Текст книги "Круг. Летопись Жреца. Прежний жрец"

Глава 5.
Меч в кровати. Лошадь на кухне

Мы никогда не знаем, чего ожидать и с этим уже смирились, хотя это жутко – быть неуверенным в следующем мгновении жизни. Единственные, кто радуются этому вполне уважительному поводу для безумия – страховые организации.

Эртине не работала в страховой, где угодно, но только не там. Она участвовала в подготовке выставок, оформляя в рамки фотографии последних чудес техники и индийских детей на фоне миллиарда бабочек, подрабатывала переводчиком на каком-то саммите, писала дипломы, пожалуй, по всем темам, кроме медицины, автомеханики и ядерной физики, однажды две недели подряд провела экспонатом на выставке современного искусства. С её слов, она занималась всем этим, потому что в двадцать шесть лет до сих пор была студентом, которому «тупо нужны деньги».

Как и все люди, Эртине смирилась с тем, что человек не знает, что будет дальше, поэтому, когда поздним вечером возвращалась из Академии домой, она, в принципе, не думала о чём-то существенном и уж, тем более что именно в этот день, час и минуту ей нужно чего-то особого ждать или опасаться. Эртине тащила за спиной тубу с черновиками и мысленно надеялась, что приятель её соседки по квартире уже угнал домой и ей не придётся слышать его нытьё о суровой офисной жизни.

Когда она проходила проулок, то заметила, как сюрреалистично он смотрится в свете фонаря в глубине. Электрический жёлтый свет ложился на тротуар, искусно огибая припаркованные машины, делая их большими чёрными пятнами. С виду казалось, что это проулок из девятнадцатого века, с мостовой, железными телегами и лошадью. Эртине направилась дальше мимо, но тут резко развернулась и вновь посмотрела в сторону фонаря: лошади уже не было.

«Я видела лошадь?! В свете фонаря была видна голова лошади!» – подумала Эртине. Она рассмотрела ещё раз видимое пространство, затем прокрутила в голове лошадиное воспоминание, сказала: «Хрень какая-то», – и пошла дальше, её дом был уже виден.

Вдруг Эртине остановилась. Обернулась – никого, она двинулась дальше, но тут же остановилась вновь. Позади определённо слышался звук, который стихал, как только она прекращала движение, будто это она являлась его источником. Звук был до боли знакомым, но Эртине всё равно не могла до конца его уловить.

В это время суток на улице, где она жила, машин почти не было, людей, впрочем, тоже. Эртине обернулась вокруг себя, немного постояла и снова возобновила шаг. Через некоторое время звук появился опять, и тут Эртине вспомнила его! Это были удары лошадиных подков об асфальт. Она рывком развернулась в надежде застать врасплох лошадь – преследователя, но сзади никого по-прежнему не было.

Эртине почувствовала, как на затылке забегали мелкие мурашки – первый признак, что она испугалась. Она стала пятиться назад, ей казалось, это не так страшно, как слышать за собой лошадиный цокот. Эртине просто не знала, насколько страшно слышать стук копыт, а лошади при этом не видеть. Действительно, звук возобновился, а лошадь так и не появилась. Поняв, что дело худо, Эртине взвизгнула и, развернувшись, бросилась бежать к дому.

Залетев в подъезд, она захлопнула дверь, ворвалась в лифт и жала кнопку этажа до тех пор, пока двери не закрылись. Придя домой, она была искренне рада приятелю своей соседки, который, как ей казалось, очень удачно у них задержался.

После его ухода, Эртине кратко рассказала подруге, что случилось. Обсудив детали, они сошлись на том, что скорей всего, это был какой-то уличный шум, который напоминал лошадиный цокот.

– В любом случае, это странно, – сказала Катя, её соседка.

Утро бывает добрым только в выходной, по будням оно менее приветливо. Эртине после некоторых колебаний вылезла из кровати и побрела в ванную. Катя ушла к первой паре, Эртине не смогла повторить сей подвиг, поэтому собиралась в Академию в одиночестве.

