Текст книги "Верная"

Когда Бен вернулся домой после учебы, он с шумом уронил портфель на пол и удивленно посмотрел на собак, лежащих на диване.

– Ты это что, серьезно? Сразу две собаки? Откуда они взялись? Разве здесь приют для уродливых псов?

Шелби уже успела заказать обед в ресторане «Хунань», особенно позаботившись, чтобы там были все любимые Беном блюда, включая острый тофу, который сама ненавидела, и курицу «Генерал Цо» – любимое блюдо для обоих.

– Их там мучили.

Шелби уже успела искупать собак в кухонной раковине, и запах прелой псины распространился по всей квартире. Утром Шелби воспользуется разрешением Бена купить поводки, ошейники и собачий корм. Накануне вечером она накормила собак рисом с курятиной, которые они жадно поедали.

– Дай я угадаю. – Бен взял тарелку с едой и плюхнулся на диван рядом с одноглазой собакой. – Одна из них Инь, а другая – Ян? Или Хекл и Джекл? Спок и Кирк?

– Рядом с тобой Блинки, другая – Генерал Цо. – Имена пришли Шелби в голову мгновенно.

– Ты дала имена собакам без меня? – Бен показался не на шутку обиженным.

– Ну, если что-нибудь случится и мы расстанемся, они будут со мной.

В тот момент Шелби не понимала, насколько холодно это прозвучало. Но выражение лица Бена сказало все за него.

– Это твой план? – Бен отставил тарелку в сторону, даже не заметив, что Блинки стащил кусок тофу. Его зрения вполне хватает, чтобы воровать еду.

– Послушай, Бен. – Шелби выразительно вскинула руки. – У меня нет никакого плана. Разве это не очевидно?

Ночью в постели Шелби обняла Бена, чему он был страшно удивлен. Она никогда не начинала раньше ласкать его первой, а сегодня забралась на него верхом и поцеловала, так глубоко, что на минуту могло показаться, будто она его любит. Может быть, так оно и было, но что значит любовь в мире, где так легко обидеть другого?

* * *

Все лето перед работой Шелби выгуливала собак на берегу реки. С тех пор как Бен спросил, есть ли у нее план, у Шелби не выходило из головы, что она ничтожество, не имеющее цели в жизни. На улице люди обычно сторонятся Шелби, потому что она продолжает брить голову и носит куртку с капюшоном даже при 90 градусах по Фаренгейту. Девушка имеет такой вид, что иногда кажется, будто она вот-вот кого-то укусит. Но для Шелби это уже пройденный этап: она лежала в психиатрической больнице, где ей сказали выжимать сок из мороженых апельсинов, чтобы вернуться к реальности, когда ее охватывает приступ паники. Как будто реальность – это то, что ей нужно.

Шелби начала писать запросы в колледжи, но ее настолько раздирали противоречия, что вскоре она стала выбрасывать в мусор каталоги, которые приходили по почте. Однажды она оставила собак одних и отправилась пешком в Хантер-колледж и записалась на два курса лекций – латынь, чтобы знать, о чем говорит Бен, и принципы биологии. Может быть, естествознание поможет ей отыскать смысл в этом мире. Она рассказала об этом Бену, а также сообщила, что вечера во вторник и четверг у нее будут заняты.

– У тебя действительно есть план, – сказал он. – А меня ты в него включила? – Шелби в знак сочувствия присела к нему на колени. – Я воспринимаю это как положительный ответ.

Она крепко поцеловала его, как будто от этого зависело ее будущее, хотя знала, что это вовсе не так. Ее жизнь определяют в равной степени вероятность и удача. Поэтому она продолжала регулярно выкидывать печенья с предсказанием судьбы в стеклянную чашу.

Никто не знает заранее, что случится. В ночь автокатастрофы Шелби пристегнула ремень безопасности, а она это делала примерно раза три на десять поездок. Хелен приткнулась на краешке своего сиденья, слишком возбужденная ожидаемым приключением – швырянием камней в окна Криса, – чтобы побеспокоиться о ремне безопасности. А ведь она прежде пристегивала его девять раз из десяти. Всякий раз, когда кто-то утверждает: мол, люди получают в жизни то, чего заслуживают, Шелби не верит таким речам. Она знает, что бы с ней случилось, если бы это было правдой: она спала бы холодная, как лед, вечным сном где-то далеко отсюда и никогда бы не проснулась, не встала с постели, не поцеловала любимого, не солгала бы ему: «Да, так и есть, будущее принадлежит нам».

