Текст книги "Зелье для принцессы"

Глава 12. Саманта

Поначалу я ничего не слышала, кроме звуков гребли, но вскоре различила первые несколько нот. Они доносились от того места, где скопились лодки. С громким щелчком выключился прожектор на большой яхте.

Постепенно погасли огни и на остальных лодках, и какое-то время я ничего не могла рассмотреть в сгустившейся тьме. Полная луна выглядела невероятно огромной, и ни гало, ни облака не затеняли её царственного сияния.

И тут поднялась первая раковина. Сначала она казалась неотличимой от пенной шапки на волне, но вскоре стало ясно, что это закруглённый край русалочьей раковины шириной с нашу лодку. Замолкли все другие звуки, а море сделалось гладким, как стекло. Кирсти и Арджун, пользуясь затишьем, удвоили усилия, но мы с Анитой застыли у борта, убитые мыслью о том, что мы так близко – но всё равно ещё слишком далеко.

Лунные лучи играли на плавных изгибах раковины, исчезая в её бороздках и сияя на выпуклостях. Неподалёку из моря показалась вторая раковина, и эта была более густого розового оттенка, чем первая. А потом их сделалось множество, любых цветов, от густо-фиолетового до практически бронзового. У меня в памяти всплыл длинный список зелий, которые можно приготовить из нежного внутреннего слоя, покрывавшего раковины: «Перламутр. Для лечения розацеа – снимает покраснение кожи. Для укрепления костей – хорошо помогает на ранних стадиях остеопороза».

Анита навела на море свой бинокль, не замечая, что от волнения жуёт нижнюю губу.

– Афродита уже поднялась? – спросила через плечо Кирсти, от усилий её голос звучал сдавленно.

Анита покачала головой.

– Кажется, нет… Погоди…

Я прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то, и не удержалась от восторженного писка, проследив за взглядом Аниты. Поднималась новая раковина, она сверкала белизной, как бриллиант, и сияла ярче всех прочих. И ещё она была больше: как будто сама луна снизошла к морю. Море оставалось спокойным, а лодки почтительно расступались пред такой красотой.

И тут раковина приоткрылась.

Призрачно-бледная рука светилась, как будто кожа впитала лучи полной луны. Пальцы казались слишком длинными – скорее, прутики, чем настоящая плоть, прозрачные паутинки, смыкавшиеся у кисти. Одно неуловимое движение, и раковина распахнулась, явив хозяйку во всём сиянии славы. При виде таких волос любая супермодель в Нове позеленела бы от зависти – они, как живые, двигались сами по себе, словно в толще воды, расплывались и волновались в невидимых течениях. Розово-белые локоны светились в лунном сиянии, обволакивая обнажённый торс до самой талии, там, где кожа сменялась чешуёй. От такой красоты я онемела, забыла, как дышать. И да, именно эта необычность шокировала больше всего: так близка к людям, и всё же иная. Несмотря на молочную белизну глаз, она не была слепой и явно рассматривала собравшуюся перед ней толпу. И если что-то было способно отвлечь от неё внимание, то только подвеска на шее с жемчужиной, чья безупречность легко посрамила бы любую другую драгоценность.

– Афродита, – вырвалось у Аниты, разделявшей мой восторг. Афродита была королевой русалок, и, как и от нынешней полной луны, от одного её вида захватывало дух, сколько бы раз ты с ней ни встречался.

Теперь мы дрейфовали по воде. Ни Арджун, ни Кирсти не прикасались к вёслам, но течение само несло нас к кругу лодок. В нём как раз оставалось, как нарочно, пустое место. Невероятно, но мы успели.

Тотчас всё пришло в движение. Раковины открывались одна за другой, следуя за движением Афродиты, и в каждой была русалка со своей жемчужиной. Небрежно смеясь, они заполнили круг, плескались друг в друга водой и словно бы не замечали людей.

Другие команды немедленно приступили к делу: нужно было привлечь внимание русалок. Прямо напротив нас, ближе всех к Афродите, оказалось судно ЗА: кто-то стоял на носу, театрально простирая к ней руки. Что-то в этом человеке показалось мне знакомым, и я схватила Аниту за руку.

