Текст книги "Письма с «Маяка»"

– Нет, конечно, хочу! И, разумеется, не боюсь! – сразу же отвечаю я. Да, пожалуй, этот дом – идеальный вариант. Мы могли бы устроить вечеринку в большом зале. Несомненно, когда-то его использовали как бальный зал. – Уверена, что Дэнни захочется устроить здесь вечеринку. Но просто…

– Никаких «но», Грейси! – перебивает меня Чарли. – Мы организуем самую лучшую вечеринку, какую когда-либо видел Сэндибридж! И тогда мы станем не парочкой зануд, а крутыми ребятами!

У Чарли на лице написано нетерпение: судя по всему, ему очень хочется этого.

– О’кей, тогда за дело! Давай организуем самую лучшую вечеринку на свете!

Дорогая Грейси!

Сегодня на вечеринке ты поссоришься со своим лучшим другом.

Не беги за ним. Все к лучшему – обещаю.

С любовью.

Я

Глава 10

– Как ты считаешь, все идет как надо? – спрашиваю я Чарли, стоя рядом с ним в углу зала.

Я чувствую себя, как Кевин Бейкон[33]33
  Кевин Бейкон – американский актер, режиссер и продюсер.


[Закрыть] в фильме «Свободные», наблюдая за ребятами в центре зала. Он украшен воздушными шарами и флагом с надписью «С днем рождения!». Кевин, персонаж «Свободных», организует тайные танцы для своих одноклассников. До того как он сам пускается в крутой пляс, все просто слоняются с неловким видом. Совсем как мы сейчас.

Вместе с приятелями Дэнни и несколькими девочками из школы я постаралась организовать самую лучшую вечеринку, насколько это было возможно при наших ограниченных средствах. Да еще в особняке, где на самом деле нам не полагалось быть. Определенно не полагалось.

Я раздобыла флаг и воздушные шары, и сегодня днем мы с Чарли замучились, надувая их. Мы попросили всех гостей принести еду и выпивку.

Это сработало на удивление хорошо: все что-то захватили с собой. Но что касается меню, оно получилось на редкость однообразным: на двух столах было больше чипсов, чем в «Сейнбериз»[34]34
  Продуктовые магазины самообслуживания фирмы «Сейнбериз».


[Закрыть], четыре «Вьеннеты», очень быстро таявшие в теплом помещении, замороженные пирожные «Черный лес»[35]35
  «Черный лес» – маленькие шоколадные пирожные с вишенками.


[Закрыть], которые никак не хотели оттаивать, и «Ежик» из сыра и ананасов.

На столе с напитками также не наблюдалось особого разнообразия. Кока-колы было больше, чем паб в Сэндибридже продает за неделю. Несколько бутылок газированного напитка «Хуч», которые быстро исчезали. Была еще бутылка водки – ее, несомненно, «одолжили» из бара родителей. К счастью, было много банок с лагером и бутылок пива, имевших большой успех у мальчиков.

Чарли одолжил стереосистему у своего брата (уверена, без ведома последнего), и в зале гремела музыка – кассеты принесли ребята.

– Я думаю, все идет, как ожидалось, – дипломатично отвечает Чарли, обводя взглядом зал. Он поворачивается ко мне: – Веселее, Грейси! Похоже, народ вовсю веселится. Ты не хочешь к ним присоединиться?

– Я просто хочу – ради Дэнни, – чтобы все прошло хорошо, – говорю я.

– Похоже, Дэнни вовсю наслаждается жизнью. – Чарли указывает в ту сторону, где Дэнни пытается залпом осушить банку лагера, а приятели дружно его подбадривают. – Пожалуй, даже чересчур, – бормочет Чарли. – Он уже поблагодарил тебя за вечеринку, которую ты для него устроила?

– Еще нет. Но я знаю, что он доволен.

– Гм-м… Я считаю, что он должен поблагодарить нас обоих. Я чуть не сыграл в ящик, надувая все эти шарики.

– Ой, бедный беби такой слабосильный? – Я ерошу волосы Чарли, чего он терпеть не может.

