Текст книги "Афина или отчаянные обстоятельства"

Вот чего он тогда не ожидал, так это не менее сердитого, да что там – взбешенного взгляда от этого самого чумазого, облепленного грязью жабёныша. Ему не ответили ни слова, впрочем, взгляда было достаточно, чтобы физически почувствовать волну негодования, что хлёстко наотмашь окатила его в ответ на его злые слова. Затем этот заморыш не говоря, ни слова схватился за дверную ручку своей извоженной в грязи лапищей и с силой рванул на себя дверь. Нет, ну всему есть предел! Обидел – да, но дверь, зачем пачкать болотной грязью?! Еще и в каком – то Камышеве, притулившемуся на окраине отдаленной спиральной галактики ему терпеть такое к себе отношение! Раскаяние, что было, подступило, тут же схлынуло, уступая место упрямству и желанию задеть, придавить, одним словом поставить на место. Показать, кто есть кто! В конце концов, как ни как представитель Межмировой Академии здесь и сейчас – он, Харальд Реймс. И какого же было его удивление, когда оказалось, что это и есть письмоносец, которого нужно сопроводить в Академию да к тому же девчонка! Теперь хоть понятно происхождение этой смрадной грязи – в Большой Топи можно и сгинуть, то, что, по всей видимости, она несколько раз проваливалась, делает ей честь – выбраться она – таки смогла, не дала себя утянуть, уволочь кикиморам, и насколько он разбирается, то отбилась она не от одиночек, а от стаи. А значит, потенциал не малый. Возможно, он бы ещё и переиграл тональность их незадавшегося знакомства, но натолкнулся на непомерное раздражение и упрямство письмоносца. Вот ведь нашла коса на камень. Остановиться, проявить дипломатичность – то, что от него требовалось в этой ситуации. Ведь в отчете все будет указано, а он накрученный с самого раннего утра вел себя как последний кретин. Почему? Да потому что спустя полчаса, когда аптекарь Кваркл пошел напомнить письмоносцу о времени, оказалось, что девчонки и след простыл.… Сбежала! Он него! Как? Куда?! В Топь?! Она же там, не имея привязки и направляющего охранного письма, сгинет в два счета! И вместо еще одного письмоносца в Академии появится кикимора в топях! Прямо на границе с Камышова! Беспредельно злая кикимора и именно на него – Харальда Реймса! А виноват будет он, только он! Нашел на ком отыграться! На девчонке, натерпевшейся за этот проход между мирами уж больше, чем он за весь день однозначно! Уж он-то должен был это понимать! Где теперь её искать?!

Вылетев из «Перепончатой лапки» он подвис лишь на мгновение. Сопровождающий письмоносца с Топи буффоноид буквально снес его с ног, схватив за грудки и тряханув, что было сил:

– Это ваша вина! Если девчонка сгинет в Топи, я вас уничтожу!

Что ж, он прав, единственное, ему придется занимать очередь, в ВАМПИРе найдутся желающие сравнять его с землей за то, что он поспособствовал самоуничтожению письмоносца.

Буффоноид рванул по тёмному переулку, ему же не оставалось ничего другого как припустить за ним, стараясь не упустить из виду. Он абсолютно не ориентировался в лабиринте улиц и проулков затерянного в мирах Камышова. Направление? Арка меж мирами – это очевидно! Понимать то он это понимал, но счет шел даже не на минуты, девчонка рванула к ней гораздо раньше и если не успеть перехватить её там, то придется идти за ней в Топь и отбивать от стаи одичавших кикимор! И это ему – то?!

