Текст книги "Афина или отчаянные обстоятельства"

– А что предупредить не судьба? Сами же говорите – информации ноль, почему бы инструкцию не выдать? Можно и не подробную, но хотя бы самую малость, в пару тройку пунктов, чтобы у меня мозги в ваших болотах не отказывали?

– Нельзя. Поймите – это правило. Только необходимое сообщение – адрес письма. Иначе сущность не раскроется, какой бы ни был потенциал. Сначала надо надломиться, согнуться, это как пружину сдавить до предела, только после этого суть, то, чем вы являетесь по своему естеству, сможет распрямиться, расправить крылья, стать явной для всего мироздания.

Так значит! Меня как пружинку сгибали! Сознательно ломали, забросив в топкое болото, чтобы непонятно кто смог получить сомнительное удовольствие назвать меня письмоносцем и получать корреспонденцию из непараллельных им миров! Вопрос только совсем уж откровенный – а оно мне надо?! Курьер! Вы скажите – межмировой? Ха! Ну и в чем прелесть?! Меня это после марш-броска по Топи что – то не прельщает, и иллюзий я больше о дальних маршрутах не питаю. Или это что – мечта моей жизни – письма разносить? А может потолок моих возможностей? Я что действительно больше ни на что не гожусь? Прессу доставлять?! Я – почтальон?!!! А ведь еще с детских лет меня подбешивало, когда стишок Маршака поручали выучить да читать с выражением! С выражением!!! Мне тогда ставили в упрёк именно его отсутствие! Вот только с каким скажите на милость выражением можно читать: «Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне? С цифрой пять на медной бляшке, в синей форменной фуражке. Это он. Это он. Ленинградский почтальон!» Во-первых, сейчас уже никто ни к кому в дверь не стучится и корреспонденция сплошь и рядом электронная, во-вторых, а в чем собственно прелесть, к чему этот неоправданный восторг? Я уже молчу, что и Ленинграда как такого уже нет! Есть чудесный неповторимый Петербург, которому равных в нашем мире нет! Скажи мне тогда, что это и есть даже не призвание, а моя сущность, не знаю даже, как бы я отреагировала, скорее всего, стукнула бы в ответ, чтобы не выдвигали такие бредовые гипотезы. А ведь так все беззаботно начиналось! Подработка! Временная! Вот так ввяжешься сначала, как на подработку согласишься, а потом будешь как ишак с языком на плече и с толстой сумкой на ремне меж мирами в броулинском движении носиться. Что ж – нашла себе подработку на лето! Так, а что с оплатой, что – то долго к этому пункту движемся!

– Но собственно, что это я, – тем временем продолжал буффоноид, – обо всем вам должен поведать представитель ВАМПИРа.

– Чего?! – вот тут во мне черты буффоноида и проявились – глаза у меня распахнулись, словно не доверяя мозгам, решили сами разузнать наперед, что это за вампир нарисовался, упаси Господи, смею надеяться мою праведную душу?! К кому мне за разъяснениями необходимо обращаться?

И как вы думаете, чей был выход?! Вот удержись моя головушка! Тот нахал, что наговорил мне гадости, оказывается и есть тот самый представитель. Вампиров? Да ладно! Не верю! Зубов, выдающихся, выпирающих не вижу, глаз, отдающей краснотой тоже. Холеный – да, уверенный в себе – да, наглый – три раза да, но на классического вампира не тянет от слова вообще. Хотя, может, я о них мало знаю или вообще у меня информация неверная, из непроверенных источников, так сказать?

Тем временем, переступив порог, даже не делая попытку скрыть неприязненное кислое выражение на своей физиономии, неприятный типчик заявил:

– Я, Харальд Реймс, представитель Межмировой Академии. Прибыл, чтобы сопроводить письмоносца в ВАМПИР. Вам следовало выполнить задание значительно раньше, тогда мне не пришлось совершать переход в ночное, нелетное время. Тем более что у нас несовпадение в часовых поясах. В ВАМПИРе уже скоро рассвет. Смею заметить, что это не мое рабочее время и компенсировать его руководство вряд ли будет.

