Текст книги "Любовь, ведьма и котики"

– Да, – кивнула я. – Именно. Но я держу себя в руках и… не огрызаюсь, вот.

– Я тоже держу себя в руках, – сказала Стелла, и тут в комнате стало как будто легче дышать. Я наконец подняла глаза и увидела, как облако вокруг нее становится меньше и бледнее. – Хотя хотела бы на мелкие клочки разорвать тех, кто нападал в прошлом сезоне… и продолжает сейчас нападать на сестер. А потом развеять эти клочки по ветру над Невой в безлунную ночь.

– Ты пыталась вести расследование?

Стелла неопределенно пожала плечами:

– Если ты имеешь в виду приглашение специально обученного детектива, то нет. Если все, что доступно ведьме, у которой почти нет никаких зацепок, то да. Только вот этого оказалось недостаточно…

– Да просто потому что преступник знал: по его следу пойдут ведьмы! И замел следы! – наконец заговорила Зинчик. – Жень, ты представляешь? Стелла дважды скручивала время назад – почти на месяц! – для каждой из сестер.

– И это ничем не помогло, – отрезала Стелла. – Они и во второй раз не заметили никого и ничего необычного. И сила к ним так и не вернулась.

– Ого, – протянула я. Повернуть жизнь вспять на месяц! Я умею проворачивать это лишь с мгновениями, и то куча сил уходит. А тут месяц. Вот это да!

– Одну из них я сама вырастила и учила, – продолжила Стелла. – Талантливейшая девочка была. Исключительная. Как раз умела в прошлое заглядывать. Ниточки судеб распутывала так, что любо-дорого посмотреть. Еще несколько лет, и она стала бы сильнейшим архивариусом на севере… Но нет. Не сложилось. Представляешь, Женя, вот пропадает кто-то, кто тебе очень дорог. Ты готова весь мир вывернуть наизнанку, чтобы найти исчезнувшую. Выворачиваешь. И находишь на другом конце страны. А она не такая, как раньше. Она не помнит тебя. А главное… не помнит себя.

– И потом так и не вспомнила? – спросила я. Голос почему-то звучал странно, как будто я вот-вот расплачусь. Хотя я вовсе не собиралась этого делать.

– Нет. Мы продолжаем ей помогать украдкой… как человеку. И будем помогать всю жизнь. Но она… больше не она.

– Со второй случилось то же самое?

– Вторая не потеряла память, и, возможно, ей даже хуже. Она знает, что когда-то была ведьмой, а теперь осознает, что обычный человек. И ничего тут не поделаешь. Если хочешь, я вас сведу, пообщаетесь. Может, она расскажет тебе, как успешно до финала дошла в прошлый раз, – горько усмехнулась Стелла.

Я молча отодвинула стул, встала и подошла к окну. Ночной город за стеклом был на удивление темным. Не было того самого сиренево-желтого марева огней, которое всегда окутывало Питер по ночам в любую погоду, сколько я себя помнила. Только спящие дома и светящиеся фонарями проспекты… Я прикрыла глаза, прочерчивая в уме карту… Потом открыла. Обернулась к Стелле:

– Это же не пространственный, а временной карман, да? Вот поэтому просто так, без проводника, сюда не добраться? Мы в прошлом?

– Догадалась, – фыркнула Зинчик. – Небыстро ты. Я думала, еще в лифте поймешь.

– Семьдесят первый год, – кивнула Стелла. – Сейчас он мне нравится.

– А…

– А потом я выбираю другую дату.

Тут мне на мгновение срочно захотелось в ковен. И, небывалое для меня дело, еще и учиться. Потому что – ну это же космос какой-то! Настоящая мощная ведьма, умеющая ладить с темпоральными потоками! Я даже от волнения начала мыслить заумными терминами и категориями. Мне даже подумалось, что Зинчик специально привезла меня к Стелле домой, а не предложила встретиться на нейтральной территории, чтобы я прониклась этим чудом. А проникнувшись, не стала злиться и отбрасывать чужие советы с полуоборота в свойственной мне манере.

Вот ведь хитрый Зинчик.

– Слушай… – сказала я. – А ты же хочешь отомстить. Вы все хотите отомстить. При этом у вас нет зацепок… кроме вот этого шоу. Даже миллионеры – и те разные.

