Текст книги "Дженис Джоплин – жемчужина рок-н-ролла"

Опьяненная «божественной нежностью Ким», Баэз подарила ей мотоцикл, и они обе купили по доберману-пинчеру. Пес Баэз был хилым, а у Ким – «крепыш». Сняв дом, они появлялись на публике вместе, но делали вид, что остаются просто гетеросексуальными подругами. Баэз купила Ким Austin Healey[68]68
  Марка спортивных автомобилей, выпускавшихся в Великобритании с 1953 по 1971 год.


[Закрыть], а Ким приглядывала за ее «документами и счетами» и отправилась с ней в тур. Когда Баэз понравился байкер на мотоцикле с коляской, Ким отомстила, разгромив ее спальню. Вскоре после этого Баэз ударила ее, сказав, что их роман окончен.

Ким переместилась в Кембридж, где Баэз до этого успела познакомить ее с интересными людьми из фолк-тусовки. Двое из них, Джон Кук и Бобби Нойвирт, позднее сыграют значительную роль в жизни Дженис. После Ким оказалась в Мексике в компании дайверов и «серьезно подсела на мексиканские препараты». По возвращении на полуостров Монтерей она остановилась в доме Нэнси Карлен в Биг Сур и попыталась побороть свою зависимость от барбитуратов, но, не успев слезть с них, стала кислотницей. Посреди вечеринки с Джерри Гарсией и Пигпеном[69]69
  Pigpen (англ. «свинарник») – прозвище вокалиста The Grateful Dead Рональда Маккернана.


[Закрыть] она схватила топор, взобралась на крышу и стала рубить дом напополам. Затем она запрыгнула в Austin Healey, подаренный ей Баэз, и на скорости 120 миль в час помчалась к ее дому в Кармел-Вэлли. Пройдя через стеклянную дверь жилища Баэз, она потеряла сознание, упав на персидский ковер.

Баэз и мать Ким поместили ее в Нейропсихиатрический институт Лэнгли Портер в Хейт. Там медбрат подсадил Ким на героин, и вскоре после этого, летом 1966-го, Нэнси Карлен познакомила Ким с Пегги Касертой, которая стала ее любовницей.

Пегги жила в квартире на улице Эшбери, 635, которая располагалась над принадлежавшим ей магазином одежды. Сегодня Ким рассказывает: «Пегги была безумно влюблена в меня». Пегги яростно протестовала против героинового пристрастия Ким. Она со своей предыдущей подружкой кололась героином в Нью-Йорке до того, как переехала в Сан-Франциско, и та девушка чуть не умерла. До встречи с Ким Пегги была крайне враждебно настроена по отношению к наркотикам.

Все быстро изменилось. Рассказывает Ким: «Пегги начала злиться и выходить из себя, и из-за этого я стала потреблять регулярно. Обнаружив, что я это делаю, она стала делать это вместе со мной – назло, потому что до этого запрещала. Ее отношение было таким: „Окей, хорошо, черт с тобой, я тоже буду это делать, и буду делать так, как надо! Я буду колоться, пока мы не умрем!“ Это была месть. И все очень быстро вышло из-под контроля. Она стала рабом наркотика».

На следующий день после ноябрьской встречи Ким и Дженис Ким решила вернуться в Matrix и вновь увидеться с ней. Позвав Пегги с собой, она предложила накуриться перед концертом.

В тот вечер в Matrix было около пятнадцати зрителей, включая Нэнси Гёрли и Мими Фарину. Big Brother начали свое выступление, и Пегги была поражена пением Дженис и, как и Ким, посчитала саму группу довольно скверной. На Дженис была одежда из магазинов Армии спасения: старомодный топ с джинсами и галстук Peter Max.

Во время перерыва Пегги, Ким, Нэнси Гёрли и Дженис разговаривали, сидя за столом. Пегги спросила у Дженис, сколько ей платят, та ответила, что около четырех долларов плюс пиво за счет заведения. За выходные Пегги и Ким побывали на всех выступлениях Дженис, а где-то спустя месяц Дженис посетила бутик Пегги. Во время беседы Дженис взяла Пегги за руки и держала их. Пегги удивилась фамильярности, но поняла, что Дженис отчаянно нуждается в любви, и не стала отвергать ее притязаний. Когда Дженис восхитилась одной из пар джинсов в магазине, упомянув, что не может себе их позволить, Пегги подарила их ей.

