Текст книги "С первого взгляда…"

Глава 7
Шеннон

– С днём рождения, принцесса, – тепло произнёс папа в трубку, и я улыбнулась. – Помни – ты лучшее, что я смог сотворить. Я люблю тебя.

Слёзы внезапно образовались на глазах, но я поспешно подняла голову наверх, не дав им пролиться. Я на работе, в конце концов.

– Спасибо, папуль.

– Как ты там? Как на новом месте?

Ох.

– По-разному.

Я ещё не успела рассказать папе все нюансы моей новой работы.

– Как начальство? Не донимает?

Вот именно про это я и умолчала. Папа будет в бешенстве, когда узнает, что мой босс – Блэйк Дэвис.

– Эм. Нет, но работы даёт много. Очень много.

– Не давай себя в обиду, принцесса. А если что, могу одолжить свой дробовик, – вполне серьёзным тоном предложил папа.

– Пап! Какой дробовик?! Прекращай.

– Ну, помнится, некоторых только этим можно отпугнуть, – заметил он задумчиво.

Да. Когда-то папа грозил пристрелить Блэйка, едва завидев его около нашего дома. Я до сих пор не понимаю, как Блэйк ни разу не попался, приходя ко мне по ночам. Он и днём приходил под предлогом позаниматься школьными заданиями, а потом уходил, чтобы через пять минут влезть в окно. Порой папа устраивал нечто похожее на показательную демонстрацию силы от него – он выходил во двор, как раз когда Блэйк должен был прийти помочь мне с математикой, и целился в него, крича, что сегодня «посещение окончено, приходите завтра». Обычно Блэйк посылал моему папе ироничную улыбочку, демонстративно поднимая руки вверх. А потом…

Да, пролезал через окно. Его никогда, никто и ничто не могло остановить.

– Папуль, я сейчас на работе, поэтому не могу долго разговаривать, – предупредила его, зажав телефон плечом, и параллельно отвечая на письмо Пита.

Мы вчера поужинали вместе, и он попытался ввести меня в курс дела всех текущих проектов, чтобы я лучше понимала положение вещей и не терялась на совещаниях.

– Да, конечно. Я не хотел отвлекать тебя, просто очень волнуюсь. Ты же не любишь работать в центре. У тебя всё в порядке?

– Не волнуйся. Я рано приезжаю, поздно уезжаю. Особо не чувствую влияние большого города.

– Ох, принцесса. Береги себя и не переусердствуй с работой. Она не волк, точно не убежит.

Ага. Блэйк так не думает; он завалил меня, что я головы не поднимаю.

– Люблю тебя, пап.

– И я тебя. Береги себя.

Папа отключился, и в мою дверь постучали.

– Стерва, это ты притащила жир в наше «сообщество ростков пшеницы»?! – практически завопил Лео, влетев в мой кабинет.

Что?!

– Извини, что?!

– Пирожные ты припёрла?! Открываю я наш холодильник, а там стоят такие красивые, жирные, отвратительно вкусные пирожные! Сама жрёшь лимоны, а нам жир подпихиваешь?!

У меня отвисла челюсть от его напора. В его голосе не было гнева или чего-то похожего, но он так искренне недоумевал, что я растерялась.

– У меня день рождения сегодня…

– Да? – скептически спросил он. Я кивнула. – Ну ла-а-адно. Живи. В день рождения можно всё. Тогда сама сожри хоть одно, а то я видел, что ты на обед себе таскаешь огурцы. Огурцы!

– Я люблю похрустеть, – призналась я, пожав плечами.

Лео по-хозяйски уселся на стул напротив меня и подпер кулаком подбородок.

– Ну, рассказывай.

– Что? – Я нахмурилась.

– Не строй из себя недотрогу. «Метроном» уже оценила? Туда-сюда? Влево-вправо? Огро-о-омный? Слухи не врут?

От количества вопросов у меня закружилась голова, а от их смысла низ живота свело судорогой.

Вчера мне на секунду показалось, что мы с Блэйком не расставались на десять лет. Я увидела тот самый взгляд, которым он всегда смотрел на меня раньше. Смесь заботливого, похотливого, ласкающего и покровительственного. Так умел смотреть только Блэйк.

– Я не…

– Хотя я сам вчера видел его стоямбу, – перебил он меня. Мне порой казалось, что Лео и не важно услышать ответ человека. Ему хорошо с самим собой, вот правда. – Впечатляет, должен признать.

