Текст книги "История куртизанок"

Элизабет Эбботт
История куртизанок

Памяти моей тети Маргарет Эббот Камерон, первой женщине в Канаде, участвовавшей в автомобильных гонках

ВВЕДЕНИЕ
Встречи с любовницами

О любовницах я знала еще тогда, когда была маленькая, потому что мой прадед – Стивен Адельберт Григгс, весьма обеспеченный пивовар из Детройта и политический деятель муниципального масштаба, – имел квартиру, которую моя мама презрительно называла любовным гнездышком. Там, сменяя друг друга, жили женщины легкого поведения. Прабабушке моей, Минни Лэнгли, приходилось с этим мириться, но отнюдь не безвозмездно: когда Стивен дарил своей очередной любовнице бриллиант, такой же драгоценный камень он был обязан купить прабабушке. Вот так «любовное гнездышко» прадедушки стало для прабабушки источником доходов в виде колец, серег, брошей и множества других драгоценностей, которые впоследствии Минни завещала своим потомкам по женской линии.

Мой прадед Стивен шел путем, проторенным задолго до него. Я поняла это, когда выросла и встретилась с настоящими любовницами и их партнерами. С первой из них я познакомилась летом, после окончания первого курса университета. Ею оказалась молодая женщина, поделившаяся со мной отчасти восхитительным, но преимущественно пошлым и достаточно жалким опытом запретной любви. Катерина была экстравагантной немкой из Восточной Германии с томным взглядом миндалевидных глаз. Ей удалось сбежать в Западный Берлин за две недели до окончания школы. Поэтому можно сказать, что за обретенную свободу Кати пришлось расплатиться аттестатом зрелости. Она исполняла обязанности воспитательницы, точнее говоря, была в какой-то степени привилегированной няней в той же семье, которая на время летних каникул наняла меня на работу в принадлежащий ей дом отдыха в Истерн Тауншипс (область на юго-востоке Квебека). Несмотря на протесты моих родителей – а может быть, именно в силу этого, – у нас с ней сложились доверительные, хоть и немного странные отношения. Худое, загорелое, плоскогрудое тело Кати, которое она с гордостью демонстрировала, нарочно опуская до предела бюстгальтер купальника без бретелек; ее крашенные в рыжий цвет длинные распущенные волосы, которые чуть не достигали колен; гортанный голос с сильным акцентом, превращавший меня в Элисабесс или, ради краткости, в Бесс, – все это мои родители считали воплощением вульгарности, а я воспринимала как нечто изысканное и утонченное.

В то первое лето Кати еще не сделалась любовницей. На самом деле ей очень хотелось стать женой, и она собиралась выйти замуж за Чарльза, офицера Канадской королевской конной полиции, приезжавшего к ней в длинном белом «кадиллаке» с откидывающимся верхом. Но после того, как Чарльз внезапно отменил их бракосочетание, жизнь Кати, и без того лишенная стабильности, совсем распалась на куски. Вскоре после этого я вернулась в Монреаль продолжать учебу на втором курсе университета.

Спустя несколько месяцев Кати вновь вторглась в мою жизнь: она позвонила мне и чуть ли не со слезами попросила привезти ей какой-нибудь еды. Деньги у нее есть, пояснила Кати, но она временно не может встать с постели и сходить в магазин. Кати жила на мизерном содержании состоятельного женатого адвоката в обшарпанной съемной комнатенке, неохотно сданной ему для свиданий другим жильцом. Неожиданно она поняла, что забеременела.

Я купила Кати продукты, исполнив ее просьбу. Мой скромный дар, как выяснилось впоследствии, оказался единственным источником питания, поддержавшим ее после того, как ей сделали аборт. Ей пришлось все переносить в одиночестве, поскольку врач, сделавший операцию, осмотрительно порекомендовал Кати никому об этом не сообщать. Я пыталась вывести ее из состояния глубокой депрессии, в котором она пребывала после аборта, но некоторое время спустя жизнь каждой из нас вернулась в привычное русло.

С годами я виделась с Кати все реже и реже. Последний раз мы встретились на горном озере в квебекских Лорентидах. Она сидела на носу быстроходного катера, ее восхитительными длинными волосами играл ветер. Я окликнула ее и помахала рукой. Стоявший у руля мужчина снизил скорость катера и подвел его к моей небольшой лодке. Кати, как мне показалось, была удивлена, даже напугана нашей встречей, она сразу же приложила палец к губам, как будто хотела дать мне понять, чтобы я не дискредитировала ее в глазах гламурных спутников. Я все поняла, сказала ей пару приветственных слов и улыбнулась на прощание. Больше я ее никогда не видела, но слышала, что она вышла замуж и вскоре развелась. Спустя годы, когда кто-нибудь заговаривал о любовницах, воображение рисовало мне образ Кати.