* * *

Очень скоро Шелби пришла к выводу, что, если ты делаешь какой-то важный выбор, меняется вся твоя жизнь – это своего рода эмоциональный эффект домино.

Через несколько недель после начала занятий в колледже Шелби вызвали в кабинет к начальству. Эллен Граймз недавно уволена, ходят слухи о растрате, и трио бухгалтеров проводят последние две недели в комнате за закрытыми дверями. Шелби предположила, что и ее, возможно, уволят по сокращению штата. Избавься от балласта, а не то он потянет тебя на дно. Откровенно говоря, если бы она была начальником, наверняка уволила бы себя. Шелби проработала в зоомагазине уже четыре месяца – достаточно много времени, чтобы коллеги убедились: она вечно всем недовольна и как работница не оправдывает ожиданий. Она курит травку с Хуаном в кладовой, надевает рабочий халат наизнанку. Позволяет себе пятидесятипроцентную скидку вместо положенной двадцатипроцентной, когда покупает сухой корм для Генерала и Блинки. То же самое она проделывает для любого покупателя, если чувствует, что он переживает тяжелые времена. Шелби – идеальная кандидатура, если возникла необходимость от кого-то избавиться, поэтому перед разговором с начальством она бросила в свой рюкзак пару скрипучих собачьих игрушек, полагая, что это последняя халява, которой она может попользоваться в этом месте.

Генеральный менеджер всей торговой сети ждал ее. Это мужчина в костюме с галстуком. Он встал, когда вошла Шелби, как будто перед ней обязательно надо было демонстрировать хорошие манеры. Шелби присела. Она была готова, ждала и почти хотела, чтобы ее уволили, поэтому ее рот широко открылся от изумления, когда ей объявили, что отныне она новый управляющий магазином. Компании нравится ее честность и вовлеченность в работу. На руководство также произвело впечатление, что она пошла учиться.

– Я этого не заслуживаю, – сказала Шелби. – Работаю здесь всего несколько месяцев. А учебу только начала, и не уверена, что буду среди успевающих.

Может быть, она и ничтожество, но, по крайней мере, честна. Неужели в этой компании не понимают, что от нее нет никакого толка? Недавно Шелби снова видела поле во сне. Она потеряла дорогу в высокой траве, но ничуть не беспокоилась, что заблудилась. Над головой летали черные дрозды, усиливался ветер, и тут Шелби заметила Хелен. Она всегда преследует Шелби в ее снах. Хелен подбежала и заговорила с ней, но самое смешное, что она произнесла слова на каком-то языке, который Шелби не поняла. Она всегда бывает страшно разочарована, когда, проснувшись, видит Бена, готовящего кофе, и собак на их кроватке – это еще один товар, который она купила в своем зоомагазине со скидкой. Шелби хочет, чтобы Хелен была здесь, в ее квартире, говорила по-английски и сказала бы ей, что простила ее.

* * *

Менеджер получает больше на 250 долларов в неделю. Шелби не была теперь зависима от Бена. Мысль, что она материально свободна, отзывалась в ней радостным трепетом. Она не испытывала этого чувства так давно, что сначала даже не поняла, что это такое, даже опасалась, что подхватила грипп. Шелби придется выполнять больше офисной работы и меньше общаться с клиентами, что для нее большой плюс. Ей в школе легко давалась математика, хотя она и ненавидела всегда эту науку. Шелби способна манипулировать цифрами в уме, даже не понимая, как это у нее получается. Ответ сам собой появляется в голове. Проблема была лишь в том, что Маравелль работала в магазине уже два года и материально обеспечивала троих детей. Именно ее надо было повысить в должности.

– На эту должность нужно назначить Маравелль.

Так и произошло бы в честном и справедливом мире, но по выражению лица начальника Шелби догадалась, что такие категории в нынешнем обществе в расчет не принимаются.

