Текст книги "Игра на жизнь, или Приключения эльфийки. Часть вторая"

В один момент мне показалось, что моя голова немного закружилась, а все вокруг покрылось какой-то странной пеленой, голос же жреца звучал гулким эхом, будто он был где-то очень далеко. Но я, к сожалению как-то отстраненно все это замечала, а тепло в моем сердце к мужчине стоящему напротив меня, только разрасталось. Мне хотелось обнять его, прижаться к нему и пожелать счастья. Я была рада за него. Что он смог найти свое счастье, что у него будет ребенок.

А затем что-то случилось, я не совсем поняла, но мой мир закрутился, будто кто-то больно сжал меня за руки, перехватил за горло и повернул к себе спиной, прижав к своей груди.

– Как же я тебя ненавижу, – сквозь шум в голове услышала злой голос… Саньки? – Вся моя жизнь, – продолжил он, цедя каждое слово, – постоянно была в твоих руках, у меня не было возможности даже уйти от тебя, потому что этот урод, – он выплюнул последнее слово, и чуть сильнее сжал мое горло, – твой начальник пообещал мне испортить жизнь и не дать возможности устроиться на нормальную должность. Я бы уже давно ушел к Женьке. Еще пять лет назад. Но нет же, этот ублюдок, как только прознал, что у нас с ней роман, так сразу же припер меня к стенке. Ты, говорит, не достоин и волоска моей Мариночки, а она с тебя пылинки сдувает, я тебя сгною, если ты посмеешь ее обидеть. И мне пришлось жить с тобой, хотя я уже давно любил Женечку! А потом, когда этот подонок узнал, что она беременная, пообещал, что не только мне испортит карьеру, но и ей тоже.

– Что? – прохрипела я, чувствуя, что совершенно ничего не понимаю.

– Что! – заорал он мне прямо в ухо. – Этот урод был влюблен в тебя, а ты видимо его отшила! А я из-за этого должен был страдать! И теперь, когда мне наконец-то сказали, что ты мертва, выдали твое тело, которое я похоронил, и вздохнул спокойно. Мне вдруг перезвонил Алекс и сообщил, что оказывается, твой «ИскИн», что был приставлен за тобой наблюдать, каким-то образом слился с тобой сознанием, считав всю твою память, и решил что он – это Марина Егорова! И я! Мать твою, – опять заорал он мне в ухо, сжимая рукой горло, – еще был обязан прийти и помочь твоей гребанной проекции прямо в игре, обвенчаться с тобой, чтобы ты продолжала служить им и дальше! Я проклинал тот день, когда женился на тебе! Слышишь! Проклинал!

– Но ведь ты мог сказать мне, что не любишь меня, – на автомате произнесла я, все еще не до конца веря в то, что услышала.

– Я и любил! Любил с самого начала, пока ты не устроила меня к себе на фирму!

– Но ты не мог найти работу по специальности, – прошептала я, совершенно не понимая, причем тут это….

– Да, потому что не получалось! И если бы мы не работали вместе, быть может, все было бы по-другому!

– Но ведь ты работал в другом филиале, мы же с тобой не пересекались вообще никак? – продолжала говорить я, а мои ноги подкашивались от того, что говорил мне Сашка. Уже не мой, совсем не мой…

– Да! Но это не мешало твоему начальнику каждый раз тыкать мне в нос, при любой встрече, что если бы не Мариночка, то он бы давно меня уже уволил!

– Но ты никогда не говорил мне об этом? – всхлипнула я, чувствуя, как горлу подкатывается предательский ком.

– А что бы я тебе сказал? Что меня притесняет твой шеф? Ты и так помогла мне устроиться, и я прекрасно знал, что твой начальник этим безбожно пользовался и заставлял тебя работать сверхурочно. Хоть и неплохо оплачивал твой труд. Но ты не представляешь, что значит слышать об этом постоянно. Он как специально на каждой планерке об этом говорил. Любой мой самый маленький косяк и вся планерка была посвящена тому, что только из-за того, что он благодарен тебе, как самому надежному и ответственному человеку, он все еще держит меня на работе. Некоторые и по хлеще меня косячили, но их никогда так не отчитывали. Он будто задался целью сгнобить меня.

