Текст книги "Служебный вход. Мистический триллер"

Коридор закончился и они оказались в небольшом холле, обшитом деревянными панелями, тоже уже потемневшими от времени. На двух высоких этажерках, по углам, стояли керосиновые лампы. В целях экономии они еле -еле поблескивали затухающими огоньками. Кэти подкрутила маленькие фитильки и свет стал ярче. Тот самый желтый, мягкий свет, который дает открытый огонь ламп, свечей, костров. и пожаров. Марта увидела несколько плотно закрытых деревянных дверей с тяжелыми бронзовыми ручками, а прямо перед ними двойные нарядные витиеватые двери застекленные разноцветными витражами. Она видела их мельком, в свое первое посещение дома Вероники Львовны. но так торопилась тогда, что не стала ничего рассматривать подробно. В хорошем настроении, в летнем ярком свете все кажется проще и естественнее, чем в темноте холодного ноября.

– Кэти, -насмешливо спросил Лекс, что то сегодня не вижу обуви для дорогих гостей.

– Не велено, сегодня, – мрачно ответила неулыбчивая сестрица Вероники Львовны и распахнула витражные двери.

Марта поняла, что Лекс хочет сделать вечер более дружелюбным и спокойным. Она видела и понимала, а может и чувствовала, каким то шестым чувством. что напряжение в этом доме растет с каждой минутой. Опасения, сопоставления и страх снова навалились на нее. Сейчас перед этими дверьми она уже не видела выхода. Не видела того места куда может убежать. Все это заставляло ее молчать и прислушиваться к каждому звуку.

Кэти неспешно вошла в комнату и начала щелкать невидимыми выключателями. Комната просияла уютным вечерним светом, а Марта снова увидела это вытянутое бледное лицо в свете уже электрических ламп и подумала, что Екатерине Львовне лет, наверное под сорок, а то и больше, и вид у нее как у отчаявшейся старой девы.

Комната за витражными «воротами» оказалась огромной застекленной террасой, которая использовалась как столовая. Длинный стол занимавший все пространство освещался двумя низко висящими абажурами. С них свисали бисерными подвесками, зелено -серебристыми, и видно, что ручной работы. Стулья с высокими спинками жестко придвинутые к столу, напоминали покинутые королями троны. Стол был застелен белоснежной “ камчатной “ скатертью. Вдоль стены стояли буфеты с посудой, этажерки с цветами, а за огромным дубовым шкафом она заметила диван с жестким кожаным покрытием и полочкой с мраморными слониками. Ей показалось, что она перенеслась в другое время, где еще нет метро, никто не знает, что такое шоу”Поле чудес», а синематограф диковинка для горничных. В этой столовой она не заметила ни телевизора, ни телефона.

Стряхнув оцепенение, она улыбнулась и как это принято у воспитанных гостей предложила свою помощь в сервировке стола к ужину. Кэти фыркнула:

– Вот еще! Ты гость, вот и сиди! Это мое место. Она скинула пуховый платок на диван и удалилась в кухню, к Веронике Львовне.

«Черт, подумала, Марта, что делать, что говорить? Почему так все сложно в такой простой истории? Она с трудом отодвинула «королевский» стул от стола и села.» Я хочу есть так как не хотела еще никогда, наверное!» – подумала Марта. Она положила руки на скатерть и ощутила ее крахмальную шелковистость.

– Милейшая Марта, не стоит здесь устанавливать порядки, о чем то просить и, вообще что то делать. Здесь место для ваших ответов, а не для ваших вопросов, – холодно и даже строго сказал Лекс, в один миг разрушив очарование ретро – вечера в старинной усадьбе. Он наклонился и погладил свои и без того ровные, коротко стриженные волосы, смотрясь в осколок зеркала у диванчика.

– Я не часто бываюу тетушки, сейчас хочу ей помочь разрешить этот конфликт. К тому же время пришло и Луна близко.

