Текст книги "Поллианна вырастает"

Глава 7
Новое знакомство

После этой опасной прогулки Поллианна оказалась под бдительным надзором: лишь в школу и обратно она ходила одна, в остальных случаях ей не разрешалось покидать дом иначе как в сопровождении Мэри или самой миссис Кэрью. Впрочем, у Поллианны эти новые порядки не вызвали никакой досады – она любила и миссис Кэрью, и Мэри и всегда была рада их обществу. Они в свою очередь, по крайней мере в первые недели, не скупясь уделяли ей свое время и внимание. Миссис Кэрью, испытывая ужас при одной мысли о том, что могло случиться с Поллианной, и чувствуя облегчение от того, что ничего страшного все же не произошло, прилагала теперь все усилия к тому, чтобы развлечь девочку. В результате вместе с миссис Кэрью Поллианна побывала на концертах и дневных спектаклях, в публичной библиотеке и музее изящных искусств, а в обществе Мэри совершила ряд чудесных прогулок по Бостону и посетила здание законодательного собрания штата и церковь Олд-Саут[2]2
  Здание законодательного собрания штата Массачусетс (Бостон – столица этого штата) было возведено в 1795–1798 гг. архитектором Ч. Булфинчем; подверглось значительным переделкам в 1889 и 1916 гг. Церковь Олд-Саут, возведенная в 1729 г. и перестроенная в 1789 г., была в период борьбы американских колоний за независимость местом проведения многих патриотических собраний жителей Бостона, выступавших против британской колониальной политики. – Примеч. пер.


[Закрыть].

Как ни любила Поллианна ездить в автомобиле, трамваи понравились ей гораздо больше, о чем и узнала однажды, к своему большому удивлению, миссис Кэрью.

– Мы поедем на трамвае? – оживленно спросила Поллианна накануне очередной прогулки.

– Нет. Перкинс отвезет нас в автомобиле, – ответила миссис Кэрью и, заметив явное разочарование на лице девочки, с удивлением добавила: – Мне казалось, что тебе нравится ездить в автомобиле!

– О, конечно же нравится, – поспешила заверить ее Поллианна, – и я совсем не против, ведь я знаю, что это дешевле, чем на трамвае…

– Дешевле, чем на трамвае! – в изумлении перебила ее миссис Кэрью.

– Ну да, вы же знаете, что в трамвае нужно платить – по пять центов с человека, а в автомобиле не нужно платить ничего, потому что он ваш, – пояснила Поллианна, широко раскрывая глаза. – Конечно, я очень люблю ездить в автомобиле, – торопливо продолжила она, прежде чем миссис Кэрью успела заговорить. – Только в трамвае гораздо больше людей, а за ними так интересно наблюдать! Вы не согласны?

– Нет, Поллианна, не скажу, чтобы я была с этим согласна, – сухо отозвалась миссис Кэрью и отвернулась.

Не прошло и двух дней, как миссис Кэрью узнала еще кое-что о Поллианне и трамваях – на этот раз от Мэри.

– Удивительное дело, мэм, – горячо говорила та, отвечая на какой-то вопрос, заданный хозяйкой, – удивительное дело, как мисс Поллианна умеет любого человека к себе привлечь. И ей для этого даже ничего делать не нужно. Она просто… просто кажется счастливой. Да, я думаю, в этом все дело. Я сама видела, как она входит в трамвай, полный раздраженных теснотой мужчин и женщин и хнычущих ребятишек, а через пять минут этот трамвай не узнать. Взрослые уже не хмурятся, а дети забыли, почему ревели. Иногда мисс Поллианна просто скажет мне что-нибудь, а пассажиры услышат… Или ответит «спасибо», когда кто-нибудь настойчиво предлагает нам свое место, всегда находится кто-нибудь, кто хочет уступить нам место… Или улыбнется ребенку или собачке. Все собаки машут хвостом при виде ее, а все детишки, и совсем маленькие, и постарше, улыбаются и тянут к ней ручки… Попал трамвай в уличный затор – это веселая шутка, сели мы не в тот трамвай – смешнее быть не может. И так во всем. Просто невозможно ворчать и сердиться, оказавшись рядом с мисс Поллианной, даже если трамвай переполнен, а ее вы видите в первый раз.