Вот ведь надо было привязываться к местности, когда я входила со Шреком в в Камышово! Что нужно делать, когда ты оказываешься в незнакомом месте? Ну же? Думайте быстрее! В такие мгновения надо быть начеку, не растекаться бесформенной лужицей, беспомощной одноклеточной амёбой, а быть предельно внимательной ко всему, что окружает вас! Переживать из-за внешнего вида?! Мимо! Жалеть себя любимую? Мимо! Смотреть направо и налево, запоминать дорогу, наблюдать, держать ушки на макушки! Вот что нужно было делать! А я? А я повела себя крайне непозволительно – вздумала рефлексировать, анализировать то, когда меня разглядывали буффоноиды, да переживать за гнилостный запах, что шлейфом тянулся за мною с болот. Как на меня посмотрели?! Ах, что про меня подумают?! Да какая мне разница, если есть чем, пусть думают! На здоровье! Что мне с того?! Отслеживать повороты и многочисленные проулки, по которым можно было вернуться к проходу в мой мир – вот что мне нужно было делать! Головой вертеть в разные стороны и запоминать дорогу, не надеясь, что сопровождение будет обязательно и в обратную сторону!

В результате я потерялась почти сразу, как только вылетела с Вересковой Пустоши, свернув пару раз не в те закоулки. А вот времени на то, чтобы забегать в тупики, и устраивать себе незапланированный экскурс по Камышово у меня как раз-таки и не было. Сейчас мне как воздух нужны были четкие представления, куда бежать и желательно наикратчайшим путём. Эх, ну, как же так?! Да, я в шоке, в ступоре выползла из Топи, так это меня не оправдывает, наоборот, в такой ситуации вдвойне, слышите меня, вдвойне нужно быть внимательной и отображать дорогу, по которой идёшь. Примечать детали, считать многочисленные камышовские повороты. Сейчас же приходилось напрягать и память, и логику, но спрашивать редких прохожих, встречающихся мне на пути среди тёмных улиц, я все-таки не решалась. Я не обольщалась, союзников и друзей в этом мире я точно не найду. Помогать с побегом мне никто из буффоноидов не станет, меня сдадут с потрохами, только я дам о себе знать. Это же для них крайне не выгодно – терять их долгожданного нарисовавшегося письмоносца. Как же тогда иномирные посылки и письма к ним транзитом пойдут, если я сбегу! Нашли курьера! Почтальона! Воображение услужливо и назойливо подсовывало неказистый образ почтальона Печкина на раздолбленном велосипеде и в шапке ушанке наперекосяк – докатилась! Быть на посылках у жаб и ящериц – это, что и есть моё предназначение?! Я что на большее не гожусь?! Посылки жабам доставлять?! Ух!!! Злая, какая же я была злая в тот момент! Я буквально ощущала клокочущую в себе непримиримость, гнев вперемешку с решимостью добраться в свой мир, где все привычно и знакомо, не пугают перспективой межмирового обучения, где жабы не носят плащи и шляпы и не заведуют аптеками и обувными лавками, не предоставляют грязелечебные процедуры в Голодных Воронках. Пожалуй, я впервые в жизни физически ощутила, почувствовала, как подступает к самой гортани душная, густая ярость, перехватывая, сжимая своим прерывистым дыханием, словно запрещая делать спасительный вдох, пуская сердце вскачь, заставляя его биться неровно где – то у самого горла. Как же мне хотелось в тот миг кого-нибудь, если не прибить, то покусать или стукнуть! Да не раз, а так основательно побить!

С непередаваемым облегчением я поняла, что дома буффоноидов заканчиваются, а вдалеке можно было разглядеть еле различимые в сгустившихся сумерках очертания высоких елей. Нашла! Жаль, что времени ушло немало. Оставался последний рывок, преодолеть лесную тропу, миновать пень у которого я приходила в себя после обморока и добежать до ветвистого арочного перехода и рвануть обратно в болото. И я не позавидую никакой твари, что выползет мне навстречу в этой ненавистной Топи! На куски порву, а ошмётки по болоту раскидаю на все четыре стороны! Столько во мне было злости, несогласия принимать такой жизненный кульбит, я чувствовала в себе столько силы и решимости смести все на пути к дому, но обязательно дойти, вернуться. Я хочу домой! Дом! Родные! Семья! Мой мир! Почему я раньше не ценила то, за что сейчас готова бороться не на жизнь, а на смерть?! Осознала, что могу потерять и как яркая вспышка, со всей очевидностью, что не замечала раннее до меня-таки дошла непреложная истина: жизнь – вот та единственная ценность, что нельзя потерять, столько еще не сделано, столько не сказано, не охвачено, упущено. А я на болотах! Среди жаб и ящериц! Пришла на ум судьба Дюймовочки, уж если она тогда сбежала, то мне, что слабо?! Нужны силы пройти сквозь Большую Топь?! Пройду!