Я жила на Гаити, когда встретилась с Гислен Жёди, любовницей человека, который вернулся на остров после нескольких десятилетий жизни в Соединенных Штатах. В Нью-Йорке Жером Констан сделал себе состояние, занимаясь разными видами рэкета, однако в Порт-о-Пренс он явился в облике респектабельного бизнесмена. Платяной шкаф Констана был набит белыми льняными костюмами, в ларце у него хранилась масса золотых безделушек, но главным его приобретением, которое наполняло его сердце счастьем и гордостью, стала Гислен – его смуглокожая, блондинистая, развязная любовница средних лет. Гислен, конечно, была привлекательна, и в Гаити, бедной и голодающей стране, ее аппетитные формы выглядели соблазнительно и чувственно. Незадолго до нашей встречи она перешла в евангелическое христианство и с тех пор при каждом удобном случае – естественно, за исключением тех ситуаций, когда затрагивалось ее положение любовницы женатого мужчины, – не упускала возможности щегольнуть афоризмами из Священного Писания.

На деле Жером Констан не собирался разводиться с женой, какие бы напасти ни грозила наслать на него любовница. Материальное благополучие Гислен было обеспечено лишь постольку, поскольку длилась его к ней любовь. Прекрасно это понимая, Гислен делала все возможное, чтобы капиталовложения любовника в ее благополучие компенсировали ее уязвимость. Помимо того что он обеспечивал ее одеждой, дарил ювелирные украшения и брал в путешествия в разные страны, Констан построил для Гислен дом; он также оказывал значительную материальную поддержку ее взрослой дочери и предоставлял любовнице возможность тратить немалые суммы денег. Несмотря на сетования по поводу того, что она ему слишком дорого обходится, он обожал Гислен и очень гордился их связью.

Одной из главных причин привлекательности этой дамы была насыщенная история ее сексуальных похождений. В начале 1960-х годов Гислен стала первой привилегированной мулаткой, которая вступила в связь с одним из тонтон-макутов, вооруженных головорезов Франсуа Дювапье – Папы Дока, – служивших в гражданской милиции, созданной гаитянским диктатором с целью обезопасить себя от собственной армии и других потенциальных врагов. Гислен не знала, что такое стыд, и никогда не раскаивалась в том, что утешала этих бандитов, преследовавших других мулатов (и всех остальных, кого они подозревали в нелояльности к их пожизненному лидеру). Но, независимо от того, с каким презрением другие относились к Гислен, Констан восхищался ее бравадой, дурной репутацией, красотой и неизменной (хоть отнюдь не бескорыстной) преданностью ему. Даже когда у него возникли проблемы со здоровьем и он утратил мужскую силу, его отношения с Гислен оставались для него настолько важными, что он и не думал их прерывать. «Ее чувства совпадают с моими», – так он объяснял лишившуюся чувственности связь с любовницей.

Я никогда не была близка с Гислен, но даже после возвращения в Северную Америку порой вспоминала ее, задумываясь над тем, как умело она использовала эмоциональное воздействие на любовника ради собственной выгоды. И все же не Гислен и не давняя моя приятельница Кати вдохновили меня на то, чтобы написать о любовницах. При работе над книгой «История целибата» у меня возникла мысль о том, что связи с любовницами, как и обязательное безбрачие католического духовенства, являются тем фактором, сквозь призму которого можно исследовать вопрос о внебрачных связях женщин с мужчинами. И в конце 1990-х годов, еще не завершив работу над «Историей целибата», я начала заниматься исследованиями, связанными с книгой, которая позже вышла из печати под названием «История куртизанок».

