Текст книги "Рожденная второй"

Усаживаюсь рядом с ним в мягкое кресло и рассказываю о расчлененных трупах, головах, свернутых набок, оторванных кистях. ИТГ не упоминаю. Нельзя об этом говорить: если Эджертон узнает, ему будет грозить опасность.

Он молча выслушивает меня до последнего слова.

– Все помирают, Розель. Знать, их час пришел. Кругом война. Мы не выбираем, куда нас отправят. Все просто… происходит. Волноваться незачем.

– Их убили, Эджертон.

– Большинство из них – Мечи. Они и сами убивали. Ты здесь всего несколько дней, а мы в этом давно варимся. Мы солдаты. Нам приходится убивать. Нас тоже убивают. Такая у нас работа. Хочешь другую? Тогда надо было тебе родиться первенцем и в другом Уделе.

– А вдруг я не хочу убивать, вдруг я хочу спасать людей?

– То есть быть не второрожденным Мечом?

– Да.

– Будь у тебя выбор, в каком Уделе ты хотела бы жить?

Задумчиво жую нижнюю губу.

– Не знаю. Везде есть свои недостатки, я ведь не перворожденная. У меня ни в одном Уделе не будет права голоса.

– Порядок никогда не изменится. Смирись, иначе с ума сойдешь.

Эджертон подтягивает винтовку за ремень, достает из потайного отделения белую марку, завернутую в целлофан.

– Я тут чет припрятал. Берег на случай чего плохого. Держи, – говорит он, протягивая пакетик мне. – Бери, расслабишься.

– Оставь себе. – Встаю, так и не взяв дар. – Для интервью нужны ясные мозги.

Эджертон кивает и убирает наркотик обратно.

– Она для этого слишком сильная, Эдж, – слышится голос Хоторна. Он стоит, прислонившись к арке, скрестив руки на груди.

– Давно ты здесь? – стыдливо краснею я.

– Нам всем снятся кошмары, – сочувствует Хоторн.

– У Хэммон бывают. – Эджертон садится и принимается натягивать рубаху. – Порой ее всю ночь приходится обнимать, и это не просто: ночевать в чужих капсулах запрещается.

– Так вы с Хэммон…

– Она моя девушка.

– Но это же…

– Знаю. Потому мы от всех и скрываем. Да ты бы все равно вычислила. Ты ж типа все видишь. Никому не растреплешь?

Я киваю.

– Ты бы не рассказал, если бы думал, что я на такое способна.

– И то правда. Ты смахиваешь на человека, у которого тайн побольше моих. Ты не перевертыш.

– Я думала, Хэммон и Гилад…

– Они лучшие друзья, – обрывает меня Эджертон. – Мы с ней всегда были вместе.

– Хэм и Эдж, – подтверждает Хоторн.

Одна из дверей распахивается, и в гостиную, спотыкаясь, вваливается Алмаз Клара с сонными глазами. Она едва не врезается в Хоторна.

– Ну, чего встали-то? – спрашивает Клара, расчесывая пятерней волосы.

Плетется к бару и вводит на консоли параметры для кофе. Напиток прибывает мгновенно – горячий, с пылу, с жару. Клара делает глоток и разглядывает меня, словно видит в первый раз.

– Уже проснулась? Отлично. Пора начинать работать над твоим образом. Пошли. – И она направляется в мою спальню.

– Пора работать над твоим образом, – беззлобно подкалывает меня Эджертон.

Я хватаю с кресла подушку и запускаю в него, а он ловит. Его смех летит вслед нам с Кларой.

У Клары восхитительные лавандовые волосы. Следующие пару часов она вручную сооружает мне прическу, не доверяя встроенному в блок ванной комнаты автопарикмахеру. Клара укладывает пряди крупными волнами, а потом наносит на мое лицо косметику, вздыхая над каждой царапиной.

С охапкой одежды в руках к нам в ванную ураганом врывается Эммит.

– Портнихи всю ночь создавали для тебя этот шедевр, Розель, хоть ты и не способна его оценить.

Он аккуратно разворачивает форму тропо. Подобной я никогда не видела.

Верх сшит из замши и шелка. Корсет туго обхватывает тело и прилегает так плотно, что трудно дышать. Я расправляю плечи, Клара застегивает ряд золотых крючков вдоль позвоночника. Роскошная бежевая замша придает талии форму песочных часов. В лиф прямо над грудью вшита шелковая вставка, что моделирует вырез и рукава. Она такая тонкая, почти прозрачная – плечи и ключицы просвечивают сквозь нее. Под горлом вырез соединяет более плотная планка на манер ожерелья. Брюки из все той же мягкой замши садятся как вторая кожа. Черные матовые сапоги до колена завершают наряд.

