Текст книги "Хрупкое заклинание"

– Я расстроил вас. Приношу свои искренние извинения.

– Нет, пожалуйста, не извиняйтесь. Не стоит нести свое бремя в одиночку! – Нив взяла обе его руки в свои. – Я очень рада, что вы рассказали мне обо всем, и я с удовольствием рассмотрю ваше предложение.

Его глаза сияли благодарностью.

– Ах, мисс О’Коннор, в конце концов я разобью вам сердце.

– И я буду горько ненавидеть вас за это, – тепло ответила она. – Зовите меня просто Нив.

– Нив.

Звук ее имени, произнесенный так приятно, словно хорошим знакомым, согрел ее изнутри. Сегодняшний вечер ничем не напоминал ее глупые дневные мечты. Тем не менее здесь, в бальном зале, полном людей, которые не имели отношения к ним обоим, она наконец-то нашла друга.

– Синклер, вот ты где!

Вечер испортился так же быстро, как до этого улучшился. Кит застыл в нескольких шагах от них, и все тонкие нити его куртки стали серебристыми и прохладными. Свет свечей собирался вокруг него, смягчая острые грани его черт. У нее пересохло во рту, лишь она увидела Кита. Наконец-то перед ней принц, словно сошедший со страниц сказок из Джайла, или Пресветлый, жестокий и прекрасный.

Он столь легко и прочно завладел вниманием Нив, а потом обратил к ней золотистые глаза и спросил:

– Ты?

Как будто за все время не удосужился узнать ее имя!

– Наконец-то появился тот, ради кого все здесь собрались, – вмешался Синклер. С ноткой опасения в голосе он спросил: – Что там у тебя?

– Лимонад, – отрывисто ответил Кит, – так что хватит на меня так смотреть.

– Конечно-конечно.

Впервые Нив почувствовала неловкость между ними. Она осмотрела стакан в руке Кита. Это действительно был лимонад, украшенный веточкой мяты и тонким ломтиком огурца. Странно, но он единственный в комнате был без бокала пунша. Если раньше, в приемной, он выглядел рассеянным, то теперь казался откровенно взволнованным. Его челюсть напрягалась, а глаза блуждали по бальному залу, не останавливаясь ни на чем и ни на ком.

– Джек явно решил мне насолить, – сказал Кит после долгого молчания, явно стараясь нарушить напряженную тишину. – Этот напиток такой приторный, что я едва могу его пить.

Нив поинтересовалась:

– Вы не любите сладкое?

– Нет, – ответил он с заметным удивлением.

Казалось невозможным, чтобы человек мог быть настолько чудовищным.

– Как такое возможно?

– Я не знаю. Никогда об этом не думал, – ответил он так, словно защищался. Казалось, принц был крайне обеспокоен обвинениями в ее голосе, что только еще больше озадачило ее. – Возьмите.

Кит даже не протянул ей лимонад, а поспешно отдал, словно его заставили это сделать против его собственной воли или здравого смысла. Лед внутри зловеще зазвенел. Нив с недоумением приняла его. Стекло остудило кожу, и струйка воды, стекая, впиталась в перчатку. Она как зачарованная смотрела на ободок, где его губы оставили слабый отпечаток. Прежде чем сделать глоток, нужно повернуть бокал. Боже, теперь она была в замешательстве.

Синклер смотрел на них обоих со странным выражением – чем-то среднее между изумлением и тошнотой. Очень медленно он отпил пунша, словно ему приходилось физически сдерживать себя, чтобы не сказать что-нибудь.

По бальному залу пронесся ропот. Он множился, пока Нив не смогла разобрать его содержание: «Прибыла инфанта Роза».

– Мне пора, – пробормотал Кит. – Пока!

И с этими словами он исчез. Какой странный человек! Но Нив не могла фокусироваться на этом. Сейчас у нее есть дела поважнее, чем удивляться чьему-то поведению. Нив встала на носочки и вытянула шею, чтобы окинуть взглядом толпу, и заметила Розу.