Ладно, один или два раза, но ведь это длилось годами. ГОДАМИ!!! И я не мог сказать тебе не единого слова. Потому что мне просто было стыдно! Стыдно! Что ты батрачишь из-за меня!

А потом на одном из корпоративов мы разговорились с Женькой. Оказывается она тоже пришла работать по протекции. За нее попросила тетя, и ее точно так же постоянно отчитывают и говорят о том, что благодаря заслугам тети она еще здесь держится. Я и не заметил, как наш разговор плавно перетек в бар недалеко от работы, а потом к ней домой.

Она единственная понимала меня. И только ей я мог рассказывать о наболевшем. Я уже хотел уйти от тебя. Но этот ублюдок, он будто понял это. Вызвал в кабинет, а там двое телохранителей схватили меня, и не давали пошевелиться, пока эта сволочь меня била. Да так он ловко это делал, что на мне ни одного синяка не осталось, а тело болело, будто все кости переломал. Он сказал мне тогда, что если я посмею тебя обидеть, то он ни меня, ни мою Женьку в живых не оставит.

И мне пришлось смириться и жить с тобой дальше. А с Женькой встречаться украдкой.

И вот теперь, когда я услышал, что ты жива, или какая-то часть тебя, и это после того, как я думал, что освободился от тебя, бросая горсть земли на твой гроб, и буду счастлив с Женькой и нашим ребенком, мне сообщают, такое…

Благо в игре я встретил одного программиста, который и вручил мне это.

В руке моего бывшего мужа блеснула сталь клинка.

– Он сказал мне, что я смогу тебя развоплотить, и ты навсегда погибнешь, если я воткну тебе в сердце этот нож.

В моих глазах двоилось, я даже толком не могла прочитать, что написано над артефактом.

Я вспомнила, как Виктор мой начальник, признавался мне в любви, это же ведь было, как раз, на пятом году нашей с Санькой жизни, и на втором моей работы в фирме главным бухгалтером. Он даже на колени передо мной встал и упрашивал бросить мужа.

Я тогда сильно испугалась и сказала, что безумно люблю своего мужа, и если расстанусь с ним, то сойду с ума или покончу жизнь самоубийством. Я, конечно, любила Саньку, но не настолько, чтобы собой кончать. И возможно если бы в то время он решил со мной расстаться, то развелась безо всяких скандалов, хоть и чувствовала бы сильную боль и грусть.

Но к Виктору я никаких чувств вообще не испытывала. Тем более он был женат, у него было двое детей. И мне совершенно не улыбалось жить с женатым человеком. Да и не чувствовала я к нему интереса, как к мужчине. Мне казалось, что верность очень важный элемент. И я сама никогда бы не стала изменять Саньке, а тут такое…

– Ты хочешь окончательно убить меня, – хриплым голосом произнесла я, смотря на нож в его руке.

– Да! – зарычал он, направляя нож к моей груди, и стискивая меня второй, так что мне даже вздохнуть было трудно, не то, что пытаться вырваться.

– Но ведь ты уйдешь из игры, я больше никогда тебя не побеспокою! – попыталась вразумить я его, смотря на нож.

– Нет! Ты умерла, я уже даже твое тело предал земле. И если до этого подонка дойдет, что ты еще жива, то он мне житья не даст! – зарычал Сашка, а в его глазах клубилась тьма.

– Да он никогда ничего не узнает! – воскликнула я, пытаясь вырваться из рук бывшего мужа.

– Ты недооцениваешь этого психа! А я его знаю прекрасно! Ведь даже когда ты стала инвалидом, он беспрестанно контролировал нашу жизнть. Это он оплачивал две твоих операции и это он смог договориться на то, чтобы тебя поставили в очередь в клинике Центурион на лечение. И я не сомневаюсь, что он уже в курсе того, что ты застряла в игре. Поэтому я хочу окончательно избавиться от тебя!

Он отвел руку с ножом, а я зажмурилась, и всхлипнула, чувствуя, как душу затапливает неизбежное отчаянье.

Но меня резко отпустили, и, не удержавшись на ослабленных ногах, я рухнула на пол, встав на четвереньки. Я услышала чей-то крик. И обернувшись, увидела странную картину.

