Текст книги "Анна Болейн. Страсть короля"

– Да, но какой ценой? – встряла Флоранс.

– Вот-вот! – страстно закивала Анна, думая о бедной регентше.

– Судя по их виду, дело того стоило, – вздохнула Мэри Файнс. – Хотела бы я получить мужа, который так любил бы меня.

– Посмотрим, как отнесется к этому король Генрих, – сказала Анна, вспоминая о его попытках склонить регентшу к браку с герцогом.

Из Англии через Английский канал летели громоподобные письма. Лицо королевы, еще недавно разгоряченное любовью, теперь хранило на себе печать тревоги.

– Король взбешен известием о моем замужестве, – сообщила она своим дамам. – Он обвиняет милорда в нарушении обещания. Говорит, что снимет с него голову за самонадеянность. – Королева осеклась. Она дрожала.

Анна ужаснулась. Саффолк, возможно, и недостаточно знатен, но он друг короля. Она видела их вместе, они были как братья. Разумеется, Генрих не станет приводить в исполнение столь ужасную угрозу. Мария его сестра, и он ее любит. Он не поступит так с ней!

Молодых взяли в осаду с двух сторон. Король Франциск – лицемер, который содействовал этому тайному браку, – выражал неудовольствие в связи с тем, что королева повторно вышла замуж неприлично скоро после смерти короля Людовика. Французский двор ходил ходуном из-за этого скандала. По всей Европе сплетники и сплетницы потчевали друг друга слухами.

Кардинал Уолси, главный советник и друг короля – по общему мнению, наиболее могущественный после короля человек в Англии, – использовал свои недюжинные дипломатические способности, чтобы усмирить разбушевавшиеся воды. Король Генрих милостиво соизволил смягчиться: он простит заблудшую пару, но нарушители монаршей воли будут выплачивать за свой проступок штраф – частями в течение нескольких лет. Королева ахнула, услышав, о какой сумме идет речь.

– Мы всю жизнь проведем в нужде! – воскликнула она.

Герцог взял ее руку и поцеловал.

– Это будут не зря потраченные деньги, – рыцарственно заявил он, – благодаря им я сохраню свою голову. – Однако голос его звучал так, словно он только что взял в рот что-то горькое.

«Женился бы на регентше, и ничего этого бы не было», – подумала Анна.

– Мы должны быть благодарны, – добавил он, – его милость обещал устроить для нас вторую свадьбу с приличествующими случаю торжествами в Гринвиче. И мы едем домой, любовь моя.

Фрейлины беспокоились, что же станет с ними, так как было очевидно: теперь королева Мария не может оставить при себе их всех. В продолжение нескольких следующих дней кое-кого вызвали домой, к родителям. Анну совсем не радовала перспектива отправляться в Англию с королевой: Мария намекнула, что им с Саффолком придется вести тихую жизнь в деревне. Возвращаться в Хивер ни Анна, ни ее сестра Мария тоже не хотели, поэтому Анна написала отцу, обрисовала двойственность их положения и попросила помощи. Сэр Томас быстро предпринял необходимые действия. Не прошло и двух недель, как королева Мария сообщила сестрам Болейн, что королева Клод оказала им честь и предложила места при своем дворе.

Анна хлопнула в ладоши, наслаждаясь неприкрытой завистью своих компаньонок-фрейлин. Хотя она и продолжала скучать по бургундскому двору, но загорелась новыми надеждами. Французский двор! Наконец-то! После долгих недель мрачного уединения в замке Клюни ей не терпелось вернуться к радостям мира. Они с Марией живо упаковали вещи в сундуки под рассказы старшей Болейн о великолепии замка Турнель с его двадцатью молельнями, двенадцатью галереями и прекрасными садами, а также об удивительном Сен-Жерменском дворце неподалеку от Парижа. Были и другие роскошные королевские резиденции, ближе к югу, на реке Луаре; из них Мария слышала только о Блуа, Амбуазе и Ланже. Они смогут надеть свои новые наряды, которые были отложены в дальний угол из-за траура, будут танцевать, встречаться с благородными джентльменами… Король Франциск, несмотря на все свои недостатки, был молодым человеком с большим вкусом к жизни, так что их существование при дворе превратится в череду сплошных удовольствий.