– Где видел?! – искренне изумилась я.

Он посмотрел на меня как на дурочку.

– Здесь, – покрутил пальцем в воздухе.

Я нахмурилась, не понимая его.

– Как? Когда?

– Шеннон, ты правда такая тупая или прикидываешься?! – цокнул он, закатив глаза. – У него встал на тебя, когда вы разглядывали друг друга, словно диковинное животное в зоопарке. Знаешь, как дети прилипают к стеклу и наблюдают за зверушкой, пуская слюни?! Вот вы так и выглядели вчера.

Что, правда? Значит, мне не показалось? Блэйк так на меня смотрел? Ну и плевать, как он на меня смотрел.

Стоп.

У него встал на меня?!

– А как ты заметил его… ну… «метроном»? – уточнила я, придвинувшись ближе. Клянусь, эти сплетни всё-таки такие волнующие.

– А как можно не заметить слона в посудной лавке?! Если он не засунул в брюки кабачок, то у него встал.

То, с какой серьёзностью ответил Лео, вызвало у меня искреннюю улыбку. Лео замер, смотря на меня.

– Охренеть, стерва. Когда ты улыбаешься, то становишься похожей на человека.

Теперь я почти расхохоталась, но сдержала себя. Я редко проявляла подобные эмоции. Привыкла надевать маску непроницаемой отчужденности.

– Сочту за комплимент.

– Это он и был. С днём рождения, – он вскинул кулак и улыбнулся. Я снова улыбнулась. – Значит, у него встал, пока он разглядывал твои поры на лице, но я вам помешал, – вздохнув, заключил он и вытащил маркер из стаканчика на моем столе.

– Ничего не произошло бы, уверяю тебя.

– Кто знает, кто знает. Метроном славится тем, что своего никогда не упустит.

Мне ли не знать…

Но он меня отпустил, если можно так сказать. Значит, я не та, кого он не упустит.

– А у тебя стоит на него?

– В смысле?!

– В прямом, стерва!

– Я не…

– Твои чресла трепещут, когда ты видишь его?! – он поиграл бровями, кокетливо проведя кончиком маркера по своим губам.

Боже, он невозможный идиот, но такой смешной.

– Я не…

– Зудит между ног, что зубы сводит и хочется потереться о его «метроном»?! – не унимался этот несчастный, сверкая дразнящим взглядом.

– Я…

– Хочется заткнуть ему рот своей титькой?! – продолжил донимать Лео.

– Титькой?! – не выдержала я и рассмеялась. – Лео, ты неподражаем.

– А что не так со словом «титька»?! Я же не сказал «сисяндры» или «дойки», – невозмутимо ответил он. – Титьки – это прекрасное слово. Ну, у тебя-то точно титьки, а не уши спаниеля…

Вдруг за моей дверью раздался дикий хохот, что мы от неожиданности оба подпрыгнули и посмотрели в ту сторону. На пороге стоял Пит и держался за дверной косяк, чтобы не рухнуть.

– Твою мать, Лео, ты шикарен, – простонал он.

Лео игриво приподнял бровь, посмотрев на меня.

– Я же говорил, что я здесь лучший.

– Не припомню, – улыбнулась я, решив поддеть его. С каждым днём я проникалась к этому парню всё больше и общаться с ним становилось всё легче. Я привыкала к нему. Во всяком случае, он единственный, кто сам проявил интерес ко мне и пошел на контакт.

– Стерва, – шутливо хлопнул меня по руке, и обратился к Питу: – Босс, титьки это же хорошо?

– Титьки – это прекрасно, – согласился Пит, продолжая ржать.

– Вот и я о том же. А у Шеннон такие титьки, что любая наша акула на говно изойдёт из-за зависти, – заметил Лео и поднялся со своего места. Мне вдруг стала неловко, что захотелось прикрыть свои… титьки. Хотя я никоем образом не демонстрировала свою грудь. И чем холоднее становилось на улице, тем больше одежды было на мне. Чего нельзя было сказать об остальной женской части нашего коллектива. Им ни похолодание не страшно, ни скорый снег, ни ледниковый период в принципе.

– При Блэйке только титьки Шеннон не обсуждай, – вдруг предупредил Пит, на что Лео победоносно улыбнулся, многозначительно посмотрев на меня.

– Точно не кабачок засунул, инфа сотка, – подмигнув, он вышел из кабинета. – Я пошел жрать жир! – донесся его вопль из коридора

– Какой кабачок?! Какой жир?! – обратился ко мне Пит.