Это был Улик, он сидел сверху на моем муже, в его руке был нож, а нож был в сердце моего уже теперь бывшего мужа. Глаза у Улика светились красным огнем, и он читал какую-то молитву. А в глазах моего мужа был дикий страх, он не мог пошевелиться, и, кажется выйти из игры, тоже не мог.

Мне показалось, что Улик на самом деле сейчас способен его убить.

Я в растерянности смотрела на человека, который ненавидя меня, вынужден был жить со мной. И ужасалась тому, что случилось. Случилось с нами…

Как так? Почему я ничего не замечала? Почему я была так слепа? Почему?

Горькие слезы покатились по моим щекам.

– Улик, не надо, – всхлипнула я, понимая, что он его убивает. – Отпусти его пусть он уходит, у него там ребенок, пожалуйста, – прошептала я, чувствуя, себя опустошенной.

Эльф затих и повернул голову в мою сторону.

– Он только что пытался убить тебя, – заговорил он голосом Духа Огня. – И ты простишь его?

– Да!

Я посмотрела на Сашу, а он в этот момент смотрел на меня, в его глазах была боль, вина и… раскаянье.

– Прости меня Марина, – проговорил он мне одними губами. – Прости…

– Ты уверена? – Переспросил меня эльф уже своим голосом, а его глаза так и оставались красными. Видимо частично дух оставил контроль эльфу.

– Да, пусть уходит, у него там ребенок… то, что случилось… это все… Я не хочу становиться той, кто лишил ребенка отца.

– Что ж, такова твоя воля, – его голос раздвоился.

Он вытащил нож из сердца Саши, и тело Александра Анариуса тут же исчезло. Он покинул игру.

А мои нервы уже больше не выдерживали, я начала задыхаться и всхлипывать.

«Это истерика», – отстранённо подумала я, но как ее остановить я не знала.

Улик через мгновение оказался рядом, подхватил за плечи, поднял меня на ноги, прижал мое безвольное тело к себе, и прошептал:

– Детка, ну зачем ты бегала от меня?

Я ничего не смогла ответить ему, лишь обняла в ответ, уткнувшись в его грудь.

– Идем, – тихо сказал эльф, подхватывая меня на руки и открывая портал.

Дальше я уже ничего не понимала, меня глушила истерика, и я все никак не могла ее остановить, было плохо, ощущение такое, что в сердце кто-то воткнул нож и медленно проворачивал его. Ни дышать, ни стоять, ни думать, ничего не хотелось. Единственным спасительным островком сейчас был Улик.

Мы вышли из портала прямо в моей бывшей комнате, Улик сел вместе со мной на руках в кресло и, пока я продолжала давиться слезами, гладил по волосам и спине и просто молчал, а я плакала и плакала. Потом появился Перлитил и дал мне что-то выпить, какую-то жидкость. И боль из сердца ушла, и не только она, меня вообще покинули все эмоции. Я перестала что-либо чувствовать и стала понимать происходящее отстраненно.

Улик взял меня за руку, и пристально посмотрел в глаза.

– Сможешь идти сама? – словно через вату услышала я его голос.

В ответ лишь кивнула. Язык плохо слушался меня.

Мы вылетели из моей комнаты, и, опустившись на землю, пошли в храм Перлитила.

Там жрец надел на меня и Улика брачные браслеты, и начал читать какую-то молитву, Улик сунул мне в руки, золотые украшения, много украшений и сказал положить все это на алтарь. Я все делала, как на автомате, будто это и не я вовсе была. Улик сам тоже что-то положил на алтарь, и все это засияло белым светом и исчезло. А наши браслеты, тоже засияли и исчезли, превратившись в светлые татуировки листьев на запястьях.

«Кареллон Ларетиан, нас благословил», – отстраненно подумала я.

Интересно, почему он? А не Аэрдри и где вообще Дух Огня, неужели ему плевать, что его единственная замуж вышла? Ведь он же вроде бы был в церкви и помогал Улику меня спасать от Саньки?

Как же хорошо, что я ничего не чувствовала сейчас. Иначе я не представляю, что было бы со мной.

Улик меня поцеловал, его мягкие и теплые губы коснулись моих, затем он взял меня на руки и полетел обратно к нашему дому. Он снял с меня платье, бальные туфельки и нижнее белье. А я лишь отстранённо подумала – как он это сделал? Или теперь мое разрешение ему не нужно, ведь он мой муж? Сверху он надел на меня какую-то мягкую кружевную сорочку опять подхватил на руки и положил на кровать, разделся сам, лег рядом, повернул меня на бок, и крепко прижал к своей груди спиной.