Она чистила зубы, когда почувствовала неприятное жжение внизу левой ноги. Повернув голову в поисках причины дискомфорта, увидела, что на внешней стороне голени располагалась длинная царапина, даже скорее, порез, он был свежим, кровь только начала запекаться. «Где это я так? – подумала она. – Может быть, о диван. Наверное, о выскочившую пружину».

Обработав рану, Эртине направилась заправлять постель. Они с Катей снимали на двоих однокомнатную квартиру, но спали каждая на своём диване, так они хоть как-то реализовывали потребность в личном пространстве. В ежеутренние процедуры входила зарядка по сборке дивана, иначе передвижение по комнате напоминало переходы между грядками бабушкиного огорода.

Эртине стянула одеяло и… обнажила меч. Самый что ни на есть меч, железный с мощной рукояткой. Эртине так и стояла с одеялом в руках, тупо глядя на оружие, лежащее на кровати, затем дотянулась до него и взяла в руки. Она без труда его узнала, это был Гладиус33
  Гладиус – римский короткий меч (до 60 сантиметров).


[Закрыть], и, похоже, что Майнц Гладиус44
  Майнц Гладиус – вариация гладиуса «Майнц» характеризовалась небольшой талией клинка и длинным остриём. Длина меча 65—70 см. Ширина клинка около 7 см. (с деревянной рукояткой).


[Закрыть], его выдавала небольшая длина клинка и увесистый круглый набалдашник на костяной рукоятке, используемый для уравновешивания.

«Прямо как в учебнике, – думала она, рассматривая оружие. – Похоже на ручную работу, но не банальный самодел, уж очень аккуратно и стройно сделано».

– Ну и откуда ты взялся? – спросила она вслух.

«Наверное, это Андрея, хотя откуда у него меч? Ну, не Катин же… может, Катя притащила его из Академии для работы, но зачем тогда подложила мне, и кто ей вообще дал меч с собой. Я ложилась – его не было, значит, подсунула она, наверное, хотела напугать, будто мне вчерашнего недостаточно».

Эртине взяла сотовый и набрала подругу, через пару гудков вместо «Алло» услышала сдавленный шёпот:

– Я на лекции! Что?

Эртине тоже шёпотом быстро заговорила:

– Ты мне меч в кровать клала?

Только произнеся эту фразу вслух, она поняла, что мало что в мире может соперничать с ней по уровню идиотизма.

– Что?! – из трубки последовала закономерная реакция.

Эртине немного поколебалась, после чего спросила опять:

– Ну, римский меч… у нас в квартире.

Повисло молчание, наконец, Катя отозвалась:

– Я ничего не поняла, давай потом поговорим, – на этом разговор прервался.

Эртине ещё с минуту сидела над необычной находкой, после чего положила меч в верхний ящик комода, чтобы избежать ненужных вопросов в случае нежданных гостей, и продолжила собираться на учёбу.

На вторую пару Эртине почти не опоздала. Она влетела в аудиторию через пару минут после звонка, опытным взглядом выловив Катин силуэт, быстро заняла нужную диспозицию рядом с соседкой и уже через двадцать секунд выглядела так, будто сидела здесь задолго до занятий.

– С приездом, – прошипела Катя, выводя слова лектора в тетради.

Эртине, склонившись над партой и делая вид, что занимается тем же, прошипела в ответ:

– Я сегодня меч в кровати нашла.

Катя оторвалась от тетради:

– Чего?!

– Меч, железный, настоящий, достаточно острый. Римский Гладиус.

Катя выпучила глаза:

– Откуда ему там взяться?!

– Я думала, это ты подложила подшутить.

– Я?! Меч?! Где мне взять меч! Вообще это верх тупости подкладывать кому-то в кровать меч, хуже было бы только гаубицу в пододеяльник засунуть! – возмутилась Катя.