Над грудью, в области сердца, светится кровоподтек. Трогаю его через бежевый шелк. Все еще ноет, но уже не так сильно, как в тот день, когда я проснулась в Цензе.

– А с этим что делать? Его же видно.

– У меня есть кое-что! – И Эммит протягивает мне длинную кожаную куртку. – Она должна его прикрыть.

Пытаюсь продеть руки в рукава, но Эммит не дает.

– Нет-нет! Давай просто набросим тебе на плечи и выясним, как будет смотреться.

Мы поворачиваемся к полноростовому зеркалу. Куртка выглядит то ли накидкой, то ли плащом. У агента Кроу был почти такой же. Наверное, она имитирует форму Ценза, разве что на обоих лацканах красуются ряды золотых пуговиц в виде мечей.

Эммит сияет.

– Твой наряд должен изображать небрежность, словно нападение тебя нисколько не заботит. Ты не запугана повстанцами.

– Похоже на плащи цензоров.

– Да, но отличий тоже хватает. Люди подумают, что ты обладаешь властью, хотя почему – не поймут.

А он умен!

Из кучи косметики Эммит выуживает карандаш и рисует на моем нижнем веке под ресницами толстую линию, отчего уголки глаз становятся похожими на кошачьи. Окажись здесь агент Кроу, упрекнул бы меня в краже его образа.

Эммит глядит на меня в зеркало, словно читает мои мысли.

– Когда-нибудь ты убьешь столько людей, что ни одному агенту и не снилось. Держи. – Он достает из кармана и надевает мне на три пальца левой руки тройное кольцо в виде остроконечных выступающих когтей – золотой кастет.

– Что это? – удивляюсь я.

– Если спросят что-то неожиданное, задумчиво рассматривай кольцо, словно вопрос тебе кажется слишком скучным, чтобы на него отвечать.

– И никто не сочтет это оскорблением? – Я поднимаю руку, стараясь не выколоть себе глаз, пока рассматриваю украшение.

– Нет. Они хотят кому-то верить. Ты бесстрашна, а это как раз то, что нужно. Будь надежной. Отважной. Пресс-конференция пройдет на террасе пентхауса. Поешь что-нибудь, пока твоя неотесанная охрана все не сожрала.

Выхожу следом за Эммитом, втайне надеясь на дождь. Проходя мимо окна террасы, выглядываю наружу. Уже слетелись беспилотники с камерами. В воздухе парят летающие платформы со знаменитыми комментаторами. Я-то думала, ведущие журналисты такого калибра скорее заинтересуются Состязаниями второрожденных, нежели мной. Комментаторы легкомысленно обнимаются. Дюна всегда говорил, что они такие беспечные потому, что вся серьезная журналистика подвергается жесткой цензуре. До сих пор мне удавалось их избегать: у меня был свой выделенный канал, и дело иметь доводилось в основном с дронами и стационарными камерами, и то изредка.

Иду в столовую на запах завтрака. Хоторн и Гилад уже пытаются расправиться с огромными порциями еды. Ребята даже не удосужились надеть свою броню. У столика с фуршетом топчутся Эджертон и Хэммон с тарелками в руках. Выбирая рулет в корзине, Хэм прижимается ближе к Эджертону, скользнув грудью по его запястью. Тот легонько обнимает ее, погладив по изгибу бедра, прижимается ртом к уху подруги. Хэммон розовеет, закрывает глаза и поворачивается так, чтобы губы Эджа касались ее шеи. Я тоже краснею, увидев столь интимную сцену.

Заметив меня, они отодвигаются друг от друга. Набираю полную тарелку и следую за ними к столу, усаживаясь напротив Гилада, а потом начинаю есть, тихонько позвякивая ножом и вилкой. Жую и вдруг понимаю, что все взгляды устремлены на меня.

– Что? – проглотив, спрашиваю я.

– В чем это ты? – интересуется Гилад.

Оглядываю себя: грудь провокационно распирает бежевую замшу и шелк.

– В форме.

– В чьей форме? – вздергивает брови Гилад. – Как-то не похоже на китель Мечей.

С улыбкой продолжаю завтракать.

– Не переживай, Гилад. Подай заявку, и тебе тоже выдадут.