Как-то внезапно мне бросилось в глаза, что в книгах, которые я читала, в повседневных новостях – всюду шла речь о любовницах. Я принялась составлять списки и делать выписки, пытаясь понять природу внебрачных любовных отношений. Списки мои постоянно росли в объеме и множились. К числу наиболее ярких персонажей, попавших в мои записи благодаря прочитанным книгам и газетам, можно отнести Фиделя Кастро и Селию Санчес, его помощницу и любовницу. А также оперную певицу Марию Каллас и греческого судового магната, миллиардера Аристотеля Онассиса. И Вики Морган, любовницу Альфреда Блумингдэйла, одного из богатейших бизнесменов США, послужившую Доминик Данн прототипом главной героини ее романа «Неудобная женщина», который был экранизирован в 1991 г. И конечно, президента Франции Франсуа Миттерана, у гроба которого после его кончины в 1996 г. рядом стояли жена и любовница.

Работа над книгой была уже в самом разгаре, когда три любовницы раскрыли тайну отношений со своими партнерами, пожелав в судебном порядке взыскать с них деньги, на которые предъявили свои права. После смерти американского журналиста Чарльза Курапта в 1997 г. его двадцатидевятилетняя любовница Патрисия Шэннон обратилась в суд, претендуя на часть его наследства, и выиграла дело. В 2000 г. Грейс Луи, бывшая любовница мэра Торонто Мела Ластмана, заявила, что он – отец ее сыновей Кима и Тодда (они были очень похожи на мэра). В 2001 г. юрист Кэрин Стэнфорд выиграла дело об алиментах: суд обязал священника Джесси Джексона, от которого она родила дочь Эшли двумя годами ранее, выплачивать средства на содержание девочки.

Даже президенты и принцы не могут устоять против обуревающих их страстей и заводят любовниц, несмотря на то что связи на стороне могут опозорить их, получив широкую огласку в газетах и других средствах массовой информации. У президента Дуайта Эйзенхауэра была весьма специфическая «подруга» – англичанка по имени Кей Соммерсби. Джон Фитцджеральд Кеннеди имел связи со многими женщинами, включая кинозвезду Мэрилин Монро. Хоть история президента Билла Клинтона и незабываемой сотрудницы Белого дома Моники Левински по значимости сопоставима со скандальной связью английского принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз, последний роман длился гораздо дольше. Когда я взялась писать эту книгу, принц вызывал всеобщую неприязнь. Лишь несколько лет спустя его репутация стала понемногу восстанавливаться по мере того, как он сам и его эксперты по связям с общественностью не без некоторого успеха попытались изменить в лучшую сторону отношение к его многолетней любовнице, делая из нее подходящую кандидатуру для вхождения в королевское семейство.

Годы исследований и откровения состоявших в долговременной внебрачной связи мужчин и женщин – представителей как верхов, так и низов общества – притупили мое восприятие супружеской неверности и изменили отношение к этой проблеме. Я стала больше внимания уделять структуре подобных отношений и присущим им общим чертах. Особенно меня интересовало то, как связи с любовницами сказывались на природе брака и отношениях между мужчинами и женщинами в разные исторические эпохи в культурах разных народов. После долгих раздумий я решила, что было бы неверно относиться к любовным связям вне брака как к некоему общественному институту. Более плодотворным мне показался такой подход, при котором на конкретных примерах рассматривается опыт любовниц, позволяющий осветить истории отношений между мужчинами и женщинами в обществах разных эпох. Объединяя любовниц по категориям, отражающим особенности разных культур и исторических периодов, я смогла отобразить присущие этим культурам и временам обстоятельства. Мне также удалось сделать выводы о специфике восприятия данными обществами того явления, которое олицетворяли собой любовницы, и о том, как мужчины и женщины вели совместную жизнь в разные времена. Результатом такого подхода к собранному материалу стала книга, которую я назвала «История куртизанок».

С самого начала исследований я много размышляла и уделяла большое внимание тому, как интерпретировать собранный материал. При этом меня постоянно смущал вопрос определений. Трактовки классических словарей оказывались не очень полезными, особенно по мере того, как мне становилось ясно, что в этой книге восточные наложницы занимают такое же место, как и западные любовницы. В «Новом кратком оксфордском словаре английского языка» любовница характеризуется как «женщина, отличная от жены, с которой мужчина состоит в длительных сексуальных отношениях», а наложница – как «женщина, которая сожительствует с мужчиной, но не является его женой». Эти формулировки настолько расплывчаты, что пользы от них немного, а в последнем определении не проводится различия между наложницей и сожительницей и не дается четкого представления о восточных наложницах, которые нередко – хотя, конечно, не всегда – жили под одной крышей со своим любовником-хозяином и его семьей. Другая проблема состоит в том, что в западном обществе слова «любовница» и «сожительница» часто используются как синонимы. В «Истории куртизанок» в качестве рабочего определения женщины, которая добровольно или по принуждению вступает в достаточно долговременные сексуальные отношения с мужчиной, не являющимся ее мужем, я решила использовать термин «любовница». Такое определение применимо и к наложницам, специфические отличия которых описаны ниже в разделах, посвященных соответствующим культурам.