Оценивая отношения Дженис и Пегги сегодня, Саншайн говорит: «Она боготворила Пегги, потому что у той был магазин в Хейт-Эшбери и великолепная любовница, Кимми, и чуть ли не самым важным было то, что сама Кимми приходилась любовницей Джоан Баэз. Когда Дженис рассказала мне о Пегги, первым же делом она уточнила: „У любовницы Пегги была связь с Джоан Баэз“. Я спросила: „Так, и почему это столь важно?“».

Красавица с юга в костюме от Peck & Peck, Пегги Касерта родилась в Ковингтоне, Кентукки, где ее отец, азартный игрок, потерял все свои деньги, когда ей было три или четыре года, и семье пришлось переехать в захолустье. В детстве она была популярной, и в двенадцать лет ее выбрали Королевой мая во время праздника весны. Свои первые лесбийские отношения она завела в колледже Перкинстона в Миссисипи с девушкой по имени Пэт Напье, в тот момент ведущей чирлидершей. Они продолжались вплоть до того времени, когда обе стали стюардессами Delta Airlines в Новом Орлеане, где во Французском квартале жила группа гомосексуальных стюардесс. Пегги открыла свой бутик в Хейт-Эшбери в апреле 1965-го, когда пребывала в хаотичном романе с женщиной по имени Кэрол Смит, которая покончила с собой, застрелившись во время кислотного трипа.

Постепенно Дженис втянулась в отношения с непостоянной Пегги Касертой. В комментариях журналу Ms.[70]70
  Первый американский феминистский журнал, основанный в 1972 году.


[Закрыть] Дэйв Гетц утверждал следующее: «Они с Дженис стали друзьями, позднее – партнерами по героину и иногда любовницами. Пегги – непривлекательная особа, постоянно сходящая с ума от похоти и лопающаяся от тщеславия и самолюбования».

«Сходящая с ума от похоти» – аналогичным образом можно описать и Дженис, так что можно сказать, что это был брак, заключенный на небесах. В течение следующих нескольких лет они сходились и расставались, а их любовная связь и совместные трипы были причиной захватывающих и опасных приключений для обеих. Насилию, кровопролитию и переломанным костям тоже найдется место, ведь, будучи с Дженис, Пегги решила продолжать свои отношения с Ким. Одновременно Пегги исступленно добивалась гитариста Дженис Сэма Эндрю. Хотя Сэм и признает, что ему нравилось триповать с Пегги, он говорит: «Она была помешана на мне, и это мазохизм с ее стороны, так как физически она была мне неинтересна. У нее были подобные навязчивые идеи в отношении многих людей; любовь без взаимности была ее темой».

По версии Ким: «Пегги трахалась с Сэмом и старалась держать это в тайне. Я желала бы, чтобы она была более открытой в этом вопросе. Тогда ей не пришлось бы столько орать на меня, когда я захотела увидеть одного из моих старых бойфрендов, просто чтобы подтвердить байку о моей мнимой бисексуальности».

«Бисексуальность – это байка?» – спрашиваю я Ким.

«Да, хотя я могу получать оргазмы и с мужчинами, и с женщинами и раньше спала с мужчинами. Но это было притворством, и я предпочла бы спать с женщиной».

«А Дженис тоже на самом деле предпочитала женщин?»

«Господи, я не знаю. Она точно любила парней».

Пегги тоже нравились мужчины, и среди других ее завоеваний были Марти Балин из Jefefrson Airplane и художник-плакатист Уэс Уилсон. Имея практически одинаковые сексуальные влечения, Дженис и Пегги окажутся совместимыми не только как любовницы, но и как партнерши – охотницы за мужчинами, с которыми они флиртовали.

«Дженис считала, что Пегги великолепна», – говорит Линда Гравенитес, позднее ставшая соседкой Дженис по квартире.

«Так ли это?» – спрашиваю я.

«У нее было красивое тело». Ким Чэппелл соглашается, добавляя: «У нее были сиськи на миллион и отличное чувство юмора».

