Текст книги "Гордячка"

Его зловещий тон мог бы обеспокоить кого-нибудь другого, но Сэйбл с радостью подчинилась. Она наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку.

– О, папа!.. – прошептала она. – Мы так боялись, что ты покалечился!

– Со мной все в порядке, – прохрипел граф, растроганный слезами, блеснувшими в глазах дочери.

– Нет, не все в порядке! – жестко сказала графиня, озабоченно глядя на мужа поверх растрепанной головы Лайма. – Доктор Пенджелли сказал, что тебе необходимо полежать не менее двух недель, и я намерена проследить, чтобы его указание неукоснительно выполнялось.

– Совершенно верно, ваша милость, – согласился врач, одобрительно взглянув на Рэйвен, которая сидела подле мужа, держа сына на коленях. – У вас повреждены нервные окончания на спине. Чтобы они полностью восстановились, вам необходимо отлежаться.

Сэйбл почувствовала огромное облегчение, когда увидела ироничную ухмылку, с которой отец взглянул на доктора.

Страх, не покидавший ее с того момента, когда случилось несчастье, начал исчезать. Не может быть, чтобы он плохо себя чувствовал, раз сохраняет бодрость духа.

– Отец! – Нед устремился к ложу отца. – Паррис сказал, что ты здоров.

– Он будет здоров, если выполнит предписания доктора Пенджелли, – с укором в голосе проговорила графиня. Сэйбл заметила, что мать по-прежнему очень бледна, и поняла, что и она напугана случившимся.

– Простите, миледи. – В дверях стоял Паррис. – Мистер Блэкберн просит разрешить ему выразить сожаление в связи со случившимся.

– Я поговорю с ним, Паррис, – ответила Рэйвен, поднявшись с Лаймом на руках. Ее взгляд остановился на лице мужа. – А теперь вам следует поспать, милорд, – добавила она властным тоном, означавшим, что она просит всех, кроме доктора Пенджелли, последовать за ней.

– Ты узнал, как это случилось? – тихо спросила Сэйбл брата, когда они начали спускаться по лестнице.

– Судя по всему, Уайклиф пытался обойти отца и, преградив ему дорогу, оттолкнул его. Де Кер упал и увлек за собой коня Уайклифа.

Сэйбл пристально взглянула на Неда:

– Ты думаешь, он это сделал преднамеренно?

Нед, ожидавший ее прямого вопроса, покачал головой:

– Все, с кем мне удалось переговорить, считают, что это случайность, а сам Уайклиф убит горем в связи с тем, что его жеребца пришлось пристрелить. Так что не думаю…

Но по выражению его лица было заметно, что он не уверен в том, что говорит. Что касается Сэйбл, то, конечно же, Уайклиф Блэкберн был неприятен ей как соискатель ее руки, но у нее не имелось никаких оснований подозревать его в том, что он нарочно пытался покалечить ее отца. «С какой целью? – спрашивала она себя. – Чего он мог бы этим добиться?» Сэйбл пыталась объективно оценить случившееся, но так и не смогла найти оснований для того, чтобы заподозрить Уайклифа в преднамеренной попытке покалечить отца. Просто Уайклиф – азартный спортсмен, он пренебрег всякой осторожностью, жаждая первым пересечь финишную черту.

Осаждаемая этими мыслями, Сэйбл шла за Недом и Лаймом через вымощенный булыжником двор к конюшне, где Сэм, весь в испарине, делал припарки Де Керу. Норовистого жеребца с трудом удерживали два покрасневших от натуги грума, и Сэйбл поспешила погладить шею возбужденного животного, чтобы успокоить его.

– Конь очень плох? – с тревогой спросил Нед.

– Все поправимо, парень. – Своими большими заскорузлыми пальцами Сэм ловко расправил широкую повязку. – Хорошие припарки, отдых и горячие отруби поставят его на ноги через недельку. А как его милость?

– Хороший отдых и горячий супец Перри через недельку тоже поставят его на ноги.

Глаза Сэма блеснули:

– Рад слышать!

– Как нехорошо со стороны коня Уайклифа, – тихо сказала Сэйбл, похлопывая глянцевую шею Де Кера, который уже успокоился, хотя еще и прядал ушами.

Сэм поджал губы.

– Нет никаких оправданий безответственной езде, – заявил он; было очевидно, что он осуждает виновника происшествия.

