Текст книги "Несудьба"

– Это мера предосторожности, считай, что сцепление для предотвращения побега, – говорю какую-то глупую шутку, чтобы не заставлять краснеть ее еще больше, и это немного помогает разрядить обстановку.

Смущение, скованность и неловкость проходят не быстро, но от них удается избавиться. Алена много смеется, забавно ест сладкую вату и мило реагирует на малышей и животных, которые встречаются нам на пути.

У меня с лица не сходит улыбка, я мечтал об этой прогулке с самой первой секунды, как увидел Алену здесь. Как ни пытался забыть – не вышло. А тут второй шанс судьба дает. Как только снова его не профукать, учитывая, что до нашего отъезда домой осталось около двадцати часов?

Мы не отпускаем руки друг друга до самого конца прогулки, и, к огромному сожалению, мне приходится провожать ее домой уже через три часа. Она даже звонит и предупреждает тренера, что ее не будет во дворце во время тренировки «Титана», и в этих словах я тоже чувствую маленький шажок к завоеванию сердца этой невероятной девушки.

– Мы пришли, – говорит она, останавливаясь у одной из многоэтажек. – Спасибо, что проводил.

Не знаю, что ответить ей. Она и сама понимает, что мне было слишком мало и отпускать я ее пока не готов.

Впервые за время прогулки я отпускаю ее руку, но только для того, чтобы снять с себя цепочку и кольцо, которое принадлежит Алене.

– Держи. Я же обещал вернуть за свидание.

– Я гуляла с тобой не из-за кольца, – говорит, немного смущаясь, а я орать от счастья как идиот на весь город готов. Я не сдамся. Не-не, точно нет. Не после всего этого. Найду пути, найду решение всех вопросов, которые мешают нам быть вместе. Я все сделаю и докажу, что достоин ее. Пусть только дальше вот так смотрит на меня с долей лукавства и одновременно смущения.

– Я знаю, – улыбаюсь, – но я в любом случае обещал.

Беру ее руку в свою и надеваю на пальчик кольцо, точно как будто мы в загсе и уже женимся.

Я уверен, что эта сцена осядет в ее памяти надолго. Как и в моей.

– Спасибо, – говорит шепотом, поднимая голову ко мне, и я, не теряя времени, тянусь к ее губам, потому что терпеть больше нет сил. Я не могу отпускать, не хочу.

– Сереж, – она отворачивается за мгновение до поцелуя, и мои губы обрушиваются на ее щеку, – не стоит, пожалуйста.

– Ну почему? – Меня трясет изнутри от желания ее поцеловать. Я кладу ладонь на ее лицо, поворачивая к себе и поглаживая пальцем скулу. – Нам уезжать завтра, Ален.

– Вот именно, уже завтра. Не делай еще больнее.

Она грустно улыбается и делает пару шагов назад, отстраняясь от меня, а потом разворачивается и убегает в подъезд.

И во мне бушует целый ураган эмоций. От бешеной радости до разбитого на осколки сердца.

Ей больно, что мы уезжаем. А значит, все остальное мы точно сможем преодолеть.

Глава 13

Алена

Сегодня я решаю обойтись без лифта и поднимаюсь на седьмой этаж по ступенькам. За это время я успеваю немного выдохнуть после прогулки с Сережей и привести мысли в порядок. Ну, в относительный.

Потому что со дня приезда «Феникса» в наш город я понятия не имею, что такое тот самый порядок в мыслях. Его давно уже нет, там каша такая, что с ума сойти можно.

Мне приятно, конечно, отношение Сережи ко мне. Любой девушке было бы приятно, глупо отрицать. Внимание, цветы, комплименты, желание встретиться и даже его желание поцеловать. Мне приятно, что, несмотря на свое упорство, он не заходит далеко и не переходит границы. Хоть и действует настойчиво, но не лезет уж совсем нагло. Нравится, что чувствует мои желания, ну или угадывает, не знаю. Конечно, в ситуации с Максом мне тоже приятно было, что он дал мне слово, а потом заступился, когда Максим перешел черту.