* * *

В честь рождественских праздников 1966-го Big Brother закатили масштабную вечеринку в их доме в Лагунитас, которую посетила вся правящая аристократия новой рок-сцены Сан-Франциско, в том числе The Grateful Dead и Quicksilver Messenger Service, жившие в двух милях от дома Big Brother, а также Country Joe and the Fish. «Мы наготовили кучу еды, – рассказывает Дэйв, – купили несколько ящиков дешевого вина и скрутили сотню косяков из большого пакета с травой, которая была выращена в Небраске». «До глубокой ночи мы играли вокруг нашей гигантской рождественской елки», – вспоминает Сэм. Во время этого джема было задействовано с полдюжины гитар. Люди продолжали прибывать всю ночь, и даже когда уже давно наступило утро – всего на вечеринке побывало около двухсот человек». «Пигпен из The Grateful Dead жестко тусил с Дженис, – говорит Хандген. – Поначалу она ненавидела всех в Dead, а потом решила, что ей нравятся Оузли, Пигпен и Рок Скалли. Оузли был частью „семьи“ Grateful Dead. У него были лаборатории, где он производил чистейший ЛСД, а потом смешивал с другими наркотиками, что давало эффект двойного прихода, – например, ЛСД с героином. Иногда от такого микса есть положительный эффект – тебе легче, когда прекращаешь употреблять».

«Оузли записывал многие концерты Дженис, но был так раскумарен кислотой, что путал провода и запорол значительную их часть. Дженис могла ладить с Пигпеном, потому что тот не отказывался от других наркотиков в пользу исключительно психоделиков. Позднее она оценит по достоинству и Джерри Гарсию как духовного лидера целого поколения».

На рассвете, по словам Дэйва, везде валялись гости, «отключавшиеся от этого, просыпавшиеся от того»[71]71
  Имеются в виду различные воздействующие на сознание вещества.


[Закрыть]. Кто-то притащил козу, и «она загадила весь дом и съела половину моего постельного покрывала». Увидев Пауэлла Сент Джона, Дженис произнесла: «О, старик! Как твои дела?» Она не упомянула, что записала его песню Bye, Bye Baby или что исполняла ее во время концертов, не заплатив ему. Пауэлл и не возражал, ибо очень любил Дженис. Неважно, какого успеха она достигла, она никогда не позволяла себе важничать со своим старым коллегой по The Waller Creek Boys.

Рассказывает Пауэлл: «Это то, что я тоже очень ценил. У меня и так чудовищный комплекс неполноценности, и он был всегда. Если бы она унизила меня, я бы помнил это до сегодняшнего дня. Но такого никогда не происходило. Она никогда не менялась. Она всегда была искренне честна и дружелюбна со мной. За это я ее тоже любил. Ей могло прийти в голову поступать иначе, только если бы она не была Дженис».

Пауэлл помнит вечеринку из-за «хорошей еды, выпивки и большого количество травы. Мы смеялись, вспоминая, как она дала мне мой первый косяк еще в Техасе. Я довольно сильно накурился в Лагунитас». Единственным, на что Дженис пожаловалось Пауэллу, были ее бэд-трипы под DMT. «Она была безрассудной. „Если от этого тебе хорошо, делай это“ было ее девизом. Она чувствовала себя неуязвимой, типа «это не случится со мной», но в то же время знала, что это могло случиться. И это еще одна причина, почему наркотики столь привлекательны. Вероятность смерти делает все более захватывающим. Она никогда не боялась зайти слишком далеко. Ей нравилась неумеренность. Она говорила мне об этом. Ей нравилось наблюдать, насколько сильно она сможет «улететь». Она любила играть в русскую рулетку».

«Когда она говорила об этом, она подразумевала алкоголь или героин?» – спрашиваю я.

«Речь шла о героине, – отвечает Пауэлл. Она иногда говорила со мной о нем, но нечасто, потому что знала, что у меня подобные разговоры вызывали нервную дрожь. Кто-то предупреждал ее: „Не попади в бэд-трип, Дженис“, – но с DMT она попала. «Мне не нравится эта дрянь, – делилась она. – Каждый раз вгоняет меня в депрессняк. Героин реально разжигает мое пламя». Я ответил ей: «Это единственная вещь, которую я не буду пробовать, но есть много другого, против чего я не против, например кислота». Оглядываясь назад, можно сказать, что кислота тоже была безумием; с героином рискуешь своей жизнью, с кислотой – тем, что можешь стать полным идиотом».