Инфанта снова надета все черное, как скорбящая вдова. Она шла рука об руку со своей хорошенькой фрейлиной, скрываясь за широкими плечами отца, украшенными погонами. Толстая черная лента опоясывала ампирную талию ее платья, и бусины стекляруса на юбке при каждом шаге вспыхивали.

Джек ждал их на импровизированном помосте, скрестив руки. Безмятежная София стояла рядом с ним. Пока король и принц-регент говорили, гости беспокойно перемещались вокруг них. Всем хотелось танцевать.

Наконец Джек вышел вперед и пророкотал величественным голосом:

– Для меня большая честь открыть зал для первого бала Сезона. Как многие из вас знают, стало традицией отмечать это событие рисунками мелом на полу танцевальной площадки. В этом году я приготовил нечто особенное для наших гостей, которых вскоре я буду иметь честь называть семьей. Без лишних слов…

Он жестом отдал приказ лакеям, и те одновременно подняли углы ткани.

– Что будет в этом Сезоне? – нетерпеливо пробормотал кто-то.

– Прошлогодний Сезон трудно превзойти.

– Портрет самой принцессы, как вы думаете? Тот, который он сделал для принцессы Софии на их свадьбе, был совершенно изысканным.

Дюйм за дюймом лакеи откидывали ткань, чтобы открыть пол.

Ропот толпы усилился, надежда исчезла с лица Джека.

Роза смотрела на танцпол со старательно пустым выражением лица. Однако в ее темных глазах искрилось веселье. Ее отец тем временем выглядел абсолютно невпечатленным. Он выжидающе повернулся к Джеку, но принц-регент, казалось, не замечал его. Цвет его лица из призрачно-бледного стал ярко-красным.

Нив видела, что на площадке для танцев кто-то нарисовал солнце жирными решительными линиями в стиле махлэндской руны: символ бога справедливости и его безжалостной освещающей славы. Эту эмблему узнали даже авлийцы. Ее рисовали на зданиях и изображали на флагах в преддверии войны за независимость Махлэнда – достаточно ясное послание само по себе, но художник также начертал махлийские слова под солнцем.

Синклер наклонился к Нив и прошептал: «Что там написано?» Нив покраснела. Она не могла повторить то, что там было написано, особенно здесь: «Не думаю, что вы хотите это знать».

Иногда ей казалось, что их язык создан для проклятий, ибо в языке махлийцев было какое-то изящество. При переводе на авлийский послание несколько утратило свою силу, но смысл его был таков: «Джек Кармин, пусть врата рая никогда не откроются перед тобой. Пусть при рождении твоего ребенка закричит цесарка.

Да узришь ты, во что превратился!»

8

– Ну что ж, – голос Джека перекрыл общий хаос, – наслаждайтесь!

Он буквально выбежал из комнаты, а король Кастилии последовал за ним по пятам. Маска невозмутимости Софии треснула настолько, что на лице появился едва заметный отблеск ледяного недовольства. Кит и Роза, оставшиеся брошенными по разные стороны помоста, глядели друг на друга как две взъерошенные кошки в переулке. Нив не могла спокойно смотреть, как он оскорбляет Розу, а это неизбежно произойдет. Вечер и так уже превратился в сплошную катастрофу.

Нив отошла на несколько шагов и прижалась спиной к стене. В воздухе сгустился запах духов и пота. Несколько смелых пар вышли на площадку для танцев, и на их туфлях остались мутные пятна проклятий, начертанных мелом под ногами. Нив все еще ощущала их силу, словно это сюда проникла настоящая магия, древняя, искрящаяся в воздухе подобно молниям.

Некоторым придворным Джека это происшествие казалось не более чем зрелищем, над которым можно посмеяться. Но другие восприняли его как угрозу. Неподалеку фланировали две женщины с раскрытыми веерами и заговорщически склоненными головами.

– В последнее время махлийцы стали дерзкими, – заметила одна из них. – Мои слуги стали еще ленивее с тех пор, как эта газетенка решила поиздеваться над всеми. Как они наглеют, требуя большего, когда дают меньше.

У Нив резко и неожиданно свело живот.

Синклер положил руку ей на плечо, заставив испугаться. Она отчетливо ощутила успокаивающее, но твердое давление его пальцев: «Пойдемте, пока вы не услышали то, чего не хотели бы слышать».

