Текст книги "Когда исчезают следы"

Часть II

4 СЕНТЯБРЯ, СРЕДА, АЙЛА

Сидя на веранде, Айла Саволайнен наливает себе вторую чашку зеленого чая. В полотно утра начинают вплетаться редкие ниточки обеда, и все чаще можно видеть людей, неспешно прогуливающихся по дорожке, огибающей весь остров. Айла поднимает взгляд на скалу, куда ведет эта самая дорожка. До сего момента ей на глаза попадались лишь местные дачники, которых она знает в лицо или хотя бы по имени. Почти ни с кем из них она не дружит. Соседей ведь не выбирают. Айла легонько дует на чай, ей щекотно от его тепла. В небо робко ползет крохотное облачко пара.

Денек намечается ясный, хотя ночью ощутимо веяло прохладой. Какие-то пара недель – и нужно готовиться к зиме. Но сейчас Айла не будет этим заниматься, еще не время: слишком уж людно на острове. Пока важнее всего – быть частью здешнего общества, а не бежать от него. Кто знает, какие пересуды пойдут, если она вдруг исчезнет? Краем глаза Айла наблюдает за тем, как люди, живущие в домиках на склоне, чистят свои участки от хвороста. Опять. Что за нелепая одержимость. У Айлы есть теория на этот счет: должно быть, соседи время от времени варварски трясут деревья, чтобы потом с достоинством взять грабли и убрать весь опавший мусор.

Айла смотрит на деревья неподалеку. Осень все ближе и ближе, однако цвета еще радуют сочностью и повсюду царит великолепный колорит. Ольха не торопится расставаться с листочками. И хотя солнце с каждым днем радует глаз все меньше, ольхе хоть бы что: ее питают мощные корни. Айла поднимается и идет к дереву: нужно выказать любовь к нему, ласково погладить. Оно кажется теплым. Деревья исполнены мудрости, и листья с них опадают вполне себе сознательно. Никакой ветер их не срывает – это делает само дерево. Избавившись от листьев, оно сохраняет больше воды. Зимой хлорофилл ищет убежища в стволах деревьев, сбегает туда, прячется внутри, дескать, я в домике. Погруженная в эти мысли, Айла потягивается – почему бы и нет, раз уж все равно поднялась.

Мимо проходят трое полицейских. Айла салютует им. Третий день уже по острову носятся: заглядывают в колодцы, входят в дома, пускают своих собак разгуливать по дворам да вынюхивать по углам. Людей опрашивают. Следят за теми, кто тогда был на месте. Скоро весь островок на уши поставят. Вдалеке слышится шум моторной лодки. Неужто и в воде смотреть надумали? Как-то это все странно, ей-богу. Будто на остров льется черная слизь, оскверняя и марая всю осеннюю прелесть. Плющит живое, высасывает радость.

Вот и знакомая супружеская чета. Айла тут же натягивает на лицо сладенькую маску дружелюбия. Надеется, что пара лишь продолжит идти, куда шла, но нет, как же: они замедляют шаг и подходят поболтать.

– Ну и что тут такое, по-твоему? – спрашивает супруга, минуя всякие церемонии. Как поживаете? Спасибо, ничего, а вы? Прекрасно. Но нет. В последние дни все на острове только и делают, что шушукаются, гоняясь за сплетнями наперегонки с ветром. Языки чешут да лясы точат. Что за кошмар творится на острове? Как так вышло, что в лесу Виикки лежал мертвый паренек? И что с тем мальчиком, который пропал? Кто виновник? Хорошо ли работает полиция? Может ли этот виновник жить на острове и хранить ужасную тайну в своем домике, прямо под носом у них у всех?

– А что такое? – спрашивает Айла, хотя и так понятно, какую шарманку в очередной раз собираются заводить.

– Неизвестно, можно ли тут теперь в темноте расхаживать, – бурчит супруга, и муж ее согласно кивает. – Тебе что, не страшно? Ты ж тут одна-одинешенька, – продолжает она, скользнув взглядом поверх домика Айлы.

– Вот мы тут больше не остаемся на ночь. Думаю, тебе тоже было бы неплохо перебраться в город, – ворчливо советует супруга. Айла с трудом сдерживает смех. Вот уж чего-чего, а бояться она никогда толком не умела. Да и кто эта соседка такая, чтобы раздавать тут указания.

