этот день пришёл. Завтра Велиас и его команда будут здесь, и тогда я дам им настоящий бой. Вряд ли они его переживут.

Вулоф хищно улыбнулся. От этой улыбки у Скопы по спине пробежали мурашки.

Гунтар, слушавший историю хозяина со слезами на глазах, с ненавистью сжал кулаки.

– Ну, а ты старина? Кто ты?

– Я? Я слуга своего господина. Его раб и вассал.

– Не хочешь говорить? – удивился Вулоф.

Тепло улыбнувшись, Гунтар неожиданно легко согласился.

– Расскажу. Сегодня можно. Вы интересовались, сколько мне лет? Семьдесят пять. Я родился в горах северных островов. Моё племя – полудикие кланы, живущие по своим, только им известным законам. Сильные, воинственные, мы не признавали ничьих кодексов и попыток навязать нам короля.

Когда пришли захватчики, мы дали бой. Мне тогда было меньше, чем вам. Нас разбили, и мне пришлось бежать. Скитаясь в горах, полуголодный, ободранный и замёрзший, я мечтал о сухой корке и тепле очага. Я вышел к побережью.

В это время там были корабли, доставившие войска противника. Я пробрался на один из них и затаился в трюме. Уже не помню, сколько дней я сидел там, питаясь крысами, запивая сырое мясо протухшей водой.

Но однажды я услышал шум и грохот спускаемого якоря. Дождавшись ночи, я пробрался в порт. Продрожав всю ночь под каким-то навесом, я с первыми лучами солнца отправился на поиски еды.

Мне не повезло. Меня поймали. Я вырвался и бежал, пока хватило сил. Меня травили все кому не лень. Никогда не забуду этот день. Выбежав на площадь, я понял, что попался. Меня окружили. Горожане уже готовили верёвки, когда на площадь выехала кавалькада.

Первым ехал ваш отец, милорд. Его сопровождали слуги и учитель. Ему тогда едва исполнилось двенадцать, но уже в этом возрасте он умел повелевать людьми. Раздвигая толпу конём, он подъехал ко мне.

Не знаю, что подвигло его на этот поступок, но он остановил казнь. Бросив золотой торговцу лепёшками, он приказал отвести меня в его дом, но толпа не хотела прерывать веселье. Послышались угрозы.

Подняв плеть и грозно сдвинув брови, ваш отец приказал своей охране разогнать толпу. Его наёмников боялись больше, чем королевскую стражу. Командир рявкнул приказ, и всадники обнажили мечи. Этого было достаточно. Толпа рассеялась.

Так я оказался в доме вашего отца. Ваш дед долго смеялся над этой историей, а потом спросил, что он собирается со мной делать? Ваш отец пожал плечами и ответил:

– Накормлю, отмою, дам денег и… пусть едет домой.

– У меня нет дома, – смог выдавить я. Это было самое страшное признание в моей жизни. Я осознал, что больше не увижу свой клан, дом и родных. Я понял, что мне некуда идти.

– Горец, – задумчиво проговорил ваш дед. – Они могут быть опасными противниками и преданными друзьями. Сегодня ты спас ему жизнь. По их законам и вере на небеса попадают только те, кто умер с мечём в руках, а не был повешен, как собака. Ты мог бы служить моему внуку, и, кто знает, может, когда-нибудь тебе удастся заплатить долг крови. Что скажешь, горец?

Что я мог ответить? Он был прав во всём. Я опустился на колени и хотел поцеловать ногу мальчика, но он остановил меня. «Ты слуга, но не раб», – сказал он. Взяв отцовский меч, он протянул мне лезвие, и я сжал его изо всех сил. Кровью и сталью я поклялся служить вам и вашему отцу, милорд. Вот на этом самом мече осталась моя кровь, когда я давал свою клятву. С тех пор и до самой смерти я был рядом с ним. Только однажды я отлучился, выполняя приказание его супруги, и он погиб.

