Текст книги "Пособие для начинающей ведьмы"

Глава 3
Грозы месяца травня

 
И это лучшее на свете колдовство!
Ликует солнце на лезвии гребня!
И это все, и больше нету ничего!
Есть только небо, вечное небо!
 

Группа «Мельница»

Кладбище было очень старым. Многие могилы почти провалились. Надписи на плитах стерлись. А ограда даже не думала выполнять предначертанную ей богами функцию. Нельзя сказать, что Ива обрадовалась, когда, сбившись с дороги, набрела на этот погост. Однако за ним приветливо дымила трубами деревушка, а желудок настойчиво напоминал знахарке: где печи, там и еда.

Иву все-таки останавливал тот факт, что она появится в селе со стороны кладбища, а не придет по новой дороге. Ничего хорошего это не предвещало. Тетушка всегда говорила: «Бойся идущих с кладбища. Они идут от смерти, и смерть несут на глазах своих». У знахарки не было оснований предполагать, что другие люди не придерживаются того же мнения.

Во избежание всевозможных недоразумений, по-хорошему, ей бы следовало вернуться к развилке и пойти по другой дороге. Однако против этого выступали желудок и ноги, которым категорически не нравились эксперименты хозяйки, заключавшиеся в многодневных переходах без пищи и ночлега. Как известно, эти органы умеют убеждать получше жрецов Всеблагого, так что Ива вздохнула для порядка и скорым шагом продолжила путь через кладбище. Сумерки не лучшее время для таких прогулок – она это смутно подозревала.

Не успела знахарка сделать и пары шагов, как сверху раздалось препротивное карканье, в мертвой (уж простите за каламбур) тишине кладбища прозвучавшее совсем уж зловеще. Ива дернулась и, вскинув голову, увидела на ветке засохшего дерева большого ворона. Тот в свою очередь покосился на травницу и еще раз, только более зло и ехидно каркнул.

Знахарка застыла, не представляя, что делать. Вороны всегда считались носителями самых древних знаний, воплощением мудрости, заодно и пророчили понемногу, но, опираясь на собственный опыт, Ива была убеждена, что хорошего черные оракулы не предсказывают.

Девушка осмотрелась. Кладбище, как ему и положено, выглядело заброшенным, мрачным и пугающим. С другой стороны, рассудила Ива, это может быть обычный ворон, мало ли их здесь водится… И смело сделала еще шаг. В одно мгновение серое грозовое небо, на фоне которого так эффектно выглядело старое сухое дерево с громадным черным вороном на костлявой ветке, заполыхало оранжевым огнем. Пламя извивалось и кружилось, протягивая к травнице жадные голодные пальцы. Ива в ужасе отпрыгнула, и видение мгновенно исчезло. Лишь ворон на ветке продолжал хрипло хохотать.

Знахарка погрозила кулаком наглой птице, решившей подшутить над суеверным человеком, и назло ей направилась к деревушке прямым путем. Никаких недоразумений больше не произошло, однако в самой деревне травнице оказались почему-то не рады. Обычно Ива получала ночлег за небольшую помощь: то вылечит кого-нибудь от насморка или там прыщей в неудачном месте, то зелье какое приготовит (как правило, любовное), то над огородом пошепчет, чтобы лучше росло. Сейчас же ее хоть и пустили, причем далеко не в первый дом, но подсунули такую работенку, что проще было снова переночевать в лесу, – уж больно тяжелая оказалась больная. Вот только организм настаивал на своем: мол, ночевки на голой земле для него не полезны. Ива повздыхала и решила, что лучше пойдет в корчму, хоть там и придется раскошелиться. Денег было жалко. Особенно с учетом того, что она давеча потратила их добрую половину на неизвестные ей заморские травки. Говорят, у каждого свои слабости. Ива очень надеялась, что у остальных людей они не такие… затратные.

В тот момент, пока она размышляла, в маленькую комнатку, где лежала больная, ввалился грузный богато одетый мужик с лицом, говорящим о его любви ко всякого рода… удовольствиям. Это к вопросу о слабостях.