Король Франциск не забыл о знаках вежливости, которых ожидали от монарха, и устроил прощальный ужин для королевы Марии в замке Клюни. Он был совершенно очарователен, могло даже показаться, что по-другому в отношении этой дамы он себя никогда и не вел. После ужина начались танцы, и Анна наблюдала, как Франциск, ослепительно сияющий в наряде из серебряной парчи, вел на танцевальную площадку свою царственную гостью. Королева Клод на ужине не присутствовала, так как ждала ребенка, поэтому герцог Саффолк танцевал с сестрой короля Маргаритой, герцогиней Алансонской, живой, остроумной дамой с длинным, как у всех Валуа, носом и густыми темными курчавыми волосами.

Свою сестру Анна замечала в толпе всякий раз с другим мужчиной. Партнеры улыбались друг другу, проплывая мимо нее под шуршание развевающихся юбок. Удивительно, как хорошо они с Марией ладили в эти последние несколько недель: не было вечных раздоров и утомительного соперничества. Возможно, причиной послужила долгая разлука или то, что они вместе оказались в сложной ситуации. Анна пребывала в таком прекрасном расположении духа, что готова была полюбить даже свою сестру, которую обычно терпеть не могла.

Около полуночи Анна заметила ее танцующей с королем Франциском. Как неприятно! Нет, она не ревновала – Франциск был последним мужчиной, с которым Анна хотела бы встать в пару, – но слышала о его сладострастии, охоте за женщинами и сама была свидетельницей того, как он посягал на добродетель королевы Марии, а потому надеялась, что и сестра не забудет об этом.

Саму Анну приглашали на каждый танец. Юные кавалеры так и роились вокруг нее; вечер пролетел в вихре музыки и смеха. Было уже очень поздно, когда Анна огляделась в поисках сестры и поняла, что той нигде не видно; не попадался на глаза и король. Большинство гостей были пьяны и заняты своими партнерами или разговорами. В воздухе носились запахи пота, остатков еды и пролитого вина. Анну это не волновало, потому что музыканты снова ударили в смычки и перед ней возник с поклоном очередной молодой человек.

Только часа в два поутру она увидела короля Франциска, как обычно обходительного и чрезвычайно пьяного. Он сидел в своем роскошном кресле с какой-то пышногрудой красоткой на коленях. Но это была не Мария. Анна напрасно искала взглядом сестру, и в сердце начала заползать тревога. Пойти спать и пропустить такое развлечение – это было не похоже на Марию.

Черт бы ее побрал, эту Марию, которая заставляет переживать из-за себя, когда сама Анна наслаждается этой восхитительной ночью! Анна полагала, что нужно пойти и отыскать сестру, но, может быть, она беспокоилась напрасно? Мария старше ее и, конечно, способна сама о себе позаботиться.

Пузырь счастья лопнул, когда Анна увидела сестру сидящей на постели в залитой лунным светом спальне и безудержно рыдающей. Анна торопливо подошла к ней, остальные девушки собрались вокруг. Некоторые зажгли свечи, кто-то предложил страдалице носовой платок.

– Что случилось? – спросила Анна, чувствуя себя виноватой.

Ах, зачем она не позаботилась о сестре раньше!

Мария качала головой и продолжала всхлипывать. Выглядела она крайне несчастной. Анна встряхнула ее за плечо:

– Скажи мне.

– Он… он… – Сестра хватала ртом воздух.

– Кто? – крикнула Анна. – Что он сделал?

– Король… – Мария разразилась новым потоком слез.

Наступила тишина.

– Он получает то, что хочет, – произнесла Флоранс тоном, выражавшим отвращение. – Это хорошо известно.

Анна обняла сестру за плечи. Сама она тоже дрожала.