– Могу ли я выказать смелость и претендовать на твой первый танец?

Это должно быть так легко – ускользнуть и сделать вид, что она ничего не слышала. И все же она чувствовала себя прикованной к месту. Тусклые переливающиеся звуки струнного квартета доносились до нее с расстояния в тысячу миль.

– Можете ли вы представить, – продолжала другая женщина, – что принц-регент доверил одной из них столь важную задачу?

– Конечно, могу. В конце концов, он выставляет свою новую швею на каждом мероприятии, как какую-то призовую кобылку. Смехотворно все, что он пытается сделать. Пытается утихомирить сброд, вместо того чтобы что-то предпринять. Его отец никогда бы не потерпел такого неуважения.

– Безусловно, нет, – согласилась ее спутница. – Он много чего терпит, особенно от своего ужасного брата. А уж какая компания подобралась у молодого принца! Вы видели их троих вместе? Это было похоже на какой-то жуткий анекдот. Нищий, проститутка и пьяница входят в бальный зал…

Гул разговоров доносился до ее ушей. Вокруг нее плыло море бледных лиц, выпивающих, сплетничающих, флиртующих, смеющихся. Ее зрение затуманилось от непролитых слез. Как она могла хоть на мгновение подумать, что ей здесь место?

– Нив, – мягко сказал Синклер, – пожалуйста, не позволяй им задеть тебя.

– Не позволю!

Она улыбнулась Синклеру как можно шире:

– Ты дашь мне минутку? Я скоро вернусь.

Ей нужно выйти на свежий воздух.

Нив пронеслась по бальному залу, опрокинув как минимум один бокал и сбив в спешке пару-тройку цветочных композиций. Наконец она добралась до двери. Неважно, куда она вела. Нив распахнула ее и вышла на балкон.

Там было темно, освещался он только звездами и несколькими мерцающими свечами, догоревшими до лужиц воска. Стеклянные двери заглушали звуки музыки и разговоров. Нив потерла руки, и ночной воздух прошелся по ее коже. Пот остывал на шее.

Наконец Нив позволила себе разрыдаться.

«Он выставляет свою новую швею на каждом мероприятии, как какую-то призовую кобылку». Ей не хотелось в это верить! И в то же время она не могла поверить, что не поняла этого раньше. Другого объяснения гостеприимству и вниманию Джека не было. Он выбрал ее не за мастерство или ремесло, а для того, чтобы выглядеть просвещенным, чтобы сбросить с себя ответственность. Она не более чем диковинка, которую можно показать ее соотечественникам и сказать: «Смотрите, не все вы страдаете!»

Но это ему не помогло.

Слуги-махлийцы проклинали его, желали ему самое худшее из несчастий – отныне и навсегда. И Джек вынужден был прочитать их пожелания.

Нив совершенно отчаялась. Как она могла быть такой глупой, такой эгоистичной, чтобы тратить драгоценное время в погоне за глупыми девичьими фантазиями? Она приехала сюда работать ради своей семьи, не более того. Эта боль – такое же напоминание, как и прядь белых волос.

Дверь за ее спиной распахнулась, впустив приглушенный оранжевый свет. Кто-то вышел на балкон.

Нив поспешно смахнула слезы с лица. Если она будет вести себя тихо, они ее не потревожат. Если повезет, они вообще не станут ее беспокоить. Но когда она оглянулась, то не увидела ничего и никого. Прохладный летний воздух в одно мгновение стал холодным.

Призрак! Он последовал за ней, привлеченный запахом ее печали.

Эрин всегда дразнила ее за суеверность. Сейчас Нив была уверена, что всю жизнь готовилась именно к этому моменту. Если она прикажет призраку уйти, он исчезнет, как туман над освещенными солнцем холмами.

И тут она услышала чирканье спички. Крошечное пламя осветило смутные очертания фигуры. Миг за мигом силуэт обретал четкие очертания, и смущение прогнало весь страх. Это был Кит, скрытый чарами, которые она сама вшила в его сюртук.