Только вот применить эти силы пришлось, не доходя до арки. Меня нагнали. Типчик из академии и Шрек! Так и хотелось крикнуть, порвав повисшую над сумрачными болотами вязкую ночную тишину: «И ты, Брут?!» Вместо этого я решила действовать. Нет, сдаваться здесь и сейчас я не буду! Это как – то даже не по-нашему, не по-русски, сложить лапки и, не дав ответного боя, покорно поплестись не к ночи помянутым вампирам. Наклонившись к тропе, на которую я уже успела забежать, я, ломая ногти, сгребла полные кулаки мелкого песка и придорожной грязи. И как только типчик из академии нагнал меня, выкрикивая на ходу, что нам нужно спокойно еще раз все обговорить, что в Топь соваться ни в коем случае нельзя я развернулась и что было силы, кинула ему в лицо горсть придорожной грязи. Попала! Шрек меня не задерживал, он попросту побежал дальше. Не давая опомниться типчику, я налетела и с размаху, где только силы – то взяла пребольно ударила его со всей дури в колено. Послышался сдавленный ох. Следующий удар, в который я вложила все свои силы – по лицу побежала кровь из разбитого носа. А вот не надо было становиться между мной и моей жизнью! Впредь наука будет!

Решив, что на какое – то время противник обезврежен, я ринулась к арке. Но! Что?! Как?! Шрек! Что же ты наделал?! Как же так?! Зачем?!

Читали про лягушку царевну?! Да?! А как та убивалась при виде сожжённой лягушачьей шкурки?! Никогда ей не сочувствовали? Вот даже ни разу?! Ну конечно! Подумаешь – шкура! Лягушачья же! Велика потеря! А она, бьюсь об заклад, пережила такую гамму боли, безысходности – ведь таилась от Кощея годы, а после хочешь, не хочешь – иди. Вот и я почувствовала себя сродни той то ли лягушки, то ли царевне. Стояла, словно это мне сейчас дали под дых, судорожно пытаясь глотать в раз ставшим поперек сгустившийся комками воздух…. Только виновником этого был не царевич, а как раз таки трансформировавшаяся до неприличных размеров лягушка. Жаба.

Арки не было! Ветви, вырванные с корнями, с налипшей на них комками чёрной влажной земли лежали безжизненной, потемневшей охапкой у ног Шрека. Прохода в мой мир больше не было! Сам он не сводил с меня взгляда, словно пытаясь нырнуть внутрь и проговорить уже туда, перепрыгивая через эмоции, которые захлестнули меня с головой.

– Прости! Ты бы сгинула на Болоте! Не просто бы погибла. Таких как ты Топь не выпускает, поверь, а охранного письма письмоносца у тебя с собой уже нет. Стала бы вечно жить в Топи смрадной кикиморой, да выть и скулить по ночам, проклиная всё и вся. Я тебе такой участи не желаю. Уж поверь. И допустить такое не могу. Ты вернешься к себе, обязательно. Но позже. Года пролетят, и не заметишь. Попроси наложить стазис на тот день, в который ты отправилась к нам. Они это могут. Вернешься, и никто даже не поймет, что ты отлучалась куда – то надолго, максимум поплутала несколько часов по лесу, не более. Зато ты будешь дипломированным письмоносцем, вестником. Миры увидишь – множество. Если впишешься в требуемый диапазон, а ты впишешься, даже не сомневайся, то и в прошлое попасть сможешь – историю миров править! Вестей письмоносцев везде ждут. Это такие перспективы, девочка, уж поверь мне! Я бы не раздумывая в ВАМПИР отправился, если б только позвали.

