Текст книги "Киборги-пилигримы"

***

– Но как ты спасся? И что с остальными?

– Первый вопрос. Я сам не понял. Когда нас поймали, меня сильно оглушили, так что я на время выключился. Пришел в себя только в какой-то комнате, связанным. Веревки были дрянными, я их сразу разорвал. Ко мне никто не приходил. Я вышиб дверь и пошел по коридору. Нашел серый мешок и шляпу, на меня никто даже не взглянул. Нашел эту квартиру, тут пусто совсем. Немного убрался, выгреб дохлых крыс. Не знаю, где хозяева. Второй вопрос. Я их не видел.

– Но тебя, наверное, ищут, – удивилась Лиза.

– Или решили, что я умер. Я немного ознакомился с местной прессой. Мы ошибались, когда думали, что они получают удовольствие от убийства киборгов. Скорее, они уже дошли до той стадии, что просто отрицают их существование. Как будто и киборгов нет, и зомби нет. Зато есть Конец света и Божий суд, – о нем они пишут довольно свободно. Вчера был большой выпуск, посвященный сегодняшнему судилищу четырех отступников.

– Илюша жив! – воскликнул Малахия.

– И Маша! Но как нам их спасти? Казнь вот-вот начнется.

– Мы можем проникнуть на крышу через само здание, – придумал новый план Док. – А там попробуем отобрать оружие у солдат-давидианцев и устроить заварушку.

– Только переоденьтесь. – Алекс поднял с пола стопку серых балахонов. – На черных тут обращают внимание.

– А что ты еще узнал про местных? – заинтересовалась Лиза по пути к священной горе.

– Не много. Например, я понял, откуда они взялись. Мы были в Заокской библиотеке, где я скачал книги по поведению во время зомби-апокалипсиса. Я скачал тогда все оглавление архива библиотеки, и когда стал его систематизировать, то обнаружил, что большая часть книг принадлежала Заокскому Институту Адвентизма. Видимо, они раньше нас разорили библиотеку, ну и нахватались.

– Ты не находишь их… странными? Даже если они развлекали себя чтением книг о спасении души, они все равно ведут себя не как обычные люди в общине.

– Обычные религиозные фанатики. Они тут все время ходят омываться на реку. С утра опять ходили, потом сюда пришли. Я тоже окунулся, чтобы не выделяться. Еле пришел в форму, солнца мало. Еще они много времени уделяют семье и браку. Постоянно знакомятся, планируют свадьбу, рассуждают о продолжении рода. Ты же знаешь, я не большой специалист в отношениях.

***

Окна на первом этаже завода были забраны крепкими косыми решетками, но Макс сразу нашел дверь.

– Открыто, – он потянул ручку и вошел внутрь.

Им открылась интересная перспектива. Оказывается, завод вовсе не был заброшенным. Конвейерные линии «Энергомаша», хоть и не блистали с иголочки, но продолжали работать, издавая тихий лязг и гул. На подвешенных к потолку рельсах по залу перемещались знакомые предметы.

– Что это такое? – удивленно спросил Малахия.

– Это фабрика. – ответил Доктор, разглядывая стенды с чертежами, выведенные на компьютерный экран команды и сложенные в лотки биоконечности.

– Фабрика? Какая фабрика? – не мог прийти в себя Малахия.

– Фабрика киборгов. Сервисное обслуживание и производство новых единиц. Тут, значит, где-то должен быть и оружейный цех.

– Смотри, вот автоматы! – радостно крикнул Ося.

Мимо прошли два полностью обнаженных киборга, сверкая солнечными панелями, коммуникационными слотами и мощными тазовыми шарнирами. Лиза что-то начала понимать.

– Эта гора Кармиль… Это капище наверху и лестница…

Словно в напоминание о происходящем наверху действе, с крыши донесся топот ног, пробравший все здание и громкий гул голосов.

– Илюша! – закричал Малахия и, схватив автомат, устремился по железной лестнице, ведущей вдоль стены к люку на крышу. Ося последовал за ним.

– Что случилось? – спросил Макс Доктора. – Почему мы не с ними? У нас теперь есть оружие. Мы же должны помогать людям. Для этого сюда и пришли.

– Там нет людей. – громко и четко произнесла Лиза. Голые киборги остановились и посмотрели на нее. – Тут вообще нигде нет людей. Есть только такие же как мы.

– А Свидетели?

– И Свидетели, и давидианцы – киборги.

