Текст книги "Алый рассвет"

Глава 5

Ещё у Люциуса в замке Елизавета задавалась вопросом того, что будет, если выйти на улицу днём. Но Люциус на сей вопрос отвечать как-то не спешил. Мол, незачем это знать очередной марионетке. Однако сила женского любопытства как всегда была сильна. Пару раз Елизавета предпринимала попытки покинуть замок днём, но каждый раз её возвращали назад приспешники Люца. Приходилось долго там сидеть и ждать нужного момента, если он наставал. А такое, как и неожиданная смена караула, было очень большой редкостью, позволяющей хотя бы ненадолго почувствовать себя свободной.

Этот момент настал уже после её побега. Логово Люциуса она покидала ночью и провела в пути очень много времени. Едва поняв, что совсем скоро солнце взойдёт, Елизавета поспешила скрыться в ближайшем сарае. Благо тот заброшен был, как и дом, расположенный на том же участке. Там она и коротала свои дни, испытывая возможности, дарованные магией, а вечером уходила на охоту. Пару раз ей встречались смертные, но вредить людям по-прежнему не хотелось. Тем более Елизавете первого раза хватило. Человеческая кровь казалась ей не вкусной и слишком вязкой, особенно у некоторых индивидуумов. Животных тоже жалко было, но кровезаменители на тот момент ещё не изобрели, и даже исправившихся вампиров поили звериной кровью.

Когда же некоторые заклинания были освоены, а книга с ними до дыр зачитана, Елизавета почувствовала тоску. Как там её родители? А сестрёнка? Живы ли они? Целы ли? Очень давно она наблюдала за ними издалека. Тогда у Люциуса ещё не было такого строгого надзора. Удавалось уходить только вечером, да и то не всегда.

Встав с насиженного места, коим были кем-то оставленные лохмотья, Елизавета решилась. Аккуратно отодвинув одну доску, она вышла наружу через небольшую дыру в стене и тут же поняла: Люциус её обманывал даже тогда, когда говорил, что свет дня опасен для них, что он способен испепелить любого вампира. Каково же было её удивление, когда графиня узнала, что ей можно не бояться показывать себя под лучами света!

«Значит, соврал. – думала она, ещё раз убеждаясь в отсутствии ожогов на руках. – А я ведь ему слепо верила! Маменька и папенька правы были, пытаясь донести до меня такую истину. Теперь я больше не куплюсь на его сладкие речи!»

Первое время Елизавета была уверена в том, что её мучителя нет в живых. Сама же его замок подпалила, пусть и не совсем специально. Впервые он напомнил о себе, когда Елизавета после исчезновения родителей, полного тайн и странностей, взяла на себя роль главы семьи. В тот день она ходила в город за тканями, которые хотела передать портнихе, чтобы та сшила платье к дню рождения Софьи. Планировался грандиозный бал в честь близившегося восемнадцатилетия младшей графини. В те времена совершеннолетие наступало на несколько лет позже, но семейству Хериэн это не сильно мешало. Тем более, балы они устраивали не всегда в честь каких-либо праздников. Ещё и особо значимое событие поводом служило. В этом случае тем самым событием стало воссоединение двух сестёр.

– И чего это наша графиня бал пышный устроить решила? – говорила селянка, торговавшая яйцами. – Младшей же всего восемнадцать исполняется, а не двадцать один год, чтоб совершеннолетие справить!

– А тебе лишь бы посудачить о господах наших! – шикнула на неё женщина за соседним прилавком. – Обе графини наконец воссоеденились, и поэтому Её Светлость и даёт большой бал. Она даже кого-то из сельских пригласила.

Первая торговка хмыкнула. Великая честь – побывать в доме у благородных людей! Но в воровстве обвинить вполне могут. Вот у Воронцовых, примеру, брошь дорогая пропала. По мнению торговки, граф с женой сами забыли про неё, а свою новую служанку сами во всём обвинили и казнили.

– Тише ты! – снова шикнула на неё соседка. – Графиня сюда идёт. Лучше стой молча. Если услышит, что ты о ней говоришь, сразу же головы лишишься!

– И пусть! Народ правду знать должен!

Елизавета, конечно же, слышала каждое слово, сказанное крестьянкой, но сделала вид, что ничего не было. Нужно быть выше всяких склоков и сплетен. Подойдя к той, что торговала тканями, Елизавета спросила:

– Сколько за метр берёшь?

Услышав озвученную цену, Елизавета передала женщине целый мешочек монет, сказав при этом:

– Знаю, семья твоя бедная. Сыновья у тебя маленькие есть. В одних обносках ходят, за старшими братьями всё донашивают. Возьми мой скромный подарок. Купи им что-нибудь из одежды и обуви.

Встав на колени и поцеловав подол платья графини, селянка произнесла:

– Ваше Высокое Благородие! Благодарю вас. О таком подарке я даже и мечтать не смела. Я мальчикам своим расскажу о вашей щедрости. Пусть славят ваше имя!

Купив то, что было нужно, Елизавета уже направилась к выходу с рынка, как услышала у себя за спиной:

– Ну здравствуй, Лизонька! Скучала?

Обернувшись, Елизавета проговорила, чуть ли не рыча:

– Не смей меня так называть! Ты не моя семья!