– Так-так-так, что тут у нас? – ехидно поинтересовался он. – Очередная знахарка-недоучка.

Ива мгновенно прониклась к этому человеку неприязнью. Если бы он назвал ее магом-недоучкой, она бы еще и посмеялась вместе с ним, но знахаркой! Это к вопросу о тщеславии.

– А ты, очевидно, скоморох-недоучка? – брякнула она.

– Я, чтоб ты знала, – так же молниеносно раздулся от самодовольства вошедший, – тутошний староста.

– А-а, – не проявила почтения стерва-недоучка, – бедная деревенька!

– Ах ты!.. – задохнулся мужик от праведного негодования. А в это время Ива уже обратилась к родственникам несчастной:

– К сожалению, здесь я мало чем могу помочь. Советую обратиться к храмовикам, мистику там какому-нибудь. Заломы – это по их части.

– Что? Обломилось? Немало тут уже таких прошло, как ты. Все как один шарлатаны! – вновь влез староста. – Если уж человеку пришло время отправляться к богам, то тут уж ничего не поделаешь, – обратился он на этот раз к родственникам. Ива тоже посмотрела. И ей стало вновь неудержимо их жалко. Женщина явно была еще молода. Вот детишки – от девяти до двух лет. Да и муж еще ничего, – наверняка не одна кумушка из соседок порывалась его «утешить», да что-то непохоже, чтобы им это удалось. Как всякая женщина Ива умела сострадать мужчинам – всем хочется верить в любовь, что не проходит и после рождения… одного, двоих… пятерых детей.

– Не спешите к богам ее отправлять, – почти рявкнула она. – Заломы очень даже лечатся. Просто это намного лучше и скорее сделает пара молитв, чем травы. Возили в храм?

– Возил, – вздохнул чернобородый муж.

– И что сказали? – не унималась знахарка, не допуская и мысли, что ее диагноз может быть неверным.

– Сказал, что тут такое черное колдовство замешано, его только колдун и снимет. Вот мы, собственно, и надеялись… – Мужчина испуганно воззрился на травницу. Ива вздохнула. Что делать: кому тут доказывать, что она знахарка и маг, а не ведьма, сиречь колдун женского пола?

– Везет мне на черноту всякую, – вздохнула она. – Вот и в соседней деревушке не пойми что делается со скотиной. Похудели все так, что только на суп… не говоря уж о молоке – капли не выдавишь. Чем смогла – помогла, да насколько моей ворожбы хватит, уж и не знаю. Да и по дороге словно сбесились все, я имею в виду упырей всяких, нежить разную. Нападают почем зря. А что это значит? Что неладно в лесах да лугах тутошних. А теперь вот и залом, который храмовник не может вылечить. Где ж такое видано!

– Но если вы пробрались сквозь упырей, да скотинку полечили, то значит, и здесь можете помочь! – воскликнула старшая девочка, а все остальные уставились на Иву с надеждой. «Да, права была тетушка, – с досадой подумала она, – меня погубит мой длинный язык».

– Не сможет! – заржал староста. – Такие, как она, всегда только на словах!

Ива вскочила, всей душой жалея, что не может продемонстрировать свои магические способности как настоящий волшебник. Как бы сейчас хорошо было подпалить усы этому гаду! Запас слов тоже как назло кончился. Девушка в бессилии всплеснула руками и посмотрела на семейство пострадавшей.

– Поймите, я знахарка. А как мне кажется, здесь мы имеем дело с заломом. Он всегда основан на чьей-то злой воле, не обязательно колдуна. Просто кто-то очень ненавидит вашу жену. Вот и заломил траву на поле, где она что-то делала. Такое лечится молитвами. Я могу попробовать настоями подействовать. Слыхала я, что порой помогает, но не поручусь, что надолго подействует. Ну и если помогу, то женщина сможет навсегда остаться парализованной частично. Говорю же, тут молитвы нужны. Хотя… хотя! – Ива вскрикнула, наверное, так же, как в каком-то другом мире один из философов воскликнул «Эврика!». – Есть ли здесь какой-нибудь святой источник или роща?!