– Ты же сама говорила, что собираешься в выходные поехать смотреть реконструкцию Ледового побоища, – не сдавалась Эртине.

– Ты полагаешь, для этого нужно иметь холодное оружие как клубную карту?! – Катя уже не шептала и даже покраснела от возмущения.

– Ну и откуда тогда он у меня в кровати?! – Эртине тоже не церемонилась.

Катя открыла рот для контраргумента, но их прервал лектор:

– Девушки, вы можете поговорить за пределами аудитории!

Обе тут же замолчали, уткнувшись каждая в свою тетрадь.

По окончании лекции диалог продолжился, его краткое содержание можно выразить в паре слов: «Откуда?!» и «А я почём знаю?!». Они так и не смогли прийти к консенсусу, после чего было принято решение привлечь Андрея, Катиного друга, для выяснения всех обстоятельств.

Переговоры с Андреем по содержанию не отличались от вышеописанной дискуссии и закончились его фразой: «Я не знаю, кого вы там к себе приглашаете, что они даже свои доспехи забывают! Мне пора, пока!»

– Может быть, это хозяйский и он всегда там лежал, просто мы не замечали, – предположила Катя.

– Проскользнул в складки дивана? Он точно уже был в квартире, поскольку принести его никто не мог. Остаётся вопрос: почему именно в моей кровати.

– Говорю тебе, его нигде нет! – Катя стояла посредине комнаты, уперев руки в бока.

– Я положила его в комод специально, чтобы его никто не увидел! – Эртине ещё раз обшаривала все ящики комода.

– Надо было сразу в холодильник класть, хотя бы исключили вариант «растаял!» Я даже раскладывала твой диван, там тоже ничего. Слушай, может быть, тебе этот меч всё-таки приснился. Поверь, я даже смеяться не буду.

– Катя! – громко произнесла Эртине. – Я не сумасшедшая, чтобы перепутать сон с явью!

– Причём тут это! Мы все нормальные люди. Часто утром снятся сны, что ты вроде как одеваешься и идёшь на учёбу, хотя на самом деле это только снится. У меня так несколько раз было.

– Порезалась я о меч тоже во сне! – Эртине задрала штанину и выставила вперёд голую ногу.

Катя посмотрела на ногу, после чего – на Эртине. Взгляд был недобрым. Эртине выгнулась и взглянула на голень, кожа была абсолютно гладкая, без намёка на порез, Эртине провела по ноге рукой, наощупь тоже ничего. Она беспомощно смотрела на Катю, та не отрывала от неё глаз. На самом деле это жутко, когда на тебя смотрят как на сумасшедшего, это не смешно и не забавно, это жутко, потому что именно в такие моменты под давлением этого гнетущего взгляда ты сам начинаешь сомневаться в себе.

В тот вечер Эртине позвонила маме и проговорила с ней почти час, несмотря на стоимость межгорода. Она говорила обо всём на свете, об Академии, о занятиях в персональной мастерской, о своих работах, о племянниках. Ей нужно было удостовериться, что она – это всё ещё она. Так Эртине провела последний день своей нормальной жизни, жизни обычного человека, которой мы, как правило, не дорожим, и о которой потом так приятно вспоминать.

На следующий день началась её новая жизнь, жизнь Красного воина.

Ночью Эртине приснился кошмар, снилось, что она вместе с другими людьми бежит по сумеречному лесу, а за ними гонятся всадники. Эртине слышала топот и ржание их коней. Вдруг раздался крик, который с каждой секундой становился всё сильнее. Эртине открыла глаза, лес с погоней пропал, а вот крик нет. Кричала Катя. Эртине вскочила с постели и бросилась на кухню. Катя стояла напротив проёма кухонной двери, при этом как-то нервно подпрыгивая на месте. Она была абсолютно белая и визжала на уровне ультразвука. Когда Эртине заглянула в кухню, то от шока отпрыгнула назад и тоже завизжала.