От него, кстати сказать, я не ожидала такого. Макс всегда был тем парнем, на которого я могла положиться. За ним я чувствовала себя как за стеной, он несколько раз спасал меня от надоедливых ухажеров, а тут повел себя так, словно мы не дружили никогда.

Мне было неприятно. Я знаю о чувствах Макса, он говорил о них сотню раз, но его ревность была ни к чему, еще и с такой подачей и в таком тоне. Потому что я ту же сотню раз давала понять, что мои чувства исключительно дружеские, и однажды даже предложила прекратить общаться, чтобы ему было проще. Он отказался, пообещав, что будет спокойно со мной дружить. А в итоге кричал на меня на весь спорткомплекс таким тоном, как будто я после семнадцати лет брака его с пятью общими детьми ради другого мужика бросила.

Ну чушь же…

Вхожу в квартиру и сразу замечаю папу, стоящего у окна на кухне. Ну конечно, он все видел. Естественно.

– Привет, пап, – здороваюсь с ним и захожу на кухню, чтобы поставить чайник. Мама все еще на работе, кажется, раз он тут один сидит. – Как день?

– Скучнее, чем у тебя, – хмыкает он, но совсем по-доброму. Я всегда была папиной дочкой, с мамой такого доверия и откровения у нас почему-то не было, а с переездом в этот город оно и вовсе пропало. – Это же не твой Максим был?

– Не мой, – выдыхаю. – Он в принципе не мой, пап. Но это был не Макс, да.

– А кто? – Он не злится, но немного напряжен. В целом я понимаю почему. Он искренне верит в то, что я встречаюсь с Максом, но просто не признаюсь в этом ему. А тут кто-то другой ко мне лезет с поцелуями. Так себе ситуация. – Новый поклонник?

– Старый. Это Сережа, он из «Феникса», в их команде я работала до переезда. У них тут серия выездных игр.

Мой папа не фанат хоккея, поэтому приходится ему рассказывать такие вещи. Он у меня больше футбол любит, а я искренне не понимаю сути этой игры. Хотя я и хоккей-то не понимала, пока работать с ними не стала.

– А, по нему ты тогда ревела и говорила, что переезжать не хочешь? – Папа наконец-то отворачивается от окна и смотрит на меня выжидающе. Киваю, смысла скрывать что-то не вижу. Лучше пусть знает, что я гуляю с тем, в кого была когда-то влюблена. – А как же Макс?

– Мы дружим, пап, я миллион раз говорила.

– Он не дружит, – хмыкает папа и принимается делать нам чай. Он знаком с Максом, конечно, мы же лучшие друзья, он миллион раз оставался у нас дома, и просто на прогулке мы тоже много раз встречали моих родителей. Папа от него не то что в восторге, конечно… Но привык. Макс никогда меня не обижал, наоборот, поэтому он и не имел к нему никаких претензий.

– Это его проблемы. Я дружу. Да и с Сережей мы просто гуляли, пап. У них завтра вечером отъезд обратно.

– Смотри, за ним не упорхни. – Папа смеется, ставя передо мной горячий пахучий чай, а мое настроение отчего-то вмиг падает.

Если два года назад он относительно спокойно относился к тому, что я хочу остаться, то сейчас… Даже если бы у нас что-то и получилось с Сережей, папа в жизни бы не отпустил меня к нему. И Сережа не переехал бы, потому что там его команда, в которой он уже звезда, и в «Титан» он сам не пойдет, да и ждать его тут никто не будет.

Короче, хорошо, что я не позволила ему себя поцеловать. И хорошо, что они уезжают завтра. Я, конечно, наверняка поплачу немного, но если в прошлый раз прошло, то и в этот пройдет. Иначе никак.

Выбора нет.

Мы перестаем с папой обсуждать эту тему, он видит, что я не готова продолжать, поэтому банально болтаем о работе. Говорю ему о том, что еду на сборы и для этого срочно закрываю все в универе, а папа говорит, что Макс наверняка своего добьется на этих сборах и вернемся мы с ним уже крепкой парой. Ведь там море, романтика, звездные ночи, и если он не дурак, то своего не упустит.

Я ухожу в свою комнату, немного с ним повздорив и хлопнув дверью.

Ну потому что какого черта вообще?