Марта опешила. Ее возмущению не было предела. :

– Нет никакого конфликта! – начала Марта, ей казалось, что она очень убедительна -У меня закончились деньги, я студентка, я найду работу и заплачу. И если у вас оплаты распределяются по фазам Луны, то это по крайней мере странно, если не сказать дико для человека двадцатого века. -И вообще я хочу уйти, давайте встретимся завтра. Все это до невозможности нелепо.

Она резко встала, рассчитывая сможет ли она пробежать обратно по темному коридору, но Лекс подошел и с усилием усадил ее обратно. Она почувствовала острую жесткость его пальцев и ту власть, которую он явно хотел ей показать. Он сжал ее плечи и пододвинул к ней пачку журналов, которые взял на этажерке. Он наклонился над ней так будто хотел обнять и она снова почувствовала запах сигар, кожи, и едва уловимый аромат амбры. Самый модный аромат сезона. Лекс стянул свою тонкую перчатку и открыл старинный журнал перед ней. Альбом лежал сверху и сразу привлек внимание Марты. Она заметила на обложке изображение букета бордовых астр и название «Пробуждение».

– Вы любите стихи, Марта? спросил он вполголоса. Этот вопрос и весь его тон был настолько неуместен для голодной девчонки, уволенной с работы и оставшейся без денег, что Марта посмотрела на Лекса раздраженно и с сомнением в его разуме.

«О чем он говорит? Скоро мне будет негде жить, а он показывает мне альбом со стихами! Но «племянник “ увлеченно, с каким то трепетом, открывал страницу за страницей.

– Смотри, их здесь много. Он листал альбом и Марта невольно тоже начала рассматривать пожелтевшие страницы с изумительными старинными гравюрами, исписанные изящным женским почерком. Это были стихи начала века. Она почему то, невольно провела пальцем по строчкам и почувствовала шероховатость давно высохших чернильных строк.

– Криворукая! Подними немедленно! Боги, я знала, что это будет ужасный вечер! Алексей! Срывающийся на визг истеричный крик Вероники Львовны разрушил очарование момента. Марта вздрогнула и отодвинула альбом, Лекс тоже резко выпрямился и,с раздраженным криком «да что ж такое?», быстро вышел из столовой. Марте показалось, что он испугался, что он нарушил какое то табу этого темного одинокого дома.

Шум из кухни был вслеленским. Марта слышала низкий недовольный голос хозяйки, но не могла разобрать ни слова. Так говорят люди, когда не могут скрыть эмоций, но не хотят. чтобы их кто то слышали.

В столовую быстрым шагом вернулся Лекс со стопкой фарфоровых тарелок. За ним семенила Кэти хлюпая носом. В руках у нее был широкий поднос с огромной фарфоровой супницей Было видно, что она еле справляется, удерживая на подносе эту супницу из последних сил. Марта вскочила, чтобы помочь. Сестрица «Тень “ злобно зыркнула на нее и прошипела -Я справлюсь. Отойди от меня!

Марта опешила от ее необъяснимой и внезапной грубости. «Ну ладно, ладно» подумала про себя девушка и краем глаза посмотрела в сторону племянника. Тот сосредоточенно расставлял белые тарелки на белоснежной скатерти и не смотрел в ее сторону. Лицо его опять изменилось и серьезный вид и его сосредоточенное застывшее лицо, все казалось надуманными и странным. Смотря на него Марте на миг показалось, что его фигура потеряла объем и она видит только его силуэт. С того момента как Лекс вернулся с кухни, он будто перестал замечать Марту. Он не обращался к ней не смотрел в ее сторону. Со стороны вполне можно было подумать, что они не знакомы.

«Так странно, -подумала Марта, отойдя к темному окну.– меня пригласили для разговора, но я чувствую себя лишней. Со мной вроде хотят поговорить и тут же прогоняют. Напоминает игру в фанты: -«да и нет не говорите, черного и белого не называйте. Девушка заглянула в заснеженное окно и ее усталое лицо многократно отразилось в ромбиках террасных окон. В темноте она заметила, что собака, так злобно облаявшая ее, бродит вокруг дома. Ее спускают с цепи ночью. Ну да, правильно, -решила Марта. Моя бабушка тоже так делала.»