– К чему ты клонишь? – прищурилась Стелла.

– К тому, что из меня получится отличная приманка. Номинально я не в ковене, я из другого города, попала в шоу случайно и в самый последний момент. Тусуюсь тут одна, как старая дева, то есть с двумя котами. Меня ж не заподозрят в том, что у меня за спиной целый ковен… бдит и точит боевые поварешки?

– Не вздумай. – Стелла опустила чашку на стол так резко, что чай выплеснулся, и на скатерти начали расплываться мокрые круги. – Мы не можем так рисковать…

– Как «так»? – Я все же решилась рассказать ей все. – Меня, между прочим, и в ночь перед съемкой пытались грохнуть. Если я вот прямо завтра с утра позвоню организаторам и скажу, что заболела, ой-ой, сниматься больше не могу, вылетаю из числа конкуренток на дорогие руку и сердце… Где гарантия, что меня все равно не убьют? А так у нас будет хоть какая-то определенность.

– Какая именно определенность? Поясни, – голос Стеллы изменился совсем чуть-чуть. Совсем капелька доверия в него добавилась, но тут я поняла, что выгорит. Дело выгорит.

– Я продолжаю вести себя как ни в чем не бывало. Под вашим присмотром. Если случится что-то реально неожиданное… я успею сама скрутить время. А вы будете на подстраховке. Наверняка у ковена есть своя агентурная сеть.

– Мы и сами следить можем, – радостно добавила Зинчик. – И помнишь, Стелла, у тебя был тот колокольчик хрустальный. Для охраны. И…

– Подожди, еще ничего не решено… – сказала Стелла.

Но я-то уже чувствовала, что все будет окей. Мы договоримся. Ибо никому – никому! – не загнать меня в клетку увещеваний, советов и угроз, если в качестве альтернативы маячит что-то интересненькое. Ну и главное, не надо было пытаться убить маленькую беззащитную ведьму. Не на ту напали.

Глава 7,
в которой Джу демонстрирует познания в современном искусстве

Домой я вернулась в пять утра. О-очень осторожно и медленно открыла дверь парадной, чтобы не разбудить Грымзу, буквально на цыпочках прокралась мимо нее и пешком по лестнице взобралась на свой этаж. Тихо и плавно, почти не дыша, повернула ключ, зашла в квартиру… и наткнулась на обличающий взгляд Сигизмунда, который сидел на коврике в прихожей и представлял собой воплощенное возмущение.

– «Мы туда и обратно!» – прошипел он. – Кто говорил «мы только туда и обратно»?

– Ну, я… Просто обстоятельства немного изменились.

– Эти же обстоятельства скрыли твое передвижение по городу от чаек?

– Ты не поверишь…

– И они же помешали тебе подать знак «у меня все в порядке», как только появилась такая возможность?

– Могла бы и позвонить… – буркнула я.

– Что?

– «Могла бы и позвонить», – сказала я чуть громче. – Мне мама всегда так говорит. И бабушка. И соседка по квартире. И парни еще иногда говорят. Часто после этого становятся бывшими.

– Угу. Твои парни, еще пока не бывшие, тоже поднимают на уши всех городских эльфов в Купчино, объявляют тебя в розыск и отправляют туда весь имеющийся в наличии личный птичий состав?

– Упс, – я развела руками. – Погоди… Ты что, вправду переполошил все Купчино, и меня там ищут?

– Уже не ищут. – Сигизмунд отвернулся от меня и смотрел теперь в стену. Взгляд у него был такой злой, что, казалось, еще немного, и на обоях появится дырка с обгорелыми краями. – Мне еще снизу доложили, что ты пришла, поэтому я свернул операцию.

– Ты… Слушай! – Я присела на коврике рядом с ним. Как-то ноги внезапно перестали держать. Наверно, устала. – Ты и вправду так сильно за меня волнуешься?

– Нет, что ты, Евгения, – издевательски протянул Сигизмунд. – Я совсем не волнуюсь. Ни на кого просто не нападали дважды за последние два дня. Никто внезапно не скрылся от поддержки с воздуха. Ни о ком и мысли не могло возникнуть, что, возможно, его атаковали и нужно срочно искать и спасать. Никого не ждала его кошка полночи, сидя на подоконнике и уткнувшись носом в оконное стекло. Нет-нет. Совсем не волнуюсь.