– Не казнись, Гунтар. Если бы не ты, я ни за что не смог бы доказать, кто я. – Вулоф повернулся к приятелю: – Ну, настала твоя очередь.

Скопа пожал плечами:

– Мне нечего особо рассказывать. Младший сын младшего сына. Герб на щите и медяк в кармане. Громкое имя, гордость и благородное происхождение. Идти в наёмники? Глупо. Делать карьеру на королевской службе? Долго и без протекции бесполезно. Оставалось только одно. Наша служба. На всём готовом, ещё и деньги платят. Плюс – остаётся оттого, что выдано на задание. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты всё это знаешь лучше меня. Сколько на твоём счету заданий?

– Пятьдесят.

– Ого! Теперь, я понимаю, почему магистр так хочет вернуть тебя.

Друзья замолчали, думая каждый о своём. Допив вино, Скопа нарушил тишину.

– Ладно. Теперь, расскажи мне, что ты собираешься делать?

– Пришло известие, что Велиас собирается прийти сюда снова. Их корабль видели в дне пути отсюда. Завтра они будут здесь. Каждый год он приходит сюда, чтобы убедиться, что здесь никто не живёт. Здесь всё началось, здесь всё и закончится. У нас пять арбалетов и три сотни стрел. Гунтар прикроет меня, а я вызову Велиаса на поединок.

– Но пять арбалетов – это пять выстрелов. А дальше?

– Арбалеты мне будет заряжать Мира, – подал голос Гунтар.

– Кто это? – спросил Скопа.

– Сирота. Я подобрал её ребёнком восемь лет назад. Родители умерли, а соседям нет дела до сироты. Своих бы прокормить. С тех пор она здесь и живёт. Сейчас бегает где-то по лесу, но к вечеру вернётся. Это она нашла логово волчицы. – Старик жестом указал на лежащих в углу псов.

– Но это опасно! – взразил Скопа. – Ладно мы! Рисковать шкурой – это наша работа, но девушка…

Его слова были прерваны вонзившимся в столешницу небольшим ножом. Острое, как бритва, лезвие торчало рядом с его ладонью.

– Если я девушка, значит, ничего не умею?! – прозвучал звенящий от обиды голос.

– Я этого не говорил, – спокойно ответил Скопа, – ты слишком торопишься и не дослушала до конца. Вулоф и Гунтар вершат свою месть. Я направлен сюда, помочь им. А ты? Тебя здесь ничто не держит. Это не твоя драка.

– Неправда! Гунтар спас меня от голодной смерти, подобрав в поле. С тех пор эти развалины стали моим домом, а раз Гунтар слуга милорда Вулофа, то значит, я его служанка. Это долг крови.

– Войди, Мира, – улыбнувшись, позвал Гунтар. – Нехорошо разговаривать с людьми из-за угла.

Дверь открылась, и на пороге появилось юное создание, одетое в мужской охотничий костюм. Тёмно-серая рубашка, шнурованная безрукавка, лосины из мягкой кожи и короткие сапоги, голенища которых доходили до середины сильных, красиво очерченных лодыжек.

Костюм нисколько не портил её. Наоборот, он только подчёркивал все достоинства округлой, девичьей фигурки. Несмотря на изящность, с первого взгляда было ясно, что в силе эта девушка не уступит иному мужчине. Двигалась она с непередаваемой грацией истинного бойца.

Гибким движением опустившись рядом с Гунтаром, она выдернула нож из столешницы и, не глядя, бросила его в ножны. Глотнув вина из кружки приёмного отца, она с вызовом посмотрела на Скопу.

Прямые соломенные волосы были коротко острижены и стянуты узким кожаным ремешком. Большие, широко посаженные серые глаза смотрели дерзко. Чуть вздёрнутый нос был покрыт веснушками, а широковатый рот, с полными, чувственными губами кривился в усмешке.