Новость об исчезновении парня заставила местных посматривать друг на друга с некоторым любопытством. Отчасти даже очень подозрительно. В глазах зажегся огонек. Возможно ли, что за исчезновением парня стоит кто-то из них, жителей острова? Айла мысленно перебирает знакомых ей дачников. Сторож острова уже какое-то время ведет себя престранно, будто шпионит за ней. Айла так и порывается сказать ему, чтоб отстал, но не может. Сейчас точно не стоит. Именно сейчас она не хочет вызывать лишнего шума. Взмахнув рукой, Айла прощается, наконец, с соседями и поднимается обратно на веранду. Она прихватывает чайную чашечку и неспешно ступает во тьму дома. Войдя, она сначала опускает дверную занавесь, затем, убедившись, что никто не смотрит, запирается изнутри. На всякий случай.

Те мальчишки появились на острове в самом начале лета и ни от чьего взгляда, естественно, не ускользнули. Айла и сама следила за тем, как они повсюду бродят, снимают там, снимают здесь, суют нос не в свое дело. А теперь вот с одним из них случилось несчастье.

Айла пропускает сквозь пальцы цепочку на шее – перекрутилась. Кажется, словно эти парнишки своими съемками нарушили тончайший природный баланс, растормошили зверя и невольно приманили злые силы.

ЯН

Ян смотрит на однотипные бетонные коробки Восточной Пасилы[36]36
  Пасила (Pasila) – район Хельсинки, в котором находится множество бюрократических учреждений столицы. Является важнейшим транспортным узлом Хельсинки.


[Закрыть]. Прямо перед ним возвышается серая многоэтажка, сверкающая балконами с синими перилами. Яррумиехенкату, дом 6, подъезд В, четвертый этаж. Ян поднимается по лестнице вслед за Хейди. Перешагивая через две ступеньки, он складывает в уме общую мозаику происходящего. Три студента университета снимают документальный фильм. Один из них найден мертвым, второй пропал. Третий, Абдирисаак Хассан Юссуф, сумел дождаться их. Ян и Хейди останавливаются на лестничной площадке. На двери угловой квартиры написано: «Юссуф». На площадке витают аппетитные ароматы экзотической кухни.

Ян нажимает на кнопку звонка – и по ту сторону двери начинается оживление, кричат дети, которым на незнакомом языке кто-то, вероятно, советует угомониться. Ян думает, что это сомалийский. Спустя мгновение распахивается дверь – и в проеме появляется двадцатилетний паренек, за спиной которого смеются две девочки-дошколенка.

– Добрый день. Полиция. Можно войти? – быстро представляется Хейди и тут же входит. – Нам нужно задать вам пару вопросов, как и договаривались по телефону.

– Да, да, конечно, но лучше не здесь – эти точно не дадут нормально поговорить, – отвечает Абди и ерошит волосы одной из девчушек. – Только скажу маме, что выйду на минутку, – добавляет он и уходит на кухню.

В гостиной работает телевизор, оттуда доносятся мультяшные звуки.

– Давайте, наверное, во двор, – предлагает Абди и вызывает лифт.

– Почему ты не на занятиях? – спрашивает Хейди, пока они спускаются.

– Я матери помогаю и работаю еще. В этом году у меня совсем мало курсов, диплом же, – отвечает Абди.

На улице он закуривает.

– Сестренки, конечно, очень милые, но кого хочешь утомят, – смеется он. Яну нравятся такие люди: непосредственные и без фальши. Они втроем проходят через весь двор, в конце которого Абди садится на качели, смастеренные из покрышек. Кроме них, на дворе никого нет.

– Вам знаком Йоханнес Ярвинен? – начинает Ян, и Абди немного тушуется.

– Ну, мы учимся в одном универе. В смысле знаком, конечно.

Ян задумался, дошла ли до него новость о судьбе Йоханнеса. Узнал ли он из газеты? Или, может, слух уже успел разлететься по университету?

– Что случилось 23 августа?

– Случилось – со мной? Да ничего, был на работе. На смене в продуктовом магазине.

– А в четверг 29 августа? Где ты был тогда? – спрашивает Хейди.

– Дома, – отвечает Абди, еще сильнее теряясь.

– Ты понимаешь, из-за чего мы здесь? – продолжает Хейди, но парень производит впечатление неосведомленного.

– Наверное, из-за Йеремиаса? – предполагает он, цепляясь за металлические цепи качелей, и те резко звякают. – Слышал уже, что он пропал. Не могу в это поверить.