– Джу! – воскликнула я и бросилась в комнату.

Она и вправду лежала на подоконнике, свернувшись, как маленький мягкий еж, и обиженно сопела.

– Джу-у-у! – выдохнула я, зарывшись носом в шерстку у нее на боку. – Прости, пожалуйста. Прости.

– Мф, – ответила Джу и пихнула меня лапой в плечо.

– Угу. Натуральная «мф», – согласилась я. – Давай спать? Я тебе завтра все расскажу, честно-честно.

И через пять минут мы уже завалились спать в обнимку. Хотелось бы, конечно, погрузиться в чудный мир грез хотя бы на полдня, но всего через полтора часа раздался звонок от Игоря.

Когда телефон зазвонил, я с тоскливым воем выползла к нему из одеяла. Джу недовольно фыркнула и высунулась следом.

– Ыыы… – сказала я, глядя на высветившийся контакт и прикидывая, какую бы аватарку к Игорю присобачить, чтобы соответствовала вот этим ужасным утренним пробуждениям. – Прям золотые денечки грядут, как сессия на первом курсе. Сначала полночи на вечеринке на даче, потом три часа до Москвы в электричке, а потом на экзамен. Идеальный ритм жизни.

И нежно спросила в трубку:

– Да-а-а?

– Доброе утро, Евгения! – отчеканил Игорь. – Сегодня встречаемся рядом с метро «Беговая». Форма одежды… хм, любая. Только подготовьте, пожалуйста, какой-нибудь необычный аксессуар.

– Любой-любой? – уточнила я. – Манто, например, подойдет?

– Конечно, – ответил Игорь.

– Отлично, – сказала я, нажав «отбой». – Джу, сегодня ты будешь манто! Причем необычное.

После завтрака я позорно покинула ринг словесной дуэли с Сигизмундом, сбежав из квартиры. Он утверждал, что идея котового манто – это «ааа!», и «ыыы!», и «Евгения, как эта мысль вообще пришла тебе в голову?» Я сначала думала ответить: «Вот еще мы с Джу не советовались с тобой по вопросам эстетики прикида для выхода из дома». Но потом подумала, что это ж растянется надолго и я снова буду опаздывать на автобус, а с Джу в охапке бежать будет вовсе не так удобно, как накануне налегке. Поэтому молча ретировалась. Сложив за спиной фигу. Я даже до конца так и не решила, кому она предназначалась: то ли Сигизмунду, то ли обстоятельствам, то ли всему миру.

По дороге к метро рядом с нами вдруг возник Карлос. Буквально шлепнулся с неба на асфальт, вскочил, помотал головой, отряхиваясь от пыли, и весело зашагал параллельным курсом. Длинные чаячьи ноги деловито постукивали когтями об асфальт, хвост победно топорщился, и весь вид Карлоса утверждал, что он идет побеждать.

Джу посмотрела на него круглыми глазами и зафыркала мне в плечо.

– Смешно? – спросила я.

– Это она еще нашей торжественной поступи не видела! – гаркнул Карлос. – Когда мы собираемся вдесятером и маршируем туда-сюда. А сейчас я просто гуляю.

– Ты милый! – сказала я. – Как настроение с утра?

– Боевое, какое еще? – развел Карлос крыльями. – Ты как потерялась ночью, так мы с Кларой тут же заснули. На чуток. Идеально прям все вышло, сейчас мы бодры, веселы и полны сил!

– Круто, – улыбнулась я. Вот оно, правильное взаимодействие внутри опергруппы! А не распекать друг друга за безответственность, да-да. Потом вдруг спохватилась: – Джу, это Карлос. А где-то там наверху летит Клара. Они наши…

– Телохранители, шкурохранители и верные друзья! – шутливо поклонился Карлос.

– Мяу, – ответила Джу.

И мы с ней нырнули в метро.

Ладно, в этот раз я не бежала за автобусом, просто зашла в него последней, когда он как раз собирался уходить. Уже прогресс! Увидела на заднем сиденье знакомые макушки и отправилась туда, по пути краем глаза подмечая, кто какой аксессуар с собой взял, и составляя в голове рейтинг странных вещей.