Уж вампир он там или нет, не знаю, но по мне так самоуверенный нахал, хам да к тому же зануда. Время у него, видите ли, нелетное, может мне свои пять копеек вставить и объяснить доходчиво, что мне до его разницы в часовых поясах вот вообще фиолетово, особенно после блуждания по Топи. И отчитываться перед этим грубияном я точно не буду, и понятное дело, никуда с ним не отправлюсь. С чего бы это?! Так что все переговоры о возвращении к себе вести надо исключительно с Жаб Жабычем или со Шреком, он, по крайней мере, вызывает доверие, несмотря, что, по сути, жаба жабой. Демонстративно развернувшись спиной к этому Реймсу, проигнорировав его монолог и обращаясь к моему проводнику доверительно сообщила:

– Не, это без меня! Я с ним ни к каким вампирам не поеду, полночь там или ясный день! Увольте! Уж лучше в Камышово навек застрять! Согласен?!

– Вы, похоже, не понимаете! Ваш долг перед мирами стать письмоносцем! – встрял опять стоящий у порога кадр.

Да что ж, ему неймётся!

– Да неужели? Это когда же я мирам то задолжать успела?! Просветите!

– Отправляемся немедленно, – безапелляционно, не требующим возражения тоном заявил этот прибывший по мою душу токсичный тип, напрочь игнорируя мой вопрос. – Если вы все же хотите быть зачислены в группу, как полагается и получать стипендию первый семестр.

– А если не хочу? Что тогда? Силком потащите?! Вы меня вообще слышите? Вы понимаете, откуда вы сами прибыли и куда предлагаете мне отбыть? С какого это перепугу мне отправляться по собственной воле к вампирам? Я же по вашим словам вонючая, так что как закуска вашим вампирам не гожусь. И у меня знаете другие планы на жизнь. Свой мир, семья, учеба! Можете сразу меня отчислять, с вашими кровососами учиться я не буду, еще не хватало, покушанной не пойми, кем быть! И курьером после сегодняшнего дня становиться не просто не хочу, меня от такой перспективы воротит! Тошнит! Так что откланивайтесь восвояси, из списков вычеркивайте, а я к себе вернусь. Меня проводят! – сказала я с вызовом и перевела взгляд на буффоноида, сопроводившего меня до Жабыча.

Надо же, а имени я его так и не узнала. Нехорошо получается… Мало ли что, испугалась, устала, а вежливости это не отменяет. Шреком про себя назвала и успокоилась…

– ВАМПИР – это Высшая Академия Межмирового Письмоведения и Рецепции. Что за невежество? Никто никогда там никого не кусал, разве что наряд на уборку территории за нарушения устава получал и стипендии лишался, да и то на полгода. В Академию нереальный конкурс даже на подмастерные места рецепции, а вам оказана честь, быть зачисленной на бюджетное отделение факультета письмоведения со стипендией и правом проживания на территории Академии в главном студенческом корпусе на протяжении всего курса обучения!

О! Да ладно! Прямо таки Высшая Академия! Нехило для обычных курьеров! Да хоть и не обычных! Только у меня свое обучение имеется, аж третий курс наметился, на минуточку и специальность, которую я сама выбирала. Академия там или нет, с вампирами или без – я в этом не участвую! Домой! Только домой!

– Полночь у вас там или нет, но письмоносца мы не отпустим без горячего ужина, без чистой одежды и без оплаты, как обещанной, так и сверх того от нас! Девчонка натерпелась на Топях, мало никому не покажется! Как живая ещё вышла!

Мой сопровождающий встал напротив нахального типчика, заслоняя меня собой. Спасибо, друг!

Жаб Жабыч тем временем положил толстенький конвертик, перетянутый скрученной тонкой веревочкой передо мной.

– Здесь вознаграждение, письмоносец. То, что полагается при доставке межмировой корреспонденции и лично от себя. Не беспокойтесь, все в мимикрической валюте, – видя моё замешательство Жабыч пояснил. – Имитирующая валюта тех миров, в которые вы попадете. Вы ей везде сможете рассчитаться, в любом мире, куда попадёте.