Несмотря на позитивные моменты вроде рождественской вечеринки, в группе было слишком много конфликтов, из-за которых коммуна не смогла выжить. Питер и Синди были хорошими домохозяевами, ели в определенное время и любили упорядоченную жизнь. В свою очередь, Нэнси и Дженис накуривались и не ложились спать, занимаясь нанизыванием бус, приемом наркотиков, безумными разглагольствованиями, во время которых Нэнси делилась планами по ниспровержению истеблишмента. Довершала хаос в Лагунитас жалкая немецкая овчарка по кличке Мишка, принадлежавшая Гёрли. Представляя собой невротическую развалину, Мишка никогда не переставал гавкать и завывать и гнался за каждым, кто подходил к дому.

Со временем Юлиус Карпен заявил, что группе необходимо переехать в Сан-Франциско и забить на идею проживания в коммуне. Все вернулись в город, Дженис сняла квартиру на улице Лион. Она намекнула своим родителям, что лучшим подарком для нее на Рождество 1966-го была бы обстоятельная поваренная книга. Подошла бы «Бетти Крокер» или «Лучшие дома»[72]72
  Популярные в XX веке в США издания с подборками рецептов.


[Закрыть].

* * *

В новом, 1967 году Джоплин отмечала свой двадцать четвертый день рождения. Дженис и Нэнси Гёрли стали ближе, чем когда-либо, и под руководством последней началось превращение мозоли на глазах Порт-Артура в модницу из Хейт. Дженис отказалась от своего мужеподобного, неотесанного стиля и приобрела определенную элегантность. «Благодаря моей жене Дженис стала модно одеваться», – говорит Гёрли. Нэнси развила и усовершенствовала множество стилей хиппи, а Дженис восхищалась ее вкусом и копировала ее подход. Бусы, кружева, шали, мантильи – все это появилось в Хейт благодаря Нэнси, бывшей вдохновением для женщин круга Дженис. Хандген вспоминает впечатление, которое Нэнси производила в Avalon, кружась по танцполу босиком в комбинации в пол и шали девятнадцатого века с серебряными нитями, вытянув руки вверх, в то время как Дженис пела Oh, Sweet Mary. «Нэнси создавала мерцающий психоделический эффект, – говорит Хандген, называя это искусством, сравнимым с тем, что творилось на сцене. Она была неотъемлемой частью выступлений Big Brother».

Завершив этап соперничества за Джеймса Гёрли, Нэнси и Дженис стали как кровные сестры. Нэнси посвятила Дженис в ритуалы Эры Водолея, говоря ей: «Эра Рыб с ее героями-вождями позади. Никаких больше христов! Никаких больше наполеонов! Никаких больше миков джаггеров! Эра Водолея – это равенство всех людей, всех рас, всех полов, всех вероисповеданий. Все религии имеют в основе одну и ту же истину, которая лишь по-разному выражается в разных культурах».

Джеймс и Нэнси познакомили Дженис с гаданием на Таро, кристаллами и экологическими принципами за годы до того, как они были популяризованы в рамках концепций нью-эйджа. «Вот во что я верю в политическом и философском плане, – говорила Нэнси Дженис, – полное уничтожение устаревших политических систем, церковных ограничений и религиозных различий».

Влияние Нэнси имело и негативные последствия. Как и Дженис, она любила колоться и метамфетамином, и героином. Поставившись метом, Дженис и Нэнси использовали прилив энергии от наркотиков для того, чтобы вместе нанизывать бусы. Во время моих встреч с Хандгеном он показывает мне многочисленные бусы, которые Нэнси с Дженис были нанизаны на крепкие узловатые куски кожи. Они совсем не похожи на те маленькие хиппарские любовные бусы, что я видел в шестидесятые. Эти, с их неотшлифованной красотой, сделаны из антикварного граненого стекла, кристаллов, стекляруса Tifaf ny. Часть представляет собой фрагменты длинных связок, висевших вокруг кровати Дженис. «Их легко можно было связать и носить как ожерелье, – рассказывает Хандген. – Дженис носила их дюжинами. Дженис и Нэнси, одурев от наркотиков, делали их всю ночь».

Из-за этих спидовых загулов их нервы были ни к черту, и для того чтобы успокоить свои раздраженные клетки, им приходилось ставить по уколу героина. «Они все сидели на тяжелых наркотиках», – говорит Хандген, имея в виду женское окружение Дженис в то время, в том числе Нэнси Гёрли и Саншайн.