– Логично, – согласился Алекс. – Слишком много исключений. Разумнее предположить, что это массовая модель поведения.

– Но как же это все?! Новый Быт, хозяйство, семьи?! Как они едят и женятся? И заводят детей? Маша беременна! – привел последний отчаянный аргумент Макс.

– Вот тут все написано. – Док вывел какие-то алгоритмы на экран компьютера. – Большинство станков оборудовано ЧПУ, так что они даже не задумываются, что воспроизводят себе подобных. Периодически приходят и подсоединяются к матричной базе данных, полностью обновляют себе память. Фактически начинают жизнь заново.

– Думаю, они убеждают себя, что ждут ребенка, а потом как свершившийся факт воспринимают, что он уже подрос. Поскольку у киборгов нет родительских гормонов, то они не чувствуют, что что-то упускают, когда не заботятся о детенышах. Для них продолжение рода – это момент от предположительного зачатия сразу к передаче учения о грядущем воскресении.

– А секс?

– Имитация. Самообман. Как и еда и другие человеческие потребности. Ты видел, что лежало у нас в продуктовом обозе? Вода, топливо и какие-то тряпки с гнилью.

Док спросил Алекса о том, о чем тоже только что вспомнил:

– Алекс, что такое пельмени?

– Это разновидность еды. Блюдо в виде отварных изделий из пресного теста с начинкой из рубленого мяса или рыбы.

– То есть они их не ели?

– Да откуда тут взяться мясу? – сказала Лиза. – Тем более рыбе. Они просто варили воду. Может, что-то в нее и кидали – они же говорили, что им доставляют пельмени. Мы вообще ни разу не видели, чтобы они ели. Они только разводили огонь и говорили о том, как хорошо сейчас поесть. И что там муха не без брюха.

– Тепло оказывает возбуждающее действие на нервные синапсы киборгов, – подтвердил Алекс.

– И животных у них нет не потому, что зомби всех пожрали, – включился Али. – А потому, что они не знают, как это – с животными. Им проще самим телегу тянуть.

– А растения?

– Нет ничего проще, чем вырастить в горшке Ficus Religiosa, – заявил Док. – Мы тоже хотели.

Затем Док задумался, вспомнив еще одно несоответствие – неухоженные поля вокруг Чехова.

– Но что-то же они выращивали? – спросил он. – Как-то им надо было структурировать жизнь образцовой сельскохозяйственной общины. Они бы не могли до такой степени притворяться, чтобы только делать вид, что работают. Ни один киборг бы этого не смог.

– Да, мы работаем по-настоящему, – кивнул Макс.

– Рапс. – быстро ответил Алекс. – Я был на сельскохозяйственном поле за городом. Они выращивают рапс для биотоплива и возможно что-то еще для спирта. Важнейшая насущная потребность киборга – энергия, а для нее нужен дизельный генератор. К тому же тут настоящий город, есть инфраструктура, транспорт, радио, пресса. Фабрика тоже не на святом духе работает.

– Объединяющим импульсом для большой группы киборгов является необходимость заготавливать горючее, – догадалась Лиза. – Он привел к формированию перманентной структуры коллективного поведения, которая, в свою очередь, приняла форму быта традиционной сельскохозяйственной общины.

– Но они не слышали наши мысли. И мы их не слышали. – выложил последний аргумент Макс.

– Отключили передатчики. А Иван Ильич не отключил. Вот откуда его суперспособности.

– Наверное, первые сдвинутые киборги натащили с собой книг из Заокской Адвентистской библиотеки на фабрику. Загрузили все это в заводскую матрицу памяти. – Алекс совместил два новых своих открытия.

– А люди-то здесь были когда-нибудь? – воскликнула Лиза.

– Наверное, первыми пришли выжившие. Потом киборги подтянулись с юга – искали беженцев, чтобы их защищать. Ну, как мы. А потом что-то пошло не так. Не знаю, что. Видимо, люди и киборги, живущие вместе – нестабильная конфигурация. Чувствительная к малым возмущениям. Система пришла к равновесию: зомби сожрали людей, киборги перебили зомби, потом сами мимикрировали под людей и спятили на почве религии. Или то же самое, но в другом порядке.

Лиза ни к селу ни к городу вспомнила финальную сцену «Догвилля».

– И что мы теперь будем делать? Каков план, Док? – спросил Али.