– Хм, вполне вероятно, – пробормотала миссис Кэрью, отворачиваясь.

Октябрь в тот год оказался необыкновенно теплым. Стояла прекрасная погода, чудесные дни приходили и проходили, и вскоре стало совершенно очевидно, что сопровождать повсюду неутомимую Поллианну – задача, требующая слишком много времени и терпения, и хотя этим первым миссис Кэрью располагала, второго у нее не было совсем, так же как не было и готовности позволить Мэри тратить так много времени (о ее терпении речь не шла) на исполнение всех фантазий и прихотей Поллианны. Но о том, чтобы держать ребенка в доме в такие великолепные осенние дни, разумеется, тоже не могло быть и речи. А потому – прошло совсем немного времени, и Поллианна снова оказалась в том же «прекрасном большом саду» – Бостонском городском парке – и к тому же одна. Однако, хотя внешне казалось, что она все так же свободна, как и прежде, на самом деле ее окружала высокая стена разнообразных правил и ограничений: ей не разрешалось говорить с незнакомыми взрослыми и играть с чужими детьми, ни при каких обстоятельствах она не должна была покидать пределы парка, если только речь не шла о возвращении домой. Более того, Мэри, которая приводила ее в парк, обязана была, прежде чем оставить там девочку, убедиться, что та знает дорогу домой, а именно – не забыла, где Коммонуэлс-авеню пересекает идущую от парка Армингтон-стрит. А как только часы на башне близлежащей церкви пробьют половину пятого, Поллианна должна была немедленно отправляться домой. Теперь Поллианна часто бывала в парке. Иногда она ходила туда с кем-либо из одноклассниц, но чаще одна. Прогулки доставляли ей большое удовольствие, даже несмотря на довольно тягостные и досадные ограничения и запреты, установленные для нее миссис Кэрью. Поллианне не разрешалось говорить с людьми, но все же она могла наблюдать за ними, а поговорить можно было с белками, голубями и воробьями, охотно прибегавшими и прилетавшими, чтобы получить орешки и зернышки, которые она вскоре стала брать с собой всякий раз, когда отправлялась в парк.

Во время этих прогулок Поллианна часто искала взглядом своих новых друзей – тех, с кем познакомилась в тот день, когда впервые оказалась в парке: мужчину, который был так рад, что у него «есть глаза, руки и ноги», и красивую девушку, которая отвергла общество симпатичного молодого человека. Но Поллианна так ни разу и не встретила их. Зато она часто видела мальчика в кресле на колесиках и очень жалела, что не может заговорить с ним. Он тоже кормил белок и птиц, и они так привыкли к нему, что голуби порой садились прямо на его плечи или голову, а белки деловито рылись в его карманах в поисках орехов. Но, наблюдая за мальчиком издали, Поллианна всегда отмечала одно странное обстоятельство: ему явно доставляло огромное удовольствие кормить своих маленьких друзей, но приносимое им угощение всякий раз исчезало в мгновение ока, и хотя вид у него при этом был не менее разочарованный, чем у белки, тщетно искавшей чего-нибудь съестного в его опустевших уже карманах, он тем не менее даже не пытался поправить дело, захватив побольше еды на следующий день – что казалось Поллианне в высшей степени недальновидным.

Когда мальчик не играл с птицами и белками, он читал – постоянно читал. В кресле рядом с ним обычно лежали две или три потрепанные книжки, а иногда и пара иллюстрированных журналов. Мальчика почти всегда можно было обнаружить в одной и той же аллее, и Поллианна не переставала удивляться, как он оказывается там. Но наконец в один незабываемый день ей удалось раскрыть этот секрет.

В тот день занятий в школе не было, и Поллианна отправилась в парк с самого утра. Прошло совсем немного времени, и она увидела, как незнакомца везет в кресле по одной из дорожек парка другой мальчик, курносый и рыжеволосый. Бросив внимательный взгляд на лицо этого мальчика, Поллианна тут же кинулась к нему с радостным возгласом:

– Ах, это ты… ты!.. Я знаю тебя… только не знаю, как тебя зовут. Это ты нашел меня, когда я заблудилась! Помнишь? Как я рада, что снова тебя встретила! Я так хотела тебя поблагодарить!