– Спи, – услышала я его тихий голос.

Он поцеловал меня в затылок, и я уснула. Лишь отстраненно вспомнила, что Санька, когда-то так же обнимал меня, и мы засыпали вместе, когда-то давно, еще до аварии.

Глава двадцать шестая

(некоторыетайныузнавательная)

«Все время думать одну и ту же мысль нельзя!

Это очень вредно!

От этого можно соскучиться и заболеть!»

(с) Мартышка.

На следующее утро, стоило мне открыть глаза, как я поняла, что не хочу вставать с кровати. Совсем.

На меня навалилась апатия.

Единственное, что было в голове, так это то, что я мертва, и меня больше нет. Я всего лишь «непись» живущий в игре, и думающий, какое-то время, что он до сих пор еще человек.

Улик, наверное, понял мое состояние, и не став приставать с разговорами, поставил поднос с завтраком на тумбочке возле кровати, и молча вышел из комнаты.

Заходил в обед, менял поднос, и опять уходил.

Вечером, принес ужин.

А ночью, пришел, посмотрел на нетронутый ужин, убрал его, молча разделся, лег, и опять притянул к своей груди. Стоило мне почувствовать его горячее тело, и крепкие объятия, как я сразу же засыпала.

И так три дня.

Три дня молчания и моей апатии. И ночных объятий Улика.

А все эти три дня, я думала. Думала, думала, думала… Анализировала нашу с Сашей жизнь. То, что он сказал мне – он был вынужден со мной жить. Не любил, а просто терпел. Пусть Виктор и сыграл свою странную роль в нашей судьбе, но все же, винить его у меня не получалось. А вот Сашу… За трусость, за злость… за то, что пытался убить. Да… И себя, за то, что не видела ничего. За то, что была слепа. Все работала, работала. И мне казалось, что все у нас хорошо. Есть деньги, жилье, мы могли позволить себе съездить раз в год в отпуск на море. Могли иногда сходить в ресторан, чтобы отметить какой-нибудь праздник. Покупали друг другу подарки.

И все это был фарс… С его стороны …, а на самом деле он уже давно любил другую, а я его все это время держала возле себя…. И зачем он тогда требовал от меня ребенка? А ведь за месяц до аварии мы были в отпуске. Мы занимались сексом, и были счастливы. Я ведь видела, что он был счастлив. И ведь уже тогда он был с той девушкой… Неужели он притворялся? Ненавидел меня и продолжал жить со мной?

Это кем же нужно быть? Чтобы заниматься сексом, шептать слова о любви, говорить о детях, но при этом ненавидеть?

Все эти мысли, как стая черных воронов кружила в моей голове, медленно, но верно, заклевывая мою выжженную душу…. Которой у меня, как оказалось, уже и не было.

На четвертый день, видимо терпение Улика закончилось. Так как в обед, вместо того, чтобы молча уйти, он решил со мной поговорить.

Он подтащил кресло к кровати и сел напротив меня.

– Послушай Мари, нам надо серьезно поговорить, ты же понимаешь это?

Мне даже отвечать было лень на его вопрос. Или у меня просто не получалось? Я не знаю. Обратила внимание на полоску маны и жизни, на своем внутреннем интерфейсе и с удивлением поняла, что они почти на нуле. Похоже, я почти довела себя до смерти. Я мысленно хмыкнула. Но только мысленно, потому что сделать это по-настоящему просто не было сил.

– Я знаю, что у тебя нет сил, мне отвечать, так как они на исходе. Я специально решил поговорить с тобой сейчас, дав тебе какое-то время побыть со своими мыслями наедине. Я знаю, что сейчас ты уверена, что мертва. Ведь твоего тела нет, и ты думаешь, что являешься «неписью», «НПС-ом», программой, ноликами и единичками, называй это, как угодно. Но я прекрасно понимаю твое состояние. Ведь я и сам когда-то чувствовал практически тоже самое.

Я с удивлением посмотрела на эльфа. Значит, не зря я его подозревала, в том, что он не совсем уж и программа. А может и программа, думающая, что является живым человеком?

Эльф улыбнулся, но его улыбка не была веселой.