– А курс? Как я пойму, что это не гроши, а соответствует оплате за все мои мытарства?

А что? Доверяй, но проверяй.

– Очень просто. Если у вас с собой были деньги, то они мимикрировали под нашу валюту, и вы сами поймёте соотношения. Посмотрите, я помогу вам сориентироваться.

Вот озадачил…. Мимикрия валют – удержись моя головушка! Это, что, если у меня с собой было рублей пятьсот бумажными деньгами, то они сейчас вовсе не рубли, а не пойми что. Тугрики какие-нибудь?! Караул! А карта? Что с ней? Как выяснилось, на электронные деньги мимикрия не распространяется. Вот всегда знала, что картам не стоит слишком доверять. Их в мирах считывать никто не собирается. Запомните! Наличные, только наличные!

Порывшись в рюкзачке, я достала вместо пяти сотенной бумажки целую стопочку, аккуратно сложенных купюр. Зелененькие с разводами, хрустящие, как выяснилось новенькие, даже сохранившие запах печатной краски местные бумажные деньги. Пятьдесят местных камышиков. Вот умилили. О как! То есть один к десяти! Интерес взял вверх, и я открыла конверт прямо при Жабыче, ведь интересно во что оценили труд письмоносца, а по мне так просто курьера. Оказывается все более чем солидно. Обязательное вознаграждение состояло из тысячи камышиков и еще пяти ста лично от господина Кваркла. То есть на наши земные деньги у меня появилось пятнадцать тысяч. За один день. То, что в этот день мне пришлось пережить, опустим. Может, стоит, и подумать о подработке, но не на постоянной основе и с разъяснениями подробнейшими и топографическими картами. И ключевое слово – подработке, никакой постоянно основы и обучения. Ещё я на почтальона в Академиях не обучалась!

– Мы вам очень благодарны, письмоносец, знайте, что вы всегда желанный гость в Камышове. Когда вам разрешат посещать Родину, то так или иначе ваш путь будет проходить через наше поселение. Мы вам всегда будем рады, сможете отдохнуть, покушать, восстановить силы. С нами у вас будет постоянная привязка. Собственно вы в любое время сможете к нам наведаться, даже во время обучения. Если нужна будет аптека, то прошу только ко мне! Я даже оплаты с вас не возьму! У нас и сапожник один из самых лучших в мирах, пусть о нём мало кто и знает, умелец каких поискать, в его обуви даже хромые ходят. Да много чего у нас здесь интересного есть. Грязевые лечебные ямы в Голодных Воронках – одни они чего стоят! Эффект от лечения первоклассный – кожа регенерирует, о болячках только воспоминания и остаются, суставы как новенькие, даже не поскрипывают. Вот вы можете предположить, что мне восьмая сотня лет пошла? То – то! Без грязевых ванн давно бы этот мир покинул. Это сейчас из-за нехватки времени не посмотришь, а как только обустроитесь, обживетесь, так на выходные к нам и наведывайтесь. Мы вам всегда будем рады!

А вот тут я подвисла. Что значит, когда разрешат вернуться на Родину? Из всей обращенной ко мне речи я услышала именно это. То, что Жабычу восьмая сотня лет пошла как – то даже не восприняла.

– Письмоносец, то и значит, – веско, с чувством явного превосходства высказался тип, что так и стоял, в дверях аптеки, – вы являетесь студентом ВАМПИРа, ваше образование не обсуждается и выбора вам не предоставляют. Письмоносцами в мирах не разбрасываются – это непреложная истина во всех мирах и реальностях. То, что вы смогли доставить корреспонденцию – хорошо. Но, чтобы делать это с лёгкостью, преодолевая расстояния меж мирами и временем без потрясений и потерь в личном составе необходимо учиться. Поэтому мы сейчас уходим порталом в Академию, вас уже зачислили, по сути, остались лишь формальности.

– Но я не хочу! У меня дом! Свой мир! Родители! Учеба интересная мне, а не к ночи помянутым вампирам!