Отношения между любовниками неразрывно связаны с браком, наиболее важным институтом человеческого общества, так что они почти автоматически подразумевают супружескую неверность, виновником которой иногда является муж, а иногда жена. И действительно, брак представляет собой основной показатель, позволяющий определить, кто является любовницей, а кто нет. Хотя многие полагают, что супружеские измены подрывают брак, другие – как ни парадоксально – считают, что они укрепляют отношения между супругами. Французы, например, могут оправдать cinq à sept[1]1
  Время с пяти до семи часов вечера (фр.). – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть] – свидания после окончания рабочего дня, во время которых мужчина встречается со своей любовницей, о чем французский писатель Александр Дюма как-то метко заметил: «Цепи брачных уз настолько тяжелы, что нести их часто под силу лишь двум людям, а иногда и трем».

Связь между браком и внебрачными любовными отношениями, как и сожительство, характерное для некоторых восточных стран, чрезвычайно широко распространена в пространстве и времени, это свойственно почти каждой крупной культуре. Британский мультимиллиардер сэр Джимми Голдсмит, рядом с которым в последний его день находились супруга, бывшие жены и любовницы, однажды произнес ставшее широко известным замечание о том, что, «как только мужчина женится на любовнице, он автоматически создает новое рабочее место». Неудивительно, что жителям Северной Америки лучше знакомы западные модели внебрачных любовных отношений, чем обычаи восточного мира с присущими им различными более разработанными версиями, в частности наличием узаконенных наложниц и гаремов.

Во всех обществах во все времена предпосылкой создания условий для внебрачных любовных связей и наличия наложниц был обычай заключения договорных браков. При этом родители или другие родственники выбирали детям супругов по экономическим соображениям или с целью упрочения семейных связей – либо, исходя из интересов деловых или политических союзов, они игнорировали романтическую любовь как несущественную, потворствующую прихотям, а порой даже опасную основу супружеских отношений. Предполагалось, что мужья и жены будут жить вместе и действовать как единая экономическая ячейка, рожая и воспитывая детей. Никого не волновало, будут ли они трепетать от прикосновения друг к другу, любить друг друга до беспамятства или стремиться жить так, чтобы сердца их бились в унисон.

Конечно, иногда случалось и так, что после заключения брачного союза по договору между супругами возникали романтические отношения. Но чаще при таком подходе в лучшем случае можно было рассчитывать на взаимную заботу, терпение, смирение, и большинство браков, заключенных на таких условиях, оказывались безнадежно несчастливыми. Не все разочарованные супруги искали внебрачных партнеров, с которыми получали то, чего были лишены в браке, но шли на это многие. И почти во всех обществах – кроме тех, где царили самые строгие нравы, – мужчинам с помощью любовниц или наложниц вне брака позволялось удовлетворять порывы романтического или похотливого свойства, которые они не могли ни сдержать, ни направить в иное русло. Что касается женщин, их стремления аналогичного характера никогда не поощрялись, и если они были уличены в прелюбодеянии, это жестоко каралось. Но многие, тем не менее, шли на такой риск.

Непреодолимость классовых и кастовых преград также приводила к возникновению внебрачных любовных связей мужчин с женщинами, которые при других обстоятельствах могли бы стать их женами. Блаженный Августин, епископ Гиппона, христианский теолог, живший в Северной Африке в IV в., соблюдал традиции своего общества, запрещавшие браки между представителями разных социальных слоев. Поэтому ему пришлось сожительствовать с женщиной, которую он любил, вместо того чтобы взять ее в жены, поскольку она стояла ниже него на общественной лестнице. А когда он решил жениться, мать подыскала ему подходящую девушку из «добропорядочной» семьи.

Наличие кастовых устоев, обусловленных национальными, расовыми или религиозными представлениями, также может низвести женщину до более низкого в социальном плане положения наложницы. Так, например, присущая Древней Греции ксенофобия запрещала ее гражданам сочетаться браком с иноземцами, поэтому Перикл, афинский государственный деятель, так и не смог жениться на Аспазии, его любимой сожительнице, чужестранке из Милета, которая родила ему сына.