– Вот так так! Да это же та потерявшаяся шикарная малышка с авенью-ю! – усмехнулся мальчик. – Удивительное дело! Что, опять заблудилась?

– Нет-нет! – заверила Поллианна, пританцовывая на цыпочках в порыве неудержимой радости. – Теперь я уже не потеряюсь – мне не разрешают никуда уходить отсюда. И разговаривать с незнакомыми тоже. Но с тобой-то можно – ведь я тебя знаю! И с ним тоже можно, если, конечно, ты нас друг другу представишь, – заключила она, бросив лучезарный взгляд на мальчика в кресле и сделав выжидательную паузу.

Рыжеватый паренек негромко рассмеялся и похлопал своего спутника в кресле по полечу.

– Слыхал, а? Прямо шик и блеск, а? Ну, вот погоди, сейчас я тебя представлю-ю! – И он встал в эффектную позу. – Мадам, позвольте представить вам моего друга – сэра Джеймса, лорда переулка Мерфи и…

Но мальчик в кресле перебил его.

– Оставь ты эти глупости, Джерри! – воскликнул он раздраженно, а затем с пылающими щеками обернулся к Поллианне: – Я видел, как ты кормишь белок и птиц – у тебе всегда столько еды для них!.. Я думаю, что тебе тоже больше всех нравится сэр Ланселот. Ну и, конечно, леди Ровена… но как она вчера обошлась с Гиневрой, а? Стянула у нее угощение прямо из-под носа! – Поллианна растерянно заморгала и наморщила лоб, переводя взгляд с одного мальчика на другого в явном недоумении. Джерри опять рассмеялся, а затем поставил кресло на обычное место. Уходя, бросил Поллианне через плечо:

– Слушай, детка, хочу тебя просветить насчет кой-чего. Этот парень не пьяный и не спятил. Ясно? Он просто понадавал таких вот имен этим своим юным друзьям, – и Джерри широким жестом указал на спешащие к ним со всех сторон меховые и пернатые создания. – И это даже не людские имена. Он взял их из книжек. Соображаешь? И он скорее всех их накормит, чем сам поест. Никакого сладу с ним нет!.. Ну, пока, сэр Джеймс, – добавил он, состроив гримасу. – Встряхнись – и смотри, чтоб не жравши не сидел! До скорого! – и Джерри ушел. Поллианна все еще растерянно моргала и хмурилась, когда мальчик в кресле обернулся к ней с улыбкой.

– Не обращай внимания. Уж такая у него манера. Он, Джерри, за меня – в огонь и воду, но любит подразнить. А где ты с ним познакомилась? Он даже не сказал мне, как тебя зовут.

– Я Поллианна Уиттиер. Я заблудилась однажды, а он отвел меня домой, – ответила Поллианна, все еще несколько ошеломленная.

– Понятно. Это на него похоже, – кивнул мальчик. – Разве не привозит он меня сюда каждый день?

Поллианна взглянул на него с сочувствием.

– Вы совсем не можете ходить, сэр… Джеймс?

Мальчик весело засмеялся.

– Сэр Джеймс, вот еще! Просто одна из причуд Джерри. Никакой я не «сэр».

Вид у Поллианны был явно разочарованный.

– Не «сэр»? И не лорд, как он сказал?

– Конечно нет.

– А я-то думала, вы лорд… как маленький лорд Фаунтлерой[3]3
  «Маленький лорд Фаунтлерой» (1886) – повесть для детей американской писательницы Френсис Бернетт (1849–1924). – Примеч. пер.


[Закрыть], понимаете? – сказала Поллианна. – И…

Но мальчик с жаром перебил ее:

– Так, значит, ты читала про маленького лорда Фаунтлероя? А про сэра Ланселота, святой Грааль, короля Артура, рыцарей «Круглого стола»?[4]4
  Король Артур – герой народных преданий кельтских обитателей Уэльса. Легенды о нем и его рыцарях «Круглого стола» легли в основу многих поэтических произведений. Святой Грааль – «чаша причастия», знаменитый талисман, о котором идет речь в легендах. Сэр Ланселот и Гиневра – действующие лица этих легенд. – Примеч. пер.