Я сжала губы, чтобы не хрюкнуть от смеха.

– Я там пирожные принесла. В холодильнике. Угощайся, – пояснила я.

– Ах точно, с днём рождения! Прости, с утра столько дел было, что совсем вылетело из головы. С меня цветы, – улыбнулся он, подмигнув мне. – Я правда рад, что ты теперь с нами и с Блэйком. Ему… мне кажется, ему очень нужен такой человек рядом, – задумчиво произнес он, разглядывая меня. Я посмотрела в сторону, не зная, что ответить. – Скажи, а вы… никогда не виделись до того, как ты попала к нам?

Значит, он не знал. Вчера Пит сказал, что они с Блэйком знакомы десять лет. Значит, Блэйк не поделился с другом ни фактом нашего знакомства, ни фактом общего прошлого, ни фактом отношений. Ничем, что так когда-то было важно для меня. Отчего-то это осознание отдалось тупой болью в затылке.

– Нет, – надтреснутым голосом ответила я.

Пит буквально сканировал меня своим взглядом, усиленно о чём-то думая.

– Я понял, Шеннон. Если нужна какая-то помощь, я рядом.

Он скрылся за дверью, а я чуть не залепила себе пощечину. Ну какого чёрта, Шеннон, ты до сих пор жуешь эти мысли?! Зачем ему делиться с другом о какой-то там интрижке с наивной девочкой?! Он бросил меня. Неужели он вообще помнил хоть что-то обо мне?! Хоть малую часть того, что мы пережили?! Конечно, нет. Он забыл, как мы постоянно смеялись, ругались, дрались и так по кругу. А потом всё неизменно заканчивалось в постели. Как я убегала от него, а он меня постоянно догонял. Он всегда быстро шёл мириться. Разве вспомнит он, как я приготовила торт на его день рождения, который, кстати, ровно через месяц после моего. Хотя это, может, он и помнит, ведь я не знала, что у него аллергия на арахис…

Но мы его с папой быстро откачали.

Вчера за ужином в очень приятном ресторане Пит немного рассказал мне об их знакомстве с Блэйком. О том, насколько они дружны и как ценят друг друга. О том, что Блэйк для Пита как брат, которого у него никогда не было, но о котором он мечтал. О том, что они многое вместе пережили за студенческие годы и гордятся тем, что им удалось выстроить бизнес, не разругавшись. Что они близки и доверяют друг другу всё. Раз обо мне Блэйк ему не рассказал, то можно сделать однозначный вывод – я не была в его жизни хоть немного запоминающейся.

А я так страдала после его ухода. Боже, кто бы знал… Я с ума сходила. На стену лезла. Рыдала. Искала его. Я год не могла прийти в себя. Стала похожа на собственную тень. Приезжая домой из университета на каникулы, спала с открытым окном в надежде, что он вернётся. Я ждала его каждую секунду, пока не поняла, что он не вернётся.

Отбросила ненужные мысли и погрузилась в работу, мечтая уже поскорее вернуться домой и поплакать. Почему-то в день рождения у меня всегда ужасное настроение. Когда-то я прочитала, что за две недели до этого дня у человека ослабляется энергетическое поле и он более восприимчив к болезням и переменам настроения. И вообще он слаб в этот период. Вот я сейчас слаба. Имею право, в конце концов.

За работой не заметила, как на город опустились сумерки, и сотрудники постепенно уходили из офиса. Вдруг мой телефон разразился трелью. Напечатав последнее слово, потянулась к нему и увидела незнакомый номер.

– Алло? – ответила я.

Тишина.

– Алло?

– Шеннон, – тихо произнёс Блэйк. Я нахмурилась.

– Откуда у тебя мой номер? – спросила я, но вовремя вспомнила, что он мой босс. – Глупый вопрос. Ты же подписывал мой трудовой договор.

У меня тоже был его номер, но очевидно старый, по которому я пыталась дозвониться больше года и который не работал. Я же свой не меняла всё это время.

– М-м… Да, подписывал. С днём рождения, Шеннон, – как-то очень тихо и вкрадчиво сказал он, что для него нетипично.