Я не успеваю выдохнуть и хоть немного подумать над словами папы, когда телефон пиликает от входящего сообщения. Я с радостью беру его в руки и ловлю себя на мысли, что жду сообщения от Сережи, но потом замечаю имя Макса.

И сразу вспоминаю, что номера моего у Сережи вообще-то и нет.

Максим: Прости за эту сцену. Я сорвался.

Алена: Ты обидел меня, Макс. Мне было неприятно.

Максим: Знаю, за это и прощу прощения. Но я приревновал.

Алена: Мы друзья.

Максим: В нашей паре дружишь только ты. И ты это знаешь.

Алена: Мы обсуждали это сотню раз. Если ты не готов дружить, то зачем вообще это все? Я не могу принудить себя к тебе что-то чувствовать.

Максим: Ален, я люблю тебя. Сильно.

У меня челюсть отваливается. Я уже начала злиться от всех его сообщений и чувствовать, как он снова меня раздражает, а тут…

«Я люблю тебя». Вот так просто, прямым текстом, как сильным ударом в солнечное сплетение.

Он никогда еще не говорил «люблю».

Я ловлю себя на мысли, что мне неприятно от этих слов. Наверное, я должна чувствовать вину или что-то вроде, но я просто знаю, сколько тысяч раз мы разговаривали об этом. Сколько раз я говорила и даже просила прощения за то, что не ощущаю к нему ничего, кроме дружеских чувств.

Именно поэтому его эмоции сегодня не должны оправдываться простым «приревновал» или даже «люблю». Или еще чем-то другим. Я ничего плохого не сделала, чем могла бы заслужить такое к себе отношение.

Два года назад я, возможно, покивала бы, расплакалась и извинилась. Но все эти два года папа, да и сам Макс кстати, учили меня быть сильной и любить в первую очередь себя.

Это все еще трудно. Но в такие моменты я не буду больше никому уступать.

Именно поэтому я даже ничего не отвечаю Максу. Не нахожусь, что ответить. Заводить шарманку дружбы уже нет смысла, он все равно меня не слышит. А что-то еще… не хочу, если честно.

Поэтому достаю книгу и начинаю читать, чтобы уйти в книжный мир от всего этого безобразия, но не проходит и пяти минут, как телефон снова пиликает, оповещая о сообщении.

Что ему снова нужно?

Неизвестный номер: Я услышал сейчас песню про Аленку – шоколадную девчонку и понял, что это знак и нужно срочно тебе написать.

Хватает семи секунд, чтобы догадаться, кто это пишет. Конечно.

Алена: Номер мой тоже в песне пропели?

Сережа: Конечно. Тут же просили передать тебе спасибо за крутую прогулку.

Ловлю себя на том, что как идиотка улыбаюсь в экран телефона. А еще понимаю, что хочу немного поговорить. Пусть даже сообщениями.

Алена: Прости за ту сцену с Максом. Мне неловко.

Сережа: Все в порядке. Я, если честно, его реакцию понимаю. Хоть он меня и бесит.

Алена: Ладно. Спасибо и тебе за прогулку, мне давно не было так здорово.

Сережа: Ложись спать, Аленка. Завтра игра рано, нужно выспаться и быть полной сил.

Алена: Тебе тоже! Так что все, спим!

Сережа: *Пошло шучу о том, что мы будем спать вместе*

Алена: Как смешно. Ха-ха.

Сережа: Добрых снов, шоколадная девчонка. Приснись мне сегодня:)

Я не решаюсь ему ничего на это ответить, но экрану снова улыбаюсь и ничего с этим не могу поделать.

Я скучала по нему, правда. И даже несмотря на все его колоссальные изменения, он все еще остается тем Сережей, в которого я была влюблена. Заботливым, чутким, внимательным.

Откладываю телефон в сторону и невольно сравниваю две переписки, которые случились за последний час, хотя сравнивать – это самое глупое занятие в мире. Но ничего не могу поделать с собой, это происходит неосознанно.

Макс на меня явно обижен и разговаривает со мной сквозь зубы, еще и пытаясь манипулировать чувствами. Нужно будет обязательно с ним поговорить, потому что я чувствую, как два года дружбы буквально катятся в бездну.