Братья остались в конюшне, чтобы помочь Сэму. Сэйбл же направилась к дому. Большинство гостей уже собрались во дворе и готовились к отъезду. Не желая ни с кем разговаривать, девушка устремилась к черному ходу.

– Сэйбл, леди Сэйбл, подождите!

Услышав голос Уайклифа Блэкберна, Сэйбл вздрогнула – менее всего ей хотелось видеть именно его. Она оглянулась и тотчас же почувствовала себя неловко, увидев грустное лицо Клифа. Над глазом у него была ссадина, а вся одежда – в пыли и грязи. «Действительно, не похоже на то, что этот человек намеренно сорвал конные состязания», – решила девушка.

– Я собирался улизнуть через этот ход, – признался он, остановившись перед ней. – В данный момент друзья вашего отца меня не очень-то жалуют.

– О, Клиф, вашей вины в случившемся нет! – воскликнула Сэйбл. – Все понимают, что это был несчастный случай.

Его лицо просветлело.

– Не могу найти слов, чтобы выразить, как я рад, что вы так считаете! Леди Монтеррей была любезна со мной, когда я принес свои извинения, но я чувствовал ее холодность. – Он больше не мог сдержать своих чувств. – Клянусь вам, Сэйбл, я никогда…

– Ладно-ладно, Клиф, – перебила девушка, почувствовав жалость к молодому человеку.

Приободрившись, Уайклиф издал хриплый стон и без лишних слов заключил девушку в объятия. Изумленная, она была не в состоянии сопротивляться, когда он впился своими жесткими, влажными губами в ее уста. Было ясно, что Уайклиф сгорает от неистового желания, но Сэйбл не испытывала ничего похожего на то, что возбудил в ней в свое время поцелуй Моргана. Наоборот, она почувствовала отвращение.

– Не надо, Клиф! – взмолилась она.

– Не отвергайте меня, Сэйбл! – прошептал он, и его горячее дыхание опалило ее щеку.

Девушка попыталась высвободиться, но ей это не удалось. Крепко обняв ее, он привлек Сэйбл к себе, продолжая целовать ее в губы.

– Мистер Блэкберн, рекомендую вам отпустить леди. Хотя эти слова были произнесены довольно мягким тоном, в них прозвучала такая угроза, что Уайклиф отпустил Сэйбл столь поспешно, словно обжегся. Резко обернувшись, он увидел перед собой невероятной ширины плечи, и у него открылся рот, когда он увидел пару устремленных на него голубых глаз, в которых было нечто такое, отчего ему стало не по себе. Кто это такой? Уайклиф перебрал в памяти лица гостей, пытаясь вспомнить, кому принадлежат этот нос древнего римлянина и впалые загорелые щеки. Кэри, вот кто это! Сэр Морган Кэри, капитан корабля, приехавший на бал по приглашению лорда Монтеррея.

Да, теперь он вспомнил, как ему до смерти надоели разговоры о капитане, которые он слышал накануне, – казалось, все единодушно говорили о нем как о герое. После крымской кампании королева посвятила его в рыцари, потом он был участником прорыва блокады и еще какой-то кровавой бойни в американском конфликте… Что там еще? Больше Уайклиф не мог ничего вспомнить, но одно оставалось несомненным. Капитан был просто знакомым графа Монтеррея, а не старинным соседом, как члены семейства Блэкберн, и потому не имел никакого права вмешиваться в его отношения с Сэйбл.

«Это не его собачье дело!» – решил Уайклиф и повернулся к Сэйбл, чтобы сказать ей это, но слова застряли у него в горле, когда он увидел, что она неистово трет губы тыльной стороной ладони, словно пытается стереть следы его поцелуя. Его охватил безумный гнев. «Ну уж нет, клянусь Богом, такого оскорбления – и от кого? – я не потерплю!» – сказал он себе.

– Вы хотите что-то сказать леди, мистер Блэкберн?

Взглянув на моряка, Уайклиф осознал, что тот прекрасно понимает его чувства, и его охватил страх, когда он увидел угрожающий блеск холодных голубых глаз.

– Примите мои извинения, леди Сэйбл, – пробормотал он, все еще сжигаемый пламенем страсти. – Шок от случившегося, ваша доброта… когда вы простили меня… Кажется, я потерял голову.

– Ничего, все в порядке, Клиф, – прошептала Сэйбл; она была не в состоянии встретиться с ним взглядом.

