Текст книги "Во всем виновата книга – 2"

Коллекционирование – штука заразная.

– С этим еще не решено, – ответила Таня. – Всего лишь предварительный опрос: выясняю, кому может быть интересно. Как я уже сказала, буду звонить и другим.

– Вы что, хотите ее продать на аукционе?

– Нет, к аукционисту я обращаться не стану. Это будет продажа по частному соглашению. Но для начала я хочу выяснить, кто может предложить наилучшие условия.

– Вы сказали, есть оригинальный супер? В каком состоянии? Бывает, что клапан надорван или утрачен…

– В идеальном, не беспокойтесь.

Пауза. Затем:

– Я бы предложил шестизначную сумму. А если я смогу убедиться, что нет ни загрязнений, ни повреждений, и узнать историю экземпляра, цена может быть повышена.

Шестизначная сумма?! Неужели правда?

– Спасибо, – с трудом выговорила потрясенная Таня. – Но мне нужно обзвонить еще…

– К черту! Сто двадцать штук!

Таня судорожно сглотнула:

– Я пока не принимаю предложений, но, возможно, снова обращусь к вам.

– Сто сорок! – собеседник пришел в ужас, сообразив, что разговор вот-вот прекратится.

– Буду иметь в виду. – И Таня положила трубку.

Она позвонила другому коллекционеру детективов «золотого века». Этого не интересовали ни пятна на книге, ни ее история. Он даже не пытался скрыть возбуждение:

– Леди, назовите вашу цену! Я за эту вещь убить готов! – И, не дожидаясь торга, предложил сто пятьдесят тысяч. – Если хотите, в подержанных банкнотах.

Больше Таня никому не звонила. Надо было разобраться с мыслями. Всех в Покетауне так потрясла внезапная смерть Роберта, что книги Агаты Кристи оказались забыты. Одна лишь Таня задумалась об их возможной стоимости – и была ошеломлена предложениями библиофилов. Неужели суперобложка, лист бумаги с односторонней печатью, способен увеличить цену книги больше чем на сто тысяч?

Она вынула из коробки еще несколько томов. Все первые издания: «Убийство на поле для гольфа», «Тайна замка Чимниз», «Убийство Роберта Экройда». Как же удачно, что на коробке не указано количество книг! Только копия счета – за все. «Романы Агаты Кристи, согласно договоренности». Можно унести домой дюжину, и никто не узнает. А Таня разбогатеет. Да еще как!

Ей ведь недолго управлять этим магазином. Ходят слухи, что уже назначен распорядитель имущества.

На столе зазвонил телефон. Таня аж вздрогнула от неожиданности. И, словно она была не одна в помещении, положила книгу передней обложкой книзу, да еще и прикрыла рукой.

– Мисс Трипп?

– Я вас слушаю.

– Это Джонсон, из банка, насчет имущества мистера Риппла.

– Имущества мистера Риппла? – машинально повторила она.

– Когда мы в последний раз беседовали, вы сказали, что намерены искать его завещание. С тех пор от вас не было звонка. Полагаю, поиски не дали результатов.

– Поиски не дали результатов…

– Мисс Трипп, все ли у вас в порядке? Кажется, вы чем-то озабочены.

– Да столько всего навалилось… Извините. Вы спросили про завещание. Нет, не нашлось. Я где только не искала.

– Сколько это уже продолжается, пять недель? Похоже, вскоре придется признать, что мистер Риппл скончался, не оставив завещания.

– Боюсь, что так и будет.

– Смерть без завещания – не такой уж и редкий случай даже среди стариков. Здесь, в Пенсильвании, закон на этот счет вполне прямолинеен. Мы назначаем распорядителя, он полностью оценивает имущество и разыскивает возможных наследников.

Тане стоило огромных усилий отвлечься от Агаты Кристи.

– Я уже пыталась связаться с его семьей перед похоронами, но никого, похоже, не осталось. Как вы знаете, он никогда не был женат, не имел братьев или сестер. Даже двоюродных найти не удалось.

– Если это подтвердится, имущество будет отчуждено в пользу Содружества Пенсильвании. Основными активами Роберта были магазин и квартира над ним. Вы еще не определились?