К моменту, когда я добралась до Барби и Аллы, в топ-3 входили игрушечный оранжевый крокодил, сувенирный мини-пылесос с хромированными деталями и очень красивый вязаный носок для новогодних подарков.

– Ой! – сказала Барби вместо «здрасьте».

– Ой, – задумчиво повторила я. Совсем забыла, а. – Ал, слушай, ты сегодня не пересядешь к Барби, чтобы быть между нами?

– В качестве защиты, – пискнула Барби.

– По-моему, вы забыли посвятить меня в правила этой новой игры, – покачал головой злой эльф.

– Я боюсь кошек. А Женя с кошкой. Вот, – пробормотала Барби, выставляя перед собой роскошный веер из страусиных перьев, как будто он мог оградить от всех кошек мира.

– Даже больше, чем змей? – Только тут я заметила, что у Аллы обвилась вокруг предплечья оранжево-красная полосатая змейка.

– Так змеи милые и холодненькие! – смело заявила Барби. – Дай поглажу?.. Ой, Жень, почему она так на меня смотрит? Пусть не смотрит!

Джу фыркнула и гордо отвернулась до того, как я ее об этом попросила.

– Итак, – сказала я, устроив котю так, чтобы ей было удобнее глядеть в окно. – Не сговариваясь, три мушкетера выбрали темой сегодняшнего дня царство фауны. Конечно, страус бы лучше смотрелся живой…

– …И при случае лягался бы отлично! В рамках самообороны! Или нападения, – заявила Алла. – Барби, твой веер умеет лягаться?

– Нет, – та покачала головой. – Но его можно использовать как ручку, как ложечку для обуви, как открывашку, и еще там пилочка для ногтей встроена…

– Ух ты! – восхитилась я. – Страусиный мультитул для благородных девиц!

И далее мы бесконечно развивали мысль про то, что еще можно добавить в веер для того, чтобы он стал реально универсальным. Обсуждали, можно ли выжить месяц на необитаемом острове с таким веером. А потом как-то плавно перешли к спору о том, что если бы нам предложили взять с собой на остров мультитул или миллионера, то что выбрать? И довольно обидно для Александра сошлись на том, что если не удастся его предварительно проверить в быту на умение вскрывать кокосы ногтями и разводить костер с помощью искры, то набор инструментов полезнее.

Джу тем временем разглядывала виды за окном, периодически оборачивалась ко мне и умилительно сопела в плечо. А я чесала ей грудку. В Москве мы довольно часто выбирались куда-то вместе. Понятное дело, не на гулянки и не на шпиль МГУ. А вот когда я ехала просто побродить в центр или в какой-нибудь парк, Джу всегда меня сопровождала. Сидела в специальном рюкзачке или просто на плечах в роли пресловутого манто. Молчала, сопела, все замечала, восхищалась и урчала. Идеальный пушистый компаньон.

– Да неужто? – скептически спросила Алла, посмотрев в окно.

Автобус разворачивался рядом со стеной из стекла и бетона.

– М?

– Это Лахта-центр! Нас что, пустят внутрь? Он же еще не открылся.

Будто услышав ее слова, Игорь включил микрофон и заговорил тоном заправского экскурсовода:

– Итак, перед нами самый северный небоскреб на Земле! Внутри еще ведутся отделочные работы, и официального открытия не было. Однако нашему шоу предоставили возможность провести один из конкурсов на пятидесятом этаже!

– Вау!

– Мы что, будем соревноваться, кто быстрее пешком без лифта туда поднимется? – прошептала Алла. – Отбиваясь от конкуренток необычными аксессуарами?

Но и тут Игорь не оставил вопрос без ответа:

– Нас ждет перформанс и современное искусство! Готовьте ваше чувство прекрасного!

Поднимались мы на лифте. То есть на лифтах. Маленькими группами. И заняло это действо часа полтора, не меньше.