– Ничем помочь не могу.

– Письмоносец, это действительно так, – Жабыч был само участие. – Но попасть в ваш мир все-таки можно. Для этого нужен либо действующий портал. А их уж поверьте мне, прожившему страшно подумать, сколько лет буффоноиду, в вашем мире уже нет. У вас на сегодняшний день крайне техногенный мир, от былого почти следа и не осталось. Либо, когда вы станете специалистом, тогда сможете сами написать межмировое письмо, и озаботится его доставкой.

– А что кто – то другой не может это письмо написать, а я доставлю? Ваша Топь – не проблема – дойду! Один раз ведь у меня это получилось, и сейчас получится!

Как выяснилось, могут, но не будут, поскольку это уже уровень моей будущей профессии, то, к чему я должна стремиться в процессе моего обучения. Вот тут – то мне стало и обидно, и страшно, а еще невыносимо больно. Я не планировала уходить из своего мира. Даже не помышляла! Я не хотела становиться письмоносцем. Мне не нужны другие миры! Я хочу домой, к родным и близким, я за них переживаю, как им – то придется от мысли, что я сгинула в лесу, пропала без вести…. Сейчас уже, поди, меня со всеми собаками по лесу с эмчеэсниками разыскивают!

– Попроси твое непосредственное начальство найти способ сообщить родным или наложить заклятие с замирающим эффектом – стазис, распространённая практика, – мой сопровождающий с вызовом посмотрел на типчика из академии, – вы должны были это сказать письмоносцу с самого начала. Зачем вы нагнетаете обстановку?! Ваша цель – отвадить от обучения вестника или объяснить перспективы, что открываются перед девочкой после получения образования? Вы точно на Академию работаете?

И уже обращаясь ко мне, добавил:

– Поешь, умойся, переоденься, час у тебя еще точно есть.

Я смотрела на вызывающую негодование самодовольную физиономию типчика, что прибыл увезти меня за тридевять земель даже от стыкующего с моим миром Камышова, не пойми, куда против моей воли и понимала, что если действовать, то только здесь и сейчас. Не ныть, не охать, не взывать к милосердию и пониманию. Ни на какой скулёж просто не было времени. Отправляться с ним невесть куда, в какой – то мир на обучение, не пойми, где зависший на просторах Галактики бесконечно далеко от родной Земли даже думать, не сметь в этом направлении! И да, уж лучше бы этот мир не имел по отношению ко мне никаких намерений! Однозначно, миру было бы спокойней.

Опустив взгляд, чтобы не пересечься с кем – то и не выдать себя, я позволила мыслям закрутились слажено, четко, словно в отлаженном часовом механизме с бесшумно двигающимися стрелками. Тик-так, тик-так! Уходить нельзя никак! Возможно, это результат пролистника и мшистого морозника, чаем с которым, не подумав о последствиях, напоил меня Жабыч. Ясность мыслей? Да, результат пролистника я ощущала в полной мере. Однозначно мои протесты и доводы не услышат, время уйдёт, так что нужно действовать. Покидать Камышово, из которого можно попасть, пусть через Болото, через Топь, но к себе было не допустимо. Потом мне не найти дорогу домой. Без вариантов. Действовать нужно здесь и сейчас.

То, что мой сопровождающий, который встретил меня на болоте, и Жаб Жабыч мне не в помощь я понимала также ясно, впрочем, как и то, что действовать нужно быстро, не оглядываясь, не выверяя шаг, на это просто не было времени. Час, у меня есть не больше часа, а то и меньше. Как бы они ко мне не относились буффоноиды, пойти против представителя межмировой академии они не смогут, да и не решатся, им и самим это не выгодно. Ни союзников, ни помощи, ни даже сочувствующих здесь я не найду, что ж, лишь бы не мешали. Мой мозг искал выход и просчитывал один ход за другим. Час говорите? Что ж, маловато, но однозначно лучше, чем ничего.