– Определилась?

– Насчет новой работы?

– А-а-а… Еще нет. Сколько у меня времени?

– Вы о магазине? Пожалуй, неделя. Я обязан вызвать администратора, и обычно он не заставляет себя ждать.

– Прикажет закрыться?

– Между нами, вам уже давно следовало закрыться, но я знаю, каким ударом это будет для нашей общины, и поэтому не тороплю события.

После этого разговора Таня взяла фирменную сумку «Драгоценных находок» и наполнила ее книгами Агаты Кристи. Общине она не в силах помочь, но будет последней дурой, если не поможет себе.

На следующее утро, когда Таня пришла открывать магазин, у входа ее дожидался Эдвард, «друг Англии», похожий на Дэвида Нивена, – как всегда холеный, безупречно одетый. В руках он держал пластиковые стаканы с кофе.

– Как поживаешь? – Едва он открыл рот, оттуда полился шарм.

– Да шикарно, – ответила она, нисколько не преувеличив, но тотчас спохватилась и взяла расстроенный тон: – Вот только с магазином, похоже, беда. Через неделю явится распорядитель имущества.

– Так скоро? И правда плохо. – В голосе Эдварда почему-то не было ни малейшей обеспокоенности. – Таня, я тебе кофе принес. Латте, обезжиренный, без сиропа, в высоком стакане, правильно?

Он протянул ей стакан.

– Откуда знаешь?

– Вчера утром сидел в «Старбаксе» у тебя за спиной.

– И запомнил? Какой ты добрый. Не хочешь ли зайти?

Как тут не пригласишь…

Эдвард поискал стул, но свободных не было, так что он поставил кофе на каталожный шкаф, с которым пыталась кое-как разобраться Таня. Стакан не выказывал намерения опрокинуться – и обманул. Крышка соскочила, черный американо потек по металлическому боку шкафа. С воплем «О господи!» Таня кинулась к рабочему столу, где в ящике лежали салфетки «Клинекс».

– Не кипишуй, – сказал Эдвард, быстро осмотрев свой костюм. – На меня не попало.

А Таня уже стояла на коленях, оттаскивала коробку с Агатой Кристи от капающего кофе, и голос ее звучал пронзительно от ужаса:

– Все на книги пролилось!

Эдвард подошел поближе, взглянул:

– Твою же мать! – После чего пожертвовал белоснежным платком из нагрудного кармана, чтобы вытереть каталожный шкаф.

А затем, увидев Танину паническую попытку обсушить книги в коробке, опустился на корточки и стал промокать.

– Не надо! Только хуже делаешь! – взмолилась она. – Это особые книги!

– Особые?

Таня уловила в его голосе интерес. Но прежде чем она осознала свою ошибку, слова хлынули потоком:

– Первые издания Агаты Кристи, охренеть какие дорогущие! Помоги переложить. Большинство теперь испорчено…

Эдвард стал переносить мокрые книги на ее стол.

– Агата Кристи, говоришь? Ценные, в натуре?

– Были ценные, пока ты не… – Таня осеклась, сообразив, что слишком много болтает, – вот же идиотка! – и попыталась отыграть: – Роберт пять сотен за них выложил. Случайная сделка…

– Пятьсот баксов за это барахло? – присвистнул Эдвард. – А я слышал, книжки теперь просто отдают, чтобы дома не держать.

– Не такие. Этим больше семидесяти лет, и ни единого пятнышка… не было.

– Высохнут – и можно будет читать.

Таня тяжело вздохнула: растяпа даже не представляет, какой чудовищный ущерб он нанес.

А может, это и к лучшему?

Оправившись от шока, она постаралась успокоиться и с помощью Эдварда опустошила коробку. И сказала себе, осмотрев книги, что катастрофа не так уж и страшна. К счастью, лучшие предметы коллекции целы и невредимы, лежат у нее дома. А эти она оставила для блезиру, на случай, если кто-нибудь заинтересуется последней сделкой Роберта.

Эдвард еще раз протер каталожный шкаф, как будто проблема заключалась в нем.

– Тут теперь алмазно, – похвалил он.