Режиссер Иннокентий оккупировал лифтовый холл, установил какой-то особенно удачный свет и вознамерился снять всех участниц крупным планом. Вот она идет от дверей, вот ждет у створок, задумчиво поглядывая наверх… «Так, стоп! Не смотри вниз! Не смей смотреть вниз, ты же не хочешь, чтобы в кадре был второй подбородок?!» – надрывался Иннокентий, гонял нас туда-обратно и переснимал в свое удовольствие.

Я даже начала искать выход на пожарную лестницу. Перспектива идти на пятьдесят этажей вверх уже не так пугала, как нескончаемые вопли Иннокентия и бесплодное ожидание. Джу зевала, обняв меня лапками за шею, явно пыталась примоститься поудобнее и поспать, но вздрагивала и вздергивала голову каждую минуту из-за криков режиссера. Отраженные многократно от стен холла, они звучали преувеличенно громко и настраивали всех на очень нервный лад.

Только Барби сумела достойно пройти перед объективом камеры с первого раза. То ли Иннокентий отвлекся на что-то, то ли счел ее идеальной.

Со мной он получил удачный дубль лишь с шестого раза. Сначала Иннокентию не понравилась моя походка, потом – «Дурацкая улыбка, как будто вам пять лет, Евгения!», а все оставшиеся четыре раза – «Вы что, думаете, это красиво – лицо рядом с кошачьей жопой?» Первый раз за такие слова Джу его чуть не поцарапала, во второй раз он промолчал, но выразительно посмотрел, потом предложил «оставить эту кошку в углу», на что я предложила ему самому там остаться, и мы поцапались. Я изображала дурочку с переулочка, хлопала глазами и говорила, что мне сказали быть с аксессуаром, значит, я с ним и буду все время, а то вдруг если его отложить, то это будет поражение и вылет из шоу? Иннокентий закатывал глаза и орал: «Понабрали тут по объявлениям, а мне с ними работай!» А в итоге, когда все немного успокоились, я просто взяла Джу на руки, и этого оказалось достаточно для «улучшения композиции кадра». Как будто сразу нельзя было попросить об этом. По-моему, Иннокентию и самому было слегка скучно, вот он и развлекался как мог. Вампир эмоциональный, чтоб его.

Но потом Алла превзошла меня. Одиннадцать дублей, ни один из которых не устроил Иннокентия на все сто, и в итоге он просто махнул рукой и, по-моему, сдался. Все это время он пытался заставить Аллу улыбнуться, а она с каждым разом делала все более злое лицо. Тут я поняла свою ошибку. При первой нашей встрече она на самом деле была полна внутреннего света, добра и нежности, о да! Теперь же, когда Иннокентий по-настоящему ее разозлил дурацкими комментариями, Алла приняла такой вид, что ее фото просилось на плакат: «Человек, встретишь эльфа – бей первым! Эльф – наш враг! Только взгляни в его глаза!» В глазах плескался весь яд этого мира, а также немножечко яда из соседних вселенных.

Потом, когда мы уже ехали наверх, Барби ткнула ее локтем в бок и тихонько спросила:

– Слушай, а ты не боишься, что он тебя невзлюбит? Режиссер все-таки…

– Не боюсь, – Алла пожала плечами. – Я тщательно прочитала наш контракт. Там куча всяких условий, но нигде не говорится, что мы должны все время улыбаться и работать именно на камеру, а не на общее впечатление.

– Просто ты ему столько хлопот доставила…

– Хлопот? – усмехнулась Алла. – Если это хлопоты, то я добрый Чебурашка. Короче, девки, ну вы ж все сами знаете, что я рассказываю. Им понадобятся разные типажи. Когда монтировать будут. И вот тут он вспомнит меня и порадуется, что есть чем перебить сиропно-лакированную действительность.

Наконец мы приехали. Двери лифта распахнулись, я шагнула вперед и поняла, что, во-первых, тут круто, а во-вторых, к такому жизнь меня не готовила.

Пятидесятый этаж представлял из себя гигантскую обзорную площадку с панорамным остеклением – со сногсшибательным видом на город. При этом отделка пола и потолка была еще не закончена. Под ногами запыленная плитка чередовалась с островками голой бетонной стяжки. А с потолка свисали перекрученные жгуты из проводов и подмигивали редкие лампочки разных размеров и яркости. Но главное, то тут, то там возвышались то ли забытые строителями горы строительного мусора, то ли предметы современного искусства. С первого взгляда-то не определишь.