– Знаете, сколько дней она отсутствовала на работе в прошлом месяце?

Генеральный менеджер не специалист по домашним животным, он бухгалтер. К тому же и человеколюбцем его не назовешь.

– У ее детей была ветряная оспа.

У Маравелль тринадцатилетняя дочка Жасмин и близнецы, Тедди и Дориан. Фотографии детей прикреплены клейкой лентой к ее кассе. Вопреки своим правилам, Шелби знает историю жизни Маравелль. У нее был скверный любовник, который издевался над ней, принимал наркотики. В конце концов Маравелль взяла детей и ушла от него, чтобы начать новую жизнь. Шелби уважает подобную решимость. Они с Маравелль полные противоположности, но теперь обычно обедают вместе. Хуан, король кличек, называет их Красавица и Чудовище. Они зовут его Придурком.

– Короче говоря: она отсутствовала продолжительное время и не заслужила повышения по службе. Если вы не вступите в эту должность, придется нанимать кого-то со стороны.

Генеральный менеджер встал, сейчас он или пожмет ей руку, или избавится от нее. Шелби это хорошо знала и приняла предложение. Может быть, она и была склонна к саморазрушению, но глупой ее не назовешь.

Шелби никому не рассказала об этой встрече, но молва о ней разнеслась быстро. В конце дня к ней подошла Маравелль.

– Не могу в это поверить! Я работаю здесь гораздо дольше, чем ты!

Маравелль – красивая и способная женщина, но она забеременела в шестнадцать лет, и ее жизнь пошла окольным путем, свернув с намеченной дороги.

– Миллион поздравлений, Шелби, – сказала она с горечью.

– Они бы наняли человека со стороны, если бы я отказалась. – У Шелби давно не было подруги, и ей казалось, что ближе Маравелль у нее никого не будет. – Послушай, давай я буду отдавать тебе половину денег.

– Мне не нужны твои деньги!

– Я предлагаю это вполне серьезно. Половину денег тебе, половину – мне.

– Ты не подходишь для этой должности, Шелби. А вот я вполне заслуживаю ее. – Маравелль выглядела так, как будто вот-вот хотела расплакаться. – Все дело в ветряной оспе? В том, что мне пришлось сидеть дома с детьми так долго?

Шелби кивнула.

– Ну и черт с ним! – бросила Маравелль, уходя.

* * *

Вечером Бен и Шелби отправились в «Хаф Кинг», чтобы отпраздновать это событие. Владелец заведения – один из любимых писателей Бена, бесстрашный журналист, которым он восхищается. Правда, сейчас у Бена нет времени ни на что, кроме текстов по фармакологии. Они сидели за столиком, вынесенным на тротуар, поэтому им можно было взять с собой собак. Хотя Генерал всецело предан Шелби, он стоял рядом с Беном: тот неряшлив и может выронить еду. Откровенно говоря, будь Генерал человеком, а не бульдогом, Шелби, наверно, сбежала бы с ним от своего сожителя.

– Каждый раз, когда я вижу Маравелль, испытываю чувство вины, – сказала она Бену.

– У тебя просто такой тяжелый период. Если хочешь уладить отношения с Маравелль, сделай для нее что-нибудь.

Шелби отложила в сторону свой вегетарианский гамбургер и пристально посмотрела на него. Что это: всего лишь добрый совет или предложение некой высшей силы, а может быть, Хелен хочет пообщаться с ней через Бена?

– Что, например? – Шелби опять, как и в период депрессии, начала притопывать ногой от волнения. В этот момент она испытывала противоречивые чувства по поводу своего повышения. После того как она сообщила эту новость, Бен вручил ей букетик тюльпанов. Она сказала, что ненавидит эти цветы, и только потом сообразила, что ранит его чувства.

– Сделай для нее что-нибудь важное, – предлагает Бен. – Чтобы она почувствовала: ты настоящий друг.

– На самом деле это не так.

Шелби уверена, что именно чувство вины, а не дружба, заставило ее купить два билета на концерт Мэрайи Кэри в Мэдисон-Сквер-Гарден для Маравелль и ее дочери. Стоило это целое состояние.

– Билетные спекулянты тоже должны на что-то жить, – сказал Бен, вручая ей наличные.