Девушка смотрела на Моргана Кэри, впервые радуясь его присутствию, но ее облегчение сменилось яростью, когда она заметила, что он, судя по всему, забавляется. Его гнев угас, и теперь он стоял, опершись спиной о лестницу, скрестив руки на груди, и его губы кривились в усмешке.

Уайклиф, осознав, что и он стал объектом насмешки широкоплечего капитана, побагровел. «Все, с меня хватит!» – решил он.

– Прошу простить меня! – резко проговорил он. – Мне лучше уйти. Леди Сэйбл, еще раз прошу принять мои извинения…

Дверь с шумом захлопнулась за ним, и воцарилась мертвая тишина. Сэйбл напряглась, – она была уверена, что сэр Морган собирается сказать какую-нибудь колкость. Она с вызовом взглянула на него и почувствовала несказанное облегчение, когда сверху, с лестницы, донесся знакомый голос Люси Уолтерс.

– Что с тобой, дитя мое? – воскликнула камеристка, увидев пылающее лицо девушки. Спускаясь вниз, она окинула Моргана Кэри подозрительным взглядом. – Что здесь происходит? – спросила она подбоченясь.

– Лучше я помолчу, Люси, – ответила Сэйбл, силясь проявить максимум выдержки. – Возможно, капитан Кэри любезно объяснит сам.

И, стараясь не глядеть на его насмешливое лицо, девушка подобрала юбки и побежала вверх по лестнице; она стремилась остаться одна, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах. Видимо, ее слишком расстроило несчастье, случившееся с отцом, говорила себе Сэйбл, торопясь уединиться в своей спальне. Еще никогда в жизни девушка не чувствовала такого омерзения, как от поцелуя Уайклифа. И что самое тревожное, Сэйбл никак не могла объяснить себе, почему чувствует такую тоску по страстным поцелуям Моргана Кэри.

«Что это может означать?» – спрашивала она себя, свернувшись калачиком на постели и подперев ладонью подбородок. Она знала, что у нее нет ответа на этот вопрос; более того: ей было обидно, что Морган посмеивается над ней. Ее обида возросла еще больше, когда она представила себе, как в эту минуту он смеется над ней потому, что она не может совладать даже с таким ничтожеством, как Уайклиф Блэкберн. О-о! Когда же наконец отсюда уберется этот наглец? Она надеялась, что у него хватит благоразумия откланяться теперь, когда отец лежит в постели!

Глава 4

С наступлением ночи в Нортхэде воцарилась тишина. Лакеи и горничные, лихорадочно приводившие в порядок многочисленные спальни, гостиные и салоны после отъезда гостей, сонно позевывали, заканчивая работу. В кухне все сверкало; удовлетворенный проделанной работой, Перри наконец отпустил своих помощников. Паррис и Тимс, обычно уходившие последними, обменивались пожеланиями спокойной ночи и с облегчением говорили о здоровье хозяина. Наконец погасили свет, выключили газ и разошлись по своим комнатам.

Рэйвен Сен-Жермен уже давно не заходила по вечерам к старшим детям – пожелать им доброй ночи или посмотреть, как они спят, – но на сей раз, готовясь ко сну, она почувствовала такую необходимость.

Как и Нед, Сэйбл спала, когда графиня тихонько вошла к ней, но напряженное выражение лица спящей девушки свидетельствовало о том, что дочь встревожена. Рэйвен с минуту постояла, вглядываясь в лицо Сэйбл, казавшееся во сне еще красивее, и любящее сердце матери дрогнуло. Наклонившись, она осторожно пригладила блестящие локоны, разметавшиеся по подушке. Затем тихо покинула спальню.

Незадолго до этого доктор Пенджелли без тени тревоги на лице предложил ей до выздоровления графа спать в другой комнате, но Рэйвен, выйдя от дочери, не могла удержаться от того, чтобы не заглянуть и к Чарльзу. Полагая, что найдет его спящим, графиня вздрогнула, когда услышала тихие голоса мужчин, доносившиеся из-за двери мужниной спальни. Она вошла – и не поверила своим глазам: подле постели Чарльза уютно расположился сэр Морган Кэри с бокалом в руке. Увидев графиню, он поднялся, но взгляд Рэйвен был устремлен только на мужа, который сидел, облокотившись на подушку и попивая вино, с таким видом, словно с ним ничего необычного не произошло, словно это не он всего несколькими часами ранее чуть не сломал себе шею.