Я стояла у разрушенной арки перехода в свой мир, слушая, что мне второпях, сбиваясь, говорил Шрек, размазывая слезы, что невольно наворачивались на глаза. Бог мой, как же так! Ну почему кто – то считает, что может войти, ворваться в чью-то жизнь и начать дирижировать по нотам, ведомым только ему, как бы, между прочим, меняя саму жизненную тональность на минуточку чужой жизни?! Ну почему это не просто не наводит страх, а даже не смущает? Словно перед ним не жизнь, ценность которой даже не передается словами, а так набросок, эскиз, на котором можно почиркать, то, что вздумалось, а то и, смяв в кулаке выбросить, растоптать за ненадобностью? Одним словом – уйти мне не дали. Я говорила, что не знала раньше, что такое отчаяние? Так, похоже, я многое о себе еще не знала! Гнев, да что там, ярость, душила меня, сжимая горло безжалостной хваткой, заставляя хватать воздух, выдыхая же рвано, почти болезненно. Годы пройдут, говорите? Пролетят, и не замечу? Вы серьезно? Вот так просто – посчитали нужным и забрали у меня несколько лет моей жизни, только потому, что обнаружили у меня способности разносить письма?! Нет уж. Вы в своей Академии еще долго будете вздрагивать, меня вспоминая. С облегчением диплом вручите и спровадите из вашего ВАМПИРа. А может, даже и пару лет не выдержите – отчислите! Что ж. Сами виноваты. Иду! Встречайте!

– Пошли Шрек, зову.

На молчаливый вопрос, что повис в темноте болот, пояснила:

– Ты же хотел миры посмотреть? Вот и увидишь! Трансформируешься? Но ведь понимать и отображать все будешь? Мозги твои при тебе и останутся! Или это лишь пустые слова о прекрасных мирах, которые посмотрел бы, да вот незадача, не могу. А ты, валяй девонька, дерзай. Так что ли?

– Нет, я с удовольствием. Превеликим. Даже оглядываться и прощаться ни с кем не пойду. Только почему Шрек?

– Первое, что на ум пришло, когда тебя увидела. Это тоже не обсуждается. Шрек. Должна же я как-то отыграться за то, что ты сделал.

– Да все в порядке, я собственно в каком-то роде и есть Шрек. У нас в родстве традиция старших сыновей так называть, а я младший самый – самый, но Шреком быть всегда мечтал.

Горько усмехнувшись, надо же хоть у кого – то мечты сбываются и, повернувшись к осевшему на тропе типчику, я впервые в жизни осознала, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя доводить хорошего, миролюбивого человека. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми. После я долго думала, неужели настолько сильное было у меня потрясение или все же тому способствовали мшистый морозник в купе с пролистником, может на людях сия комбинация сказывается вообще взрывоопасно, исследований ведь никто не проводил. То, как я явилась в ВАМПИР послужило не просто толкам и пересудам, это в последствии вошло в хрестоматийные случаи о том, каким не должен быть встречающий письмоносца. Но тогда мне до этого было попросту фиолетово. Я была в гневе. Ярость, душившая меня, застилала мне глаза, требовала выход, её просто необходимо было выплеснуть, иначе она бы сожгла во мне все мое естество.

Подойдя к представителю Академии, который для меня олицетворял причину, по которой я не могу попасть в свой мир, я лишь зло поморщилась, слыша, как скуля и причитая, тот пытался убрать песок и грязь, что забили его глаза. Без сожалений встряхнула его за воротник рубахи, что выбилась из-под плаща и зло прошелестела на ухо:

– Открывай свой портал! Отправляемся в твой ВАМПИР! И лучше для тебя, если стазис наложат сразу же.