Деньги на концерт Мэрайи Кэри дал Бен, но когда Шелби пригласила Маравелль в свой новый офис и вручила конверт с двумя билетами на места в десятом ряду, та обняла и горячо благодарила именно ее.

– Ты самая лучшая. – Маравелль чуть не прыгала от радости. – От меня не так легко откупиться, но это хорошее начало.

– И конец одновременно, – сказала Шелби. – Эта взятка – последняя.

* * *

Спустя несколько дней Шелби и Бен лежали в постели, и он завел не слишком романтичный разговор о деньгах. Бен сказал, что это, конечно, здорово, что Шелби повысили по службе. Мол, те же билеты на концерт обошлись им так дорого. А потом выдал такое, что Шелби расценила не иначе как информационную бомбу.

– Подумай, какую уйму денег люди платят, чтобы устроить свадьбу.

Шелби приняла сидячее положение. Она ощутила комок в горле. Ей доводилось читать, что такую пульсацию крови в гортани испытывают люди, ожидающие расстрела.

– А разве кто-то говорил о свадьбе?

– Никто. Но дело в том, что люди платят целое состояние за всякие излишества типа восьмислойного торта, который по вкусу не отличается от белого хлеба, вместо того чтобы сбежать от всех и потратить деньги на поездку в Мексику.

– Ты разве планируешь поездку в Мексику? – На Шелби было черное хлопчатобумажное белье и футболка. Она без волос, бледная, ее ноги тонкие и длинные. Шелби – менеджер сетевого магазина, хотя она даже не верила никогда в саму идею подобных магазинов. Скорее она сторонница небольших лавок, которыми управляют и владеют члены одной семьи. Иногда она думает о своем отце, имеющем семейный бизнес. Не исключено, что она унаследовала от него предпринимательскую жилку. Бен как-то странно, с надеждой посмотрел на нее. Может быть, он просит ее стать его женой?

– Ты говоришь о медовом месяце? – тихо поинтересовалась она.

– Здесь возможны варианты.

Шелби проснулась, схватила лежащего на полу Блинки и прижала к себе, пес оказался между девушкой и Беном. Когда Блинки спит, он урчит во сне. Бен же спит тихо и снов не видит, по крайней мере, так он сказал Шелби. А может быть, он видит во сне Мексику, зеленовато-голубую воду и белых птиц. И Шелби тоже там с ним. Наверно, поэтому Бен зовет ее во сне. Имя подруги срывается с его губ, хотя он крепко спит. Шелби уже проснулась и ждет рассвета на пожарной лестнице. Она слишком далеко, чтобы его услышать.

* * *

Шелби решила съездить домой на Рождество. Она планировала взять с собой собак, но не Бена, объяснив ему, что не хочет создавать у родителей превратного впечатления о своей личной жизни.

– И какое впечатление могло бы у них возникнуть? – Бен постригся, и его белая шея казалась голой и уязвимой. – Что мы с тобой – пара?

– Мой отец сумасшедший, – сказала Шелби, избегая вопроса о сущности их отношений. – Он станет тебя допрашивать.

– Ну и пусть. Я не возражаю.

– А я не хочу этого. Давай лучше каждый из нас отправится к своим родителям.

Бен арендовал машину и подвез Шелби до дома. Канун Рождества: повсюду мигали разноцветные лампочки, бросая на снег красные и синие сполохи. Дом Шелби не был освещен и выглядел заброшенным. Вокруг лежали сугробы снега: похоже, никто не расчищал дорожку, ведущую к дому.

– Ты уверена, что твои родители там? – Бен прищурился, пытаясь что-то разглядеть сквозь переднее окно.

Шелби указала на дверь, которая открылась, и на пороге через секунду появилась мать, которая весело помахала ей рукой. Дочь ответила на приветствие.

– Я ведь тебе говорила.

Она накинула рюкзак, открыла дверцу машины и вывела собак.

– Заеду за тобой завтра в три! – крикнул Бен подруге. – Принесу пирог, приготовленный матерью.

Джуди Минк известна своей выпечкой. Она готовила свадебный торт для соседа, фотография этого была опубликована в «Ньюсдей». К сожалению, Шелби ненавидит пироги.