– Я совсем выдохся, – говорит он, уворачиваясь от моей руки. – Хорошо еще, что я не курю – в отличие от большинства. Иначе тысяча воздушных шаров доконала бы меня.

Время от времени кое-кто из ребят исчезает из зала. По-моему, они выходят на воздух, чтобы взбодриться никотином. По крайней мере, я надеюсь, что они курят только это. Но в данную минуту большинство собравшихся находится в зале. Девочки поставили кассету Мадонны и сейчас скачут под The True Blue, а мальчики стоят вокруг, с презрением наблюдая за ними. Все, кроме Тони Прентиса, который вместе с девчонками воздает должное Королеве Мэдж.

Хотелось бы мне быть такой крутой, как они! Я наблюдаю, как девочки уверенно двигаются на танцполе в своих коротких юбках, на высоких каблуках, беззаботно смеясь. Их волосы падают на плечи, как в рекламе «Тимотей».

На мне красно-белое платье, которое я считала вполне гламурным. Оно с длинными рукавами, а стильная «многоярусная» юбка сшита из красной ткани в горошек. На днях в вечерних новостях показывали принцессу Диану, и на ней было что-то похожее. Выходя сегодня из дома, я считала мой туалет верхом изысканности. Но теперь, увидев других девочек, я чувствую себя старомодной.

Я замечаю, что Дэнни обводит взглядом зал. Надеюсь, он ищет меня. По крайней мере, все девчонки могут мне позавидовать: я встречаюсь с самым крутым мальчиком в школе. Завидев меня, Дэнни машет и пробирается через группу девочек на танцполе. При виде него они начинают крутиться еще энергичнее.

– Моя Грейси! – Он небрежно роняет руку мне на плечо. – Как дела, секс-бомба?

Дэнни никогда не называл меня так прежде, и я не знаю, как к этому относиться. Я никогда не считала себя секс-бомбой – ведь я неловкая, застенчивая и слишком пухленькая. Ну какая из меня секс-бомба!

– Очень хорошо, – отвечаю я. – Тебе нравится твоя вечеринка?

– Да! Просто изумительно! И все это благодаря моей красивой Грейси.

– Я устроила это не одна, – говорю я, чувствуя, как его рука становится все тяжелее. – Мне помогал Чарли.

– О, Чарли, ты молодец! – Все еще не отпуская мое плечо, Дэнни хлопает Чарли по спине. – Ты лучший друг Грейси, не так ли?

Речь Дэнни становится все менее членораздельной.

– Стараюсь, – резко отвечает Чарли.

– И ты в этом преуспел, старина. Грейси все время только о тебе и твердит. Если бы я не знал, что ты гей… то начал бы волноваться. – Дэнни громко хохочет, словно изрек что-то смешное.

Чарли заливается краской и бросает на меня сердитый взгляд.

– Я не гей, – спокойно произносит он. – Что ты там наговорила, Грейс? – спрашивает он с оскорбленным видом.

– Ничего, честное слово!

– Ну же, Чарли! – говорит Дэнни, обняв Чарли за плечо. – Мы же все тут друзья, так что нечего смущаться.

– Я не гей, – повторяет Чарли, еще сильнее покраснев – на этот раз уже не от смущения, а от гнева. Он сбрасывает со своего плеча руку Дэнни. – Уж не знаю, с чего ты это взял. Возможно, это выдумала Грейс, чтобы сделать тебе приятное.

Чарли никогда прежде не называл меня Грейс. Наверно, он очень рассердился.

– Я ничего не говорила, Чарли, честное слово! – уверяю я его.

– Грейс – мой друг, мой лучший друг. Да, мы только друзья, но это вовсе не означает, что я гей. – Чарли с презрением смотрит на Дэнни. – И если ты не в состоянии это постичь, то это уж твоя проблема, Дэнни.

Я наблюдаю, как Чарли стремительно уходит, проталкиваясь через толпу танцующих девочек.