Инсталляции из труб, башенки из обломков камней, разрисованные странными знаками фанерные щиты, подвешенная к потолку кабина от «КамАЗа», снеговик из жеваной бумаги… Чего здесь только не было! Такое впечатление, что тут одновременно проходил слет самых модных современных деятелей искусства и сортировка мусора перед визитом прораба.

Глядя на окружающую действительность, которая напоминала гибрид недостроенного заводского цеха и сюрреалистических полотен Дали, я легонько подергала Джу за лапу и спросила:

– Ну и как тебе?

Та в ответ зевнула, слезла мне на руки и зарылась носом в подмышку. Мол, видеть не хочу это ваше современное искусство.

– Девочки, девочки! – захлопал в ладоши Игорь, привлекая наше внимание. – Сегодня задача очень простая. Вы случайным образом достанете из во-о-он того мешка предметы для вдохновения. И у вас будет полчаса на то, чтобы, используя их и принесенные аксессуары, создать объект. После этого нашу… эээ, выставку посетит Александр. Он осмотрит все работы участниц и решит, какие десять ему кажутся невыразительными и наименее осмысленными. Если в их число войдет чье-то творение, то что же, нам придется распрощаться.

– С творением? – подумала я, но вслух спрашивать не стала. В окружении строительных кадавров почему-то не хотелось будить лихо, пока оно тихо.

– Один сломал, второй потерял… Примерно так же бессмысленно все это, – пробормотала я, глядя на «предметы для вдохновения», добытые из мешка. Зеркало, сито и пакет опилок.

– В смысле? – спросила Барби. Ей достался огромный, черствый и жесткий, как кирпич, батон, ивовая веточка и нож со сломанной ручкой. Тоже хороший набор, ага.

– Ну, как в анекдоте. Заперли русского в комнате без мебели, без окон, без дверей и без инструментов и дали два стальных шарика. На следующий день приходят, а он сидит подозрительно виноватый. Что случилось, спрашивают. А он такой: простите, но я один сломал, а второй потерял…

– …Был еще третий, но он просто аннигилировал. – Алла задумчиво разглядывала неработающий фонарик, колеса от игрушечной машинки и мелок. – Знаете, что меня больше всего смущает? Необходимость использовать аксессуары.

– В смысле, инсталляцию на четыре предмета сложнее придумать, чем на три?

– В смысле, что это способ вычислить работы участниц и отличить их от уже готовых экспонатов. Реально присмотритесь. На них же нет ни одной яркой детали.

– Ага, – протянула я. – В противном случае был бы шанс, что Александр свет Миллионерыч мог случайно забраковать десять чужих творений и оставить всех участниц в игре. А так он будет точно знать, где чьи… И сможет абсолютно сознательно решить, сколько человек выкинуть. От нуля до десяти.

– В зависимости от чего, хотела бы я знать. – Алла прикусила губу, уже в который раз оглядывая пространство вокруг. Некоторые из девочек уже начали что-то творить, двое наседали на Игоря – явно с неудобными вопросами, потому что он поспешно отступал и даже немного отмахивался. Еще несколько стояли и смотрели на город. И я их отлично понимала. Вид отсюда просто завораживал.

– От настроения? – предположила Барби.

– От фазы луны? – прикинула я.

– От того, с какой ноги сегодня встал, – буркнула Алла. – Ну, чего… Удачи нам?

– Удачи!

– Удачи!

И я, подхватив свой материал для инсталляции, пошла к окну. Если ничего классного не надумаю, так хоть красотой наслажусь. И поржу. Потому что уже пятый раз с момента, как мы сюда поднялись (а может, я не все разы заметила и их было больше), вокруг нашего этажа пролетал Карлос. Делал независимый вид и изображал, что он на прогулке. Учитывая шквальный ветер и то и дело срывающийся дождь, зрелище получалось уморительное. Формата: «Леди, что вы делаете на пристани в девятибалльный шторм? Вас же смоет! И зачем вам кружевной зонтик?» – «Ах, ну что вы, я просто прогуливаюсь, такая чудесная погода на дворе…»

– Нравится тебе? – спросила я Джу, сложив вещи себе под ноги и устроив ее поудобнее на руках.