Но, очевидно, договор он внимательно читал, раз и дату запомнил. Либо ему Пит написал и напомнил. Либо какая-то рассылка сегодня была. Я не ожидала от него поздравления. Хотя в прошлом, помнится, на мой день рождения он устроил мне двадцать четыре часа вседозволенности. Я могла делать абсолютно всё, что хотела – бесить его, злить, провоцировать, кидаться едой, а он терпел и целовал меня. А поскольку уже тогда я в свой день рождения была букой, ему доставалось по полной. Но он просто целовал меня на любое гадкое слово или поступок.

Тут в дверь постучали и вошел курьер с букетом ирисов и какой-то коробкой. Протянув это всё мне и не сказав ни слова, он удалился. Зажав телефон плечом, положила букет и открыла коробку. Сверху была золотистая упаковочная бумага и какая-то шелуха. Ну, не шелуха, а опилки. Нет, не опилки. Короче какая-то длинная витиеватая нарезанная хрень. Отодвинула всё это в сторону, приподняла золотистую бумагу и обомлела.

Господь всемогущий!

В коробке лежали лимоны. Стройными рядами, с зелёными лепесточками, бочок к бочку очень аппетитные, крупные, настоящие лимоны.

Что за…?

– Нравится? – послышался голос из трубки.

Я обомлела. Это от него?! Огромный букет ирисов был невозможно красивым. Фиолетовые цветы с ярко-жёлтой сердцевиной буквально завораживали. Лимоны… Только самые близкие знали, как я люблю их поедать. Никто не понимал моей любви, считая меня больной, а я обожала их.

Секундочку.

Он помнил, что я люблю такие цветы?! Простые, понятные и без пафоса. Он помнил про лимоны?! Этого не было в трудовом договоре.

– Очень, – прошептала я. – Ты помнишь, какие цветы я люблю и про лимоны?

Сердце внезапно ёкнуло и подпрыгнуло от этой мысли. На глазах снова появились слёзы. Блэйк не любил кислятину, как он называл роскошные лимоны. Но в его офисе стоят именно лимонные деревья. Что за ерунда?!

– Кхм, – он кашлянул в трубку, но потом хрипло ответил: – Помню.

Я не знала, что сказать.

– Спасибо. Неожиданно.

– Не стоит благодарностей. Как работа? Ты сегодня не отправила ни одного письма. Всё в порядке?

Да, сегодня я усиленно изучала Excel, чтоб не ударить в грязь лицом.

– Я занималась самообразованием, – созналась я, прислонившись к спинке рабочего кресла и рассматривая букет.

– И в какой же области? – немного игривым тоном поинтересовался он.

– В области статистики, информатики и прочей ненужной чепухи, – усмехнулась я.

Мне показалось он рассмеялся, но это не точно.

– Как успехи?

– О, прекрасно, – воодушевлённо врала я. – Я теперь покруче любого айтишника, могу сделать таблицу в Excel!

Ему лучше не знать, что я ни черта не разобралась. Ну не создан мой мозг для этого, но я обязана справиться с проектом. Да и со своей должностью. Да и со своей жизнью, если уж на то пошло.

– Не думаю, что настоящие айтишники этим постоянно занимаются. Для них это скучно.

– Вовсе нет, – со знанием дела возразила я.

Они же правда только этим и занимаются, разве не так?!

– Вовсе да.

– Говорю же – нет! Ты не айтишник, откуда тебе знать, чем они занимаются?!

– Потому что на меня работает айтишник, Шеннон. И я знаю спектр его полномочий, поскольку сам его ими и наделил, – вздохнув, пояснил он, словно с непослушным ребёнком разговаривал.

– Ну, конечно. Куда же без упоминания о том, какой ты умный и могущественный. Что любая математическая задачка – это как два пальца обоссать!

– Заметь, я сейчас ни слова не сказал о том, какой я умный и могуществе…

– Но подразумевал! – перебила его и тут до меня дошло, что мы впервые разговариваем, как в прошлом. Раньше, когда я не могла решить задачу или когда меня дурили на кассе в магазине, стоило ему отвернуться, он всегда подначивал меня, что без него мне не выжить.

Выжила.

– Шеннон, – вздохнул он с улыбкой в голосе, – съешь лимон и успокойся.

Что?!

– Ты мне рот затыкаешь?! Потому что знаешь, что проиграл нашу дуэль!

– Иди домой, Шеннон, – невозмутимо продолжал он. – Уже поздно.

– Не уходи от темы! Ты проиграл! Тодд подтвердит, что он профи в составлении дурацких табличек!

– Я не сказал, что он не умеет их делать! – зарычал он.