Там крупом к дверям стояла лошадь. Коричневая такая обычная лошадь с богатой тёмной гривой и хвостом. Хоть Эртине и была родом из Тывы, она совсем не разбиралась в лошадях, иначе смогла бы понять, что это была не просто лошадь, а, например, гнедая улучшенной упряжной тувинской породы. Лошадь некоторое время смотрела на них, затем, не найдя ничего интересного, продолжила рыскать мордой по стоящим на плите кастрюлям.

Эртине опомнилась первая, схватив подругу за руку, она потащила Катю обратно в комнату. Они закрыли за собой дверь и повернули щеколду.

Катя по стене скатилась на пол и затихла, её всё ещё трясло. Эртине, отдышавшись, спросила:

– Она была уже там, когда ты её увидела?

Та кивнула. Эртине подошла к столу и включила ноутбук.

– Что будем делать?! – спросила Катя.

– Звонить в МЧС! Они же животных отовсюду вытаскивают, только надо узнать, как им набирать с сотового.

– А как мы объясним, откуда у нас лошадь в квартире?

Эртине хотела язвительно заметить: «Что неприятно, когда тебя считают психом?!», но взглянув на бледную подругу, которая, казалось, даже стала меньше в размерах, ответила:

– Наверное, никак, потому что сами этого не знаем. У меня на телефоне после вчерашнего звонка деньги закончились. Где твой?

Катя всё ещё пребывала на полу и в прострации.

– Катя! – крикнула Эртине.

Та вздрогнула и посмотрела на неё.

– А ты не хочешь всё-таки узнать, как такое огромное животное к нам попало? – спросила она тихим голосом.

Эртине, на самом деле, было также страшно и ничего не понятно, но она чувствовала, что сейчас кто-то должен остаться в роли сильного, и, похоже, эта роль досталась ей. Набрав воздуху, она произнесла спокойным голосом:

– Всё, что я сейчас хочу, чтобы эта лошадь исчезла из моей квартиры. Где твой сотовый?

– В сумке в коридоре.

Эртине поджала губы. Она подошла к двери, открыла щеколду и взялась за ручку, постояв так некоторое время, повернула рукоятку, щёлкнул замок. Эртине чуть-чуть приоткрыла дверь и заглянула в проём. В коридоре никого не было, из кухни безмятежно лился солнечный свет. Эртине наметила глазами Катину сумку и рванула к ней, как игрок американского футбола. Схватив добычу, она, было, бросилась назад, но затормозила. Лошади больше не было. Кухня была абсолютно пуста, то есть абсолютно без лошади. Эртине, не веря в случившееся, проверила даже туалет с ванной.

– Эртине! – позвал испуганный Катин голос.

Эртине решив, что такие вещи лучше сообщать лично, вернулась в комнату, но дверь за собой на всякий случай закрыла.

– Лошадь пропала. Её нигде нет.

Катя, не моргая, смотрела, на неё.

– Ты везде посмотрела? – прошептала она.

Эртине кивнула. Катя поднялась с насиженного места, забралась на свой диван и закуталась в одеяло.

– Это было привидение, – сказала она, закончив наращивать вокруг себя одеяльный сугроб.

– Катя!

– Ты не веришь в привидения?

– Нет, ну если других логических объяснений нет, то я, конечно, могу поверить и в них, но привидение – лошадь.

– Да-да, лошадь! Это ты её притащила тем вечером, помнишь, ты прибежала домой и сказала, что слышала рядом с собой лошадиный цокот. Вот, всё очень логично!

– Ну да!

– У тебя есть другие разумные предположения, как живая лошадь могла сначала появиться, а потом исчезнуть в запертой изнутри квартире? По-моему, это как раз тот случай, когда пора поверить в призраков, тем более что в этом городе они могут быть и в виде лошади тоже. Хорошо ещё, что МЧС не успели вызвать.