Мне хочется последовать за ним, но Дэнни хватает меня за руку.

– Оставь его, Грейси, – говорит он. – Вероятно, Чарли сердится, потому что сам еще не признал, что он гей. Но его не привлекает противоположный пол, это всем известно.

– Но… – Я ищу взглядом Чарли на танцполе, но там с каждой минутой становится все многолюднее, и я не вижу его. – Чарли не гей, – уверяю я Дэнни. – По крайней мере, я думаю, что он не… – Мне становится стыдно, что даже я на минуту усомнилась. Несомненно, Чарли отличается от всех знакомых мальчиков, но это вовсе не значит, что он гей. – Нет, – настаиваю я, – Чарли нравятся девочки, я уверена. И даже будь он гей, это не имело бы для меня никакого значения. Он мой друг.

– В самом деле?

– Ты считаешь, что я не должна с ним дружить, если он гей? – спрашиваю я, отстраняясь от Дэнни.

– Нет! Я ничего не имею против геев! – восклицает он с оскорбленным видом. – Я только имел в виду… Вы так близки, что трудно поверить, будто вы только дружите.

– Уж не ревнуешь ли ты, Дэнни? – улыбаюсь я, и мой гнев мгновенно улетучивается.

– Я? Конечно, нет. Просто это немного странно, не так ли? Мальчик с девочкой только дружат, и ничего больше.

– Нет, я так не считаю. В любом случае Чарли не воспринимает меня в этом плане. Мы просто дружим – точно так же, как ты со своими приятелями.

– Что вряд ли.

– Что ты хочешь сказать?

– Грейси, ты хорошенькая девочка. Если Чарли действительно не гей, то, конечно, он воспринимает тебя в этом плане.

Слова Дэнни заставляют меня покраснеть. Это уже второй его комплимент за сегодняшний вечер. Но я вовсе не хорошенькая. Это другие девочки хорошенькие – те, что носят туфли на высоком каблуке, ходят в школу с макияжем и покупают одежду в «Мисс Селфридж». А я всего лишь Грейс.

– Только не Чарли. Я же тебе сказала: мы просто друзья.

– Значит, он не делает вот так? – спрашивает Дэнни, наклоняясь и целуя меня в шею.

– Нет, – отвечаю я, чувствуя, как буквально таю от его прикосновения.

– Или вот так? – спрашивает он, целуя меня в губы.

Он отстраняется в ожидании ответа, и я молча мотаю головой.

– Это хорошо. Потому что я хочу быть единственным, кто это делает. Не поискать ли нам местечко потише? – вдруг спрашивает Дэнни.

– Но это же твой день рождения, – удивляюсь я. – Разве ты не хочешь здесь остаться?

– Я имею в виду какое-нибудь тихое местечко в этом доме.

– О… тогда ладно.

Дэнни ведет меня из зала в холл.

– Я полагаю, наверху вряд ли осталась какая-нибудь мебель? – спрашивает Дэнни, глядя на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Э-э… Вряд ли.

Я знаю, что Дэнни любит историю, но мне никогда не приходило в голову, что он интересуется мебелью. Интересно, куда подевался Чарли? Вообще-то мне бы следовало пойти и убедиться, что с ним все в порядке.

– Ладно… А что там? – интересуется Дэнни и, схватив меня за руку, тащит в коридор.

– Внизу помещения для слуг, – отвечаю я, все еще оглядываясь в поисках Чарли. – Зачем туда спускаться? Там нет ничего интересного. Если тебя интересует история этого дома, то самая великолепная комната – это бальный зал, где празднуют твой день рождения.

Дэнни тащит меня вниз по выщербленным каменным ступеням. В отличие от парадной лестницы они не покрыты ковром. И вот мы оказываемся в длинном коридоре, по которому когда-то торопливо сновали слуги. Дэнни распахивает одну из дверей и нащупывает на стене выключатель. Вспыхивает флуоресцентный свет, и я вижу, что это кухня. Я моргаю, привыкая к яркому свету после тускло освещенного коридора.