Да… как все может вмиг переобуться в воздухе. Кто – то просто не может сносить боли и пережить, когда тебе, твоему самочувствию, неважно душевному или физическому наносят урон. Не могут…. В них сразу что-то ломается, с треском рушится, позволяя растечься и самообладанию, и решимости, и всем принципам, что были им же и присущи. И вроде бы я еще недавно ощущала похожее чувство, но отчётливо понимала, что это другое. Там я, борясь за жизнь, глотая страх, упрямо шла вперед, не позволяя себе отступить, проигрывая схватку с Топью. Здесь от одного удара, от грязи в глазах рассыпалось все что было.

Шаря, словно слепой встречающий меня тип вытащил из своего кармана продолговатый с заостренными концами обычный на виду серый, с прожилками камень, взяв кое-как его в дрожащие руки, продавив наощупь середину. Ровное, еле ощутимое свечение легло у наших ног. Ни звука, ни шипения, не треска. А что никаких спецэффектов для перехода в мирах разве не будет? Вот свет как от слабенького фонарика и всё? Я вопросительно посмотрела на Шрека, который подошел ко мне в плотную и взял меня за локоть. Как позже оказалось – ничего. Шум да гам, и всевозможные шоу сопровождает, как правило, пустое, а марш бросок через миры скрывает от окружающих даже купол тишины, который опустился и на нас, вмиг отрезав ночные звуки затерянного в мирах Камышова.

– Держись за меня крепче. Я помогу.

Второй рукой Шрек подхватил типчика, тот явно был не в себе, глаза он не открывал от слова вообще, лицо пошло красными пятнами, вспухло, словно его покусала армия свихнувшихся, захлебнувшихся в своей агрессии пчёл. Я все еще продолжала держать его за воротник когда-то безукоризненно чистой отглаженной рубахи, но не из-за гуманного желания поддержать, а скорее придушить. Жалея только об одном, что ярость, клокотавшая во мне наткнувшись на плачевное состояние противника, сникла, понизила градус, а так надо было рвануть еще и этот накрахмаленный отутюженный воротничок, рвануть до треска, стирая ту холеность и ощущение превосходства, с которым он пожаловал за мной в Камышово. И такой отнюдь не дружной троицей мы шагнули в свет, что спроецировал на тропу портальный камень.

Приглушенный свет лился через узкие мозаичные окна принимающей портальной башни, мягко ложась на прохладные каменные напольные плиты, создавая лишь иллюзию теплоты. Башня, пожалуй, одна из самых старинных построек всего замкового комплекса, который надстраивался и перестраивался по нескольку раз за все столетия, что стояла Академия не обогревалась даже в зимнее время. Для принимающего портала с сумасшедшей энергией, что высвобождается при его активизации теплота – чуть ли не главный враг. Еще при строительстве в основании башни вмонтировали огромные мерзлотные глыбы, которые и спустя века заметно охлаждают основание портала и саму башню в целом. А в короткое летнее время приходилось даже выставлять льдистые кристаллы для охлаждения, как внутри башни, так и снаружи, иначе проблем и сбоев было б не избежать, а это грозило, сами понимаете, сбоем настроек отправления либо принятия вестников. То и другое не просто не желательно, а недопустимо и грозило потерей аккредитации самой Академии на долгие годы. Вот этого допустить было ни в коем разе нельзя. Вестников такого уровня в ближайших реальностях не готовили, а отправлять потенциальных письмоносцев в дальние Галактики чревато, прежде всего, тем, что там они и останутся. Сначала на практике, потом по контракту, а там глядишь, и осядут, впрочем, как сейчас остаются здесь в Млечном Пути. А без межмировой и временной связи они автоматически будут отброшены назад в своем развитии, что тоже было для всех очевидно. По этой самой причине сама Академия возводилась высоко в горах в малодоступной межгорной котловине, где снег не сходил даже летом, у подножия высоких пиковых скал, причем северная экспозиция склона была решающей при выборе места для обучения будущих вестников. Лучи и без того не слишком яркого Шедара не вносили свои коррективы, а заглядывали в академический городок вестников, словно здороваясь из вежливости лишь ранним утром.