Эртине залезла к себе на кровать. Она молча смотрела на Катю, которая цветом лица до сих пор мало чем отличалась от белого пододеяльника, видно от испуга кровь так глубоко ушла в жилы, что теперь ей нужно было значительное время для возвращения.

– Может всё-таки меч и конь хозяйские? Это бы всё объяснило.

– Что именно, телепортацию лошади или съедание меча комодом? – спокойно спросила Катя.

Эртине вздохнула:

– Знаешь, лучше бы этот конь остался, как есть… в живом виде. Всё лучше, чем жить с призраком на кухне, даже не поесть теперь по-человечески.

Вдруг у Эртине перед глазами потемнело. Причиной, загородившей свет, была всё та же лошадь, она неожиданно вновь возникла ниоткуда, прямо перед кроватью Эртине. Последняя вскрикнула, вскочила и со скоростью света отлетела к стене, забившись в угол. Она перебирала под собой ногами, пытаясь встать на подушку, чтобы залезть как можно выше и дальше.

Лошадь стояла в проходе между диванами, помахивая чёрным хвостом, она громко вдыхала воздух, и вообще, казалось, чувствовала себя вполне непринуждённо. При очередном явлении лошади, Катя даже не шелохнулась, видимо, её сегодняшний лимит испуга был уже исчерпан.

Она подалась вперёд и осторожно дотронулась до животного, лошадь повернула к ней морду.

– Она живая! Эртине, слышишь меня?! Она тёплая и ворсистая.

Катя отползла обратно.

– Чё-то не похожа она на фантом, гляди, ещё кучу сделает, – продолжила она свои размышления. – Эртине, иди сюда!

Эртине продолжала висеть под потолком.

– Да, подойди же ты!

Эртине нехотя покинула место дислокации и, осторожно обогнув лошадь, пробралась к Кате.

– Садись, – сказала та, взяв её за руку и потянув вниз.

Говорят, человек в экстремальных ситуациях мыслит быстрее и продуктивнее. Это утверждение не лишено оснований, поскольку Катя, похоже, поняла, как это непостоянное в своих ипостасях животное работает.

– А теперь, скажи: «Всё, что я хочу, чтобы эта лошадь исчезла из моей квартиры».

Эртине посмотрела на неё, как на умалишённую, но Катя со знанием дела кивнула в сторону лошади:

– Давай!

Эртине, состроив гримасу, повторила услышанное.

Лошадь вдруг начала в прямом смысле редеть и секунд за пять-семь растворилась в пространстве.

Девушки, не шелохнувшись и не говоря ни слова, смотрели туда, где ещё недавно стояла уже бывшая лошадь. Осознание ими этого мира явно менялось.

Часы показывали половину шестого. Катя угнала к своему Андрею, проигнорировав все призывы Эртине не оставлять её одну наедине с неизвестно кем или чем. «Мне нужно как-то снять стресс и сменить обстановку!» – оправдывалась та, но всё равно прощена не была.

Эртине уже часа два пыталась сосредоточиться над чертежом. Ничего не выходило, она то и дело оглядывалась вокруг себя и вздрагивала от каждого шороха.

«Мне, похоже, тоже нужно снять стресс», – подумала она, отложив карандаш.

Из всех существующих в России способов снятия нервного напряжения, Эртине выбрала горячую ванну, тем более что употребление спиртного в квартире со скрытой лошадью было небезопасно.

Вскоре можно было наблюдать, как Эртине в махровом халате с книжкой подмышкой, кульком ароматических свеч в руке и полотенцем наперевес торжественно проследовала по коридору в ванную, где её ожидала уже готовая, горячая ванна. Дверь за ней закрылась, а через минуту оттуда раздался грохот, будто в хозяйственном магазине на бетонный пол рухнула пирамида из оцинкованных вёдер. После чего в квартире наступила тишина.