– Верно, и мы расследуем его исчезновение, – сообщает Ян.

Абди раскачивает качели, не отрывая ног от земли.

– Ага. Я говорил со старшим братом Йеремиаса. Слышал, он был где-то на Ламмассаари. Мы там все лето торчали, много снимали. Теперь тамошние пейзажи кажутся мне еще более странными, ну, после исчезновения. Типа как если бы остров в конце концов поглотил Йеремиаса через жабры какие-нибудь.

– В каких отношениях ты был с Йоханнесом Ярвиненом? – меняет тему Ян.

Абди поднимает на него удивленный взгляд.

– С Йоханнесом? Да особо ни в каких, если честно. В смысле мы работали над общим проектом, но на этом всё. Он интровертный такой тип, знаете, ни с кем ничего не обсуждает. А что?

– Йоханнеса Ярвинена нашли мертвым, – произносит Ян как можно спокойнее и пристально изучает выражение лица парнишки. Кажется, Абди ни о чем не знал.

– Эй, ты как? Что ты чувствуешь по этому поводу сейчас? – выпаливает Хейди, а Ян наблюдает за тем, как округляются глаза Абди и расширяются его ноздри. Парень шокирован, его эмоции неподдельны.

– Мне конкретно не по себе, – говорит Абди. Голос предает его. Он начинает пинать ногами асфальт.

– Какого хрена вообще? В смысле полиция, тут вы, конечно, просто это какая-то жесть, – говорит Абди, глядя поочередно то на Хейди, то на Яна. – Мне че, теперь тоже бояться?

Ян и Хейди переглядываются, пытаясь подобрать слова.

– Честно говоря, мы не знаем. У тебя самого есть какие-то предположения? Вы втроем снимали документальный фильм, и двое из вас пострадали, – говорит Хейди. Ян отходит в сторонку ответить на звонок, который пришелся как нельзя кстати: всегда лучше, когда вопросы задает кто-то один. Так беседа становится более доверительной.

– Может, на съемках что-то случилось? Что-то, о чем нам стоило бы знать? Угрозы? Ссоры? Что угодно, – спрашивает Хейди, буравя взглядом Абди, который, несмотря на новости, до сих пор выглядит открытым и приветливым.

Какое-то время парень увлеченно разглядывает свои кроссовки, после чего начинает бормотать.

– Ну, разве что травку покуривали. В смысле я покуривал. Насчет Йоханнеса понятия не имею, странноватый чувак все-таки. Себе на уме, всегда немного в сторонке. Приходил и уходил когда вздумается. Его как бы записали в наш проект, не факт даже, что сам бы он захотел участвовать в нем.

– А травка откуда? – спрашивает Хейди.

– Да откуда придется. Но мы только тихо покуривали, честно. В последний раз травку приносил именно Йоханнес, кстати. Забористая была. Говорил, что сколько угодно такой достать может, но про цену молчал.

Абди ненадолго замолкает.

– Вот вы спросили, и я вспомнил, что подумал еще тогда, типа, ну нифига себе, что там у Йоханнеса за дела? Может, он толкает травку кому-то еще? По универу всякие слухи ходили.

– Например?

– Например, после каникул все шептались, что Йоханнес чем-то приторговывает. Мне его даже как-то жалко стало. Казалось, ему очень хочется всем понравиться, он даже сосредоточиться ни на чем не мог. Не знаю, был ли у него хоть один близкий друг.

– Откуда Йоханнес брал товар?

– Не знаю, – говорит Абди под пристальным взглядом Хейди.

В итоге она решает поверить парню.

– Думаю, он встречался с какими-то чуваками в одном клубе.

– Ты про «Пултти»? – уточняет Хейди, и Абди кивает.

– Когда мы снимали вместе с Йоханнесом в последний раз, мне показалось, что между ним и Йеремиасом что-то произошло, терки какие-то.

– А причина?

– Причины не знаю, – отвечает Абди. Он выглядит так, будто разочарован в том, что ничем не может помочь. – А вы уверены, что Йоханнес… ну… – произносит он.

– Умер, – заканчивает за него Хейди. – К сожалению, уверены.

Где-то вдалеке Ян прощается с невидимым собеседником и возвращается к ним.

– Ну как, вы… все основное обсудили? – спрашивает он, после чего кивком указывает на машину: пора ехать.

Уже на подходе к авто они слышат позади быстрые шаги: кто-то бежит.

