Текст книги "Магазинчик счастья Кейт и Клары"

Глава 13

– Барни! – ору я, между тем как он исчезает за валунами, обнажающимися в песке во время отлива.

Но Барни, обычно такой послушный, не подчиняется. Я ускоряю шаг и устремляюсь за ним, прыгая по камням.

– Ох! – от неожиданности я вскрикиваю. – Это вы.

– Собственной персоной, – говорит Джек, поднимая на меня глаза и поглаживая Барни.

– Ээ… как дела? – не сразу нахожусь я.

– В общем неплохо. Вот испытываю новые колеса, – он указывает на коляску. – Они предназначены для езды по песку. Я ждал их все время, что живу здесь, и теперь могу передвигаться по пляжу во время отлива, как все. И, предваряя вопрос о том, как я проехал по мягкому песку, отвечаю: спустился по стапелю, – добавляет он.

Я смотрю на стапель, который во время прилива полностью скрывается под водой, а при отливе, как сейчас, становится идеальным пандусом для переезда на твердый песок.

– Немного напоминает бег по песку, – объясняет Джек. – Это труднее, чем по твердой поверхности, поэтому требует больше сил, а значит, и тренировка получается результативнее.

– А-а… понятно, – отвечаю я, толком не зная, что сказать. Честно говоря, мне неловко – в прошлый раз мы расстались не совсем на дружеской ноте. – Значит, теперь у вас четыре коляски?

Ах, если бы я могла взять свои слова обратно, прежде чем они достигли ушей Джека – уверена, ему не стоило об этом напоминать!

Но судя по всему, мое замечание нимало не задевает его.

– Получается так. Но у каждой своя задача.

– Это как у меня с сумками, – пытаюсь реабилитироваться я. – Их много не бывает. У кого-то пунктик – туфли, а у меня – сумки.

– Верно, – кивает Джек.

– Нет, я не хочу сказать, что сумки – как коляски, само собой, они гораздо важнее. Коляски, я хочу сказать, не сумки.

О господи, я могла бы с таким же успехом закопаться по шею в песке.

Джек улыбается – в отличие от меня, он, похоже, не испытывает ни малейшей неловкости.

– Мне кажется, Барни учуял меня, – говорит он. – Извините, если он убежал.

– Все в порядке. Я просто удивилась, почему он вдруг так припустил – обычно он очень хорошо ведет себя на прогулках.

– Да… – говорит Джек, глядя, как Барни носится по песку.

В разговоре наступает пауза – мы наблюдаем за Барни, и я пытаюсь придумать, как ее заполнить, но Джек меня опережает:

– Простите, – неожиданно говорит он, – за тот вечер.

Я поворачиваюсь к нему.

– Зря я на вас сорвался.

– Ничего страшного, – я пожимаю плечами.

– Я так не считаю, – настаивает он. – Я думал, вы при случае заглянете в магазин, но вы так и не зашли.

– Вы могли бы сами меня навестить. Вам же известно, где меня искать.

– Это верно, – Джек опускает голову. – В разговорах я не очень силен. Другое дело – поступки. Говорят же, судят не по словам, а по делам, – он снова смотрит на меня с виноватым видом.

Он про букет? Значит, это…

– Спасибо за цветы, – говорю я, не подумав. – Они действительно замечательные. Я поставила их на прилавок.

– Цветы? – озадаченно спрашивает Джек.

О нет, это не он. Кто тянул меня за язык?

– Вы решили, что я послал вам цветы?

– Я… я подумала, что они могут быть от вас, – поспешно говорю я, пытаясь выбраться из ямы, в которую попала. Хотя на самом деле я готова провалиться сквозь землю от стыда. – Карточка была подписана «Дж».

– Простите! – Джек поднимает руки. – Это не я. Должно быть, у вас есть другой поклонник.

Он сказал другой?

– Похоже на то, – как ни в чем не бывало выдаю я. – Вот такая я везучая.

На мгновение мы встречаемся взглядами.