– Чего тебе? – спросила она.

– Быстро, дай на секунду бинокль!

– Держи, – она сняла с шеи ремешок и передала бинокль мне.

Я нацелила его на яхту и настроила резкость. В объективе появился человек в роскошном костюме-тройке, с гладко зализанными с помощью геля волосами – по последней моде. Он поднял волшебную палочку, инкрустированную бриллиантами, и прикоснулся к горлу. А потом открыл рот и запел.

Теперь пришла очередь Аниты отбирать у меня бинокль.

– Господи, – вырвалось у неё с неподдельным восторгом. – Это точно он? Они правда привезли сюда Дэмиана?

– Зол ни перед чем не остановится, – процедила сквозь зубы Кирсти. – У Афродиты просто нет шансов.

И я понимала, что она хочет сказать. Заинтригованная переливами голоса Дэмиана, Афродита приблизилась к яхте. На данный момент Дэмиан был крутейшей поп-звездой в Нове, и сегодня он получил незабываемую аудиторию. Это станет вершиной его карьеры.

– Ладно, теперь наша очередь. Арджун, готов?

Арджун мрачно кивнул.

– Я выступаю в той же лиге, ребята. Кто хихикнет – окажется за бортом.

Мы с Анитой потеснились, чтобы дать ему побольше пространства в нашей тесной лодке. Он открыл рот, но пока не издал ни звука. Он обернулся к Кирсти, и я увидела, что его лицо блестит от пота.

– Что мне петь?

– Начни с малого, – посоветовала она. – Колыбельная или что-то в этом роде.

Он развернулся вперёд, где на воде качались русалки, чьим вниманием пока никто не завладел. И наконец сумел выдавить из себя первые строфы детской песенки:

 
Море-море, волны-волны и песок!
Там русалки водят ночью хоровод!
 

У него был очень приятный и даже обаятельный голос, но он не мог сравниться с Дэмианом, разливавшимся соловьём со своими медовыми руладами. Мы трое затаили дыхание, слушая Арджуна. Наконец Арджун перешёл к народной песенке с живым ритмом, и одна из русалок повернулась к нему.

– Так держать, Арджун, – подбодрила его шёпотом Кирсти. Арджун тоже увидел эту русалку и сосредоточился на ней, как будто пел только для неё. Она взмахнула хвостом – и словно лепесток взлетел на ветру. Длинными розовато-лиловыми пальцами русалка гладила свою жемчужину. Кирсти шепнула мне:

– Арджун молодец! Видишь жемчужину? Отличный экземпляр. Её хватит за глаза на обе команды.

Команды. Она только что сказала то, о чём я до сих пор не подумала. Арджун и Анита. Да, мы помогли друг другу на первом этапе, но в Охоте может победить только одна команда.

Привлечённая Арджуном русалка двинулась к нам. Мы так напряжённо следили за нею, что не заметили, как тронулась с места суперъяхта ЗА. Кирсти, самая опытная из нас, с диким криком схватилась за вёсла, чтобы увести лодку с их курса. И пока Дэмиан заливался соловьём перед Афродитой, яхта отрезала нам доступ к Воспарению.

– Эй! – Кирсти взревела, бросив вёсла и вскочив так резко, что лодка зачерпнула воду. – Это против правил! Прочь с дороги!

Однако яхта не сменила курс. Я чуть не рассмеялась. Кому мы будем жаловаться, если они отрежут нас от жемчужины? Никому нет дела. Это же Дикая Охота. Здесь нет правил.

Оказавшись за пределами круга, мы погрузились в темноту. В отчаянии мы следили за тем, как волны отгоняют нашу лодку всё дальше от круга с русалками.

У Арджуна прервался голос.

– Продолжай петь! – мрачно приказала Кирстин. Она смотрела куда-то в сторону, как будто выискивала путь в тёмном океане. Я проследила за её взглядом, но не заметила ничего, кроме мягкого качания волн – пока – что это? – на поверхности не возникла лёгкая зыбь.