– Стойте, – кричит Абди, стараясь задержать их.

– Я получил тогда сообщение от Йеремиаса, – говорит он и показывает телефон, на экране которого написано: «Можем сегодня пересечься, дело есть».

– А сегодня – это…

– Когда он пропал. Йеремиас хотел со мной встретиться в тот вечер, но я не смог, нужно было посидеть с сестренкой. Йеремиас немного помешался на этой документалке, хотел подать ее на все конкурсы и фестивали. Это было почти нереально, учитывая количество материала и сроки. Но я хорошо запомнил одну фразу. Летом мы как-то шли со съемок, и Йеремиас сказал, что начинает понимать режиссеров, которые ставят искусство превыше всего и просто творят, даже если им страшно.

Ян и Хейди многозначительно переглядываются.

– Страшно?

– Да, он так и сказал, но я до сих пор так и не понял, к чему конкретно это относилось.

Хейди останавливается на красный свет, Ян смотрит в окно. Ничем не примечательный будний день. Летний жар постепенно сходит на нет. Ян соскребает ногтями налипшую на куртку грязь.

– Пока ты беседовала с Абди, мне сообщили, что нашли велосипед Йоханнеса. Его только что подняли из канала Сяюняслахти.

Загорается зеленый. Хейди жмет на газ.

– Отлично, – говорит она.

Зайдя в офис, Ян не торопится раздеваться – он идет прямо к Заку.

– А кроме велосипеда, ничего нового? – спрашивает он, заглядывая в монитор Зака.

В этот момент Зак поглощен изучением видео, сделанного дроном технаря-любителя. Дрон летал над окрестностями острова как раз в день исчезновения Йеремиаса. Помимо пейзажей, камера запечатлела также парочку рыбаков и собачников с их любимцами. Пролетая над парковкой у водопада Ванханкаупунгинкоски и площадкой для собак, дрон ухватил человека, который вполне мог быть Йеремиасом. Они останавливают видео. По крайней мере, на человеке такая же темная одежда, о какой говорится в заявлении об исчезновении парня. Человек передвигается в одиночку, он в каких-то пятидесяти метрах от острова[37]37
  Границы этих островков условны. По мелководью можно легко гулять и в пятидесяти метрах от «острова», но уже на свой страх и риск. Как правило, официальные границы островов совпадают с началом или концом какой-нибудь пешей дорожки (в данном случае речь чаще идет о мостках).


[Закрыть]. Зак делает скриншот, и вскоре после этого дрон удаляется прочь от человека в темном. За деревьями камера бы все равно ничего не разглядела.

– Эти изображения тоже свидетельствуют в пользу того, что на остров парень пришел один, – говорит Ян.

Зак с ним согласен.

– В конце дрон летает над полями и возвращается обратно к тому технарю-любителю. Ничего заслуживающего внимания там больше нет. На парковке Технического музея[38]38
  Технический музей (Tekniikan museo) – уникальный музей, основу которого составляют сооружения старинной электростанции.


[Закрыть] видны три автомобиля, с их владельцами уже связались – ничего полезного они полиции не рассказали. Но у меня для вас есть еще кое-что, – сообщает Зак. Ян заинтригован.

– Я покопался в компе Йоханнеса Ярвинена и через его Apple ID вышел на установленные приложения.

– Я весь внимание, – говорит Ян.

– Приложение Find my iPhone отследило телефон Йоханнеса. Он включен и находится вот здесь, – произносит Зак.

Хейди подбегает к монитору.

– Это же где-то на Куусилуото? – уточняет Ян.

– Да что там вообще творится? – мрачно спрашивает Хейди, не ожидая от остальных ответа.

СААНА

Подойдя к рабочему столу, Саана с удивлением натыкается на Самули.

– Привет, – робко произносит она.

– Я как раз тебя ждал, – отвечает Самули, не отрывая взгляда от монитора. – Идея с подкастом просто гениальна, – говорит он, огорошив Саану.

Самули резко поворачивается к ней на стуле.

– Я уже совсем отчаялся и боюсь, что скоро все забудут об исчезновении брата, если его в ближайшие дни не найдут. Тут любая помощь пригодится – все, что так или иначе не даст этой истории утихнуть и затеряться среди лавины новостей, все, что может вывести на нужных людей. Спасибо, Саана, спасибо.

Самули встает и обнимает ее. Саана сбита с толку: подобной реакции она не ожидала.