– Да. Ручей у холмов за рощей серебристых берез, – тут же ответил один из мальчиков. – Он этого… этого Святого Молчуна, во!

– Святого Тихона! – отвесил подзатыльник юному дарованию староста. – Да тот источник не про ведьм! И так всю округу загадили!

– Что?! – все-таки рявкнула Ива. – Я тебе покажу сейчас ведьму! Так загажу, что только от стенки будут полчаса отдирать! А потом всю жизнь будешь скрюченным ходить да меня добрым словом поминать, что вообще в живых остался!

– Попробуй, а, знахарка? – заискивающе протянул глава семейства.

В конце концов Ива решила рискнуть. То ли назло старосте, то ли жалость ее обуяла, которая, как известно, злейший враг знахарок, равно как и прочих лекарей. А может, возникла хорошая возможность получить бесценный опыт да насобирать-насушить травок, которых совсем уж мало осталось, а заодно и грозы травня переждать под кровом.

Ива никогда не понимала, почему все воспринимали религию и магию как нечто, расположенное по разные стороны баррикад. Вот сейчас она сидит у святого источника, опустив расслабленную ладонь в холодную чистейшую воду, и чувствует, как все тело наполняется какой-то сладкой пьянящей радостью. Тетушка говорила, что это так магия, сила отзывается, наполняя тело.

Ну да хватит расслабляться, подумала девушка, поднимаясь. В положении ее подопечной наметились определенные улучшения, но до выздоровления еще как Иве до магистра боевой магии.

Причем самое неприятное – знахарка и правда чувствовала чью-то злую силу, что удерживала больную в своем плену, но не могла понять ее природы, источника. В принципе, заломы были достаточно частой проблемой в прошлые века. Они заключались в том, что кто-то, имеющий пребольшой зуб на будущую жертву, шел в поле и определенным образом гнул или завязывал узлом какое-нибудь растение, которого жертва обязательно должна была коснуться, а лучше всего – выдернуть или скосить. При этом еще какая-то гадость шепталась, вот уж чего Ива никогда не знала. Обычно заламывали траву в сенокос. Имевший несчастье и глупость скосить такую траву обычно довольно быстро и мучительно прощался с жизнью или, как и в этом случае, оказывался парализованным. Такие вот случаи расправы однажды стали настолько частыми, что как маги, так и храмовники озаботились этой проблемой, наскоро сварганив парочку заклинаний в первом случае и молитв во втором. Последние, стоит признать, оказались во много раз эффективней. А вот травами заломы практически не лечились. Как сказало Иве одно небезызвестное привидение, магия одного порядка очень легко ломалась магией другого. А заломы – это была во многом магия именно трав.

Ива взялась за это почти неразрешимое для нее дело, только сообразив, что может удачно комбинировать травы, свой магический дар и воду из святого источника.

Девушка уже несколько дней жила в деревне, успела нарвать и насушить множество трав и цветов, на которые так щедр травень, а вот уважения местных так и не смогла заслужить. Впрочем, знахарка уже поняла, что его и не дождешься от людей, которые остаются в селениях за твоей спиной.

– Здравствуй, милая девушка! – раздалось вдруг совсем рядом.

Ива подскочила, чуть не расплескав воду в берестяном туеске. Нарочито медленно обернулась и уставилась на источник мужского голоса. Он оказался не просто мужчиной, а еще и рыцарем и, похоже, к тому ж дворянином.

– Если ищешь развлечений, – намеренно грубо ответствовала Ива, – то тебе дальше вдоль рощи. Там в полях трудятся селянки.

Увы, грубость на рыцаря не подействовала. Он со смешливым интересом рассматривал девушку.

– Ты – знахарка? Та самая, что взялась лечить местную неизлечимо больную? – В голосе тоже стоял смех, что, мягко говоря, разозлило травницу.

– Что тебя так веселит, работник меча и щита? – снова не удержала она буйный язык на привязи. Рыцарей все же не стоило иметь во врагах.

Вопреки ожиданиям дворянин не обиделся, а уже в полный голос расхохотался:

– Действительно, знахарка. Груба, невоспитанна, непочтительна, как и все ваше племя. Ну тогда давай сойдемся на том, что приветствиями мы обменялись, и начнем знакомиться.