Кит облокотился на балюстраду – темный мазок на фоне белого мрамора. Стоя в одиночестве в осколках прерывистого лунного света, он выглядел брошенным. У Нив возникло четкое ощущение, что она вторглась в какое-то личное переживание, но не могла ускользнуть, чтобы он не заметил. Может быть, если бы она просто…

– Я чувствую, как ты смотришь на меня.

– Ваше высочество, – она поморщилась от слезливости собственного голоса, – простите, что побеспокоила вас.

Кит резко повернулся к ней, на его лице отразилось удивление. Он смотрел на нее с нарастающей тревогой, как будто слишком поздно понял, что ступил на тонущий корабль.

– Ты… плачешь?

– Нет-нет! – Она фыркнула, но постаралась смягчить тон как могла. – Я нуждалась в свежем воздухе.

Он выглядел таким беспомощным и неловким, что ей стало почти смешно. Сама мысль о том, что Кит Кармин пытается утешить кого-то, достаточно абсурдна, но почти располагала к себе. Почти!

– Мне тоже. – Он сделал паузу. – Мне лучше уйти.

– Вы не обязаны, – пролепетала она. Перспектива провести еще хоть секунду наедине с собственными мыслями казалась невыносимой. – То есть я совсем не возражаю, если вы тоже будете здесь. Нам необязательно разговаривать, если…

– Мне лучше уйти, – уточнил он, – потому что люди начнут распускать слухи, если увидят нас здесь вместе.

– Что вы имеете в виду?

Даже в темноте она заметила румянец, проступивший на его щеках.

– А ты как думаешь?

Ой! За запотевшей стеклянной дверью бушевал бал, но Нив полагала, что в момент страсти такой уединенный балкон вполне сойдет для влюбленных, надеющихся урвать несколько мгновений без любопытных глаз двора. Любой, кто застал бы их здесь вдвоем, решил бы, что они устроили нечто вроде свидания. Лучше бы пол провалился под ее ногами, да все, что угодно, лишь бы избежать ужасной неловкости, возникшей между ними.

– Не то чтобы меня волновали сплетни, – продолжал Кит, – но общение со мной принесет тебе одни неприятности. – Сама мысль о сплетнях заставила хорошее настроение улетучиться.

– А может, вам стоило побеспокоиться об этом, – тихо сказала она, – отец инфанты Розы недоволен вами, и не только он.

Этот его ужасный брат!

При воспоминании об отвращении, прозвучавшем в голосе женщины, Нив снова стало жарко, а все съеденные десерты ощущались камнем в желудке. Это не должно иметь для нее никакого значения, ведь она вела себя с ним дерзко. Кит ей даже не нравился. Она могла бы придумать тысячу оправданий, почему он заслужил дурное мнение высшего общества: вспыльчивый характер, хмурое лицо, отвратительные манеры. Но он был их принцем. И после всех насмешек, которые она сегодня вытерпела, она могла понять, почему он так пренебрежительно относился к пэрам. Действительно яма с гадюками.

Кит насмешливо хмыкнул, рассеянно попыхивая трубкой:

– Я знаю.

– И вас это ничуть не беспокоит?

– Нет! Меня никогда не волновало, что обо мне думают другие. У меня нет желания закручивать себя в узлы, чтобы угодить людям, которых я даже не уважаю. – Принц уставился на лужайку под ними, озабоченно нахмурив брови. В его голосе зазвучало разочарование. – Это беспокоит Синклера и моего брата. И я вижу, что это беспокоит тебя.

– Да. Мне неприятно, когда меня ненавидят и высмеивают просто за то, что я есть! – Собственная уязвимость смутила Нив.

Она склонила голову, позволяя волосам упасть и закрыть лицо, но чувствовала, что Кит смотрит на нее с напряженным вниманием. Когда она снова осмелилась поднять глаза, блеск узнавания в его взгляде согрел ее изнутри и снаружи. В них было написано: «Мы с тобой похожи».

– Они все узколобые дураки и не стоят твоих слез, – сказал принц, – ты никогда не сможешь соответствовать их стандартам, да и не должна этого хотеть. Ты слишком честна, к твоему счастью, и слишком мила, если уж на то пошло.

На ее губах заиграла улыбка.

– Ваше высочество, это комплимент?