– Мы можем здесь починить тебе руку. Возьмем оружие, оденемся в серое и будем выбираться отсюда. Им сейчас не до нас. Они сразу же забывают про киборгов, потому что сами киборги. Оберегают матрицу от ненужных возмущений.

С крыши раздавалась стрельба.

– Я пойду посмотрю. – сказала Лиза. – Не хочу бросать Малахию.

Макс и Доктор также взяли автоматы и последовали за ней, пока Алекс занимался рукой Али.

Киборги осторожно высунулись из люка. На крыше царила паника. В центре стояли столбы с разложенным под каждым костром. Очевидно, еретиков собирались сжечь, что свидетельствовало об оригинальной адаптации более старой традиции. На лобном месте лежали застреленные охранники, женщины, местные священнослужители, Старейшины и помазанники Свидетелей. Лиза увидела тело Маши и неподалеку от нее – Оси. По лестнице взбегали новые киборги, сталкиваясь с теми, кто, наоборот, стремился как можно скорее убраться вниз. Пророки спрятались за скамьи по разным сторонам капища и прицельно стреляли друг в друга.

Лиза увидела Малахию, который снова прижимал к себе тело сына.

– Уходим, уходим отсюда, назад в люк, – позвала она. Тот покачал головой. Все трое киборгов подбежали к Малахии и, ухватив его вместе с Ильей, утащили их назад на фабрику.

– Краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих! Как пали сильные! Не рассказывайте в Гефе, не возвещайте на улицах Аскалона, чтобы не радовались дочери Филистимлян, чтобы не торжествовали дочери необрезанных. Повержен щит сильных, щит Саула, как бы не был он помазан елеем. Как пали сильные на брани! Сражен Ионафан на высотах твоих. Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской, – нараспев повторял Малахия.

– Забирайте оружие, воду, генераторы. Найдем какую-нибудь тарахтелку, и поехали из этого проклятого города! – приказал Доктор.

– А Илью можно починить? – предложила Лиза.

– И как ты убедишь в этом нашего религиозного друга?

– Скажем, что он воскрес.

– Мой сын мертв, – неожиданно твердо произнес Малахия. – Вы уходите, а я вас прикрою. Буду стрелять по этим ублюдкам, пока не кончатся патроны, а потом постараюсь взорвать тут все нахрен.

– Малахия, мы справимся. Надо поскорее уходить отсюда.

– Не торопитесь. Они никогда не ворвутся на фабрику, потому что считают это место священным, даже запретным. Они думают, что внутри горы пещера. А тут где-то должен быть спрятан небольшой броневичок. Времен первой волны уничтожения зомби, когда даже киборгам было не обойтись без спецтехники. Бронетанк едет на солнечной батарее, не быстро, но до границы дотянет. Выезжайте на Старое Симферопольское шоссе и чешите двадцать километров прямо до окружной бетонки. Там уже постов не будет. Никто так далеко не забирался на север.

– Так вы знаете о фабрике?!

– Конечно. Я на ней работал, – просто сказал Малахия. – Я был одним из киборгов-супервайзеров. Модель K, такая же как и у вас, Доктор.

– Значит, вы…

– Давид Львович. Потом я был Боссом. Потом принял Слово Божие и стал Малахией, «благой вестью», чтобы показать свое смирение, как всякой земной твари.

– Так это вы нашпиговали местную программу библейскими цитатами и прочими странностями? Я еще пытался понять, почему вы цитируете протестантскую Библию, хотя утверждаете, что из православной семьи.

Малахия смотрел на Лизу пустым взглядом пульсирующих фотозрачков. Неожиданно для себя она поняла, что нет смысла расспрашивать его, как в нем одновременно могут уживаться киборг-Босс, богобоязненный отец-одиночка, тюремный пахан и еще черт знает сколько личностей, которых он насобирал за свое долгое существование. Он и сам не понимает, да и не хочет понимать. И еще она удивлялась, почему не видела сама этого раньше. Искусственных глаз, вытертых до дыр шляп, из-под которых были видны фотоэлементы. Приклеенных бород, сделанных из непонятно какой пакли. Они и сами, не задумываясь, изменили свой облик, когда в том возникла необходимость, но что должно было произойти в их сознании, чтобы вместе с новым обликом они приняли новые правила поведения, – целую философию и вытекающую из нее неприкрытую жестокость?

– Пророки тоже киборги? – заинтересовался Док.