Я кивнула и спросила у господина Кваркла, где можно помыться и есть ли во что переодеться, в моей испачканной, промокшей в затхлой топи одежде крайне неудобно. Жаб Жабыч понятливо закивал, засуетился, приглашая меня внутрь аптечного помещения, на ходу показывая, что вот здесь вы покушаете, ужин удался на славу, все горячее только крышку приподнять. От накрытого стола, заставленного тарелочками, прикрытыми крышками пахло до одури аппетитно, я только сейчас осознала, насколько я голодна. Но, на это, к сожалению, ни возможности, ни времени не было. Дальше по коридору располагалась ванная комната. Меня умилила аккуратно сложенная на полочке чистая одежда, в которую можно переодеться, несколько комплектов разных размеров, ведь они не знали, кем окажется письмоносец. И обувь несколько пар на выбор. Заботливые. Я даже на какой – то миг прониклась, но почему – то пришла в голову мысль, даже нет, вопрос, отдающий шоковыми нотками, а как интересно Дюймовочку встречало семейство Жаб, может тоже заботливо со всем радушием? И проникновенно разъясняли о плюсах и перспективах совместного жития – бытия? И в свете открывшихся фактов, меня осенило, а может статься, Андерсен, который Ганс Христиан не совсем сказку написал, а вполне себе взаправдашний ужастик с похищением и переходом по Большой Топи. Дюймовочка из Камышова…. Жуть жуткая! Трагическая судьба Дюймовочки – вряд ли она с болота удрала бы, и Ласточка была единственным вымышленным персонажем! Хотя, не знаю, может и решилась на побег. Мне – то ведь почтальоном у них светит остаться, а бедняжку замуж звали. Какой там звали! Перед фактом поставили! Мезальянс! «Неравный брак» Василия Пукирева видели? Так вот после Дюймовочки сюжет картины покажется безобидным не вызывающим протеста событием. Подумаешь старикан! Не жаба же! Нет, дёру надо давать отсюда, дёру! Пока ещё что-нибудь не выяснилось!

– Полчаса, письмоносец. Помыться, переодеться на это не больше получаса. Вы сможете уложиться? Обязательно нужно поесть. В Топях вы натерпелись изрядно, и без подкрепления сложно будет пройти порталом в Академию, сил на переход расходуется немерено. А туда действительно лучше не опаздывать и прибыть вовремя. В таком случае назначается стипендия на ближайшие полгода, что является существенным подспорьем для студента, не имеющего постоянного дохода.

Я лишь кивнула престарелому буффоноиду с теплотой смотревшему на меня снизу вверх, стараясь не пересекаться взглядом с прозрачными слегка навыкате глазами. К чему произносить то, что изначально уже является обманом? Обозначать направление, в котором я видела и обучение, и стипендию в этом заведении, расширяя при этом лексикон у добропорядочного буффоноида непечатными выражениями. Да и врать, собственно, как и ругаться, вообще, знаете ли, нехорошо. Закрыв за собой дверь ванной комнаты, не давая себе ни секунды, чтобы осмотреться, как ни как оказалась в лягушачьей ванной комнате, начала стягивать с себя мокрую грязную одежду и скидывать в открытую пустую бельевую корзину, по всей видимости, приготовленную для меня. Однозначно, горячий душ, мыло, мочалка и щётка были бы сейчас более уместны, но пришлось довольствоваться струей воды, пытаясь стереть с лица, шоркая подсохшую болотную грязь. Получалось неважно, грязь местами въелась в кожу, но на большее, увы, времени не было. Натянув на себя сухие вещи, которые заботливо сложили аккуратными стопочками на табурет, с облегчением замечая, что рубашка мягкая и как раз впору, а свитер, если и был чуть велик, и брюки были без привычного ремня, а на добротных старомодных подтяжках, то сапог стояло три пары, все разного размера, на выбор. И даже беглого взгляда хватило, чтобы понять, что обувь у них и в правду отличная, и кожа и выделка, и пошив, жаль, что в топи я эту красоту всю испорчу. Натянув сапоги, облегченно вздохнула – не жали, сели, как будто на меня были сшиты, аккуратно обхватив мою ногу, словно подстраиваясь под неё. А пряжки и обтянувшие голень ремешки смотрелись не просто стильно, а я сказала бы даже шикарно.