Она наконец преодолевает снежные заносы и добирается до порога, неся в руках Блинки.

– Привет, незнакомец, – весело сказала Сью Ричмонд, пока Шелби стряхивала снег с обуви на переднем крыльце. Мать взяла Блинки на руки и сжала его в объятиях. – Уродлив, но мил.

– Ты про Бена? – спросила Шелби.

Они, хохоча, вошли в дом. Ни рождественской елки, ни украшений. Шелби перебрала груду открыток на кофейном столике – от соседей, от партнеров отца по бизнесу. На одной из открыток нарисован запутанный лабиринт с вопросительным знаком в центре. Шелби перевернула открытку и прочитала послание на задней стороне: «Хочешь чего-то».

Шелби заметила наклеенное на почтовую открытку свое крошечное фото из газетной статьи об автокатастрофе. Автор письма так хорошо ее знает? Потеряв Хелен, она утратила желание жить. Кто она, чтобы заслужить какие-то блага? Как смеет она вообще чего-то хотеть? Шелби ощутила жжение в груди.

– Мне никогда особенно не нравилось украшать дом, – сказала мать. – Слишком много хлопот. У кого на это есть время? Особенно я ненавидела новогодние блестки. Их никак не вычистить до конца. Твой отец вообще запрещал их развешивать, когда ты была маленькой.

Шелби обвела взглядом комнату. Что-то в ней не так.

– А где папа?

Сью рассматривает Блинки.

– У собаки глаз загноился.

Мать явно хотела сменить тему. Шелби решила подыграть ей.

– Ветеринар сказал, что глаз необходимо удалить. Эта хирургическая операция стоит тысячу долларов. Их надо сначала накопить.

Шелби хотела бы вылечить Блинки сама, обладать знаниями и навыками, нужными для того, чтобы снять его боль.

Сью решила оплатить эту операцию в качестве рождественского подарка для дочери. Шелби настаивала на том, что отдаст эти деньги, даже подписала долговую расписку, но Сью разорвала ее.

– Я рада, что ты наконец чего-то хочешь, – сказала она.

Шелби удивлена.

– Тебе кто-то подсказал предложить это мне?

– Ты имеешь в виду своего отца? Он сказал, что с этого года не дарит подарки, потому что они превращают праздники в источник дохода. А сам до сих пор сидит в магазине.

– Нет, я имела в виду Хелен. – Это прозвучало так нелепо, что она добавила: – Или кого-то еще.

Сью взяла дочь под руку.

– Иногда во сне мне кажется, что моя мама разговаривает со мной. Кто станет утверждать, что мертвые не беседуют с нами, не направляют нас? Может быть, и Хелен это делает.

Их всего двое в темном доме. Совсем не похоже на канун Рождества. И все же Шелби рада, что приехала.

– Что говорит тебе бабушка, когда ты видишь ее во сне?

– Советует бросить твоего отца.

Они рассмеялись.

– Что-то еще?

– Говорит, мне повезло, что ты здесь со мной. Мол, пора мне вставать и готовить стол к обеду.

Шелби выпустила собак из дома. Она увидела лопату для уборки снега и решила расчистить тропинку, ведущую с улицы к дому. Когда подъехал отец, она сделала уже больше половины работы.

– Обычно я нанимаю для этого одного парня с нашей улицы, – сказал Дэн Ричмонд.

– Подозреваю, что ты забыл это сделать. – Шелби настолько замерзла, что не чувствовала пальцев на руках и ногах. – Как запамятовал и о том, что сейчас сочельник.

Дела в магазине по продаже мужской одежды шли плохо. Люди предпочитали торговый центр или один из недавно появившихся магазинов. Бизнес, который папа Шелби унаследовал от своего отца, всегда был для него проклятием.

– Да, некоторые из нас работают, – сказал он.

Они увидели, что Сью у окна зажгла свечку, как она делала это, когда Шелби была маленькой. Согласно старому поверью, это традиция, помогающая вернуть странников домой.

– Почему ты полюбил ее? – спросила вдруг Шелби отца.