– Прибираюсь помаленьку, – отозвалась Таня. – Роберт был не ахти какой аккуратист.

– А что с завещанием? – спросил Эдвард. – Так и не нашлось?

– Завещание? – Таня заставила себя думать о Робертовом имуществе. – Давай смотреть правде в глаза. Завещания нет, а значит, у нас нет будущего.

– Где он держал свои корки?

– Все перерыла. Свидетельство о рождении – наверху, налоговые декларации и выписки по кредитным картам – здесь, в ящиках стола. Банковские документы – в каталожном шкафу, в самой глубине.

– Водительское удостоверение?

– В машине на улице. Я даже там искала.

– Кредитки?

– Лежали в заднем кармане, полная визитница. На прошлой неделе их вернули из морга. Я все разрезала, но сначала переписала номера.

– Ништяк решение, – похвалил Эдвард, переборов спазм лицевых мышц.

– Получается, покетаунской эпохе настал конец. – Таня понемногу приходила в себя. – Что будет с вами, «друзьями Англии»? Найдете, куда перебраться?

Эдвард покачал головой:

– Такой козырной масти, как здесь, нигде не найдем.

– Значит, все?

– Похоже на то. – Но эта перспектива его как будто нисколько не расстраивала. Он взглянул на шеренги унылых мокрых книг. – Я тут это… хочу типа извиниться. Как насчет пообедать вместе?

– Это еще зачем?

– Да я же вон как накосячил. В натуре, должен отмазаться, хотя бы хавкой угостить. Знавал я кореша одного, так он ботал: «Шмальнул себе в копыто – учись скакать на здоровом».

Таня натужно улыбнулась:

– Ну хорошо. Когда?

Обедали в «Джиммисе», лучшем ресторане на Мейн-стрит. К этому времени Таня уже полностью взяла себя в руки. Все-таки дома достаточно неповрежденных книг Агаты Кристи, чтобы разбогатеть. А этот тет-а-тет с Эдвардом – неплохой шанс узнать о том, ради чего она и прибыла в Покетаун.

Но сначала они съели пасту «волосы ангела» с пряными креветками по-тайски, и за это время Эдвард выпил три бокала шабли.

– Итак, дни «Драгоценных находок» сочтены. В связи с этим можно задать тебе один вопрос?

– Валяй.

– Что происходит на ваших встречах?

– На встречах? – переспросил Эдвард так, будто не понял значения слова.

Таня испугалась, что он уже пьян.

– На собраниях «друзей Англии». Я как-то раз спросила у Роберта, но он, похоже, не знал. Была у него такая манера: говорит-говорит, а ничего толком не скажет.

– Да ничего не происходит, – осторожно ответил Эдвард. – Просто перетираем то да се.

– Ну, перетирать-то вы можете где угодно. Если закроется магазин, для вас это не станет катастрофой.

– Все не так просто, – сказал Эдвард, стараясь не смотреть в глаза. – Не можем мы дыру поменять на раз-два.

– Не понимаю почему.

– А тебе и не надо понимать.

Пришлось дождаться, когда Эдвард осушит четвертый бокал.

– Расскажи хотя бы, как сложилась ваша компания.

– Мы же все из Нью-Йорка.

– И Мертл была там замужем за человеком, которого потом убили?

– Ага, – кивнул Эдвард. – За Бучем Рафферти.

– Слыхала я про мистера Рафферти. Считался крутым парнем. Предводитель гангстеров, да? Могу себе представить, что влечет женщин к таким мужчинам. – От Тани не укрылось то, как распахнулись глаза Эдварда, как расправились его плечи. – Ты его знал?

– Знал ли я Буча?! – Для убедительности Эдвард слегка выпятил челюсть.

– Близко, да?

Эдвард поставил бокал, соединил мизинцы в одну линию и так сильно прижал друг к другу, что они покраснели.

– Ну, типа того.

– Ух ты! Наверное, после смерти мистера Рафферти для его друзей настали нелегкие времена. Вам пришлось покинуть Нью-Йорк?

– Мы не дрейфанули, – буркнул Эдвард.

– «Мы» – это ты, Мертл и Джордж? Вы еще в Нью-Йорке познакомились?