На территории ВАМПИРа поддерживали относительно комфортную температуру, установив защитный купол, но стоило переступить барьер, как промозглые порывистые стоковые ветра буквально сшибали с ног, а пурга не позволяла ориентироваться даже на расстоянии вытянутой руки. Снеговой шторм в зимнее время вообще вселял ужас у тех, кто любопытства ради высовывал нос за ограду, несмотря на подробный ежегодный инструктаж и предупреждающие таблички по периметру ограждений. Суицидальные наклонности смельчаков, лихачей да попросту глупцов пресекались сразу и весьма строго. Сначала непомерным штрафом, а если студент был из подмастерного факультета рецепции, то и отчислением без права восстановления. Вестникам же приходилось безвозмездно отрабатывать после завершения обучения на благо Академии год за одну попытку расширить кругозор, исследуя пиковые скалы Пограничья, ставя под удар свою жизнь.

Связь же с мирами поддерживали с помощью портальной башни, а в летнее время, только при удовлетворительных метеорологических показаниях пользовались подвесным мостом, пунктирно ведущим через несколько пролётов в соседнюю горную деревню. Хотя вылазка все равно приравнивалась к походу с определенным уровнем сложности, совмещая полезное, с ещё более полезным проводя зачет по ориентированию в горной местности в условиях плохой видимости.

Небольшая группа встречающих, среди которых в этот раз был, и ректор Академии поднялись в башню по винтовой лестнице. Что ж, случай крайне редкий. Но, как говорится – подобает. В таких случаях, знаете ли, уместно встретить преподавателя столь высокой категории лично – обозначить статус встречаемого и продемонстрировать уважение. С Ланиакеей, отдаленной, но весьма развитой Вселенской Галактикой они давно вели переговоры о специалисте такого уровня, и только на днях пришел ответ. Не просто о согласии выделить специалиста для Академии для временных почасовых лекций как они просили изначально, но о полноценной ставке на ближайший учебный год с проживанием преподавателя на территории ВАМПИРа. Кроме прочего сообщалось о его прибытии в ближайшие дни. Удивили. Будто наспех. Несколько лет отказов и тут, словно второпях отправляют одного из лучших преподавателей. Впрочем, спешка могла быть вызвана простым фактом – обучение в Академии началось уже неделю как, а линиакейцов всегда отличала не просто пунктуальность, они на ней были помешены. Для них шаг вправо, шаг влево – катастрофа. Все должно идти в свое время, иначе – хаос, разрушение, что ни при каких условиях нельзя допускать. Что ж, у них свои заморочки, а здесь, как говорится, свои.

Что касается места для вновь прибывающего эксперта, пришлось-таки придраться к новичку Реймсу и освободить место для преподавания космографии. Не красиво. А что прикажете делать? В начале учебного года все преподаватели были уже распределены, у всех свои часы и нагрузка, но не отказываться же от специалиста такого уровня из-за этого. Помимо космографии будет введен курс из одного часа в неделю на каждом курсе по Ланиакеи – обзорно-ознакомительный, но, если принять во внимание мало изученность отдалённой галактики, то ценность курса не вызывает сомнения. А что касается Реймса то, он еще так молод, впрочем, специалист, как показала диагностика второкурсников неплохой. С течением лет, когда добавится опыт, из него выйдет отличный специалист. Именно поэтому забирать весь поток у него не стали, оставив первокурсников. Какое – то время поработает встречающим письмоносцев и в книгохранилище. Побыть среди книг никогда лишним не будет, побеседовать с умнейшими людьми, пусть и в одностороннем порядке, глядишь еще, и вспоминать тепло об этом времени будет. Ведь был же прецедент в одном из отдалённых миров Млечного Пути, на Земле, когда в Кёнисберге, старинном прусском городе величайший учёный того времени Кант, возглавляя Университет, будучи преподавателем нескольких абсолютно разных дисциплин, тем не менее, не покидал и должность помощника библиотекаря, на которую его взяли в этот самый Университет ещё юношей.