Во многих восточных культурах сожительство было скорее интегральной или параллельной, чем побочной по отношению к браку формой связи, причем права и обязанности сожительниц были закреплены законодательно или в силу обычая. Сожительницы часто обитали в доме хозяина под одной крышей с его женой и другими наложницами. В небогатых семьях одна или две сожительницы помогали хозяйке дома в ее повседневных трудах. Они должны были исполнять те же сексуальные обязанности, что и жена хозяина, и, как и она, соблюдать верность и заниматься ведением домашнего хозяйства. Это объясняется просто: в отличие от любовницы в западном обществе, одна из основных обязанностей сожительницы в странах Востока состояла в том, чтобы рожать хозяину наследников.

В некоторых странах, в частности в императорском Китае и Турции, мужчины из правящих династий, аристократы и привилегированные представители верхов общества выставляли напоказ богатство и власть, создавая гаремы, где содержались захваченные в плен или купленные наложницы. Нередко перенаселенные, управлявшиеся евнухами гаремы представляли собой кипевшие страстями беспокойные сообщества, где постоянно плелись интриги и составлялись заговоры, шла полная конфликтов острая борьба, не говоря уже об отношениях с детьми. Достигшие зрелого возраста наложницы, которые уже лишились благосклонности хозяина гарема, проводили скучные дни в повседневных домашних заботах. Их еще полные надежд молодые соседки, чтобы заполнить тоскливо текущее время, тщательно ухаживали за собой и строили козни вместе с евнухами и против них, а также против жен, родственников, детей и друг друга. Единственной отдушиной в однообразной жизни оказывалась ночь, проведенная наложницей с обладателем гарема. В случае почти невероятной удачи наложница могла зачать ребенка, который со временем имел шанс вырвать мать из затворничества гарема и обеспечить ей жизнь, полную почестей и привилегий, а в редчайших случаях даже вознести к вершинам власти.

Такое положение вещей представляло собой разительный контраст обычаям западных обществ: на Западе почти всегда законы стояли на стороне законного брака, отказывая в правах незаконнорожденным детям любовниц – начиная с рабынь, которые находились на самой нижней ступени общественной иерархии, и заканчивая герцогинями, женщинами голубых кровей. Юридически и в силу традиции отцы не имели обязательств и не несли ответственности перед своими внебрачными детьми. Без всяких угрызений совести они нередко обрекали детей, рожденных от любовниц, на бесчестье и невзгоды, сопутствовавшие незаконнорожденным. По сути дела, именно законы затрудняли признание мужчинами их побочных отпрысков и создавали препятствия для оказания им поддержки.

Тем не менее некоторые отцы выступали против сложившихся общественных традиций, препятствовавших им поддерживать собственных незаконных детей. В частности, английский король Карл II даровал герцогское достоинство такому числу своих внебрачных сыновей, что пятеро из нынешних двадцати шести герцогов являются их потомками, если, конечно, исходить из того, что их родословная была достаточно благородной, чтобы не обращать внимания на такую мелочь, как закон. Что касается простых людей, они ставили собственные страсти выше общественных ценностей. Так же и рабовладельцы, в случае признания своими детей, рожденных любовницами-рабынями, подвергали себя риску серьезных преследований со стороны собственных сограждан – ярых расистов. Тем не менее в западном мире признание незаконнорожденных детей всегда было исключением из правила.

Современная любовница справедливо рассчитывает на лучшее отношение к ребенку, которого она может произвести на свет от своего партнера. Как и ее предшественницы, она выступает инициатором отношений между мужчиной и женщиной, и ее статус отражает тенденцию развития этих связей. Улучшившееся положение женщин, либерализация семейного законодательства и личных отношений, растущее значение результатов анализов ДНК – все это в немалой степени повышает вероятность признания любовником ребенка любовницы или, по крайней мере, позволяет ему вносить свой вклад в его содержание. В то же время появление доступных и надежных противозачаточных средств и легализация абортов способствовали значительному сокращению числа детей, которых хотелось бы иметь любовницам.