Многое в Нэнси Гёрли я нахожу достойным восхищения, но, кажется, у нее была и темная сторона. Ряд ее украшений выглядел по-ведьмински, например ожерелье, которое она сделала из козлиных зубов, слоновой кости, сердолика, восьмиконечной звезды Соломона, шестиконечной звезды Давида и треугольников. Рассказывает Хандген: «В каждом доме, где она жила, у нее были алтари, магические алтари от мага Мар-туна из Детройта. Она обустроила алтарь на верху лестничного пролета на улице Оук, состоявший из сотен церковных свечей, что окружали голубую шестифутовую статую Девы Марии, возле которой везде были разложены увядшие цветы».

«Вы говорите, увядшие?»

«Все торчки любили увядшие цветы. Подруги Дженис прикрепляли живые розы к потолку вверх ногами, чтобы, засыхая, они имели идеальный цвет и положение. Время от времени увядший лепесток розы слетал на пол. У девушек всегда были огромные букеты увядших цветов, в основном гвоздик и роз».

«Я не понимаю, почему им нравились увядшие цветы…»

«Потому что нравились, – раздражается Хандген. – Они были красивыми! Они были как эфирные масла». Покопавшись в коробке с сувенирами, он вытаскивает бутылку и говорит: «Это сухие духи, сделанные из всех цветочных композиций, которые составляли Дженис и Нэнси. Увядшие цветы превращались в духи». Дженис и Нэнси также любили смотреть фильмы с Борисом Карлоффом, утверждая, что они наполнены секретным героиновым символизмом.

* * *

В два часа дня 1 января 1967 г. Дженис спела на большой вечеринке «Ангелов Ада» в Пэнхэндл. Мероприятие под названием New Year’s Wail/Whale[73]73
  Игра слов: «New Year’s Wail/Whale». Упоминание кита было связано с предложением организаторов мероприятия приносить на него китовое мясо.


[Закрыть] было устроено в честь хиппи, которые помогли вытащить из тюрьмы нескольких членов «Ангелов Ада». Отношения Дженис с байкерами были двойственными и приносили ей и радость, и страдания. Я задаю вопрос об этом Линде Гравенитас: «Правда ли, что Дженис тусовалась с байкерами?» Она отвечает: «Да, это правда. У меня были очень хорошие друзья среди „Ангелов“, а у Дженис даже небольшая интрижка с Вольным Фрэнком, чью тогдашнюю жену я как раз видела в прошлом декабре (1990 года). Леди Джо, так ее звали».

«Она была не против того, что Дженис спала с Вольным Фрэнком?»

«Эти жены были не против чего угодно. Речь-то о мачистском дерьме! Эти парни просто делали все, что хотели, а их супругам только нравилось!»

«С кем-то из них у вас были особые отношения?»

«Ммм. Ну, Сладкий Уильям был моим настоящим и удивительным другом долгое время. И Хэнк, позднее попавший на фото Ирвинга Перма в журнале Look, выпустившем разворот о сцене Сан-Франциско, в который включили снимок Дженис и Big Brother.

Вольный Фрэнк был одним из любимцев Кена Кизи, а Том Вулф, ставший Босуэллом[74]74
  Имеется в виду шотландский писатель Джеймс Боссуэлл (1740–1795 год), автор знаменитой биографии «Жизнь Сэмюэла Джонсона».


[Закрыть] для „Веселых проказников“, описывает его как «невысокого жилистого паренька, похожего на пирата, с длинными черными волосами, зачесанными назад на манер Тарзана, усами и золотой серьгой в левом ухе». Когда «Проказники» дали Вольному Фрэнку кислоту, он произнес «ебать бога» и влез на секвойю, а потом прильнул к установленному в ветвях громкоговорителю, с упоением отдавшись звукам и вибрациям, производимым Диланом, поющим Subterranean Homesick Blues».

Дженис любила носиться вниз и вверх по холмам, сидя позади Вольного Фрэнка на Harley, в то время как его шелковистые волосы били ей в лицо. Когда она держалась за парня во время езды на мотоцикле, это было больше похоже на объятия или массаж, так что поездка с ней становилась эротическим опытом. То, что у Фрэнка была девушка, никогда не волновало ее. Трэвис Риверс высказывает свою версию: «Вольный Фрэнк был пиарщиком „Ангелов Ада“. Красивый, обаятельный, красноречивый дьявол. Он соблазнил Дженис».