– А… – Ива наткнулась на очень даже милую улыбку и заткнулась. – Давай, – наконец, выдала она. – Ива.

– Ива, очень приятно. Я – Тхэнн, – вот так вот просто, без регалий, представился рыцарь.

– Как красиво. – Она снова не удержалась, на этот раз от восхищения, и пристально уставилась в его усмехающиеся глаза.

Такие усмешки Ива не любила. Наверное, потому, что они не способны вызывать агрессии, а значит, и нахамить в ответ нельзя, и сказать нечего, словно ты вновь маленькая девочка, над которой подшучивает приехавший на недельку из города дядюшка.

Разговор довольно долго не клеился. Рыцарь смущал травницу.

У мужчины были пепельные волосы, худощавая фигура, словно слишком длинная, и лицо, вызывающее странные ассоциации: узкое, худое, резкое, с глубокими морщинками у глаз и рта. А вот глаза были излишне большими, причудливой формы да цвета гроз травня.

– Серебристые березы, – вдруг улыбнулся рыцарь, – главная достопримечательность, начиная от этих мест и до самого Риствере.

Ива улыбнулась и осторожно коснулась серебристого листочка.

– Странные деревья. – Ее голос смягчился. – Я всегда чувствую деревья. И вот могла бы поклясться, что эти абсолютно живые. Нет, деревья всегда живые, но вот эти… как-то по-особому. Даже словами не передать. Вот, видел источник? Он тоже живой. И березы живые. Только от ручья веет святостью, как в храме, а от берез – магией.

– Точно! – воскликнул Тхэнн.

С этого момента разговор наладился. Через некоторое время Ива полностью выложила всю историю с больной.

– Тебе на то поле надо бы сходить, – посоветовал рыцарь. – Может, там разберешься.

На следующий день Ива последовала совету случайного знакомого. Она долго бродила по полю. Поле как поле – был ее вывод. Потом она все-таки решила проверить его, как проверяют лес. Уселась на траву и стала слушать.

Стрекотали какие-то насекомые. Шептал ветер. И ему откликались травы. А солнце ласкало кожу. Хотелось улыбаться и спать.

Сквозь полуприкрытые веки знахарка видела, как постепенно меняется поле. Вот появилась зеленая аура земли, вот отсвечивают на ней травы, вот там красным пятном светятся какие-то живые существа. Опаньки! А это что за черное пятно?!

И хотя резкая мысль сбила травницу с настроя, только во время которого она и могла видеть ауры, но она запомнила место со странным свечением и незамедлительно отправилась туда. Не доходя пары шагов, девушка присела на корточки и повела раскрытой рукой над травами. Кожа неприятно зачесалась. Ива убрала руку и принялась внимательно рассматривать землю и растения. Ничего странного в них она не обнаружила, но отрицать, что аура здесь самая неприятная, тоже не могла.

Знахарка выпрямилась и задумалась. Почувствовать-то она почувствовала, только что с этим теперь делать?

Что-то неприятно зашипело в траве. Ива дернулась, но осталась на месте. Змея? Простояв несколько секунд в напряжении, девушка облегченно рассмеялась. Какая же она все-таки трусиха! Хотя в этом сильно виноваты упыри проклятые, через которых еле прорубился караван, с которым она долгое время шла. Какая змея к гоблинам! Это просто ее собственная интуиция предупреждает, что кто-то несанкционированно пялится на ее довольно-таки симпатичную фигурку. Ну и где ты, обнаглевший ценитель женской красоты? Но как Ива ни вертела головой, искомого наблюдателя не обнаружила. Впрочем, у нее еще не хватало опыта, чтобы заподозрить неладное, так что травница, пожав плечами, отправилась обратно, беспечно и фальшиво насвистывая какую-то мелодию.