Картину довершали высокие скулы и упрямый подбородок с неожиданно трогательной ямочкой. Такие же ямочки появлялись на щеках, когда она улыбалась. Тонкие и удивительно длинные пальцы небрежно играли кубком.

Молчание нарушил Вулоф.

– Ты несколько горячишься, Мира, называя себя моей служанкой. Гунтар клялся на верность моему отцу. Ты же свободный человек. Твой долг – это только долг ему, Гунтару, но не мне.

– Он мой отец. Пусть не по крови, но он спас мне жизнь, и я должна ему. А раз он служит вам, значит, и я служу. Я простая крестьянка и знаю своё место, хоть и живу, как вольный охотник. Как бы то ни было вам не избавиться от меня. Лучше погибнуть в бою, чем прожить, не видя белого света из-за кучи сопливых детей и вечно пьяного мужа, или стать игрушкой пресыщенного лордика.

– Вот поэтому я и предложил тебе уйти. Я ведь тоже лордик, – усмехнулся Вулоф.

Сообразив, что ляпнула глупость, Мира досадливо закусила губу. Потом, упрямо тряхнув головой, ответила:

– Нет. Вы не из таких. Я знаю. Иначе Гунтар не служил бы вам.

– Он не видел меня много лет, а рассказы о похождениях стражников известны всей стране, – продолжал гнуть своё Вулоф.

Мира растерянно оглянулась на Гунтара и, сообразив, что Вулоф просто дразнит её, дерзко вскинула подбородок.

– По крайней мере, вы хотя бы молоды. В крайнем случае, приятнее покориться молодому, чем старому, обрюзгшему козлу. Так легко вы от меня не отделаетесь.

Мужчины рассмеялись. Глаза Миры ещё продолжали упрямо блестеть, но губы уже разъезжались в лукавую усмешку.

– Ладно, вояка! – хлопнул Вулоф ладонью по столу. – Будешь вместе с Гунтаром прикрывать нас. Остальное, мы сделаем сами.

Это «мы» наполнило душу Скопы братским теплом. Он протянул руку, и Вулоф от души пожал протянутую ладонь.

– Но я хочу драться! – подскочила Мира.

– Прикрывать арбалетами! – дружно рявкнули друзья, и она ошарашенно плюхнулась на лавку, переводя взгляд с одного на другого.

– Слушай внимательно. В ближнем бою нас двоих никто не одолеет, но если они возьмутся за луки, нам придётся туго. Вот для этого и нужны вы. Ваша задача держать глаза открытыми и не дать их стрелкам уничтожить нас на расстоянии. Кроме того, возможен удар в спину. Этим мерзавцам верить нельзя. Вполне возможно, что ты заплатишь свой долг крови раньше, чем предполагаешь, – закончил Вулоф.

Гунтар вздохнул и тихо произнёс:

– Хотел бы я быть лет на двадцать моложе.

– Ничего, старина. Ты и так сделаешь всё, как надо, – тепло улыбнулся Вулоф. Потом, потянувшись, он громко прорычал: – И вообще, нас сегодня накормят?! Чёрт возьми, я голоден! Где обещанные деликатесы? Ты только посмотри на этих нерадивых. Кричат, что они самые преданные слуги, а сами морят хозяина и его друга голодом. Уволю! Обоих!

Мира рассмеялась и, вскочив, показала Вулофу язык.

– Так вам и надо, а будете шуметь, вообще ничего не получите.

Вставший Гунтар с размаху шлёпнул её по заднице.

– С хозяином говоришь, егоза. Пошли, а то и вправду уволит.

Потирая пострадавшую ягодицу, Мира покорно поплелась за Гунтаром, обиженно ворча:

– Старый, старый, а лапа как кувалда. Хоть бы шлёпнул полегче, аж горит всё.