– Добрый вечер, дорогая! – приветствовал ее Чарльз, и его глаза лукаво блеснули, когда он заметил ее гнев. – Мы с сэром Морганом обсуждаем коммерческие дела. «Вызов» отплывает с завтрашним приливом, и мне бы не хотелось, чтобы капитан откладывал выход в море из-за меня.

– Что это значит? – воскликнула Рэйвен, переводя взгляд с одного загорелого лица на другое. – Капитан Кэри… – угрожающим тоном заговорила она.

– Нет, Рэйвен, это моя вина, – перебил жигу Чарльз, протягивая ей руку. – Это я настоял, чтобы он повидал меня.

– А я, будучи гостем, не мог отказать своему хозяину, мадам, – добавил Морган, хотя Рэйвен была абсолютно уверена, что этот человек никогда ничего не делает против своей воли.

Графиня сокрушенно покачала головой, понимая, что Чарльз не заснет, пока не закончит беседу. Поэтому разумнее обратиться с просьбой к Моргану Кэри, решила она. Взглянув на нахального молодого человека, графиня сказала:

– Капитан, будьте любезны как можно скорее закончить деловой разговор с моим мужем!

Видя перед собой лицо Рэйвен, такое же совершенное в своей аристократической красоте, как и лицо Сэйбл Сен-Жермен, Морган неожиданно смягчился. Необычайно мягкая улыбка появилась на его губах, а голубые глаза искрились, хотя слова капитана прозвучал сурово:

– Даю обещание не переутомлять графа. Ответная улыбка Рэйвен сопровождалась появлением таких же ямочек на щеках, как у ее дочери, и была столь же обольстительной.

– Благодарю вас. – Графиня посмотрела на мужа: – Я буду ждать по соседству, пока вы не закончите беседу.

– Очень любезно с твоей стороны, дорогая! – ответил Чарльз с мучительным вздохом, но его лицо смягчилось, когда она улыбнулась ему, прежде чем исчезнуть за дверью.

Заметив, какими взглядами обменялись супруги, Морган почувствовал себя так, словно он вторгся в сугубо личные и крайне деликатные отношения. Капитан с задумчивым видом уселся в кресло. До этого дня он всегда считал, что подобной любви не существует, но теперь был вынужден признать, что, возможно, ошибался. Его губы искривились в циничной усмешке. Как бы Морган ни восхищался графом Монтерреем и его отношениями с графиней, ему было приятно сознавать, что сам-то он никогда не испытывает подобных «обязывающих» эмоций.

Рэйвен Сен-Жермен сидела у камина в соседней комнате, небрежно перелистывая страницы книги и прислушиваясь к глухим голосам за дверью, которые то затихали, то звучали громче. Несколькими днями раньше Чарльз мимоходом посоветовался с ней относительно просьбы Моргана Кэри, и она согласилась с тем, что им следует принять его, когда «Вызов» зайдет в Фолмаут. Она знала, что Чарльз благожелательно относится к голубоглазому капитану и убежден, что капитан примет верное решение в отношении их коммерческих дел.

И все же графиня с нетерпением ждала ухода гостя, поскольку понимала, что мужу необходим отдых, что, несмотря на бодрый вид, он испытывает сильные боли. Рэйвен нервно постукивала маленькой ножкой по толстому ковру, пока наконец не услышала, как закрылась дверь в спальню мужа. Она подождала, пока не затих звук шагов, и лишь после этого заглянула к Чарльзу.

Он лежал с закрытыми глазами. Она задержалась на пороге. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как он бледен. Но тут Чарльз открыл глаза и улыбнулся. Улыбнувшись ему в ответ, она подошла к кровати и взяла его за руку.

– Я хочу, чтобы ты как следует выспался, – сказала Рэйвен, убавив свет лампы, стоявшей на тумбочке.

Зеленые глаза Чарльза сверкнули.

– Разве я засну, зная, что ты лежишь одна-одинешенька за дверью?

Губы Рэйвен дрогнули, но его беспечность не могла ее обмануть. Она чувствовала, что ему очень больно, хоть он и не подает виду.

– Лучше вам привыкать к этому, милорд, ибо я собираюсь неукоснительно следовать предписаниям доктора Пенджелли.