– Мы… э-э… так и не сравнили второе изображение, – быстро меняет тему Джек. – Если бы вы как-нибудь заглянули, мы могли бы проверить, не повторится ли это снова.

– Только если вы пообещаете, что не будете опять кричать, – подтруниваю я, чувствуя, что напряжение между нами вмиг спало.

– Обещаю, – салютует в ответ Джек. – Я не на вас разозлился, а на вас сорвался и повторяю, что очень об этом сожалею.

– А на кого вы разозлились?

– На себя, – Джек говорит так тихо, что я едва слышу его из-за криков чаек и шума морского ветра.

– Не понимаю.

– А вы приходите ко мне сегодня, и я все объясню, – говорит Джек. – Конечно, если вы не заняты – сегодня же пятница.

– Я уже и забыла, когда у меня были планы на вечер пятницы. Оставим это моей дочке. Она идет на вечеринку по случаю дня рождения.

– Везет ей.

– Это верно. Я рада, что ее пригласили, но ей всего пятнадцать, и я переживаю за нее, хотя, наверное, напрасно.

– И это навсегда – такова материнская доля. Да и отцовская, – добавляет он.

– У вас есть дети?

– Только сын, Бен. Но он сейчас живет со своей мамой. Мы расстались несколько лет назад.

– А-а, – я понимающе киваю. – Но вы с ним регулярно видитесь?

– Во время школьных каникул, иногда в выходные – как-то так. Сейчас стало проще: он повзрослел и может сам ко мне ездить – ему недавно исполнилось восемнадцать.

– Тогда у нас есть еще кое-что общее – прелести подросткового возраста!

– Да уж! – Джек закатывает глаза. – То еще удовольствие!

Барни начинает проявлять нетерпение: он обнюхал все интересные места в округе, поиграл с собаками на пляже и теперь направляется к нам.

– Ладно, нам, пожалуй, пора. Тогда я заскочу вечером?

– Буду ждать, – говорит Джек. – В то же самое время?

– Ну да.

Я улыбаюсь ему, делаю неуверенный взмах рукой, и мы с Барни идем назад по песку.

– Барни, вряд ли я впредь буду хвалить тебя за непослушание, – шепчу я ему, гладя по мокрой шерсти, – но сегодня ты просто молодец!

– Так во сколько закончится вечеринка? – спрашиваю я Молли, которая уже раз в двадцатый за последние десять минут смотрится в мое большое зеркало.

– Я же сказала – мы должны освободить центр до одиннадцати, так что не поздно.

– Ты будешь благоразумна, да? – по меньшей мере раз в третий спрашиваю я.

– Да, мамочка, – Молли поворачивается ко мне. – Я не буду пить алкоголь. – Она загибает пальцы. – Я не буду принимать наркотики. И я не буду заниматься сексом без презерватива.

Я изумленно таращусь на нее.

– Шутка! – она ухмыляется. – Расслабься, мамочка!

Я вздыхаю с облегчением.

– А теперь пообещай то же самое перед тем, как пойти к Джеку, – говорит она, озорно поблескивая глазами.

– Честное скаутское! – подыгрываю ей я. – А теперь дай я тебя обниму.

Мы быстро обнимаемся, и тотчас внизу звонят в дверь.

– Это Эмили! – восклицает Молли. – Мне пора!

Она еще раз оглядывает себя в зеркале.

– Ты замечательно выглядишь, – говорю я. – Не переживай.

– Пока, мамуля. Приятно пообщаться с Джеком! И не делай ничего такого, чего нельзя делать мне!

Она убегает вниз по лестнице, а я качаю головой, глядя ей вслед. Куда подевалась моя малышка и откуда взялась эта юная барышня? Она жаждет независимости и рвется во взрослую жизнь, но я еще очень долго не смогу ее отпустить.

– Хорошо повеселиться! – кричу я, прежде чем хлопает дверь. – И не наделай глупостей, – шепчу я, когда дверь за ней закрывается.

– Ну что, готовы? – чуть позже спрашивает Джек, когда мы у него в квартире усаживаемся перед мольбертом, чтобы совместить изображения.