– Переживёшь, – усмехнулся Гунтар, – зато запомнишь, что с хозяином нужно шутить с умом. – Выйдя на улицу, он продолжил: – Наш хозяин не любитель приказывать, но если он попросил, пусть даже в шутливой форме, сделано должно быть немедленно и обязательно. На такого властелина молиться нужно. Он со слугой последний кусок разделит и не задумается.

Притихшая Мира с удивлением слушала приёмного отца.

– Ты ещё глупая, многого не понимаешь. Он потому и не хочет брать тебя, что не верит. Веру, её заслужить надо. И не языком, а делами. А ты скачешь, как коза. Нашла кого в сластолюбцы записывать. При его внешности и силе он любую возьмёт, на тебя и не посмотрит.

– Но я же только для примера, а пригрозила в шутку. Я ведь встала раньше тебя… – смущённо пролепетала растерянная от такой отповеди девушка.

Взгляд Гунтара смягчился. Он ласково потрепал дочь по соломенной копне и проворчал:

– Ладно, не суетись. Это я на будущее. За прошлое уже получила.

Услышав это, Мира непроизвольно коснулась пострадавшей части тела, но тут же отдёрнула руку.

– Ты и вправду полегче, а то до сих пор горит, – тихо пожаловалась она.

– Ладно, – усмехнулся Гунтар.

Обрадованная его обещанием, девушка бегом унеслась в дом накрывать на стол, а старик отправился в подвал за вином. Очевидно, внушение старика не пропало даром, обед прошёл в мирной обстановке. Девушка старалась не встревать в разговор и, вообще, вела себя непривычно тихо. Скопа, то и дело с удивлением поглядывавший на неё, не выдержав, спросил:

– Мира, признайся, что за каверзу ты придумала?

От удивления девушка чуть не выронила тарелки.

– С чего вы взяли? – растерянно спросила она.

– Уж больно тихо ты себя ведёшь. Значит, нам нужно быть осторожными.

Мира растерянно глянула на старика и, уловив весёлые искры в глазах, насмешливо фыркнула. Над ней опять подшутили. Усмехнувшись, она неопределённо пожала плечами и отправилась мыть посуду. Вулоф потянулся и, громко хрустнув суставами, предложил:

– Пойдём, разомнёмся, а потом посмотрим, что ещё можно придумать для развлечения гостей.

Скопа согласно кивнул, и друзья вышли на улицу. Пройдясь по разбитому двору, они осмотрелись и обнажили мечи. Это был бой мастеров. Клинки сплетали блестящую сеть, высекая искры. Бойцы двигались легко, словно играючи. Казалось, они были сразу в нескольких местах.

Неожиданно Скопа обнажил кинжал, и Вулофу пришлось увеличить скорость. Было невероятно, что люди способны двигаться так быстро, но минута бежала за минутой, а темп не падал.

Внезапно Вулоф сделал обманное движение, и кинжал Скопы, сверкнув серебристой птицей, вонзился в створку ворот с такой силой, что рукоять ещё долго дрожала, словно от негодования из-за такого обращения.

Ещё несколько ударов – и меч последовал за кинжалом. Вулоф отступил, подняв клинок. Скопа вскинул руки в знак сдачи.

– Никогда не мог понять, как ты это делаешь, – усмехнулся проигравший. – Да, по-моему, и никто не знает. Ещё со времён обучения этот твой приём был притчей. Где ты его откопал?

– Сам придумал.

– Здорово!

Скопа подобрал меч и, кинув его в ножны, шагнул к воротам. Мира уже опередила его, дёргая рукоять изо всех сил. Но, несмотря на вольную жизнь, её силёнок явно не хватало.

Подойдя к ней, Скопа протянул руку и, качнув кинжал, легко выдернул его из доски. Также молча он сунул клинок в ножны и, повернувшись к Вулофу, расстегнул пояс и перевязь.