– Это правда?

Мария кивнула.

– Он… меня принудил, – прошептала она сквозь слезы. – Повел посмотреть картину. Сказал, это такое непревзойденное произведение искусства. Но… никакой картины там не было. Когда мы вошли в галерею, где она якобы находилась, он обнял меня и начал целовать. Я не знала, что делать. Он король. Я не могла противиться! – Она сглотнула. – Потом он сказал, что нам будет уютнее и безопаснее в другом месте, и затащил меня в какую-то дверь. Это была… спальня. Я пыталась протестовать, но он только засмеялся и сказал, все так говорят, но это ничего не значит. А потом он… он толкнул меня на кровать и… Не спрашивайте, что было дальше. – Мария повесила голову. – Он делал со мной такие вещи, о которых я никогда не слышала.

– Это изнасилование! – прошипела Элизабет Грей, сверкая глазами, и остальные девушки пробурчали что-то, выражая согласие. – Какой позор!

«Позор мне, – подумала Анна, расстроенная и не способная осознать масштаб произошедшего несчастья. – Если бы я пошла ее искать, то могла бы это предотвратить».

– Не представляю, как я появлюсь при дворе, – сквозь слезы причитала Мария, – как буду служить королеве Клод. Я ведь каждый день буду видеть его, я не перенесу этого стыда. Она догадается! – Возгласы Марии перешли в жалобный вой. – Она меня прогонит!

Анна легко могла вообразить, какой произойдет скандал, и вся сжалась. Она крепко обнимала Марию и ждала, пока шторм уляжется. Остальные девушки стояли кружком и озабоченно качали головами.

Наконец Мария выпрямилась, лицо ее было красным и припухшим от слез, волосы спутались. Она сделала глубокий вдох:

– Утром я увижусь с королевой Марией и спрошу, не позволит ли она мне поехать вместе с ней домой.

Это могло быть чревато еще большими затруднениями.

– Но что скажет отец? – спросила Анна. – Как ты объяснишь ему свой приезд? Он обеспечил тебе одно из самых желанных мест, о каких только может мечтать девушка, а ты, получается, презрела его старания!

– Думаешь, я этого хотела? – бросила в ответ Мария. – Я не виновата!

Анна знала, окажись она на месте Марии, то отдавила бы королю ногу, или закричала, или дала бы пощечину, но сдержалась и не стала этого говорить. Не хотелось еще больше расстраивать сестру. Злясь за нее, Анна горько размышляла: что бы кто ни говорил, даже просвещенная Кристина Пизанская, мужчины все равно сильнее женщин и способны взять без спросу то, чего им хочется. С ними сладит или грубая сила, или жестокий обман. Поглядите, как Саффолк обошелся с регентшей. А короли вообще ни перед кем не должны держать ответ.

– Я понимаю, ты не сможешь служить королеве Клод и смотреть ей в глаза, – произнесла Анна и сама едва не заплакала, – но нужно подумать, что ты скажешь отцу.

Мария всхлипнула, сотрясаясь всем телом:

– Я не знаю. Сейчас я ничего не могу придумать. Я займусь этим утром.

– Нам нужно будет рано встать, чтобы ехать в Сен-Дени, – напомнила ей Анна. – Королеву Марию ждет долгий путь.

– Оставь меня! – взвыла Мария и, не раздеваясь, повалилась на постель.

При взгляде на сестру, оскверненную и раздавленную, Анну снова охватило чувство вины. Почему она не проявила большего сочувствия по отношению к ней? Правда состояла в том, что Мария временами бывала такой несносной и… глупой. Прежде всего, зачем вообще было идти куда-то с королем? Однако – Анна собралась с духом и встала – это не извиняет отвратительного поведения Франциска. Мария не подняла шума, но это мелочь в сравнении с тем, что сотворил он.

Полная раскаяния, Анна наклонилась и начала расшнуровывать платье сестры, потом принесла ее ночную рубашку и помогла улечься в постель.