– Мяф! – сказала она и потерлась затылком о подбородок. Потом обернулась, посмотрела на меня восторженно-превосторженно и еще несколько раз кивнула для верности. Мол, вид огонь.

Я смотрела на город, по которому плыли светлые и темные пятна, и к темным тянулись от туч пологи дождя. Он был похож на шахматную доску, обманчивую, изменчивую. На которой ты думал поиграть в игру с понятными правилами, а в итоге ввязался в какую-то совсем другую, со слишком высокими ставками и противником, который будет скрываться до последнего. Ну ничего. Тем более что мимо окна в шестой раз пролетел Карлос и ухитрился отсалютовать мне хвостом. Мол, все на мази!

Тут я поняла, кого именно он мне напоминает, и заржала в голос – так громко, что стоявшая неподалеку девушка подпрыгнула на месте и на всякий случай отошла подальше.

Лет в пять или шесть в коллекции родительских фильмов мне попался диск с фильмом про Бриса из Ниццы. Главным героем там был великовозрастный патлатый идиот с мечтой о сёрфинге. Слегка толстый и очень нелепый. Половину шуток я тогда не поняла, актера Жана Дюжардена полюбила сильно позже, но Брис так зажигательно пел и встревал в дурацкие ситуации, что я изо всех сил подпевала ему в игрушечный микрофон и устроила потоп в ванной, решив прокатиться там на гладильной доске (за неимением сёрфа). Опустим подробности того, что сказали мне после этого мама с папой. Так вот, Карлос был вылитый Брис! Толстый, полный энтузиазма и готовый совершать подвиги даже там, где этот подвиг чайке совершить просто нереально.

– Надо спросить его про сёрф… – пробормотала я и перевела взгляд вниз, туда, где в стекле отражалось несчастное сито.

Так! Так-так-так… Воспоминание о дурацкой комедии настроило меня на дурацкий лад – вот тут Сигизмунд явно бы высказался в духе, что зачем настраивать, если я и так из этого состояния никогда не выхожу, – и в голове разом сложилась цепочка образов.

Опилки. Сито. Зеркало. Джу. Рекурсия!

– Сейчас, Джу, мы с тобой будем объединять низкую шутку с высокой идеей… – пробормотала я и потянулась к пакету с опилками.

Лицо у Александра было такое, как будто он пришел в ресторан высокой кухни, а шеф-повар самолично вынес ему на красивом подносе блюдо с обезьяньими мозгами из фильма про Индиану Джонса. Видимо, ожидания от конкурса несколько не совпали с действительностью. Охранники за его спиной хранили просто каменное спокойствие, и ни один мускул не дрогнул на их мужественных лицах, когда они вышли из лифта и замерли под люстрой, на которой болтались красные кружевные трусы. Вадим стоял чуть в стороне и с холодным интересом осматривался. Однако я видела, что уголок рта у него то и дело подергивался, как будто там пряталась смешинка, которой просто воли не давали.

Иннокентий, словно большая хлопотливая наседка, носился туда-обратно и командовал, как снимать экспонаты и участниц (отдельно от экспонатов). Нас согнали к нескольким высоким столикам, на которых лежали маленькие канапе и стояли стаканы с соком и минералкой. Есть и пить хотелось зверски, но я держала себя в руках и не притрагивалась к бутербродикам. Мало ли, вдруг таинственный отравитель решит попытать счастья и в этот раз? А тут ведь спасительной чайке сквозь стекло не пробиться, если что, так что надо самой минимизировать риски.

– Жаль, – прошептала Алла, – что миллионер у нас не Серега.

– Угу, – отозвалась я. – И лабутены мы надеть забыли.

– А то было бы концептуально! – рассмеялась Барби.

Мы переглянулись и хором засвистели один и тот же мотивчик. Получилось неожиданно громко, налетел Иннокентий и стал шикать, а смешинка наконец победила Вадима, и он засмеялся в голос.

– Ну что, – обреченно сказал Александр. – Давайте смотреть этот ваш… паноптикум. Символ богатства я уже вижу. – Он воздел палец и показал на подобие люстры, сделанное из пластиковых трубочек и изоленты, с игриво висящими сбоку красными трусами.