Вдоль двух длинных стен тянутся деревянные буфеты. Их дверцы выкрашены белой краской, деревянные поверхности чисто выскоблены. На одной из стен стальные крюки, на которых когда-то висели горшки и кастрюли: в них готовили роскошные трапезы для владельца особняка и его гостей. В углу – большая белая керамическая мойка с деревянной сушилкой для посуды, напротив – пустая ниша, в которой когда-то стояла кухонная плита. В центре комнаты длинный деревянный стол. Когда кухня знавала лучшие времена, на нем, наверно, нарезали овощи и раскатывали тесто для пирогов.

– А, стол! – восклицает Дэнни. – Годится.

– Для чего? – спрашиваю я.

– Грейси, Грейси, не придуривайся! Мы же не перенеслись в прошлое, и я не сын хозяина поместья, пытающийся добиться своего от горничной!

О чем это он?

– Ну конечно, ты не сын хозяина поместья, – отвечаю я. Наверно, Дэнни действительно опьянел, раз путает нас с людьми, которые жили здесь сто лет назад. – Разве здесь не чудесно? – продолжаю я, окидывая взглядом кухню. – Кажется, чувствуешь запах жарящегося в духовке поросенка и слышишь болтовню кухонной челяди, которая стряпает еду для господ.

– Ну и бог с ними, – говорит Дэнни, обходя вокруг стола и приближаясь ко мне. – Сейчас меня интересуешь только ты, Грейси. – Дэнни притягивает меня к себе, и мы начинаем целоваться. Вскоре я чувствую, что он прижимает меня к столу.

– Почему бы тебе… не забраться … на стол. – Тяжело дыша, Дэнни целует меня уже не в губы, а в шею.

– О’кей, – соглашаюсь я и легко вскакиваю на стол. Точно так же мы забираемся на столы в школе и сидим, болтая ногами.

– Прекрасно, – усмехается Дэнни, глядя на меня. У него какой-то странный вид, красивые глаза словно остекленели. Может быть, он действительно слишком много выпил?

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я, чувствуя, как его руки скользят по моим бедрам, задирая платье.

– Конечно, – бормочет он и снова целует меня. Его рука забирается все дальше.

Я слегка ерзаю на столе. Может быть, это вышло у него случайно?

Но он все не убирает руку.

– Прекрати, Дэнни! – говорю я, пытаясь не принимать это всерьез. – Что ты делаешь?

– Ты знаешь, что я делаю, Грейси, – шепчет он, снова целуя мою шею. Но теперь это перестает быть приятным и даже пугает.

– Нет, не знаю! – кричу я, отталкивая его.

Дэнни не рассердился – скорее он удивлен. Он стоит рядом, наблюдая за мной.

– То есть на самом деле я знаю. – Я стараюсь говорить спокойно. – По крайней мере, мне кажется, что знаю.

У Дэнни такой же сконфуженный вид, как у меня.

Я спрыгиваю со стола и одергиваю юбку.

– Извини, но я пока что к этому не готова, Дэнни.

– Конечно, готова, Грейси, – возражает Дэнни, снова приближаясь ко мне.

– Нет, не готова. Я не такая, как те девочки в зале, Дэнни. Они уверенные в себе и взрослые, но я – другая. Может быть, они уже готовы заниматься сексом, а я нет. – Я направляюсь к двери. – Ты мне нравишься, Дэнни, ты же знаешь. Но извини, не могу. Во всяком случае, пока что.

Прежде чем Дэнни успевает ответить, я выбегаю из кухни в коридор и мчусь вверх по лестнице. Мое сердце отчаянно бьется, я тяжело дышу.

Мне все равно, если Дэнни бросит меня из-за моего отказа. Я знаю, что некоторые девочки в моем классе уже занимались сексом – случайно услышала их разговор. Но я еще не готова к такого рода отношениям. И если Дэнни это не устраивает – скатертью дорога.

Я останавливаюсь в холле, не зная, куда направиться. В зале все еще гремит музыка, и ребята вовсю наслаждаются жизнью. Но я не могу туда пойти – не сейчас.