– Всегда готова!

Как и в прошлый раз, я держу вышитый лоскут поверх картины, теперь уже с морем и скалами, так, чтобы они полностью совпадали. Почти сразу изображения начинают сливаться, и мы снова переносимся в события многолетней давности.

Сент-Феликс ~ май 1957

Клара толкает коляску Мэгги вверх по тропинке, идущей по крутому склону. Это нелегкая задача, но только здесь они могут отдохнуть от города, который сейчас, в разгар летнего сезона, кишит туристами.

Орды взбудораженных путешественников прибывают на автобусах и на паровозах по прибрежной железной дороге – некоторые на день, другие остаются подольше, в многочисленных новомодных мини-гостиницах типа «постель и завтрак», которые открываются повсеместно.

Повсюду слышны громкие голоса – это туристы со всей страны приехали насладиться традиционным отдыхом на море у побережья Корнуолла.

– Какой тут свежий воздух, мамочка! – восклицает Мэгги, между тем как Клара толкает коляску вверх по склону. – Спасибо, что привезла меня сюда – здесь так красиво.

Клара вспоминает, как приехала сюда с тетей и дядей, когда попала к ним в дом в 1945 году. Поначалу прогулка была легкой, но со временем идти становилось все труднее, однако это не могло сравниться с толканием коляски по тропинке. Но для своего ребенка она сделает все что угодно, и если сегодня от нее требуется немного потерпеть, то так тому и быть.

– Смотри, мамочка, – восклицает Мэгги, – снова тот художник.

– Где? – оглядывается Клара.

– Арти! – кричит Мэгги, прежде чем Клара успевает ее остановить. – Арти, привет!

Клара замечает Арти чуть ниже по склону, сидящим на стульчике возле груды камней. Перед ним стоит мольберт, он рисует. На оклик он поворачивается и машет им.

Мэгги машет в ответ.

– Давай туда, мамочка, – настаивает она.

– Пожалуйста, не надо, – увещевает ее Клара. – Да и вряд ли у меня получится – для коляски здесь слишком круто.

– Тогда я встану, – Мэгги поднимается, но всего через пару шагов ее ослабевшие ноги подгибаются, и она падает на траву.

– Мэгги! – кричит Клара, пытаясь застопорить коляску, чтобы та не покатилась с холма.

Арти уже спешит на выручку – в два прыжка он преодолевает расстояние до них и сильными руками поднимает Мэгги, прежде чем к ним подбегает Клара.

– Ты в порядке? – спрашивает Клара – она на бегу скинула туфли и теперь держит их в руке.

– Да, мамочка, все отлично, – говорит Мэгги, смущенно глядя на Арти.

– Это ваша барышня? – Арти улыбается Кларе.

– Да, спасибо, что пришли на помощь. В вашей обуви гораздо удобнее лазить по горам, чем в моей.

Арти смотрит на аккуратные черные лодочки Клары.

– Зато ваша гораздо симпатичнее, – с улыбкой говорит он.

Щеки Клары вспыхивают румянцем.

– Я хочу посмотреть на картину – вы могли бы меня отнести? – спрашивает Мэгги, глядя вниз, туда, где стоит мольберт Арти. – Мама говорит, коляска не проедет.

– Конечно, – говорит Арти. – А мама не против?

Клара в замешательстве.

– Ну… если вас это не затруднит, господин… Извините, в прошлый раз я не совсем расслышала вашу фамилию.

– Как я уже говорил, прошу вас называть меня Арти. А вы, если я правильно помню, – Клара.

– Верно, – говорит Клара, несколько смущенная таким вольным обхождением.

– Отлично. Тогда я сначала отнесу Мэгги, а затем вернусь за коляской. А вы, Клара, сами спуститесь или вас тоже отнести?

– Спасибо, я справлюсь, – говорит Клара, предпочитая не замечать смешинок в голубых глазах Арти. – Но, пожалуйста, аккуратнее с Мэгги – она только идет на поправку и еще слаба.