Отбросив оружие, друзья медленно пошли по кругу. Мира затаила дыхание, понимая, что разминка друзей только началась. Медленно двигаясь по кругу, мужчины сохраняли дистанцию так, словно кто-то провёл между ними невидимую черту. Их плавные движения напоминали танец змей. Плавный, завораживающий и такой же смертельно опасный.

Внезапно они словно взорвались вихрем движений и ударов. Этот смерч длился ровно три удара сердца, а затем снова наступило затишье. Замерев в странных стойках, бойцы долгие минуты смотрели друг на друга, а затем снова пошли по кругу, но уже в другую сторону.

Покончивший с домашними делами Гунтар вышел во двор и встал рядом с девушкой, легко обняв её за плечи. Не сводя глаз с бойцов, она чуть склонила голову к плечу старика и тут же снова застыла, жадно впитывая каждое движение бойцов.

На этот раз всё было по-другому. Одновременно сделав шаг вперёд, друзья сошлись, и началось что-то совсем невероятное. Удары сыпались один за другим с такой скоростью, что Мира просто не успевала следить за ними. Силу этих ударов она осознала, когда увидела, что Вулоф, промахнувшись, проломил кулаком оконный ставень.

Сражаясь, бойцы перемещались по двору. Раскрыв от удивления рот, девушка оглянулась на Гунтара. Тот стоял, глядя на бойцов с одобрением и довольной улыбкой на губах.

После промаха Скопы в щепки разлетелась старая дверь, прислонённая к стене замка, а Вулоф ногой выбил камень из кладки стены.

– Эй, милорды, довольно! – неожиданно закричал Гунтар. – Эдак вы последнее тут разнесёте, – проворчал он, но глаза его довольно светились.

Друзья отступили на шаг и, поклонившись, отправились к колодцу. Не удержавшись, Мира кинулась следом.

– Кто победил? – спрашивала она, заглядывая в лица друзей горящими глазами.

– Он, – ткнул пальцем в друга Скопа. – Он всегда был быстрее меня.

– Ты гибче, – возразил Вулоф.

– Толку-то? – пожал плечами Скопа. – Всё равно не успеваю уйти. Твой прямой – это просто таран. Одно спасение: провалиться и смягчить удар.

– Зато твой «хвост дракона» как секира. До сих пор голова гудит, – усмехнулся Вулоф.

– Да ладно! Это у тебя она гудит? По-моему я о твою башку пятку себе разбил, – поддел друга Скопа.

– Ну да! Твоими пятками только гвозди заколачивать, – не остался в долгу приятель.

Мира стояла, переводя взгляд с одного на другого и не понимая ни слова. Наконец не выдержав, она завизжала во весь голос:

– Кто-нибудь мне объяснит, о чём вы говорите?!

Друзья, ошарашенные и оглохшие от её крика, недоумённо переглянулись.

– Ты чего орёшь? – растерянно спросил Скопа.

– Ты спросила, кто победил, я сказал, он. Чего ещё-то?

– А при чём здесь таран, хвост дракона, гвозди?

– О, боги! – простонал Скопа. – Чтобы объяснить тебе всё, нам придётся обучать тебя искусству боя без оружия.

– А что этому мешает? – лукаво улыбнулась девушка.

– Время, – сурово ответил Вулоф.

– Мы учились много лет, по многу часов. Это не воды набрать, с ходу не получится.

– А потом научите?

– Если оно будет, это потом, – тихо ответил Вулоф.

Сообразив, что ничего больше не добьётся, Мира отступила от друзей и, взяв ведро, принялась поливать им на руки. Умывшись, друзья вернулись в дом. Усевшись за стол, Скопа глотнул вина и, подумав, спросил:

– Наверно, здесь было красиво, а Вулоф?

– Да. Этот замок был прекрасен. Я мало что помню, но отложилось очень чётко, тепло и свет во всех залах. Ковры, гобелены, картины – всё уничтожено. Одна библиотека чего стоила! – Он вздохнул и погрузился в воспоминания.