Что ж, господин Кваркл, премного благодарна за заботу, к тому же убегать от обрисованной перспективы лучше в обуви, которая не жмёт, и с которых не выпадаешь при беге как Золушка, дающая дёру от свалившегося на голову Принца. Я-то на Золушку не тяну, разве, что после ударного труда на кухни у злой мачехи, а вот прибывший сопроводить меня не пойми, куда на принца не тянет даже с натягом. Не его амплуа – это даже не предположение, а вердикт. А вот то, что придется бежать, я, почему – то не сомневалась. Впрочем, как и то, что в погоню прибывший по мою душу типчик из Академии пуститься однозначно. Значит, медлить ни в коем случае нельзя.

Выскользнув с величайшей осторожностью из ванной комнаты, предварительно оставив включенной воду, пусть думают, что я еще отмокаю, я прислушалась. Все трое о чем-то переругивались в аптечном помещении. Прибывший кадр из Академии что – то говорил на повышенных тонах, но сбивчиво, не разобрать. Впрочем, я и не пыталась. Всё что надо я уже услышала и выводы сделала. Накинув плащ, что Шрек дал мне у входа в Топь, держа в руках сапоги, поборов искушение стянуть со стола угощение, боясь при этом выдать себя, на цыпочках, стараясь ступать с величайшей осторожностью, благо добротные половые доски не скрипели, направилась вглубь аптеки.

Что я искала? Черный выход. Должен же быть ещё один выход кроме входа в аптеку! Ну, это же логично! Техника безопасности?! Нет? Не слышали?! Инструктора на вас по технике безопасности нет! Мда… Логики в чужом жилище искать не шибко умное занятие…. Тогда окно? Что ж пришлось открыть первую попавшую комнату, убедиться, что в ней никого нет и, приоткрыв оконные створки витиевато выругаться сквозь зубы. Высоко. Не сильно, но безопасно спрыгнуть у меня вряд ли получиться. Привычки выходить наружу через окна у меня не наблюдалось. А если уж на чистоту – это был мой первый жизненный опыт. Некстати вспомнились наставления многочисленных психологов, которых в инете развелось, что грязи, дескать, нужно пробовать что – то новое в жизни, не дать мозгам засохнуть и прочая, прочая околесица. Бьюсь об заклад никто из этих умных товарищей и подумать не мог, что для кого – то новым занятием будет выбираться из окон жабьего дома, отказывавшись перед этим от плотного горячего ужина! Это уж сосем креативный подход к восприятию наставлений! После такого опыта пусть только попробуют мои мозги засохнуть! Не позволю! Если только хоть намёк будет или Альцгеймер там, на горизонте замаячит, оживлю в памяти картину побега из дома господина Кваркла, стоявшего на отшибе Камышова, затерявшегося среди Большой Топи. Вмиг каждая извилина в мозгу встрепенётся, взбодрится.

Свет в комнате однозначно включать было нельзя, пришлось шарить впотьмах, ища, то, что мне поможет. Через пару минут я уже спускалась по связанным в тугой узел простыням и покрывалам, примотанным к чугунным ножкам не сдвигаемой в принципе кровати, накрытой тридцатью тремя одеялами и не меньшим числом подушек. Простите меня, Кваркл Жаб Жабыч, надо было все же инструкцию прикладывать….

Харальд Реймс.