Она постучала по стеклу и длинноногая хаски, заметив ее через окно, злобно оскалилась. Марта в ужасе отшатнулась. Ей показалась, что морда собаки испачкана кровью. “ Наверное крысу загрызла. Они же ее не кормят».

– Добрый, добрый вечер, всем моим друзьям и недругам, и тетушке и дядюшке.

Неожиданный возглас был настолько резким среди тишины этого безмолвного дома, наполненного тенями, запахами и нехорошими предчувствиями, что Марта резко обернулась. Она услышала выстрел новогодней хлопушки и в воздухе запахло серой. Раздражение и непонимание заставили ее злобно посмотреть на вошедшего, но удивление было больше ее злобного голодного раздражения. В широкий проем распахнутых дверей, на инвалидной коляске, въехал Семен Иванович Водовоз. Марта готова была поклясться, что это был он. Грузное тело свешивалось с сиденья, а ноги в залатанных унтах упирались в кривую скамеечку. Отличала его от Водовоза только черная повязка на одном глазу. Под мышкой он держал горшок с фикусом, а на коленях мягкой подушкой свернулась кошка. Она не проснулась даже от крика Водовоза.

– Семен Иванович? удивленно спросила Марта.

– Никак нет, – расхохотался громогласный инвалид. Жирное его лицо задрожало и изо рта брызнули слюни. Когда Марта была уже готова закричать “ Да, что черт возьми, происходит?, она услышала знакомый голос хозяйки:

– Прошу любить и жаловать– Михаил Михайлович Червонский. Он мой дальний родственник– Для меня и, конечно любимого племянника – МихМих.

Из– за спины Червонского, высоко подняв над головой блюдо с пирожками вышла сама Вероника Львовна. Она была одета в черное бархатное платье и волосы ее были так красиво уложены, что можно было подумать, что хозяйка провела в бигуди пару часов.

Марте показалось, что она попала в какой то театр абсурда. Племянник, бледная шипящяя Кэти, а теперь еще этот Михаил Михайлович. Как он вообще здесь оказался? По этому коридору двое не разойдутся, не то, чтобы на коляске проехать.

Прошу всех за стол. – жестким, безэмоциональным голосом сказала Вероника Львовна устанавливая блюдо с мелкими золотистыми пирожками посредине стола.

Лекс давно уселся за стол не дожидаясь официального приглашения. Он развалился на стуле, мерно постукивал вилкой по скатерти и наблюдал эту сцену с презрительным, и Марте даже показалось – брезгливым выражением лица.

Скрипучий звук отодвигаемых тяжелых стульев вернул ее действительности. Девушка казалось, что она теряет сознание то ли от голода, то ли от напряжения. Она не признавала слово страх и никогда в нем не признавалась. Ей больше нравилось слово «беспокойство». Признаться, что она чего то боиться было для Марты хуже самого страха. С детства ей говорили «Ты должна быть смелой». Она ей стала, но это самое «беспокойство» все равно осталось.

Сейчас, понимая, что все расплывается перед глазами, Марта решила, что самое безопасное место -это место рядом с племянником, Алексеем Ильичем. Среди этой компании он казался самым спокойным и, наверное, лояльным к ней, потеряшке и злостной неплательщице. Она уселась рядом с ним, на стул с высокой спинкой и улыбнулась Лексу, но он отвернулся от нее будто и не заметив ее присутствия.

Вероника Львовна открыла огромную крышку супницы, но к удивлению Марты в ней был не суп, а гора тех самых огромных шницелей. Похоже это был предмет ее гордости. Поджаренные, блестевшие от жира они выглядели очень аппетитно, особенно для оголодавшей девушки. Большие часы на стене мелодично пробили шесть раз.

«Не может быть! Мы здесь не меньше часа» – тревожно подумала Марта, мы вышли из машины без пятнадцати шесть! Она посмотрела на бронзовые стрелки за стеклом и должна же была поверить своим глазам. Вертикальная стрелка указывала назначенное время.