Арти не только сноровисто относит к мольберту Мэгги и ее коляску, но и сопровождает Клару, поддерживая ее под руку, чтобы она могла уверенно пройти по траве к краю утеса.

Сейчас они все вместе сидят и смотрят на скалы, вплотную подступающие к берегу в этой части Сент-Феликса, и на море, которое сегодня ласково льнет к гранитным уступам, а в менее погожий день пытается вдребезги их разнести.

– Мне нравится ваша картина, – Мэгги пристально вглядывается в мольберт.

– Спасибо. Наверное, не лучшая у меня – она в процессе, как любят выражаться художники, когда дело не совсем клеится.

– Это ваша основная работа? – спрашивает Клара тоном, подразумевающим отрицательный ответ.

– Да.

– И что, хорошо продается?

– Представьте себе, да, – улыбается Арти. – На хлеб с маслом хватает. А еще я немного преподаю, – добавляет он.

– А меня, Арти, вы могли бы поучить? – встревает Мэгги. – Я всегда хотела научиться рисовать!

– Мэгги! – одергивает ее Клара. – Откуда такая бесцеремонность? Я уверена, Артур слишком занят, чтобы давать тебе уроки.

– Напротив, – Арти многозначительно смотрит на Клару. – Я буду просто счастлив поучить вас рисовать, юная леди.

Внезапно изображение снова затуманивается, и цвета, еще мгновение назад яркие и живые, начинают закручиваться в воронку, как оно бывает при смене узора в детском калейдоскопе. Наше короткое путешествие в Сент-Феликс 1950-х годов снова подошло к концу.

– Это как изо дня в день читать по одной главе из книги, – говорю я, все еще задумчиво глядя на картину и вышивку, – с той лишь разницей, что при всем желании больше не получится.

– Или смотреть Netflix по одной серии, когда хочется разом посмотреть весь сериал, – добавляет, глядя на меня, Джек.

Я поворачиваюсь к нему.

– Мне кажется, моя чуть более… поэтическая аналогия лучше подходит к ситуации и ко времени, разве нет?

– Возможно, – пожимает плечами Джек. – Но сути это не меняет – мне хочется знать, что будет дальше.

– Мне тоже. А вдруг следом за этими двумя картинками волшебным образом появятся другие – у меня такое чувство, что в этой истории уйма интересного.

– Арти определенно запал на Клару.

Меня перекашивает от возмущения.

– Запал на нее? Слушайте, это вам не какой-нибудь скабрезный телесериальчик. Я предчувствую драматичную историю любви двух несчастных сердец.

– Во-первых, – вскидывает брови Джек, – откуда вам известно, что они несчастные? Они вполне могут перепихнуться в следующей картинке, – он смеется над моим перепуганным лицом. – А во‐вторых, что значит «скабрезный»?

Я качаю головой.

– «Скабрезный» означает «неприличный», «непристойный» и даже «вульгарный». И я очень сомневаюсь, что они перепихнутся, как вы выразились. Клара – абсолютно приличная дама, это видно по ее одежде и манерам.

– Самый тяжелый случай, – подмигивает Джек. – Ладно, ладно! – он поднимает руки, признавая поражение. – Я молчу. Судя по тому, что мы пока увидели, все они – хорошие люди, а Клара вообще сильно напоминает вас.

– Правда? – Я не уверена, стоит ли воспринимать его слова как комплимент. Сдается мне, наши мнения насчет Клары прямо противоположны.

– Да, она классная дамочка, которая умеет себя держать, но я подозреваю, что с ней не все так просто.

– А именно? – заинтригованно спрашиваю я.

– Она явно слишком опекает дочь, как вы – Молли, и хотя пока мы этого не знаем, но я подозреваю, что она тоже мать-одиночка.

– Почему вы так думаете? – Мне тоже так показалось. Пока никакого упоминания об отце – прямого или косвенного – не было. – Для того времени это было очень нетипично, если только она не овдовела во время войны.

Джек улыбается мне, на этот раз по-доброму, а не ехидно.

– Уверен, вы найдете достойное объяснение. Что, если она случайно залетела, а папаша ее бросил?