Скопа притих, стараясь не нарушать покой друга, но где-то на периферии сознания забрезжила идея. Говорить о ней было рано, но отбрасывать тоже не стоило.

Молчание нарушила Мира, влетевшая в дом, словно маленький ураган.

– Прилетел посланец. Они идут. Уже прошли Дырявую Лодку.

– Какую лодку? – переспросил не сообразивший Скопа.

– Дырявую. Деревня такая, – пояснила Мира.

– Утром будут здесь, – тихо сказал Вулоф, и лицо его исказилось улыбкой, от которой даже бывалого Скопу передёрнуло.

– Ну вот и свидимся, Велиас. Долго я этого ждал, – проговорил мститель, и руки его сжались с такой силой, что серебряный кубок, поданный ему Гунтаром, превратился в кучку искорёженного металла.

– Спокойно приятель. Недолго осталось, – проворчал Скопа, уважительно поглядывая на кубок. Вошедший следом за Мирой Гунтар молча заменил кубок и вытер со стола пролившееся вино. Покрутив в руках жалкие остатки некогда красивой вещи, Мира глубокомысленно протянула:

– М-да, не хотела бы я оказаться у вас в руках, когда вы сердитесь.

– Не волнуйся, не окажешься, – раздражённо буркнул Вулоф и вышел из дома.

Посмотрев вслед приятелю, Скопа вздохнул и глотнул вина. Гунтар укоризненно посмотрел на Миру и сокрушённо покрутил головой.

– И когда ты только поумнеешь? – проворчал он и вышел следом за Вулофом.

Мира растерянно посмотрела ему вслед и почти простонала срывающимся от слёз голосом:

– Я же только хотела отвлечь его.

– Пойми. Это дело всей его жизни, и он не отвлечётся, даже если ты голой на столе танцевать начнёшь.

– Не дождётесь! – вспыхнула Мира.

– Дурочка, я же для примера.

Сообразив, что опять погорячилась, девушка грустно вздохнула и отправилась помогать Гунтару.

Чтобы убить время, Скопа принялся проверять снаряжение и оружие. Уложив и проверив всё, до последней иголки, он вышел во двор и направился к навесу, заменявшему конюшню. Лошадь его была вычищена и ухожена, в яслях было засыпано свежее зерно, а сбруя и седло развешены в идеальном порядке.

Сняв седло, Скопа принялся дюйм за дюймом осматривать подпругу и стремена. Всё было сделано из добротной кожи и дважды прошито суровой нитью, но не качество волновало сейчас опытного бойца.

Работа отвлекала от ненужных мыслей и помогала настроиться на бой. В том, что бой этот будет кровавым, он нисколько не сомневался. Как не сомневался и в том, что после него имя пирата Велиаса станет историей.

Не важно, какую цену придётся заплатить за это. Ему поручено задание, и он его выполнит, а с мыслью о смерти он свыкся ещё в период обучения. Им с Вулофом было не привыкать бросаться в драку, не считая противников.

Хотелось только одного: спасти эту взбалмошную девчонку. Ведь не усидит, зараза, в укрытии, полезет в ближний бой и погибнет. Эта мысль занозой засела в мозгу Скопы. Осмотревшись, он увидел Гунтара и, повесив седло на место, быстро направился к нему.

– Есть дело, старина, – тихо сказал он, показывая глазами на ворота.

Старик молча кивнул и направился следом. Отойдя от стены шагов на сто, Скопа осмотрелся и спросил:

– Как считаешь, сможешь заставить свою егозу усидеть рядом с тобой?

Старик ненадолго задумался и, вздохнув, ответил:

– Боюсь, что нет. Особенно, когда дело дойдёт до рукопашной. Всё равно влезет в свалку.

– Вот этого я и боюсь. Мы с Вулофом прикроем друг друга, а вот её можем не успеть.

– Как быть? – спросил старик.

– Может, дать ей поручение?

