Текст книги "Полночные наслаждения"

– Я припоминаю, Брэддон уже уводил от тебя один раз девушку, рыжеволосую актрису. Это так?

– Да, Арабеллу Калхоун. Они вместе уже больше года. Она по-прежнему его любовница. – Отяжелевший взгляд Патрика скользнул по непроницаемому лицу Квилла. – Но леди Софи моей девушкой никогда не была. К тому же она мне недавно категорически отказала.

Глаза Квилла раскрылись.

– И тебе от этого скверно?

Под спокойным взглядом друга рот Патрика наконец расслабился. С его лица ушло ехидное выражение.

– Да, – признался он. – Это было для меня настоящим шоком.

– Странно. Насколько мне известно, весь этот год за тобой охотились почти все лондонские девицы. – Квилл вяло взмахнул рукой. – Не удивляйся, Питер держит меня в курсе лондонских сплетен. С тех пор как твой брат женился, кажется, год или два назад, ты вроде бы стал всеобщим любимцем. Разве не так?

– Нет.

– Значит, пока удается успешно избегать внимания мамаш, дочери которых достигли брачного возраста. Я также слышал, что ты жутко разбогател, – насмешливо добавил Квилл. – И об этом известно даже в Индии.

– Может, сыграем?

– И вдруг такой отказ от очаровательной Софи Йорк! Пожалуй, я попрошу маму, чтобы она пригласила ее на чай.

– В ближайшем будущем она будет занята, – заметил Патрик безразличным голосом. – Я подозреваю, что сейчас они там принимают поздравления.

Квилл выдержал паузу.

– Так далеко зашло?

– Куда уж дальше. Но она не такая дурочка, Квилл. – Патрик невольно повторил те же слова, которые Софи сказала сама себе перед тем, как отправиться на бал. – Она гонится за титулом.

– К сожалению, Брэддон болван. Она рехнется от него через месяц. А жаль. – Глубоко посаженные глаза Квилла смотрели на друга детства с кажущимся безразличием.

– Так сыграем? – резко повторил Патрик.

– Давай.

Толстые ореховые двери пропускали слабые звуки, доносившиеся из танцевального зала. Они то нарастали, то затихали, но их легко заглушал стук игральных костей о полированную поверхность столика. Сверху на играющих молча взирал мраморный Шекспир.

После третьего кона Патрик внезапно разорвал паутину, сотканную присутствием Квилла и огнем, поблескивающим в камине.

Его глаза вспыхнули весельем.

– Пожалуй, мне следует пойти поздравить счастливую пару.

Лицо Квилла оставалось бесстрастным.

– А я отправляюсь в постель, – протянул он через несколько секунд, – Ты меня своими эмоциями просто измучил. – Он заставил себя подняться и застыл, опершись о высокую спинку кресла. – Патрик, я рад, что ты вернулся с Востока.

– А меня ужасно удручает происшествие с этой чертовой лошадь.

Квилл усмехнулся:

– Лошадь тут ни при чем, Патрик. Это я, видно, такой ездок.

Надеюсь, мы скоро увидимся снова.

Они вместе вышли из библиотеки. Тело одного являло собой настоящую гармонию мускулов, лишь слегка закамуфлированных обтягивающими панталонами лондонского джентльмена. Тело другого было в равной степени мускулистым, но мускулы эти отказывались подчиняться командам хозяина. Квилла железная воля сейчас двигала к алькову с постелью, а Патрика в совершенно другом направлении двигала с трудом управляемая страсть. Его влекли пышные, как будто пронизанные солнечными лучами локоны девушки, которую он жаждал больше всего на свете.

Глава 4

Патрик спустился по лестнице в холл. Лакеи, одетые в коричнево-красные ливреи, которые почему-то показались ему мрачными, все еще стояли, застыв у парадного входа, однако особняк Дьюлэндов был почти пуст. Бал закончился. Башмаки Патрика гулко стучали по мраморному полу. А всего час назад здесь раздавались топот множества ног, гул голосов, звуки струнных инструментов.

Он завернул в танцевальный зал. Там еще во всех канделябрах горели свечи, правда, оплывшие больше чем на две трети. Оттого здесь было несколько сумрачно. «Как в пещере», – подумал Патрик.

В дальнем конце зала, в углу, он разглядел две небольшие группы задержавшихся гостей. Рядом с несколькими дамами в ярких туалетах смутно вырисовывались серые фигуры джентльменов. Патрик усмехнулся. Эти, видно, если прибудут домой раньше шести утра, сочтут вечер пропащим.

Леди Софи, конечно, ушла. Она никогда в гостях не засиживалась допоздна. Это не в ее стиле. Лучше покинуть бал прежде, чем гости начнут зевать или кто-нибудь из поклонников станет проявлять чрезмерную настойчивость, граничащую с неприличием. Но Брэддон… этот несчастный остолоп должен быть еще здесь. Такое понятие, как чувство меры, было ему незнакомо.

Патрик искал недолго. Тот сидел, развалившись в кресле, и с кем-то разговаривал, отчаянно жестикулируя; собеседника Патрику разглядеть не удалось. Его загораживали огромные руки Брэддона. О чем еще может говорить в эту пору старина Брэддон, конечно же, о своих любимых лошадях. Патрик улыбнулся, ощутив невольный прилив симпатии. Добряк Брэддон. «Жаль, что в аристократической Англии так тесно. Ведь мы все знаем друг друга примерно лет с шести-семи – именно в этом возрасте нас объединили холодные коридоры Итона, – и выбор женщин ограничен тоже тем же небольшим кругом».

Через пару секунд Патрик понял, с кем разговаривает Брэддон, и ускорил шаг.

– Алекс! – Голос отозвался в пустом зале гулким эхом. Брат поднял глаза:

– А я тебя здесь заждался. Садись послушай. Брэддон тут такое заливает!

Патрик уселся рядом с братом. Напряжение, которое последние несколько часов он ощущал во всем теле, не проходило.

Брэддон подался вперед. Его глаза сияли, широкий подбородок подрагивал от восторга.

– Ничего я не заливаю, Патрик! Все действительно так и было. Моя жизнь окончательно определилась. – Он оправил расшитый сюртук и широко улыбнулся.

– Поздравляю, – тихо произнес Патрик.

Не уловив в его тоне скрытой угрозы, Брэддон с увлечением продолжал:

– Боже мой, она же красавица. Такого восхитительного зада я вообще никогда в жизни не видел, а груди… они как, как… – У Брэддона, как всегда, не хватило фантазии, в данном случае, чтобы описать груди возлюбленной. – Понимаешь, сама она в общем-то маленькая, а они такие большие, красивые. Понимаешь…

У Патрика задрожали руки. В висках запульсировала кровь, а спину начали покалывать ледяные иглы. Ах ты, сукин сын…

– Так просто я не ушел, – беззаботно откровенничал Брэддон, не замечая, как изменилось лицо Патрика. – В конце концов мне удалось прижать ее к двери конюшни. Бог ты мой, что это было за блаженство! Ничего подобного я никогда не чувствовал…

И тут он осекся. Патрик неожиданно вскочил с кресла и схватил его за рубашку, которая натянулась так, что стало трудно дышать. Брэддон окаменел. Не делая усилий освободиться, он начал хватать ртом воздух.

Патрик тоже окаменел, буквально через секунду осознав, что предъявлять Брэддону претензии за то, что тот прижал где-то свою будущую жену, не имеет права. Абсолютно никакого. Он швырнул незадачливого жениха обратно в кресло, которое угрожающе затрещало, когда на его бархатные подлокотники обрушились сто с лишним килограммов.

Треск кресла привлек внимание нескольких гостей, мирно болтающих в противоположном конце зала. Они насторожились, как собаки, почуявшие оленя. Неужели будет что-то интересное? А то эти старые затасканные сплетни, которые приходилось муссировать последние несколько часов, уже изрядно надоели.

– Патрик! – Тишину нарушил спокойный голос Алекса. – Ты, наверное, не понял. Дело в том, что Брэддон нашел себе новую любовницу.

Щенячьи глазки Брэддона изумленно смотрели на Патрика.

– Неужели ты из-за Арабеллы? – наконец произнес он обиженным голосом. – А я был уверен, что тебе наплевать. Вот и начал ею заниматься. Мог бы предупредить, что будешь возражать.

Пытаясь успокоиться, Патрик откинул голову на спинку кресла.

– Надо спрашивать разрешения, когда вторгаешься в чужие владения, – пробормотал он.

Небольшая группа гостей-полуночников в противоположном конце танцевального зала возвратилась к своим разговорах!. Ничего интересного. Все знали о переходе бывшей любовницы Фоукса, актрисы Арабеллы Калхоун, под покровительство графа Слэслоу – довольно забавная история, – но были уверены, что Фоуксу это безразлично.

Ну конечно, рассказывали, что Фоукс продлил аренду ее дома еще на три месяца, а потом послал копию счета графу Слэслоу, присовокупив небрежную записку. Интересно. Но это уже давняя история.

Перестав бросать любопытные взгляды на графа Слэслоу и братьев Фоукс – никакого скандального развития событий там не предвиделось, – последние гости двинулись в направлении двери. Перед тем как разъехаться по домам, мужчины, наверное, отправятся в клуб выпить по последнему стаканчику бренди.

Брэддон сидел весь красный, беспокойно следя за сузившимися глазами Патрика.

– Черт возьми, старина, что на тебя нашло? Арабелла была со мной почти год. Но в конце концов, это же не может продолжаться вечно! – Было видно, что он возмущен. – Я оплатил аренду ее дома на шесть месяцев, подарил изумрудное ожерелье. Что еще ты ожидаешь, чтобы я сделал, Патрик? Господи, неужели я обязан на ней жениться?

Патрик открыл рот, собираясь что-то ответить, но так и не произнес ни звука.

И опять раздался бесстрастный голос Алекса:

– Ладно, Брэддон, расскажи-ка лучше о своей новой пассии, Мадлен. Где ты ее нашел?

Брэддон выпрямился, настороженно перевел взгляд с Алекса на Патрика и вдруг густо покраснел.

– Надеюсь, с Мадлен ты не знаком, – глядя на Патрика, произнес он резким, даже пронзительным голосом. – Так что она моя, Фоукс! Понимаешь, моя!

Патрик попытался улыбнуться.

– Да ладно тебе, Брэддон. Может, мы как-нибудь договоримся?

– Не о чем договариваться, – отрезал граф. Он теперь разволновался не на шутку. – Арабелла – это одно дело, а Мадлен – совсем другое. Она будет принадлежать только мне. Навсегда.

– Ну, насчет того, чтобы навсегда, – проговорил Алекс, – на это, наверное, тебя не хватит.

Брэддон воинственно вскинул голову и повернулся к Алексу. В этот момент он был очень похож на бульдога.

– Еще как хватит. Мой отец, например, состоял в связи с одной любовницей целых тридцать шесть лет. Бог свидетель, я помню ее, когда был еще совсем ребенком. Она такая добрая и красивая… не то что моя мать. Я и сейчас ее иногда навещаю. Мы пьем чай, вспоминаем отца.

– Но твоя жена, твоя будущая жена… она такая красавица, – удивился Алекс.

– Это совершенно разные вещи, – произнес Брэддон очень серьезным тоном.

Он размышлял над этим много лет и уже выработал твердую позицию. Все началось в тот день, когда отец впервые представил его миссис Берне. Тогда он, Брэддон, замешкался, но граф Слэслоу посмотрел на наследника так, что у того мороз пробежал по коже. Брэддон поспешно поклонился, причем так низко, как будто миссис Берне была самим королем Георгом.

Потом они сели пить чай – отец, миссис Берне и Брэддон. Дом был уютный, с красивой удобной мебелью и ухоженным садом. В сад Брэддон не выходил, а наблюдал через широкие венецианские окна. В гостиной он обратил внимание на портрет мальчика, сидящего за фортепиано. «Это ваш брат, – неожиданно сказала миссис Берне. – Он умер в семь лет». Отец резко развернулся, взял руку миссис Берне и крепко сжал.

И Брэддон сразу понял – при этом без всякой обиды, – что этого мальчика отец любил больше, чем своих законных детей, то есть его и сестер. И что он любит не жену, а миссис Берне.

Потом Брэддон много размышлял обо всем этом. Умственные упражнения всегда давались ему с трудом, но одно он усвоил хорошо: у отца с миссис Берне было что-то такое, чего бы ему тоже очень хотелось иметь и в своей жизни. Поэтому, когда отец умирал, Брэддон поехал и тайно привез миссис Берне, приказав камердинеру в течение часа никого в отцовскую спальню не пускать.

Перед тем как покинуть комнату, он успел заметить, что она села на край постели, и отец, который уже два дня не разговаривал, прошептал: «Любимая».

Граф Слэслоу умер в ту же ночь, так и не произнеся больше ни единого слова. И Брэддон принял окончательное решение: да, он женится, раз этого требует стерва-мать. И обязательно заведет наследника. Это первая часть программы. Он делал предложения по очереди трем аристократкам. Третья согласилась. Прекрасно. Значит, официальная сторона жизни пойдет по наезженной колее. Но ему хотелось также иметь и «миссис Берне», свою собственную миссис Берне.

И чудо свершилось, неожиданно он ее нашел.

– Ее зовут Мадлен, мисс Мадлен Гарнье, – произнес Брэддон и на всякий случай напрягся, опасаясь, что Патрик попытается заявить на нее какие-то права. – Ты с ней знаком?

Глаза Патрика улыбались, и Брэддон расслабился.

– В первый раз слышу. Не переживай, дорогу тебе переходить я не буду, слово чести. – Про себя Патрик добавил: «По крайней мере что касается этой Мадлен» – и тут же почувствовал острый взгляд брата. «Какое, однако, неудобство причиняет брат-близнец. Он постоянно читает твои мысли и безмолвно уличает во лжи».

Патрик откашлялся.

– И давно ты знаком с этой Мадлен?

Челюсть Брэддона снова напряглась.

– Для тебя она мисс Гарнье. – Через секунду он поморщился, осознав, как глупо это прозвучало, и продолжил уже более спокойным тоном: – Мы познакомились пару недель назад. Я как раз рассказывал Алексу, когда ты появился. Это не иначе как провидение Божие – наконец-то мне удалось найти подходящую жену (мать от этого на седьмом небе) и встретить Мадлен. И представь те себе, все это в течение одной недели.

Наступила тягостная пауза.

– И знаете, – возбужденно продолжал Брэддон, – мне кажется, Софи Йорк для меня как раз то, что надо. У нее есть характер, это сразу чувствуется. Вполне возможно, что ей удастся держать мою мать на расстоянии. А если они поссорятся – это было бы самое лучшее, – то мать вообще перестанет посещать наш дом.

Он сиял, как человек, который узнал, что ему уготовано место в раю.

– Но тебе еще придется поладить с ее матерью, – медленно проговорил Патрик.

Лично ему ревнительница нравов, маркиза Бранденбург, даже чем-то нравилась, но Брэддону она скорее всего придется не по душе.

Брэддон пожал плечами:

– Часто видеться с ней я не собираюсь. Что касается Мадлен, то я думаю купить ей дом в Мейфере. Как ты считаешь?

Патрик почувствовал, как внутри опять что-то зашевелилось.

– Этого нельзя делать, – заметил он. – Ты сам живешь в Мейфере. Лучше купи мисс Гарнье дом где-нибудь на берегу пролива.

– Нет. – Брэддон упрямо выпятил массивную челюсть. Сердце Патрика екнуло. Такое выражение лица у Брэддона появлялось всякий раз, когда он намеревался сделать что-то в высшей степени идиотское.

– Я не собираюсь стесняться Мадлен и хочу, чтобы она была – рядом.

– Дело вовсе не в твоем стеснении, – подал голос Алекс. – Просто следовало бы пощадить чувства жены. Ты что, хочешь, чтобы леди Софи, став графиней, каждую неделю сталкивалась на улице с твоей любовницей?

– Так ведь именно поэтому я и выбрал Софи Йорк, – торжествующе произнес Брэддон. – Она, я думаю, повидала всякого, и то, о чем ты говоришь, тревожить ее вовсе не будет. И вообще со временем я намерен их познакомить.

Патрик удивленно посмотрел на Брэддона. Школьный приятель, видимо, потерял рассудок. Чем же еще можно было объяснить всю эту чушь – жениться на Софи и тут же заводить любовницу!

А Софи! Что будет с ней, когда муж, которого она выбрала, безмозглый тупица, будет прогуливаться по парку с любовницей?

При этой мысли в груди у Патрика заныло. Он бросил вопросительный взгляд на брата.

– Весь этот год, а может, и больше мне довольно часто доводилось встречаться с Софи Йорк, – сказал Алекс. – Ты ведь знаешь, она близкая подруга моей жены. Так вот, я бы не сказал, что она такая уж опытная. Напротив, для девушки, которая вращается в свете уже два года, леди Софи необыкновенно наивна.

– Допустим даже, что она наивна, – заметил Брэддон, – хотя я в этом сомневаюсь. Ты бы послушал, что говорят о ней в Лондоне. Да она, наверное, целовалась почти со всеми джентльменами.

– Но мне это безразлично. Пусть в чем-то она будет наивна, но, что касается вопросов брака, здесь ей знакомо все. Это определенно. Вы только посмотрите на ее отца! Думаете, она не ведает о его похождениях? – Брэддон надул губы. – Но я вовсе не намерен вести себя, как ее отец. Мадлен не из таких, она не захочет никаких выходов в свет. Так что скандалов я не предвижу. Жизнь мы будем вести тихую, домашнюю. Я буду осторожен, смущать Софи не собираюсь и требовать от нее слишком много тоже не буду. Надеюсь, мы станем друзьями. Главное, поскорее завести наследника. Вдруг нам повезет, и она с первого же захода родит близнецов. Тогда нам вообще больше не о чем беспокоиться. Вряд ли у нее появится особое желание рожать – ведь это так портит фигуру. Ну как, хороший у меня план? – Брэддон почти, умоляюще посмотрел на Патрика.

Тот не отозвался, продолжая напряженно молчать. Брэддон подождал несколько секунд и обиженно надул губы:

– Ты прямо как собака на сене! Честное слово, сидишь, как собака на этом чертовом сене! Надоела Арабелла, так ты взял, черт возьми, и ушел. Оставил ее, даже не попрощавшись. И шесть дней от тебя не было ни слуху ни духу. Целых шесть дней! Ну и в чем Дело? Тогда тебе было на это наплевать, так почему же ты разозлился сейчас, когда я се оставил?

– Ты совершенно прав, – рявкнул Патрик. – Мне никакого Дела нет до того, оставил ты Арабеллу или нет! Арабелла тут ни при чем. – Слова гулко отдавались в пустом танцевальном зале.

Патрик весь кипел от бешенства.

Брэддон вскочил на ноги и возбужденно заходил туда-сюда.

– Так почему же ты тогда злишься? Сам же сказал, что о Мадлен ничего не слышал. Ну станет она моей любовницей, тебе-то что?

Ощущая на себе внимательный взгляд брата, Патрик прикрыл глаза.

– Мне совсем небезразлично, – произнес он, тщательно подбирая слова, – как ты будешь относиться к леди Софи Йорк.

– Я же говорю, – взорвался Брэддон, выпучив глаза от гнева, – что ты как собака на сене! Насколько я знаю, предложения ты ей не делал. Только потискал в пустой гостиной на балу у герцога Камберленда, а затем решил, что для тебя она недостаточно хороша! Но я не такой требовательный, как ты, Патрик Фоукс. Мне Софи вполне подходит.

«При чрезвычайных обстоятельствах даже на дурацкой физиономии Брэддона может появиться выражение некоторого достоинства», – весело подумал Алекс.

Патрик тоже вскочил на ноги.

– Слушай ты, идиот! – выкрикнул он. – Я делал ей предложение. Понимаешь, осел, делал!

Несколько секунд все молчали. Брэддон покусывал нижнюю губу, недоуменно посматривая на Патрика из-под полуприкрытых век. Алекс решил, что эта поза еще больше усиливала его сходство с бульдогом.

– Ты делал ей предложение? Ты? И она тебя отвергла? Тебя? Неожиданно Патрик улыбнулся. Разве можно злиться на такого болвана, как Брэддон? Он снова сел в кресло.

– Это правда. Уже на следующее утро после инцидента на балу у Камберлендов я был у их парадного входа. Перед этим чуть принял бренди для храбрости. С отцом вопрос мы уладили очень быстро. А вот с ней ничего не получилось.

Патрик вспомнил большие удивленные глаза Софи. Его прихода она не ожидала, это было ясно. Что, разумеется, не делало чести его репутации. На его предложение выйти замуж она ответила категорическим отказом. Почему она так поступила? Патрику даже предположений строить не хотелось.

Брэддон был буквально ошеломлен.

– Я не могу в это поверить. Меня… меня, Брэддона Четвина, предпочла девушка, на которую положил глаз один из братьев Фоукс! И конечно, Арабелла тут не в счет. Помнишь? – Он повернулся к улыбающемуся Алексу. – Помнишь, когда ты вернулся из Италии, я рассказал тебе, что собираюсь сделать предложение самой красивой девушке в Лондоне? Так, черт побери, двух недель не прошло, как ты с ней обручился.

Алекс засмеялся и шутливо поклонился.

– Ты мне тогда очень помог, Брэддон. Я этого никогда не забуду.

– Значит, Софи Йорк отказала тебе и согласилась выйти за меня? – спросил Брэддон, обращаясь к Патрику.

Тот усмехнулся. Ему показалось, что Брэддон сейчас запляшет от радости.

Алекс поднялся.

– Джентльмены, беседа наша невероятно захватывающая, но, к сожалению, мне пора домой.

– Чего это ты так заторопился? – спросил Патрик. Алекс улыбнулся:

– Когда я слишком задерживаюсь, Шарлотта начинает беспокоиться. К тому же ночью приходится вставать к Саре.

– Очень странно, – сказал Брэддон. – Алекс, зачем ты позволил жене самой кормить ребенка? Так не принято. – Он выпятил нижнюю губу, верный признак глубокой задумчивости. – Ручаюсь вам, этим Мадлен у меня заниматься никогда не будет.

– Неужели трудно найти хорошую кормилицу? Я не хочу, чтобы она превращалась в дойную корову.

– Намек на то, что моя жена корова, я предпочту пропустить мимо ушей. – Алекс посмотрел на Патрика. – Встретимся завтра за ужином?

– Конечно, он придет, – влез Брэддон. – Ведь он мой шафер. А ужин этот в честь моей помолвки!

Патрик пожал плечами:

– Приду, пожалуй. Давно не видел твоих детишек.

– Алекс, – вдруг встревожился Брэддон, – а не может случиться так, что Софи возьмет пример с твоей жены и ей тоже захочется самой ухаживать за своим ребенком? Потому что я этого не допущу. В моем доме такого не будет. Ни за что.

Алекс бросил на брата предупреждающий взгляд. Было ясно, что гнев уже прожег в спине Патрика дырку. Но тот смолчал, только поджал губы, мысленно повторяя про себя: «Какое мне дело до того, что говорит этот кретин о Софи Йорк, – я к ней не имею абсолютно никакого отношения».

– Ладно. – Брэддон озорно одернул расшитый сюртук. – Патрик, ты не хочешь как-нибудь зайти и поздороваться с Арабеллой? Уверен, ей будет приятно с тобой увидеться. Она сейчас играет Джульетту в «Дорсет-Гарденз». Хорошо играет, хотя сама на Джульетту совсем не похожа, в том смысле, что умирать из-за любви не станет. Знаешь, когда я порвал с ней, она прислала мне письмо. Ну там были разные глупости насчет того, другого, но главное – она пишет, что, мол, раз моя страсть угасла, то она желала бы иметь что-нибудь на память. Короче, Белла хочет, чтобы я подарил ей дом. Вот хитрая лиса!

Патрик шагал впереди. Они двигались к выходу.

– И что ты? – бросил он через плечо.

Поскольку Брэддон медлил с ответом, Патрик остановился и подождал, пока тот с ним поравняется, а затем зашагал рядом.

– Для тебя это трудно? Давай сделаем так. Когда она найдет подходящий дом, скажи мне. Я заплачу половину.

Виконт и виконтесса Дьюлэнд уже давно мирно спали в своих постелях, так что спокойной ночи им пожелал только дворецкий. У него были такие усталые глаза!

– Я и сам вполне могу выложить денежки, – обиделся Брэддон.

– Во-первых, у меня денег гораздо больше, – возразил Патрик, – а во-вторых, мне бы хотелось внести за дом Арабеллы свою долю.

Брэддон посмотрел на приятеля без зависти, но с любопытством.

– Значит, ты действительно возвратился из Индии богатым, как набоб?

Патрик отбросил волосы с лица и пожал плечами:

– Дело в том, что отец послал меня на Восток одного. А там без Алекса была такая скука, ну просто невозможная. Надо было чем-то заняться. В общем, все как-то само собой получилось.

Действительно, примерно так оно и было. Патрику неожиданно понравилось вести переговоры, заключать сделки на экспорт-импорт и все такое прочее. У него обнаружились к этому способности.

Он получал удовольствие, даже составляя маршруты морских торговых судов, трюмы которых были набиты экзотическими товарами. Среди них были павлиньи перья, золоченые клетки с диковинными птицами, тончайший ворсовый шелк, настолько нежный, что рвался, стоило по нему провести ногтем, и многое другое. Он сильно рисковал, но и прибыль получал немалую. В данный момент его состояние могло сравниться только с состоянием брата и еще нескольких крупных коммерсантов. Все прочие лондонские джентльмены вроде Брэддона, финансовые амбиции которых ограничивались выездкой лошадей для очередных скачек в Аскоте, постепенно отходили на задний план.

Алекс влез в карету, приветливо помахал друзьям рукой и отбыл. Брэддон еще раз попытался уговорить Патрика посетить «Дорсет-Гарденз», но безуспешно. В конце концов ему пришлось ехать туда одному. А Патрик, поразмышляв несколько минут, неожиданно махнул своему кучеру, чтобы тот уезжал, а сам остался на пустынной улице, наблюдая, как экипаж заворачивает за угол.

Пошел мелкий дождик. В воздухе явственно ощущался острый смрад, в котором доминировал запах конского навоза, смешанный с другими, тоже отнюдь не приятными ароматами. Патрик накинул плащ и зашагал по улице. Усталые мускулы постепенно начали расслабляться, в животе рассосался узел, о существовании которого он даже не подозревал. Голове тоже полегчало.

В зарубежных путешествиях ему довелось немало побродить пешком. Например, по нагретым дневным солнцем безветренным улочкам района Вампао-Рич в Кантоне. Он любовался изящными арками Багдада, много странствовал пешком по уединенным горным деревушкам Тибета. Именно на одной из глухих улочек Лхасы он впервые услышал трели авадаватов, небольших черных с красным певчих птичек, которых позднее начали ввозить в Англию. Сейчас в Лондоне они стали повальным увлечением.

Он вообще любил, перед сном совершать длинные пешие прогулки, во время которых в голову приходили новые оригинальные идеи. Но сейчас на душе было невероятно грустно. А причина в том, что при одном только воспоминании о сладостных формах Софи Йорк у него пересыхало во рту. И зачем она носит это дурацкое платье и выставляет свои прелести всем напоказ? Впрочем, какое ему дело?! Он шагал вперед, повторяя про себя как заклинание категорический приказ выбросить Софи из головы.

Почему-то вспомнилась любовница, которая была у него в Аравии. Не девушка – картинка. Прелесть как хороша! Как ее звали? Кажется, Перлисс. Потом, правда, ее заметил паша, и в течение нескольких часов любовница Патрика стала его законной женой, двадцать четвертой или двадцать пятой по счету. Патрик и глазом не моргнул, поскучал несколько часов и благополучно забыл.

Что же случилось теперь? «Ну поцеловал я эту девчонку несколько раз, ну и что? Почему она привязалась ко мне, залезла так глубоко под кожу?» Патрик вдруг вспомнил ужасную ночь, когда жена Алекса, Шарлотта, рожала ребенка. Роды были невероятно тяжелые, она уже умирала. Софи была сначала с ней, а потом вышла в соседнюю комнату – сдали нервы. Некоторое время они были одни. В отчаянии, не помня себя, она прислонилась к нему, и он ее обнял. Скорее всего Софи даже ничего и не заметила, но у него все началось именно с этого момента.

С Шарлоттой, слава Богу, все обошлось. Через день после того, как она разрешилась от бремени, Софи возвратилась к себе домой, а Патрик – далеко не новичок в охоте – стал ждать декабря, когда в город начнет возвращаться лондонский бомонд.

Наконец на балу у Камберлендов ему удалось ее разбудить. Всего несколько минут потребовалось, чтобы из холодной светской красавицы она превратилась в чувственную женщину, раскрасневшуюся, охваченную страстью, стонущую в его объятиях. Кто мог ожидать, что она его отвергнет. После всего этого. Невероятно. Нельзя сказать, что ему очень уж хотелось жениться, но с учетом создавшихся обстоятельств…

С тех пор прошло несколько недель. Он перестал встречаться с женщинами, все время думая только о Софи. «Ну не повезло, – уговаривал он себя, – единственный раз в жизни получил от ворот поворот, так что, на ней одной свет клином сошелся? Будь у меня в голове хотя бы немного мозгов, разве я стал бы сейчас вот так слоняться по улицам? Самое разумное было бы отправиться в „Дорсет-Гарденз“ и забыться в постели с Арабеллой».

Но ноги не слушались. Они двигались по направлению к дому, игнорируя напряженную пульсацию во всем теле.

«Будь я проклят, если позволю Софи выйти за Брэддона!» – Глаза Патрика сузились.

Неожиданно, помимо воли, ему представилась яркая картина. Вечер. Камердинер помогает Брэддону снять расшитый сюртук. Он остается в исподнем и тихо входит в спальню, где его в постели ждет Софи. Брэддон медленно снимает белье и аккуратно складывает, готовясь к исполнению супружеских обязанностей. Но все это будет продолжаться только до тех пор, пока не появится наследник.

Что ждет Софи после того, как этот боров получит наследника? Возможно, она превратится в одну из разочарованных светских матрон, которые заводят себе любовников из числа похотливых аристократов или, хуже того, иногда спят со своими садовниками.

Патрик обнаружил, что стоит перед собственным домом. К сожалению, сегодняшняя прогулка чуда не сотворила. Кулаки по-прежнему оставались сжатыми, сердце продолжало бешено колотиться.

Завтра у Алекса прием по случаю помолвки.

Патрик начал медленно подниматься по ступеням, кивком освободив благодарного дворецкого, который чуть ли не бегом отправился к себе. Вошел в спальню, невидящим взглядом уставился на сонного камердинера, а затем взмахом руки удалил прочь и его.

Завтра Шарлотта дает званый ужин в честь Софи.

«Я поговорю с ней, – подумал Патрик, – поговорю, провалиться мне на этом месте!» Он уже чувствовал ее нежные округлости под своими ладонями. Он жаждал прижать Софи к своему сильному телу.

«Я поговорю с ней, – решил Патрик. – Я поговорю с ней обязательно».

Этой ночью лорд Брексби отправился в постель, весьма довольный собой. Он лежал на спине, подложив руки под голову, аккуратно прикрытую ночным колпаком.

– Дорогая, иногда я воображаю себя гением. В самом деле. Леди Брексби против такой оценки вовсе не возражала. Она даже что-то пробормотала, но лорд Брексби не расслышал, поскольку тотчас же погрузился в глубокий сон.

Ему снился усыпанный рубинами скипетр. Она видела во сне розы.

Патрику снилось, что он танцует с Софи Йорк и на нем герцогские знаки отличия. Леди Софи снилось, что она целуется со своим будущим мужем, Брэддоном Четвином. Но вдруг совершенно неожиданно он превращается в вислоухого кролика и скачет прочь упругими энергичными прыжками. К своему удивлению, Софи осознает, что на душе у нее после этого стало легко и весело.

Только Алексу в эту ночь ничего не снилось. У маленькой Сары резались зубки, и она полночи проплакала.

– Нам бы нужно порадоваться, – сонно заметила супруга в три часа ночи, – что у ребенка здоровые легкие.

Алекс вздохнул и снова направился в детскую. Если бы граф Шеффилд и Даунз начал мечтать о том, чтобы отправиться с братом в Оттоманскую империю, подальше от мокрых пеленок и орущего ребенка, кто бы его за это осудил?