Сережа же… Эти его фразочки, выбивающие землю из-под ног, снова заставляют меня улыбаться.

«Приснись мне сегодня»… Это так мило. И я укрываюсь одеялом и закрываю глаза, думая о том, что совсем бы не против ему присниться.

Глава 14

Сережа

Не приснилась. А я ждал. Даже засыпал с улыбкой после ее сообщений как дурак, ожидая увидеть ее во сне. А она и тут шанса никакого не дала рядом побыть.

Нам уезжать сегодня. Сразу после игры – в автобус и домой. Остаться я, конечно, не могу, ее забрать с собой – тоже. А что делать, пока вообще себе не представляю, если честно.

Нужно придумать что-то, но думать буду уже дома. Сейчас надо бы на игру настраиваться, на раскатку идти с командой и ни на что не отвлекаться.

Но совсем не думать о ней, конечно, не получается. Как минимум – после раскатки мне нужно будет зайти к ней, чтобы она сделала фиксирующую повязку на ногу. Уже не болит, конечно, но от греха подальше.

Как максимум, первое, что я делаю при пробуждении, – пишу ей «доброе утро», всеми словами отговаривая себя отправить ей сердечко.

Что за сопли вообще? Как она делает это со мной? Я давно перестал таким быть, а тут растекся, как школьник, и собрать себя не могу.

Мы идем с пацанами во дворец, и я вижу, как она тоже к нему подходит, привлекая внимание всей команды. Бесят они меня. Очень. Даже лучшие друзья бесят.

– Куда торопишься, Аленушка? – спрашивает кто-то из команды, и я уже сжимаю кулаки от злости. Ненормально так ревновать, честное слово, поэтому немного торможу себя. Она же и с ними работала два года назад, конечно, они будут с ней разговаривать…

Эти уговоры самого себя не то чтобы супер работают, но, когда Алена холодно и с вежливой улыбкой отвечает ему, что идет работать, меня отпускает.

Ревнивый идиот.

Параллельно нам к комплексу подходит «Титан». Не всем составом, но большей его частью.

– Ну что, птенчики, проигрывать готовы? – спрашивает их капитан. Нас Сава всегда птенчиками называет, но это только ему и можно. Он сам, собственно, так и считает. Поэтому сразу выходит вперед, нам даже приходится его тормозить. Не хватало сейчас еще драку затеять.

– Помнится мне, – говорит он, – в первом матче проиграли как раз вы.

– Вам просто повезло, – хмыкает Макс и сразу же переводит взгляд на меня. Я закипаю.

Пацаны там что-то еще выясняют, но я честно ни черта не слышу, потому что этот придурок делает пару шагов ко мне и начинает отдельный от команд диалог.

– И тебе просто повезло появиться тут. – Он улыбается гадко, и у меня чешутся кулаки. Чует моя задница, в следующий раз я уже не сдержусь. – Ты свалишь сегодня, а она тут останется. И я. Останусь. С ней.

Я замахиваюсь сразу же, но он успевает отскочить, а меня успевает схватить Коваль, за что я ему и благодарен, и нет одновременно.

Потому что говорит-то он правду. Правду, которая жрет меня изнутри.

Он реально останется с ней тут, в одной команде. И рано или поздно ее броня может лопнуть, и это я тоже понимаю.

– Не смей обидеть ее, понял? – говорю ему сквозь зубы и быстрым шагом захожу внутрь.

Надо подышать. На игру с таким настроением вообще не вариант выходить, да еще и с ним. Одно неверное движение – и удалят нас с ним к чертовой бабушке.

Все эмоции стараюсь оставить за пределами льда и на раскатке немного успокаиваюсь. Все психи потом, тренер так учил.

Иду к Аленке за повязкой и впервые вхожу в ее кабинет без стука, натыкаясь снова на этого Макса.

– Тебе тут медом намазано? – спрашивает он сразу, глядя на меня.

Он стоит у стола Аленки, нависая над ней, а она что-то пишет в своих бумажках.

– Да, – отвечаю спокойно, – еще вопросы?