– Он шарлатан! – пробурчал Чарльз.

– Все равно! – жестко сказала супруга. – Тебе следует поступать так, как он говорит, то есть ты не должен вставать с постели как минимум еще десять дней.

Чарльз скорчил недовольную гримасу.

– С каких это пор моя прелестная, нежная женушка стала такой непреклонной солдафонкой?

– С тех пор, как приняла решение как можно скорее поставить тебя на ноги. Чарльз, я говорю совершенно серьезно! Всю жизнь ты отказывался подчиняться кому бы то ни было, но сейчас я настаиваю, чтобы ты делал так, как тебе говорит доктор Пенджелли.

Он задумчиво хмыкнул:

– Проклятие! Я-то надеялся, что, пока не поправлюсь, меня будут нежить и баловать.

Рэйвен не могла удержаться от улыбки:

– Обещаю, что так оно и будет, но только если ты будешь вести себя так, как тебе сказали. – Графиня наклонилась и нежно поцеловала мужа в губы. – А теперь, – добавила она, – почему бы тебе не рассказать мне, о чем вы договорились с сэром Морганом?

– С этим можно подождать до утра, – ответил граф, лениво отмахнувшись. – Сначала мне нужно обсудить с тобой два других вопроса.

– О чем речь? – нахмурилась Рэйвен: ведь Чарльз уже давно нуждался в отдыхе!

– Люси рассказала мне о том, что произошло сегодня вечером между Сэйбл и Уайклифом Блэкберном, – без обиняков заявил граф. – Ты разговаривала с Сэйбл об этом?

Глаза Рэйвен округлились.

– О, Чарльз, с какой стати? Я уверена, что ничего страшного не произошло, хотя и не виню Люси за то, что она так рассердилась. Но зачем заводить ненужный разговор?

– Но ведь ты говорила, что она просила принести ей ужин в спальню, – с сумрачным видом напомнил жене Чарльз. – То есть она отказалась ужинать в столовой…

Рэйвен звонко рассмеялась, тронутая реакцией Чарльза на такие мелочи. Как типично по-отцовски он вел себя, пытаясь защитить свою дочь! Она игриво провела пальцем по шраму на щеке.

– В этот вечер никто не ужинал в столовой, Чарльз, разве ты не знаешь? Я ужинала здесь с тобой, мальчики – в оранжерее с Дэнни, а сэр Морган – у себя на судне.

Чарльз улыбнулся:

– Если ты настаиваешь, что больше не о чем говорить…

– Именно так, – прервала его жена. Менее всего ей хотелось бы, чтобы Чарльз начал войну с Уайклифом именно сейчас, когда ему следует соблюдать постельный режим.

– Что меня по-настоящему тревожит, так это сам Уайклиф, – немного помолчав, сказал Чарльз, и на его красивом лице появилось глубокомысленное выражение. – Я никогда не доверял ему и опасаюсь, что он может попытаться принудить Сэйбл к браку, пока я прикован к этой проклятой кровати!

– Сэйбл никогда бы не допустила этого, – заверила мужа Рэйвен.

– У меня нет такой уверенности! – пробурчал граф. – Ты ведь знаешь, какое мягкое сердечко у нашей Сэйбл. Она более доверчива, чем ты была в ее возрасте, и вряд ли сможет отвергнуть его.

– Этого не случится, – успокоила мужа Рэйвен, опасаясь, что он может вспылить. – А если случится, – добавила она, сверкнув глазами, – то я попрошу Тимса или другого слугу притащить его сюда, чтобы ты мог обрушить на него свой гнев.

Чарльз провел ладонью по блестящим волосам жены; он поражался тому, как легко ей удается отвлечь его от тяжких дум. Она ласково улыбнулась ему в ответ.

– Почему бы тебе не высказать, что еще у тебя на душе? Губы Чарльза дрогнули.

– Ну, если ты настаиваешь… Я решил послать Эдварда в Марокко. – Его глаза насмешливо блеснули, когда он увидел на лице жены удивление. – Ты удивлена, любовь моя? Разве я уже не говорил тебе, что подумываю об этом?

– Чарльз… – заговорила она.

– Я говорю вполне серьезно, – перебил он. – Ведь ты помнишь, что Теллиборо наконец удалось устроить мне аудиенцию у султана в Фесе.

Рэйвен горестно вздохнула.