– Я такое не надену, – рычит он.

– Для такого наряда у тебя грудь не отросла, – поддразнивает его Хоторн.

Прекрасные глаза цвета штормового неба задерживаются на мне. Молча продолжаем завтракать. Наконец, я откладываю вилку. Хоторн задирает вверх подбородок.

– Готова? – он кивает в сторону журналистов, собравшихся снаружи.

Через арку столовой открывается вид за окном.

– Через пару минут узнаем, – отзываюсь я. – Прошу меня извинить.

Я встаю, и Хоторн поднимается следом. Убираю тарелку на поддон для грязной посуды возле буфета и иду к Кларе. Та стоит возле стеклянной двери террасы. Клара не произносит ни слова. Мы глазеем, как толпа репортеров на своих платформах соперничает за место у перил. Заметив меня, дроны активизируются, подлетая ближе.

Экран в гостиной настроен на канал, транслирующий нашу пресс-конференцию.

Второрожденная Дездемона Алмаз комментирует мое появление в пентхаусе Древа:

– Меч Розель, прежде известная как Сен-Сисмод, только что показалась в роскошных апартаментах Клифтона Сэлоуэя, перворожденного Удела Мечей и наследника концерна боеприпасов Сэлоуэй. Увидеть самого Клифтона нам только предстоит, однако мы уже знаем, что среди красоток всех Уделов он снискал репутацию плейбоя.

Дездемона упоенно и капельку завистливо описывает мой роскошный наряд. Я с прищуром смотрю на экран. В ее устах все звучит так гнусно, словно я перворожденная Звезда-актрисулька, которую застукали на горячем в логове тайного любовника.

Дездемона поворачивается к своей соведущей, второрожденной Сьюки Алмаз.

– И где же провела Розель последние четыре дня после злополучной поездки по улицам Горна?

– Наверняка мне неизвестно, – легкомысленно отвечает Сьюки, – но весьма любопытно, что обнаружили ее именно здесь, в любовном гнездышке Клифтона Сэлоуэя. – Сьюки придвигается ближе к Дездемоне, складывая руки на коленях. Ее длинные волосы ниспадают до лодыжек сияющим водопадом. – Может быть, стоит поинтересоваться у его бывшей подруги, перворожденной Целесты Бастиль?

Меня охватывает ужас. Понятия не имею, кто это такая, но надеюсь, что они этого не сделают.

Ко мне подходит Хэммон, однако все ее внимание, как и мое, сосредоточено на экране.

– Ты попала в «Алмазный вестник»! – восхищенно выдыхает она.

Дездемона продолжает щебетать о Клифтоне Сэлоуэе и череде разбитых им сердец. Великолепные волосы Дездемоны переливаются семью оттенками синего. Самая темная прядь идет по макушке, образуя узор в виде граней алмаза. На длинных ресницах и скулах мерцают бриллиантовые блестки. Голубые губы украшает прозрачный алмаз – как и длинные ногти того же цвета.

– Какой восхитительный поворот, – едва не сияя от гордости, шепчет мне на ухо Эммит, когда Сьюки и Дездемона снова принимаются обсуждать мой наряд.

Они отмечают его изысканную посадку и предполагают, что дизайнеры используют военный стиль в весенних коллекциях.

– Обрати это себе на пользу. Клифтон Сэлоуэй – просто мечта, и он хочет с тобой познакомиться.

– Он здесь? – спрашиваю я.

Опустив руки мне на плечи, Эммит разворачивает меня к бару. Там в углу стоит перворожденный офицер, держа в руках бокал, где на три пальца налита какая-то синяя жидкость. Опершись на стойку, он наблюдает за мной. Странно, раньше я его не заметила. Красота Хоторна брутальна, Клифтон же выглядит как кинозвезда. На нем черная форма экзо, почти как у Габриэля, это Меч высшего ранга, выше только адмирал.

Звание экзо присваивается не только перворожденным за отличную подготовку, но и некоторым из аристократов, которые мало что смыслят в военном мастерстве. Не знаю, к какому типу относится Клифтон.

Приняв брошенный на него взгляд за приглашение, Клифтон выходит из угла и перемещается ближе. Остановившись в футе от меня, берет мою левую руку, подносит к губам и целует в родинку. У него на переносице отражается отсвет серебряной метки. Мое сердце колотится так, что шумит в ушах.

– Розель, – рокочет он, – какая честь с вами познакомиться.