– Наверное, теперь вы понимаете, госпожа Анна, почему женщине не следует оставаться наедине с мужчиной, – гадким тоном проговорила Флоранс.

В шесть их разбудили. Анна чувствовала себя разбитой. Она не спала всю ночь в поисках ответа на вопрос: что делать с Марией? А после того, как в голову пришла сокрушительная мысль, что сестра может оказаться беременной, лежала без сна и терзалась сожалениями, что не вмешалась, переживаниями о будущем Марии и придумывала, как скрыть беременность. О реакции отца она не смела даже гадать.

Король Франциск прибыл ровно в восемь утра, чтобы сопровождать королеву Марию в аббатство Сен-Дени, где они попрощаются, и королева с Саффолком отправятся в обратный путь в Англию. Анна не могла смотреть на Франциска, ее переполняла ненависть. Ей так хотелось отхлестать его по щекам – самое меньшее, чего он заслуживал, – но какой от этого прок? Она ощущала собственное бессилие.

Было условлено, что Анна с Марией вернутся ко двору вместе со свитой Франциска и будут представлены своей новой госпоже, королеве Клод. Элегантная, в черном бархате и лихо сидящем на голове капоре, из-под которого симпатично выглядывали рыжие пряди, королева Мария обняла сестер и попрощалась с ними.

– Я ценю вашу верную службу и благоразумие, – сказала она им.

Взволнованная собственным счастьем, она не заметила, что обе девушки были подавлены и с заплаканными глазами.

Но тут Мария Болейн подала голос.

– Ваше величество, позвольте мне отправиться домой с вами, – взмолилась она.

Анна пришла в ужас. Это должно остаться семейной тайной. И так уже слишком много людей знают об их несчастье.

Королева нахмурилась:

– С чего это? Вы ведь едете ко двору служить королеве Клод.

– Мадам, я не могу, – выдавила из себя Мария и заплакала.

– Почему, ради всего святого? Разве вы не понимаете, как вам повезло?

Мария сглотнула слезы:

– Мадам, вы знаете лучше многих, каким настойчивым может быть некий джентльмен. – Голос ее задрожал. – Я не смею остаться здесь, при дворе. Моя репутация будет скомпрометирована.

Королева прищурилась. Она все поняла:

– Он соблазнил вас?

– Нет! – воскликнула Анна, но Мария повесила голову.

– Заберите меня домой, ваше величество, – молила она. – Я не могу видеть его после вчерашней ночи. Пожалуйста, не просите объяснений. Поверьте, у меня не было выбора.

– А как же отец? – спросила Анна. – Он придет в ярость.

– Вы можете довериться мне, я с ним поговорю, – сказала королева неожиданно резким тоном. – Я поручусь за вас, Мария. Если ему и надо злиться на кого-то, так только на этого негодяя. Моя дорогая, мне очень жаль, и я в полнейшем ужасе. Никогда не прощу себе: ведь вы были у меня на службе и так жестоко оскорблены. Мне нужно было проявить больше внимания.

– Ваше величество, это вполне понятно, ведь ваш ум был отягощен другими заботами, – вмешалась Анна.

– Это был мой долг, – возразила королева. – Госпожа Анна, желаю вам благополучия при французском дворе. После того, что случилось, мне не нужно предупреждать вас о необходимости защищать свою добродетель – самое ценное сокровище, которое у вас есть. – Она грустно улыбнулась, глядя вслед удаляющейся Марии. – Думаю, вы достаточно умны и не нуждаетесь в советах. Вы не позволили бы никакому мужчине использовать вас.

Анна сделала реверанс. Нет, она такого не допустит. Ни один мужчина не получит даже шанса. На самом деле она решилась никогда не иметь ничего общего с этими вероломными, опасными, дьявольскими созданиями. В жизни так много других радостей.

Она посмотрела вслед удаляющейся сестре. Дай Бог, чтобы королева успела поговорить с отцом раньше, чем он увидит Марию.

Королевский кортеж приготовился к отъезду из Сен-Дени. Анна наскоро попрощалась с Марией.