– Помню. И меня это все время беспокоило, – призналась она. – Я знаю, как давно ты ждешь этого приглашения. И боюсь, что будешь настаивать на этой встрече.

– Я не так молод и горяч, как когда-то, – сказал граф. – Поэтому, лежа здесь, я обдумывал: не послать ли вместо себя Неда? Эта мысль зародилась у меня еще в Лондоне, когда выяснилось, что твоя болезнь может задержать наше возвращение домой.

– Но ведь он еще совсем мальчик! – возразила жена.

– Вовсе нет! – с гордостью в голосе возразил он. – Его умелое управление хозяйством во время нашего отсутствия показало, что наш сын вполне способен взять на себя руководство поместьем, когда подойдет время.

– Но посылать его в Танжер в качестве твоего представителя!.. – воскликнула Рэйвен. – Это бессмысленно. Нед совсем не разбирается в дипломатии и политике! Ты сам мне говорил, что Марокко – изолированное, консервативное государство. Нед не сумеет провести переговоры, он не сможет учредить там торговую фирму!

– Но там будет Дмитрий, который позаботится об этом, – мягко возразил граф. – И я уверен, что султан не оскорбится, что я послал вместо себя своего сына и наследника.

При упоминании имени Дмитрия – как Чарльз и предполагал – тень сомнения почти исчезла с лица Рэйвен. Много лет назад Дмитрий Сергеев служил старшим помощником на «Звезде Востока» и был близким другом Чарльза. Во время своего рокового путешествия в Индию Рэйвен, как и Чарльз, полюбила энергичного, преданного русского моряка, а Дмитрий обожал ее и, называя своей «маленькой принцессой», клялся ей в вечной верности.

После женитьбы и возвращения в Нортхэд Чарльз доверил командование «Звездой Востока» Дмитрию и занялся коммерцией с братом деда Рэйвен сэром Эдрианом Бэрренкортом, владельцем крупнейшего в Лондоне магазина, торговавшего шелками и чаем. Благодаря смекалке сэра Эдриана и широким связям Чарльза «Бэрренкорт Лтд.» стала солидной и уважаемой во всем мире экспортно-импортной фирмой.

Лет за десять до описываемых событий сэр Эдриан скончался, и Дмитрий, обосновавшийся со своей красивой женой-аборигенкой и многочисленными отпрысками на Барбадосе, с готовностью принял предложение Чарльза принять участие в его коммерческих делах. В качестве посла доброй воли, смекалистого бизнесмена и опытного капитана корабля Дмитрий стал ценным приобретением для фирмы.

Уже в течение ряда месяцев Чарльз пытался открыть коммерческое отделение фирмы в Марокко, чтобы конкурировать с рядом французских компаний, которым султан дал разрешение на торговлю. Сэр Гарри Теллиборо, британский атташе и один из немногих европейцев, имевших доступ во дворец султана в Фесе, сумел договориться об аудиенции для Дмитрия и Чарльза. Речь шла как раз о той встрече, от которой Чарльз теперь отказывался в связи с тем, что был прикован к постели. Дмитрий, конечно же, мог бы самостоятельно провести переговоры, но Чарльз был убежден, что султан расценит его личное отсутствие как неуважение к своей персоне, и потому идея направить в Марокко Эдварда казалась прекрасным решением возникшего затруднения.

– Наш сын почти взрослый мужчина, – сказал граф супруге, взглянув на ее бледное лицо. – У султана есть свои собственные сыновья, и он поймет, какое уважение я выказываю ему, послав вместо себя своего сына.

С минуту Рэйвен молчала. Чарльзу были понятны сомнения и противоречивые чувства, испытываемые матерью, – ведь ей впервые приходилось признать, что ее сын становится взрослым мужчиной. Граф улыбнулся своим мыслям, вспомнив, что его одолевали подобные же чувства, когда он узнал от Люси Уолтерс, что накануне его дочь стала объектом сексуальных домогательств.

В глазах Чарльза вспыхнул зловещий огонек. Независимо от того, что сказала Рэйвен, он намеревался свести счеты с Уайклифом Блэкберном, как только сумеет встать на ноги. Наглый молокосос осмелился приставать к его дочери в ее собственном доме!

– Тебе не кажется, что мы могли бы поговорить об этом завтра? – Вопрос Рэйвен заставил Чарльза вернуться к мыслям о Неде. – Мне нужно подумать об этом. И конечно, следует учесть мнение самого Эдварда.