На экране позади него ведущие «Алмазного вестника» приходят в неистовство и начинают щебетать о «первобытной химии» между нами.

Клифтон негромко смеется.

– Нас вычислили, Розель, – поддразнивает меня он.

У меня вырывается нервный смешок.

– Ненавижу, когда подобное случается, патрон. Это портит все веселье.

– Нельзя портить веселье таким милашкам, как ты. Называй меня Клифтон, я настаиваю.

Клифтону, должно быть, двадцать с небольшим, но чисто выбритый подбородок делает его моложе. Из-под копны белокурых волос, небрежно отброшенных набок, смотрят распутные зеленые глаза с золотистыми крапинками, напоминающими хвосты комет. Клифтон неохотно отпускает мою руку, и глаза его загораются еще ярче.

– Так это ваш номер, Клифтон? – спрашиваю я, когда он выпрямляется.

– Один из многих. Я останавливаюсь здесь во время служебных поездок.

– Ясно. Благодарю, что позволили им воспользоваться. Это было весьма щедро.

– Меня вовсе не затруднило. Я ваш фанат.

– Мой фанат? – удивленно приподнимаю брови я.

– Я научился у вас многим боевым приемам. Вы не хотели бы давать частные уроки?

– Я… – В полном недоумении отвожу взгляд от его смазливого лица.

Уж он-то знает, что я за себя не решаю. Мне говорят, когда вставать, когда укладываться спать, когда есть и когда тренироваться, когда учиться и даже когда принимать душ. От меня ничего не зависит – вся моя жизнь от меня не зависит.

К нам подходит Хоторн.

– Думаю, они готовы к твоему выходу, Розель. – Он аккуратно направляет меня к застекленным дверям.

– Извините, патрон, – бормочу я Клифтону.

– Разумеется, – подмигивает тот.

– Она не дает частных уроков! Найди себе кого-нибудь подходящего возраста для тренировок, – рычит на Клифтона Хоторн, когда я поворачиваюсь к террасе.

Бросаю на них взгляд через плечо. Клифтон провожает меня взглядом.

– С инструкторами одна скука. Им недостает свирепости Розель. Уж она-то меня погоняет как следует.

– Ей всего восемнадцать! – Хоторн недвижимой скалой стоит между нами.

– То есть на войну ее отправлять можно, но нельзя…

– Если бы это зависело от меня, она никогда не попала бы на поле боя.

– Тогда пусть обдумает возможность тренироваться со мной, и я постараюсь, чтобы она не видела сражений.

– Гилад, – поворачивается Хоторн к товарищу, – тут экзо желает частных уроков. Ему хочется свирепости. Готов провести практическое занятие?

Гилад с его шрамами на лице и взглядом покойника выглядит злобным гоблином.

– Хоть сейчас, – отвечает он.

– Ты командуешь ее подразделением? – интересуется Клифтон, задумчиво глядя на Хоторна.

– Нет. Я тот, кто заботится о второрожденных.

Позади меня ликует Эммит. Он хлопает в ладони и разворачивает меня к камерам, нашептывая на ухо:

– Ты стремительно становишься моей любимицей! Супер! Сам Клифтон Сэлоуэй и тот великолепный Меч дерутся за мою крошку Розель. Что же дальше? – У порога он останавливается, пьяный от тестостерона, переполняющего помещение, и кладет руки мне на плечи, крепко их сжимая. – Не теряй головы, и сумеешь выдержать пресс-конференцию и протянуть еще один день.

Протянуть еще один день – лучшее, на что я могу надеяться.

Двери открываются, и Эммит легонько подталкивает меня на террасу. Я остаюсь наедине с тьмой репортеров. Медленно всходит солнце. Сощурившись, жду, пока привыкнут глаза. Плотнее заворачиваюсь в кожаную куртку; расправив плечи, прохожу еще несколько шагов к слепящим вспышкам и шуточкам журналистов.

– Розель, вы с Клифтоном Сэлоуэем любовники? Где вы были эти четыре дня? Как вы с Клифтоном познакомились? Клифтон спас вас от бойцов Врат Зари? Клифтон Сэлоуэй знает, что вы второрожденная? Давно вы скрываете интрижку? Что ваш брат думает о вашей связи с перворожденным Сэлоуэем? Эти отношения представляют угрозу для Габриэля?

– Здравствуйте, – приветствую я толпу. Смотрю почти на каждого по несколько секунд, давая дронам и фотографам возможность сделать снимки.

– Розель, Розель! – привлекает мое внимание Алмаз Дездемона. Поворачиваюсь к ней, и она выкрикивает: – Перворожденный Клифтон Сэлоуэй ваш любовник?

Мне очень хочется насупиться или нахмуриться, но я вместо этого просто негромко смеюсь.

– С перворожденным Клифтоном Сэлоуэем мы познакомились пару минут назад. Он весьма очаровательно представился мне там, у двери. – Делаю жест в сторону Клифтона, стоящего за стеклом. Тот приветствует репортеров. – Других отношений ни с ним, ни с кем-то другим, не нарушив сотню разнообразных законов, я завести не могу. Насколько я знаю, это запрещено.

– Как тогда объяснить ваше присутствие в его квартире? – громче всех выкрикивает Сьюки Алмаз. Репортеры придвигаются к ней.

– Перворожденный Сэлоуэй вчера вечером любезно согласился одолжить нам свой номер для подготовки к пресс-конференции.

– Кому это «вам»?

– Команде второрожденных солдат, которые меня сюда сопровождали.

– Вы же на базе «Каменный лес»! Зачем вам вооруженное сопровождение? Есть опасения за вашу безопасность? Вас преследуют Врата Зари?

– У меня нет ответа на эти вопросы. Задайте их ротному командиру либо адмиралу «Каменного леса».

– Вы считаете, что Врата Зари, напав на Горн, столицу Мечей, охотились именно за вами? – спрашивает темноволосый второрожденный с небольшим шрамом в центре верхней губы. Он смотрит не на меня, а на экран коммуникатора, читая появляющийся там текст.

– Вражеские бойцы встретились мне на пути к базе «Каменный лес». Думаю, меня атаковали, чтобы привлечь внимание прессы.

– С чего вы взяли, что это были именно вражеские бойцы?

– Их шлемы и визоры были не такими, как у солдат Удела Мечей.

– Так почему же они на вас напали?

– Вряд ли охотились непосредственно за мной. Скорее всего, повстанцы старались нанести максимальный ущерб и напугать как можно больше людей. Мой Переход для этих целей очень подходит.

Похоже, мое истолкование событий репортера впечатлило.

– Имеются ли у вас догадки насчет того, как враги пробрались в Удел Мечей?

– Нет.

– И все же попробуйте предположить, – настаивает он.

– Извините, я не знаю.

– Вам понравились белые цветы, которые они разбрасывали?

Отвечаю я не сразу, потому что глаза внезапно наливаются непрошенными слезами. Тяжело сглатываю и смотрю на кольцо, словно скучаю, а вовсе не потрясена циничным вопросом. Вокруг воцаряется тишина. Беспилотники быстро и громко щелкают камерами. Наконец, поняв, что голос меня уже не предаст, поднимаю голову и награждаю журналистов роковой улыбкой отца.

– Каллы мне кажутся куда привлекательнее роз. Постараюсь при следующей встрече вернуть повстанцам должок.

Репортеры, уловив намек, гудят и выкрикивают новые вопросы.

– Отправят ли вас на поле боя со следующим этапом Мечей?

– Я еще не получала назначения.

– Вы видели взрыв, который сбил корабли?

Я медлю с ответом.

– Нет, взрыв не видела, только падение одного транспортника.

Эта недомолвка мне не нравится. Большинство вопросов я отрепетировала прошлым вечером с первыми лицами Республики. В моих ответах маловато настоящих деталей, зато куча выдуманных. Я быстро по ним пробегаюсь.

В конце концов на террасу выходит Эммит и предупреждает:

– У Розель осталось лишь несколько минут.

Дальнейшие расспросы касаются моего нового имиджа и того, собираюсь ли я ввести новые модные тенденции в армейской форме как для второрожденных, так и для первенцев. Предоставляю ответить на это Эммиту, а тот притворяется, что мой наряд изобрел таинственный дизайнер из Удела Алмазов.

Я уже начинаю благодарить собравшихся за то, что пришли, как меня перебивают:

– Так вы планируете дальше видеться с Клифтоном?

В душе я изнываю. Почему всех заботит моя так называемая личная жизнь? Они правда не понимают, что если бы у меня был роман с Клифтоном, меня бы упекли в тюрьму или просто устранили?