– Не выйдет. Она шальная, но не дура. Сразу всё поймёт.

– Ну не связывать же её?! – в сердцах воскликнул Скопа.

Старик неожиданно лукаво улыбнулся.

– Узы могут быть разными, а ты ей нравишься.

Изумлённо вскинув брови, Скопа посмотрел на старика и, усмехнувшись, спросил:

– А ты сам не против?

– Почему бы и нет? Материнство остепеняет, а если выживем, то хоть внука увижу.

Скопа кивнул головой и шутливо развёл руками.

– Ну вот и женили, а говорили на задание.

Улыбнувшись в ответ, старик весело подмигнул и пригрозил:

– Бросишь её, сам тебе ноги вырву.

Рассмеявшись, они повернули обратно к замку. Скопа нашёл Миру, колдующую над очагом.

– Тебе помочь? – спросил он, присаживаясь рядом с ней.

– Спасибо, но уже почти всё готово, – спокойно ответила девушка, но глаза её довольно сверкнули.

– Не скучно тебе здесь, среди развалин?

– Я привыкла, да и скучать особо некогда.

– Это как?

– Очень просто. Нужно отцу помочь, в деревню сбегать, да много чего.

– А о семье ты мечтала?

– Мечтала, но только за крестьянина я не пойду, а благородный меня сам не возьмёт.

– Почему?

– А я приблудыш.

– Это как?

– Незаконнорожденная. Мать в городе жила. Была служанкой в благородном доме. Хозяйский сынок и уболтал. А когда почувствовала, что в тягости, вернулась в деревню. Отец тогда овдовел, вот и взял её не столько женой, сколько в прислуги. С утра до ночи работа, а в благодарность только ругань да побои. Недолго она протянула. Вскоре заболела, и стало ещё хуже. От отчима только и слышно было: «Дармоедки». Через год она умерла. А ещё через полгода отчим надорвался. Вот и всё. А вы почему не женаты? – с интересом спросила она.

– Наша служба на том и построена. В основном там люди, у которых никого нет.

– И что, никогда не хотелось?

– Раньше нет. А в последнее время всё чаще об этом думаю. У старшего брата одни девки. Завтра меня не станет – и всё, род прервётся.

– С чего вы взяли, что вас не станет?

– Всё может быть.

– Боитесь?

– Нет. Но не хочу уходить бесследно.

Мира задумалась. Скопа тоже замолчал, глядя на огонь очага. В дверях появился Гунтар. Осмотревшись, он тихо произнёс:

– Что-то милорда долго нет. Пойду, пройдусь. Может, увижу.

– Не стоит, старина. Пусть проветрится. Угрожать ему ничто не может, а подумать и остыть будет полезно. Лучше присядь. Я хочу попросить у тебя кое-что.

Старик устало опустился на скамью. Не мудрствуя лукаво Скопа поднялся и, шагнув к столу, громко произнёс:

– Милорд Гунтар. Я прошу тебя отдать мне в жёны твою дочь Миру.

Услышав его слова, девушка тихо ахнула и залилась румянцем, от которого её щёки загорелись чуть ли не ярче огня в очаге. Гунтар улыбнулся и, поддерживая игру, спросил:

– А что у тебя есть для содержания семьи? Дом, титул, деньги?

– Дома нет. А титул и деньги найдутся. Если завтра со мной что-то случится, моя жена получит достаточно для безбедной жизни.

– В таком случае спроси её. Иногда седые головы и светловолосые головки думают по-разному.

Скопа развернулся к девушке.

– Что скажешь, Мира?

Та растерянно переводила взгляд с отца на новоявленного жениха, пытаясь понять, что здесь шутка, а что всерьёз. Но оба были серьёзны как никогда. Наконец решившись, Мира опустила голову и тихо произнесла:

– Я согласна. – И вспыхнула ещё сильнее, хотя это казалось невозможным.