День не задался с самого начала. Выговор за случайно записанный не на положенных страницах отчет. Строжайший. Подставил всех, кто уже внес свои данные. Придется переносить свои записи, деталь – всем, причем в кротчайшие сроки. Даже не понятно, как такое вообще могло случиться, он всегда скрупулёзно относился к отчетности, не мог он совершить такой оплошности. Он всегда старался исполнять возложенные на него обязанности с предельной ответственностью. Но однозначно сам виноват, конечно. И всё же кому понравится слушать от начальства нелестные эпитеты и упрёки в своей безалаберности? После пришли результаты независимой проверки второкурсников. Наивный, он ожидал отличных результатов, ведь, сколько труда было вложено в эти не сильно одарованные головы! Он старался, объяснял, повторял, рассматривал с разных сторон, требовал результатов, спрашивал, устраивал проверочные тесты. Подходил к обучению творчески, креативно, с душой. Напрасно. Всё это было напрасно. Группа второкурсников ухитрилась написать входящую диагностику по темам первого курса космографии на неприлично низкий, можно сказать провальный балл, а это, прежде всего, ударило по нему, преподававшему им эту увлекательнейшую и основополагающую для их специализации науку в прошлом учебном году. К тому же это был его первый преподавательский опыт, своего рода тест для него самого, который он провалил по вине нерадивых студентов. И где ж справедливость? Завалили экзамен – они, виноват – он. На обед опоздал, пока оправдывался да извинялся у начальства, пришлось ходить голодным и злым вплоть до ужина. А на вечернем совещании его поставили перед фактом перед всем преподавательским коллективом, что вести космографию на втором и старших курсах будет приглашенный специалист из Ланиакеи, пребывающий сегодня то ли ночью, то ли утром. Косые, сочувствующие взгляды коллег. Не было печали! И это когда уже началось обучение и все ставки между преподавательским составом согласованы и договоры подписаны! И, тем не менее, ему, Харальду Реймсу, оставляют лишь первый вводный курс космографии, но с оговоркой только на один год, если результаты у нынешних первокурсников будут низкими, то заберут и его. Тестировать студентов будут через каждые три месяца, а потом заключительная диагностика в конце обучающего периода.

Так гадко я себя не чувствовал ещё никогда в жизни. Впрочем, было и похуже что уж там, но там-то от меня ничего не зависело, а здесь было приложено максимум стараний, от этого было вдвойне обидней. Снисходительно предложили в довесок ставку помощника книгохранителя, от неё в принципе можно было и отказаться, но вопрос тогда, что в итоге он будет получать за свой труд и чем будет оправдано его присутствие в Академии? А ведь ВАМПИР – это то место, в которое он стремился попасть, сколько себя помнит. Пожалуй, для него это единственный шанс попасть в иные миры. Перебрать все до единого по службе, раз вестником он по своей сути не являлся и не вызвать при этом ненужных вопросов.

Но на этом сюрпризы не закончились. Его поставили перед фактом, что на него возложена обязанность куратора поступающих на обучение письмоносцев. Не часто. Будем откровенны, поток письмоносцев, по-настоящему одарованных не то чтобы иссяк, но словно пунктир шёл прерывисто, грозясь затихнуть, прерваться, а там и вовсе замереть. Каждый был на учете, их обучение было под пристальным контролем Межгалактического Управления. Право выбора с этой обязанностью ему не предоставили. Должен. Вот это-то и было последней каплей. Разозлило, вышибло из колеи, заставило потерять привычную выдержку и самообладание. Все были прекрасно осведомлены, что у него непомерно болезненно развитое обоняние, ему сложно переносить резкие и уж тем более неприятные запахи. Студентов он выдрессировал на славу, никто на его занятия не приходил, к примеру, без утреннего душа или во вчерашних носках. А тут его первый же маршрутный лист, даже свыкнуться с мыслью не успел, а в нем пункт назначения – Большая Топь! Даже прийти в себя не получилось, настолько стремительно всё произошло, не было возможности свыкнуться с обязанностью, которая была то ли наказанием, то ли понижением по карьерной лестнице, на которой он только начал делать первые шаги. И тут Большая Топь! Что это?! О! Кто ж не знает?! В первую очередь – смрад и гниль вековых болот плотным непроходимым кольцом обхватившее одинокое поселение буффоноидов… Душная прелость прошлогодней лежалой листвы… запах тины и стоячих вод…. То ли завывание, то ли плач и причитание одичавших кикимор по ночам… Топь! Это ему – то?! За что? Где ж в мирах справедливость?!

