Текст книги "Алый рассвет"

Глава 5

Ещё у Люциуса в замке Елизавета задавалась вопросом того, что будет, если выйти на улицу днём. Но Люциус на сей вопрос отвечать как-то не спешил. Мол, незачем это знать очередной марионетке. Однако сила женского любопытства как всегда была сильна. Пару раз Елизавета предпринимала попытки покинуть замок днём, но каждый раз её возвращали назад приспешники Люца. Приходилось долго там сидеть и ждать нужного момента, если он наставал. А такое, как и неожиданная смена караула, было очень большой редкостью, позволяющей хотя бы ненадолго почувствовать себя свободной.

Этот момент настал уже после её побега. Логово Люциуса она покидала ночью и провела в пути очень много времени. Едва поняв, что совсем скоро солнце взойдёт, Елизавета поспешила скрыться в ближайшем сарае. Благо тот заброшен был, как и дом, расположенный на том же участке. Там она и коротала свои дни, испытывая возможности, дарованные магией, а вечером уходила на охоту. Пару раз ей встречались смертные, но вредить людям по-прежнему не хотелось. Тем более Елизавете первого раза хватило. Человеческая кровь казалась ей не вкусной и слишком вязкой, особенно у некоторых индивидуумов. Животных тоже жалко было, но кровезаменители на тот момент ещё не изобрели, и даже исправившихся вампиров поили звериной кровью.

Когда же некоторые заклинания были освоены, а книга с ними до дыр зачитана, Елизавета почувствовала тоску. Как там её родители? А сестрёнка? Живы ли они? Целы ли? Очень давно она наблюдала за ними издалека. Тогда у Люциуса ещё не было такого строгого надзора. Удавалось уходить только вечером, да и то не всегда.

Встав с насиженного места, коим были кем-то оставленные лохмотья, Елизавета решилась. Аккуратно отодвинув одну доску, она вышла наружу через небольшую дыру в стене и тут же поняла: Люциус её обманывал даже тогда, когда говорил, что свет дня опасен для них, что он способен испепелить любого вампира. Каково же было её удивление, когда графиня узнала, что ей можно не бояться показывать себя под лучами света!

«Значит, соврал. – думала она, ещё раз убеждаясь в отсутствии ожогов на руках. – А я ведь ему слепо верила! Маменька и папенька правы были, пытаясь донести до меня такую истину. Теперь я больше не куплюсь на его сладкие речи!»

Первое время Елизавета была уверена в том, что её мучителя нет в живых. Сама же его замок подпалила, пусть и не совсем специально. Впервые он напомнил о себе, когда Елизавета после исчезновения родителей, полного тайн и странностей, взяла на себя роль главы семьи. В тот день она ходила в город за тканями, которые хотела передать портнихе, чтобы та сшила платье к дню рождения Софьи. Планировался грандиозный бал в честь близившегося восемнадцатилетия младшей графини. В те времена совершеннолетие наступало на несколько лет позже, но семейству Хериэн это не сильно мешало. Тем более, балы они устраивали не всегда в честь каких-либо праздников. Ещё и особо значимое событие поводом служило. В этом случае тем самым событием стало воссоединение двух сестёр.

– И чего это наша графиня бал пышный устроить решила? – говорила селянка, торговавшая яйцами. – Младшей же всего восемнадцать исполняется, а не двадцать один год, чтоб совершеннолетие справить!

– А тебе лишь бы посудачить о господах наших! – шикнула на неё женщина за соседним прилавком. – Обе графини наконец воссоеденились, и поэтому Её Светлость и даёт большой бал. Она даже кого-то из сельских пригласила.

Первая торговка хмыкнула. Великая честь – побывать в доме у благородных людей! Но в воровстве обвинить вполне могут. Вот у Воронцовых, примеру, брошь дорогая пропала. По мнению торговки, граф с женой сами забыли про неё, а свою новую служанку сами во всём обвинили и казнили.

– Тише ты! – снова шикнула на неё соседка. – Графиня сюда идёт. Лучше стой молча. Если услышит, что ты о ней говоришь, сразу же головы лишишься!