Чарли! Вот кого мне нужно увидеть. Он все исправит, я знаю. Почему я не побежала за ним? Если бы я догнала его, не случилось бы инцидента на кухне. А виновата во всем эта проклятая пишущая машинка. Я не побежала за Чарли из-за совета Реми. Но может быть, тут другая причина? И все дело в том, что Дэнни умеет убеждать? Однако в любом случае мне нужно извиниться перед Чарли. Как мне хочется поскорее его увидеть!

Я стою в холле, гадая, где же Чарли. Может быть, он поднялся на второй этаж? Но когда я собираюсь взбежать вверх по лестнице, раздается стук в парадную дверь.

Я смотрю на большую деревянную дверь, парализованная страхом. Кто там? Никто не знает, что мы сегодня здесь. Во всяком случае, никто не должен знать…

– Грейси! – раздается у меня за спиной: это Дэнни поднялся снизу. – Грейси, прости меня!

Но я, не слушая его, бросаюсь к двери и распахиваю ее.

Кто бы ни был на пороге, сейчас мне легче общаться с ним, чем с Дэнни.

– Добрый вечер, мисс, – дружелюбно обращается ко мне высокий полисмен. Я молча смотрю на него.

Поскольку я не произношу ни слова, он заглядывает в дом.

– У вас здесь случайно не вечеринка?

Я собираюсь все отрицать, но в эту самую минуту из зала доносятся оглушительные звуки хита «Разбуди меня, прежде чем уйдешь». Кто-то решил, что самое время прибавить громкости.

– Мы не думали, что нанесем этим кому-то вред, – оправдываюсь я, уже представляя, как всех нас сажают в тюрьму за вторжение в частное владение.

Полисмен жестом останавливает меня.

– Мы разберемся с этим позднее, – говорит он. – А сейчас мне нужно выяснить, знает ли кто-нибудь из вас Чарли Паркера.

Я поднимаю руку.

– Можно мне войти? – спрашивает полисмен.

Я отступаю, чтобы пропустить его. Обернувшись, он зовет своего коллегу, который сидит в машине.

– Все в порядке, Грейси? – осведомляется Дэнни, пока мы ждем второго полисмена.

– Не уверена, – шепчу я.

– Это из-за вечеринки?

Я пожимаю плечами. Сейчас мне не до его вопросов: я волнуюсь из-за Чарли.

Наконец полисмены вошли в дом, и мы закрыли за ними дверь.

– Итак, я спросил, знаете ли вы Чарли Паркера. Дело в том, что произошел несчастный случай…

Я сглатываю слюну и с трудом выговариваю:

– С Чарли все в порядке?

– Его сбила машина на дороге перед домом, и его увезли в больницу. Мы знаем его имя, так как оно написано внутри его кроссовок.

Как это похоже на Чарли!

– Мы увидели свет в этом доме и догадались, что он вышел отсюда, – продолжает полисмен. – Нам нужно связаться с его родными. Вы знаете, где их можно найти?

– Да, я могу показать, где они живут, – отвечаю я. – Но он… с Чарли все в порядке?

Полицейский смотрит на меня с сочувствием.

– Давай сначала повидаемся с его родителями. Хорошо, дорогая?

Я покидаю Сэндибридж-Холл в полицейской машине, вдогонку Дэнни говорит, что они всё уберут и чтобы я не беспокоилась. Единственное, о чем я могу сейчас думать, – это последнее письмо Реми. То, в котором он советовал мне не бежать за Чарли.

А если бы я побежала? Тогда бы я сейчас не ехала в полицейской машине с мигалкой к родителям Чарли.

Если бы я не последовала совету Реми, мой лучший друг не лежал бы сейчас в больнице. Он был бы со мной и с ним все было бы в порядке…

Никогда больше не поверю Реми.

Лето 2016

Несмотря на разницу в возрасте, мы с Айрис работаем в нашем маленьком офисе в полном согласии. В Сэндибридж-Холле трудится много людей, но центр всей деятельности – наш офис в том крыле дома, которое перестраивается.