– Точно. И решили сюда рвануть.

– Я слыхала, там ограбили инкассаторский фургон. Громкое было дело, из-за него у Буча будто бы вышел конфликт с Гритти Болоньей.

У Эдварда напряглись мышцы рта.

– Да ты, по ходу, в теме.

Таня почувствовала, что краснеет.

– Ну, об этом кричали все газеты. А когда я узнала, кем был муж Мертл, то стала читать эти статьи. Я же любопытная.

– Любопытство сгубило кошку.

Эта пословица, которую Эдвард узнал не от Буча, положила конец нежелательному разговору.

– Ладно, спасибо за обед, – сказала Таня через несколько минут. – Было очень вкусно.

– Давай завтра повторим.

Для нее это прозвучало как музыка.

– Почему нет? В этот раз заплачу я.

Она может себе это позволить – у нее есть первые издания Агаты Кристи. Эдвард снова налижется и обязательно разговорится.

Отрадно было узнать, что упоминание о нью-йоркском ограблении не заставило Эдварда замкнуться в себе. Теперь он изображал заботливого джентльмена:

– Слышь, давай я еще каталожный шкаф почищу.

– Он же закрыт, – возразила Таня.

– Все равно кофе мог туда протечь. Я полукаю, ладно?

– Господи, чем же он занимается, а? – сказал в конце недели Джордж. – Сегодня в обед я видел его выходящим из «Джиммиса». Это уже регулярные свидания.

– Ублажает ее, надо думать, – ответила Мертл. – Мы сами его на это подбили, не помнишь, что ли?

– Потому что нам понадобилась кредитка с подписью Роберта. В каталожном шкафу Эдвард нашел старую квитанционную книжку с кучей подписей, но это было три дня назад. Он свою задачу выполнил, книжка у меня. Ему не нужно каждый день обедать с Таней.

– Старый дурак, – вздохнула Мертл. – Нет у него шансов. Крутой прикид заставляет мужчину мнить о себе невесть что. Но когда мужчина голый, сам Господь ему не поможет.

– Это из Буча?

– Нет, из меня.

– Ох, не нравится мне все это, Мертл. – Джордж, когда нервничал, хватался за свой конский хвост и натягивал его поперек горла. – А ну как он проболтается?

– Насчет нашей затеи?

– Нет, насчет инкассаторского фургона.

– Ей это неинтересно. У нее из-за магазина голова пухнет, а скоро навалятся новые заботы. Как продвигается наш проект?

– Я свою часть выполнил. – Джордж полез в карман. – Твой черед.

– Отлично, – кивнула Мертл. – Завтра отнесу подарочек для нашей прелестницы, пока Эдвард будет оттачивать на ней свое обаяние в «Джиммисе».

– Знаешь, я вот все думаю… – сказала Таня за очередным обедом.

– Ну? – У Эдварда, уже опустошившего бутылку шабли и взявшегося за бурбон, глаза были мутными, как будто созрели для операции по удалению катаракты.

– О Роберте, – продолжила она, – и о том, что вас троих с ним связывало. Он когда-нибудь бывал в Нью-Йорке?

– А то! – Эдвард даже ладонью по столу хлопнул. – Но это давние дела, мы все были куда моложе.

– В банде Буча Рафферти?

– Я что, базланул, что он был в банде? – Речь Эдварда уже стала невнятной. – Не был, но все мы его знали. Он юмал барменом на Бауэри, расслаблялись мы в том шалмане.

– Надежный человек?

– Точно. Как и все в семье.

– В семье Буча?

– Ага. Нравился Бучу этот фраерок, да и нам тоже. Роберт зря боталом не шлепал и рогом не шевелил. А ведь там серьезные терки терлись.

– Нью-йоркский бармен, значит? Как-то далековато от покетаунского букиниста, нет?

– Была у него мечта: свалить из большого города и обзавестись книжным лабазом. Так он и сделал, когда на кармане захрустело.

– За стойкой, что ли, накопил? – недоверчиво спросила Таня.

– Буч ему тусанул на ход ноги. Буч, он был такой. И ведь не пропало лаве. Буч знал: ежели припечет, в пенсильванском Покетауне нас будет ждать надежная хаза. – Эдвард сокрушенно покачал головой. – Как же жалко, что ему не дали рвануть сюда вместе с нами!