Ужин начался. МихМих расположил свой фикус по правую руку и Марта заметила, что инвалид что то «сказал» цветку в горшке. Кошка спрыгнула с его колен и отправилась в путешествие под стол. Вероника Львовна лично положила каждому на тарелку по увесистому шницелю пахнущему луком и ароматной приправой, налила из графина по стакану розового компота и высокомерно произнесла “ Когда я ем я глух и нем.» Все склонились над тарелками. Марта не привыкшая к еде в молчании, обвела взглядом всю компанию, но поняв, тетушкин призыв здесь буквален схватила вилку.

Марта показалось, что она смолотила свой шницель не жуя. Все размеренно пережевывали пищу в полном молчании. Торжественность была такая, что ей вспомнились звуки органа в ее любимом Домском соборе. Марте хотелось еще, но никто не предлагал и она смело привстала и решила продолжить пирожками. Загрузив на тарелку несколько аппетитных пухленьких пирожков, она решила не церемониться, раз терять ей нечего и начала уплетать их запивая компотом. Кувшин стоял пямо перед ней и девушка щедро подливала в граненый бокал на высокой ножке, приторно сладкой жижи. “ Мне что то не везет с едой последнее время, иронично думала Марта. То баклажаны у Милицы, то колбаса, а теперь еще и этот ужасный компот.»

– Этот компот, сестра делает из яблочек нашего сада. Каждый год, в августе. Мы ей очень благодарны.-громко сказала Кэти не поднимая лица от тарелки. Марта замерла вместе с пирожком в руках и удивленно посмотрела на нее. «Она читает мысли?. да ну, не может быть. Сестра хозяйки продолжала жевать шницель не поднимая головы. Ее блеклые волосы выбились из пучка и свешивались жидким локонами над тарелкой. Вся она являла собой покорное уныние.

Вероника Львовна сидела во главе стола прямая как струна и аккуратненько резала шницель блестящим ножом на мелкие кусочки. Поддев их на кончик вилки она отправляла кусочки в полуоткрытый рот будто стесняясь открыть его пошире. Когда она жевала то напоминала крысу. Кончик ее носа с большой бородавкой шевелился при каждом движении.

Посмотрев на свою пустую тарелку Марта испытала чувство вины. Она съела все раньше всех, но за это хвалят только в детском саду.

– Девочка, -медленно произнесла Вероника Львовна. -Марта посмотрела на нее и по торжественному и даже трагичному лицу хозяйки, поняла, что пришел тот час расплаты или суда к которому ее везли сюда через всю Москву. Худое, вытянутое жизнью, характером и жадностью, безжалостное лицо Вероники Львовны будто просияло в свете абажуров и керосиновых ламп.. «Сколько ей лет? "-первый раз спросила сама себя Марта. Рассматривая ее сухие руки и подрагивающие губы она подумала бы, что ей лет шестьдесят. А ведь такой мумии могло быть и девяносто.

– Ты сыта, девочка? Как там тебя? Марта? Вероника Львовна брезгливо поморщилась, делая вид, что забыла это «незначительное» имя – Смотри– ка, ты не платишь денег, а я приглашаю тебя на ужин, кормлю за своим столом, и заметь! ничего не прошу взамен. Он назидательно подняла вверх указательный палец и Марта заметила блеск золотого кольца.– Пока не прошу. До этого прекрасного вечера. Старуха выпрямилась за столом в полный рост и заметно «подросла». Она напоминала длинную спицу. Голос ее тоже изменился. Стал певучим как у заклинателей змей.

– Время пришло платить по счетам! воскликнула она и встала, уронив свой тяжелый трон. Стул упал с неимоверным грохотом и все оглянулись на Марту. Три пары горящих злобой и ненавистью глаз уставились на нее.

Единственный глаз Мих Миха и без того круглый и выпученный, торчал на лице как кнопка от звонка. Губы его шевелились сами собой, то ли пережевывая, то ли бормоча что то. Кэти закинув ногу на ногу, тоже самодовольно рассматривала девушку, скорбно покачивая головой.