– Если хочешь, чтобы я написала отцу и выступила в твою защиту, я это сделаю, – сказала она, потом понизила голос и добавила: – Твой секрет я не выдам. Молюсь, чтобы не было неприятных последствий.

– О, их не может быть, – ответила Мария; теперь она говорила гораздо веселее, чем в Париже. – Мэри Файнс сказала, что женщина, чтобы зачать, должна испытывать удовольствие, а со мной этого совершенно точно не происходило.

Анна не была уверена в том, что это правда, но возражать не стала.

– Храни тебя Господь! – Она поцеловала Марию.

Длинная кавалькада потянулась к северу. Анна проводила ее взглядом, после чего забралась в конные носилки, которые доставят ее в Лувр. Мир снова раскрывался перед ней, и Анна ощущала, что ее переполняет радость; правда, восторг умеряло происшествие с сестрой, которое случилось при том самом дворе, с которым она сама теперь была связана.

Глава 4. 1515–1516 годы

Клод Валуа была почти ребенком, нежная на вид девушка с милым личиком и волнистыми каштановыми волосами. Ее прищуренные глаза все время беспокойно блуждали по сторонам, и она сильно хромала; этот дефект был врожденным. Однако как дочь покойного короля Людовика и наследница герцогства Бретань, она была желанной добычей на королевском рынке брачных партнеров, вот почему будущий король Франциск сделал своей невестой эту бедную девочку.

На аудиенцию Клод прибыла с опозданием и подошла к своему трону величаво, насколько это позволяли ее состояние и неровная походка. Платье из темно-синего, как ночное небо, бархата, расшитое французскими лилиями, с распущенной на талии шнуровкой, казалось, придавливало ее к полу, но она не переставала улыбаться и, судя по первому впечатлению, которое сложилось у Анны, обладала мягким характером.

– Добро пожаловать, мадемуазель, – произнесла королева, глядя одновременно на и за Анну, пока та отвешивала глубокий реверанс. – Вы можете подняться. Сестра не с вами?

Анна была готова к этому вопросу.

– Ваше величество, Мария заболела и была вынуждена вернуться домой в Англию. – Она молилась, чтобы Клод проглотила эту ложь.

– Грустно слышать это, – сказала королева. – Надеюсь, ничего серьезного.

– Мадам, меня заверили, что время и хороший отдых в деревне сделают свое дело.

Клод улыбнулась:

– Что ж, мадемуазель Анна, я рада нашей встрече, потому что слышала очень хорошие отзывы о вас. Стóит при моем дворе освободиться месту, как тут же поднимается шумиха, но мне понравилось, что о вас говорят, как и моей свекрови мадам Луизе, которая обратила на вас внимание во время визитов к королеве Марии. Она рассказала о ваших достоинствах.

– Вы очень добры, ваше величество.

Анна знала, что при дворе верховодит мадам Луиза, которая совершенно задвинула в тень Клод, но в манерах юной королевы нельзя было заметить и тени затаенной обиды.

– При моем дворе три сотни молодых леди, – тем временем продолжала Клод. – Вы попадете в хорошую компанию. И надеюсь, будете здесь счастливы.

На этом Анну отпустили. Одна придворная дама пришла за ней, чтобы отвести в новое жилище – еще одну девичью спальню высоко под крышей, где ей предстояло делить общее пространство с девятнадцатью другими девушками. В теплую погоду тут было душно. Анна сразу начала скучать по Марии. Перспектива оказаться одной при столь многолюдном королевском дворе страшила. Но – и тут Анна вздернула подбородок – она с этим справится. И может быть, среди этих трех сотен молодых дам найдет себе подруг.

– Вы будете прислуживать ее величеству, когда вас позовут, – сказала Анне провожатая. – В остальное время вы можете находиться в этой спальне или в часовне королевы. Вам дозволяется также прогуливаться в ее личном саду с другими девушками, но всегда в компании с кем-то. Больше без разрешения никуда ходить нельзя. Это понятно?