Все это было известно Тане. Но она хотела знать больше.

– Стало быть, когда убили Буча, кое-кто из вашей шайки перебрался в Покетаун?

Эдвард кивнул:

– Мертл идею подкинула. Она была в курсах, что Роберт книжками тут барыжит.

– Мертл была активным членом банды?

– На работу не ходила, но наколки давала хорошие, мозги у нее варят. Помогала Бучу все планировать. – Он часто заморгал, будто на миг протрезвел. – А ты, часом, не баллон?

– В смысле – не коп переодетый? Конечно нет. Просто мне очень нравятся ваши громкие дела.

Успокоившись, Эдвард ухватился за бутылку и наполнил стакан бурбоном.

– Сексуально, да?

– Я бы сказала – волнующе.

– Умеешь же ты свое волнение ныкать.

– Льстец! – Хмель не мешал Тане тщательно продумывать вопросы: она еще не допила первый бокал. Вопросик насчет баллона – тревожный звонок. Эдвард, конечно же, ткнул пальцем в небо, но все же не стоит его недооценивать. – А почему вы «друзья Англии»? Почему собираетесь в магазине? Только там можно поговорить без свидетелей?

– Где хотим, там и собираемся. Мы в свободной стране.

– Ах, какие же мы таинственные! – улыбнулась она.

Эдвард ухмыльнулся в ответ:

– А ты как хотела? В отношениях должна быть таинственность.

– Кто говорит об… – Таня осеклась, почувствовав на бедре мужскую ладонь.

Все шло по ее плану.

Самостоятельно добраться до «Драгоценных находок» он бы не смог, и Таня подставила ему плечо.

– Может, закроешь лавочку пораньше?

– Отличная мысль, – сказала Таня. – Я и сама об этом думала. – Она и не собиралась открывать магазин после обеда.

Пропустив Эдварда внутрь, Таня задвинула засовы и перевернула висящую на двери табличку словом «Закрыто» к улице. Затем сказала гостю:

– Столько вина – теперь неплохо бы кофейку.

– Мне бы чего повкуснее, – сказал Эдвард и потянулся к ее груди.

Таня отступила за пределы досягаемости.

– Сначала кофе. Есть только растворимый, но не посылать же тебя обратно в «Старбакс». Давай так: я вскипячу воду – и мы перейдем в подсобку, где оба сможем сесть.

– И если я опять пролью, это будет не слишком крутой косяк, – ухмыльнулся Эдвард.

Таня отнесла в подсобку чашки с кофе. Но сначала отправила туда Эдварда – не хотелось поворачиваться к нему спиной.

Он ухитрился снять со штабеля два кресла и плюхнулся в одно из них.

– Даже не мечтал побыть с тобой наедине.

«И какой тебе, пьяному в хлам, с этого толк?» – подумала Таня. Сказала же она совсем другое:

– Ну надо же иногда расслабляться. Почему бы и не в компании знаменитого нью-йоркского гангстера?

Было видно, что Эдварду польстила грубая лесть.

– Очень хочется услышать про ваше последнее дело, про инкассаторский фургон, – продолжала Таня. – Мне казалось, это абсолютно надежная машина, никаким гангстерам не по зубам.

– Можно и касару жмокнуть, – возразил Эдвард. – Были б мозги.

– Так это твоя идея?

– Ага, – ответил гость, с вожделением пялясь на Таню. – Та ее часть, что сработала. Тебе интересно, да? Ладно, дам раскладку. Что в касаре самое слабое?

– Колеса?

– Люди. Собирается охранник на работу, и тут к нему гость: «Твоя мамаша у нас, будешь нам помогать». Скотчем лепишь ему на грудь фальшивую мину и предупреждаешь: «Не вздумай рыпнуться, взорвем дистанционно».

– Блеск! – восхитилась Таня. – И ты все это проделал?

– Ну, в основном. Охранник уже запуган, выполняет все, что я говорю. Ведет на стоянку касару. На тебе такая же форма, как на нем. Со стоянки едем в банковское хранилище. Водила шелковый, все делает как надо. Помогает уложить лаве в кузов.