Поскольку девушке было неохота делать огромный крюк по дороге, она решила пересечь поле по прямой. В результате она выбралась к деревне совсем не с той стороны. Здесь почти вплотную к селению подходил лес, на краю которого располагалась очень характерная избушка. Для всех, кто в детстве любил слушать сказки, именно так и могло выглядеть жилище колдуна или ведьмы. Зачастую такими домишками обзаводились исключительно в рекламных целях. Всякая шушера не лезла, а те, кто уж пришел, был готов раскошелиться на солидную сумму.

Так что знахарку, прекрасно это понимающую, удивила не сама избушка, а ее наличие. Доселе никто и не обмолвился, что в деревне уже есть свой знахарь или колдунья. Ива не боялась козней со стороны неудачливой конкурентки, потому что не собиралась отступать от неписаного кодекса знахарей: если уж ты пришла и взяла работу в селе, где есть уже постоянный представитель магическо-лекарского братства, то, будь добра, поделись этим самым рецептиком, который не знает местная ведьма. Или каким-нибудь другим, если это твоя тайна. Подобное правило соблюдалось повсеместно, что немало способствовало распространению знаний. Именно благодаря ему многие зелья получали свои названия. Например, лучший, по мнению Ивы, эликсир от бессонницы носил имя бабки Агафьи Сонливой, а любовный напиток сроком на седмицу назывался «кривобокий настой» (да-да, тоже, говорят, в честь кого-то), а уж про зелье от поноса и говорить стыдно, хотя это тоже чья-то гордость. Знахарка почесала маковку и подумала, что надо срочно придумать себе какое-нибудь прозвище, а то еще обзовут как-нибудь, потом стыда не оберешься.

На стук в дверь, однако, никто не отозвался. Да и вообще не похоже было, что здесь кто-то обитает.

Ива пошла себе дальше. Но что-то так знакомо потянуло ее назад – какое-то узнаваемое ощущение, – знахарка обернулась, но избушка как стояла, так и дальше продолжала нагло скрывать свои тайны.

Надо отметить, что до дома травница дошла далеко не сразу, а надолго задержалась в корчме. Благо пиво там было совсем неплохое, а Ива, что уж греха таить, успела привыкнуть к этому напитку за несколько месяцев своего путешествия. В таверне она наткнулась на давешнего рыцаря. Он мигом подсел к ней и пожаловался, что его доспехи будут ремонтировать еще несколько дней. В ответ на вопрос, где он повредил свою амуницию, опора униженных и оскорбленных выдал душераздирающую историю, в которой толпами фигурировали оборотни, вампиры, банды разбойников, прочие чудовища, неведомые еще ни одному бестиарию, а также эти самые «униженные и оскорбленные». Судя по обилию деталей, история являлась выдумкой, но Ива, всегда уважавшая художественное слово, с удовольствием послушала.

Знахарка в свою же очередь поведала собеседнику о странной избушке. Как оказалась, рыцарь вырос в этих землях и знал, что знахарь ушел из деревни уже более года.

– Кстати, брат твоего приятеля-старосты.

Ива хмыкнула, а староста, не будь тяжел на помине, тут же нарисовался в дверях и не замедлил вылить на новую знакомую ушат словесных помоев, особенно напирая на пиво в ее руках и несколько прошедших дней. Травница сочла за лучшее побыстрее закончить трапезу и свалить.

Оказавшись в доме, она подсела к больной и заглянула в ее темные безразличные глаза. Травнице удалось напоить женщину подоспевшим настоем. Несчастная никак не реагировала ни на слова, ни на зелье. Ива прикрыла глаза и попыталась вызвать магию. Та, однако, сидела глубоко и вылезать оттуда не хотела. Девушка вскочила и стала метаться по комнатушке, чувствуя, что отгадка совсем близко, да только поймать ее за хвост не удается.

«Надо пойти прогуляться, – решила Ива, – может, надумаю чего. А еще надо бы с лешими да полевиками поговорить. А то даже неприлично – сколько дней здесь живу, а представиться так и не удосужилась». На улице стремительно темнело. Ива взяла с собой плащ и котомку с зельями, придерживаясь основного правила выживания вдали от тех, кого хорошо знаешь: все свое носи с собой.

Однако стоило знахарке пройти несколько шагов от дома, как она услышала крики за спиной. Она уже хотела броситься на помощь, коли таковая понадобится, как разобрала слова.