«Дженис была матерой личностью», – говорит Хандген. Он тянется к коробке с сувенирами, оставшимися от Джоплин, и достает «Книгу Ангелов Ада», подписанную «С. К.». «Это порнографические рисунки, иллюстрирующие стихи и фантазии „Ангела Ада“ под кайфом, – говорит он. – Похоже на творения, пришедшие прямиком из ада, созданные кем-то полностью обдолбанным, а это как-никак было подарено Дженис, когда она фотографировалась с Вольным Фрэнком, секретарем «Ангелов». Многие из «Ангелов» Сан-Франциско были знакомы и тусили с Дженис. Ей была хорошо знакома ментальность байкеров, которые могли перерезать тебе глотку и убить за просто так. Она ладила с ними. Она играла с ними в бильярд, подначивая сыграть партию на выпивку, а они проигрывали в пух и прах. Я несколько раз видел, как она подчистую надирала задницу «Ангелам Ада» за столом. Такой крутой она была».

«Ангелы» Сан-Франциско были хиповыми и добродушными, но потом она завела знакомство с «Ангелами» Окленда, а они плевать хотели на все, будучи просто барыгами и убийцами. Но «Ангелы» из Сан-Франциско восхищались ею и следовали за ней свитой, зависали в ее доме и, возможно, трахали ее пса Фёрбера».

Терпимость Дженис к оголтелому мужскому шовинизму со стороны «Ангелов» выглядит удивительной, учитывая заложенный ею фундамент для равноправия женщин в мире рока, где до этого доминировали мужчины и в котором она стала первой женщиной – ведущей вокалисткой. Характеризуя женщин, один из «Ангелов Ада» как-то сказал: «Все они дешевки, но нам хотя бы достаются привлекательные дешевки». Дженис, вероятно, терпела подобную узколобость в связи с тем, что, как замечает Хандген, «„Ангелы“ Сан-Франциско были одними из поставщиков наркотиков для нее».

«Каждому из них по отдельности я бы доверила свою жизнь, – говорит Линда Гравенитес. – Но я никогда не стала бы ждать от них, что вместе они будут вести себя не как коллектив. Они положат жизнь за своего брата. И вы можете быть их лучшим другом, но если вы против того, что делают их братья, то вы проиграли».

После вечеринки Wail/Whale, по словам Хандгена, The Grateful Dead и Дженис с Big Brother стали группами «Ангелов Ада». Последние тусовались на сцене, в гримерках, доставали наркоту, привозили мотоциклы и делали все, что просили музыканты.

Один раз Дженис с группой выступали на похоронах «Ангела Ада», и Дженис сумела переключить внимание присутствующих с трупа на себя, обнажив грудь. Позднее она объясняла, что якобы случайно уронила мороженое на только что постиранную футболку и сняла ее, чтобы сразу надеть, вывернув наизнанку.

Днем 14 января 1967 года на площадке для игры в поло в парке Золотые Ворота Дженис спела на ***

Human Be-In, первом массовом контркультурном собрании. На нем ожидались от двадцати до пятидесяти тысяч человек, а целью be-in’а было возвестить наступление «эпохи освобождения, любви, мира, сострадания и единства человечества». На плакате авторства Рика Гриффина был изображен американский индеец на лошади и с гитарой. На нем было написано:

ВАЖНАЯ ВСТРЕЧА: СБОР ПЛЕМЕН ДЛЯ HUMAN BE-IN

Тимоти Лири, Ричард Элперт, Дик Грегори, Ленор Кэндел, Джерри Рубин, все рок-группы из Сан-Франциско, Аллен Гинзберг, Лоуренс Ферлингетти, Гэри Снайдер, Майкл Макклюр, Роберт Бейкер, Будда. Приходите в золотом. Приносите фотографии собственных святых, гуру и героев андеграунда. Берите с собой детей, цветы, флейты, барабаны, перья, ленты, бусы, баннеры, флаги, мандарины, благовония, колокола, гонги, цимбалы, радость.