– Ну вот, рад, что в твоих глазах я вижу хоть какую-то заинтересованность. Так ты готова на диалог, или будешь дальше жалеть себя? Моргни два раза, и я дам тебе зелье восстановления, и мы с тобой нормально поговорим. Ты задашь мне вопросы, я возможно на какие-то из них отвечу, но сразу предупреждаю, что не на все.

Я моргнула два раза. Эльфу удалось меня заинтересовать. Улик достал свиток, и, сломав на нем печать, направил на меня его силу действия. В мгновение ока, моя жизнь и мана стали восстанавливаться.

И я смогла сесть на постели, подтянув покрывало и замотавшись в него, как в кокон по самый подбородок.

– Ну что ж, так-то лучше. Теперь ты не похожа на бледную немочь, – усмехнулся эльф. – Я готов отвечать на твои вопросы.

Я облизала губы, и, зарывшись в волосы пальцами, попыталась привести их в божеский вид. Все же я три дня не смотрела на себя в зеркало, наверняка, похожа на бабу-Ягу, а не на прекрасную эльфу.

– Можешь посмотреться в зеркало, – одними губами улыбнулся эльф и, видя мой растерянный взгляд, указал мне на шкаф.

Встав с кровати и чувствуя бодрость во всем теле, я подошла к зеркалу и увидела, что выгляжу не так уж и плохо. Да… хорошо быть «неписью». Не надо мыться, зубы чистить, в туалет ходить, и даже расчесываться толком не надо. Волосы шелковистыми прядями рассыпались по моим плечам. Миндалевидные глаза темно-зелеными омутами сверкали на моем бледном лице. Ярко-алые губы слегка приоткрылись, показывая полоску идеально белых зубов. Короткая черная кружевная сорочка, что надел на меня Улик, великолепно гармонировала с моими ярко-рыжими волосами. Я выглядела очень сексуально. Даже не знаю, но почему-то сейчас, когда на меня смотрел эльф, мне хотелось быть очень красивой. Странные эмоции для девушки, которая несколько минут назад даже жить не хотела. Я грустно усмехнулась своему отражению. И вернувшись назад к кровати, я впервые за три дня открыла рот и, прокашлявшись, спросила у Эльфа:

– Так значит, я мертва, меня больше нет, и меня похоронили?

– Не совсем так, твое тело мертво, – невозмутимо ответил он.

Сев на кровать и опять укутавшись в покрывало, подсознательно пытаясь защитить себя, я задала следующий вопрос:

– А мое сознание слилось с моим «ИскИном»? Он считал мою память и… Слился со мной? А умерла я в тот момент на поляне?

– Не ты, а твое тело, – опять поправил меня эльф.

– Ты все знал и помнил?

– Да, – опять короткий ответ.

– Тобой управлял в тот момент Дух Огня?

– Да, я бы сам ни за что на свете так не поступил с тобой, поверь, я не желаю тебе зла, иногда у меня нет собственной воли, – на лице эльфа появилась горькая улыбка.

Он явно был не в восторге от того, что кто-то пользуется его телом.

– Ты такой же, как и я? Ты тоже был человеком? И слился с «ИскИном»? – задала я следующие вопросы, с трудом подавив неуместную жалость к участи Улика.

– Не до конца. Я должен был слиться с Духом Огня, он и был моим «ИскИном». Но кое-что пошло не так. Он остался жить в своем мире, а я в этом. Однако он может иногда пользоваться моим телом и даже захватывать управление. Взамен, он дарит мне очень много собственных сил и умений.

Так вот почему у него такой высокий уровень, который он скрывает…

– Почему я? Зачем он выбрал меня? И это правда, что я его единственная, или это все очередной фарс?

– Нет, это, правда, он считает тебя единственной. И это он настоял, чтобы я на тебе женился по законам «Мира Центурион». Он хотел иметь доступ к тебе, хотя бы в моем облике, так как понял, что не сможет быть рядом в своем.

Я вытащила руку и потрогала мочку уха, пытаясь сосредоточиться.

– Но как такое может быть? Я… ничего не понимаю. Ты говоришь, что мое тело мертво, а душа? Я жива или нет? И я программа? Ведь мы в цифровом мире? И ты сам,… ты тоже, такой же, как и я? Богиня Аэрдри, обмолвилась, что они еще одного человека так же, как и меня «привели» в этот мир, это был ты? – затараторила я.