– Есть один. – Он снова идет ко мне навстречу, я знаю, что он нарывается, и прекрасно понимаю, для чего это делает.

– Потом задашь, мне работать надо, – перебивает его Аленка, и он, оскалив зубы, выходит из кабинета, хлопая дверью. – Садись. Как нога?

Малышкина делает вид, что ничего не случилось, и я решаю поддержать ее в этом. Раз ей так проще – пусть. Да и, опять же – выяснять что-то перед игрой далеко не лучший вариант.

– Уже не болит благодаря твоим стараниям. Ты волшебница, что ли, Аленка? – спрашиваю ее. Мне нравится, как звучит ее имя в такой форме, и она вроде ничего против не имеет.

– Ага, ведьма, – отшучивается она, но в глазах все равно отчетливо читается грусть. Ей надоели наши перепалки с Максимом, и вряд ли в целом ее радует вся происходящая ситуация. Ну прости, я не могу иначе. Люблю тебя, вообще-то.

– Была бы ведьмой, приснилась бы, как просил, – хмыкаю, вспоминая вчерашние наши переписки.

– А что, не приснилась? – спрашивает с ноткой ехидства. Качаю головой и улыбаюсь. – Ну простите, я была занята. Спала.

– Это важное занятие, так и быть, ты прощена.

Мы шутим совершенно по-дурацки, пока она мне со всей внимательностью накладывает фиксирующую повязку. Связки все еще не восстановлены на сто процентов, чтобы не было сюрприза в самый неподходящий момент, необходимо укрепить.

Я стараюсь не думать о том, что это последний раз, когда я вот так, как раньше, захожу к ней перед игрой, потому что сразу после матча у нас автобус и пара сотен километров до дома… Теперь-то я знаю, что кататься к ней не слишком-то и далеко и при желании найти время можно, но чертовы сборы! Почти три месяца отсутствия портят все.

Как назло, в голове гудят слова этого придурка из «Титана». Я уеду, а он останется здесь. С ней. Черт!

– Готово, – вырывает меня Аленка из мыслей, о которых я обещал себе не думать перед игрой. Не выходит.

– Спасибо, Карамелька, – отвечаю ей, даже не задумываясь над прозвищем. От шоколадной девчонки после песни само родилось. Но шоколадкой называть ее как-то тупо, а Карамелька даже мило. Вроде бы.

Она удивленно смотрит на меня после этих слов, но ничего не говорит. А потом подходит близко, так что у меня сердце быстрее колотиться начинает, кладет мне руки на грудь и говорит с улыбкой:

– Удачи тебе на игре. И береги ногу, пожалуйста.

– На удачу нужен поцелуй, иначе никак, – наглею в секунду, пользуясь моментом. Аленка с улыбкой закатывает глаза, но не отказывается. Берет пальчиками, почему-то холодными, меня за подбородок, поворачивает голову в сторону и целует в щеку. Мягко, нежно, как в детском саду. Но в целом ради нее можно и туда вернуться на мгновение.

– Все, иди, – говорит сразу, как отрывается от меня, и выталкивает за дверь.

Правильно делает. Потому что я уже разрабатывал план, как перевести этот детский чмок в нормальный взрослый поцелуй.

Не знаю, как насчет удачи, но вот настроение этот поцелуй и правда поднимает до нужной планки. Мужики в раздевалке снова с меня ржут, точно как два года назад, что я опять от Аленки довольный прихожу, и я подхватываю веселье, потому что – а смысл отрицать очевидное?

Перед выходом на лед стараюсь выбросить все. Все, что мешает сосредоточиться, все, что гложет, все, что раздражает. Нет этого сейчас. Есть только команда, лед, шайба, клюшка, противник и его ворота. А еще воля к победе и три периода, чтобы ее достичь.

Мы выходим на лед, наших болельщиков мало, мы в чужом городе, но они есть, и это очень подогревает дух.

Ищу глазами Алену. Она стоит за спинами наших соперников в красивой форме командного врача. У нее на груди герб «Титана», но я душой чувствую, что сердцем она за нас. И это самая большая поддержка, которая только может быть.

Это очень важный для нас матч, выиграть обязательно. Победим – уедем чемпионами. Проиграем – самое противное в спорте второе место будет наше. А хуже него ничего нет.