– Вот и все, – говорю я, закончив утренние дела. – Я собираюсь ненадолго исчезнуть.

Айрис отрывает взгляд от монитора и, взглянув на меня, молча кивает. Хотя у нас прекрасные отношения, я все-таки босс. И если я хочу отлучиться в середине дня, то это мое дело.

– Вероятно, мы сегодня еще увидимся, о’кей? – добавляю я.

– Конечно, – отвечает Айрис, явно обиженная тем, что я не поделилась с ней своим секретом.

Когда я собираюсь взять со стола мобильник и положить в сумку, он начинает вибрировать.

– Привет, Оливия! – говорю я. – Что случилось? – Оливия вместе со своим братом работает в антикварном магазине моих родителей. – Нет… нет, Оливия, я в самом деле не могу. – Еще немного послушав, я вздыхаю. – О’кей. Да, конечно, если это так важно. Хорошо, я съезжу.

– Что случилось? – осведомляется заинтригованная Айрис.

– С поездом из Нориджа прибывает довольно большой пакет для нашего магазина, и его нужно забрать. Оливия не хочет оставлять пакет на вокзале на ночь, так как сомневается, что с ним будут бережно обращаться. Фургон магазина сейчас ремонтируют в гараже: что-то с мотором. Поэтому меня просят съездить в «Рейндж-Ровере» на станцию и забрать этот пакет.

– А вы не можете, потому что…? – Айрис с невинным видом зондирует почву.

– Недурная попытка. – Я подмигиваю ей. – Вероятно, у меня будет достаточно времени, если я отправлюсь прямо сейчас. – Я бросаю взгляд на свои часы. – Да, мне пора.

Айрис наблюдает, как я собираю вещи со стола.

– Вы уверены, что не хотите сказать, куда направляетесь? – спрашивает она. – Просто какие-то тайны Мадридского двора.

– Да, не хочу, – твердо отвечаю я, вешая сумку на плечо. – Ну что же, тогда до завтра, о’кей?

Айрис лишь пожимает плечами.

Вокзал находится на другом конце Сэндибриджа, так что мне приходится ехать через центр города. На приморском бульваре я попадаю в небольшую пробку. Грузовик блокирует узкую дорогу: из него выгружают мешки с картофелем у лавки, где продают жареную рыбу с чипсами.

В ожидании я смотрю из окошка автомобиля на маленькое кафе, рядом с которым остановилась. И мне вспоминается, как оно выглядело в восьмидесятые, когда принадлежало родителям Чарли. Он тогда стоял за прилавком и изучал семейный бизнес.

Как же все изменилось! И как все мы изменились! Куда ушли те счастливые, беззаботные дни?

В конце концов я добираюсь до вокзала и обнаруживаю, что поезд опаздывает. «Этого только мне не хватало! – бормочу я. – Да уж, не самый удачный день…»

Вернувшись к машине, я залезаю на водительское место и опускаю окошко, чтобы не пропустить объявления о прибытии поезда. Я нетерпеливо постукиваю пальцами по рулю и, чтобы успокоиться, ищу в бардачке что-нибудь сладкое. Моя половина всегда держит там сладости. О, сегодня эклеры! Прекрасно!

Отправляя пирожное в рот, я пытаюсь отвлечься от того, что мне предстоит сегодня. Конечно, если я когда-нибудь туда доберусь.

Я смотрю в открытое окошко на наш маленький старый вокзал, который, кажется, ничуть не изменился за прошедшие десятилетия. Он похож на вокзалы игрушечной железной дороги. Билетная касса находится в маленьком кирпичном здании, из которого можно выйти на платформу с другой стороны. Единственное новшество – автоматы, заменившие пожилого начальника вокзала, которого я помню с детства. Он собирал корешки билетов в конце путешествия и знал почти всех пассажиров по именам.

В здание входят через кирпичную арку с замысловатыми украшениями. Я вспоминаю, как меня здесь поймали под веткой омелы…