Чарльз взял ее за руку.

– Не тревожь себя сегодня, – посоветовал он. – Тебе нужно хорошенько выспаться. Так же, как и мне. Напрасно я заговорил об этом сейчас.

Рэйвен встала и разгладила простыни на его постели.

– Ладно, не важно. Значит, капитан Кэри завтра отплывает?

Граф кивнул, и его губы сложились в улыбку.

– А мне нравится этот парень, должен признаться. Я рад, что он отплывает. Он напоминает мне меня самого в его возрасте. И кроме того… не могу забыть, как легко женщины семейства Бэрренкорт поддаются чарам моряков. В конце концов достаточно того, что случилось, когда ты встретила меня.

– Это был самый трагический эпизод в моей жизни, – сказала Рэйвен с лукавой улыбкой.

Супруги улыбнулись друг другу, задумавшись о прошлом и вспомнив о путешествии по Индии, которое коренным образом изменило их жизнь.

– Как ты считаешь: было бы очень скверно, если бы Сэйбл влюбилась в пылкого капитана? – пошутила жена.

Изумрудные глаза Чарльза засияли.

– Такого никогда не может случиться, моя милая, ведь нашей дочери нужен ответственный, рассудительный и целиком преданный ей муж.

– Да, таких достоинств не водится за моряками, – многозначительно заметила Рэйвен, и в ее золотистых глазах запрыгали веселые зайчики.

– Конечно, нет, – согласился Чарльз; забыв о боли в спине, он привлек к себе супругу, чтобы запечатлеть на ее губах горячий поцелуй.

Проснувшись на следующее утро, Сэйбл с радостью обнаружила, что на дворе стоит такая же мягкая, солнечная погода, как и накануне. Достаточно было взглянуть на искрившиеся у нее под окном морские волны, чтобы тотчас же достать из шкафа амазонку. Пригладив щеткой волосы и закрепив их на затылке шпильками, она натянула перчатки. На лестничной площадке, шурша юбкой, она осмотрелась. И решила, что следует сначала заглянуть к отцу. Постучав в дверь, она с удивлением обнаружила, что ее впустил Эдвард, который взял ее руки в свои и поспешно втащил в комнату.

– Я зашла узнать, как себя чувствует отец… – начала Сэйбл, но Эдвард, задыхаясь, прервал ее.

– Ему лучше, но я как раз собирался сообщить тебе новость!

– Какую?.. – Ей еще не приходилось видеть Эдварда таким возбужденным.

– Отец посылает меня в Танжер! Хочешь верь, хочешь нет, но послезавтра я отплываю в Марокко!

Сэйбл уставилась на родителей – те улыбались энтузиазму сына. У кровати отца стоял поднос с завтраком, и он отложил вилку, чтобы пожать дочери руку.

– Это правда, любовь моя. Поскольку я никак не могу отправиться на встречу с султаном, то решил, что вместо меня поедет Эдвард.

– В Танжере я должен встретиться с Дмитрием! – добавил Эдвард; он обхватил Сэйбл за талию и закружил ее в танце. – Потом мы отправимся по суше в Фес, Возможно, нам придется ехать на верблюдах… Сэйбл, представляешь?!

– Неужели это правда? – спросила Сэйбл, недоверчиво глядя на отца. Ей было трудно поверить, что отец собирался подчиниться указаниям доктора Пенджелли, ведь ему предстояла столь важная миссия.

– Именно так, – подтвердила графиня, угадавшая мысли дочери. – Доктор Пенджелли позволил мне привязать твоего отца к кровати, чтобы он не сбежал.

– А Лайм знает? – спросила девушка.

– Сейчас у него урок, но как только он освободится, я сообщу ему. – Эдвард взглянул на отца, и у Рэйвен перехватило дыхание: она впервые заметила, как изменился ее сын за последний год и как сильно стал походить на своего отца. – Обещаю, что ты будешь гордиться мной, – сказал юноша.

Глаза Чарльза потеплели:

– Я уже горжусь, сын…

– Простите меня, сэр, мадам…

Рэйвен подняла голову и увидела застывшего в дверях седого слугу:

– В чем дело, Паррис?

