Текст книги "Несудьба"

Глава 15

Алена

Я очень рада за «Феникс», правда. Несмотря на то, что работаю в «Титане», искренне считаю, что эту победу они заслужили и одержали ее абсолютно справедливо, хотя парни из моей команды мое мнение не разделяют, конечно. Ну и пусть.

Я иду по коридору ледового дворца, прижимая к себе сложенные на груди руки, чтобы согреться. Иду к холлу, чтобы оттуда выйти на улицу и проводить Сережу домой. Он уезжает, от этого мне и холодно.

Я до последнего хотела остаться в кабинете и не идти туда, но ноги сами понесли, я не сдержалась. Он умудрился сделать так, что даже в моем кабинете уже все напоминает о нем. Букет стоит… Красивый, пахнет. Но уже нагоняет грусть.

С одной стороны, я невероятно рада, что он приехал. Он всколыхнул во мне те чувства, которых я не ощущала очень давно. Я, честно признаться, даже задумывалась о том, что со мной что-то не так, раз я так долго не могу влюбиться, хотя ухаживаний и кандидатов было достаточно. Это я сейчас поняла, что влюбилась очень давно. Просто разлюбить так и не смогла.

С другой стороны, я не рада, что мы встретились. Как раз вот по этой причине. Теперь уезжает он, и мы снова расстаемся. На два года? Три? Сможем ли мы забыть друг друга и жить дальше, словно и не было ничего? Вряд ли… Я точно не смогу, не в ближайшее время.

Стою перед выходом около минуты, мешая прохожим, собираясь с мыслями. Точно ли нужно?..

Да.

Выдыхаю весь воздух из легких и выхожу. Автобус стоит совсем недалеко, и я, сжав руки покрепче, все-таки подхожу к нему медленным шагом.

Парни ставят сумки в грузовой отсек автобуса с эмблемой их команды, и пару минут мое присутствие остается незамеченным. Я просто смотрю на них с улыбкой, вспоминая месяцы работы в «Фениксе», пока меня не замечает Лешка.

– О, Аленушка! Слыш, Серый, это к тебе, кажется, – сразу зовет он Сережу.

– Поздравляю с победой, мальчики, – говорю толпе и улыбаюсь от громких и нестройных благодарностей.

Он появляется сразу, еще красивее, чем всегда, серьезно. Ему безумно подходит новый имидж, я залипаю как бесстыдница. Волосы растрепанные, пирсинг, татуировки. Даже стиль одежды совершенно другой. Вот посмотришь – не Булгаков, пока не заглянешь в глаза.

В них и смотрю, когда он подходит близко и улыбается мне.

– Я уже думал бежать к тебе в кабинет и вытаскивать тебя оттуда силой.

– А я сама пришла, – склоняю голову набок, любуясь им пару секунд, а потом шлю все к черту и обнимаю его за талию, прижимаясь щекой к груди. Слышу, как гулко колотится его сердце, и эгоистично надеюсь, что виной тому мое прикосновение.

– Ты решила оттаять? – спрашивает, обнимая в ответ. Слышу в его голосе улыбку.

– Напоследок…

Эти слова шепчу еле слышно, но он слышит. Понимаю это по тяжелому вздоху, вырвавшемуся из его груди. Ему тоже тяжело… Зачем мы снова издеваемся друг над другом?

– Я напишу?

– В дороге? Или когда вернешься домой?

– Оба раза. И перед сном. А еще вообще всегда. Ты не будешь против?

– Сереж… – Мне приходится отстраниться, и это движение делает мир вокруг еще ледянее. Я никогда уже не согреюсь, кажется. – Не стоит. Не увидимся ведь больше, зачем это все?

– Я придумаю что-нибудь! – говорит упрямо, хватая меня за плечи. – Придумаю, слышишь? Не отпущу тебя больше, я же уже говорил. Говорил же? Если нет – сейчас скажу. Не отпущу.

Под веками собираются слезы. Он так уверенно говорит все это. Я же, в свою очередь, не меньше уверена в том, что у нас ничего не выйдет и мы обречены.

Но все это будет завтра, ведь так?..

А сегодня мне так хочется еще немного счастья.

Я поднимаюсь на носочки, чтобы его поцеловать, но Сережа оказывается быстрее. Он наклоняется ко мне, держит одной рукой за талию, а второй за затылок и прижимается губами так сладко, что я мигом закрываю глаза и улетаю куда-то за пределы вселенной, краем уха слыша, как гудит и улюлюкает вся его команда. Вот дураки…

Обнимаю Сережу и позволяю целовать так, как ему хочется, просто наслаждаясь моментом и двигая губами ему в такт.

Это наш первый настоящий поцелуй. Потому что тот Сережа не посчитал настоящим. Первый, и… и последний.

Он отрывается от меня, когда слезы попадают на губы и отдаются солью на языке.

Сережа смотрит с такой нежностью на меня, что я непроизвольно начинаю плакать еще сильнее. Ну почему так тяжело!

Он берет мое лицо в ладони и стирает пальцами слезы со щек, каждую секунду чмокая кончик носа, а я плачу без остановки и цепляюсь за его руки, как за спасательный круг.

– Ну ты дурочка, да? – говорит он ласково. – Я тебе обещаю, Карамелька, я обязательно что-то придумаю, слышишь?

Киваю, стараясь ему верить, но пока сердце все еще рвется на части от всего происходящего.

– Почему Карамелька? – задаю самый дурацкий в мире вопрос.

– При встрече расскажу, – улыбается, давая еще одну надежду.

У меня в голове созревает дурость сразу же. По крайней мере мне она кажется дуростью.

Я тянусь к шее Сережи, расстегиваю цепочку, снимаю с пальца свое кольцо, которое я только-только забрала назад, и надеваю ему на цепочку. Точно так же, как он приехал с ним сюда, он отсюда и уедет.

– Это же память от бабушки, – говорит он ошарашенно, глядя на мои действия.

– А вот при следующей встрече и отдашь, понял?

– Понял, – говорит он с грустной улыбкой, и мы оба больше решаем не тратить время на разговоры.

Потому что целоваться, если честно, сейчас хочется намного больше, чем разговаривать. И я очень рада, что мы оба совпадаем в этом.

Нам приходится оторваться друг от друга, когда тренер уже третий раз зовет всех в автобус. Сережа и так единственный, кто еще не на месте, не хочу, чтобы у него были проблемы.

Целую прощальный раз в губы и отпускаю.

– Иди, Сереж, тебе пора.

– Я напишу. – Он чмокает меня еще раз и задом идет к автобусу, не отрывая от меня взгляда. – И позвоню. И придумаю что-нибудь обязательно!

Он еще смотрит на меня из окна около тридцати секунд, пока автобус выезжает со двора.

А потом я его не вижу. А автобус только отдаляется.

А я стою и смотрю ему вслед, даже не пытаясь стирать со щек эти противные соленые дорожки.

Мне больно. Очень-очень.

Глава 16

Сережа

Жизнь – штука настолько же дерьмовая, насколько и удивительная. Она нас с Аленкой по разным углам развела, она же обратно и склеила. И снова развела… Но теперь показала, как может быть, если только я больше не буду таким ослом.

Всю дорогу до дома мужики заваливали меня вопросами, поздравляли и ржали. Леха сказал, что я первый в истории парень, который добивался первого поцелуя от девушки два с половиной года. Но за всеми смешками в их словах отчетливо слышалась радость. Потому что они видели наши с ней недоотношения два года назад, постоянно давали мне советы и тоже хорошо относились к Аленке. А потом она уехала и мои страдания свалились и на их плечи также. Поэтому сейчас они рады, конечно. А я…

– Ба, я дома! – кричу с порога, входя в квартиру. Ба звонила и говорила, что уже приготовила что-то для меня и ждет, когда я приеду. Как оставить ее еще на два месяца? Или даже больше. Не помню, сколько там длятся наши сборы. Меня они вообще не радуют. Ба бросать снова, к Аленке не поехать. Издевательство.

– Проходи сюда, – слышу голос с кухни и, бросая сумки в прихожей, иду к ней. Бабушка у меня типичная, даже несмотря на то, что молодая еще. Ей главное, чтобы я поел хорошо и в целом не голодал никогда, поэтому с выездов меня всегда встречает такими столами, как будто я из армии прихожу. – Мой руки, будем ужинать. Я твои любимые котлетки приготовила.

Вдруг на губах тянется улыбка от мысли, что я очень хотел бы приходить вот так домой и слышать такие же слова от Аленки. А если готовить не умеет… Да все равно, пусть просто ждет меня всегда.

Мою руки и сразу пишу ей, зависая из-за этого посреди ванной. Обещал сказать ей, как приеду. Мы все-таки не переписывались, пока я был в дороге. Каждому из нас нужно было подумать о многом, поэтому я не стал отвлекать ее и отвлекаться сам.

– Ну ты уснул тут, что ли? – заходит бабушка. – В телефоне потом посидишь, давай к столу!

– Прости, ба, я тут влюбился просто, – говорю ей, и от реакции улыбка сама собой тянется на губах. Бабушка прикладывает руки к груди и вздыхает, сияя от радости.

– Сережка! Правда, что ли? Как ее зовут? Когда ты успел? Когда познакомишь нас?

Она задает сразу миллион вопросов, усаживаясь напротив меня. Типичная женщина, это с возрастом не проходит, а усугубляется только, видимо.

– Познакомить… Я бы с удовольствием, ба, но это проблемно. Ее Аленка зовут, ты должна помнить, два года назад она у нас в команде медсестрой работала, а потом в другой город уехала. Когда я еще не смог признаться ей в чувствах, а потом страдал.

Бабуля кивает. Помнит, конечно, с ее отъездом я нажрался как свинья впервые в жизни, наверное.

– Ну, и что не так? Оттолкнула?

– Да нет, кстати. Просто живет она в другом городе. Мы на выезде были, я и встретил ее там, она теперь в другой команде работает, с которой мы играли. Я, конечно, все дни рук не опускал, и перед самым отъездом она окончательно растаяла, но что делать сейчас, вообще не понимаю. Мне вернуть ее надо, я не смогу без нее уже точно.

– Вырос совсем, – говорит ба, стирая слезы. – Любишь – не бросай. Всегда можно что-то придумать. Мы вот с дедом твоим тоже в разных городах жили, ну ничего. Влюбился он, отпускать не захотел.

– Ты никогда не рассказывала.

– Я жила далеко отсюда. Шесть часов поездом ехать было. Работала на заводе секретарем директора. Бумажки носила и чай. А он был самым востребованным наладчиком оборудования во всей стране. Его часто вызывали в другие города, когда были серьезные поломки. Вот и у нас случилась, вызвали его, он и приехал в командировку. На десять дней. Я, конечно, сразу в него влюбилась, как только он спросил, у себя ли начальство и представился, кто он такой. Высокий, красивый, воспитанный, еще и старше меня на целых десять лет! Думала, что таких, как он, и не бывает. А нет, попался. И тоже влюбился. Я не думала, что могу быть такой счастливой, как в те десять дней. А потом ему уехать пришла пора. Меня звал с собой, но отец не пустил, конечно. С незнакомцем непонятно куда. Он обещал писать письма, а я плакала три дня навзрыд, так не хотела его отпускать. А потом сижу работаю, неделя где-то прошла, а он снова заходит. Говорит, я за тобой приехал, собирайся. Поговорил с моим отцом, твердо сказал, что настроен серьезно. Собрал все мои вещи, забрал с собой. Мы поженились через неделю, и с тех пор я была самой счастливой, до самой его смерти. Бери пример с деда, сынок, добивайся, если любишь.

К концу рассказа она уже не обращает внимания на слезы, а я сглатываю ком в горле. Я никогда не слышал об их истории. Знал, отчего деда не стало, а вот как они познакомились – никогда.

– А он не думал остаться с тобой?

– В его городе перспектив было больше, работа постоянная, где он на хорошем счету. Он по-мужски решил, где нам будет лучше, и забрал меня туда. Но если ты решишь, что сможешь уехать ради нее, – уезжай.

– Я не брошу тебя, ба, – говорю сразу. У нее сердце, куда мне в другой город?

– Ой, – отмахивается, – я старая уже, не надо со мной нянчиться. А тебе семью свою строить и всю жизнь с ней жить.

– Тебе всего шестьдесят.

– А в любом случае.

– У нас сборы до конца лета, – выдыхаю, опуская голову, – и не поехать не могу, сама понимаешь.

– Значит, пиши ей все два месяца, звони, не отпускай, главное. Чтобы ты через два месяца приехал, а она тебя еще сильнее любит. А потом, как вернешься, разберешься уже. Ну или само решится как-то за это время. Не знаешь ведь даже, что завтра будет.

– Спасибо тебе, ба, – тянусь к ней и обнимаю лучшую женщину в моей жизни.

– И верни меня в деревню, пожалуйста, – просит она в сотый раз. – Мне тесно тут у тебя. Я природу хочу, животных, там друзья у меня, знакомые. А тут даже бабки у подъезда противные, не посидишь с ними.

– Ба, мы обсуждали миллион раз уже! – Эта тема выводит меня из себя. Она только недавно в больнице лежала, о лекарствах забывает постоянно, как одну оставить? В этом смысле она хуже маленького ребенка.

– Вот послушай миллион первый и прекрати спорить со старшими. Ты все равно уедешь, какая разница, где я буду? А там и безопаснее, и веселее. Летом в деревне хорошо, а тут четыре стены, хоть вешайся.

– Но когда приеду, верну тебя обратно.

– А вот когда приедешь – тогда мы обсудим это еще раз. А сейчас ешь.

Невыносимая женщина.

Мы уезжаем в деревню на следующий же день. Ба собирает вещи так, что я понимаю: чтобы вернуть ее назад через два месяца, мне нужно будет нехило так постараться.

Я волнуюсь очень, но она обещает быть умницей, не забывать пить лекарства и звонить мне часто, чтобы я знал, что с ней все в порядке.

После этого еду в ледовый. У нас тренировка вечерняя, а потом всякая инфа по сборам. Где жить будем, что по срокам, перелету и всякое такое. Обычная информация.

Перед тренировкой нам представляют троих новеньких: Тимура, Влада и Сашу. Пацанов купили в трансферное окно из разных команд, и играть они будут теперь с нами. Первый мне почему-то сразу не нравится. Да и никому, судя по всему, из пацанов. Слишком наглый какой-то. Второй явно мажор, на лице написано. А Саня нормальный вроде. Ну посмотрим. На сборы они тоже с нами едут, там и увидим. Если к Крохалевой, точнее Ковалевой, никто яйца катать не будет, возможно, даже целыми останутся. Другим мужикам в этом деле проще – их девчонки тут перед всеми не щеголяют. А Ковалев третий год страдает уже от ревности.

Ну а мне… Мне вообще крах. Моя ходит перед другими, и я даже не могу никому за подкаты морду набить. Бесит.

Сборы будут у нас два месяца и одиннадцать дней. Ровно до конца лета. Жить почти у моря, Сочи, большая территория с собственным крытым катком. Кайф, конечно. Аленку бы в этот кайф…

Мы переписываемся с ней тем же вечером, когда я валяюсь дома в теперь уже снова пустой квартире. Она охотно отвечает мне на все, и я как дурак радуюсь тому, что не отталкивает. Главное – два месяца этот актив продержать, а потом, когда приеду, уже проще будет.

Сережа: Приеду к тебе через два месяца и одиннадцать дней. Жди меня, Карамелька.

Алена: А почему такая дата странная?

Сережа: Да сборы у нас до конца лета. Не могу не полететь, поэтому придется дни до встречи считать.

Алена: А где сборы? Далеко?

Сережа: В Сочи, где-то на базе старого санатория или что-то вроде того.

Алена: Поняла! Ну здорово:)

Очень странно выглядит ее «здорово», но стараюсь не обращать внимания. Она сразу же уходит спать, видимо, просто устала, и я уже по традиции прошу ее мне присниться и закрываю глаза, надеюсь, что за время сборов не случится ничего и я спокойно приеду к ней и заберу себе.

Глава 17

Алена

Я еще минут пятнадцать стою у дворца и стираю слезы с лица, когда автобус «Феникса» отчаливает домой. Конечно, мне безумно грустно, что все так получилось. Наша история с Сережей не милая, не романтичная, не вечная. Вообще никакая. С вечными ухабами, крутыми поворотами и противоречиями. Об этой истории не написали бы книгу и не сняли фильм, потому что всегда все ждут хэппи-энда, а тут…

Стараюсь взять себя в руки и быть сильной. Ну что плакать? Грустно, конечно, но, с другой стороны, мы ведь жили друг без друга эти два года, что мешает нам и дальше так жить?

Возможно, моя слабость, потому что за эти несколько дней, что Сережа был здесь, я не нашла в себе силы держать дистанцию и сдалась так быстро, как будто бы я его только и ждала. А хотя… пусть это просто останется светлым воспоминанием. Потому что в любовь на расстоянии я не верю, и даже если мы целый год будем общаться в интернете, сильно вряд ли куда-то нас это приведет. За ним я уехать не смогу, меня папа просто прибьет даже за желание, и он команду не бросит, и я в этом его понимаю и ни в коем случае не виню.

Поэтому… Это была классная история. Пусть короткая и с грустным концом, но она была, и я рада, что смогла в ней поучаствовать.

Улыбаюсь своим мыслям и отворачиваюсь, наконец найдя в себе силы пойти домой. Краем глаза на пороге ледового замечаю Макса. Он стоит у входа и смотрит прямо на меня, подозреваю, что уже не первую минуту. Упрямо иду мимо и стараюсь не смотреть на него. Я все еще обижена, он все еще бессовестный, нам все еще не о чем говорить.

– Не делай вид, что меня не существует, – говорит он мне в спину, и я закатываю глаза. Иду чуть медленнее, потому что смысла пытаться уйти все равно нет. Эти хоккеисты быстрые настолько, что, будь на мне сейчас хоть сапоги-скороходы, я бы вряд ли выиграла эту гонку. Он в два шага нагоняет меня и становится рядом, продолжая путь вместе со мной. – Привет, малышка.

Меня подбешивает это прозвище, честно сказать. Оно звучит слишком… Да просто слишком! Несмотря на то, что это не уменьшительно-ласкательное, а производное от моей фамилии. Все равно Макс говорит это как раз иначе. Он бы меня еще «деткой» назвал. Фу.

– Привет, Макс, – отзываюсь, но на него все еще не смотрю.

– Есть к тебе предложение, – говорит он, и я чуть напрягаюсь. Немного страшно, если честно. – Давай я сделаю вид, что не видел, как вы не могли отлипнуть друг от друга с этим твоим бывшим, а ты будешь общаться со мной как раньше.

Он слишком неоднозначно выделяет слово «бывший». Вроде: «Смотри, Ален, он снова уехал и ты снова одна. Он снова бывший. Будешь страдать по нему еще пару лет?»

А вот буду, если придется.

– А зачем тебе делать вид, Максим? – задаю логичный вопрос. – Мой мир не рухнет, если я буду знать, что ты видел, как мы целуемся. Да куча людей видела, мы не особо скрывались.

Пожимаю плечами и краем уха слышу, как он что-то бурчит себе под нос. Не собираюсь на это реагировать, я устала оправдываться перед человеком, которому ничего не обещала.

– Зато меня на части разрывает от увиденного, – наконец-то рычит он вслух. Я внезапно нахожу в себе силы на сопротивление. И даю себе обещание, что не пойду у него на поводу. По крайней мере, в этом диалоге я выйду победительницей, а не побежденной, как обычно бывает. Потому что не стоит унижать то, что мне нравится, пусть даже это и разбивает мне сердце.

– Это только твои тараканы, Макс. Тебе не кажется, что я примерно раз восемьсот сказала тебе, что готова только дружить? Нет? Мне повторить еще раз?

– Это все из-за него, да? – Он рычит эти слова сквозь зубы, но я стараюсь не обращать внимания на эти эмоции. В конце концов, это ведь действительно только его тараканы. – Никак не можешь его забыть? Поэтому отталкиваешь меня постоянно? Все это время?

Мне хочется дать ему подзатыльник и отругать, как маленького ребенка, за то, что он не слышит меня и додумывает какую-то ересь. Я устала от этого. Каждый раз я должна сначала сказать, а потом еще и объяснить свои слова. Не хочу. Толку все равно маловато от этого, как выяснилось.

– Знаешь, Максим, мне больше нравилось, когда ты был просто моим другом и мог общаться со мной нормально, без всех этих тупых претензий и выяснений отношений. Кажется, у тебя и правда завелись тараканы.

– Они всегда были. – Он пожимает плечами и поправляет спортивную сумку на плече. Мы идем очень медленно, наверняка ему тяжело, но он молчит. Просто время от времени поправляет лямку. – Просто сидели в затишье. Им не приходилось вылезать, потому что рядом с тобой не терлись всякие мудаки и нам всем было спокойно. А если кто-то и пробовал тереться, ты давала мне зеленый свет отправить их куда подальше и мы снова просто жили как раньше.

– Мудаки? – переспрашиваю, не послышалось ли мне. Он фыркает и качает головой. Ну приехали. – Хочу напомнить тебе, Макс, что это ты пытался добить его травмированную ногу во время игры, а не наоборот. И не делай вид, что такого не было, я не слепая и не дура уж точно. И, ах да… Он выиграл, если ты помнишь, потому что не вел себя так, как ты. В хоккей, я имею в виду.

Или нет.

– Защищаешь его, Ален? Правда?

– Да, правда. И буду делать это еще раз. Просто потому, что ты стал вести себя со мной так, словно я тебе что-то должна. Или что-то обещала, в вечной любви клялась. А это не так, если ты вдруг забыл.

– Меня просто достало быть во френдзоне, – наконец выдает он только то, что его волнует.

Я очень устала от этого разговора и дня в целом. Наконец-то до дома остается совсем немного, и я смогу спокойно уйти к себе и постараться отдышаться от того напряжения, что витает между нами.

– Тогда нам стоит перестать общаться в принципе, – я пожимаю плечами, – раз дружба тебя не устраивает.

– Вот так легко забудешь все, через что мы вместе прошли? Два года дружбы просто выкинешь?

– Не легко, конечно. – Я говорю искренне. Слишком много классных моментов было за это время. – Но ты своими словами не оставляешь мне выбора.

– Ну почему же? – Мы останавливаемся у моего подъезда, наконец-то и я замечаю на лице Макса улыбку, когда поворачиваюсь к нему. Это немного настораживает: разговор в целом не предполагает улыбку. – Выбор всегда есть. Например, будь моей девушкой. Сделай такой выбор.