– Не забивай себе этим голову, – проворчал он, но его раздражение погасло так же быстро, как и вспыхнуло ранее. – Признаюсь, я удивлен, что ты решила здесь задержаться. Почему осталась?

– По той же причине, что и все остальные махлэндцы: чтобы дать моей семье лучшую жизнь.

Мысль о домочадцах нагоняла тоску и тяжесть. Завтра утром она первым делом напишет им и перешлет часть своего первого жалованья. Она молилась, чтобы это хотя бы немного облегчило чувство вины.

– Как только я закончу эту работу, у меня будет достаточно денег, чтобы открыть магазин и перевезти сюда маму и бабушку.

– И это все?

– Что вы имеете в виду?

– Что, никаких балов и ухажеров? – скептически спросил он. – Они как-то не вписываются в твой план.

Смущаясь, Нив заправила прядь белых волос за ухо. Она понятия не имела, как строить свое будущее. Но не стоило тешить себя надеждами и даже представлять, что можно добиться большего. Мечты о том, что у нее могло бы быть, только усугубят ситуацию, когда ее здоровье неизбежно ухудшится. Сегодняшняя ночь показала, что балы не для нее и ей не нужны ухажеры. Она принесет страдания любому глупцу, который влюбится в нее. Как бы ей ни хотелось, чтобы о ней заботились, она не эгоистка. Любовь к хрупким вещам не приносит ничего хорошего.

– Работа – это достаточное вознаграждение для меня, – сказала Нив.

Он не выглядел полностью убежденным.

– Ты странная девушка.

– Вы и сами немного странный, ваше высочество. – Она мягко улыбнулась, когда он нахмурился. – Во всяком случае, я подозреваю, что скоро устану от званых вечеров. Как я могу надеяться на большее?

Его плечи напряглись.

– Верно.

– Я вижу, вы не слишком предвкушаете окончание Сезона.

– Нет! Ненавижу это место. Я никогда не хотел возвращаться.

Нив постаралась не выдать своего удивления. Неужели он наконец-то перестал держать с ней дистанцию? Похоже на одну из сказок о Джайле, в которых чары, сотканные общей болью, разрушаются, как только пробьет полночь. Сейчас это не имело значения. Она будет держаться за эту связь между ними до тех пор, пока та длится.

– Вы ведь не находились в длительном путешествии последние несколько лет, – сказала она через мгновение, – не так ли?

Принц сделал длинную затяжку. Когда он выдохнул, дым выскользнул из губ и поднялся вверх серой линией.

– Все это знают. Спросите любого в этом зале, и он с радостью расскажет вам всю историю.

– Я не знаю. Кроме того, предпочла бы услышать эту историю от вас.

– В путешествии я не был.

По его холодному тону Нив поняла, что это предел того, что она хотела получить от него сегодня вечером. Но он подтвердил ее подозрения.

Кита отослали, и она видела достаточно, чтобы догадаться почему. Сплетни этих ужасных женщин, беспокойство Синклера по поводу его выпивки, слова Кита, что курение – последний из его пороков… Он тоже болен. Она распознавала болезнь, когда видела ее, особенно когда наблюдала, как та снова и снова разрывает Катерлоу изнутри. После Порчи хронический голод и горе заставляли многих искать утешения в домашней выпивке. Она видела, какой вред может нанести человеку алкогольная зависимость. Какое-то время пьющие держали себя в руках, но в конце концов их всегда настигало горе. Сначала алкоголь разрушал их отношения, а затем и их жизни.

Она восхищалась тем, что Кит пытается справиться с этим. Очень осторожно Нив пересекла пространство между ними. Говорить с ним – это все равно что входить в комнату с завязанными глазами и молиться, чтобы не обнаружить острых углов, но она должна попытаться.

– Я не успела извиниться за то, что сказала во время нашей первой встречи. Я имею в виду, что вы недоброжелательны и необщительны, но… Подождите! Это прозвучало неправильно. Давайте я попробую еще раз.

– Хорошо, – сухо сказал Кит, – чую, меня ждет нечто восхитительное.