– И пусть! Народ правду знать должен!

Елизавета, конечно же, слышала каждое слово, сказанное крестьянкой, но сделала вид, что ничего не было. Нужно быть выше всяких склоков и сплетен. Подойдя к той, что торговала тканями, Елизавета спросила:

– Сколько за метр берёшь?

Услышав озвученную цену, Елизавета передала женщине целый мешочек монет, сказав при этом:

– Знаю, семья твоя бедная. Сыновья у тебя маленькие есть. В одних обносках ходят, за старшими братьями всё донашивают. Возьми мой скромный подарок. Купи им что-нибудь из одежды и обуви.

Встав на колени и поцеловав подол платья графини, селянка произнесла:

– Ваше Высокое Благородие! Благодарю вас. О таком подарке я даже и мечтать не смела. Я мальчикам своим расскажу о вашей щедрости. Пусть славят ваше имя!

Купив то, что было нужно, Елизавета уже направилась к выходу с рынка, как услышала у себя за спиной:

– Ну здравствуй, Лизонька! Скучала?

Обернувшись, Елизавета проговорила, чуть ли не рыча:

– Не смей меня так называть! Ты не моя семья!

– А ведь ты совсем недавно говорила мне совсем другое! Не ты ли мне поклялась быть верной?

– Это было до того, как с меня спали оковы твоих дьявольских чар! Ты меня очаровал, почти сделал своей женой и рабыней! Из-за тебя я стала чудовищем! Из-за тебя я убивала невинных! И ты ещё после всего произошедшего смеешь называть меня Лизонькой и любовью всей своей жизни? Да ты никогда никого не любил!

– Ошибаешься, Лизонька! Мои чувства к тебе искреннни и бесконечны.

– Должно быть, ты снова пытаешься одурачить меня. Смею заметить, ничего не выйдет. Настоятельно рекомендую тебе покинуть мои земли. В противном случае, я буду вынуждена сообщить охране о твоём появлении.

Уходя, Люциус бормотал:

– Я ещё вернусь! Обещаю.

Глава 6

Идея заняться своим делом Елизавету давно прельщала. Но вот занятие, которое по-настоящему её бы затянуло, найти было очень непросто. Были попытки заняться живописью. Однако рисовать Елизавета не умела, от слова совсем. Во времена далёкой юности родители пытались научить её рисовать и даже позвали французского художника, бравшего за свои услуги совсем маленькие суммы, но тут ничего не вышло. Француз по-русски плохо понимал, а Елизавета на французском не говорила. Всё, что она знала из области этого языка – пара фраз, да и то с сильным акцентом. Тогда внимание юной графини переключилось на музыку, а именно на занятия вокалом, н и тут она долго не продержалась. А до этого и танцы были. Вальс ей кое-как ещё давался, а вот остальное – с большим трудом.

Что уж говорить о медицине в те времена, когда женщин особо и не допускали к чему-либо! К вопросу о ней Елизавета вернулась только к сороковым годам прошлого века. Но вот после множества смертей, что ей по долгу службы пришлось видеть, она ушла из медицины и снова возобновила поиски своего истинного призвания. И оно нашлось. Как-то раз, отдыхая на море, она невольно запела что-то на английском, и её услышала продавщица мороженого, имевшая музыкальное образование. Дослушав всю песню, она сказала:

– Я, конечно, извиняюсь за доставленное вам беспокойство, но вы очень хорошо поёте.

– Спасибо. – послышалось в ответ. – Вообще-то, я не профессионал.

– А голос-то у вас хороший! Никогда не думали создать свою группу?

«А что, идея хорошая!» – подумала она и после отдыха занялась созданием собственной группы. Сначала нужно было выбрать название, созвать всех музыкантов, которых можно было запросто найти по объявлению, заранее распечатанному на принтере, выбрать подходящий жанр и уж потом о репертуаре подумать. С жанром было проще всего: Елизавета давно начала питать любовь к року. Нет, против классики она ничего не имела. Но согласитесь, Бетховен и Шопен с Чайковским не слишком-то и подходят для песнопения.