– Ты как? – осторожно интересуется она.

– Да не очень, если честно, – отвечает Самули. – Но заставил себя выйти на работу. Сейчас важно на что-нибудь переключиться. К тому же у меня на этой неделе Венла, пятилетняя дочка – она живет неделю у меня, неделю у матери. Несмотря на обстоятельства, я пытаюсь держаться и не сбиваться с нормального ритма жизни. Но по вечерам, когда дочка спит, все равно плачу, – говорит он, и Саану буквально разрывает от сочувствия.

Собравшись с мыслями, Саана решительно утаскивает Самули в пустую переговорную.

– Первый выпуск нужно записать как можно скорее, – сообщает она. – Начнем с основных сведений. Будет здорово, если ты тоже подключишься к процессу. Мы расскажем, как Йеремиас выглядит и где именно его видели в последний раз. Я пробегусь по мерам, которые полиция уже предприняла. В подобных случаях полицейские стремятся детально воссоздать сутки перед исчезновением: все передвижения и действия пропавшего человека.

– Тут всё не так просто, – беспокойно говорит Самули. – На Ламмассаари Йеремиас все лето снимал материал для документалки, и вместе с ним работали еще два парня. Один из них найден мертвым. Об этом газеты писали на выходных.

Саану охватывает странное чувство, ее пульс учащается.

– Что?

Больше она ничего не говорит. Это в корне меняет ситуацию и концепцию подкаста. Получается, над Йеремиасом нависла еще большая опасность?

– А с третьим что?

– Третьего зовут Абди. Он в порядке. Ну, насколько можно быть в порядке в подобной ситуации, – отвечает Самули, нервно барабаня пальцами по большому столу переговорной.

– Ясно, – произносит Саана. – Я предлагаю пока сосредоточиться на поисках Йеремиаса. В том, что произошло со вторым парнем, пусть разбирается полиция. С кем мне нужно побеседовать в первую очередь? – спрашивает она.

– У Йеремиаса не особенно много друзей. Если не считать Абди, остается только какая-то Туули. Про других я ничего не слышал, – говорит Самули. – Есть еще куча людей в соцсетях, которые пишут слезные комментарии со словами сочувствия, ужасаясь, но мне слабо верится, что Йеремиас виделся хотя бы с кем-то из них в последнее время.

– Значит, нужно пробежаться по основным моментам – вдруг удастся заметить что-нибудь полезное, – предлагает Саана.

Ей хорошо знакомы начальные точки полицейского расследования. Поездки на автобусе или поезде, больницы, оплата товаров или услуг банковской картой, детализация звонков. Саане до таких сведений не добраться, но можно же найти то, что существует не только в виде нулей и единиц. Разговоры с друзьями и знакомыми Йеремиаса, его тайные любимые места. Подойдут любые неофициальные версии.

– Он с кем-нибудь встречался? – спрашивает Саана, но Самули не знает.

– Мы не то чтобы тесно общаемся. Братишка довольно застенчив, любит уединение. В детстве часто хворал, а я старался его веселить, придумывал всякие прикольные штуки. Наверное, нам стоило бы и сейчас проводить больше времени вместе. Кто знает, вдруг уже поздно сожалеть о таком, – говорит Самули дрожащим голосом.

Саана легонько обнимает его за плечи, стараясь утешить.

– Да, обязательно встретимся с его друзьями. Ведь не каждый отважится выложить все полиции. Если там что-то нечисто, то с нами им было бы проще разговаривать.

– Что нечисто? – тут же настораживается Самули.

– Ну, хотя бы наркотики, – запинаясь, отвечает Саана.

– Точно нет, Йеремиас не такой, – говорит Самули.

– Конечно же нет, я не то чтобы это имею в виду, – спешно оправдывается Саана.

Однако если ее чему и научили случаи с исчезновением людей, так это тому, что пропавшие чаще всего полны сюрпризов – да таких, о которых близкие даже не догадались бы.

ЯН

Ян и Хейди в очередной раз отправляются к заливу Ванханкаупунгинлахти.

– Ты вообще знала, что Хельсинки изначально основали именно здесь? – спрашивает Ян, в то время как машина проезжает мимо водопада, приближаясь к нужному месту. – Где-то в XVI веке в устье реки Вантаанйоки, около одного порога, положили начало нашему Хельсинки. Имя дали, вдохновившись тем самым порогом, который тогда назывался Гельсингфорс[39]39
  Гельсингфорс (швед. Helsingfors), где – fors означает «водопад, порог».