– Держу пари, явился Клиф Блэкберн! – усмехнулся Нед, уловив недовольство, написанное на лице пожилого дворецкого. – Или же у Перри на кухне подгорело жаркое…

Сэйбл захохотала, и даже чопорный Паррис позволил себе едва заметно улыбнуться. Он приосанился и объявил:

– Внизу мистер Уайклиф Блэкберн. Я проводил его в Желтый салон.

Рэйвен не удалось скрыть раздражения:

– Боже мой! Он сказал, что ему нужно?

– По-моему, он хотел бы справиться о здоровье его милости.

– Я спущусь и поговорю с ним, – со вздохом проговорила Сэйбл. Ей вовсе не улыбалось видеть Клифа так скоро после его вызывающего поведения накануне, но она понимала, что родители хотят побыть одни и что Нед, взволнованный предстоящей поездкой, вряд ли будет обходителен с гостем. Бедный Уайклиф, вероятно, он ужасно сожалеет о случившемся, и теперь ни к чему чураться его!

– Тогда вам лучше поторопиться, леди Сэйбл, – заметил Паррис. – Кстати, должен сообщить, что в эту минуту с ним миссис Дэниэлс.

– Так он не один? – воскликнул Эдвард.

В следующее мгновение все разразились хохотом.

– Почему бы тебе не пойти вместе с сестрой? – предложил граф.

В глазах Сэйбл вспыхнули веселые огоньки.

– Да я сама справлюсь, папа, спасибо! Нед, ты должен пойти и сообщить Лайму о предстоящем путешествии.

Эдвард горделиво выпятил грудь.

– Конечно. Разве не так?

– Он тебе позавидует, – добавила Сэйбл, обнимая брата. – Я так рада за тебя!..

Нед смутился, вспыхнул и поспешно вышел из комнаты. Сэйбл же на минуту задержалась, чтобы поцеловать родителей, затем отправилась избавлять Уайклифа от наскоков Дэнни.

Девушка весело улыбалась, когда, приближаясь к салону, услышала за дверью громкий голос Дэнни. По всей видимости, старушка произносила очередную тираду в адрес гостя, все преступление которого состояло в том, что он носил фамилию Блэкберн.

Сэйбл уже собралась ворваться в салон и положить конец страданиям Клифа, но замерла у двери, услыхав, как с губ Дэнни сорвалось имя сэра Моргана Кэри. Она прислушалась, не выдавая своего присутствия. И то, что она услыхала, заставило се похолодеть.

– Да, это так, мистер Блэкберн! – говорила Дэнни, и было очевидно, что она ужасно довольна собой. – Вам больше незачем сохнуть по леди Сэйбл, так как его милость, граф, согласился выдать девушку за капитана сэра Моргана Кэри!

Если Уайклиф и был шокирован сообщением Ханны Дэниэлс, то приложил все силы, чтобы скрыть это.

– Мне трудно в это поверить, миссис Дэниэлс. Учитывая тот факт, что не далее как вчера я виделся с графиней и леди Сэйбл и ни одна из них не упомянула об этом!

– Ха, с каких это пор вас должны посвящать в такие дела? К тому же решение было принято лишь вчера, во время приватной беседы между графом и сэром Морганом! Вряд ли об этом известно даже самой леди Сэйбл. И я говорю вам это сейчас для того, чтобы вы держались подальше от девушки и Нортхэда! Так что лучше поостеречься, сэр: ведь вы, надеюсь, помните, как высок и мускулист капитан Кэри!

– Это возмутительно! Как вы смеете разговаривать со мной подобным образом? – закричал Клиф. Впрочем, голос его звучал не очень уверенно – он вполне допускал, что граф обещал капитану выдать за него дочь, тем более что Сен-Жермен чувствовал себя теперь старым и беззащитным, будучи прикован к постели.

Та же мысль пришла в голову и Сэйбл, которая застыла у входа в салон. Сначала она подумала, что Дэнни говорит заведомую ложь, чтобы избавиться от Клифа, но потом вдруг вспомнила, что до сих пор не знает подлинной причины появления Моргана в их доме. Кроме того, может статься, что родители ничего не сказали ей об этом в связи с предстоящей поездкой Неда в Танжер. Сама же она провела предыдущий вечер у себя в спальне, поужинав тем, что ей туда принесли, и рано улеглась спать. Тем не менее ей было известно, что сэр Морган уехал лишь поздним вечером. Видимо, он уединился с отцом, и, пока она спала, они договорились о ее замужестве.