С музыкантами тоже было очень просто. На объявление откликнулось много кандидатов, но выбрала Елизавета самых толковых из них. Затем настал черёд названия группы. Выбирать пытались его с помощью жеребьёвки, но это чуть не привело к драке, которую Елизавета едва успела пресечь, загипнотизировав второго гитариста и внушив ему, что драки – это вовсе не выход. Благо другие парни вышли на улицу свежим воздухом подышать и не видели, что делает их лидер.

И всё-таки название было выбрано. Произошло это чисто случайно. По телевизору показывали «Пиратов Карибского моря». То, как Джек Воробей нарёк свой корабль, Елизавете весьма понравилось. Парням, которые с ней тот фильм и смотрели, тоже понравилось. Когда на экране появились финальные титры, Елизавета молвила:

– Решено! Теперь мы – «Чёрная Жемчужина»! Осталось только логотип разработать. Парни, кто из вас хорошо рисует? У меня руки не из того места растут. Я максимум мордочку кролика или коровы нарисую.

Логотип нарисовал барабанщик, ходивший в детстве в художественную школу. Взглянув на его творение, Елизавета поинтересовалась:

– Почему в художники не пошёл?

– Да меня родители заставляли в художку ходить, а я не хотел! Но им было пофиг на моё мнение. Музыканты у них, видите ли, люди ненадёжные! Как будто художники добиваются известности! Многие из них, между прочим, в бедности живут. И это ведь всё из-за тех, кто рисует какую-то хрень пальцем! Разве можно назвать настоящим искусством какую-то мазню в виде радужных полос и кружочков?

– А вот тут прав! Раньше с этим хоть получше было. Айвазовский, Моне, Давинчи… Вот это я понимаю, настоящие мастера своего дела!

Все парни молча уставились на неё. Глядя на них, Елизавета ответила:

– Что? Я тоже живописью интересуюсь, хотя по мне видно не особо.

Вскоре начались репетиции и выступления. Выступали они по началу в людных местах и собирали за день довольно много денег, и всю выручку делили пополам. А потом их один продюсер заметил и предложил сотрудничество.

Затем настала эра настоящих концертов. Все очень сильно нервничали перед выходом на сцену. Особенно нервничала Елизавета. Что, если что-то пойдёт не так? Что, если от волнения слова песни забудутся? Чуть подольше посидев в гримёрной и на всякий случай выпив немного крови, она присоединилась к парням. Взяв в руки микрофон, она обратилась к залу:

– Рада видеть вас на нашем первом концерте. И прежде чем мы начнём, я хочу поблагодарить свою банду. Парни, вы лучшие, хоть и бесите, когда ссоритесь. Ещё я хочу поблагодарить мою младшую сестру и ту женщину с пляжа в Сочи, которая когда-то и подтолкнула меня к певческой карьере. Без вас у меня бы ничего не получилось. Ну а теперь садитесь поудобнее. Мы начинаем.

Глава 7

Было ли бы вам интересно подсматривать чужие сны? Если бы это было возможно, то часть из вас ответила бы, что сны – слишком личное и равносильно подглядыванию за соседями. Другие же, наоборот, сказали бы, что им было б интересно узнать, что снится младшей сестре, брату, лучшему другу, жене, мужу и надоедливому начальнику по прозвищу Дракула. Увы, простым смертным было не дано видеть чужие сны. А вот Елизавета когда-то пользовалась соответствующим заклинанием. Первым, на ком она сие испытала был Саня. Ему снились, как бы то странно ни прозвучало, котлеты в скафандрах, танцевавшие хоровод вокруг Луны и певшие песню «Трава у дома» группы «Земляне». Причём пели они голосами очень писклявых… хомячков.

– Чего смеёшься? – спросил Саня. – Приличным нелюдям спать не даёшь.

– Да сон твой просто вспомнила. – послышалось в ответ. – Вот умора! Котлетки в скафандрах, да ещё и поющие голосами из того прикола про хомяков. Одно время на всех компьютерах такая программа была. Кнопку нажимаешь, и по всему экрану они бегают. У тебя, кстати, смешнее было.