[Закрыть] А про леди Ровену и Айвенго?[5]5
  Леди Ровена и Айвенго – герои рыцарского романа «Айвенго» (1820) английского писателя Вальтера Скотта (1771–1832). – Примеч. пер.


[Закрыть] И про всех остальных?

Поллианна неуверенно покачала головой.

– Ну, всех я, наверное, не знаю, – призналась она. – И они все… из книжек? – Мальчик кивнул.

– У меня они с собой… некоторые из них, – ответил он. – Я люблю их перечитывать. И каждый раз нахожу в них что-нибудь новое. Да и потом, других-то у меня все равно нет. Эти – отцовские… Ах ты, маленький мошенник, сейчас же перестань! – со смехом воскликнул он, обращаясь к белке с пушистым хвостом, которая, вскочив к нему на колени, принялась обнюхивать карманы его брюк.

– Ну и ну! Думаю, лучше их сразу покормить, а то они нас самих съедят! Это сэр Ланселот; он всегда прибегает первым.

Мальчик достал небольшую картонную коробку и открыл ее с осторожностью, помня о многочисленных быстрых маленьких глазках, следящих за каждым его движением. Вокруг него слышался теперь шелест крыльев, воркование голубей, дерзкое чириканье воробьев. Сэр Ланселот, бдительный и нетерпеливый, замер, сидя на ручке кресла. А его менее храбрый пушистый приятель, присев на задние лапки, остановился в нескольких шагах от кресла. Третья белка фыркала и верещала, сидя на нижней ветке соседнего дерева.

Мальчик вынул из коробки несколько орехов, маленькую булочку и пончик, на который взглянул с вожделением, и нерешительно спросил Поллианну:

– А ты… что-нибудь принесла?

– Целую кучу всего… вот, здесь, – и Поллианна похлопала по принесенному с собой бумажному пакету.

– Тогда я, пожалуй, сегодня сам его съем. – Мальчик со вздохом облегчения положил пончик обратно в коробку.

Смысл его слов совершенно ускользнул от Поллианны. Она просто запустила пальцы в свой пакет, и веселый пир начался.

Это был чудесный час. Пожалуй, он был самым чудесным в жизни Поллианны, так как впервые она встретила того, кто мог говорить быстрее и дольше, чем она сама. Этот необычный мальчик располагал неисчерпаемым запасом восхитительных историй о храбрых рыцарях и прекрасных дамах, о турнирах и битвах. И более того, он рассказывал так ярко и живо, что Поллианне казалось, она собственными глазами видит и поразительные подвиги, и рыцарей в латах, и прекрасных дам с распущенными волосами в украшенных драгоценностями платьях, хотя на самом деле она смотрела всего лишь на стайку перепархивающих с места на место птичек и нескольких рыжих белок, резвящихся на большой залитой солнцем поляне.

Дамы из благотворительного комитета были забыты. Даже «игра в радость» не приходила на ум.

Поллианна, с раскрасневшимися щеками и сверкающими глазами, путешествовала по золотым векам, где проводником ее был влюбленный в рыцарские романы мальчик, пытавшийся – хоть она и не знала об этом – в этот короткий час дружеского общения с родственной душой вознаградить себя за бесчисленные мрачные дни одиночества и тоски.

Лишь когда часы на церкви пробили полдень и Поллианне пришлось поспешить домой, она вспомнила, что даже не знает, как зовут мальчика.

– Знаю только, что не «сэр Джеймс», – вздохнула она, хмурясь от досады. – Но ничего. Спрошу у него завтра.

Глава 8
Джейми

Наступило «завтра», но Поллианне не удалось увидеть своего нового знакомого. Шел дождь, и она не смогла пойти в парк. И на следующий день тоже было дождливо. Даже на третий день Поллианна не увиделась с ним, так как хотя было тепло и солнечно, а она отправилась в парк раньше обычного и ждала очень долго, он так и не появился. Но на четвертый день он был, наконец, на своем обычном месте, и Поллианна бросилась к нему с радостным возгласом.