– Подожди, не так быстро, – Улик выставил руку, останавливая мой поток вопросов, – давай по порядку. Да, твое тело в другом мире мертво, но душа жива. Нет, ты не программа, хоть и Творец «Мира Центурион» тебя и позиционирует, как неигрового персонажа, но ты не программа, ты живая. Ведь у тебя есть собственная воля и память. Ты ведь наверняка пока лежала тут три дня, всю свою жизнь вспоминала и анализировала. Ведь так?

Я несмело кивнула, а Улик продолжил:

– А если бы ты была программой? Неужели бы ты, о чем-то помнила? О чем-то размышляла и думала? Задача программ выполнять поставленные условия, а не размышлять над ними. Или даже грустить.

– Я не знаю, – я опустила глаза, и пожала плечами, – может быть мы какие-нибудь усовершенствованные интеллекты?

На что эльф усмехнулся:

– Тебе хочется в это верить? Тебе хочется верить в то, что у тебя нет чувств, нет эмоций? Что ты «НПС»? А Мари?

– Нет, конечно, нет… – тихо ответила я, посмотрев на эльфа из-под насупленных бровей. – Так ты расскажешь, как сам появился в этом мире?

Улик отвел взгляд, и положил руки на подлокотники.

– Извини, но это личная информация, я пока не могу доверять тебе настолько, чтобы рассказать о таком. Ты ведь видела у своего мужа нож, которым он собирался тебя развоплотить?

Я кивнула, чувствуя, отголосок боли в сердце. Мне не хотелось об этом вспоминать.

– Так вот, – продолжил эльф, – за такими, как я и ты охотятся. И охотятся сотрудники компании Центурион. И поверь, тебе повезло, что я появился вовремя. Тебя могли не убить, а переправить в одну из закрытых локаций, из которых я бы не смог тебя достать. И там с тобой могли сделать все, что угодно. Я не уверен, что тебя опять не захотят забрать себе, эти фанатики, а там…

Улик сжал руками подлокотники, и стиснул зубы так, что на его челюсти заходили желваки, он явно волновался и злился, рассказывая мне об этом.

– В общем, Мари, все очень сложно. Идет война. Скрытая война. О которой никто из обычных игроков даже не подозревает. И ты, каким-то образом стала пешкой в этой игре. На тебя сработал один из очень редких, но вероятно-возможных сценариев, о единственной Духа Огня. И тебе пришлось вступить в Игру, ценой которой стала твоя жизнь…. Но с другой стороны, насколько мне известно, Центурионовцы не берут на работу обычных людей, только лишь безнадежно больных, и тех, которых мало что держит в другом мире. И возможно здесь в этом мире у тебя появился шанс жить совершенно новой жизнью. Если ты будешь меня во всем слушаться, и не общаться больше с твоими бывшими работодателями, которые завели тебя в серьезную ловушку, то возможно, что ты никогда больше и не столкнешься с этой самой «невидимой войной». А просто будешь жить, и наслаждаться возможностями этого мира. Поверь, я могу дать тебе защиту. У меня есть для этого много сил. Их обеспечивает мне твой суженый, – на лице эльфа опять промелькнула горькая усмешка. – Но если ты опять сбежишь, то в следующий раз я просто могу не успеть тебе помочь. Решать только тебе.

– А если я не захочу жить? Если я захочу уйти из жизни? – спросила я Улика глядя ему в глаза.

– Боюсь, Мари, смерть для таких, как мы с тобой, практически невозможна, – ответил эльф.

– А сам мир? Что если компания «Центурион» просто закроет игру?

Улик опять усмехнулся, и в его глазах на этот раз появилась уверенность.

– У них нет такой возможности.

– Почему? Закрыли проект, да и все?