– Ведьма! Ведьма! Сжечь! Сжечь! Ведьме – пламя!!! – скандировала толпа. Звук отдавался эхом, словно какая-то жутковатая музыка для скоморошьего представления.

Ива хотела бы понадеяться, что эти слова к ней не относятся, но тут какой-то не в меру глазастый мальчонка заорал, тыча в нее грязным пальцем:

– Вот она! Вот она, староста! Ведьма здесь!

Знахарка аж плюнула с досады. Неужели непонятно, что будь она настоящей ведьмой, хрен бы они ее увидели, не говоря уже о том, чтобы вообще заподозрить. Толпа очень даже быстро приближалась к ней. Люди не показались Иве готовыми к конструктивному разговору на столь философские темы как «Отличие знахарей, магов и ведьм друг от друга». «И что же теперь делать?! Ох, права была тетушка, когда говорила, что на кострах сжигают таких вот дурочек, как она, обладающих магическим даром и выставляющим его напоказ». Девушка мгновенно перебрала в голове весь спектр своих возможностей и очень огорчилась, поняв, что с толпой ей никак не справиться. Если они только испугаются участи двух-трех резвых молодцев. Ведь никто не знает, что запас разных эффективных средств против надоедливых ухажеров у нее весьма ограничен. А может, просто убежать?

Травница оглянулась. Нет, этот вариант отпадал – в темноте да по малознакомым местам она далеко не убежит. Как же это она не предусмотрела такого поворота дел!

Ну что ж! Как там говорил менестрель Гамельн? Учись, Ива, разговаривать с людьми! Говорят, крепче всего усваиваются знания, полученные в тяжелых условиях.

Люди с факелами, вилами, топорами окружили застывшую, как натянутая тетива, знахарку. С хищной медлительностью она спустили с плеча котомку, украдкой запуская туда ладошку, чтобы в первую очередь бросить в лицо самым резвым чихательный порошок.

Крестьяне продолжали выкрикивать обидные прозвища и проклятия, потрясали своим незамысловатым оружием, но сделать что-то еще не решались, – точь-в-точь как собаки в ожидании охотника. «Кто же охотник?».

– В чем дело? – попробовала подражать тетушкиному рыку Ива.

– Ведьма! Ведьма! Ведьма!

«Ага. И что из этого?»

– Кто посмел?! – вновь зарычала девушка, проклиная себя за невысокий рост, миловидность и глупость. – Кто посмел меня так назвать?! – закричала она. – Кто?!! Кому жизнь немила?! Кто хочет испытать мою силу?!

Толпа чуть отхлынула. Ободренная, Ива вскинула руки и потрясла ими:

– Кому тут устроить огненный дождь?!

На лицах отразился вопрос: «Неужели? А вдруг!..»

«Может, все-таки удастся уйти без кровопролития?!» Безумная надежда!

– Прочь! Пошли прочь!!! – взвыла Ива, сверкая глазами, надеясь, что все это сойдет за гнев могущественного мага. – Пошли прочь!!!

Она прямо-таки чувствовала колебания людей. Однако вдруг что-то изменилось. Некоторые стали коситься куда-то за ее спину. Знахарка начала стремительно оборачиваться, уже зная, что опоздает. Что-то с силой ударило ее по затылку, и черный вечер стал еще более темным. Последнее, что она услышала более-менее четко:

– Тащите ведьму на костер!

«Кому же это там так весело?!»

Боль пронзила девушку от самых пят до макушки. С трудом разлепив веки, Ива обнаружила перед своим взором собственные ступни. Не сразу ей удалось сообразить, что она просто висит, привязанная, очевидно, к столбу. Боги! Что же случилось?! Память услужливо прокрутила последние разумные воспоминания, и знахарка пришла в ужас. Боги!!! Да она же привязана к столбу, вокруг которого кто-то щедро подкладывал поленьев и хвороста. А судя по шуму, ее не оставили в гордом одиночестве. Сквозь туман в голове и пелену в глазах Ива слышала ликующие и злобные крики. Зачем же им столько факелов?! И кто там так вдохновенно толкает речь?! Боги! Как же больно! Девушка попыталась еще раз сфокусировать зрение. Что-то очень похожее на ее котомку валялось у ее ног, вот только добраться до нее не было никакой возможности. Что же делать?!!! Неужели и мне умереть?!!! Умереть! Не может этого быть!