Анна упала духом. Похоже, обстановка тут еще хуже, чем в Клюни.

– Да, мадам, – смиренно ответила она.

За первые несколько дней Анна поняла, насколько ее сковывает эта новая жизнь, и совсем было приуныла. Однако поставленные королевой строгие условия в некотором смысле играли ей на руку: Анна обнаружила, что большинство ее новых компаньонок тяготятся ими, и от этого между фрейлинами завязались более тесные отношения. Девушки постоянно придумывали способы, как обойти ограничения, и вскоре Анна с энтузиазмом включилась в эту игру. Многие юные дамы с удовольствием слушали ее рассказы о жизни при бургундском дворе и впадали в тоску, когда она говорила, какой свободой пользовалась там. Долгое время они питались слухами и теперь жаждали узнать, как развивались события в замке Клюни, от человека, который был там и все видел своими глазами. Анна радовалась, что так упорно занималась французским: теперь она говорила бегло и могла спокойно общаться и сплетничать с другими дамами, зная, что они восхищаются ее успехами в языке. Узкий аристократический кружок охотно расширился за счет нового члена, и Анна чувствовала себя в нем как рыба в воде.

Королева Клод была добра и привязчива, но за мягкой внешностью скрывалась стальная воля и, как подозревала Анна, глубоко страдающая душа. И неудивительно, если учесть, что Клод была замужем за этим невообразимым развратником. Не секрет, что он развлекался с множеством любовниц, – это было одной из главных тем разговоров среди чувствительных молодых женщин, которыми полнился двор. Однако Клод – настоящая святая – игнорировала сплетни, или, скорее, разговоры, которые внезапно смолкали при ее появлении. Когда король посещал супругу, что случалось нечасто, она была с ним сама сладость, но когда он уходил – обычно очень быстро, – едва могла скрыть печаль.

Клод, конечно, знала о постоянных изменах супруга и о том, какой пример распущенности являл он придворным. Свидетельством тому были строгие моральные правила, установленные королевой для своего двора. Ее миссией было защищать своих дам от хищников-мужчин, но в результате жизнь здесь походила на монастырскую. Анне сразу сказали, что она должна следовать примеру королевы, вести себя скромно и соблюдать приличия. Дни ее представляли собой унылый круговорот молитв, исполнения служебных обязанностей, благочестивого чтения и бесконечного шитья. Через неделю она подумала, что сойдет с ума и умрет от досады. Тут и речи быть не могло о любовных играх!

Королева почти никогда не покидала своих покоев. Анна узнала, что она не любит двор и не одобряет происходящее там.

– Ее милость ездит туда, только когда без этого не обойтись, – сказала одна из девушек, – но предпочла бы провести это время в Амбуазе или Блуа.

– Подальше от двора? – встревоженно спросила Анна.

– Если король даст согласие, то да. И он обычно соглашается. Разумеется, у него есть на то свои причины. – Это заявление сопровождалось лукавой улыбкой.

«Клод нельзя винить, – рассуждала Анна. – В конце концов, какой королеве понравится терпеть унижение, видя, как ее муж демонстрирует публике своих любовниц, или ловя на себе сочувственные, а порой и насмешливые взгляды придворных?» Поглядите-ка на эту несчастную маленькую калеку; неудивительно, что король ходит на сторону!

Ощущение у Анны было такое, будто ее посадили в тюрьму, замуровали в роскошных, расписных-раззолоченных покоях королевы; здесь было все, что может понадобиться женщине, но Анну это не радовало. Какой смысл надевать красивые придворные платья, на которые отец потратил столько денег, если их никто не видит?

В июне король повел армию в Италию, где собирался оказать содействие венецианцам против вторгшихся в их владения испанцев. После отъезда монарха со свитой в Лувре воцарились мир и покой. Мадам Луиза взяла на себя обязанности регента, так как Клод была беременна, и по большей части предоставляла маленькую королеву самой себе, делая выбор в пользу более вдохновляющего общества своей дочери Маргариты. Получив возможность свободно отдыхать и потакать своим прихотям, Клод ослабила бдительность и, так как большинство искушений были устранены, дала своим фрейлинам больше свободы. К облегчению Анны, им наконец позволили бродить по прекрасным апартаментам и галереям, любоваться висевшими там удивительными картинами и гулять по волшебным садам.