– Да иди ты! – сказав это, Саня кинул в свою наставницу подушку.

Елизавета же увернулась довольно быстро. Когда же снаряд благополучно прилетел в стену, графиня произнесла:

– Чью кровь ты выпил, что тебе такое чудится? Наверняка опять в подворотне на кого-то охотился. Имей ввиду, тебя не спасёт даже мой статус королевы вампиров на полставки.

– Ты же вроде не принимала этот титул.

Отвернувшись к окну, Елизавета пояснила:

– У меня выбора нет. Хочешь-не хочешь, а станешь повелительницей кровососущей нечисти. Человеком быть мне нравилось больше. Жаль, что время вспять повернуть нельзя. Давно б уже самой себе из прошлого тумаков понадавала бы. Я во времена собственной юности только язык розг и русских ругательств понимала. Правда, ругательства тогда были не такие, как сейчас, но доходило мне после них хорошо.

Затем она снова повернулась к Сане и проговорила:

– Не повторяй моих ошибок, Саня. Ты думаешь, я просто так на тебя ору? Нет, не просто так. Я же хочу, чтобы ты своей головой думал, а не одним местом. Не верь всем подряд. И не совершай глупых поступков.

Удалившись из комнаты, Елизавета переместилась к себе в кабинет. Дверь запирать не стала. Зачем? В доме ведь все родные, если так можно сказать о том же самом Сане. Их соединяло не кровное родство, а родство по яду вампира. Но он ей как непутёвый сын-ученик был. Да, не очень послушный, своенравный и к тому же немного бабник, меняющий девушек как перчатки, но всё-таки свой.

Опустившись на колени перед диваном, где лежал Влад, она сказала:

– Я обязательно верну тебя к жизни. Как только найду нужное противоядие…

К слову, с противоядиями было всё не очень. Ни одна из настоек не помогала ему избавиться от воздействия гремучей смеси в виде яда мантикоры и слюны оборотня. В такие моменты Елизавета проклинала алхимиков из Средневековья. За философским камнем, значит, они охотились, а противоядие универсальное создать, видите ли, не судьба.

Оставалось лишь одно: держать Влада в состоянии магического сна. Конечно, приходилось его периодически обновлять, ведь у любого заклинания срок действия ограничен. И даже если ты довольно-таки сильный маг, это правило не отменяется.

Гладя его по голове, Елизавета шептала заклинание, с помощью которого и узнала, что снится Сане. Ей всегда было интересно знать, что именно видят коматозники. По сути, магический сон похож на кому, что только усилило любопытство нашей героини.

Владу снился сон про тёмную пустыню, посреди которой находится он сам, но прикованный цепями к столбу. Чуть поодаль от него был человек в чёрном плаще. Магия позволяла воздействовать на сновидения. Сумев пробиться за грань, Елизавета коснулась плеча незнакомца, говоря при этом:

– Что такого сделал тебе Влад? Почему ты так хотел убить его?

Но незнакомец не ответил. Тогда Елизавета приняла меры, призвав любимую катану. Сжав её в руке, после чего та моментально покрылась льдом и загорелась синим пламенем, колдунья произнесла:

– Не думай, что не останешься безнаказанным! В мире вампиров есть те, кто тоже может мстить за товарища. И поверь мне, наша месть гораздо жёстче, чем у горных народов.

Замахнувшись, графиня легко ранила загадочного человека в плаще. Или это был не совсем человек? Судя по ране на его плече, что никак не желала заживать, да ещё и дымилась самую малость, она имела дело с кем-то из мира тьмы.

«Не вампир точно, я бы почувствовала. – думала Елизавета. – Но тогда кто же ты? Может быть, алхимик? Некоторые из вас вроде способны проникать в чужие сновидения, но в отличие от нас, магов, ненадолго. Нужно проверить кое-что, когда в реальный мир вернусь.»