– Ведьме – пламя!!!

– Колдунью – на костер!!!

– Поджигай!!!

– Пусть горит!!! – продолжала надрываться толпа.

Ива решила пока не подавать признаков жизни, может, удастся что-то придумать, однако мысли были похожи на стаю тушканчиков и ни в какую не хотели выдавать что-то разумное. Вдруг на девушку обрушилась мощная струя влаги, заставив ее вскрикнуть, дернуться и оглядеться в поисках хама с ведром колодезной воды. Какой-то незнакомый молодчик ухмылялся рядом со старостой.

– Нечего ведьме умирать без страданий! Пусть мучается, как нас мучила!

Толпа поддержала энтузиаста нестройным одобрительным хором. Ива же не могла отвести взгляда от старосты. Он явно был организатором всего этого действа.

– Поджигайте! – закричал он.

И несколько фигур бросились исполнять приказ. Девушка вскрикнула. Еще не веря в реальность происходящего, она вновь кинула взгляд на старосту: так просто – не может быть! Его лицо было напряжено. Знахарка растерянно оглянулась. Дров навалили от всей широкой души, так что пламя было еще далеко. Но она прекрасно знала, что сухой хворост о-очень быстро горит. Скоро огонь доберется до ее кожи и…

– Нет!!! – закричала она.

Толпа единым организмом захохотала. Бабы похватали детей на руки, чтобы тем было лучше видно. Ива стала дергать руки, пытаясь освободить их из цепких объятий веревки. Та не поддавалась. Люди вокруг подпрыгивали на месте от радости, наблюдая ее беспомощные попытки освободиться. Против воли Ива вновь обвела крестьян полным мольбы взглядом. Напряжение на лице старосты сменилось торжеством. «Чего-то он все-таки опасался», – подумалось ей. Она перевела глаза на изголодавшийся по человеческой плоти огонь.

– Нет, – обреченно повторила Ива и попыталась мысленно сосредоточиться: «Я же маг, в конце концов! Я могу управлять огнем. Это же одна из стихий. А я – маг. Я смогу!» Она напряглась, пытаясь призвать пламя к порядку, приоткрыла один глаз, чтобы убедиться, что получается. Увидев горящие ветки у самых своих ног, она запаниковала. Страх помутил рассудок, совершенно выбив из нее способность соображать. В следующее мгновение взвился ветер, девушку заволокло дымом, она закашлялась, глаза заслезились. И, конечно, у такого недоученного мага не осталось ни одного шанса при подобной потере самоконтроля.

– Пошли прочь!!! – Людской хор поменял тональность. Ива только не могла понять причину этого, впрочем, она сейчас вообще ничего не понимала. – Пошли прочь!!! – Мужской голос с легкостью перекрыл весь этот шум. Кто-то позади заверещал, как свинья под ножом палача, и что-то с задорным звоном врезалось в столб, к которому травница была привязана. Ива дернулась. Веревка неожиданно легко поддалась, и она рухнула прямо в огонь. Тут же подскочила и начала судорожно оглядываться.

– Давай сюда! Быстро!!! Прыгай, Ива!!! – Голос принадлежал всаднику на здоровенном коне. Мужчина азартно размахивал мечом, а скакун не менее увлеченно отбрыкивался и кусал всех, кто имел неосторожность сунуться в пределы досягаемости его наглой морды. Правда, неразумных крестьян было намного больше, и оставалось опасение, что как только они это сообразят, от неожиданного спасителя ничего не останется. Он сам тоже понимал это намного лучше других, поэтому еще раз на пределе громкости и злости заорал:

– Да иди же сюда, дура!!!

Тут Ива как раз и сообразила, что от нее требуется, и, подхватив котомку, бросилась прямо сквозь огонь к всаднику. Схватив его за локоть, знахарка прыгнула и оказалась в седле позади мужчины.