От девушек и дам продолжали требовать регулярного посещения церкви и отказа от чтения романов. Клод считала увлечение любовными историями опасным, способным привести нестойкие юные души к падению, а потому составила список благочестивых трудов, ознакомление с которыми не только допускалось, но и предписывалось. Однако Анна скоро научилась ловко прятать один томик в другом и ухитрялась читать книги, по мнению Клод, довольно скандального толка, которые тайком таскала из королевской библиотеки.

Отдадим королеве должное: она понимала, что ее дамам необходимо оттачивать умения, которые дадут им возможность блистать при дворе, когда придет время сопровождать туда госпожу, и позволят привлечь к себе внимание достойных стать мужьями кавалеров. Клод отрабатывала с ними умение держать осанку и прививала хорошие манеры, а также подчеркивала важность умения вести беседу. Анна быстро развивала свои природные склонности и осваивала то, что поможет ей преуспеть при дворе. Она ходила по лестницам вверх-вниз со стопкой книг на голове, совершенствовала искусство делать реверансы, осваивала новые танцевальные движения и училась двигаться так грациозно и плавно, словно у нее не было ног.

С предельной ясностью Анна понимала, что дорогие наряды в английском стиле, которыми ее снабдил отец, выглядели совершенно неуместными в Париже, где вырезы носили квадратные, более широкие и отделывали их по краю кантами с вышивкой и драгоценными камнями, да и капоры французских дам имели форму нимбов, а не фронтонов, какие носила мать Анны. Старшие по возрасту дамы неодобрительно прищелкивали языками, видя новомодные головные уборы: для замужней дамы считалось неприличным показывать свои волосы – видеть их должен только муж, но даже добродетельная Клод любила французские капоры, так что критиков заставили поутихнуть.

В Бургундии Анна приобрела два бархатных капора, какие носили бегинки, и теперь применяла на практике свои навыки в рукоделии, переделывая их во французские, которые ей очень шли. Платья она тоже тщательно подгоняла под французскую моду: делала разрезы на внутренних рукавах, с тем чтобы пропустить сквозь них буфы батистовой рубашки, а свисающие рукава подгибала и собирала таким образом, чтобы получались длинные сборчатые манжеты, которые скрывали ненавистный шестой ноготь. Анна всегда добавляла к костюмам какие-нибудь новые, невиданные доселе детали: на лифе появлялись переплетенные ленты и камни из цветного стекла, кайма с выреза платья повторялась на подоле юбки, а лоб украшала серебряная цепочка, которая выглядывала из-под капора. Это давало восхитительный эффект. Хрупкая фигурка Анны постепенно приобретала женственные очертания и имела такие совершенные пропорции, что платья смотрелись на ней великолепно. Другие девушки отдавали ей должное и по прошествии весьма непродолжительного времени начали копировать маленькие новшества, введенные Анной. А еще немного погодя она поняла, что многие женщины, даже высокого ранга, следят за ней, чтобы не пропустить новые веяния в моде. Головокружительное ощущение – задавать тон в одежде при дворе, который был впереди всех в мире, если дело касалось стиля. И Анна почти каждый день придумывала какую-нибудь новую деталь.

Летом, когда в Париже стало жарко и душно, Клод начала скучать по своему любимому замку Амбуаз, но приближалось время родов, и она не отважилась пускаться в путешествие. Это был первый ребенок королевы, и она изо дня в день молилась, чтобы родился сын, наследник французского престола, так как салический закон не допускал восшествия на трон Франции женщины.