– Гору денег? – широко раскрыла глаза Таня, изображая наивность.

– Мелочь они не возят. И вот ты на улице, за тобой едут кореша на «транзите».

– Джордж?

– Ага, он был в деле. Мы работали с бойцами Гритти Болоньи. У Гритти был суфлер в охранном предприятии, так мы получили адрес водилы и форму. Загоняем касару на склад, грузим мешки в наш фургон и сваливаем.

– А охранник?

– Связали и заперли в касаре. Никакого насилия.

– И много вы взяли?

– Почти миллион фунтов.

– Фунтов?!

– Ага, – с тупой миной на лице повторил Эдвард. – Лоханулись конкретно. Думали, нормальная касара, возит приличное лаве в большие банки. А тут английские фунты для обменников в главных аэропортах Нью-Йорка.

– Целый фургон бесполезных денег!

– Во-во! Новенькие, хрустящие банкноты для туристов.

– Какой облом!

– Кому ты это говоришь? Гритти взбесился, наехал на Буча. Дошло до стрельбы, и наш босс словил маслину. Прикинули мы, что один мокряк Гритти не успокоит, и двинули из города.

– Вы – это ты, Джордж и Мертл? – В ожидании развязки Таня была само терпение.

– Мертл вспомнила, что в Покетауне Роберт жихтарит, и вот мы здесь.

– С фунтами?

– С фунтами. Я надеялся, что они нам пригодятся. И правда, вскоре Роберт рюхнул, как с ними быть.

– Поездки в Англию? Умно.

– Двадцать – тридцать тысяч зараз. Часть лавешек обменивали на баксы, часть расходовали на месте. Помаленьку – банкноты-то свежие, номера идут подряд.

– Потому вы и назвались «друзьями Англии»? Как остроумно! – Таня захлопала в ладоши. – Эдвард, ты гений! И что, все потратили?

– Больше половины осталось.

– И у кого же эти денежки хранятся?

– Да здесь они зажуканы, в сейфаке. Мы потому и не хотим, чтобы закрылась лавочка.

– Не нашла я тут никакого сейфа, – произнесла Таня так отстраненно, словно обращалась не к Эдварду, а к неликвидному экземпляру Джейн Остин. – Что ты мне голову морочишь?

Он лишь улыбнулся.

– Здесь – это где? В подсобке?

Эдвард погрозил ей пальцем, как капризному ребенку:

– Секрет.

Он что, издевается?! Таня давно убедилась, что ни в магазине, ни в жилых комнатах нет никакого сейфа. Всю наличность Роберт держал в кассе. Слишком мало ее было, чтобы тратиться на сейф.

Она сосредоточилась и вперила в Эдварда испепеляющий взгляд:

– Поиграть решил, да? Ладно, давай так: ты откроешь свой секрет, а я – свой.

– К-кой скрт? – спросил Эдвард, кренясь и хватаясь за подлокотники кресла.

– Гадкий мальчишка! Не притворяйся, будто тебе неинтересно.

Перед Таней разыгралась сцена борьбы буйной похоти с реальностью, и первая взяла верх.

– Только это должен быть козырный секрет, – проговорил Эдвард.

– Согласна. Но надо подняться наверх, в спальню.

– Ух ты! – Мужчина заерзал в кресле, словно ему вдруг стало тесно. – Это что, приглашение?

Помедлив, Таня кивнула.

Эдвард огладил усики большим и указательным пальцами и глубоко, с дрожью, вздохнул:

– Сейф рядом с тобой. Можешь коленкой дотронуться.

Таня опустила взгляд:

– Да иди ты!

– «Британская эн… энц…» – Ему не удавалось выговорить.

– «Британская энциклопедия»?

– Средние пять томов. Фальшивые обложки.

Таня склонилась и осмотрела корешки больших книг, занимавших всю нижнюю секцию стеллажа. Выблекшие буквы, истрепанная ткань – обложки как обложки.

– Девятьсот одиннадцатого года, – подсказал Эдвард. – Зеленая. Нажми на золотую фигулю сверху – увидишь.