– Конечно, – ответил бывший Босс. – Это все Давиды. Кто-то сменил имя, кто-то оставил. Меня начало беспокоить то, что происходит на фабрике, когда стало уже слишком поздно. Когда они стали уничтожать тех киборгов, которые не принимали их картину мира. Я подумал, что должен быть какой-то сбой в матричной программе и даже отправил запрос по радио на центральную станцию в Сколково. Но ответа так и не получил.

– Есть центральная станция?!

– Единого центра управления нет. Но у нас в инструкции было указано, что там располагаются службы техподдержи для связи, если возникнут какие-то вопросы. Но вначале вопросов не было, а потом не стало связи.

– Что такое Сколково? – спросил Макс.

– Инновационный футорополис, открытый незадолго до катастрофы. – сказал Алекс. – Он не очень далеко отсюда, но номинально уже в Москве.

– Наверняка оттуда всех давно эвакуировали.

– Не знаю. – сказал Малахия. – У меня была четкая инструкция: если возникнут технические сбои, обращаться в Сколково. Потому что там находится центр разработки.

– Малахия, поехали с нами. – попросила Лиза. – Илья умер. Или давай возьмем его с собой и починим. Ты же видишь, как далеко тут все зашло. Ты не можешь с ними оставаться. Поэтому и пытался сбежать.

– Нет, – твердо ответил Малахия. – Вы идите. Возьмите броневик, я введу команду активации. Горы Гелвуйские! Да не сойдет ни роса, ни дождь на вас, и да не будет на вас полей с плодами, ибо там повержен щит сильных. Я буду стрелять в уродов до последнего патрона, а потом постараюсь взорвать их всех нахрен.

***

Покинув город в броневике, киборги некоторое время ехали молча и разъединившись. Даже временные синестетические фигуры хаотично сменяли одна другую.

– Мы доедем до Сколково на этой машине? – наконец спросил Макс.

– Нет. Ее скоро придется бросить. Пойдем по тропинкам в обход, – ответил Доктор, который некоторое время обдумывал план.

– Это сложно. Придется постоянно корректировать карту местности, – с сомнением сказал Али.

– Сложно, хлопотно, да, – согласился Док. – И времени больше займет. Зато не так хлопотно, как снова встречаться с какими-то патрулями или давидианцами. В лесу в основном зомби ходят, эти туда не сунутся.

– Вот чего я не понимаю, – сказала Лиза. – В мире существует множество религий. И о всех из них можно узнать в библиотеке. Ну или о большинстве. И там множество прекрасных богов, сильных, непобедимых, бессмертных. Даже кровожадных. Почему же в качестве объекта массового морока эти киборги выбрали христианство – единственную религию со слабым, страдающим богом? Который принял смерть как человек, и с тех пор безуспешно дожидался воскресения. Если бы я свихнулась, я бы вообразила себя Астартой, Афиной или Фрейей.

– А почему не Женщиной-кошкой? – спросил Макс.

– Как это: вообразить себя кошкой?

– Свидетели отрицают Иисуса, а давидианцы не больно его уважают. – сказал Алекс. – У них есть супер-бог, говорящий из куста. Правда, в этом случае непонятно, почему они не стали иудеями.

– Пока мы едем, нам нужно обдумать урок, извлеченный из этой истории. Как отличать киборгов со сдвигом от людей.

– Когда киборг один, это просто, – сказал Макс, вспомнив свои догадки насчет Ильи. – Когда их много, уже сложнее.

– Что будет, если мы придем в это Сколково, а там опять киборги со своей программой? Как распознать? – спросил Док Лизу.

Лиза не знала. Годы просмотров кинофильмов не подготовили к тому, что люди могут только притворяться людьми.

– Я думаю, мы сразу поймем. – сделал оптимистичный вывод Макс. – Если они построили священную гору с капищем на месте ремонтной фабрики, представляете, что они устроят вокруг инновационного кибернетического центра?

Притча о возделанном поле

Боевой отряд киборгов, обитавший у реки, как-то решил засеять поле рапсом. Вначале они возделали поле у самого берега, и весенний разлив затопил все их посевы. Они перенесли поле дальше от реки, летом наступила засуха, и они не могли его поливать. Тогда они разбили следующее поле в самой чаще леса, и посевы не взошли. Рапс ели кроты, топтали зомби, потом зомби пытались добраться до кротов и отказывались уходить, пришлось сжечь их вместе с посевами.

Мимо проходил один путник.