– Мне иногда кажется, что я говорю с тобой на вымышленном языке. – Я вздыхаю, потому что волнение комом стоит в горле от его слов. – Нет, Максим.

– А я все равно дождусь от тебя «да». Надоело мне все это. Буду действовать и добьюсь тебя, чего бы это ни стоило!

Он говорит слишком уверенно, мне это совсем не нравится. Максим тянется ко мне, чтобы чмокнуть в щеку, но я быстро смываюсь в подъезд и взбегаю по ступенькам на свой этаж.

Ну что это такое, а? Мне тут только активных действий с его стороны не хватало. Что он делать вообще собрался? Издевательство какое-то.

Эй, вселенная, а можно мне какого-то покоя и стабильности в личной жизни? Очень надо, пожалуйста, мне всего-то девятнадцать, а я уже от этой Санта-Барбары устала.

Захожу домой, надеясь найти спокойствие хотя бы тут, но на пороге меня встречает папа и смотрит так странно, что мне приходится поднять бровь, чтобы задать молчаливый вопрос.

– Кто выиграл? – спрашивает он явно для отвлечения внимания.

– «Феникс».

– Расстроилась?

– Да нет, не очень… – «…Потому что я болела за их соперников», надо было добавить. Иду в свою комнату, но папа останавливает меня простым вопросом, от которого мои ноги прилипают к полу:

– А это уже снова был Макс, да?

– Да, папа, ты и сам прекрасно видел, кто это был.

– А как же тот парень из другой команды, который провожал тебя до этого?

– Полчаса назад уехал в свой родной город, – отвечаю я и жмурюсь от того, как все это выглядит.

– Шустрая ты.

– Да, пап!

Он смеется, не придавая этим словам особой серьезности, но мне все равно до ужаса неловко. Все и правда выглядит ужасно. Еще вчера меня провожал парень и лез ко мне целоваться у подъезда, а сегодня, когда он уехал, ко мне лезет уже другой. Супер просто, лучше и придумать нельзя было.

Ухожу в свою комнату, падаю на кровать и рычу в подушку, а потом на ней же и засыпаю от усталости, раннего подъема, нервов и слез. Просыпаюсь от сообщения и снова улыбаюсь в экран. Сережа делает меня какой-то сумасшедшей, скоро я начну улыбаться деревьям, автобусам, ага, точно.

Мы общаемся сообщениями весь день, обо всем и ни о чем. Он рассказывает про бабушку, мы вспоминаем какие-то милые моменты, что были с нами, пока я с родителями жила еще в том городе. Общаемся постоянно, словно у нас есть хоть какой-то шанс на будущее и мы не делаем друг другу этими откровениями еще больнее.

А потом он говорит, что приедет ко мне через два месяца и одиннадцать дней, потому что послезавтра они улетают на сборы в Сочи.

И в этот момент мое сердце падает и разбивается в клочья, потому что на сборы в Сочи лечу я вместе со всем составом «Титана», участникам которого от пяти и до фиг знает скольки лет.

Какова вероятность, что мы будем в разных концах Сочи и не встретимся ни разу?

А какова вероятность того, что мы летим на одну и ту же базу и снова увидимся уже буквально через сутки?

Сдается мне, что огромная. И моя решительность тут же падает ниже плинтуса. Я говорю Сереже, что убегаю спать, хотя выспалась вечером, и выхожу из всех соцсетей.

Потому что я осмелилась его поцеловать, потому что знала, что он уезжает и это, скорее всего, последняя наша встреча. Позволила себе минутную слабость и отдалась во власть чувствам.

А сейчас как быть? Я буду со своей командой, они с «Фениксом» друг друга терпеть не могут, особенно после последних игр. Макс собирается меня добиваться, а это очередной повод для их психов друг на друга, мы далеко от дома, рядом с морем, и…

А что делать-то теперь?