– Держись крепко! – крикнул он ей. Конь, получив шпоры, рванул вперед, явно не считая тех, кто не успел увернуться, препятствием. – Пошли вон, собаки!!!

Ива обхватила мужчину руками и постаралась сжаться в комок, чтобы летящие вслед камни и палки ее не задели.

Конь мчался вперед, словно ему было абсолютно все равно, несет ли он одного или двух человек.

Вскоре темнота скрыла их. Деревня с пылающим костром осталась далеко позади. А рыцарь скакал и скакал вперед. Ива, однако, совсем не возражала.

Когда всадник все-таки остановил коня, девушке было уже все равно. Мужчина спрыгнул на землю, посмотрел на Иву, хмыкнул, безо всякого почтения стаскивая ее со своего жеребца. Усадив знахарку на бревно, он принялся разводить костер.

– Ну как ты? Молчишь? Это твой первый костер? Непривычная, значит. Ничего, еще успеешь. Ладно, ладно, не вздрагивай. Это у меня юмор такой. Эй, ты еще здесь? Если упадешь в обморок, скажи.

Фраза поразила мало соображающую девушку своей образностью настолько, что она смогла ненадолго вырваться из тумана, плотным кольцом окружающего сознание. Она даже смогла опознать в спасителе Тхэнна. Но заговорить с ним так и не сумела.

Он сказал что-то еще, но Ива уже не слушала. Ей было плохо. Просто по-человечески плохо. Да, она была знахаркой, в достаточной степени равнодушной и циничной, а также грубой, невоспитанной и непочтительной, как верно подметил ее спаситель, но при этом Ива была еще очень молода. И так же, как сотни и тысячи девчонок и мальчишек всех времен, считала, что призвана в этот мир нести людям добро, как банально бы это ни звучало, и за него ее будут любить и уважать, не говоря уже о простой человеческой благодарности.

Столкнувшись с действительностью, Ива должна была или пересмотреть все свои взгляды и представления, или как-то оправдать крестьян. Ни то ни другое для нее не представлялось возможным. В первом случае – потому что она была слишком юна, во втором – слишком умна.

В данный момент Ива не думала о таких высоких философских материях. Она просто страдала. Ей было так плохо, как бывает плохо каждому человеку (читай – эльфу, гному, хоббиту – нужное подчеркнуть) хоть раз в жизни. И Тхэнн это понимал.

Поэтому он, тяжко вздохнув, обошел травницу, прижал большие пальцы рук к основанию ее черепа, а указательные – к вискам, несильно надавил на известные ему точки и отработанным движением успел подхватить тело девушки. Закутав ее в одеяла, он еще долго сидел у костра, наблюдая за непрекращающейся пляской языков пламени. Тхэнну тоже было плохо.

– Это упырь! – запоздало взвизгнула знахарка, тараща глаза на порубленное в капусту тело. Они преспокойненько все утро продолжали свой путь, но ближе к полудню на них выскочило это чудовище. Тхэнн не растерялся, одним ударом снеся ему голову и затем разделав тело, как свинину на обед, – «во избежание последствий».

– Где? – Рыцарь стал судорожно оглядываться, не забывая, однако, одним глазом коситься на поверженного врага, слишком хорошо зная по собственному опыту, что те очень быстро забывают, как положено вести себя порядочным трупам. – А-а, ты про это? Это не упырь.

Ива честно высказалась по поводу того, что она думает о неких излишне непонятливых рыцарях. Мнение это было отнюдь нелицеприятным и, дабы не разжигать межклассовые конфликты, здесь не приведено.

– Это не упырь, – продолжал упорствовать «непонятливый» рыцарь.

– Это нежить, так?

– Так.

– А превращаться в другие существа могут только упыри! Значит, это упырь.

– Что за глупость! Это мертвый оборотень. Только и всего!

– Мертвые не умеют превращаться, если это не вложено в них изначально, как в упырей!

– Упыри не могут как раз превращаться. А вот всякая мелкая пакость, вроде этого гада, может.