Большим пальцем Таня надавила на королевский герб и услышала щелчок. Эдвард не обманул: пять корешков служили ложным фасадом. Откинулась дверка на петлях, за ней пряталась серая металлическая поверхность с диском шифрозамка.

– Потрясающе!

– Штормит меня не хило, а то бы открыл и показал. Правда, там только пачки денег.

– Но ты же должен знать шифр.

– Ноль, четыре, два, три, один, девять, шесть, четыре. Знаю, но не скажу, вот!

– Разумно. Как ты запомнил?

– Дата рождения Мертл. Двадцать третье апреля, шестьдесят четвертый.

Он был настолько пьян, что не смог бы остановить Таню, если бы она решила сейчас же уйти. Но черт побери, Таня и в самом деле хотела открыть ему секрет – и получить кое-что взамен.

– Ну что, поднимемся?

– Еще бы, детка! – хихикнул Эдвард.

И он поднялся на второй этаж, хотя последние ступеньки пришлось преодолевать на четвереньках.

– И где тут спальня? – спросил Эдвард, задыхаясь от усилий.

– Этажом выше. Еще один рывок, любовничек.

– Да ладно… Тут тоже найдется диван.

Таня отрицательно покачала головой и ткнула пальцем вверх. Помявшись, Эдвард вроде бы смирился с мыслью, что игра пойдет по ее правилам.

– Куда теперь?

– По коридору до конца, там винтовая лестница.

Он бодро прошел по коридору, но подъем дался ему нелегко.

– У, как башка кружится…

– Лестница не виновата. – Таня отворила дверь. – Входи, ловелас.

Спальня Роберта была величиной с подсобку, окно выходило на задний двор. Громадная кровать из дуба, с красиво выгнутым изголовьем и изножьем, была выполнена во французских ампирных традициях. Под стать кровати – прочие предметы мебели, довольно многочисленные: трюмо, платяные шкафы, комод, стулья. При этом комната выглядела просторной. Вдоль стены, противоположной входу, тянулись полки, на которых стояли книги; еще здесь присутствовали пятидесятидюймовый плазменный телевизор и музыкальный центр с динамиками высотой по грудь. Дверь в душевую была приоткрыта; другая дверь вела на пожарную лестницу.

– О, ништяк, – одобрил Эдвард, входя следом за Таней. И похлопал по кровати. – Иди сюда, я тебе мой секрет открою.

– Что ж, щедро с твоей стороны. Но сейчас моя очередь. – Она подошла к трюмо и развернула зеркало. Сзади к нему был прикреплен скотчем желтый конверт. – Надо же, как смешно: неделю назад я заглядывала сюда – и ничего не было. А утром вот что нашла. Завещание Роберта.

– Да ты что? – рассеянно спросил Эдвард, явно думая о другом.

– А ну-ка соберись и послушай, тут и про тебя написано. – Таня выхватила из конверта лист бумаги. – «Это завещание Роберта Риппла, владельца „Драгоценных находок“, Мейн-стрит, Покетаун, Пенсильвания, составленное им и отменяющее все предыдущие завещательные документы и дополнительные распоряжения к ним. Соисполнителями завещания я желаю назначить Джорджа Дигби-Смита и Эдварда Майерса». Это ты. Увы, как исполнитель завещания, ты не можешь получать прибыль от распоряжения наследством.

– Никаких проблем, – сказал Эдвард. – Давай-ка мы это отложим и проверим кроватку на прочность.

– Ты вот что послушай: «Мой дом и магазин переходят в доверительное управление, а затем и в полную собственность к моей надежной помощнице, продавцу Тане Трипп, с условием, что под ее управлением магазин будет функционировать в течение десяти лет со дня моей смерти». Хорошая попытка.

– А что тебе не нравится? – нахмурился Эдвард.

– Да все не нравится. Роберт этого не писал. Подделка. Теперь я знаю, зачем тебе понадобились его кредитки и почему ты забрал старую квитанционную книжку. Чтобы подделать подпись. И ведь неплохо вышло, видно руку мастера. Но ты кое о чем забыл. Завещание должно быть засвидетельствовано, а свидетелей нет.