В этом случае у нас с ней было бы гораздо больше общего, чем кажется Джеку.

– Такая вероятность есть всегда, – отрывисто говорю я. – Как знать? В любом случае, без очередного набора картинок этого не понять. – Я убираю вышивку с мольберта. – Пожалуй, мне пора. – Я смотрю на часы. Всего половина десятого, так что у Молли есть еще полтора часа. – У Молли скоро закончится вечеринка.

– Что это за вечеринка по случаю восемнадцатилетия, которая заканчивается раньше десяти вечера? – спрашивает Джек. – Не вечеринка, а ерунда какая-то.

– Ну, у меня до этого еще есть дела, – вру я. По правде говоря, я бы просто вернулась в квартиру и сидела, переживала о том, что там происходит с Молли. Вечер в компании Джека был отличным способом развеяться.

– Останьтесь, – серьезно говорит Джек, поднимая на меня глаза. – Не знаю, как у вас, но в этом месте, где так шумно днем, по вечерам, когда улицы пустеют, страшно одиноко. Сделайте одолжение, составьте мне компанию, и тем самым вы сами, рискну предположить, отвлечетесь от мыслей о том, чем занята Молли.

Прямота, с которой он высказывает свою просьбу, меня удивляет. Я не уверена и секунду колеблюсь.

– Ну хорошо, – говорю я, – но больше никаких разговоров о том, что Арти запал и хочет перепихнуться.

Тут до меня доходит смысл сказанного, и я краснею.

Джек скалится.

– Я буду стараться, леди Кейт, но ничего не обещаю…

Глава 14

– Вас проводить до общественного центра? – спрашивает Джек, когда мои часы показывают 10:45 и я собираюсь идти за Молли.

Мы отлично провели время, особенно последний час, когда, расположившись в уютной гостиной, спокойно болтая о том о сём – о Сент-Феликсе, о воспитании подростков, о наших магазинах. Строго говоря, со времени нашего последнего «визита» в старый Сент-Феликс, мы перебрали кучу тем, за исключением одной – нас самих.

– Э-э… – Меня смущают два обстоятельства. Во-первых, мне не хочется вынуждать Джека спускаться по лестнице только ради меня, а во‐вторых, я не совсем понимаю, почему он вообще это предлагает.

– Говоря «проводить», – скалится Джек, – я имею в виду «прокатиться»!

– А, ну да, – по-прежнему неуверенно отвечаю я.

– Кейт, что не так? Вам неловко показаться в моем обществе? – Джек по-прежнему улыбается, но я чувствую, что его кураж сходит на нет. – По такому случаю я надену ноги!

– Не говорите ерунды, дело не в этом.

– А в чем тогда? – его улыбка тоже исчезла.

– Не хочу вас напрягать, только и всего. Вам придется спускаться по лестнице и пересаживаться на другую коляску. Это страшный головняк.

Джек опускает голову, а потом поднимает на меня глаза. Его лицо опять серьезно, взгляд сосредоточенный.

– Вся моя жизнь, Кейт, – это один большой головняк. Начиная с утреннего подъема и до отхода ко сну я только тем и занимаюсь, что преодолеваю трудности. Я уже практически ничего не делаю под влиянием момента – просто не могу. Все должно быть спланировано, иначе не получится, – он делает жест в сторону коляски. – Так что в этом контексте спуститься по лестнице, чтобы сопроводить вас в общественный центр, не такая сложная задача. Возможно, для вас это ничего не значит, но вы могли бы подарить мне ощущение нормальности… позволить мне хотя бы почувствовать себя галантным.

Я смотрю на него во все глаза.

И чувствую себя ужасно – ничего подобного мне даже в голову не приходило. То, что я считала ненужной суетой, ему представлялось нормальным. Он просто просил меня позволить ему быть таким, как все.

Я приготовилась выдать традиционное «простите», но, вспомнив, как Джек обычно реагирует на извинения, прикусила язык. Вместо этого я просто улыбнулась и сказала:

– Обойдемся без душещипательных историй. Если хотите понаблюдать за тем, как компания подвыпивших подростков вываливает из общественного центра, то это ваш шанс!