– Ах, как я рада, как я рада, что ты здесь! Но где ты был? Вчера я не нашла тебя в парке.

– Пришлось остаться дома. У меня были сильные боли, – объяснил мальчик. Он был очень бледен.

– Боли! И часто болит? – с запинкой пробормотала Поллианна, которая была теперь само сочувствие.

– Да, всегда, – кивнул мальчик, бодро и сухо констатируя факт. – Обычно я могу выносить эту боль и бываю здесь, несмотря на нее, но иногда мне слишком уж плохо, как вчера… Тогда не могу…

– Но как ты выносишь это… эту боль… всегда? – почти задохнулась Поллианна.

– Приходится выносить. Нужно принимать вещи такими, какие они есть. Что пользы раздумывать о том, какими они могли бы быть? К тому же, чем сильнее боль сегодня, тем приятнее будет, когда завтра она отступит.

– Я знаю. Это совсем как в иг… – начала было Поллианна, но мальчик перебил ее.

– А на этот раз ты много еды для них принесла? – спросил он встревоженно. – Хорошо, если принесла. Понимаешь, я сегодня совсем ничего не смог им дать. У Джерри утром не было ни цента лишнего, и мы не могли купить орехов, а в коробке не оказалось почти ничего даже и для меня самого.

Поллианна была потрясена.

– Ты хочешь сказать… что тебе самому не хватило еды?

– Точно! – улыбнулся мальчик. – Но это пустяки. Не первый раз… и не последний. Я привык… Смотри-ка! Вот и сэр Ланселот.

Полианна, однако, не могла думать о белках в этот момент.

– И дома больше ничего не было?

– Нет; дома еда никогда не лежит, – засмеялся мальчик. – Мамуся ходит на поденную работу – моет лестницы, стирает… ну, там ее и покормят. Джерри тоже так – перехватит кусок, где удастся, и только утром и вечером ест с нами… если, конечно, найдется, что поесть.

Поллианна, казалось, было потрясена еще глубже:

– Но что же вы делаете, когда у вас ничего нет?

– Ходим голодные, разумеется.

– Но я никогда не слышала о людях, которым совсем нечего есть, – с трудом вымолвила Поллианна. – Конечно, и мы с папой были бедные: нам приходилось есть бобы и рыбные тефтели, когда нам хотелось индейки. Но хоть какая-то еда у нас все-таки всегда была. Почему вы не обратитесь к людям – ко всем этим людям, которые живут здесь, во всех этих домах?

– Какой смысл?

– Как какой? Они дадут вам что-нибудь!

Мальчик снова засмеялся; на этот раз смех его прозвучал как-то странно.

– Ошибаешься. Ничего из этого не выйдет. Не слыхал, чтобы кто-то угощал ростбифом и глазированным тортом всякого, кто его об этом попросит. А к тому же, если не побудешь иногда голодным, так не узнаешь, как вкусны могут быть картошка и молоко, да и немного найдешь такого, что можно записать в Веселую Книгу.

– Какую книгу?

Мальчик смущенно засмеялся и покраснел:

– Неважно. Просто я на минуту забыл, что ты не мамуся и не Джерри.

– Но что это за Веселая Книга? Расскажи мне. Пожалуйста! – просила Поллианна. – В ней тоже рыцари, лорды и дамы?

Мальчик отрицательно покачал головой. Искорки смеха погасли в его глазах, ставших вдруг темными и глубокими.

– Нет. А хорошо бы, если бы были… – вздохнул он печально. – Но если… если не можешь даже ходить, то уж тем более не можешь сражаться в битвах и завоевывать трофеи, и прекрасная дама не вручит тебе меч перед поединком, и не получишь из рук ее награду за победу. – Глаза его вдруг засверкали. Он вскинул голову, словно услышав призывный звук горна. Затем так же неожиданно огонь в его глазах угас, он вернулся к прежней апатии. – И делать ничего не можешь, – подытожил он устало, немного помолчав. – Можешь только сидеть и думать, а тогда в голову приходят страшные мысли. Мне, во всяком случае, приходят. Я хотел бы ходить в школу и учиться, и узнать гораздо больше того, чему мамуся может меня научить. И об этом я думаю… Я хотел бы бегать и играть в мяч с другими мальчишками. И об этом я думаю… Я хотел бы продавать газеты вместе с Джерри. И об этом я думаю… И я не хотел бы вечно быть для кого-то обузой. И об этом я тоже думаю…

– Я понимаю… о, я понимаю, – прошептала Поллианна; глаза ее увлажнились. – Ведь я тоже одно время не могла ходить.