– Я знаю, что не так-то просто все изменить в одиночку. И было несправедливо сравнивать вас с вашим отцом. Никто из нас еще не родился, когда Махлэнд находился под властью авлийцев. – Нив скрестила руки на груди. – Я не могу утверждать, что полностью понимаю вас. Но я знаю, каково это – чувствовать, что твоя жизнь не имеет значения. Как будто она идет по заданному курсу и ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это.

Эмоции бурлили в ее груди и застилали глаза. Что бы она ни ожидала от себя услышать, это было не то.

Кит переместился, явно избегая ее взгляда:

– Тебе не нужно извиняться. Ты не ошибаешься на мой счет.

Нив вдруг слишком остро осознала их одиночество. Они опирались на перила и стояли так близко, что девушка чувствовала тепло, исходящее от Кита. Лунный свет падал на них. Он посеребрил белые лепестки цветов, распустившихся вокруг, и смягчал суровость черт принца.

– Я не должен был так жить, – сказал Кит, поразив ее, – мой брат никогда не позвал бы меня сюда, если бы не был в отчаянии. Иногда он ведет себя как полная задница, но раньше он всегда выполнял данные мне обещания.

Нив задалась вопросом, какое обещание Кит имел в виду, но не хотела перебивать, боясь, что он снова замкнется в себе.

– Возможно, он изменился.

Кит покачал головой:

– Никто не меняется так сильно. Он не может оставить проблему нерешенной и на пять минут, и, как ты только что видела, в данный момент он избегает всех проблем. Должна же быть какая-то причина.

Какая может быть причина? Она не знала принца-регента так, как Кит, но не могла представить себе ничего гнусного в свадьбе в мирное время или чего-то необычного в том, что авлийский лорд пренебрегает своими слугами-махлийцами.

– Вы полагаете, он что-то скрывает?

Выражение его лица стало отрешенным, как будто он забыл, с кем разговаривает или что он вообще говорит вслух. Взяв себя в руки, Кит нахмурился и посмотрел на нее.

– Не понимаю, зачем я тебе это говорю. Забудь о нашем разговоре!

– Я… – Нив растерялась от внезапной перемены в его поведении. Значит, чары наконец-то разрушились. – Я не могу просто забыть! Да и не уверена, что хочу этого.

Он зажмурился:

– Тсс.

Рот Нив приоткрылся.

– Простите?

– Замолчи, – огрызнулся он, – там кто-то есть.

Дверь открылась, и на балкон выплеснулся шум бала. Женский силуэт замер в дверном проеме, упираясь руками в дверь, словно она хотела преградить им путь.

– О боже, – сказала она, – я вам не помешала?

Нив судорожно вздохнула. Эта женщина увидела чары на сюртуке Кита именно потому, что ожидала увидеть двоих. Как она могла быть настолько глупа, чтобы остаться с ним здесь?! Если ее узнали, то…

– Да, помешали, – сказал Кит.

Его голос был низким и опасным, но жесткая линия рта выражала лишь мрачную покорность. Его магия залила ее зрение золотым светом, и растения вокруг них зашелестели. Плющ отделился от стены, а лианы зазмеились по балюстраде. Листва, словно волна, разлилась по полу.

– Уходи, – пробормотал он.

Прежде чем Нив успела ответить, он зашагал вперед, причем достаточно быстро, чтобы женщина отшатнулась, а ее перекошенное от ужаса лицо побледнело. Он шагнул в бальный зал и бросился вниз, скатившись по трем ступенькам, ведущим к балконным дверям.

В толпе кто-то даже закричал. Нив в ужасе смотрела на него. Что он делает? И куда, собственно, он хотел, чтобы она ушла? Взгляд девушки в отчаянии метался по сторонам, пока в нескольких метрах она не заметила еще одну дверь, ведущую в безлюдный угол бального зала. Идеально!

Нив проскользнула в зал, опустив голову. Несколько храбрецов пытались поднять Кита на ноги, пока он ворчал на них, а еще несколько злопыхателей с восторгом наблюдали за этой сценой. Никто не обратил внимания на Нив.

Когда она направилась к выходу, то осознала: Кит Кармин устроил этот спектакль, чтобы защитить ее репутацию.