Сзади меня кто-то испустил счастливый вздох. Видимо, автор творения боялся, что его замысел не поймут. Однако в следующие полчаса Александр нам продемонстрировал, что мог бы стать великолепным искусствоведом, специализирующимся на современном искусстве, ибо идеально интерпретировал замыслы работ. Если они, конечно, там были.

– Вот это глубоко, – протянул он, глядя на творение Барби. В круге, сделанном из свернутого ивового прутика, лежали батон и лезвие ножа, издали похожее на маленькую рыбку. В сторону от инсталляции уходили по пыльной плитке следы босых ног и обрывались горкой перьев. Кто-то не пожалел свой веер и раздербанил его на кусочки. – Очень по-библейски. Кормишь их хлебами и рыбами, кормишь, а потом неблагодарные тебе же крылышки и пооборвут…

Нам заранее запретили подавать миллионеру хоть какие-то знаки и признаваться в авторстве до оглашения результатов конкурса, но Барби так радостно заулыбалась, что лицо у нее буквально засветилось. И обернись сейчас Александр, тут же понял бы, кто именно создатель сей инсталляции. Но он не обернулся. Зато один из операторов успел все заснять и выглядел очень довольным.

– Небось предвкушает похвалу от Иннокентия, – хмыкнула Алла. – Ах, дорогой «оператор номер три», вы поймали такие светлые и живые эмоции!

Тем временем Александр перешел к ее творению и немного завис, разглядывая нарисованный на полу силуэт. В голове у силуэта лежал фонарик, в ногах – колесики. А рядом раскачивалась змейка, многозначительно глядя в потолок. Блин! Я подозрительно покосилась на Аллу. Надо будет потом спросить у нее, где берут таких дрессированных полозов. И посмотреть, что она ответит. Мало ли. Вдруг это фамильяр?..

Охранники постыдно поздно заметили змею, а заметив, ломанулись оттирать Александра широкими плечами и даже замахнулись на ни в чем не повинный «аксессуар». Алла злобно втянула воздух сквозь сжатые зубы и уже сделала шаг вперед… Я поняла: еще мгновение, и она, наплевав на правила конкурса, бросится полоза спасать. И ее можно понять. Я бы так же поступила, если бы кто-то решил обидеть Джу. Да что там… Даже если бы это была не Джу, я бы не позволила обижать живое существо, пусть там хоть пятьсот миллионеров окажется в опасной близости.

Но надо отдать должное нашему, тот одернул охранника, змейку трогать не дал, спешно отошел в сторону и громко запел, взяв, к сожалению, фальшивую тональность:

– На дороге баба пьяная валяется, фарами вперед, колесами назад… – закашлялся, пощелкал пальцами и продолжил, не менее фальшиво – Стоя у Сайгона, я гляжу на небо…

Игорь громко захлопал, подавая нам всем пример, но громовых оваций не добился. Видимо, все же у большинства участниц был музыкальный слух. В отличие от.

– Александр, внимание, тут еще одно… животное, – громко отчитался один из охранников. Я тут же встала на цыпочки. Они добрались до Джу.

Та сидела рядом с панорамным оконным стеклом и глядела, как в нем отражается зеркало, в котором отражается блестящее сито, доверху наполненное опилками, в котором отражается Джу, которая отражается в стекле… И так далее.

Александр подошел поближе. Джу даже ухом не повела. Все так же романтично смотрела в рекурсивную даль, склонив голову чуть набок и обвив передние лапки хвостом.

– Очень иллюзорный кошачий туалет, – задумчиво произнес Александр. – А я-то все хожу и думаю, почему ни одной скульптуры на тему физиологии. Обычно-то ни одна выставка не обходится без ее демонстрации. Так что вы, уважаемая кошка, вернули мне веру в стабильность художественного мира. Спасибо.

И шутливо поклонился.

Через секунду где-то совсем рядом с башней ударила молния, и весь свет на этаже мигнул и… погас.

Казалось бы: середина дня, большие окна, высокий этаж… Какое-то отключение света вообще не должно было сильно напугать нас. Но именно в этот момент над Лахта-центром проплывала особенно темная туча, которая так крепко обняла небоскреб пеленой дождя, что лучи солнца совсем сюда не проникали.