Не обращая внимания на упавший стул, Вероника Львовна вышла из за стола и начала прохаживаться вдоль окон нервно заламывая руки. Марта никогда не видела хозяйку, всегда сдержанную, в таком возбуждении. Она невольно не могла отвести взгляд от хозяйки и рассматривала ее черное нарядное платье. Вблизи стало заметно, что нарядным оно было давным давно и на бархатных рукавах видны блеклые проплешины. А вот тяжелый медальон, на толстой цепи был дорогой и скорее всего редкой авторской работы. Марта разглядела выпуклую крышку украшенную драгоценными камнями, но увидеть, что там изображено не могла

.-Я добрая, очень добрая женщина и эта доброта губит меня.-с надрывом говорила Вероника Львовна.– Я содержу инвалида, который сам не может заработать на хлеб. Тут она подошла к Червонскому и положила руки ему на плечи, изображая покровительство и поддержку. МихМих заулыбался, подхватил на вилку шницель и победно поднял его как заздравный бокал.

– Я содержу свою несчастную сестру, которую с трудом вырвала из лап нечистоплотного жениха. Мерзавец хотел погубить это чистое создание. Кэти закрыла лицо руками и громко, даже излишне громко, всхлипнула. Вероника Львовна наклонилась над сестрой, поцеловала ее в макушку и почти нежно убирая ее руки от лица, спросила дрожащую «тень» -Катюша, ты счастлива здесь?»

Катерина Львовна молча закивала головой. Марта внимательно посмотрела на Кэти и прикинула сколько десятилетий назад Вероника Львовна «спасла» свою сестру. Минутный ужас и растерянность, охвативший Марту сменился возмущением. Весь этот ужин должен был напугать ее, но она ясно и видела, что ее хотят обмануть и запугать. “ Все слишком наигранно». Марта посмотрела на Лекса. Он молчал. Его лицо было напряжено и сосредоточено. Он не сводил взгляд с тетушки и Марта видела, что он очень заинтересован, как зритель в театре, развитием событий. Где то хлопнуло открытое окно и морозный ветерок просочился в комнату. Тетя подскочила к дивану, схватила пуховый платок сестры и заботливо укрыла ей плечи изображая заботу. Кэти ответила ей преданным и благодарным взглядом.

– Ты понимаешь, что ты сделала не заплатив за квартиру, Марта Кристова? -продолжила свою обвинительную речь Вероника Львовна – За мою милость и снисхождение к тебе? Посмотри, ты отняла эти деньги у неимущих, у этих обездоленных людей.! Она быстро подошла к Марте и жестко чеканя слова произнесла – Что ты скажешь на это? Как будем расплачиваться? Марта резко вскочила и заорала “ Я заплачу! Просто мне нужна работа и стипендию я получаю. Я заплачу и найду себе другую комнату. К чему это представление!?

– Тебя уволили сегодня! Уволят завтра, а потом и послезавтра. Выгонят из института, если ты сейчас же не заплатишь!. Лицо Вероники Львовны исказилась. Она стояла возле стола и низко висящая лампа подсвечивала снизу ее серое лицо. В таком невыгодном ракурсе оно казалось неживым, каменным, застывшим. Марте даже показалось, что у хозяйки разорван рот, а стеклянные глаза будто смотрят сквозь нее. Марта перевела взгляд на Кэти, но та почему то заснула на своем стуле бессильно свесив руки вдоль тела. Ее голова свесилась на грудь как боксерская груша уставшая сопротивляться. МихМих посмотрел на растерянную Марту, расхохотался и весело сказал -” Нам очень нужны твои деньги!» Он закинул себе в рот пирожок целиком и подмигнул ей. На стол запрыгнул серая кошка Червонского и отправилась прямиком к Марте жалобно мяукая и даже не интересуясь шницелями на столе.

«Они все сумасшедшие», подумала Марта. “ Я попала на сборище ненормальных». Внутри у нее все дрожало. Она слышала не только биение своего сердца, где то в ее животе, что то сжалось и холодный жар и тошнота мешали дышать. Горький липкий страх наползал как ночной кошмар. Больше всего хотелось убежать, но она понимала, что ее уже не выпустят отсюда. Она снова тревожно посмотрела на Лекса, посмотрела ища хоть в ком то поддержки. Сейчас и он смотрел на нее. Его голубые глаза, казалось были наполнены слезами, но это был только отблеск от желтоватых огоньков керосиновых ламп. Мысленно она спросила его «Почему?», но вслух ничего не произнесла. Она почувствовала, что он и так ее понял.