Катя вернулась домой, когда уже стемнело. В квартире было темно и тихо, она решила, что Эртине куда-нибудь ускакала, не желая быть одной. Поскольку Кате эта перспектива тоже была не по душе, она принялась набирать подругу по телефону. В глубине раздалась знакомая мелодия. «Дома. Наверное, спит», – подумала она, но Эртине не оказалось ни в комнате, ни на кухне, ни в ванной, она была на балконе. Катя застала её сидящей с ногами на старой тумбочке, курящей уже далеко не первую сигарету.

– Ты чего здесь делаешь в потёмках?

– Курю.

– Ну, судя по количеству выкуренного, ты явно настроилась ведром никотина навсегда убить лошадь.

Эртине с прищуром посмотрела.

– Шутишь, – произнесла она без какой-либо иронии в голосе.

Катя растерялась, как теряется человек, поняв, что пошутил крайне неуместно, но неизвестно почему.

Эртине затушила сигарету и со словами: «Пойдём вместе посмеёмся», – ушла в квартиру. Катя побрела за ней.

Щёлкнул выключатель, по глазам резанул свет, озаряя привычную обстановку комнаты.

– Вот! Зацени масштаб трагедии! – Эртине ткнула пальцем в угол комнаты, где грудой был навален какой-то скарб.

Катя подошла ближе. Извлекая из кучи увесистый шлем, она произнесла:

– Это же обмундирование римского воина, если я не ошибаюсь. Ты что, на карнавал собралась?

– Доспехи и оружие настоящие, – Эртине взяла у Кати шлем, – он бронзовый, это шлем времён Республики, видишь, декоративные змеи образуют на верхушке обхват – сюда вставлялись перья. В более позднем обмундировании – шлем имел гребень и был сделан из железа…

– Ладно-ладно, не надо мне постоянно напоминать, что я учусь хуже тебя! Где ты это всё взяла? – Катя принялась разбирать общее на части, раскладывая оружие и амуницию на полу.

– С себя сняла.

– То есть?

– Я сегодня решила принять ванну, а когда полезла в воду, у меня всё тело начало обрастать этим.

Катя замерла на полу с открытым ртом, Эртине продолжила:

– Ну, знаешь, как в кино показывают, когда ядовитый плющ быстро растёт и обвивается вокруг жертвы. Только это было не растение, меня, словно что-то одело, при этом с такой скоростью, что я даже испугаться не успела. Всё произошло молниеносно, и доспехи, и оружие взялись ниоткуда, но при этом я видела, как они… возникали…

Повисло молчание, они смотрели друг на друга.

– А что потом? – наконец отозвалась Катя.

– А потом я упала. Весь этот костюм оказался таким тяжёлым, что я не выдержала и рухнула.

– В ванну?

– Нет, на пол ванной. Вода оказалась очень горячая, я только одну ногу успела сунуть, когда всё это началось… Ты бы знала, сколько мне усилий стоило вылезти из-под придавившего меня щита и вообще встать на ноги в этом… Самое сложное было снять с себя кирасу55
  Кираса – общее название старинного защитного снаряжения, прикрывавшего туловище человека и изготавливавшегося из металла или иных жёстких материалов.


[Закрыть], я чуть не одурела развязывая эти ремни…

Катя вдохнула и выдохнула.

– Это ещё не всё, – сказала Эртине, – смотри!

Эртине встала по стойке смирно и закрыла глаза. Видно было, как она пыталась разом напрячь все мышцы тела. Вдруг скарб пропал с пола, вроде как его и не было там никогда, а тело Эртине начало обрастать римскими доспехами.

Катя только вдохнула, уже без выдоха. Так называемый «оброст» был одновременный, по всему телу: сандалии, поножи66
  По́ножи – часть доспехов, которая защищает переднюю часть ноги от колена до щиколотки.