Мы с Джеком дружно движемся к общественному центру. Он все-таки настоял на том, чтобы пристегнуть ноги, хотя я говорила ему, что это не нужно и никому нет дела.

– Мне это важно, Кейт, – ответил он, и этого было достаточно.

– Спасибо за то, что сказали там, в квартире, – говорит Джек, катясь рядом со мной. – Я, как обычно, слишком остро отреагировал. Со мной это часто случается.

– Вовсе нет. Я просто не смотрела под таким углом. То, что вы сказали, помогло мне чуть лучше понять вашу ситуацию и вас, возможно, тоже.

– Меня несложно понять, – заявляет Джек своим обычным бодрым тоном. – По большей части черно-белый, как шахматная доска.

– Думайте что хотите, но за время нашего знакомства я уже заметила в вас много оттенков серого – нет-нет, не тех оттенков серого.

– Вы уже неплохо меня знаете, – ухмыляется Джек. – Но слово «серый» мне решительно не по вкусу. Оно слишком пресное, а я очень стараюсь не быть таким.

– Я не имела в виду полинялый серый – я о том, что вы не всегда настолько черно-белый, как вам кажется. Порой вы выдаете сложные послания.

– А именно?

– Как, например, тем вечером, когда вы буквально вышвырнули меня из дома из-за того, что я не смогла отключить сигнализацию.

– А, это.

– Сегодня утром на пляже вы сказали, что все объясните.

– Да, было дело.

– Ну и?

– Это и есть общественный центр? – ловко переводит разговор Джек, когда мы подходим к длинному унылому зданию, которое сейчас сотрясается от оглушительной музыки и гомона возбужденных голосов.

– Да.

– Похоже, вы не единственная несете вахту нынче вечером.

Среди людей, прислонившихся к стене центра в ожидании своих отпрысков, я замечаю нескольких знакомых. Мне хочется их проигнорировать и продолжить наш разговор, чтобы Джек не пытался от него увильнуть, но тут один папаша машет мне, и я вынуждена оставить Джека и подойти к нему.

Наконец из общественного центра начинают появляться люди: группки хихикающих девушек и компании шумных юношей – все гораздо старше Молли – проходят мимо нас, а затем из грохочущего здания на тускло освещенную улицу выползают знакомые подростки и начинают опасливо озираться в поисках родителей.

Я вся как на иголках и с большим трудом сдерживаю желание ворваться туда, схватить свою бесценную дочурку и доставить в целости и сохранности домой.

Где же она? Почему до сих пор не выходит?

– Сейчас она появится, – говорит Джек, замечая мою нервозность. – Да не переживайте вы так.

Но я ничего не могу с собой поделать. Кажется, считаные минуты назад я ждала ее после первого школьного дня, а сейчас она проводит вечер с этими… все они выглядят такими взрослыми. Неужели они всего на несколько лет старше Молли?

И вот наконец-то она возникает в дверях и вглядывается в темноту.

– Молли, я тут! – машу я ей.

Она смотрит на меня и, к моему ужасу, поворачивается лицом к дверям.

– Молли! – снова кричу я, направляясь к ней. – Я здесь.

– Да, мама, – чуть слышно шипит она, – я тебя вижу. Одну минуту, окей?

– Да, конечно, – бормочу я, отступая назад, в то время как она исчезает внутри. – Окей.

– Стесняется мамы? – любопытствует Джек, подъезжая ко мне.

– Похоже на то, – я чувствую, как кровь приливает к лицу. – Я что, такая ужасная?

– Вовсе нет. В этом возрасте просто нужно больше кислорода, а вы – это унижение. Бен был таким же. Сейчас ему восемнадцать, и все немного пошло на спад. Уверяю вас, что к двадцати одному году вы снова станете для нее нормальным человеком.

– К двадцати одному году?! – оторопело восклицаю я. – Впереди еще целых шесть лет?!

– Такова жизнь, малышка! – подмигивает Бен. – А вот она идет назад, и не одна.