[Закрыть], – просвещает Ян, после чего мертвой хваткой вцепляется в приборную панель: Хейди резко тормозит, пропуская пуделя и его зазевавшегося хозяина.

– Я все думаю, – говорит он, – вот если Йоханнес умер в пятницу 23-го числа и его телефон какое-то время был отключен…

– Думаешь, кто-то зарядил его и решил включить?

– Да.

Пока Хейди за рулем, Ян вчитывается в то, что им отправил Зак. Поиски Йеремиаса пока не принесли результатов. Добровольческую бригаду скоро распустят, поскольку местность уже излазили вдоль и поперек. Полицейский дрон облетел тростниковые заросли и поля, снимая каждый метр территории, но даже эти меры пока никак не помогли. Несколько дней кропотливой работы насмарку. На снимках с дрона видны лишь птицы и растения.

Ян нервно сглатывает. Ему тревожно. Полиция делает все возможное для поиска парня, однако складывается впечатление, что случай Йеремиаса в итоге попадет в длинный список нераскрытых дел. Им нужны новые зацепки, хотя бы крошечные рычаги, которые сдвинули бы дело с мертвой точки. В то же время нельзя забывать о теле Йоханнеса. Найденный в лесу труп юноши, вообще-то, для их отдела в приоритете.

Добравшись до мостков, ведущих к острову Куусилуото, Ян и Хейди обнаруживают, что вся деревянная тропинка погружена в воду. Где-то вдалеке виднеются отдельные доски, дрейфующие на поверхности.

– Давненько не дул северный ветер, – говорит Ян. – Я слышал, именно он обычно все тут высушивает.

Зато можно полюбоваться высоченной травой. Лучи уходящего летнего солнца поблескивают в озерной траве, подсвечивая серебром отдельные стебельки и камышовые метелки. Где-то вдалеке расшумелись гуси. Звук настолько мощный, что по громкости напоминает мотор какого-нибудь транспорта. Ян и Хейди снимают обувь и носки, подворачивают штанины. Холодная морская вода щекочет их щиколотки, а мостки под водой успели покрыться какой-то слизью и стали довольно скользкими. В самом низу бурьяна топорщится мелкая поросль, то и дело встречаются таволга, плакун-трава и белладонна. Вскоре Ян и Хейди доходят до конца мостков, который венчают деревянные ворота. Они садятся на землю и обтирают мокрые ноги носками. На одном из деревьев полулежит желтая вывеска, запрещающая кормить овец, пасущихся на острове Куусилуото.

Ян ступает на зеленую тропинку, попутно рассматривая деревья. Помнится, он где-то читал, что найти на этом острове ель или вообще какое бы то ни было хвойное дерево – та еще задачка. «И кто вообще давал этим островам названия?» – возмущается Ян про себя. На Ламмассаари, Овечьем острове, нет ни одной овцы, а на Куусилуото, Еловом островке, едва ли больше одной ели. Хотя здесь великолепная лиственная роща: и осины тебе, и клены, и березы, и ольхи.

Шагая вперед, Ян чувствует, что надетые на голую ногу кожаные ботинки кажутся слишком свободными и ощущаются как-то чересчур непривычно. Посреди острова – луга да голые скалы. Куусилуото вроде и отдаленный, но и от него тоже до города рукой подать. И вид с него прекрасный, куда ни глянь: на юге виднеется Ванханкаупунгинселькя, на севере и востоке – заповедные места. Можно и городские красоты оценить, и вместе с тем насладиться полнейшей тишиной.

– Смотри, вон они! – кричит Хейди.

Овечки – черная, белая и светло-коричневая, – держась поближе друг к дружке, обосновались в кустах. Они сосредоточенно пережевывают траву, активно работая челюстями. Ян и Хейди продолжают идти. Земля буквально усыпана крошечными черными какашками, и Ян тут же чувствует, что на парочку наступил. Они добираются до очередных ворот. Если верить информации от Зака, на Куусилуото находится старый дачный дом – единственное строение на всем острове. Опрошенная Хейди местная женщина сказала, что в доме том уже долгое время проживает мужчина, который в последнее время не показывался. Может, сейчас он на месте?