– Свидетелей нет? – Он хохотнул и, воздев руку, более-менее связно продекларировал официальным тоном: – В штате Пенсильвания завещания имеют силу, даже не будучи засвидетельствованы. Нет причин беспокоиться, крошка. Это все твое: и хавира, и лабаз. Просто будь благодарна тем, кто о тебе позаботился.

– Позаботился? Обо мне? Вы заботитесь только о себе. Хотите, чтобы все осталось по-прежнему, чтобы можно было спокойно брать из сейфа краденые фунты и тратить их в Англии. А я должна десять лет беречь эту кучу гнилых досок и пластика, пока вы купаетесь в роскоши? Даже не надейся.

Таня подняла завещание над головой и разорвала.

Драматизм ситуации наконец проник в одурманенный алкоголем мозг. Эдвард вдруг сообразил, что на кону нечто гораздо большее, чем сексуальные утехи с молодой женщиной.

– Я просек. Ты прикинула, что больше наваришься на Агате Кристи, которая у тебя в офисе. Сама говорила, что это целое состояние. Из-за несколько кофейных пятнышек книжки не сильно подешевели. Хочешь закрыть лавку, выждать время и сбагрить их по-тихому.

Таня почувствовала, как от лица отливает кровь. Зря она надеялась, что сказанные в запальчивости слова не дошли до него. Как же опасно она подставилась! И какая разница, что самые дорогие книги лежат у нее дома, целые и невредимые? Этот пьяный идиот способен все испортить.

Однако у нее оставался мощный козырь, и, похоже, обстоятельства вынуждали выложить его.

– Ты не знаешь, кто я. Не догадываешься, что тебе и твоим дружкам-подельникам пришел конец. Я Тереза, дочь Гритти Болоньи. Это не ваши деньги в сейфе, вы не имеете права их тратить. Все эти годы мы вас разыскивали, и след привел сюда. Я специально устроилась к Роберту, чтобы узнать, где хранятся фунты.

– Ты Тереза Болонья? – ошарашенно переспросил Эдвард. – Но ты же тогда сявкой была, школьницей…

– Я из семьи, а семья ничего не прощает.

На лице у Эдварда смешались страх и ярость. Для пьяного он двигался слишком быстро. Эдвард ринулся на Таню, как бешеный бык.

В коридор не выскочить – на пути Эдвард. Душевая станет ловушкой. Остается пожарная лестница. Таня повернулась и ударила по рычагу быстрого открывания – дверь распахнулась. Схватившись за перила, Таня едва успела отклониться влево, когда в проеме возник Эдвард.

При таком сильном опьянении координация движений оставляет желать лучшего. Эдварда шатнуло вперед, он сильно ударился бедрами о перила, схватился за них, но было поздно – верхняя половина туловища перевесила, и он опрокинулся. Наверное, орал, пока летел, – Таня, она же Тереза, ничего такого не запомнила. Но тошнотворный шлепок человеческого тела о бетон, сорока футами ниже, навсегда остался в ее памяти.

При вскрытии было обнаружено высокое содержание алкоголя в крови. Почему Эдвард оказался в спальне покойного книготорговца, так и осталось загадкой. Люди, способные пролить свет на те события, моментально покинули город – как сквозь землю провалились. Судья вынес открытый вердикт и вернул дело на доследование.

Завещание Роберта Риппла так и не было найдено, поэтому «Драгоценные находки» надлежащим образом перешли под контроль распорядителя, а затем были признаны выморочным имуществом и отчуждены в пользу штата Пенсильвания. Магазин был закрыт, помещения переоборудованы в жилые.

Спустя примерно год на отдаленном шотландском острове приобрела дом супружеская пара. Соседи решили, что мужчина – бывший хиппи, а женщина – американка. Сами они представлялись как мистер и миссис Инглиш. Они внесли вклад в развитие туристической индустрии, совершая множество развлекательных поездок в различные города.

В последующие годы рынок книжного антиквариата встряхнуло появление нескольких редких экземпляров Агаты Кристи – первые издания в суперобложках перешли из рук в руки за баснословные суммы. Происхождение их осталось темным, но в подлинности не возникло ни малейших сомнений.