14 января выдалось ясным и бодрящим зимним днем, и к 13 часам на полях для поло было солнечно и тихо. Люди пробирались через лужайки, и лощины, и вокруг озера, а дорожка к be-in’у была обозначена музыкальными подвесками. На шестах, флагах, цветах, которые они несли, было изображено Око Бога. Начало торжествам дал Гэри Снайдер, подув в раковину, в то время как Аллен Гинзберг скандировал: «Мы едины! Мы все едины!» Казалось, что толпа простиралась до горизонта, и все в ней делились косяками, вином, хлебом и печеньем. Некоторые скинули одежду и танцевали нагишом.

Дженис всегда заводила себя перед выступлением, разговаривая сама с собой и сбрасывая напряжение. «Давай, дорогуша, – произнесла она, – о, детка, давай, давай, давай, пробуй, пробуй, пробуй!» К тому моменту, когда она подошла к микрофону, кровь клокотала в ней – бух-бух-бух. Как-то Дэвид Кросби описал чувства рок-исполнителя, стоящего перед толпой такого размера: «Магия состоит в том, чтобы из усилителей выполз большой любовный зверь и съел аудиторию». Ник Гравенитес рассказывает, что Дженис была на пике формы в парке, «обворожив тысячи».

Джим Моррисон, приехавший из Лос-Анджелеса вместе с The Doors, чтобы сыграть на выходных в зале Winterland, посетил be-in, однако никто не попросил его выступить. В ярости пытаясь скрыть свое разочарование, он хвалился тем, что The Doors слишком зловещие для «детей цветов». Однако услышав Дженис, поющую черную как ночь Ball and Chain, он вряд ли мог не осознавать того, что Big Brother были ничуть не менее мрачны, чем The Doors.

Начиная с 24 января 1967-го Big Brother and the Holding Company три вечера подряд играли на разогреве у Чака Берри в клубе Soul City в Далласе. Трудно поверить, что кто-то мог шокировать Берри, отсидевшего в тюрьме за транспортировку из одного штата в другой несовершеннолетней в аморальных целях, однако Дженис это удалось. «Я тогда ее особо не знал, – говорит Чак, – и подумал, что с ее стороны было довольно смело выйти на сцену с выпивкой в руках и при этом петь столь хорошо». Сам Чак, появившийся после нее перед зрителями, свалился со сцены задом наперед, однако клянется, что это была случайность, и он не пытался перещеголять Дженис.

Вернувшись в Сан-Франциско в феврале, она завела роман с Кантри Джо Макдональдом. Как и Дженис, он был козерогом, родившись 1 января 1942 года в Эль-Монте, Калифорния. В семнадцать лет Макдональд ушел на флот, после поступил в Городской колледж Лос-Анджелеса, а позднее обосновался в Беркли, увлекшись радикальной политикой. В октябре 1965 года был дирижером во время демонстрации в Беркли, организованной Комитетом Дня Вьетнама[75]75
  Коалиция левых политических групировок, студенческих и профсоюзных движений, основанная в 1965 году Джерри Рубиным и выступавшая против войны во Вьетнаме.


[Закрыть], стоя на крыше грузовика и развлекая четырнадцать тысяч людей, собравшихся со всех концов США, чтобы выразить протест против войны. Вместе с гитаристом Барри Мелтоном Джо играл в группе The Instant Action Jug Band, а в 1965-м основал Country Joe and the Fish, преимущественно известную по восклицанию F-U-C-K из их антивоенной песни в стиле шаффл Feel-Like-I’m-Fixin’-to-Die Rag. Название группы произошло от изречения Мао Цзэдуна, считавшего, что революционер должен «чувствовать себя в народе как рыба в воде».

«Отношения Дженис и Джо были очень короткими, – говорит Сэм Эндрю. – Не могу представить более неподходящих друг другу людей – по множеству причин. Можно составить список его качеств, и все они будут полностью противоположны качествам Дженис. Джо – по-настоящему политизированный человек, очень самоуверенный и саркастичный. Людям с ним было некомфортно».

Они встретились 10 февраля на концерте в Golden Sheaf Bakery в Беркли. Он нашел ее энергичной и ладящей с людьми, хотя сам в тот момент был в кислотном трипе, тих и подавлен, а Дженис, которая пила, как обычно, вела себя очень громко. Ему понравились ее ум и чувство юмора, а Дженис, должно быть, взволновали его слова о том, что она хорошенькая, – прежде она слышала это только от своей матери.