– Но и не подтвердил!

– Господи… – застонал он, остальное сказал нечленораздельно, но было похоже на «Ни черта она не изменилась, твою мать». – Шеннон, рабочий день окончен. Иди домой.

– Это фиаско, Блэйк. Я выиграла! И вообще, я не хожу, а езжу на машине. По навигатору.

Так-то. Я независимая и самодостаточная женщина.

– Да, я помню. Ты всегда едешь наверх, – как-то сдавленно ответил он, словно пытался не рассмеяться.

– Именно. Навигатор врать не будет, но я уже почти запомнила дорогу, но всё-таки боюсь заблудиться.

– Шеннон, от дома до работы десять минут по прямой. Наверх. Как можно заблудиться?!

– Как, как? Легко! Моргнула и уже незнакомые люди, машины, дома, – пояснила я, закатив глаза.

Мужчины порой слишком туго соображают. А ещё кичатся своими способностями супергероев. Как бы не так.

– Господи… В общем, собирайся и дуй домой. Я сейчас Соулу позвоню, чтобы он помог донести цветы и лимоны.

– Зачем мне охранник? Не стоит. Я сама.

По-моему, он опять матерился, отодвинув телефон подальше.

– Скажи, а ты никогда не думала просто согласиться? Вот просто сказать: «Да, Блэйк. Конечно».

Сердце снова ёкнуло. Я была готова говорить ему только «да» десять лет назад. Я никогда не могла ему отказать. Порой, конечно, показывала характер, но потом всегда бежала навстречу.

– Думала, – призналась я. – Но это было так давно, что уже не похоже на правду. Словно помутнение рассудка случилось.

Это фиаско, Блэйк. Меня теперь просто так не выбить из колеи. Теперь я могу и говорю тебе твёрдое «нет».

Он замолчал, что я даже проверила, не отключился ли он. Но нет, звонок продолжался, и я слышала его тяжелое дыхание. Да, я первая ступила на эту зыбкую почву, затронув тему прошлого. Но оно же было, в конце концов! Мне же не прислонились десять месяцев огненных отношений, похожих на торнадо, а затем его такое же поспешное исчезновение из моей жизни.

– С днём рождения, Шеннон. Хорошего вечера, – в итоге ответил он и отключился.

Подонок, твою мать.

Как учить меня жизни, так пожалуйста.

Как отвечать за свои поступки, так «хорошего вечера».

Кинув мобильный на стол, снова посмотрела на цветы и коробку с лимонами. Нет, всё-таки приятно, что ни говори. Вздохнула и начала собираться домой.

Домой.

Любопытно, что я правда за эти недели уже успела привыкнуть к квартире и даже несколько раз пила кофе по утрам на небольшом балкончике, а однажды ночью вылезла на крышу. Мне там правда нравилось. Хоть я и собиралась в итоге эффектно уйти отсюда с гордо поднятой головой, но пока меня всё более чем устраивало.

Собрала вещи, выключила ноутбук, оделась, покидала мелочь в сумочку и закинула её на плечо. Подхватила огромный букет и попыталась стащить коробку с лимонами со стола, но моя сумочку слегка перевешивала меня в обратную сторону. Тогда я переложила букет в другую руку и зацепила правой рукой коробку, но сумочка соскользнула с плеча и ударила по столу.

Чёрт.

Что ж всё через жопу-то, а?!

Сделала глубокий вдох и попыталась снова. Бинго! Чувствуя себя мулом, всё-таки дошла до двери. Твою ж мать, теперь надо ещё и её как-то открыть. Присела, нащупала пальцами ручку и потянула на себя. Получилось. Протиснулась в щель, но зацепила коробкой дверной косяк, ноги запутались, и я потеряла равновесие.

– Стоять, не падать, – скомандовал Соул, вовремя подхватив меня и удержав на месте. – Да, Блэйк был прав, – хохотнул он. – Давай сюда свою ношу, Шеннон. Я провожу тебя до машины.

Закатив глаза, передала ему коробку, но букет оставила себе. Не знаю, как ко всему этому относиться, но отчего-то моё настроение улучшилось после разговора с ним. Или после неожиданного внимания с его стороны. В любом случае, женщине всегда приятно получить то, что она любит. Особенно, когда она этого не просит. Особенно, когда это от того человека, от которого ты и не надеялась это получить.

Стоя в лифте, я вдруг увидела стикер в цветах. Изловчившись, достала его и прочитала.