– Марта, выход есть и я могу показать вам его. -сказал племянник, холодным уверенным голосом бизнесмена из американских фильмов. Того самого бизнесмена, который и деньгам счет знает и на сантименты не разменивается.– Вам нужно будет поработать. Но не в вашей тухлой бутербродной, а у нас, во Дворце.

«Он больше не говорит мне ты. Интересно почему? “-мелькнуло в голове Марты.

– Ты слишком великодушен– проворчала Вероника Львовна. Она взяла в руки свой старинный медальон и щелкнув крышечкой заглянула внутрь.– Не знаю будет ли это одобрено. Марте показалось, что в медальоне у хозяйки фонарик, что то блеснуло ярким светом на ее впалые щеки.

– У моего племянника слишком идеалистичны представления о таких как ты, -бросила Марте тетя и с силой захлопнула медальон.

Таких как я. А что со мной не так? Марта забеспокоилась по настоящему и тяжкая обида также заползла в сектор ее души с подписью ««гордость». «Беспокойство» уже больше всего напоминало страх. Страх граничащий с животным ужасом жертвы, ужасом от беззащитности и безвыходности положения. Напуганная девушка поймала себя на мысли, что за последние сутки она выслушала столько гадостей в свой адрес, сколько не слышала за все девятнадцать лет своей жизни. Ее вечная вера в светлое будущее, уверенность в завтрашнем дне, все это осталось где то очень далеко.

Она посмотрела на Лекса, в его спокойное и такое привлекательное лицо, и спросила почти не дыша – И где же это работа?

– Во дворце. Работа рядом с домом это же так удобно. Мы заключим договор. Обычная сделка.

______

Настенные часы пробили семь. За деревянной дверцей блеснул начищенный до блеска маятник.

– Вот, в этом и состоит все это крайне простое предложение -тоном терпеливого учителя сказал Лекс. Он стоял к ней спиной и она видела только его затылок с коротко стриженными волосами. Его безупречно отглаженная белая рубашка, ослепительная и нарядная, резко контрастировала с «антикварностью» и заброшенностью обстановки столовой.

– Все делается в этом мире через связи и знакомых, -назидательно продолжил Лекс. Если бы не покровительство Вероники Львовны, вы Марта Андреевна, вряд ли получили бы такое отличное предложение, – резюмировал он и развернулся к Марте.

Все это время Марта сидела на стуле посредине столовой и сытая компания с удовольствием и любопытством рассматривала ее, пока Алексей Ильич неспешно излагал девушке условия ее новой службы. Весь вечер «Племянник» не смотрел в ее сторону, да и вообще ни на кого в этой комнате. Он производил впечатление чужака, в столовой тети и ее родственников.. Он был слишком красив, слишком независим и слишком умен. Власть, которую он сейчас показывал и с которой трудно было спорить была несравнима с мелочной злобой Вероники Львовны или сытым довольством Червонского. Это было что то другое, с чем Марта еще не сталкивалась. Когда Лекс начал говорить, то обставил все действие как театральное представление. И этот высокий стул посредине комнаты, и зрители с горящими от нетерпения глазами и, (как только сейчас заметила девушка),золотыми зубами. Сам же «режиссер» бродил вдоль окон и поливал из маленькой зеленой леечки коллекцию цветов Вероники Львовны. Он беспрерывно говорил, жестикулировал и двигался вдоль”рампы» заставляя «зрителей» поворачивать головы вслед за ним.

«Он отлично держит аудиторию», подумала Марта. Ей, историку, это напоминало суд инквизиции, но только вместо костра она получила год исправительных работ в папском дворце. “ Я напрасно так волновалась. Все так просто и действительно удобно. Не даром Водовоз говорил, что я счастливчик.»