Незнакомец даже и не пытался сопротивляться. Едва получив ранение, он ушёл в неизвестном направлении. Вслед за ним и Елизавета вернулась в реальность. Снова склонившись над Владом, она прошептала:

– Я тебя непременно отвоюю!

Глава 8

Едва сойдясь с Ромуальдом, Елизавета познакомилась с его мамой. Та была немного полноватой, но очень доброй женщиной. Было время, когда она казалась Елизавете слишком заботливой дамой. В такие моменты ей невольно памятью подкидывались воспоминания о родной бабушке. Из двух внучек Татьяна больше всего любила старшую и очень сильно опекала её.

«Лизонька, сходи покушай!» – это одна из её самых популярных фраз. Была и ещё одна: «Лизонька, ты уже поела?»

Именно этим любящая бабуля Елизавету и бесила, если переводить на современный русский язык. Что же касается мамы Ромуальда, так Елизавета вскоре начала привыкать к ней. А потом её в Крым позвали. Там-то и началось подобие семейной жизни. Ромуальд, до этого обещавший чуть ли не золотые горы своей девушке, постоянно проводил время с друзьями, посещая кальянные и пивнушки. Сама же Елизавета, не имея возможности даже погулять с ним и подышать морским воздухом, коротала дни за так называемыми уроками готовки или книгами.

– Вот как думаешь, что ещё сюда положить нужно? – спрашивала её Карина Сергеевна.

«Вообще без понятия!» – думала наша главная героиня, наблюдавшая за процессом приготовления тушёной капусты. Нет, она сама, конечно, готовить любила, но из-за плотного графика времени не было. Но вот после публичного объявления о временном прекращении деятельности группы «Чёрная Жемчужина» его было хоть отбавляй.

Когда же с капустой было покончено, Карину Сергеевну снова потянуло на разговоры. И тут опять Елизавета не могла понять её логику. Вот вроде бы и говорит, что каждая хозяйка должна у плиты стоять, чтобы вовремя ублажить мужа вкусной едой после тяжёлой работы. И не дай Бог не успеть к шести часам вечера! Но вот с другой стороны, Карина Сергеевна утверждала, что рано или поздно стояние у плиты надоедает и что нужно делом заниматься. Масла в огонь подливал и Ромуальд, утверждавший:

– Песни петь, как и книги эти твои писать, – не дело! Нужно нам куда-то поступать учиться!

В душе Елизаветы вовсю бушевал ураган. Она и рада бы начать открытый протест, но вот незадача: в ней снова проснулась та самая наивная девочка, которая давно должна была остаться в прошлом. Она молча согласилась с Ромуальдом и даже начала доставать в мессенджере младшую сестру своими вопросами из разряда «Кем ты меня представляешь в будущем?».

А между тем Ромуальд в очередной раз менял планы. То он в Москву, где пять лет прожил, собирается, то в Краснодар, то опять в Москву, то в Воронеж в медицинский поступать. Тогда-то у Елизаветы и появились первые тревожные звоночки, сигнализировавшие: «Вали от него как можно скорее! Он явно что-то скрывает!»

Раньше у неё были только подозрения о том, что Ромуальд Рюрикович ей изменяет, но, как это часто бывает с дамами, послала к чёрту домыслы. Мол, Ромуальд не такой, не обманывает.

Ещё один тревожный звонок последовал тогда, когда Ромуальд заговорил о машине, которая, по его словам, находилась на ремонте в Краснодаре. Казалось бы, ну что здесь наводит на мысль об обмане? Однако вскоре он изменил показания, сказав, что машина всё-таки осталась в Москве, откуда он приедет обратно в Крым и заберёт Елизавету с собой. Но и это было неверным утверждением. В последствии Ромуальд остановился на том, что оставил Ладу Гранту в Инкермане, что попадается на пути к Севастополю.

Размышления завели Елизавету в тупик. Вот она вроде бы и любит Ромуальда, но и в то же время, ощущает себя ему ненужной, чужой. А какой толк с любви, если чувства не совсем взаимны, да и быстро испаряться начали, подобно воде во время засухи? Правильно, никакой. Пытаясь всё осмыслить, Елизавета не заметила, как заснула.