Джо со своей группой жил в коммуне, располагавшейся прямо через дорогу от магазина Пегги Касерты в Хейт-Эшбери, и вскоре Пегги заметила, что Дженис и Джо стали периодически жить вместе.

Но Джо оказался неспособным принять Дженис такой, какая она была, позднее признаваясь, что его поведение в то время было «довольно безумным». Он считал, что участвует в политике, так как бывал на крупных митингах, и заявлял: «Революция сейчас. Она происходит на улицах». «Он понимал, что у Дженис не было интереса к политике, кроме того, как он жаловался, она не была и кислотницей». На самом деле, когда у Дженис бывал подходящий партнер, она была не прочь закинуться кислотой. И Милан Мелвин, позднее бывший одним из ее возлюбленных, и менеджер по аппаратуре (роуди) Big Brother Дэйв Ричардс устраивали вполне приятные кислотные трипы с Дженис.

«Это было к востоку от Сан-Ансельмо, в предгорьях, – вспоминает Дэйв. – Группа поехала туда, сыграла один раз, а потом мы просто зависли в горах и разбили лагерь в лесу. Дженис сказала, что хочет принять кислоту, так что мы приняли несколько таблеток и спустились к озеру. Стоял приятный полдень. Она хорошо провела время, мы были только вдвоем – друзья на прогулке в тихий полдень».

По утверждению Пегги Касерты, отношения Дженис с Джо обернулись болезненным и неудачным опытом. Дженис не могла рассчитывать на то, что Джо будет в ее постели больше двух-трех ночей подряд. Возможно, что Джо тогда занимали карьерные вопросы – его группа распадалась каждый год, начиная с 1965-го. Как-то Пегги пришла в коммуну Джо, чтобы заняться сексом с распутным тинейджером. Проходя через комнату Дженис и Джо, она наблюдала совсем невеселую сцену: Дженис без конца дымила Marlboro, а Кантри Джо дремал. Дженис упрашивала Пегги задержаться и составить ей компанию, но та спешила на свидание.

Однажды Джо не явился в назначенное время на встречу с Дженис, и она побежала за утешением к Пегги и Ким. Они пошли на обед в ресторан Golden Cast, но Дженис почти ничего не ела, постоянно бегая к телефону и пытаясь выяснить, где был Джо.

Дэйв Ричардс был свидетелем ее романа с Кантри Джо. «Она жила на улице Лион, а потом переехала к Кантри Джо ненадолго, – рассказывает он. – Она вроде как была с ним именно в то время, когда я впервые стал работать с группой, а потом они расстались. Он очень самодоволен. Джо очень странный человек».

Когда их отношения подошли к концу, Джо подчеркнул, что они больше не испытывают взаимной симпатии, и Дженис искренне с ним согласилась. Он объявил, что раздумывает уйти, и она не попыталась остановить его.

Знакомый Дженис из Остина, Джек Джексон, переехал в Сан-Франциско и тогда работал с Family Dog, предпринимательским объединением Чета. «Джо бросил Дженис, и ей было больно, – рассказывает Джексон. – Она была ранимой, и от этого ей по-настоящему снесло голову». Примерно через месяц после расставания Дженис попросила Джо написать песню о времени, проведенном вместе. В результате появилась Janis – небрежная песенка, полная типичных усталых фраз из любовных композиций, однако Джо считал, что это «на самом деле хорошая песня». После того как Дженис решила не включать ее в свой репертуар, Джо раскритиковал группу, сказав, что Big Brother ограничены хард-роком. В противовес можно отметить, что западающее в память исполнение Дженис и Big Brother колыбельной Гершвина Summertime – это что угодно, но не хард-рок. А Janis – действительно не очень хорошая песня.

Более приятным бойфрендом Дженис того периода был Марк Браунштайн – веселый голубоглазый студент Государственного колледжа Сан-Франциско, которого она встретила, выгуливая днем своего пса Джорджа на улице Станьян. Марк выходил из парка Золотые Ворота, к его ремню была подвешена бейсбольная перчатка, его собака – наполовину немецкая овчарка, наполовину волк – Шэна, – бежала позади. Должно быть, Дженис продолжала иногда видеться с Джо, потому что она показала на перчатку Марка, произнеся: «Мой бойфренд Джо – это Кантри Джо, и мы играем в бейсбол».