Скопа облегчённо вздохнул, а Гунтар грустно улыбнулся и, не удержавшись, поддел молодожёнов:

– Ну, а когда же я внуков увижу?

– Скоро, – усмехнулся Скопа и, подойдя, ласково погладил Миру по щеке. – Теперь уже скоро, – добавил он и нежно коснулся губами губ девушки.

Чуть вздрогнув, Мира замерла в нерешительности. Повернувшись к Гунтару, Скопа достал из кармана перстень и протянул его старику:

– Сохрани это. Если со мной что-нибудь случится, поезжайте в столицу. Найдёшь там верховного советника и покажешь перстень ему. Он сделает всё, как надо. Чтобы не возникло проблем с аудиенцией, покажешь вот эту пластину любому стражнику у ворот дворца. Тебя проводят. Они знают, что за промедление в подобном случае их ждёт виселица. Это всё.

Взяв Миру за руку, он посмотрел ей в глаза и, улыбнувшись, шепнул:

– Пойдём. Теперь всё время этого мира наше.

С неожиданной для неё покорностью девушка шагнула к нему, и они, обнявшись, вышли на улицу.

Вздохнув, Гунтар подсел к очагу и, проверив мясо, поворошил угли. Периодически поворачивая вертел, старик замирал и не отводил взгляда от огня. Отблески пламени отражались в его глазах, а перед внутренним взором проплывали минувшие годы.

Детство, безоблачное и радостное. Юность, наполненная болью потерь и горечью страха. Зрелость, прошедшая в спокойном, верном служении хозяину и другу. Старость, в которую снова ворвались боль утраты и тяжесть ожидания.

Только одному человеку поведал он тайну своего происхождения. Это был отец Вулофа. И с тех пор они стали равными. Только на людях Гунтар оставался личным слугой и телохранителем, в личных же покоях он был равен своему хозяину, ибо только тот знал, кто живёт в его доме.

В те годы за голову Гунтара была назначена огромная награда. Он был сыном вождя клана. Единственным, кто мог претендовать на отцовские земли, занятые захватчиками. Но он был один. Самые крупные кланы были уничтожены, а в оставшихся не было достаточно мужчин, чтобы оказать пришельцам достойный отпор.

Так он, свободнорожденный, добровольно стал слугой человека, спасшего ему жизнь. Гунтар задумался о Мире. О её судьбе. Он знал, что должен спасти её любой ценой и сделать своей наследницей. Золото клана ещё хранилось в горной пещере. Сохранилась и карта, о которой знал только он.

Кажется, пришло время рассказать этим ребятам, кто он на самом деле. Когда будет надежда на восстановление родового гнезда, будет и желание жить. День клонился к закату. Уже затихли полевые птицы, и проснулся сверчок за очагом, а молодёжи всё не было.

Гунтар хотел идти искать их, когда дверь распахнулась, и в дом влетела Мира, сияющая и счастливая. С размаху бросившись на шею старику, она спрятала лицо у него на груди и затихла.

– Похоже, ты счастлива, дочка, – ласково обнял девушку старик.

– Да, отец. Очень! – шёпотом ответила девушка, не поднимая глаз.

– Ты познала новое, неизвестное доселе чувство, и теперь оно переполняет тебя. Это всегда так бывает.

– И с тобой так же было?

– Да. Только это было не так ярко. Мужчин и женщин лепили разные боги. Поэтому у нас многое происходит по-разному.

– Всё равно, это было прекрасно.

– Я знаю. И я очень рад за тебя. А где твой муж?

– Не знаю. Сказал, что придёт следом. – Девушка встревожено оглянулась на дверь.

Словно в ответ на её мысли, та распахнулась, впуская друзей. Вулоф выглядел уже не таким мрачным, а лицо Скопы сияло от удовольствия. Гунтар, увидев Вулофа, облегчённо вздохнул и, осторожно отстранив от себя Миру, громко сказал: