Текст книги "Полночные наслаждения"

– Неужели? – тихо проронил Брэддон.

– А стоит нам завести детей, будет еще хуже. Обе мамаши будут постоянно торчать в нашем доме, развлекаясь с детьми. По этому нам непременно нужна свобода.

Брэддона всегда смущало, когда речь заходила о свободе.

– А зачем, собственно, нужно приобретать плащ?

– Как зачем? – удивилась Софи. – Чтобы вас никто не узнал во время бегства. Люди ведь смотрят только на одежду. В плаще и с фальшивой бородой вы можете выдать себя за кого угодно.

Несколько секунд стояла тишина.

– Возможно, это и так, – наконец произнес Брэддон, – но я по-прежнему не понимаю, почему…

– А потому, – прервала его Софи, – что если мы не сбежим, то нам вообще незачем жениться. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Вот так, Брэддон Четвин, я ставлю условие. Если завтра ночью вы не придете к моему дому, я за вас не выйду.

Брэддон с тревогой отметил, что его невеста, к сожалению, Все-таки имеет истерические наклонности. Взять хотя бы то, как она комкает край его сюртука, как будто хочет разорвать.

Он представил лицо матери, когда сообщит ей, что Софи разорвала помолвку, и похолодел. К тому же можно будет надеть черный плащ, приклеить усы и бороду – от одного предвкушения его сердце переполнялось восторгом.

– Ну зачем же так прямо сразу и обижаться, – миролюбиво проговорил он. – Хорошо. Я это сделаю.

Софи знала, что нужно закрепить успех, прежде чем Брэддон все это еще раз обдумает или, хуже того, обсудит с кем-нибудь из более рассудительных приятелей.

– Итак, я жду вас завтра, – произнесла она твердым голосом. – Завтра в полночь. И смотрите, Брэддон, никому ни слова. Наш план может испортить любая мелочь. – Софи понизила голос до вибрирующего шепота. – Недаром заговорщики так любят полночь. Для таких дел это самая лучшая пора. Я устрою так, чтобы у моего окна стояла лестница. Вы – обязательно в плаще – залезете по ней и спустите меня вниз!

Идея влезть по лестнице в черном развевающемся плаще и унести на руках в ночь прекрасную девушку Брэддона захватила. В конце концов, он в любом случае женится на Софи, так почему бы действительно не попробовать.

– Хорошо, – согласился он. – В полночь.

Карета остановилась, лакей открыл дверцу. Брэддон вышел, чувствуя себя много более лихим, чем когда в нее садился. Он протянул руку, и Софи доверчиво вложила в его ладонь свои маленькие пальчики. Поднимаясь по мраморным ступеням к парадному входу, она остановилась на ступеньку выше, чтобы их лица были на одном уровне, и прошептала:

– Я буду ждать вас завтра, мой рыцарь.

Почти загипнотизированный, Брэддон подался вперед и благоговейно прикоснулся губами к ее губам. А затем с поклоном удалился,

В дом Софи вошла усталая, но удовлетворенная.

Значит, Патрик Фоукс женится на этой противной французской девчонке, которая вешалась ему на шею. Ничего. Зато она, Софи, выйдет замуж много раньше, чем он уладит свои отношения с Люсьеном Бошем. А став замужней женщиной, никогда больше не будет думать о Патрике, о его глазах и прикосновениях, которые всегда вызывали у нее волнение.

А в это время по садовой гостиной особняка Шеффиддов прошел возбужденный ропот. Через высокие застекленные двери вместе со своим братом вошел достопочтенный Патрик Фоукс. Мисс Дафны Бош с ними не было!

Барбара Льюистон, которая, как близкая подруга Дафны, только что деловито обсуждала детали ее замужества, считая это свершившимся фактом, весело воскликнула:

– А где же моя дорогая Дафна? Патрик выглядел странно спокойным.

– Ей не повезло. Как только мы вышли из дома, ее укусила оса, где-то под глазом. – Барбара встревоженно вскрикнула, и Патрик поспешил добавить: – Он так ужасно распух, что Шарлотта увела ее сделать примочку.

Ничего себе поворот – от сенсационного романа к опухшему глазу! Теперь даже самые усердные сплетники не могли предположить, что Патрик Фоукс завтра утром будет чувствовать себя обязанным сделать бедной девушке предложение. Наверное, это к лучшему, что ее укусила оса, рассудили некоторые. Потому что слишком уж тон у него безразличный. Видно, его сердце не трогает печальная судьба девушки. Ведь бедной Дафне придется воздержаться от посещения светских приемов целую неделю, а то и дольше. А Фоукс проявляет такое равнодушие.

Глава 7

На следующее утро Брэддон Четвин проснулся с ощущением, что сегодня его ждет нечто чрезвычайно приятное. Всю ночь ему снились черные плащи и фальшивые усы. Пару минут он тупо рассматривал сонными глазами голубой ситец драпировки, а затем постепенно Начал вспоминать: «Значит так, леди Софи Йорк хочет сбежать, и для этого я должен надеть плащ и приклеить усы. Если я не появлюсь у Нее сегодня в полночь, она угрожала, что не выйдет за меня замуж».

Фантазии Софи были какими-то странными и запутанными, чтобы разобраться, требовались существенные умственные усилия. Брэддон напрягся.

Сейчас, при холодном утреннем свете, все казалось чистым безумием. Иначе это не назовешь. «Если мы отправимся в Гретна-Грин, то в обществе, несомненно, решат, что нам не терпится поскорее оказаться в брачной постели. Однако такого скорее всего у нее даже и в мыслях нет, потому что о сексе Софи должна иметь весьма смутное представление, как, впрочем, и все остальные хорошо воспитанные молодые леди. Она, вероятно, и не предполагает, как будет выглядеть наш побег со стороны. К тому же нам ничто не мешает через четыре месяца спокойно обвенчаться в церкви Святого Георгия. К чему спешить? Чтобы в свете рассудили, что наше стремление связать себя узами брака через неделю после помолвки связано с большой любовью?»

Что же касается действительной причины, почему Софи вдруг втемяшилось в голову сбежать, то об этом Брэддон просто не думал, потому что уже очень давно про себя решил: поступки и даже намерения женщин непостижимы.

Он позвонил в колокольчик, чтобы принесли горячего шоколада, после чего положил руки под голову. Теперь надо серьезно подумать, как лучше одурачить будущую жену. Потому что нет большей глупости, чем срываться куда-то к черту на кулички, в Шотландию, только для того, чтобы там жениться. Тем более что делать это ему не хотелось. Жениться он в общем-то согласен, раз надо. Но только чтобы все было как полагается. Без всяких вывертов.

«Ну давай рассудим. – Он выпятил нижнюю губу. – Туда поездка займет самое меньшее два, а скорее всего три дня. И столько же обратно, если не дольше. Вы пробовали добраться до Шотландии в декабре? То-то. – Брэддон насупился. – Надо также учесть, что пока еще не выпало ни капельки снега. И будь я проклят, если оставлю Мадлен даже на неделю!» – Стоило Брэддону подумать о Мадлен, как сильнее забилось сердце. Захотелось тут же выпрыгнуть из постели и немедленно отправиться в конюшни ее отца только для того, чтобы хотя бы раз посмотреть на возлюбленную.

«Но Мадлен не выбежит приветствовать меня, когда я появлюсь у конюшни». – Вспомнив ее сдержанность, а порой и раздражительность по отношению к нему, Брэддон погрустнел. На письма не отвечает, от подарков отказывается и вообще недавно категорически заявила, что содержанкой становиться не собирается. Так и сказала, что положение куртизанки ее, мол, не устраивает, И напрасно он объяснял, что дочь торговца лошадьми (ее отец содержал «Торговый центр Винсенте») не может рассчитывать выйти замуж за приличного человека, что она вообще может остаться старой девой. Мадлен все это отвергала, даже не слушая.

Когда вошел Кесгрейв с утренним шоколадом, Брэддон задумчиво жевал губу. Может быть, Мадлен беспокоит будущее? В конце концов, положение содержанки не такое уж завидное, и она могла не поверить, что его намерения более чем серьезные. «Может быть, следует пригласить моего поверенного и составить контракт, который бы раз и навсегда гарантировал ей приличное содержание? Возможно, тогда она поверит, что это не временно, а навсегда».

Погруженный в мысли, Брэддон рассеянно отпил из чашки немного шоколада. Проблема, и притом серьезная, состояла в том, чтобы умиротворить леди Софи и одновременно никуда с ней не сбегать. Послать записку? Но тогда она определенно разорвет помолвку. В своей жизни Брэддон навидался истеричек – чего стоят три старшие сестры, – а Софи, похоже, ничуть не лучше и готова сорваться в любой момент. Нет, все должно начаться по ее плану, но каким-то образом не заканчиваться в Гретна-Грин.

Брэддону захотелось увидеть Мадлен немедленно, сейчас же. Он пытался думать о чем-то другом, но не получалось. Никак. Он понимал, что пока не посмотрит на нее хотя бы издали, ничем заняться не сможет. А может быть, если поблизости не будет отца, даже удастся сорвать поцелуй.

Боже, какой у нее грубый отец! Собака в мясной лавке и то приветливее. Судя по тому, как он взбесился по поводу репутации Мадлен, можно подумать, что его дочь леди. «Я, видите ли, ее компрометирую. Какая чепуха! Они никак не возьмут в толк, что у женщин, которые живут рядом с лошадиными конюшнями, нет никакой репутации. Они ее должны создать». Брэддон поморщился.

Явился камердинер Кесгрейв:

– Пожалуйте одеваться.

Брэддон попытался пошутить с ним по поводу того, что иметь репутацию и создать ее – это совсем разные вещи, но Кесгрейв посмотрел на него своим, как всегда, пустым взглядом и сказал:

– Милорд, какой вы сегодня предпочтете надеть сюртук? Голубой?

Брэддон вздохнул: «Хорошо, что у меня спокойный характер. Очень хорошо для всех этих недоумков вокруг».

– Кесгрейв, подайте серовато-коричневый. Вы знаете какой.

– Вы имеете в виду тот, что мышиного цвета, милорд? – произнес Кесгрейв осуждающим тоном.

– Да-да, этот. Я поеду верхом.

– До завтрака? – Теперь тон Кесгрейва был явно неодобрительным.

«Черт побери, от этих слуг заболеешь! Командуют и командуют в моих апартаментах, как настоящие хозяева, И во всем я перед ними должен отчитываться».

– Мне захотелось прогуляться, – буркнул Брэддон. Одевшись, он торопливо спустился по парадным ступеням (как мальчик, сбегающий из дому в парк), залез в седло и поскакал по улице, направляясь в район Блэкфрайарз, где располагался «Торговый центр Винсенте».

Сейчас у конюшен было тихо. Позднее, днем, у больших дубов на переднем дворе соберется публика (несколько небольших групп); Они будут стоять с праздным видом, наблюдая, как ребята выводят арабских скакунов, рвущихся встать на дыбы, и крепышей с грудью, похожей на пивную бочку, натренированных для скачек на короткие дистанции.

Брэддон тяжело соскочил с лошади и бросил поводья пареньку, слоняющемуся у конюшен в надежде заработать шиллинг.

После полудня Мадлен вообще здесь не появлялась из-за cмехотворной заботы ее отца о «репутации». Впрочем, Брэддону это было на руку – не надо было соперничать с каждым обедневшим дворянином. Их немало захаживало сюда присмотреть какую-нибудь плохонькую кобылу.

Брэддон быстро шел по длинному коридору. В конюшне слабо пахло влажной припаркой из черной патоки – мелассы. Именно по этой припарке и можно было найти Мадлен. Обычно по утрам она ухаживала за лошадьми, растянувшими коленные связки.

Мадлен оказалась в самом последнем стойле справа. Занималась передней ногой лошади. Башмаки Брэддона громко стучал по каменному полу коридора. Она их не могла не слышать, одна головы не подняла, продолжая вполголоса что-то проникновенно напевать кареглазой кобыле, привязывая к ее ноге припарку.

Несколько секунд Брэддон стоял молча, переминаясь с ноги на ногу.

– Милорд, – произнесла Мадлен, не оборачиваясь, – если это вам не затруднительно, не могли бы вы подержать голову Грейси? Видите, она мне мешает.

– А как вы узнали, что это я? – Брэддон взял Грейси под уздды.

Мадлен бросила на него быстрый взгляд через плечо.

– Милорд, вы неизменно появляетесь здесь каждое утро, в это время.

Брэддона слегка смутил ее прозаический тон. Неужели Мадлен не хочет, чтобы он приходил? Он отпустил узду и, пытаясь не пыхтеть, присел на корточки рядом.

– Что с ней?

– Растянула правую переднюю ногу, – коротко сообщила Мадлен.

Брэддон быстро осмотрел лошадиную ногу, а затем придвинулся к Мадлен немного ближе.

– Милорд!

«Сегодня она сердитая, – подумал он. – Значит, о поцелуях не стоит и мечтать. Ну почему, почему я влюбился в эту француженку с дьявольским темпераментом и моралью монахини?»

Она была вовсе не такая красивая, как Арабелла, любовница, в прошлом году перешедшая к нему от Патрика. К тому же любой непредвзятый наблюдатель сочтет ее невысокой и полноватой. Но разве сердцу прикажешь?!

Она массировала переднюю ногу лошади, а он, не встречаясь с ней глазами, мог лишь изредка наблюдать пышные закругления грудей, когда она чуть поднимала руки. В эти мгновения его глаза загорались, а руки…

– Не надо! Брэддон вздрогнул:

– Почему?

Мадлен поднялась на ноги и оправила юбку.

– Пожалуйста, очень вас прошу, не надо делат из меня турочку! – Когда она волновалась, ее французский акцент всегда усиливался.

– Что значит делат турочку?

Брэддон смутился, его рот слегка приоткрылся. Спрашивается, можно ли здраво рассуждать, когда перед тобой стоит Мадлен, а ее очаровательная грудь так восхитительно то вздымается, то опускается. К тому же у нее такие сочные бедра…

– Турочку! Я не понял, что это такое.

– А то, что я сказала, – бросила Мадлен, теряя терпение. «Ну что мне делать с этим тупым лордом? Разве можно работать, когда он стоит тут и пыхтит надо мной».

Надо сказать, что в некоторых ситуациях дурные мозги Брэддона работали превосходно. Он заключил Мадлен в объятия так быстро, что у нее не было времени крикнуть отцу. Губы Брэддона припечатались к ее губам раньше. Он целовал ее, постепенно перемещаясь на выход из стойла Грейси, тем самым подтверждая, что умеет выполнять два дела одновременно. Это достоинство признавали за ним даже некоторые приятели.

Мадлен и не хотела, а расслабилась. Буквально против воли. А что делать, жизнь ведь не сахар. А когда тебя обнимают руки Брэддона, чудится, будто ты на секундочку попала в рай. Да-да, когда Брэддон ласкал ее, Мадлен казалось, что все плохое позади.

Однако она быстро стряхнула с себя оцепенение и уперлась ладонями в его грудь. Он что-то шептал ей на ухо. Какие-то фантастические обещания, причем уже не в первый раз. Ничего себе поклонник! Мама таких во Франции называла иначе – распутник. Он хочет не жениться, а только опозорить.

Руки Брэддона гладили ее плечи.

– Мадлен, не надо смотреть так печально, – прошептал он. – Мне тяжело, когда вы грустите.

Она подняла голову и посмотрела прямо в голубые глаза Брэддона.

– Я не грущу. Просто вспомнила маму.

– Нет, глаза у вас грустные, – настаивал Брэддон.

– Еще бы. Вы не представляете, как мне без нее тяжело. Мадлен сказала это и опомнилась. Не хватало только делиться с этим аморальным поклонником своим самым сокровенным.

Брэддон поцеловал ее в ухо.

– Мадлен, когда-нибудь вы тоже станете матерью. И у вас будут собственные дети.

Она сделала глубокий вдох и оттолкнула Брэддона.

– С вами у меня точно никаких детей не будет. Вы хотите, чтобы я стала куртизанкой, а у таких женщин детей не бывает. При их образе жизни они это себе позволить не могут.

Брэддон широко улыбнулся:

– Мы будем иметь детей! Будем! Я знал это, как только вас увидел. До встречи с вами я никогда даже о детях и не вспоминал.

На сердце у Мадлен потеплело. Вообще-то такие мужчины, как этот английский лорд, ей нравились. Конечно, если бы только он вел себя иначе. Не слишком умен, но сердце доброе. И надежный. Чувствуется, что на него можно положиться. К тому же крупной комплекции. По мнению Мадлен, настоящий мужчина должен быть крупным. В принципе всегда можно сделать так, чтобы он не выглядел таким уж большим дураком. Она тряхнула головой. «Нет. Пусть я вообще никогда не выйду замуж, но ни один мужчина не заставит меня стать куртизанкой».

Мадлен оттолкнула Брэддона. Ее лицо снова стало злым.

– Подите прочь! Он вздохнул:

– Возможно, на несколько дней мне придется уехать.

– Прекрасно. Наконец-то я смогу нормально поработать. – Было видно, что это сообщение ее нисколько не обеспокоило. – И куда же вы отправляетесь? – Последняя фраза была произнесена через несколько секунд.

– Это целая история. – Брэддон нахмурился. – Мне предстоит похищение невесты. Да, леди Софи желает, чтобы я ее похитил. Но я этого не хочу. В спальню к ней, конечно, залезть придется, но в Гретна-Грин я ее не повезу. Это уж слишком. А кроме того, в разгар зимы такими делами никто не занимается.

Сердце Мадлен болезненно сжалось.

– Неужели леди Софи действительно хочет, чтобы ее похитили?

– Да, – глухо проронил Брэддон. – И вообще, теперь я не Уверен, что она будет мне подходящей женой. Помните, в прошлый раз я был очень доволен. А вчера вечером она устроила истерику и сказала, что если я сегодня в полночь не залезу к ней по Приставной лестнице, – он бросил взгляд на Мадлен, – и не просто так, а чтобы похитить, то она вообще за меня не пойдет.

У Брэддона сейчас был такой жалкий вид, что Мадлен чуть не рассмеялась.

– Но, Мадлен, я не могу начинать все сначала! – Каким-то образом ему удалось обнять ее снова, и эти слова он произносил ей в волосы. – Как подумаю, что нужно начинать все сначала:

«Олмэкс», поиск другой девушки, без вывертов и фантазий… Нет уж, лучше держаться за леди Софи. Мне просто нужно что-то придумать. Как ее похитить, не похищая.

– А почему вы не хотите ее похитить? Брэддон отстранился. Карие глаза Мадлен смотрели на него без всякого сочувствия.

– А вы будете по мне скучать?

– Не буду я по вас скучать, – ответила она. – И не надейтесь. А после женитьбы можете в конюшнях вообще не появляться. Я все равно вас к себе даже близко не подпущу.

– А я вот скучать буду, – решительно произнес Брэддон. – вам не верю. Мне кажется, вы тоже немножко будете скучать, любом случае свою женитьбу я торопить не желаю. – Он легонько сжал Мадлен, а затем скользнул на кучу сена, увлекая ее к себе и колени.

Она несколько секунд повозмущалась, а затем расслабилась.

– Помнете свою одежду.

– А вы, Мэдди, такая практичная, – прошептал Брэддон, наслаждаясь ее пышным телом.

– А почему бы не притвориться, что вы сломали ногу? – Мадлен произнесла эти слова и тут же пожалела. «Не хватает, чтобы он подумал, что я проявляю интерес к его браку».

– Как это – сломал ногу?

– Ну, если у вас сломана нога, то, очевидно, вы не сможете влезть по приставной лестнице.

Брэддон медленно переваривал сказанное.

– Мэдди, будь я проклят, если вы не правы! Приеду домой и напишу леди Софи записку, что сломал ногу. – Он потер руки. – Замечательно, именно так я и сделаю.

– Она что, действительно устроила истерику? – спросила Мадлен.

Брэддон нахмурился:

– Ну, не совсем, но довольно близко к этому.

– Тогда, наверное, она вашей записке не поверит. Во всяком случае, я бы ни за что не поверила. Подумала бы, что вы просто пытаетесь увильнуть, что похитить меня у вас не хватило пороху.

– Вы считаете, что леди Софи не поверит моей записке?

– Да. Она может разорвать помолвку.

Мадлен с некоторым удивлением обнаружила, что ей приятна мысль о расторжении помолвки Брэддона.

– Разорвет помолвку? – в ужасе повторил Брэддон, первым делом вспомнив о матери. Ее гнев даже представить невозможно. – О, я придумал! – Он оживился. – Мне придется действительно сломать ногу. По-настоящему. Я упаду с лошади. Потом попрошу кого-нибудь стащить Софи по этой чертовой лестнице и привезти ко мне домой, чтобы она увидела гипс. Разве это не доказательство?

Мадлен вздохнула. Этот непутевый английский лорд, по-видимому, действительно нуждается в опеке.

– Какой, однако, вы быстрый. Ногу сломать не так-то легко.

– У меня получится, – радовался он. – В школе я ломал ногу, и доктор наказал ходить с осторожностью, потому что она может легко снова сломаться. Я знаю, как это делается. – Глаза Брэддона загорелись. – Нужно подвернуть ногу и упасть с лошади налево. Обязательно сломается.

Сердце у Мадлен похолодело.

– А если она неправильно срастется и вы навсегда останетесь хромым? Тогда леди Софи от вас в любом случае откажется.

– Вы так считаете?

– Подумайте сами, – уверенно проговорила Мадлен, – все леди любят танцевать – это общеизвестно. Станет ли леди выходить замуж за мужчину, который хромает?

– О…

Мадлен не понравилось, что ее трогает непритворная безутешность Брэддона.

– Я могу дать вам гипсовый пластырь, – робко предложила она.

– Какой пластырь? – Брэддон прижался губами к нежному Уху Мадлен, в точности как недавно кобыла Грейси. О похищении Невесты думать было некогда.

– У нас здесь есть все материалы, – пояснила она, не обращая внимания на поползновения Брэддона, – на случай, если понадобится наложить шину на лодыжку лошади. Я упакую вашу ногу в гипс, и тогда каждый поверит, что она у вас сломана.

Брэддон обнял ее еще крепче.

– Мэдди, вы просто клад!

Она его еле успокоила, так он возбудился. Затем занялись делом. Мадлен разрезала бриджи – ими пришлось пожертвовать – и наложила гипс на участок левой ноги от лодыжки почти до колена.

Спустя сорок минут в дверях конюшни появился Брэддон. Опираясь на плечо Мадлен, он сделал несколько шагов и остановился. Ему казалось, что нога действительно сломана.

– Гипса не многовато?

– О нет, – заверила его Мадлен. – У вас очень тяжелый перелом. Подумать только, такое падение. Просто чудо, что вы не убились.

Брэддон кинул два шиллинга мальчишке, караулящему его лошадь.

– Отведи ее в конюшню, а потом найди мне кебмена.

– Мальчик посмотрел на него с любопытством.

– Милорд, вы повредили ногу?

– Брэддон вздохнул и кинул ему еще монету.

– Ступай.

– Сию минуту, милорд. – Мальчик побежал, оставив лошадь привязанной к столбу.

– Надеюсь, он про нее не забудет, – проговорил Брэддон, глядя ему вслед.

– Не беспокойтесь, – сказала Мадлен. – Я присмотрю за вашей лошадью.

Они медленно двинулись на угол улицы.

– Я люблю вас, Мэдди. – Брэддон с умилением смотрел на ее мягкие растрепанные волосы.

Она остановилась и сжала его руку.

– Такие слова не следует произносить даже шепотом. Вдруг папа услышит.

Брэддон пожал плечами:

– У меня сломана нога. Что он может со мной сделать? Сломать вторую? И к тому же это правда, Мэдди. Я действительно вас люблю.

– Ха! Вы повеса и распутник. – Мадлен начала злиться. – И любите меня только потому, что я не поддаюсь на ваши уговоры. – Они уже были на углу, где Брэддона ждал наемный экипаж.

Не сказав больше ни слова, Мадлен развернулась и пошла прочь. Затем, что-то вспомнив, оглянулась:

– Когда захотите снять гипс, можете прийти сюда. Или расскажите все своему камердинеру.

– Только не это! – запротестовал Брэддон. – Кесгрейв черствый старик. Он не поймет. Так что я никому говорить об этом не буду. – Он сделал паузу. – Мадлен…

Она развернулась лицом к нему, симпатичная фигуристая девушка. Ее волосы мягко золотили солнечные лучи.

– Спасибо за помощь.

Неожиданно лицо Мадлен озарила озорная улыбка.

– Хоть какая-то польза от куртизанки, верно?

– Вы не куртизанка! – почти крикнул Брэддон.

– И никогда не буду. – Мадлен развернулась и быстро зашагала к конюшне.

Брэддон с трудом влез в карету, притворно ойкнув, когда нога в гипсе задела ступеньку.

Мадлен прошла к стойлу, где ее ждала Грейси.

– Бедная Грейси! Я о тебе совсем забыла. Начала накладывать шину и… Ой, что это?

Мадлен обнаружила, что «бедная Грейси» зря времени не теряла. Вся патока меласса, предназначенная для наложения шины, была уже у нее в желудке. Через несколько минут заглянувший в конюшню отец обнаружил, что дочь на чем свет стоит бранит по-французски прожорливую кобылу.