Марта любила себя именно за позитивное мышление и сразу же успокоилась услышав предложение о странной, но все таки оплачиваемой работе. Она уже вполуха слушала Лекса и погружалась в свои мысли, строила планы на следующий день и монотонный голос племянника ей стал не интересен. Все же нормально. Все улаживается. Работа будет, значит будут и деньги. Она расплатится за комнату, а если сдаст сессию на отлично, то получит повышенную стипендию и вообще – «заживет». Действительно, что может быть проще– работать зимой помощником в Останкинском дворце -музее? Музей зимой всегда закрыт, ведь он всерьез не реконструировался с «графских» времен и в усадьбе, до сих пор, печное отопление. Великое государство предпочитает закрывать Дворец в холодное время и не тратиться на пожароопасные дрова. Оказалось, что зимуют там не только сторожа, но и смотрители– хранители. Они контролируют состояние экспонатов, присматривают за хранилищем. Марта частенько проходила мимо кованой ограды Шереметьевского Дворца, по дороге домой. Слабый свет пробивающийся сквозь закрытые ставни и толстые шторы на втором этаже интриговали ее лучше любого детектива. Истории сами, одна за другой, рождались в ее голове. Таинственные хранители, а скорее всего, обычные сторожа, тенями мелькали вдоль окон. Старина и ее нераскрытые тайны, вот, что привлекало девушку с самого детства. Ее выбор истфака был не случайностью, а закономерностью.

Марта пропустила мимо ушей подробности, «частных экскурсий организованных бизнес -гением Лекса. Ее это скорее забавляло, чем пугало, хотя она и не поняла до конца смысл и характер этих экскурсий. В душе Марта чувствовала, что есть в этой истории, что то противозаконное, что то на грани «можно– нельзя», но сейчас думать об этом не хотелось.

Рассеяно разглядывая компанию родственников тети, она раз за разом натыкалась на скептический взгляд Вероники Львовны. Этот взгляд не отпускал ее. Она видела в нем и насмешку, и власть, и что то неуловимо издевательское. Кошка Мих Миха давно сидела у ее ног и вяло мяукала, а сам МихМих увлеченно доедал пирожки тетушки причмокивая и запивая компотом прямо из кувшина.

Все. Все хорошо, думала Марта. Девушка расслабилась и устало откинулась на спинку стула. Ее блуждающий взгляд, переходил с одного лица на другое. Голос племянника стал каким то отдаленным и еле слышным. Девушка находилась в “ где – то» между сном и реальностью. Хватаясь за чувственные ощущения она встала и почему то заплетающимся языком произнесла. – Мне нужно домой. Завтра лекции. Скоро сессия.

Марта не узнала свой голос. Он вдруг стал хрипловатым, будто бы она курила по пачке сигарет в день, а звук напоминал металлическое дребезжание. Глаза предательски закрывались. Она терла их, ей казалось, что они наполнились песком. Все замерли и молча смотрели на нее.

Девушка раздраженно терла глаза и повторяла – Мне нужно домой. Домой.

Ей уже ни к чему было бороться со страхом. Он захватил ее, он проник в глаза, в руки, ноги, ощущения. Марта видела все сквозь пелену слез.

Лекс подошел к девушке и взял за руки. Его прикосновение было мягким, ласковым и успокаивающим, хотя несколько минут назад он холодно чеканя слова излагал ей свою бизнес-концепцию.

– Марта, – тихонько позвал он, таким голосом каким будят детей по утрам, – Марта,

– Я отвезу тебя домой, но сейчас ты должна согласиться выполнять совсем простые условия моей тетушки. Они связаны …, Вероника Львовна не дала ему договорить:

– Они связаны с этим домом.– резко и необычно громко сказала, Вероника Львовна. В полусонной тишине столовой ее голос прозвучал необычайно громко.

– Вы должны, детка, каждый третий день приходить сюда и помогать моей обожаемой сестре во всем. Во всем, о чем бы она не попросила.

Сквозь странную пелену перед глазами девушка старалась рассмотреть хозяйку. Та скинула кошку с колен и отряхивая подол бархатного платья на удивление быстро, подошла к Марте и схватила ее за руку как и Лекс, но рука старухи была холодная и сухая. Девушка смотрела на нее исподлобья стараясь сконцентрироваться. Никогда еще Марта не была так зла.

– Я буду вашей горничной?

– Ты будешь помощницей. Помощницей моей сестры. Она обездолена, а тебе, малышка, слишком много того, что у тебя есть. Я все сказала. Ты согласна на мои условия?

– Сколько времени это займет? Мой долг не такой большой.

– Наплевать. -злобно ответила Вероника Львовна, просто скажи «да», а со временем я разберусь.

– Да, да, Да! – грубо закричала Марта и выдернула руки, которые как клещами держали хозяйка и племянник. Лекс отступил.

– Не похоже, чтобы Кэти нужна была моя помощь! Девушка хотела спросить об этом у самой «тетиной тени», но Кэти в столовой уже не было, только ее пуховый платок висел на спинке стула.

– Не кричи, прошипела тетушка, – здесь не кричат. Это дом тишины и размышлений, а не глупых криков! Здесь берегут каждую минуту, каждую копейку и воздают по заслугам, а не потому «как фишка ляжет». Лицо ее побагровело, Марта испугалась, что Вероника Львовна сейчас ударит ее..

Она сделала шаг назад и снова наткнулась на Лекса. Каким то образом он все время оказывался за ее спиной. Лекс накрыл ей плечи пуховым платком Кэти и прижал к себе успокаивая– Ну-ну, Марта Андреевна, все хорошо. приговаривал он, -Пойдем, я отвезу тебя в твою конурку, а завтра будет новый день и новая жизнь.

Марте ясно услышала, что за окном заржали кони и зазвенели колокольчики как на русской тройке. Песок из глаз вышел с неожиданными, для нее самой, слезами. Все превращалось в фантасмагорию бредового сна. Ее уверенность, что все закончилось хорошо, были убиты внезапным психозом хозяйки.

Марта вырвалась из цепких рук Лекса и пошатываясь подбежала к окну. Конечно никаких лошадей и троек она не увидела, но заметила, что черная “ Волга “ племянника стоит «под парами» совсем близко к дому.

– Хорошо, Лекс, -глухо сказала она, – пойдем. Отвези меня домой. Продолжим завтра. Мне надоел этот» незабываемый ужин» у тетушки. Марта понимала, что она намеренно грубит защищаясь от незаслуженных унижений.

Руки и ноги плохо слушались, как это бывает у полусонного или очень уставшего человека. Марта посмотрела на настенные часы – они показывали половину одиннадцатого. Получается, что с семи часов, она ни разу не слышала как часы отбивали время.

– Мне нужно одеться, – неожиданно спокойно сказала Марта и обернулась чтобы попрощаться с «обществом», но замерла как, наверное замирают «профаны» в шатре фокусника. Перед ней была совершенно пустая столовая, Тут не было ни Червонского с кошкой и фикусом, ни Кэти, ни самой хозяйки. Перед ней стоял Лекс уже одетый в свою шикарную дубленку. В руках у него была ее серебряная куртка и белые сапожки.

– Я могу спросить, «где все»,? Ты можешь объяснить? -спросила она. Ответом было спокойное молчание. Быстро одевшись, Марта подняла голову и пристально посмотрела на племянника. Смотрела она отчаянно и бесстрашно и даже с дерзким вызывом. Она видела, что он «читает» ее..Ее спокойствие смутило Лекса, она это заметила и еще внимательнее вгляделась в его лицо. Девушка смотрела в абсолютно чужие, но необъяснимо, знакомые глаза. Голубые глаза, Лекса меняли свой цвет прямо сейчас, под ее взглядом. Русалочья зелень заволокла голубизну. Ей казалось, что вот-вот, как в сказке про дары фей, его глаза упадут голубым сапфиром, заменив его на яркий изумруд. Пронзительный небесный взгляд стал двуличным зеленым. «Какая я фантазерка» -остановила себя Марта и торопливо накрутила шарф.

Лекс усмехнулся Сарказм, злая ирония, все было в этой усмешке.