Я оборачиваюсь, ожидая увидеть Эмили, лучшую подругу Молли, но вместо нее обнаруживаю долговязого парнишку. На нем мешковатые синие джинсы с низкой посадкой, красная футболка с логотипом какой-то группы, кроссовки, а его волосы выглядят растрепанными – на то, чтобы добиться этого эффекта, ушло ведро различных средств для укладки.

Молли что-то шепчет ему на выходе из здания, и он смотрит в нашу сторону. Затем быстро целует ее в щеку, что-то шепчет на ухо, а она хихикает.

Потом он, глядя на нас, поднимает руку, опять что-то быстро говорит Молли и присоединяется к группе парней, которые отправляются вниз по улице.

Молли провожает их тоскливым взглядом, а потом медленно идет к нам.

– Все в порядке? – спрашивает она, глядя на меня. – А вы, должно быть, Джек, – она протягивает ему руку. – Мама о вас много рассказывала.

– Виновен по всем статьям! – Джек пожимает ей руку. – А ты, значит, Молли! Твоя мама тоже много о тебе рассказывала.

Я недоуменно смотрю на них обоих. Кто-нибудь объяснит мне, что это было?

– В чем дело, мам? – спрашивает Молли. – У тебя такой вид, точно тебя отшлепали в гавани свежевыловленной макрелью.

– Интересный был вечер? – как можно аккуратнее интересуюсь я.

– Просто класс!

– Хорошо… и кто это был с тобой только что? – я смотрю туда, где совсем недавно Молли стояла с парнишкой. – Тот мальчик, с которым ты вышла из зала?

– А, это Чесни, – выпаливает она с блестящими глазами. – Мы сегодня познакомились.

– Чесни, – повторяю я без особого энтузиазма. – И сколько ему лет?

– Э-э… по-моему, семнадцать.

– Семнадцать…

– Почему ты все время за мной повторяешь? – спрашивает Молли. – Она не всегда такая, Джек, не подумайте.

– Молли! – рявкаю я, наконец приходя в себя. – Перестань прикалываться над Джеком. – Джек улыбается. – Я не ожидала увидеть тебя с мальчиком, только и всего – особенно если он целует тебя в щеку.

– Повезло, что ты не видела нас раньше, – скалится Молли.

– Хватит! – я поднимаю руку. – Как ты всегда говоришь? Переборщ. Да, именно так. Слишком много информации, Молли, я не справляюсь.

– Может, пойдем назад? – предлагает Джек. – Народ расходится.

– Я только попрощаюсь с Эмили, – Молли замечает свою подружку за разговором с мужчиной, в котором я узнаю ее отца. – Я мигом!

– Простите, – обращаюсь я к Джеку, наблюдая за тем, как она несется по брусчатке. – Я провожала на вечеринку девочку, а сейчас вдруг передо мной возникла молодая девушка – что, черт возьми, происходит?

– Можете мне об этом не рассказывать, – мягко улыбается Джек. – Хотя с девочками, должно быть, еще хуже – больше причин для беспокойства.

Я киваю.

– Еще совсем недавно она скромно уходила с дня рождения с подарочным пакетом и куском торта, завернутым в салфетку. А сейчас появляется под ручку с мальчиком!

Молли со всеми распрощалась и возвращается к нам.

– Ну что, идем? – радостно говорит она. – Теперь вам известно про мой вечер, и на обратном пути я хочу услышать о том, как все прошло у вас. Вы что-нибудь такое замутили?

Я бросаю взгляд на Джека, а он печально смотрит на меня.

– Такое классное, – с восторгом говорит Молли.

– Скажем так, у нас был вечер… откровений, – Джек заговорщицки улыбается мне. – Верно, Кейт?

– Информационно насыщенный и даже просвещающий, – радостно откликаюсь я, вспоминая, как оживали волшебные картинки.

Молли смотрит на нас.

– Чудные вы оба, – добродушно говорит она, – но вам даже идет, и если вас это радует, тогда чем чудесатее, тем лучше!