– Что мы делаем не так? – спросили киборги. – Мы уже все перепробовали, и никак не можем собрать урожай. Будет зима, а нам нечем заправить генератор.

– Зачем вам рапс? – удивился путник. – За излучиной реки стоит плотина и гидроэлектростанция. Протяните провода прямо оттуда.

Из книги Михаила Шапиро «Бытие киборгов и зомби»

Часть третья
Храм науки

Глава первая

Уже на стадии тестирования автономного киберразума стало очевидно, что он склонен к шизоидности. Это предполагала сама идея его полной автономности: киборги были гипервосприимчивы, быстро обучаемы и при этом склонны к одиночеству. Оптимальный выбор стратегии поведения всегда делался в пользу независимости от изменений внешней среды. Даже распавшаяся группа могла успешно функционировать, даже оставшись один, любой киборг мог продолжать выживать и уничтожать зомби.

При этом киборги отнюдь не страдали от своей социальной и экзистенциальной изолированности, потому что их разум мог успешно усваивать опыт, но не пережевывать воспоминания. Ученые заметили, что, как и для многих интровертных людей, наиболее травмирующим актом для киборга является контакт с другими объектами для личных нужд: например, ремонт, заряд генераторов, чистка. Андроид легко вступает в общение там, где предполагался простой сценарий помощи людям, даже охотно принимает эту миссию и стремится адаптироваться к человеческому социуму. Но в вопросах, касающихся собственного существования, проявляет удивительную стыдливость.

Киборг буквально отторгает мысль о собственной зависимости от окружающего мира и старается отодвигать все гигиенические вопросы на периферию сознания. В этом случае его разум, глубоко логический и рациональный, начинает играть роль искусного адвоката дьявола, находя простые (с человеческой точки зрения, как ее представляет себе киборг) объяснения неприятным явлениям или просто маскируя их. Отсутствие рефлексии у искусственного мозга позволяет избежать глубинных моральных дилемм, но оно же легко позволяет киборгу создать любую комфортную личность, гармонично существующую во враждебной среде.

Тут разумно было бы предположить, что киборгу проще всего возомнить себя божеством, бессмертным и всемогущим, одиноким или существующем в сонме себе подобных. Возможно, киборг, оставшийся в полной изоляции, и мог бы выбрать такой сценарий. Но божество нуждается в преклонении, в пастве, а чем дальше киборг оказывается от общества, тем больше он теряет социальные привычки. Киборгам не свойственны ролевые игры в воображении, он бы не смог играть в бога сам с собой.

Когда же киборги собираются в стадо, к чему влечет их инстинкт общения и помощи ближним, они скорее всего выберут самую жалкую и зависимую модель поведения, свойственную человеческому социуму.

Такая получилась ловушка разума. Киборгу оказывается проще признать свою мнимую слабость, взвалить на себя искусственные правила и регламенты, воображать несуществующие действия и их гипотетические последствия, чем принимать реальную зависимость от внешних факторов. О ней киборги стараются как раз забыть в первую очередь.

Разработчики искусственного интеллекта догадывались, что киборги без особой охоты будут ходить чинить себя на фабрики. Они, правда, не представляли, что те построят священную гору с фикусами и храмом вокруг этой самой фабрики только для того, чтобы изгнать ее образ из своей картины мира.

По данным тестирования, впоследствии подтвердившимся практикой, самым устойчивым к шизоидным расстройствам был тип W, тип Алекса. Его исключительная замкнутость могла привести скорее к концентрации на своем внутреннем мире, а окружающую среду он не подстраивал под себя, а просто начинал ею пренебрегать. К тому же именно тип W был основным обслуживающим персоналом фабрик, поэтому их трудно было убедить в иллюзорности этого предприятия и склонить к пренебрежению своими прямыми обязанностями. Женский тип Е был более склонен к шизоидным расстройствам, но из-за его повышенной эмоциональной неустойчивости и обостренному вниманию к окружающим эти особи не могли надолго погружаться в какую-то одну иллюзию. Раз поверив в выдуманную реальность, они скоро сами начинали против нее восставать. Именно среди моделей Е было больше всего «разоблаченных», сбежавших или казненных, киборгов. Модели К, будучи логическими стратегами, становились, как правило, модераторами массового безумия, авторами основной доктрины. А основной костяк спятивших составляли модели типа А. Причем, порой реальность оказывалась для них настолько хорошо скорректированной, что некоторые принимали на себя и женские роли.