На табличке написано: Частная территория – Фонд «Асио» – Посторонним вход воспрещен. Ян рывком открывает ворота и решительно идет через весь двор прямо к внушительному бревенчатому дому красного цвета. Ян думает о его обитателе, о мужчине, которого дачники с Ламмассаари окрестили «индейцем». Яну эта кличка представляется некорректной.

Они огибают красное строение, бывшее когда-то настоящей мечтой любого дачника. Двор заканчивается немного ниже, у самой воды. На отдельных веточках деревьев висят ловцы снов. Впереди открывается чудесный вид на Ванханкаупунгинселькя, и одна лишь мысль о близости суетного Хельсинки кажется совершенно невозможной. Вблизи воды главную роль в пейзаже начинает играть небо, оно гипнотизирует Яна своими потрясающими оттенками. На береговом участке, принадлежащем этому двору, растет парочка деревьев, да и сам берег местами совсем утонул в бурьяне. На суше, в нескольких метрах от кромки воды, покоится весельная лодка, а рядом с ней – красный морской каяк.

По краям на удивление ухоженного газона посажены цветы. Внезапно Хейди леденеет. Нет, нужно сначала убедиться. Она подходит к одной из клумбочек и останавливается у подозрительно знакомого цветка. Прямо на нее смотрят похожие на колокольчики сиреневые наперстянки. Хейди наклоняется рассмотреть получше их стебельки. Даже беглого взгляда достаточно: у двух стебельков красивые длинные соцветия аккуратно срезаны ножницами.

Поглощенная мыслями, Хейди возвращается к Яну. Они стоят перед домом, уставившись на крутые темные ступеньки, ведущие на крыльцо. Красная краска на стенах местами выцвела, белое покрытие дверей со стеклянными вставками кое-где облупилось. Ни с того ни с сего за их спинами появляется дюжая фигура – мужчина будто вырос из-под земли. Ян поворачивается к нему, чтобы как следует рассмотреть. Мужчина передвигался по-охотничьи, заходил с подветренной стороны – у них не было шанса его почуять. Не задавая лишних вопросов, мужчина дает знак Яну и Хейди: мол, идите за мной.

Они заходят в дом за Роем Куусисто. Тот, тяжело кряхтя, продвигается вглубь, Хейди старается не отставать. А Яну хочется немного осмотреться. Он тут же замечает лежащую прямо на поленнице у камина стопку старых газет. Окидывает ее быстрым взглядом: среди прочих, там и номер «Илта-Саномат», датированный днем, когда пропал Йеремиас. То есть Куусисто тогда тоже был неподалеку. Ян решает быстро осмотреть весь дом. Скромная спальня, кухонька и туалет. Нет ведущих в подвал лестниц, нет потайных дверей. Ян возвращается в помещение, исполняющее обязанности гостиной, – и застает Куусисто, разразившегося громким приступом удушливого кашля. Устроившись на деревянной скамеечке, Ян обращает внимание на щекочущий ноздри коктейль из не самых приятных запахов: от мужчины несет застарелым потом, а одежда его хранит воспоминания о многолетней любви к табаку. Их уже ничем не вытравишь. Рой подходит к столу и поджигает лежащую в пепельнице веточку. Она тут же принимается дымить. Ян присматривается повнимательнее: должно быть, можжевельник.

– Где сейчас Йеремиас? – спрашивает Ян и вздрагивает: Рой неожиданно хлопает рукой об руку.

– Он пропал, – говорит Рой, погружая пятерню во всклокоченные волосы. – Жизнь вообще загадочная штука, да?

Ян пялится на огромную, как у медведя, ладонь мужчины. Почему у тебя такие большие руки? Это чтобы я мог кого угодно задушить. Почему у тебя такие горящие глаза? Это чтобы я мог точнее вычислять следующую жертву.

Рой медленно покачивается в своем кресле. Его глаза до странного черны, и что-то в его взгляде заставляет цепенеть. Мысли Яна вдруг обрастают какой-то жутью. Стоит Рою посмотреть прямо на него – и все, Яна будто пробуравили до самого мозга. Как ножом по глазам резанули.

И хотя мужчина хранит молчание, Ян подспудно уверен: знает. Рой точно знает. Может, о каких-то вещах он просто не хочет говорить вслух? Или не решается? Ну, либо они тут заперты в одной комнате с убийцей.

Ян смотрит на птичьи перья, воткнутые между стенных досок, затем его взгляд на доли секунды останавливается на небольшом черепе, покоящемся на полке. Рядом с ним разложены и черепа поменьше: очевидно, тоже птичьи. Полые глазницы уставились в пустоту, клювы таят в себе какое-то нелепое злорадство.

