Книга: «Андалузская шаль» и другие рассказы - Эльза Моранте

Еще можно было бы сказать, что рассказы эти о любви, но у меня язык не повернется назвать любовью эти болезненные переживания между героями, открытые раны эмоций. Здесь брат готов убить брата, трагические юноши страстно влюблены в свои фантазии и совершенно не умеют жить, здесь добродетельные жены готовы сбежать от мужей хотя бы в сон, раз больше некуда бежать, а свекрови настолько властны над сыновьями, что, если лишить их хоть толики той власти, они не смогут жить дальше. Герои корчатся в судорогах своих страстишек, как черви на сковородке, запертые в самих себе, и нет у них возможности что-то изменить. Это ли не страшнейшее наказание?

Такой контраст изящной и драгоценной формы и сказочно-страшного содержания! Он обескураживает и восхищает одновременно. Талантливая книга и очень красивая, пожалуй, ее надо прописывать излишне экзальтированным и романтичным особам, как лекарство. По пять страниц трижды в день до полного восстановления.

"Андалузская шаль" - чудесные зарисовки из итальянской жизни. Всем советую!

- Что это за дворец? - спросила она едва слышно, не отрывая глаз от прекрасных башен. - А может, это церковь? Или собор? - Это не церковь, - ответил юноша резко, хриплым голосом, который, казалось, исходит из-под земли. Испуганная, Антония спросила ещё тише: - Это ласточки бьют крылами? И эти птицы... золотые? - Это не ласточки, - поспешно ответил он, будто рассердившись.

Странно, что нет Общества Моранте, по аналогии с Толкином или Вудхаузом. Как ни забавно звучит, новеллы этой итальянской писательницы схожи одновременно с обоими прославленными британцами, причём на первый взгляд её мир скорее вудхаузовский. Чудаковатые старцы с дурацкими собачками и неприспособленные юнцы (один рассказик так и озаглавлен "Воспоминание о юноше, плохо приспособленном к жизни"), дряхлые грымзы и хваткие служанки, великовозрастные отпрыски знатных семейств, заигравшиеся в благородных разбойников... Свекрови какие-то совершенно клинические... А в заглавной маленькой повести избалованный семинарист - уж куда комичнее! - воюет с обожающей сынишку маменькой, которая, вот незадача, избрала непочтенную профессию балерины. Но чем дальше следуют пути повествования, тем неумолимее этот шумный мирок накрывает грозная тишина эпоса, и вот свекровь уже не свекровь, а злая фея, как в "Бабке", или фея добрая, но излишне властная, как в "Юной супруге". Авель во сне становится тем, кем мечтал, - Каином ("Близнецы"). Верная добродетельная княгиня во сне становится той, кем желала, - изменницей ("Сон"). А в невыносимом, терзающем "Грехопадении" сон вторгается в явь и непоправимо разрушает её. Герои и героини Моранте, как лунатики, медленно, томно движутся по краю, и хочется крикнуть, разбудить их, но откуда-то ясно, что делать этого нельзя. Нельзя.

И тут спектакль и ликование были прерваны. Деревья и всадники застыли, снова стали плоскими, и пыльное безмолвие вернулось в зал. В свете свечей теперь стояли лишь трое детей. Дверь открылась. На пороге появилась Маркиза... - Это что за представление? - воскликнула она тупо и пронзительно.

Потому что если ты прервёшь сомнамбулический транс, он обернётся бредом, глупой игрой, и будет обречён повторяться до веку. Пока путь лунатика не будет пройден, и ритуал не завершится.

Мне ближе Моранте ранняя, барочная, орнаментальная и многословная, кто-то выше оценит позднее творчество, лаконичное, осеннее. Но так или иначе, своего читателя эти новеллы обязательно отыщут:

И как нашёл я друга в поколеньи, Читателя найду в потомстве я.