– Вот как? Ну, тогда ты действительно кое-что можешь понять. Но ты опять ходишь, а я – нет. – Мальчик вздохнул; глаза его стали еще печальнее.

– Но ты так и не рассказал мне о Веселой Книге, – помолчав, напомнила Поллианна.

Мальчик передвинулся в кресле и смущенно улыбнулся:

– Ну в общем-то ничего особенного, разве только для меня… Тебе это будет не очень интересно. Я начал ее год назад. В тот день я чувствовал себя особенно плохо. Все, казалось, было не так, как надо. Сначала я просто думал и хандрил, а потом взял одну из отцовских книжек и попробовал читать. И первое, что мне попалось, были стихи; я выучил их потом наизусть, так что могу прочесть. Там были среди прочих такие строчки:

 
Как много радостей, где, кажется, их нет.
Ложась на землю, каждый лист сухой
Нас звуком радует иль тишиной.[6]6
  Цитата из стихотворения «Скрытые радости» английского поэта и эссеиста Сэмюэля Бланчарда (1804–1845). – Примеч. пер.


[Закрыть]
 

Ну, тут я здорово разозлился. Я думал, вот посадить бы того, кто это написал, на мое место и посмотреть, какие такие «радости» он нашел бы в моих «листьях». Я был в таком негодовании, что решил: я докажу, что он болтает, сам не зная о чем. И тогда я начал выискивать их – эти радости – в моих «листьях». Я взял старую записную книжку, которую подарил мне Джерри, и сказал себе, что буду их туда заносить. Все, в чем окажется хоть что-нибудь, что мне понравится, буду записывать в эту книжку. Тогда будет видно, сколько у меня в жизни «радостей».

– Да-да! – увлеченно воскликнула Поллианна, когда мальчик сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

– Ну, я, конечно, не рассчитывал, что их будет много, но – поверишь ли? – оказалось, их целая куча. Почти во всем было что-нибудь такое, что мне хоть чуточку нравилось, так что приходилось записывать. Прежде всего сама книжка… то, что она у меня есть и я могу все в нее записывать. Потом кто-то подарил мне цветок в горшке, а Джерри нашел в подземке мировую книжку… Да и выискивать эти радости было очень интересно – иногда я находил их в самых неожиданных местах. Ну, а потом однажды эта книжка попала к Джерри, и он догадался, что это такое, и дал ей тогда это название – Веселая Книга. Ну… вот и все.

– Все… все! – воскликнула Поллианна; то восторг, то изумление отражались на ее пылающем лице. – Да это же игра в радость! Ты играешь в нее и не знаешь об этом… только ты играешь гораздо, гораздо лучше, чем я! Я… боюсь, я совсем не смогла бы играть, если бы мне не хватало еды… и если бы я знала, что никогда не смогу ходить, – заключила она прерывающимся голосом.

– Игра? Какая игра? Я ничего ни про какую игру не знаю, – нахмурился мальчик.

Поллианна хлопнула в ладоши.

– Я знаю, что ты не знаешь… конечно, не знаешь, и потому-то это так замечательно и… совершенно удивительно! Но слушай, я расскажу тебе, что это за игра. – И она рассказала.

– Вот это да! – одобрительно прошептал мальчик. – Подумать только!

– И вот, пожалуйста, ты играешь в мою игру лучше, чем все, кого я только видела, а я еще даже не знаю твоего имени и вообще ничего о тебе! – воскликнула она чуть ли не с благоговением в голосе. – Но я хочу… я хочу узнать все.

– Пф! Тут и узнавать-то нечего, – пожал плечами мальчик. – Да и, смотри-ка, бедный сэр Ланселот и все остальные ждут своего обеда.