– А ведь ты совсем недавно говорила мне совсем другое! Не ты ли мне поклялась быть верной?

– Это было до того, как с меня спали оковы твоих дьявольских чар! Ты меня очаровал, почти сделал своей женой и рабыней! Из-за тебя я стала чудовищем! Из-за тебя я убивала невинных! И ты ещё после всего произошедшего смеешь называть меня Лизонькой и любовью всей своей жизни? Да ты никогда никого не любил!

– Ошибаешься, Лизонька! Мои чувства к тебе искреннни и бесконечны.

– Должно быть, ты снова пытаешься одурачить меня. Смею заметить, ничего не выйдет. Настоятельно рекомендую тебе покинуть мои земли. В противном случае, я буду вынуждена сообщить охране о твоём появлении.

Уходя, Люциус бормотал:

– Я ещё вернусь! Обещаю.

Глава 6

Идея заняться своим делом Елизавету давно прельщала. Но вот занятие, которое по-настоящему её бы затянуло, найти было очень непросто. Были попытки заняться живописью. Однако рисовать Елизавета не умела, от слова совсем. Во времена далёкой юности родители пытались научить её рисовать и даже позвали французского художника, бравшего за свои услуги совсем маленькие суммы, но тут ничего не вышло. Француз по-русски плохо понимал, а Елизавета на французском не говорила. Всё, что она знала из области этого языка – пара фраз, да и то с сильным акцентом. Тогда внимание юной графини переключилось на музыку, а именно на занятия вокалом, н и тут она долго не продержалась. А до этого и танцы были. Вальс ей кое-как ещё давался, а вот остальное – с большим трудом.

Что уж говорить о медицине в те времена, когда женщин особо и не допускали к чему-либо! К вопросу о ней Елизавета вернулась только к сороковым годам прошлого века. Но вот после множества смертей, что ей по долгу службы пришлось видеть, она ушла из медицины и снова возобновила поиски своего истинного призвания. И оно нашлось. Как-то раз, отдыхая на море, она невольно запела что-то на английском, и её услышала продавщица мороженого, имевшая музыкальное образование. Дослушав всю песню, она сказала:

– Я, конечно, извиняюсь за доставленное вам беспокойство, но вы очень хорошо поёте.

– Спасибо. – послышалось в ответ. – Вообще-то, я не профессионал.

– А голос-то у вас хороший! Никогда не думали создать свою группу?

«А что, идея хорошая!» – подумала она и после отдыха занялась созданием собственной группы. Сначала нужно было выбрать название, созвать всех музыкантов, которых можно было запросто найти по объявлению, заранее распечатанному на принтере, выбрать подходящий жанр и уж потом о репертуаре подумать. С жанром было проще всего: Елизавета давно начала питать любовь к року. Нет, против классики она ничего не имела. Но согласитесь, Бетховен и Шопен с Чайковским не слишком-то и подходят для песнопения.

С музыкантами тоже было очень просто. На объявление откликнулось много кандидатов, но выбрала Елизавета самых толковых из них. Затем настал черёд названия группы. Выбирать пытались его с помощью жеребьёвки, но это чуть не привело к драке, которую Елизавета едва успела пресечь, загипнотизировав второго гитариста и внушив ему, что драки – это вовсе не выход. Благо другие парни вышли на улицу свежим воздухом подышать и не видели, что делает их лидер.

И всё-таки название было выбрано. Произошло это чисто случайно. По телевизору показывали «Пиратов Карибского моря». То, как Джек Воробей нарёк свой корабль, Елизавете весьма понравилось. Парням, которые с ней тот фильм и смотрели, тоже понравилось. Когда на экране появились финальные титры, Елизавета молвила:

– Решено! Теперь мы – «Чёрная Жемчужина»! Осталось только логотип разработать. Парни, кто из вас хорошо рисует? У меня руки не из того места растут. Я максимум мордочку кролика или коровы нарисую.

Логотип нарисовал барабанщик, ходивший в детстве в художественную школу. Взглянув на его творение, Елизавета поинтересовалась:

– Почему в художники не пошёл?

– Да меня родители заставляли в художку ходить, а я не хотел! Но им было пофиг на моё мнение. Музыканты у них, видите ли, люди ненадёжные! Как будто художники добиваются известности! Многие из них, между прочим, в бедности живут. И это ведь всё из-за тех, кто рисует какую-то хрень пальцем! Разве можно назвать настоящим искусством какую-то мазню в виде радужных полос и кружочков?

– А вот тут прав! Раньше с этим хоть получше было. Айвазовский, Моне, Давинчи… Вот это я понимаю, настоящие мастера своего дела!

Все парни молча уставились на неё. Глядя на них, Елизавета ответила:

– Что? Я тоже живописью интересуюсь, хотя по мне видно не особо.

Вскоре начались репетиции и выступления. Выступали они по началу в людных местах и собирали за день довольно много денег, и всю выручку делили пополам. А потом их один продюсер заметил и предложил сотрудничество.

Затем настала эра настоящих концертов. Все очень сильно нервничали перед выходом на сцену. Особенно нервничала Елизавета. Что, если что-то пойдёт не так? Что, если от волнения слова песни забудутся? Чуть подольше посидев в гримёрной и на всякий случай выпив немного крови, она присоединилась к парням. Взяв в руки микрофон, она обратилась к залу: