Текст книги "Дженис Джоплин – жемчужина рок-н-ролла"

У Нэнси Гёрли и Дженис было еще кое-что общее, помимо любви к Джеймсу: спиды, которые они начали колоть внутривенно. У Дженис развился игольный фетиш. «Она стала игольным маньяком, – говорит Дэйв. – Ей нравилось „поправлять“ других людей, нравилось возбуждение от процесса «вмазывания» кому-нибудь, нравилось, что именно она делала внутривенный укол, от которого человек «отъезжал». И она хотела, чтобы ты по-настоящему «отъехал». Нет ничего хуже, чем уколоться и не «отъехать» – ну, не полностью».

Однажды Нэнси Гёрли и Дженис зависли в комнате Дэйва за кухней и вынюхали весь кристаллический мет[56]56
  Кристаллическая форма метамфетамина.


[Закрыть]. «Они знали, что я никогда ничем не кололся, – вспоминает Дэйв, – и я выразил желание попробовать». Девушки затеяли серьезный спор по поводу того, кто удостоится чести уколоть Дэйва мефедрином.

«Дай мне сделать это», – сказала Нэнси. «Нет, – заявила Дженис, – дай мне сделать это!» Дэйв забыл, кто уколол его, но отчетливо помнит, что совершил после того, как прилив спокойной и сверхчеловеческой энергии, вызванной наркотиками, переполнил его. Он поменял мембрану на своих барабанах, натянув вместо нее кожаный переплет с Торы. «Она была похожей на свиток, и я покрыл мой бас-барабан своей Торой и залакировал. Потом я покрыл другой барабан тигриной шкурой, потом покрыл другой барабан чем-то еще. Это были барабаны Levy – самые редкие, самые ценимые коллекционерами, и я пользовался ими годами, в итоге подарив одному начинающему рокеру».

Дэйв любил слушать, как Дженис пела дома своим редко использовавшимся «голосом Джоан Баэз». «У нее была песня Pathways, так никогда и не записанная, и это очень мистическая композиция в миноре, которую она исполняла высоким ровным сверхъестественным лирическим сопрано, ее таинственным фолк-голосом, и это было прекрасно».

Они регулярно ездили в город выступить в Avalon и быстро завоевали себе репутацию группы, на которую стоит сходить в Сан-Франциско. Это произошло исключительно при помощи сарафанного радио и выдающихся афиш. Местная пресса не обращала внимания на рок-возрождение, происходившее у нее под носом. Геркулесовские усилия Чета заставить критика San Francisco Chronicle[57]57
  San Francisco Chronicle – американская ежедневная газета, в тот период – с самым большим тиражом в Сан-Франциско и Северной Калифорнии.


[Закрыть] Ральфа Глисона взять интервью у Дженис не принесли плодов. Удивительно, что Chronicle проигнорировала все выступления Дженис Джоплин в Avalon в июне 1966-го. При этом младшая сестра Джоан Баэз, Мими Фарина, в связи с ее рок-дебютом в Fillmore в том же месяце получила хороший отзыв от критика Джона Л. Вассермана.

Толпы собирались в Avalon в основном из-за новаторских психоделических постеров Чета, а также из-за того, что он проводил многие часы, обзванивая сотни личных друзей: «Будь там или будь как все».

Закручивающийся шрифт афиш со списком выступающих и временем и датами танцев стал предельным выражением новой модной чувственности, а расшифровать его можно было, только находясь под кайфом. Постер Мауса и Келли для концерта Big Brother в Avalon 24–25 июня, на котором был изображен пират с бумаги для самокруток Zig-Zag[58]58
  Одна из самых популярных марок бумаги для самокруток, сигарет и пр. Компания основана во Франции в 1855 году. На логотипе – пират с папиросой в зубах.


[Закрыть], мгновенно стал классикой, оказавшись на стенах половины ночлежек на Хейт.

Персональная популярность Дженис росла так быстро, что другие группы пытались переманить ее. Как-то The Rising Sons, вокалистом которых был Тадж Махал, играли в Avalon вместе с Big Brother, и их менеджер Пол Ротшильд, предприимчивый продюсер, только начинавший работу с The Doors, увидел потенциал в Дженис. Рассказывает Дэйв: «Ротшильд обратился к ней, предложив собрать группу, в составе которой были бы она, Тадж Махал, гитарист по имени Стив Манн и Барри Голдберг из The Police Project, играющий на органе, – получалась звездная группа из ЛА с самыми лучшими музыкантами. Дженис была по-настоящему заинтригована и не знала, остаться ли ей с Big Brother или нет».