Бросаю взгляд через плечо на Сэлоуэя, стоящего в номере. Перворожденный умоляюще сложил руки, словно просит ответить «да». Увидев это, мужчины хохочут, а женщины томно вздыхают. Перевожу взгляд на Хоторна. Тот выглядит обеспокоенным. Я напоследок поворачиваюсь к журналистам:

– Я ничего не планирую. Я следую приказам.

– Ну все, – говорит Эммит, мхнув репортерам. – Спасибо, что пришли. Пресс-релизы коммандера базы можете забрать у Врат воина. Приятного возвращения в свои Уделы.

Эммит бросается ко мне с объятиями, словно мы всегда были лучшими друзьями, и ведет к выходу.

– Отлично, Розель! Ты была безупречна!

Сразу за порогом меня поджидает Хоторн. Он снова в боевой броне, на спине винтовка, на голове шлем, но щиток не опущен. Брови зловеще хмурятся, на лице написан гнев.

Хоторн хватает меня за руку и рычит:

– Уходим. Сейчас же!

Я отпускаю Эммита и спешу за Хоторном. Тот резко шагает к двери.

Пытаюсь остановить его:

– Нужно попрощаться с хозяином и поблагодарить за помощь Эммита и Клару. Невежливо уходить просто так!

– Шевелись, – рявкает Хоторн, – это приказ!

Я перестаю упираться. Моя куртка соскальзывает с плеча. От выхода из номера нас отделяет пара ударов сердца. Позади возмущается Эммит, потрясенный вопиющим нарушением приличий. Дверь для нас с Хоторном придерживает Гилад, а Хэммон останавливает лифт. Эджертон угрожающе направляет винтовку на кого-то за моим плечом.

– Обдумай мое предложение, Розель, – кричит сзади Клифтон Сэлоуэй. – С удовольствием бы поработал с тобой.

Хоторн сквозь зубы бормочет проклятия, пролетая мимо Гилада, а тот захлопывает за нами дверь. Мы входим в лифт и видим стеклянную стену, откуда открывается головокружительный обзор на землю внизу. Следом появляются Гилад и Эджертон. Хэммон нажимает на кнопку первого этажа.

Пока мы спускаемся, я пытаюсь высвободиться из хватки Хоторна, но он только сжимает руку крепче. Отпускает, лишь поняв, что причиняет мне боль. Я снимаю куртку, набрасываю на плечи, чтобы скрыть синяк, оставленный агентом Кроу.

– Не хотите объяснить, что произошло? – интересуюсь я.

– Офигеть! – вопит Эджертон так громко и внезапно, что я вздрагиваю.

Огромным усилием воли сдерживаюсь, чтобы не ударить его по горлу. Эдж хлопает себя по бедрам, потом сгибается пополам, опираясь на колени, и смеется.

– Черт, вот это было круто! – утирая слезы, восклицает он. – Вы видели его рожу, когда мы эвакнулись в лифт, не дав пижону попресмыкаться перед Розель?

Хэммон прыскает от смеха, и даже Гилад выдавливает улыбку.

– Чувак нацелился поохотиться, – продолжает Эдж. – Хотел, чтобы Розель показала ему свою свирепость. А ты! – тычет он пальцем в меня. – Никогда не видел, чтобы с этими пафосными уродами из Алмазов так невозмутимо разговаривали!

Я растерянно потираю лоб.

– Чувак? Кто это?

– Иногда мы называем перворожденных старперами или чуваками, – сжалившись надо мной, объясняет Хэммон. – Это он о твоем приятеле, Клифтоне.

– Не приятель он ей, – ворчит Хоторн. Он и правда зол. – Такие разговоры ее погубят. Эти отношения не просто игра с огнем, они смертельны. А ты, – указывает на меня Хоторн, – держись от него подальше! Он не для тебя. Еще разок попросит о частных уроках – откажешься и доложишь старшему по званию, что ты в обучении не заинтересована. Ясно?

– Похоже, частные уроки ничего общего с обучением владению оружием не имеют…

Прислоняюсь лбом к стеклу и наблюдаю, как мы стремительно приближаемся к земле. В глубине души надеюсь разбиться и больше никогда не видеть этих солдат.

– Ну, конечно, он желает, чтобы ты завладела его оружием! – гогочет Эджертон, снова складываясь пополам от хохота.

Лифт прибывает на первый этаж. Сначала выходит Гилад, за ним Хэммон и Эджертон. Хоторн придерживает для меня дверь. Какое счастье, что он меня не касается. На сегодня мой лимит терпеть грубости исчерпан. Еще кто-нибудь попытается – дам сдачи.