– Расскажите нам об Йеремиасе, – просит Ян, решив действовать по-иному. Это имя должно вывести всех из ступора.

– Хорошо, – говорит Рой, но сразу затихает. В комнате слышно лишь неспешное поскрипывание ножек кресла-качалки.

– Приятный паренек, и мозги у него на месте, – наконец произносит он. – Они все лето ходили сюда, как на работу. Язык не повернется называть таких пацанов дилетантами, но им, конечно, еще есть чему учиться, – продолжает Куусисто, затем выуживает из лежащего на полу пакета бутылку водки.

– Когда вы в последний раз его видели? – спрашивает Хейди, в то время как Ян поглощен наблюдением за реакцией мужчины.

– Недели две назад. Он забежал сюда, а потом ушел.

– Где вы были вечером в день его исчезновения? – спрашивает Хейди.

– Здесь и был, – отвечает Куусисто и смачно отрыгивает.

– Это может кто-то подтвердить?

Мужчина отрицательно качает головой.

– Овцы разве что, – посмеивается он. В ряды его потемневших зубов затесался и один золотой. – Они и меня пасут по вечерам. Засрали уже весь остров. Знаете, будь моя воля, загнал бы их всех на бойню к чертовой матери.

– Может, добавишь что-нибудь еще? Знаешь ведь сам, к чему это ведет. Впоследствии будет сложно оправдываться, – говорит Хейди.

– Ладно, ладно. Мне показалось, что в тот раз Йеремиас был чем-то напуган. Пацана будто кто-то проклял, – сообщает Куусисто.

– Не вы ли его напугали? – провоцирует мужчину Хейди.

– О, я ждал, что полиция повесит на меня все грехи мира, – бормочет он и делает большой глоток прямо из бутылки.

– Я тут вообще ни при чем. Сам не понимаю, что за дерьмо творится.

Взгляд Яна примагничивается к синему рюкзаку, валяющемуся под столом.

– А это что? – спрашивает он, поднимая рюкзак.

– Нашел сегодня на крыльце, – ворчит Рой. – Берите, если надо, сдался он мне, – добавляет он.

Ян открывает похожий на коробку рюкзак Fjällräven. Внутри лежат две непочатые бутылки пива, телефон и кошелек. Ян тут же достает кошелек и находит там банковскую карту. На ней стоит имя: Йоханнес Ярвинен.

– Потушите, – говорит Ян, кивая в сторону дымящей веточки. – Вы уходите с нами.

13 НЕДЕЛЬ ДО ИСЧЕЗНОВЕНИЯ

Йеремиас оценивает композицию кадра. Вдалеке около деревьев что-то покачивается – не разобрать, что именно, – и оно смазывает весь фон, делает его каким-то дрожащим. Лишь спустя пару секунд Йеремиас вспоминает о ловцах снов, привязанных к деревьям и кустам. Сегодня их вторая съемка на Куусилуото. Йере почему-то ощущает прилив необоснованного воодушевления. К тому же он четко представляет себе концовку фильма – их искренней, пропитанной настоящей жизнью, свежей документалки о человеке, которого все забыли. Вернее, о том, которого все помнят, просто отчего-то решили вынести за скобки. Даже рабочее название есть: Wild by Nature. The Story of Roy[40]40
  «Дикий от природы. История Роя» (англ.).


[Закрыть]. Крайне амбициозный учебный проект, на который они угробят все лето, но оно однозначно стоит того. Эта документалка откроет Йеремиасу дорогу на международные кинофестивали, даст возможность номинироваться на премии. Кинофестиваль в Тампере[41]41
  Ежегодный международный кинематографический фестиваль в Тампере, который проводится в начале марта. Является одним из пяти фестивалей секции документального и короткометражного кино.


[Закрыть], конечно, наиважнейший, но Йеремиас мечтает замахнуться на что-то помасштабнее – на фестивали в Палм-Спрингс, в Клермон-Ферране, в Аспене, в Берлине, а также на «Сандэнс» и «Рэйнданс». Из материалов, отснятых за все лето, он соберет выжимку лучших моментов – не длиннее сорока минут. Но с Роем он хотел бы побеседовать не только о кино. Его давно волнует один вопрос, с которым, впрочем, нужно быть поосторожнее.