Сэм вспоминает: «Тадж Махал хорошо сыграл перед ней свою роль, наобещав с три короба, и она пришла в замешательство, не зная, что делать. Группа предчувствовала недоброе, это был неприятный период».

Чет собрал музыкантов и сказал: «Я организовал вам концерт в клубе Mother Blues в Чикаго. Дженис легко поддается на лесть и заманчивые предложения, независимо от того, здравые они или нет. Если она хочет бросить вас, если она настолько безжалостна и амбициозна – похер, отпустите ее. Вы были хорошей группой и до Дженис. Вы были известны по всей стране, и нет никаких причин, которые могли бы помешать вам добиться успеха самостоятельно». Однако музыканты так не считали. Дженис подрывала их уверенность в себе. Когда Elektra Records предложили ей контракт, парни подумали, что он предусматривает их участие, но Дженис вернулась со встречи, хвастаясь, что Elektra нужна только она и что ей посулили золотые горы. Она уже присматривала Mercedes и большой дом в Голливуде. Все вокруг говорили, что Big Brother ей не нужны и она заслуживает профессиональных музыкантов.

Когда пресса наконец открыла для себя Дженис и Big Brother, большая часть обозревателей стала упорно заклевывать всех музыкантов, кроме Дженис, которой они восторгались. Говорит Боб Сейдеманн: «А Джеймс Гёрли получил взбучку не только от критиков, но и от самой Дженис».

«Чем она была недовольна? – спрашиваю я. – Я думал, они спали друг с другом».

«Синдром черной вдовы. Съешь самца. Она была очень жестока к нему. Она заявила, что он отвратительно хреновый гитарист. И не прекращала говорить об этом, а он в результате и превратился в отвратительно хренового гитариста. Критики говорили это, она говорила это, и все вообще говорили это так часто, что он поверил и стал скверным [гитаристом]. Но в течение полутора лет или около того Джеймс Гёрли был самым энергичным, самым лучшим гитаристом в истории рок-нролла. Его можно было сравнить с Джими Хендриксом. Послушайте гитарные партии, открывающие песни на альбомах – выворачивающие наизнанку, переполненные эмоциями…»

Микки Харт из The Grateful Dead видел Big Brother в клубе Matrix, открытом Мартином Балином, и нашел Гёрли ошеломляющим. «Джеймс Гёрли взял свою гитару и трахнул ее, – говорит Микки. – Я никогда не видел ничего подобного. Это было великолепно, лучшее соло, что я когда-либо слышал. Усилитель просто пульсировал на сцене».

Еще не одна голова слетит с плеч за время карьеры Дженис Джоплин, и если голова Гёрли была первой, то вторая принадлежала человеку, больше всего поспособствовавшему ее выходу из полной безвестности, – Чету. Несмотря на кротость и любезность, Чет не бесхребетен, и когда он отказался согласиться с Дженис в том, что группа без нее ничто, она ополчилась на него и настояла на его уходе с должности их менеджера, и таким образом полностью пренебрегла всем, что он сделал для нее.

Сэм пытался переубедить ее, указав на такие моральные аспекты, как благодарность и верность, но она лишь огрызнулась: «Не бросайся в меня словами». Предаваясь воспоминаниям сегодня, Сэм добродушно говорит: «У Дженис всегда было это назидательное качество, эта старинная техасская надменность, которую я любил и на которую отзывался, – тетушка Полли бранит Тома Сойера». Далеко не все были столь снисходительны, особенно когда она угрожала: «Я убью любого, кто встанет у меня на пути». Джеймс Гёрли уверяет меня, что она говорила это всерьез.

В то время как она становилась все более уверенной в успехе, в ее социальном поведении проявлялся ненасытный «эксгибиционизм». Повсюду, куда она приходила, она требовала всеобщего внимания, посреди вечеринки вставала и обращалась сразу к пятидесяти гостям, отпуская остроты в адрес каждого в пределах досягаемости. «Это было потрясающе, но и пугающе, – говорит ее знакомый Билл Перез, – как будто она могла уничтожить тебя».

Рассказывает Хандген: «Осознав свой звездный потенциал, она стала использовать его по максимуму. Она всегда была в центре внимания, пытаясь замкнуть внимание всех и каждого. Боб Дилан однажды ушел с вечеринки, сказав: „Я не буду это терпеть“. И если в тусовке Сан-Франциско это принималось как часть ее характера, обусловленного нелегкой жизнью и беспробудным пьянством, то во всех остальных местах ее громкое, вульгарное, грубое, „Ангело-Адское“[59]59
  Подразумевается образ действий как у «Ангелов Ада» (Hell’s Angels) – членов одного из крупнейших в мире мотоклубов, известных своей неоднозначной репутацией.


[Закрыть], „к-черту-весь-мир, слушайте-меня“ отношение выглядело как эгомания».

Первый контракт группы со звукозаписывающей компанией замаячил в 1966-м. Бобби Шэд из Чикаго, владевший лейблом Mainstream Records, прослушал Big Brother во время поездки в Сан-Франциско и захотел немедленно подписать их. Как говорит Чет, после прослушивания Шэд повернулся к нему и обрисовал, «как он и я объединимся и будем полностью контролировать эту группу». Чету не понравилась сделка – она не казалась ему справедливой. «Я вошел, выдернул вилку из розетки и сказал: „Мы уходим“. Группа была в шоке».

Теперь все были злы на Чета. Парни наивно верили, что контракт со студией удержит Дженис. «Если вы, ребята, хотите, чтобы я осталась, – сказала она, – вам лучше найти что-то получше сделанного мне лично предложения – и быстро». Рассказывает Дэйв: «Мы думали, что если подпишем контракт, это положит конец попыткам других увести ее. Что это поможет сохранить нас вместе как группу».

В этот момент Дженис и группа решили уволить Чета. «Главным переговорщиком», который должен был сообщить новость, по словам Чета, был Питер Албин. Его, возможно, сопровождали Дэйв или Джеймс, «но именно Питеру как лидеру группы, всегда подписывавшему контракты на выступления, и моему близкому другу было дано соответствующее поручение. Недовольство мной было обусловлено двумя моментами: первый – они хотели заключить сделку со звукозаписывающей компанией и считали, что я был помехой этому; второй – им казалось, я уделял все свое внимание Ballroom, а группа из-за этого страдала. Я видел в этом некую иронию, ведь смысл существования клуба заключался именно в том, чтобы быть площадкой для их выступлений и средством для их продвижения. Хотя, говоря по справедливости, Avalon действительно требовал много моего внимания».

Чет был потрясен, но он не видел никакого смысла цепляться за Big Brother. Не хотел он и разжигать вражду. «Я просто сказал: „Окей“. У нас должен был бы быть контракт, но наличие листка бумаги ничего бы существенно не поменяло, кроме возможности потребовать с них денег – около семи тысяч долларов, которые я взял из своего кармана и потратил на разные цели для группы. У них этих денег не было. Они голодали, и я голодал. Контракт, может быть, дал бы мне возможность взыскать долги с их будущих заработков, но я просто оставил все как есть».

Обсуждая Big Brother сегодня, он не выказывает чувства обиды. «Дженис когда-нибудь прямо говорила вам или чувствовала необходимость объясниться с вами?» – спрашиваю я. «Нет, нет, – отвечает он. – Она никогда не говорила со мной об этом». Он думает о группе как о своих детях, подчеркивая: «Родитель может разочароваться в своем ребенке, но никогда не прекращает любить его».

За несколько дней до того, как Big Brother должны были исполнить договоренности и выступить в Mother Blues в Чикаго, возникла еще одна кризисная ситуация. Дженис и члены группы сидели на террасе в Лагунитас, когда она вызвала переполох своим заявлением. «Я не знаю, смогу ли поехать в Чикаго, – сказала она, – тут ко мне обратились с предложением…»

«Слушай, – сказал Питер Албин, – решай прямо сейчас. Ты либо с нами, либо нет, потому что нам нужно ехать в Чикаго, и мы намерены сыграть этот концерт. Если ты не собираешься ехать, то сейчас же будешь уволена. Мы найдем другого вокалиста».

Она испугалась и быстро произнесла: «Окей, я остаюсь с группой». Дэйв говорит: «Она забила на это сделанное ей предложение». Восстановив единство, по крайней мере, на текущий момент, они двинулись в Чикаго – уязвимые и без должного сопровождения. Они наняли Джима Каларни, но он ситуации не помог. А в связи с тем, что у них так и не было роуди, им пришлось тащить всю аппаратуру самим.

Они прилетели в аэропорт О’Хара, не имея бронирования в отеле, и в итоге, как говорит Дэйв, «покатили усилки и барабаны по улицам в поисках жилья. Мы были чертовски напуганы. Люди смотрели угрюмо, как будто собирались избить. Никто не видел таких длинных волос, как у нас. Служащие отелей, оценивая наши волосы и усилители, стоящие на улице, думали, что мы наркоманы. „Нет, простите, – говорили они. – У нас нет свободных номеров“. Мы оказались на улице, в отчаянии».

Ник Гравенитес, игравший в блюз-клубе под названием Burning Bush, увидел их в районе Луп[60]60
  Чикаго-Луп (англ. Chicago Loop) – название исторического делового центра Чикаго.


[Закрыть], подумав, что они выглядят страшно. Дженис переборщила с маслом пачули, на ней была одежда из мадрасской ткани, а лицо – сильно воспалено. Группа так же подозрительно отнеслась к самому Нику, человеку с короткой стрижкой и бандитского вида, скрывавшего чувствительную натуру. Поняв, что он не гангстер, они остановились и заговорили с ним. Дженис была одинока, и Ник решил, что причины этого в том, что она столь эксцентрична и исполняет блюз так, как никто никогда не делал – пронзительно и на разрыв аорты, обнажая перед миром всю себя. Кто подступился бы к такому созданию?

К счастью, у одного из музыкантов были родственники в предместье Гленвью, согласившиеся принять всех, кроме Сэма, который прихватил свою девушку Риту Спидовый Торчок и отправился к каким-то хиппи, которых они повстречали в Старом городе.

Начав концерт в Mother Blues, Big Brother ошеломили аудиторию. Это была их первая встреча с контркультурным авангардом. До этого тут выступали Jefefrson Airplane, но они тогда все еще выглядели, как фолк-музыканты. Когда же на сцену вышла Дженис, призрак в мешковине, и стала петь голосом более скрипящим, чем у Луи Армстронга, зрители сели и стали таращиться, задаваясь вопросом, можно ли танцевать под такой нутряной хрип. В конце концов одна отважная душа рискнула выйти на танцпол и изобразить нечто напоминающее припадок. Однако группа не осталась без поклонников в Чикаго. Хаулин Вулф пришел послушать их и сказал Сэму: «В вас больше соула, чем во мне самом»[61]61
  Подразумевается поджанр блюза.


[Закрыть].

В группе всегда крепко выпивали, а в Чикаго сошлись с хипстерами-алкоголиками и начали пить еще больше. Заметным исключением был Питер Албин. «Эта правильность Питера, – говорит Ричард Хандген, – в значительной мере толкала Дженис в противоположную сторону. В плане наркотиков она всегда была очень близка с Сэмом и Джеймсом, с Дэйвом Гет-цом – по-другому. Они были укурками. Питер же совсем ничего не употреблял и жил своей хиппарской жизнью по принципу „мир и любовь“ со своей хиппарской женой и двумя детьми. Ему не хотелось заходить слишком далеко, он хотел быть крутым без каких-либо веществ. Это обижало Дженис». По мнению Дженис, Питер был «более безумен, чем он сам думает; он думает, что он обычный представитель среднего класса и немного сошел с ума, но он совсем сошел с ума, чувак». Чтобы доказать это, она цитировала странные строки из его песни Caterpillar, посвященные интимной жизни птеродактилей. Гёрли настаивает, что все в группе пили. «Я довольно сильно напивался перед выступлениями», – говорит он. «Мы накачивались Southern Comfort в гримерке. Я был очень стеснительным и скованным – следствие воспитания в традициях католической школы для мальчиков. Меня оно сильно покорежило на многие годы вперед – по сути, я до сих пор пытаюсь разобраться с этим. Я выздоравливающий католик. У меня была очень сильная боязнь сцены, и чтобы подняться на нее, мне приходилось напиваться. Странно, что я вообще стремился на нее попасть, но я одновременно очень этого хотел – как мотылек, летящий на огонь. Думаю, что все мы боялись сцены».

«Все в Big Brother?» – спрашиваю я.

«Ага, – отвечает Джим. – Полагаю, всем нам требовалось несколько рюмок, чтобы пойти и начать выступать».

В Чикаго Дженис и Гёрли вернулись к своим сексуальным отношениям. «Нэнси не было рядом, – говорит Дэйв, – и Джеймс напивался до такого состояния, что Дженис фактически могла его изнасиловать, притащив домой, – они всегда были пьяны в стельку. Мы занесли его и бросили в комнате, туда зашла Дженис и неожиданно оттуда стали доноситься звуки. Это была Дженис. Поразительные звуки, как будто она по часу испытывала множественные оргазмы. Мы все смотрели друг на друга в недоумении, как такое может быть. Я имею в виду, что он был практически мертв, без сознания. Что она делала? Такое происходило два или три раза».

Возможно, что Дженис тогда употребляла мощный наркотик DMT[62]62
  Диметилтриптамин (DMT) или N,N-диметилтриптамин – сильнодействующее психоактивное вещество из класса триптаминов. Согласно свидетельствам употреблявших DMT, при его приеме возникают чрезвычайно интенсивные визуальные и сенсорные переживания эротического плана.


[Закрыть], который ей всучил один из поклонников, наркодилер и лидер компании бродячих хиппи. Узнав, что Big Brother выступают в Чикаго, они проехали полконтинента, чтобы увидеть их. После концерта Дженис пригласила их на вечеринку в дом в Гленвью. У Дженис был бурный роман с этим парнем, который отдал ей DMT. Позднее он стал весьма успешен, сколотив состояние на наркоторговле. Рассказывает Дэйв: «DMT выглядел как гашиш, но был пропитан каким-то убойным химикатом. Ты брал шепотку, закладывал в трубку, делал одну затяжку, задерживал дым и БА-БАХ! Будто на ракете попадаешь в те места, куда тебя отправляет кислота. Было довольно страшно, потому что с кислотой все происходило постепенно; тут же все было прямо сразу».

«Мгновенная бесконечность?»

«Точно! Мы, наверно, убили несколько миллионов клеток мозга этой штукой».

Когда я прошу Гёрли описать его отношения с Дженис в Чикаго, он говорит: «В то время мы с Дженис были вместе. Мы спали. У нее был браслет на талии. Нечто вроде золотой цепочки, она носила его, раздевшись. Многие девушки так делали. Она спала практически с каждым. Со всеми желающими. И я, конечно, тоже так поступал».

Между тем ситуация с концертами в Mother Blues становилась все хуже и хуже. «Их поимели, – вспоминает Ник Гравенитес. – Посещаемость была плохой, и им не платили, а так как они уволили Чета, некому было побороться за их деньги». В один из вечеров на их выступление пришел музыкальный продюсер и сказал Нику: «Черт, они хороши; жаль, что никто не будет с ними связываться». Как объясняет Ник, проблема состояла в том, что Big Brother «были слишком скандальными, чтобы у любого здравомыслящего человека возникла даже мысль записать их или работать с ними».

«Мы играли в пустых залах, – рассказывает Дэйв. – Владелец платил нам тысячу долларов в неделю, и мы играли по шесть-семь вечеров в неделю на протяжении месяца. Нам заплатили за первую неделю, заплатили за вторую, а где-то в середине третьей мы поняли, что больше нам никто не заплатит».

У Чета в то время было несколько контрактов с владельцем Mother Blues, и он мог повлиять на ситуацию, но, будучи уволенным, он даже не знал об их положении. «И вот они сидят в Чикаго, – рассказывает Чет, – на улице холод, они умирают с голоду, ночуют на чьем-то полу, у них нет денег, чтобы вернуться на Западное побережье, концертные договоренности расстроены, и на последних выступлениях они встают прямо напротив дверей – просто чтобы получить любые деньги, которые платят за вход посетители. И в этот момент в клубе появляется Бобби Шэд и берет их в свои цепкие лапы».

Заключенный тогда контракт на запись с лейблом Mainstream представляет собой худшее коммерческое решение в жизни Дженис и Big Brother. Без Чета, которого группа уволила за критику в адрес Шэда, они угодили прямо в ловушку, а выпутаться из нее им позднее стоило целое состояние.

За исключением Питера Албина, у которого был обратный билет в Сан-Франциско, у них даже не было денег, чтобы улететь домой. В конце третьей недели, когда Шэд вновь появился в их жизни, они подписали контракт с Mainstream recording, ошибочно полагая, что он хотя бы заплатит им достаточно денег, чтобы купить билеты на самолет. Но Шэд заплатил каждому из них только двести или триста долларов за сессию записи, а они провели одну четырехчасовую и одну шестичасовую сессии. Рассказывает Сэм: «Для нас это было проигрышное предложение. Боб Шэд пользовался, скажем так, довольно жесткими деловыми приемами. По его прихоти мы как будто были взяты в заложники в этом жестоком и адском городе». Причина того, что в итоге запись вышла столь ровной, – опыт, полученный в Mother Blues, где они играли по пять сетов за вечер; это был самый напряженный график из тех, что у них были. «У нас была хорошая возможность отполировать наше сырое звучание, – говорит Сэм. – Дженис была в хорошем настроении во время сессии. Она сделала двухдорожечную запись вокала, и нам понравилось, как это звучало. Гитарный звук был очень простой и в стиле 1950-х. В тот момент мы были разочарованы тем, что инженер не мог понять, чего мы хотели. Он опасался движения стрелки в красную зону, а мы хотели, чтобы она все время там находилась. Позднее инженеры поймут, что искажения звука присущи этому направлению музыки». После возвращения на Западное побережье они отправились в Голливуд, чтобы завершить работу над этим, ставшим их первым, альбомом, который был назван просто Big Brother and the Holding Company.

* * *

Они скинулись, арендовали какую-то колымагу и отправились из Чикаго в Калифорнию: Джеймс, Дженис, Сэм, Рита Спидовый Торчок, Дэйв, барабанная установка и два усилка. Для Дженис это было еще одно странствие в духе Тома Джоада[63]63
  Главный герой романа «Гроздья гнева» американского писателя Джона Стейнбека.


[Закрыть]. «Не знаю, как нам это удалось провернуть, – рассказывает Дэйв. – На заднем сиденье располагался бас-барабан и два человека, а на переднем – три, и на протяжении всех двух тысяч миль Рита сидела на коленях у Сэма, за исключением тех отрезков, что он был за рулем. И я не знаю, на чьих коленях она сидела в то время».

Сразу после Огаллалы, Небраска, их остановил дорожный патруль. За рулем был Сэм, чье водительское удостоверение было просрочено. Копы заставили их проехать в город и стали обыскивать машину. Один из них посмотрел на парней и сказал: «Вы девочки?» Никто не ответил, и тогда другой коп продолжил насмехаться: «Так что, вы девочки или как? С такими длинными волосами трудно сказать. Ты девочка или мальчик?»

Дженис ответила: «Пошел на хер, мужик». Все, включая копов, были шокированы. «Она бы так это не оставила, – говорит Дэйв. – Она была готова завязать потасовку с ними. Все остальные понимали, что, если бы мы ответили – клюнули бы на их наживку и начали препираться или протестовать, – они бы посадили нас в тюрьму. Именно этого они и добивались. Дженис была очень опасна в этом плане – она всегда ввязывалась в конфликты не с теми людьми, не сознавая риска или того, что она подвергает ему окружающих».

Едва она вновь начала сыпать проклятьями в адрес копов, Дэйв рявкнул: «Заткнись!» Они буквально оттащили ее от полицейских, закрывая рот своими руками. Им был выписан штраф в пятьдесят долларов – примерно столько денег у них и оставалось.

Как только они благополучно добрались до дома в Лагунитас, Дженис вытащила унцию DMT. В тот день, когда Дженис и Дэйв курили его в комнате за кухней, их сразу после наступления прихода сфотографировал Сейдеманн, тоже находившийся там. «Это двухминутный психоделик, – рассказывает Дэйв. Выкуриваешь его, тебя отпускает, куришь опять. Это как быть под ЛСД или мескалином, но только около десяти минут, и мы курили его весь день».

В октябре Big Brother сыграли в Avalon с Sir Douglas Quintet, а в Fillmore состоялся дебют Грейс Слик с Jefefrson Airplane. Грейс перешла из The Great Society в Airplane в связи с тем, что их вокалистка Сигне Толи Андерсон была на последних месяцах беременности и уже не могла выступать. Первый альбом Airplane, Jefefrson Airplane Takes Of,f вышел в сентябре и стал «золотым»[64]64
  Статус «золотого» альбома присваивается альбому при реализации 500 тысяч экземпляров.


[Закрыть].

Для того чтобы закончить свой альбом, Дженис вместе с группой погрузились в Ford-универсал 1952 года и поехали на звукозаписывающую студию в Лос-Анджелес. Как обычно, на месте у них не был зарезервирован отель. После того как им отказали в половине дешевых мотелей на Сансет-стрип, они сняли комнату с пятью кроватями стоимостью четырнадцать долларов за ночь в Hollywood Center Motel на бульваре Сансет.

В Лос-Анджелесе они отработали два или три дня и закончили альбом. И с нетерпением ожидали его выхода, проходили месяцы, но от Mainstream ничего не было слышно. Он выйдет в следующем году, уже после Monterey Pop, – чтобы максимально капитализировать их известность. Слушая эту запись сегодня, двадцать пять лет спустя после того, как она была записана, я все еще наслаждаюсь ее свежестью, остроумностью и оригинальностью. Она начинается с песни, которую Дженис позаимствовала у Пауэлла Сент Джона при ее отъезде из Остина, Bye, Bye Baby. Беззаботное посвящение дороге, композиция Пауэлла воплощает дух скитальцев из поколения беглецов. Хотя карьера Дженис началась с этой песни, она так и не заплатила Пауэллу ни цента за нее, а он был слишком скромен, чтобы жаловаться. Он приехал в Сан-Франциско с двадцатью долларами в кармане и изо всех сил стал стараться собрать гаражную группу. Сегодня Пауэлл говорит: «Я слышал, что она пела мою песню со своей группой».

«Вы виделись с ней?» – спрашиваю я.

«Дженис к этому времени была на таком уровне, что ей было не до меня, – отвечает он без следа горечи. – Ходили слухи, что Big Brother не смогут удержать ее. На нее сильно давили, чтобы она двигалась вперед и оставила их. Мне они нравились. У них была душа – такое бывает, когда группа создается на основе взаимной близости, единения взглядов и жизней, как и у The Grateful Dead – в отличие от профессиональных музыкантов».

Отвечая на мой вопрос о том, предлагала ли она когда-нибудь помочь ему, Пауэлл говорит: «Нет, она никогда не делала мне предложений о работе. Я никогда не просил ее. На самом деле я не хотел работать с Дженис. Я знал, что буду находиться в ее тени, и это в целом было бы нормально, но я хотел идти дальше и заниматься своей собственной музыкой».

По утверждению Трэвиса, Пауэлл еще много лет не получал никаких выплат за свою песню.

На записи, выпущенной Mainstream, есть и другие запоминающиеся композиции. Спетая дуэтом Дженис и Сэма Call on Me – о самом прекрасном в любви: возможности положиться на кого-нибудь и в горе, и в радости. Caterpillar – очаровательная и маленькая, напоминающая The Beatles, и когда Дженис слаженно поет своим великолепным контральто, она звучит немного похоже на Мэри Трэверс.

Также альбом включает Down on Me, похожий на раггу[65]65
  Традиционная индийская музыка.


[Закрыть] ка-вер All Is Loneliness Мундога[66]66
  Moondog (англ. Moondog, настоящее имя – Луис Томас Хардин, 1916–1999 годы) – слепой американский музыкант, композитор и поэт; изобретатель нескольких музыкальных инструментов.


[Закрыть] и Women Is Losers, примечательную лишь тем, что она стала первой феминистской песней эпохи рока. Есть и несколько невзрачных композиций, таких как Blindman, Easy Rider от Гёрли, непримечательная Intruder от Дженис и путаная и претенциозная Light Is Faster Than Sound Питера Албина.

Первый сингл Big Brother состоял из песен этого альбома: Down on Me на одной стороне пластинки и Call on Me – на другой. Годы спустя Call on Me была использована в фильме «Возвращение домой»[67]67
  «Возвращение домой» – драма Хэла Эшби 1978 года.


[Закрыть] для постельной сцены с Джейн Фондой и Йоном Войтом, которая была столь эротична, что ее вырезали из демонстрировавшейся по телевизору версии картины.