В последнее время ей часто снилась мама. Разговорившись с ней во сне, она призналась:

– Мама, я не знаю, чем хочу дальше заниматься! Я потеряла веру в себя! Мне все вокруг говорят, что писательство – это тоже не дело, как и песни, а если и дело, то нужно детективы писать, основанные на реальных событиях, но никак не фэнтези. Мол, я же по происхождению сельская девушка, хоть и давно привыкла к городам, и просто обязана быть второй Агатой Кристи, описывающей преступления, произошедшие в деревнях. Я так запуталась в себе…

Приблизившись к ней, Аннет прижала к себе Елизавету со словами:

– Дочь, не слушай никого! У тебя хорошо получается петь и писать книги. Шли всех лесом! Никто не имеет права тебе указывать!

После этого Елизавета и утвердилась во мнении о том, что ей нужно уйти из семьи Ромуальда и вернуться к своим парням из группы, сестре и Владу с Саней. Они ведь и были её настоящей семьёй, которая всегда готова поддержать добрым словом.

***

Перед отъездом Елизаветы Ромуальд поцеловал её в щеку на прощание, хоть до этого и утверждал, что её вампирскую сторону принять не может, и сказал:

– Я буду скучать.

А потом добавил:

– Пиши мне каждый день!

И она действительно писала ему, но чисто из чувства долга. Однако их переписки вскоре начали происходить примерно раз в неделю, если не больше, а затем и раз в месяц. Однажды, зайдя на свой аккаунт во ВКонтакте, Софья решила подтолкнуть Ромуальда к началу разговоров с её старшей сестрой, ещё не подозревая о том, что Елизавета от одного информатора-оборотня уже знает об измене Ромуальда Рюриковича Крымского (Она, вообще-то, уже говорила об этом, но в порыве гнева перед очередным концертом случайно стёрла Софье память о том инциденте). Каково же было её недоумение, когда обнаружилось, что Ромуальд её в чёрный список добавил.

На всякий случай Елизавета и у себя во ВКонтакте проверила кое-что. И её Ромуальд тоже в тот список добавил и из друзей удалил. Чисто из природного любопытства Елизавета в вотсапе написала ему банальное сообщение: «Привет. Как дела?» И всё бы ничего, но он ответил только через два дня.

«Привет. Хорошо.»

«Почему мы с сестрой у тебя в чёрном списке?» – интересовалась Елизавета.

«Да это ВК так заглючил. Сам из друзей удаляет и в ЧС добавляет.»

«Нашёл дуру!» – подумала Елизавета, сразу понявшая, что тот, кого она совсем недавно любила, снова ей врёт.

Было решено сделать вид, что в его бредни поверить можно. Было ещё несколько попыток поговорить с ним, но Ромуальд не горел желанием общаться. Желая помочь старшей сестре, Софья нашла его со своей второй страницы, о которой даже Елизавета не знала, и начала следить за его активностью. Ну а потом Елизавета всё-таки призналась в том, что случайно стёрла её память и восстановила тот самый недостающий фрагмент воспоминаний.

Прости Елизавету за содеяное, Софья тут же напечатала Ромуальду:

«Ты думал, я тебя даже из-под земли не достану? Я долго молчала. Меня тётя Карина сдерживала, говорила, что ты покончишь с собой, если моя сестра тебя бросит. Но теперь-то я сдерживаться не намерена! Ты почему Лизу обманываешь? Сам сказал ей, что она любовь всей твоей жизни, что вы с ней судьба. А сам-то? Думал, я не узнаю, что ты ей изменяешь? Ты хоть о её чувствах подумал? Она же любит тебя, хоть и не признаётся!»

И вскоре ей пришёл ответ:

«Не пишите мне. Я в отношениях.»

Показав Елизавете эту переписку, Софья услышала:

– Да пошёл он к чёрту! Все мужики одинаковые! Что Ромуальд, что Люциус – оба неисправимые лжецы-манипуляторы и бабники! Хвала небесам, что я вовремя от него свалила!