– Ах да, действительно, – вздохнула Поллианна, с досадой взглянув на порхающие и стрекочущие создания вокруг них. Недолго думая она перевернула свой пакет вверх дном и, высыпав припасы на все четыре стороны, обрадованно сказала: – Ну вот, теперь все в порядке, и мы снова можем разговаривать. А мне так много нужно узнать о тебе. Прежде всего, как же тебя все-таки зовут? Я знаю только, что не «сэр Джеймс».

Мальчик улыбнулся:

– Нет, я не сэр Джеймс, но Джерри почти всегда меня так называет. А мамуся и остальные зовут меня Джейми.

– Джейми! – У Поллианны перехватило дыхание, в глазах вспыхнула горячая надежда, которую, однако, почти мгновенно сменило полное боязни сомнение. – «Мамуся» – значит… мама?

– Конечно.

Поллианна явно стала менее напряженной. Ее лицо погрустнело. Если у этого Джейми есть мама, он, разумеется, не может быть Джейми Кентом, чья мать давно умерла. Но все равно, даже в этом случае, он оставался удивительно интересным мальчиком.

– Но где же ты живешь? – с жаром продолжала расспрашивать она. – В вашей семье есть еще кто-нибудь, кроме тебя, твоей мамы и Джерри? Ты бываешь здесь каждый день? Где твоя Веселая Книга? Нельзя ли мне ее увидеть? Доктора сказали, что ты никогда не сможешь ходить? А где, ты сказал, вы взяли это?., это кресло на колесах, я хочу сказать.

Мальчик засмеялся:

– Ну и ну! Ты хочешь, чтобы я ответил на все эти вопросы сразу? Я начну, пожалуй, с последнего и пойду в обратном порядке, если не забуду, о чем ты спрашивала. Это кресло появилось у меня около года назад. Джерри знаком с одним из тех парней, что пишут для газет, и тот написал про меня… ну, что я никогда не смогу ходить и все такое и… и про Веселую Книгу. Не успел я оглянуться, как явилась целая толпа мужчин и женщин и прикатила это кресло. Они сказали, что это для меня… что они прочитали обо мне и хотят, чтобы кресло было у меня от них на память.

– Вот это да! Как ты, должно быть, обрадовался!

– Еще бы. Мне потребовалась целая страничка Веселой Книги, чтобы рассказать об этом кресле.

– Но неужели ты никогда не сможешь снова ходить! – Глаза Поллианны были затуманены слезами.

– Похоже на то. Доктора сказали, что не смогу.

– Но то же самое они говорили обо мне, а потом меня отправили к доктору Эймсу, и я жила там почти год, и он сумел меня вылечить. Может быть, ему удалось бы вылечить и тебя!

Мальчик отрицательно покачал головой:

– Не удалось бы… Понимаешь, я все равно не мог бы поехать к нему. Это обошлось бы слишком дорого. Нам просто придется считать, что я никогда не смогу… снова ходить. Ну да ничего! – Мальчик нетерпеливо вскинул голову. – Я стараюсь не думать об этом. Знаешь, каково это, когда начнешь думать…

– Да-да, конечно… а я-то заговорила об этом! – с раскаянием воскликнула Поллианна. – Я же сказала, ты умеешь играть в игру лучше, чем я. Но продолжай. Ты не рассказал мне и половины того, что я хочу знать. Где ты живешь? У тебя нет других братьев и сестер, кроме Джерри?

Лицо мальчика мгновенно изменилось, глаза заблестели.

– Нет… да мы с ним и не братья на самом-то деле. Он мне не родня, и мамуся тоже. А только подумай, как они добры ко мне!

– Как так? – удивилась Поллианна, тут же навострив уши. – Разве мамуся тебе совсем не мама?

– Нет, и вот поэтому-то…

– И у тебя не было мамы? – перебила его Поллианна с растущим волнением.

– Никакой мамы я не помню, а отец умер шесть лет назад.

– Сколько лет тебе тогда было?

– Не знаю точно. Я был маленький. Мамуся говорит, что, наверное, около шести. Тогда-то они и взяли меня к себе.

– И твое имя Джейми? – Поллианна затаила дыхание.

– Ну да, я тебе уже говорил.