Хотя у группы к тому моменту уже был новый менеджер Юлиус Карпен, их административные проблемы так и не решились. «Он был известен как Зеленый Юлиус, – говорит Сейдеманн. – Он ни с кем не начинал дела до того, как они вместе с ним не накуривались марихуаны или не торчали на том, на чем, как он считал, они должны были торчать с ним. Это накладывало серьезные ограничения на его стиль ведения переговоров. Кто будет накуриваться с парнем, с которым собираешься заключить контракт?»

* * *

К сентябрю 1966-го Хейт-Эшбери кишел хиппи и бродягами. Почти каждые выходные бесплатные концерты проходили в Пэнхэндл, который является продолжением парка Золотые Ворота, Big Brother играли там на грузовиках с платформой без бортов. 6 октября 1966-го Дженис спела на митинге Love Pageant, ознаменовавшем собой рождение «поколения любви» и определившем стиль гигантских be-in’ов следующего года. Love Pageant устраивался как мирный протест против нового закона, сделавшего ЛСД нелегальным. В то время как Дженис пела, Ричард Альперт, стоявший посреди счастливых людей в индейских головных уборах, кепках и цилиндрах с изображением американского флага, обратился к «человеческим существам» («humans beings»), что позднее превратилось в «bein». Прятавшийся в Мексике после ареста за хранение наркотиков Кен Кизи неожиданно появился на мероприятии и сумел уйти с него не пойманным. Том Вулф описывал Love Pageant как «чертовский крыше-снос, тысячи торчков свернули копам и всем остальным мозги набекрень фиестой любви и эйфории».

Следующим вечером Big Brother играли в Avalon в одной программе вместе с Jim Kweskin Jug Band и The Electric Train. В ноябре они на неделю поехали выступать в Matrix, безалкогольное кабаре на границе с округом Марин. В один из вечеров там Дженис встретила атлетически сложенную молодую блондинку Ким Чэппелл, сразу вызвавшую ее интерес. Ким сидела за столиком с друзьями, после концерта попросив Дженис присоединиться к ним. Среди других девушек за столом были Теда Браччи, позднее игравшая в мюзикле «Волосы» и снявшаяся в паре фильмов с Джо Нэметом, афроамериканка по имени Барбара Монтгомери и Нэнси Карлен. Дженис подсела к ним, и Ким сразу же сказала: «Ты была великолепна». Ким вспоминает: «Она посмотрела на меня так, будто никто никогда не говорил ей, что она хоть чего-нибудь стоит. „Серьезно? – спросила она. – Серьезно?“ Она была такой яркой. Группа была не очень хороша. Сэм Эндрю не умел играть на гитаре, но он был симпатичным. Я думаю, что поэтому они и его и держали. У Дженис было столько всего внутри, и мне нравилось, как она могла обратиться к этому и выразить через свою музыку».

Дженис не могла отвести глаз от ослепительной Ким и нагло спросила ее: «Ты сейчас увлечена кем-нибудь?»

«Я не моногамна, если ты это имеешь в виду, – ответила Ким. – Но я живу с потрясающей женщиной. Ее зовут Пегги Касерта. Я хочу, чтобы ты с ней познакомилась». Дженис не восприняла это как отказ и продолжила добиваться Ким.

Дженис была не первой звездой фолк-рок-эпохи, очарованной Ким Чэппелл. После того как Дженис и Ким ближе узнали друг друга, экстраординарная история Ким вышла наружу. Еще раньше, сразу после того, как Ким окончила среднюю школу Кармел, в нее влюбилась Джоан Баэз. «Джоан Баэз была моей первой любовницей и помогла преодолеть мою застенчивость, и я до сих пор не оправилась от этой женщины», – рассказывает Ким сегодня.

В 1962-м Баэз удалилась в Кармел, чтобы восстановиться от тягот жизни королевы фолк-движения. Однажды, пишет Баэз в своих мемуарах «И голос, чтобы петь вместе», Ким «внезапно появилась – чистая, загорелая, нечесаная, нервная, застенчивая, бунтующая», и Джоан стала одержима ею. Когда они занялись любовью, Баэз нашла этот опыт «превосходным и абсолютно естественным. Есть заводи столь глубокие, заводи, в которых купаться могут только девушки».