На сборы, подписание бумаг для перехода в Канцелярии, получение заряженного и настроенного на ВАМПИР портального камня, на рецепции ушло прилично времени. Выдвигаться сразу в Камышово, в котором не было даже самого маломощного портала, не дожидаясь сигнала о прохождении письмоносцем Арки миров, он в принципе не хотел. Хотя по инструкции должен был не просто ждать его у Арки, а выйти за её пределы и оказать помощь при приближении письмоносца к цели, помочь сориентироваться, ободрить, в конце концов. Ему нужно было это сделать! Но на это он не был готов не физически, ни морально. Во-первых, еще не факт, что тот вообще сможет пробиться сквозь миры, ведь стыкующий мир был уже почти полностью техногенный, а если и пройдет на территорию Топи, то дойдет ли до Арки в Камышово? Резонный вопрос. Большая Топь – она же не просто полна смрадной гнили, она реально опасная, её преодолеть не так то и просто, даже с охранным письмом вестника, хотя потенциал письмоносца вскрывает на раз-два-три. Конкретно этому письмоносцу не повезло, что его мир имеет так мало стыковок с другими реальностями, ему предстоял действительно сложный переход. Во – вторых, он попросту не в силах пробыть там больше времени, чем того требует процедура идентификации и стоять возле Арки ожидая нарисовавшегося на его голову студента, вдыхая гнилостное дыхание Топи. Отходить от болотного воздуха ему так и так придётся, но на большее он, увольте, не способен. Глубоко за полночь, уже успев задремать, он услышал, как прозвучал чёткий сигнал перехода. Раздраженный сверх меры, что все-таки придется наведаться в это смрадное место, он выдвинулся в путь.

Душный, прелый запах все нарастал по мере его продвижения по Вересковой Пустоши, возле которой сработал портал. Виски нещадно ломило, глаза уже начали слезиться, а ведь такой запах, как правило, имеет способность впитываться, проникать во все поры. От него потом так просто не отмыться, а у него, к тому же, начнется проблема со зрением. Это сначала глаза будут слезиться, потом, если не удастся покинуть это место в кротчайший срок и промыть в проточной воде глаза, видеть он будет как в тумане, мутно. Если ещё занести какую-нибудь заразу, то, как сквозь едкую, мглистую завесу. Поэтому лица даже касаться сейчас нельзя, вообще за лучшее стараться не до чего не дотрагиваться, а перчатки по прибытии в Академию нужно будет выбросить сразу в портальной башне, а всю одежду сдать в чистку.

У самой аптеки дыхание стало перехватывать, дышать стало попросту невозможно, и тут он распознал источник этого смрадно-гнилостного запаха. Жабёныш! Здоровяк буффоноид, что шёл с ним за руку лишь пропах этой вонью, а настоящий источник смрадного, гнилостного запаха был завернутый в плащ, кое-как плетущийся рядом, запинающийся на каждом шагу в сгущающихся сумерках полуживой мерзкий жабёныш.

– Мыться надо хоть изредка! Прочь с дороги, жабёныш, и не думай входить пока я здесь, еще не хватало пропахнуть этой гнилью. Развели у себя перепончатые в болоте антисанитарию, самим то не тошно от этой вони?!

Что тогда на него нашло? Сорвался. Молчал, терпел весь день, глотая унижения, наблюдая, как рушится карьера, под снисходительные взгляды коллег, которая еще не успела толком начаться. А ведь вспыльчивость – это не то, что ему было присуще, наоборот, он всегда гордился выдержкой, непрошибаемостью, несгибаемостью, если хотите. Сколько ему пришлось натерпеться в детстве? И ведь кто сможет предположить сейчас, глядя на него через что ему пришлось пройти в своё время? Даже в голову не придёт. Что же нашло на него сейчас? С чего он дал себе отмашку, и позволил выплеснуть всю обиду и злость на жалкого жабёныша? Ведь самому пришлось в свое время натерпеться мало не покажется и, поди, же смог выплеснуть, задеть, обидеть еле живого буффоноида. А ведь тот и в аптеку, наверное, шёл за лекарством, не так ведь просто от него Топью несло за версту.