[Закрыть], красная туника, кираса, юбка-пояс вокруг бедер, возникающая пластина за пластиной, волосы скрылись за шлемом, и вот Эртине стояла в полном облачении римского гастата77
  Гаста́ты – воины авангарда тяжёлой пехоты римского легиона в IV – II вв. до н. э. (совместно с принципами и триариями действовали ориентировочно с 350 до 107 гг. до н. э.).


[Закрыть], опираясь на огромный деревянный скутум88
  Скутум – ростовой щит с центральной ручкой и умбоном. Римский скутум времен Республики имел размеры около 75 см шириной и около 1,2 м высотой. Его изготовляли из двух склеенных вместе деревянных пластин, которые обтягивали вначале грубой тканью, а затем телячьей кожей.


[Закрыть] с бронзовым чуть позеленевшим умбоном99
  Умбон – металлическая бляха-накладка полусферической или конической формы, размещённая посередине щита, защищающая кисть руки воина от пробивающих щит ударов. Под умбоном находится ручка, за которую воин держит щит. Щиты с умбоном были широко распространены в Древнем Риме.


[Закрыть] посредине. Справа в ножнах висел меч, уже ставший знаменитым в этой квартире.

По Эртине было видно, что она с трудом сохраняет равновесие.

Следующий час был потрачен на разоружение, в процессе которого была высказана идея о том, что возможно Джоан Роулинг ничего не придумывала, а Хогвартс и впрямь существует.

Однажды поздно вечером две девушки среднего роста перелезли через забор, отделявший школьный стадион от остального мира. С собой у них был рафинад и уже начавшая черстветь горбушка батона. Согласно разработанной ими теории, для безопасной жизни необходимо было изучить недавно появившиеся у одной из них «особые способности», и научиться ими управлять. С вооружением на тот момент всё было более – менее ясно, а вот живая лошадь продолжала оставаться тёмной лошадкой всей этой истории.

Ситуация стала не просто пугающей, а опасной после появления этой самой лошади на кафедре архитектуры, когда некоторым пришлось вызывать скорую, а большинству – методиста с аптечкой и нашатырём. Эртине, конечно, тут же «убрала» лошадь из существующей реальности, но попытка выпросить у профессора досрочную сдачу зачёта всё равно была сорвана.

Было решено научиться контролировать появление животного или хотя бы определить, есть ли у него вообще такая «опция». Для эксперимента была избрана просторная, но в то же время закрытая для других людей площадка.

Они остановились посредине поля.

– Ну и что дальше, – спросила Эртине оглядываясь.

– Ты меня спрашиваешь?! – ответила Катя. – Не знаю. Попробуй вызвать её, как тогда в Первый день.

Теперь день появления лошади и начала всех остальных необъяснимых явлений стал именоваться «Первым», причём произносилось это с придыханием и многозначительным переглядыванием.

Эртине огляделась вокруг себя и, не вынимая рук из карманов толстовки, произнесла:

– Э-э-э… Лошадь явись… – вслед за чем громко захихикала.

Катя прыснула. Постепенно их обоих захватил непрекращающийся нервный смех, при котором распирает тем сильнее, чем больше пытаешься успокоиться.

Катя стояла, упираясь руками в колени, от смеха её било мелкой дрожью. Эртине, не переставая хихикать, снова промычала:

– Лошадка-а-а… А-а-а!..– визг Эртине разорвал ночную тишину на клочки, смешавшись с конским ржанием.

Эртине подкинуло в воздух, она оказалась сидящей на лошади, которая вдруг возникла, будто из-под земли и прямо под Эртине.

Эртине визжала, не переставая. Лошадь быстро перешла с лёгкого галопа на шаг, а вскоре и вовсе остановилась. Эртине успела в панике сползти с животного и теперь болталась где-то сбоку, насмерть вцепившись в удила. Когда она поняла, что больше не движется и открыла глаза, то увидела, что в левый глаз ей смотрит коричневый глаз лошади, а сама Эртине правой половиной лица прижимается к лошадиной морде.

Позже Катя какое-то время посещала логопеда, лечась от заикания.