– Я не отвечаю на вопросы с подвохом, – сказал отец, и тогда Шелби узнала, что родители ее формально не женаты, а в чем причина этого, Дэн уже и не помнил. Она хотела бы, чтобы мама прислушалась к голосу своей покойной матери. Люди разводятся: им вовсе не нужно жить вместе лишь потому, что их глупая дочь попала в автокатастрофу, получила после этого нервное расстройство и не в состоянии вести себя правильно.

– Почему ты не бросишь все это? – спросила Шелби отца. – Закрой магазин. Начни новую жизнь. Дай такой шанс и ей.

Дэн внимательно посмотрел на нее:

– Люди моего типа такого не делают, Шелби.

Вот в этом вся разница между ними. Люди ее типа на это способны.

* * *

Утром Шелби получила подарки: черный свитер, коробку трюфелей и, без ведома отца, чек на тысячу долларов, чтобы сделать операцию Блинки. Она привезла родителям фондюшницу.

– Подумала, что, может быть, вы с отцом готовили фондю, когда были вместе в первый раз.

– Я люблю фондю, – сказала Сью, обнимая дочь.

Когда Бен приехал, чтобы забрать ее, он привез пирог с яблоками и клюквой, испеченный его матерью. Бен в качестве приветствия обнял мать Шелби и выпил предложенную чашку кофе.

Отец Шелби, как обычно, отсутствовал.

– Моя мать принимала вчера вечером двадцать два гостя, и, кажется, у нее были приготовлены двадцать две индейки, – доложил Бен. – Не говоря уже о пирогах.

– Но ты ведь не празднуешь Рождество, – напомнила ему Шелби. – Ты же еврей.

Она взяла почтовую открытку и сунула ее в карман пальто.

– Но все равно у нас праздничный обед, – сказал Бен. – Хорошая еда – часть семейного сборища.

Ричмонды ели на Рождество вегетарианскую лазанью и пили апельсиновый шербет.

– Здравствуйте, мистер Ричмонд, – весело приветствовал Бен отца Шелби, который тайком курил сигарету в гараже. – Как ваш бизнес?

– В полном дерьме.

– Дэн! – Сью не одобряла такие выражения в присутствии детей.

– Но он же спросил! Ты хочешь, чтобы я врал?

– Фармацевтические товары – замечательная вещь, – сказал Бен. – Этот бизнес всегда идет хорошо: люди не могут обойтись без лекарств.

– Что ж, Шелби это прекрасно известно, – мрачно сказал Дэн. Шелби бросила на отца негодующий взгляд. – Счастливого Рождества и тебе тоже!

– С этим покончено. Она снова состоит в клубе «Стрейт энд Нэрроу», – защитил ее Бен.

– Я вовремя остановилась, – сказала Шелби.

– Шелби замечательная, – вырвалось у Бена, и все посмотрели на него с некоторым удивлением.

Когда настало время ехать, Шелби и Бен загрузили в машину собак и сумки с подарками. Мама Шелби вручила Бену целую коллекцию книг Курта Воннегута («Колыбель для кошки» Бен когда-то читал дюжину раз), а также дала им с собой доску для резки хлеба, которая так и не нашла своего места на их кухонной стойке, и кофеварку, которой они ни разу не воспользуются.

Сью также вручила Шелби духи Jo Malone с запахом свежих грейпфрутов, который дочь передарит ей на День матери. Бену нужно было вернуть машину в арендную компанию до пяти, а пробки ожидаются немалые. Пришлось уехать пораньше, хотя мать Шелби предлагала им остаться переночевать.

– Похоже, твой папа немного не в духе.

– Он несчастлив и, вместо того чтобы уйти из семьи, делает жизнь моей мамы невыносимой. Считает такое поведение более достойным.

– Они уладят эту проблему, – рассудительно заметил Бен.

Пока Бен вел машину, Шелби внимательно изучала его. Если наблюдать за человеком достаточно пристально, полагала она, можно понять, что делает одного добрым, а другого, ее например, недоверчивым и утратившим надежду.

Чем больше Шелби думала об отце, тем яснее понимала: они с Беном не подходят друг другу. Их жизни случайно пересеклись однажды холодной зимой, когда оба отчаянно нуждались в тепле, а если они останутся вместе, она в конце концов станет человеком, который накануне Рождества поздно возвращается домой.