«Только когда погаснет последняя звезда…».

Он от загадок перешёл к совершенно непонятным фразам?!

Что это значит?!

Глава 8
Блэйк

Закинул сумку на заднее сиденье своего Chevrolet Camaro, плюхнулся на сиденье, завёл тачку и выехал с парковки аэропорта. Три дня я провел в Канзас-Сити, осматривая помещения и прикидывая в уме, как там будет смотреться филиал нашего офиса. Пока не особо впечатлён, если честно. Вроде всё, как я и хотел. Близко к центру города, просторное помещение, приемлемая стоимость аренды. Но что-то мне подсказывало пока не торопиться с решением. Моё чутье редко меня подводит, поэтому я взял паузу, чтобы изучить другие предложения в других городах. Мне хотелось открыть филиал недалеко от Миннеаполиса, чтобы не тратить много времени на частые перелеты. То есть пока речи о переезде на побережье не идёт.

Уже поздно, солнце село, воздух значительно холоднее, чем был в Канзас-Сити. Ноябрь близился, а с ним снег, ветер и какое-то затишье, какое всегда бывало с приходом поздней осени и зимы. Решив заехать на работу, свернул на шоссе, ведущее в деловую часть города.

Чем ближе я подъезжал к работе, тем больше в голове мыслей о ней. «Словно помутнение рассудка случилось», – вспомнились её слова. Она правда так думает? Хотя чему удивляться? Я её бросил, поэтому она наверняка зачислила меня в список самых опасных подонков. А может, я возглавляю этот её список. Но чёрт…

Когда мы встречались, я был уверен, что она моя судьба. Я буквально видел наше будущее. За одним исключением. Моим прошлым. Я думал… Нет, я был убежден, что смогу перешагнуть через него, смогу открыться ей, смогу освободиться от мук совести, но не получилось. Я грёбаный слабак. Каждый день я открывал рот, чтобы рассказать всё Шеннон. Каждый грёбаный день. А потом закрывал его и продолжал молчать. А она докладывала о себе абсолютно всё. Чёрт, я даже знал её цикл! Не могу сказать, что это очень нужная информация, но зато был подготовлен к её ужасному ПМС. В те дни Шеннон становилась бешеной злюкой, а её настроение менялось со скоростью звука.

А потом в один день она призналась, что любит меня. Тогда я почувствовал себя самым счастливым парнем и одновременно конченым подонком. Она полюбила не того парня, которого, как она думала, знает. Совершенно не того. Я многое знаю про репутацию. Наверное, поэтому я занялся PR. Я в этой области, как говорится, собаку съел.

Припарковался около нашей высотки и вошел в здание. Время почти десять вечера, смогу спокойно проверить текущие дела и поеду домой. Вышел из лифта и направился по коридору, как заметил приоткрытую дверь кабинета Соула. Заглянув, обнаружил его сидящим за своим столом с несколькими мониторами, на которых были чёрно-белые картинки с камер видеонаблюдения нашего офиса. Стоит отметить, что камер не было только в моём кабинете и у Пита.

– Здорова, Соул, – прислонившись к двери, произнёс я. Он повернул голову и улыбнулся.

Соул отличный парень. Он от природы огромный, но с учетом того, что по вечерам иногда ходил в фитнес-зал, расположенный на последнем этаже, он становился больше с каждым месяцем. Когда я искал охранника, он пришел на собеседование и сказал, что ему нужно кормить двоих детей, а с прошлой работы его уволили за «профессиональную непригодность». Он был вышибалой в баре и избил парня, который домогался девушки. А мне и нужен был человек, который сможет защитить женский коллектив, если вдруг что-то произойдет, а меня рядом не будет. Всё же мы в Штатах живём, а здесь каждый день что-то происходит. То больные с оружием разгуливают по улицам, то весеннее обострение случается…

– Здорова, босс. Как поездка? – поинтересовался он, наворачивая творог.

– Пойдёт, но пока рано о чём-то говорить. Какие новости? Мне Пит сказал, что всё спокойно.

– Да, за три дня конец света не наступил, – рассмеялся он, отправив большую ложку творога в рот, а я прищурился, уставившись в один из его мониторов. Опять допоздна работала. Я зашел в кабинет и нагнулся ближе. – Шеннон до сих пор на месте, все остальные ушли, – заметив мой интерес, прокомментировал Соул. Камера висела под потолком в углу её кабинета и была направлена на неё. – Кстати, ты был прав. Она дико самостоятельная, но я донес её коробку до тачки, пока она ковыляла на своих ходулях. Как женщины ходят на них? Это ж против законов физики!