Да к тому же, если когда – то Харальду Реймсу придётся сопровождать группы письмоносцев в те области и в то время, когда жили эти самые авторы, он сможет поддержать разговор на достойном уровне, не ударит в грязь лицом, а покажет себя с наилучшей стороны. Ещё благодарить будет за эту рокировку. А пройдёт время, что-нибудь да изменится, найдется и для него дело, ну или освободится место, что тоже иногда, да и случается. Никогда не бывает такого, что уж совсем без жертв. Пешки с шахматной доски, они знаете всегда, как правило, первыми летят. Всегда приходится от чего – то отказываться, чем – то жертвовать. Так что пусть это будет Харальд Реймс. Сейчас ему придётся утешаться оставленным в его ведении курсом космографии у первокурсников, что на факультете Рецепции, что у Вестников.

А утро действительно раннее – робкие лучи осеннего Шедара едва – едва пробились сквозь низкие тяжелые тучи, словно приглядываясь к высоким скалам, за которыми стоял замок с тянущимися к свинцовому небу высокими шпилями. При переходе к портальной башне ощутимо тянуло осенней терпкой прохладой и дымкой, что просачивалась даже в созданный ими иллюзорный климатический оазис посреди гор. Что ж осень везде так скоротечна, не успеешь оглянуться, как след растаял, растворился, а здесь и подавно. Зима ж в горах затяжная, ветреная, созданный барьер спасал лишь от жутких метелей, ураганов, и лишь смягчал стужу, но не более того, если бы не многочисленные экспедиции в иные миры с более мягким климатом, то вообще была б тоска. Впрочем, для тех, кто поступает учиться в Академию на факультет Рецепции дела так, и обстоят, порталом они могут воспользоваться в виде исключения при поступлении и отбытии из Академии на каникулы при прохождении очередного курса. Живут в горах безвылазно на протяжении всего обучения, ожидая прихода весны, которая как всегда запаздывает, словно оставляя напоследок высокие скалы, на которые то ли не хочется, то ли лень взбираться. Хотя бывают исключения, когда письмоносцы, решаются взять с собой обычного смертного, с рецепции, но и здесь не без оговорок. Во – первых, только одного, больше им не удержать во время перехода. Во – вторых, надо понимать, что этому счастливчику нужно иметь абсолютное доверие хотя бы к одному вестнику, ведь остаться в одном из миров – это вполне себе допустимая перспектива, события в экспедициях, да хоть на экскурсиях могут развиваться не всегда по запланированному сценарию.

В студенческом корпусе тишина, ни одно окно не освещено, все спали, до общего подъёма ещё три часа. Почему – то студенты всех мастей готовы ложиться спать за полночь, как будто именно ночью может случиться что – то важное, упустить чего не в коем разе нельзя. Бдят, полуночничают, но вот подняться ни свет, ни заря – нет, это не про них, так и плетутся сонные на первую пару, зарабатывая замечания и штрафы за опоздания. Вот и сейчас они дошли до портальной башни никем не замеченные – в ВАМПИРе спали все, кроме встречающей группы. Так что новость о новом преподавателе для всех обучающихся будет сюрпризом.

Почему такое раннее прибытие? Часовое несоответствие, знаете ли, действительно беда, с Ланиакеей разница в пять часов, впрочем, как и с другими мирами и реальностями нужно всегда вносить временные корректировки. Тут прибавить, там убавить, здесь сопоставить. Целая наука – сводные таблицы, графики, расчеты, километровые выкладки. На космографии как раз – таки и рассматривают в одном из семестров, потом еще практический зачет – отправляют по студенческим расчетам группу старшекурсников, которым нужно справиться с заданием по месту прибытия в оговоренные сроки. Очень, знаете ли, вдохновляет не сделать просчетов – отвечать – то в этом случае приходится не только перед преподавателем, сами понимаете. Были случаи, когда старшекурсники прибывали на задание, а все торговые заведения, финансовые организации были закрыты по причине окончания рабочего дня, а у них для выполнения поручения таймер оговорен. Эх, проблемы тогда были у горе расчётчиков.