Анна видела, как замужние дамы из свиты покачивали головами за спиной королевы и бормотали, что хрупкое сложение и увечье Клод не предвещают благополучного исхода родов. Однако роды, присутствовать на которых Анне, пребывавшей в девичестве, не позволили, прошли, по общим отзывам, без всяких затруднений. Разочарованием стало появление на свет дочери, но Господь, без сомнения, имел на то свои причины.

Младенец родился крошечным, но черты королей династии Валуа были видны с первого взгляда. Девочку окрестили Луизой в качестве комплимента матери ее отца и в память отца Клод короля Людовика. Фрейлины были очарованы малышкой и не упускали случая взять ее на руки или покачать в колыбельке. Анна оставалась равнодушной. Младенцы ее сердце не трогали, хотя она допускала, что все будет по-другому, когда у нее появится собственный ребенок. Но кто знает, когда еще это произойдет? Желания выходить замуж не было. Сама мысль о том, что влечет за собой супружество, казалась Анне невыносимой. Стоило ей подумать об этом, как в голове всплывал образ короля Франциска, набрасывающегося на Марию.

От сестры пришло письмо – после долгого молчания. Зная Марию, на иное Анна и не рассчитывала. Сестра не забеременела, и Анна возблагодарила Господа. Увидев дочь, отец, само собой, не обрадовался, но смягчился, прочитав письмо королевы Марии, в котором та в довольно откровенных выражениях объясняла, что честное имя его дочери едва не было скомпрометировано французским королем, но, по милости Божьей, она сохранила его незапятнанным. Сэр Томас проглотил явную ложь. Он даже написал Анне и дал совет держаться подальше от короля. Однако бедная Мария была приговорена томиться в деревне, в Хивере, пока отец энергично занимался поисками для нее супруга.

Листья начали желтеть, колокола Парижа радостным перезвоном возвестили, что король Франциск одержал великую победу при Мариньяно и сделался королем Милана. Он с налета достиг того, за что король Людовик боролся и о чем вел переговоры много лет. Люди обезумели от радости. Повсюду распевали новую песню: «Victoire au noble roi François!»[15]15
  «Победа благородного короля Франциска!» (фр.)


[Закрыть] Анна не могла выкинуть ее из головы. Клод в экстазе молилась на коленях, благодаря Господа за Его благословения и за то, что сохранил супруга живым. Мадам Луиза распорядилась устроить празднование для народа.

– Мой сын покорил тех, кто склонялся только перед Цезарем! – важно заявила она, раздуваясь от гордости. – Мне предсказывали, что он одержит эту победу.

Клод распорядилась, чтобы двор переехал на юг, в Амбуаз. Во время этой поездки длиной в сотню миль Анна начала сознавать, как велика на самом деле Франция и как прекрасна – реки ее разливались широко, поля тянулись, сколько хватало глаз. Королевский поезд приближался к зеленой долине Луары. Анне сказали, что они въезжают в Сад Франции. Это была мирная, плодородная сельская местность с мягкими волнистыми холмами, виноградниками, фруктовыми садами и замками, которые выглядели так, словно сошли со страниц иллюстрированных рукописей; и мимо всего этого широким плавным потоком текла медленно несущая свои воды река.

Королевский замок Амбуаз величественно возвышался на берегу Луары и доминировал над городом; его окружал великолепный сад с затейливыми павильонами, ажурными решетками и террасами, на которых были разбиты цветники. Таких дворцов Анна еще не видела. Наиболее осведомленные из ее компаньонок сообщили, что ему уже не одно столетие, но несколько лет назад его перестроили в итальянском стиле.

Клод сильно изменилась: стала веселее, беззаботнее и оживленнее – это место она считала своим домом. Королева начала планировать рождественские праздники, каких еще не бывало при дворе, в надежде, что Франциск проведет это время с ней. Он вырос в Амбуазе, и в детстве они с Клод вместе здесь играли. Анна и другие девушки и дамы часами плели венки и гирлянды из вечнозеленых растений, в элегантных каминах ярко горели трескучие поленья, а ковры, расшитые тысячами цветов, защищали обитателей дворца от сквозняков.