Я улыбнулся. Знал же, что ей нужна будет помощь, но она любит показывать свой характер. И с каких-то пор полюбила убийственные каблуки. Не то чтобы мне не нравилось это, но в моём представлении Шеннон не нуждалась в них.

– Она каждый день допоздна сидит или бывают дни, когда уходит пораньше? Может, в пятницу вечером? – уточнил я, разглядывая её.

– Каждый. Видимо, у неё никого нет. Я дожидаюсь, когда она заканчивает, обычно это одиннадцать вечера и только тогда закрываю офис.

Я покачал головой. Совесть лениво заворочалась где-то внутри меня, что мне стало некомфортно.

Стоп.

У неё никого нет.

Совесть снова уснула. Проклятье. С одной стороны, мне не нравилось её желание во что бы то ни стало доказать мне, что она всё может. С другой… чёрт. Мне нравился её характер и предположение, что у неё никого нет.

– Соул, иди домой, – сказал я, продолжая наблюдать за ней через монитор.

– Но я хотел сначала позаниматься, – возразил он, а в интонации послышались возмущенные нотки, словно я его отец и отправил его спать, запретив заниматься любимым делом.

– Значит, иди занимайся, – усмехнулся я, посмотрев на него. Его карие глаза внимательно изучали меня.

– А, понял. Ладно, я пошёл, – кивнул он, поспешно вскочив со своего места.

– Как приблизить изображение? – уточнил у него, пока он собирал свои вещи.

– Вот этой кнопкой, – указал он пальцем, накинув куртку на плечи.

Я дождался, пока он выйдет и сел на его место. Приблизил изображение. Шеннон усиленно грызла кончик карандаша, что-то делая в ноутбуке. Достал из кармана брюк телефон и нашел её в списке вызовов.

Она думала, что я взял её номер из договора. Нет. Я помнил его наизусть. К тому же он всегда был у меня в списке контактов. Я просто не смог его удалить, но никогда не писал и не звонил. Да я и не думал, если честно, что она сохранит номер. Десять лет всё-таки прошло. Но потом краем глаза заметил номер в договоре и охренел. Почему она не поменяла номер?

Набрал её и прислонил телефон к уху, продолжая наблюдать за ней. Шеннон взяла мобильник и выражение её лица изменилось. Приблизил изображение. Она была удивлена.

– Алло? – ответила она.

– Привет. Не отвлекаю? – поинтересовался я, стянув куртку, потому что мне внезапно стало жарко.

– Эм. Нет. Что-то случилось? Новая работа?

Замер на секунду. Совесть вновь подняла свою голову. Какой же я подонок всё-таки. Она прекрасно справлялась со своими обязанностями, поэтому я каждое утро начинал с того, что подкидывал ей десяток других заданий. Но она не сдавалась.

– Нет, – наконец ответил я, откинувшись на спинку стула. – Просто хотел узнать, как продвигается работа. Пока я был в Канзас-Сити, ты редко писала.

– Так тебя всего три дня не было.

Да. И она ни разу не написала первая. Только отвечала «ок» на мои утренние письма с новыми задачами. Вполне вероятно, после нашего разговора она решила больше вообще со мной не общаться.

– Верно. Так что с работой? – вздохнул я, смотря на её изображение. Шеннон полезла в ящик стола и достала кипу бумаг.

– Раз уж ты позвонил, могу я кое-что спросить?

– Всё, что угодно.

– Замечательно. Пока я искала информацию по этой компании «навозных жуков», я наткнулась на статью, где их босс-Навоз нелестно высказывался о твоей компании. Я не совсем поняла, во-первых, почему? А во-вторых, зачем тогда мы участвуем в тендере?

Шеннон перекинула волосы на одно плечо и придвинулась ближе к столу, словно собиралась записывать мои слова.

Я ничего не мог с собой поделать, но ещё приблизил изображение, чтобы видеть все её эмоции.

– Босс-Навоз, как ты его называешь, решил найти виновных в его крахе. Когда СМИ полоскали его имя, он не придумал ничего лучше, чем выступить с критикой в адрес пиарщиков. Мол, это мы всё раздуваем, а проблемы-то особенно и не было. Подумаешь, что чуть землю не выжег. Подумаешь, что чуть больше десяти тысяч людей могли остаться без работы. Подумаешь, что им потом нечем будет кормить своих детей. В общем, он решил, что это я стою за потоком дерьма, льющегося на него…

– Но почему? – перебила она меня, и я заметил искреннее замешательство на её лице.