Ректор, уже немолодой, занимающий эту должность так давно, что даже озвучивать было не всегда удобно, благо стазисом он овладел на должном уровне еще, когда учился в этой Академии, старался держаться бодро, но, все же, приглядевшись можно было заметить усталость, что притаилась в уголках глаз среди сеточки морщин. Кто подогадливей, тот отошел в сторону, присесть на промёрзшие скамьи так никто и не решился, молча ожидая прибытия нового коллеги. Но такт – то, что обязательно будет отсутствовать хоть бы у одного из ваших подчиненных. И придется в ожидании прибытия выслушивать одного из своих заместителей, время от времени поглядывая на часы, что висели на стене, у выхода прямо напротив принимающего портала. Сколько ж всего нужно сегодня сделать, может и хорошо, что встали ни свет ни заря! Начало учебного года – та еще пора. Порой можно сравнить первый месяц по напряженности со всеми остальными вместе взятыми. Времени сегодня, впрочем, как и в две последние недели перед началом учебного года катастрофически не хватало. Абитуриенты, студенты, родители, просители – всем от него что – то было нужно, как будто нет целого штата сотрудников, не просто компетентных, но и отвечающих именно за эти самые вопросы. Нет, все норовят обратиться через головы напрямую к нему и донести свою просьбу, прошение, жалобу, кляузу в конце концов именно до его ушей, уверенные, что именно этого будет достаточно, чтобы разрешить их вопросы.

Сейчас же ему действительно нужно было присутствовать в портальной башне. Специалист из Ланиакеи, ценнейший кадр, для ВАМПИРа поистине было удачей перехватить подобного рода преподавателя. То, что он согласился и принял их предложение, было не просто чудесно, это открывало ряд перспектив для введения впоследствии дополнительных дисциплин, как элективных курсов, так и обязательных к посещению каждого студента, делающих их не просто конкурентоспособными, а выводя Академию на совершенно новый уровень. Надо только не сразу наседать, повести себя аккуратно, не выдавая своей чрезмерной заинтересованности и оказывая должное уважение. Тонкая грань. И глядишь, контракт получится продлить еще на год, а там и еще. Нет ничего более постоянного, чем временная позиция. Временно поживу, поработаю, посмотришь, а вот и годы прошли, и ты говоришь уже о постоянном месте жительства, о постоянной работе. Но, если задуматься ВАМПИР – это удивительное место, скольких он уже очаровал не сам, что вы, а именно то, какие возможности открывало обучение, да и преподавание в этих стенах. Захватывающие марш-броски в отдаленные Галактики, рискованные экспедиции, по прохождении которых можно было написать с десяток монографий, выдвинуть не одну гипотезу, способствовать, в конце концов, продвижению науки. А проходы через временные рубежи, на которые не все ещё и способны, отважные спасательные операции, порой круто меняющие историю, да и ценность обычных экскурсий, будем справедливы, возводилась в квадрат. И заметьте, студенты всегда должны быть в сопровождении преподавателя, желательного не одного, если группа собиралась большая, что в последние годы случалось всё реже и реже. Для педагогического состава это был шанс попасть в отдаленные миры и Галактики, параллельные реальности и даже вглубь веков, не будучи по своей сути письмоносцем. Лишь пользуясь правом сопровождения. Правда, это весьма щекотливая тема. Преподавателю приходилось в первую очередь доверять своим студентам, ведь, отправляясь в экспедицию, он становился зависим от своих же студентов. Зависим полностью. Поскольку, не будучи вестником, самостоятельно добраться из временных экспедиций до ВАМПИРа он уже не сможет. Впрочем, это касалось и студентов с факультета Рецепции, которые решались воспользоваться и занять вакантное место в группе. Но таких мест по очевидным причинам было крайне мало, впрочем, как и решительности у теоретиков рецепционистов.