По тем же причинам там, где все еще царят законы прошлого, отношения между мужчинами и женщинами продолжают им подчиняться, а положение любовниц и сожительниц и сегодня ничем не отличается от положения их предшественниц. Одним из таких институтов, где все еще правит традиция, является римско-католическая церковь, непоколебимо отстаивающая глубоко укоренившееся недоверие к женщинам. Особенно отчетливо это проявляется в отказе от их посвящения в духовный сан и в упорном нежелании отменить целибат, что остается непреодолимым препятствием для вступления в брак священнослужителей. Женщины, в настоящее время состоящие в интимной связи со священниками, идут тем же путем, что и в прошлые века: их выдают за домоправительниц и вынуждают скрывать любовь за кухонными фартуками и половыми тряпками. Церковь продолжает рассматривать таких женщин как искусительниц и сосуды греха, причем ее больше всего заботит сохранение подобных отношений в тайне и сокрытие их от внешнего мира.

Во многих других отношениях характер внебрачных связей сегодня существенно изменился за счет развития феминизма, расширения прав женщин и доступности противозачаточных средств. По мере того как моральные нормы, касающиеся добрачных половых контактов, смягчились и совместная жизнь без регистрации брака постепенно превращается в общепринятую норму, различие между любовницей и подругой утрачивает определенность. Сегодня во многих случаях ответ на вопрос о статусе отношений следует искать в восприятии самих партнеров и, в определенной степени, в отношении к нему общества. Нынешние любовницы, как представляется, не так сильно стремятся выйти замуж или зависеть от любовника в финансовом плане, как их предшественницы. В наше время они обычно влюбляются в женатых мужчин, которые не хотят разводиться, чтобы узаконить отношения с ними. Поэтому единственным выходом в этом случае является примирение с существующим положением вещей, формально являющимся незаконным. Но часто современные любовницы не хотят с этим смиряться, они надеются на то, что в один прекрасный день все каким-то образом изменится и их связь с любовниками обретет законную силу через брак.

Нередко бывает и так, что значение имеют сами по себе любовные отношения: романтическое влечение, пробуждение страсти и ее бурное удовлетворение. Даже тогда, когда восхитительное ощущение любовного приключения и неизбежность вызова общественному мнению сопровождается чувством вины, сохраняется обоюдная верность любовников в том, что касается сокрытия разделенной тайны и лежащего в ее основе взаимного доверия. Запретная составляющая таких отношений влияет и на ситуацию в целом, которая отчасти определяется ограниченностью возможностей и рассудительностью незамужней любовницы. С одной стороны, встречи с любимым требуют, чтобы она располагала значительным свободным временем, особенно в нерабочие дни, а с другой – ее не тяготят повседневные домашние хлопоты жены, и потому ей легче проявлять все свое обаяние – как во внешнем облике, так и в поведении. Вместе с тем такие связи могут казаться или на самом деле быть равноправными, при этом оба партнера привносят в них то, что могут, и берут от них то, что хотят.

Какое множество разных историй могли бы поведать нам многие любовницы и сожительницы! Из огромного объема накопившегося материала для каждой категории я придирчиво отбирала женщин, жизнь которых полнее всего отражает отдельные вопросы и нюансы внебрачных любовных отношений. Дело это оказалось весьма нелегким, мне приходилось отказываться от многих персонажей, с сожалением вычеркивая из списка их имена – сначала робко, а потом все более решительно. Постепенно целый стеллаж заполнился отвергнутыми мной подчас захватывающими материалами. Как я досадовала, что из-за требований к объему книги мне пришлось расстаться с такими интригующими фигурами, как леди Эмма Гамильтон, Диана де Пуатье, Жорж Санд, Коко Шанель! Они пали жертвами объема книги не столько потому, что их истории выглядели бы в ней неуместными, сколько в силу моих предвзятых предпочтений в плане раскрытия темы, которой посвящено данное исследование.

Но какую замечательную группу составили те, кто остался! История каждой из любовниц уникальна, и в то же время она отражает жизненные пути большого числа других женщин. Они жили в разные эпохи, в разных частях света, в разных условиях, принадлежали к разным классам, кастам и расам. В их числе были аристократки и рабыни, жены, матери и старые девы, они жили в хижинах и гаремах, в квартирах и особняках. Некоторые из них получили широкую известность за счет их связей, о других мы знаем лишь благодаря воспоминаниям их любовников или других людей, а также из официальных документов. Но всех их объединяет то, что они были либо любовницами, либо сожительницами. Эта книга повествует об их судьбах и непростых жизненных путях. История каждой из них важна для понимания сути проблемы, потому что в уникальном опыте каждой героини отражается одна из граней многоликого феномена внебрачных любовных связей.