– А фамилия? – Поллианна нетерпеливо, но со страхом ждала ответа.

– Не знаю.

– Не знаешь!

– Не помню. Я был слишком маленький. Даже Мерфи не знают. Они всегда знали меня просто как Джейми.

На лице Поллианны появилось выражение глубокого разочарования, но тень печали тут же исчезла – ее прогнала молнией промелькнувшая мысль.

– Во всяком случае, если ты не знаешь свою фамилию, ты не можешь знать и того, что она не Кент!

– Кент? – Мальчик был озадачен.

– Да, – возбужденно начала Поллианна. – Понимаешь, был маленький мальчик, которого звали Джейми Кент, и он… – Она неожиданно умолкла и закусила губу. Ей пришло в голову, что будет лучше, если она не скажет этому мальчику о своих предположениях. Она должна убедиться в том, что он и есть пропавший Джейми, прежде чем вызывать у него какие-то надежды; а иначе она может принести ему скорее огорчение, чем радость. Она не забыла, как разочарован был Джимми Бин, когда ей пришлось сказать ему, что дамы из благотворительного комитета не хотят брать его к себе, и еще раз, когда мистер Пендлетон сначала тоже отказался его взять. Поллианна была полна решимости не дать себе совершить ту же ошибку в третий раз; так что она тут же постаралась изобразить полное равнодушие к этой чрезвычайно опасной теме, сказав:

– Но это не важно… Расскажи лучше о себе. Мне это так интересно!

– Да рассказывать-то нечего, – нерешительно начал мальчик. – Я ничего приятного не знаю. Говорят, отец был чудак – никогда ни с кем не разговаривал. Никто даже не знал его имени. Все звали его «профессор». Мамуся говорит, что я жил с ним в маленькой комнатке на последнем этаже дома в Лоуэлле, в котором и они тогда жили. Они и в то время были бедные, но далеко не такие бедные, как теперь. Отец Джерри тогда был жив и имел работу.

– Продолжай, продолжай, – ободрила его Поллианна.

– Ну, мамуся говорит, что мой отец был очень болен и делался все чудаковатее, так что я много времени проводил внизу, у них. Тогда я еще мог немного ходить, но с ногами у меня что-то было не в порядке. Я играл с Джерри и его маленькой сестренкой, которая потом умерла. Ну, а когда мой отец умер, у меня никого не осталось, и были люди, которые хотели отправить меня в сиротский приют. Но, мамуся говорит, я так расстроился и Джерри так расстроился, что они решили оставить меня в своей семье. И оставили. Сестренка Джерри незадолго до этого умерла, и они сказали, что я, возможно, займу ее место. С тех пор я живу у них. Ну, а потом я упал, и мне стало хуже, да и они теперь ужасно бедные, и отец Джерри умер. Но они все равно оставили меня у себя. Разве это не то, что называют сердечной добротой?

– Да, о да! – воскликнула Поллианна. – Но их ждет награда… Да, я знаю, она их ждет! – Она трепетала от восторга. Последние сомнения исчезли. Она нашла пропавшего Джейми. Она была в этом уверена. Но пока она не должна ничего говорить. Пусть сначала миссис Кэрью увидит его, и тогда… Тогда! Даже воображения Поллианны не хватало, чтобы представить грядущее блаженство миссис Кэрью и Джейми после их счастливого воссоединения. Она легко вскочила на ноги, проявив явное непочтение к сэру Ланселоту, который обнюхивал в это время ее колени в поисках оставшихся орехов.

– Мне пора домой, но я опять приду завтра. Может быть, со мной придет дама, с которой тебе будет приятно познакомиться. Ты ведь будешь здесь завтра, правда? – с беспокойством уточнила она.

– Конечно, если погода будет хорошая. Джерри привозит меня сюда почти каждое утро. Понимаешь, они устроили все так, чтобы у него хватало на это времени; а я беру с собой обед и остаюсь здесь до четырех часов. До чего Джерри добр ко мне!

– Я знаю, знаю, – кивнула Поллианна. – И, возможно, ты найдешь кого-то еще, кто тоже будет добр к тебе, – почти пропела она и с этим загадочным заявлением и лучезарной улыбкой ушла.