Свисток. Начинаем.

Игра сложная с первых секунд. Никто не готов уступать, каждый рвет победу зубами. «Титан» и так играет всегда жестко, а сегодня показывает себя на полную силу. Мы отвечаем. Чувствую, как меня впечатывают в борт, но быстро выбираюсь и еду дальше, ловя взглядом шайбу. Принимаю, не без труда и борьбы обхожу соперника, передаю шайбу Колосову, и… Да! Мы открываем счет! Защищаем ворота, стараясь не пропустить шайбу, и атакуем соперника со всех сторон в следующие пятнадцать минут. Первый период заканчивается в нашу пользу!

Тренер в раздевалке не дает нам расслабиться и радоваться этой шайбе, впереди еще два периода, а у нас все еще сильный соперник.

Собираемся с духом, но сдаем во втором. Один – один. Черт.

Перед третьим периодом мы получаем от тренера все, что заслужили. Захаров закатывает шайбу на второй минуте, но соперник сравнивает через полторы.

Драка Ковалева с их защитником. Удаление каждого на две минуты. Жесткое напряжение.

Защищаю свои ворота, бодаюсь с их нападающими всеми силами, едва успевая отдыхать на смене пятерок. Ловлю глазами Алену. Волнуется.

Снова выхожу на поле. До конца третьего периода четыре с половиной минуты. Мы на равных. Буллиты не факт что вывезем, надо побеждать в основном.

Их нападающий – Макс. И он слишком серьезно настроен забить нам. Мешаю, отбираю шайбу, толкаю и чувствую, как он цепляет клюшкой мои коньки. Падаю, а он приземляется сверху. Коленом прямо на мою поврежденную ногу, в то самое место.

Рычу сквозь зубы, потому что ногу моментально простреливает болью. Судья что-то говорит ему, толпа гудит, но вспышка боли оглушает на несколько секунд. Потом отпускает. Стараюсь дышать. Двигаю ногой – нормально. Но в моменте был ад.

Встаю. Максим смотрит со злостью – сделал это специально, я не тупой. Его удаляют на полторы минуты, они в меньшинстве.

Ищу глазами Малышкину. Она кусает губы и теребит пальцами края своей формы. Волнуется. За меня или ногу, которую сама же лечила?

Судья спрашивает, могу ли играть, еще пару раз двигаю ногой – порядок, пронесло. Киваю. Смотрю на Аленку и подмигиваю ей, показывая, что я в порядке.

Времени остается катастрофически мало. Пока они в меньшинстве – надо тащить.

Шайба попадает ко мне, и я лечу вперед, пасую на Саву, тот обводит соперника, но его блокируют, он успевает передать ее мне. Принимаю, проезжаю за воротами и пользуюсь мгновением – загоняю шайбу прямо в ворота, перекинув через колено вратаря.

Да! Черт возьми, да!

Я показываю сердечко пальцами той, которая зарядила меня на этот матч, и надеюсь, что она разбирает этот знак через хоккейные перчатки. Трибуны гудят, комментатор объявляет мою фамилию.

Остается минута матча. Отдавать победу мы не собираемся, поэтому до финального свистка держим оборону, и на последних секундах Колос делает дубль и закатывает еще одну шайбу.

Это непередаваемые эмоции. Это что-то невероятное. Адреналин зашкаливает, перчатки и шлемы летят по льду, а мы просто обнимаемся и как придурки орем от счастья, потому что получили именно то, зачем и приехали.

Я ищу глазами Алену, снова и безумно сильно хочу поднять ее на руки, выкатить на лед и целоваться при всех зрителях, при всей команде, да хоть при всем мире.

Но я понимаю, что ее команда этого не одобрит, и не хочу, чтобы из-за меня у нее были проблемы. Потому что пока я забрать ее в любом случае не могу.

Поэтому я просто вижу, как она улыбается и смотрит точно на меня, и произношу одними только губами:

– Спасибо.

Улыбаюсь, когда она шлет мне воздушный поцелуй.

Кажется, я счастлив.

Пока не вспоминаю о том, что через полтора часа у нас автобус домой… Черт.