– На этот вопрос я не имею права тебе отвечать, это не моя тайна, извини, – он развел руки в стороны, а затем встал на ноги, подойдя ближе к кровати и нависнув надо мной. – Можешь еще до завтрашнего дня посидеть и подумать над моими словами, я не тороплю тебя вылезать из своего кокона, в который ты решила забраться. Я тебя прекрасно понимаю, я сам первое время не очень хорошо себя чувствовал, узнав, что навсегда застрял в Центурионе. Для меня это было шоком. Особенно учитывая то, что на Земле, я не был безнадежно больным или инвалидом, и более того, там у меня осталась семья. Любимая жена и дети, – он резко оборвал себя, а в его глазах промелькнула застарелая боль. – Но это было очень давно, я уже давно смирился. Но тебе Мари намного проще. Там у тебя нет детей, как я понимаю? И любимого мужа тоже нет, – это был удар ниже пояса, мою грудную клетку сдавило, а Улик увидев мою реакцию, тут же попытался исправить ситуацию, выставив руку вперед. – Прошу не обижайся на меня, я просто констатирую факты и говорю о реальных вещах. Да, жестоко. Но это ведь, правда. Согласись со мной?

– Правда, – прошептала я и отвела глаза, больше не в силах смотреть на эльфа.

– Но Мари… ты же понимаешь, что вечно сидеть в этой комнате нет никакого смысла, – продолжил он. – Судьба дала тебе другую жизнь. Так может быть стоит воспользоваться ее подарком?

Он помолчал какое-то время, но, не услышав от меня ответа, развернулся и пошел к двери. А я, смотря ему в спину, все же решила задать один из самых волнующих меня вопросов:

– Улик! – окликнула я его. – Я хочу знать кое-что, это не касается тайн окружающих тебя, это личное, – выпалила я, и, увидев, что эльф притормозил, и оглянулся, выдохнув, спросила: – то, что ты приходил по ночам и обнимал меня,… – это твое решение, или Дух Огня овладевал твоим телом?

Я увидела, как напряглась спина эльфа, он отвернулся, и я услышала его ответ приглушенным голосом:

– Да, это он заставляет меня быть с тобой.

И эльф размашистыми шагами быстро вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

А моё лицо исказила горькая усмешка.

История повторяется. Я прожила с мужем десять лет, которого заставлял мой влюбленный начальник жить со мной и терпеть меня, а теперь живу с эльфом, которого заставляет жить со мной существо из другого мира, похожее на дьявола.

Похоже, что, даже дав второй шанс, судьба решила посмеяться надо мной. И самое смешное, что никаких чувств к Духу Огня я не испытываю, как не испытывала к своему начальнику, зато к несносному эльфу, как оказалась очень даже испытываю. Причем с самого начала. Он мне действительно понравился. Да, у него ужасный характер, но я видела, что сам по себе он очень ответственный и мудрый, его уважают сородичи. А дочь с сыном хоть и боятся, но тоже очень любят и уважают. Вот и я поддалась на чары этого рыжика. А эти три дня, когда он приходил и молча ложился рядом со мной, отогревая мою замороженную душу, своим телом, мне казалось, что он тоже что-то чувствует ко мне и женился не просто, потому что его заставили.

Но все оказалось гораздо прозаичнее.

Его заставил Дух Огня.

Сглотнув подкатывающийся к горлу ком горечи, я неожиданно почувствовала голод. Впервые за эти три дня, мне захотелось есть.

Обед оказался очень вкусным и судя по статам, сделанный, как минимум Гранд-Мастером. Доедая десерт, я подумала: «И эту вкуснятину Улика тоже заставил сделать Дух Огня?»

После еды и разговора с эльфом, мне стало намного легче. Хоть и осадок неприятный остался, но ведь с другой стороны я сама же стремилась к тому, чтобы просто жить и наслаждаться жизнью? А то, что эльф предложил мне свою защиту, хоть и с подачи Духа Огня, так ведь это же не так и плохо?

«Наверное», – мысленно вздохнула я, отвечая на свой вопрос сама себе…

Насчет Центурионовцев, я решила, что больше не буду с ними общаться, по крайней мере, пока. Заглянув в почту, обнаружила несколько писем от орка, в которых он пытался выяснить, что со мной и где я, но я подумала, что не буду ему отвечать. И порывшись в меню, нашла опцию – «поместить орка в черный список» чтобы больше не «спамил».

Три дня назад они подослали мне моего мужа, который хотел меня убить, а завтра кого подошлют? А если действительно не просто убить захотят, как намекнул Улик, а отправить в закрытую локацию? Ну, уж нет, спасибо…. Одну я уже видела, когда освобождала рог, и мне там совершенно не понравилось.