– Потому что у меня репутация бунтаря, Шеннон. Я пришел в этот бизнес в возрасте двадцати трёх лет и навёл шороху среди столпов пиарщиков. Меня невзлюбили за смелые идеи, за отсутствие страха, за принципы. За то, что я никогда не держу язык в заднице, а говорю. За то, что я не боюсь сказать в лицо, что думаю.

Она прищурилась и посмотрела куда-то вперёд.

– Хм. И поэтому ты решил участвовать в тендере, чтобы что-то ему донести.

– Отчасти, – ухмыльнулся я. Я такую дичь придумал, в духе наших проделок с Питом в универе. После этого меня возненавидят ещё больше, а Шеннон, скорее всего, уедет обратно.

– Ясно. Значит, я должна буду продать нас человеку, который ненавидит нашего босса, – задумчиво прокомментировала она, стуча пишущей ручкой по столу. Я улыбнулся. Да, я подонок. – И если я этого не сделаю, то ты меня уволишь.

Чертовски верно. Я сущий дьявол. Но она даже не подозревала, насколько я усложню ей работу.

– Ты до страшного проницательна, – улыбнулся я.

– Теперь понятно, почему от тебя сбежали предыдущие десять претенденток, – заключила она и откинулась на спинку кресла.

– Нет. Они сбежали, потому что я не трахнул их на столе в своём кабинете, когда они садились на него и раздвигали передо мной ноги, – признался я.

Шеннон встрепенулась и напряглась. Склонив голову набок, я внимательно наблюдал за ней.

– Эм. Ну я такого точно не сделаю, – произнесла она, но я заметил, как она нервно поправила блузку.

Я медленно облизал губы. Пульс резко подскочил, когда в памяти всплыли картинки нашего прошлого.

– Ну когда-то ты так делала, – тихо напомнил ей, ступив на очень опасную дорогу. Шеннон замерла, а потом расстегнула верхнюю пуговицу своей блузки. Тогда я продолжил: – Когда-то ты очень сильно меня отвлекала, садясь на мои конспекты, пока я делал домашку за тебя. Когда-то ты провоцировала меня, желая моего внимания.

Кровь с шумом пронеслась по телу и устремилась в пах.

Проклятье.

Как же я обожал, когда она так делала. Что немаловажно, она тоже любила это. Мешать мне, отвлекать, дразнить. Я всё бросал, лишь бы побыстрее оказаться в ней. Она мне столько всего позволяла…

– Хм-м. М-м-м, – замычала она, явно растерявшись. Да я сам не ожидал, что мои мысли поскачут по этому направлению, но, чёрт подери, она в нескольких метрах от меня, одна, а я с каждым днём борюсь с собой всё отчаяннее, лишь бы не наброситься на неё. – Я тогда делала много вещей, которые сейчас даже под дулом пистолета не выполню.

Да ну?

– Правда, что ли? – усмехнулся я, приняв вызов. – Насколько я помню, тебе в те моменты было заоблачно хорошо. Ты видела звёздное небо над головой, когда я опускался на колени, закидывал твою ногу себе на плечо и припадал к твоей киске. Когда мой язык кружил вокруг твоего клитора, а ты так подкидывала бёдра, что мне приходилось удерживать тебя на месте, – напомнил я, чувствуя жар в паху. Член набух и слабо пульсировал от этих воспоминаний. Шеннон, по-моему, перестала дышать. Только я не смог остановиться и продолжил: – Если память мне не изменяет, то ты особенно любила, когда я сначала ласкал тебя пальцами, поглаживая твою киску, но не входя в неё. Когда я зажимал твои розовые губки между пальцами и мягко оттягивал их, а потом поглаживал. Тебе не нравилось, когда я одновременно посасывал твой клитор и вводил пальцы в твою киску, поскольку тебя это отвлекало. Ты хотела, чтобы всё внимание было сосредоточено на клиторе, – тихо и тяжело дыша говорил я, приблизив изображение до максимума. Её соски встали и натянули тонкую ткань блузки. Проклятье. Поправив член, уложил его поудобнее, но облегчения мне это не принесло. Пульс дубасил на полную, и я совершенно не понимал, что и зачем я творю.