– Там ещё одна, – выдохнула мне на ухо Анита. Ещё одна русалка? Я задрожала от радости и страха. Это же неслыханное дело – чтобы русалка оказалась за пределами Воспарения! Но в океане обитали и другие существа, гораздо менее дружелюбные. Из воды поднялся плавник, и хотя я увидела его лишь мельком, мой страх развеялся: русалка. Но на плавнике был виден след глубокого укуса: кто-то явно на неё недавно напал. Хоть бы она оказалась достаточно сильной, чтобы вырастить жемчужину!

Она вынырнула в нескольких метрах от лодки. Я едва сдержала горестный стон: лицо всё в морщинах, волосы свалялись – наверняка она очень старая. Но даже тогда русалка остаётся гордой и заносчивой и не потерпит от нас даже малейших сомнений.

Она подплыла к лодке, и бледные губы раздвинулись в улыбке. Но какой же жуткой она была… острые, как иголки, зубы – скорее похожа на акулу, чем на человека. А ещё хуже оказался запах: тошнотворная вонь гниющей рыбы. Мы с Анитой непроизвольно задержали дыхание, но ей не было до нас дела: она смотрела на Арджуна. Он побелел как полотно, но держался, и Кирсти крепко сжала его руку, стараясь поддержать.

Он пел, и голос его даже не дрогнул. Я никогда не думала, что он такой отважный, но, судя по застывшему взгляду, он просто впал в транс, навеянный русалкой.

Кирсти ещё сильнее стиснула пальцы на его плече.

– Ему как-то можно помочь? – спросила я.

– Он всё делает верно. Осталось продержаться ещё чуть-чуть…

Другие лодки уже покидали круг, их моторы ревели, и если этот шум нарушит транс… или, что более вероятно, они продолжат грязную игру и нарочно постараются помешать – мы точно потеряем жемчужину. И то, что до сих пор мы её не увидели, было явно не к добру.

Голос Арджуна достиг небывалых высот, но рус… вернее сказать, старая ведьма не спешила поддаваться. Медленно, как во сне, она опустила руку в раковину и достала совсем маленькую жемчужину – не больше семечка.

Арджун протянул руку, и она потянулась навстречу ему. Но тут на яхте ЗА взревел гудок, явно с целью распугать остальных русалок.

В том числе и нашу. Она испугалась, но в глазах её промелькнул лихорадочный блеск, и она схватилась за руку Арджуна.

Лодка чуть не опрокинулась, транс моментально развеялся, а мы с Анитой схватились за ноги Арджуна.

– Держите его! – кричала Кирстин, копаясь в своём рюкзаке. Между нами – мы оказались сильнее морской твари, и она снова вынырнула, разъярённо шипя и плюясь.

Затем мощным взмахом хвоста она выпрыгнула вперёд и укусила его за руку. От вопля Арджуна у меня зазвенело в ушах, и я принялась лупить её кулаком свободной руки, не выпуская Арджуна.

– Сэм, тяни его назад!

Я ухватила ногу друга обеими руками, а Кирсти бросила в лицо предательской твари какой-то порошок. Теперь пришла её очередь визжать от боли, и она отпустила Арджуна, закрывая лицо руками. Мы дружным рывком втащили его в лодку и повалились на дно вместе.

– Щёлочь, – объявила Кирсти. – Она жжёт кожу, а с солью ожоги ещё хуже.

– И поделом, – сказал Арджун, кривясь от боли, пока Анита обрабатывала укус натуральным антисептиком. «Тысячелистник. Для ранений в море – ускоряет сворачиваемость крови, уменьшает шрамы».

– И стоило оно… – Арджун раскрыл ладонь, показав нам маленькую жемчужину.

Мы с Анитой издали восторженный вопль. Первый ингредиент добыли!

Я переглянулась с Кирсти, пока она разворачивала лодку к берегу. Она молча покачала головой.

– Арджун, можно посмотреть?

Он положил жемчужину мне в руку. Я покатала её между пальцев – едва заметный комочек. Я вернула её Аните.

Слишком мелкая, чтобы делить на две команды. Ещё не миновало первых двадцать четыре часа Охоты, а Кеми уже вылетели из соревнования.

Глава 13. Саманта

Кирсти молча остановила машину. Мы почти не разговаривали до самого дома. Анита с Арджуном звали меня поехать с ними, но я бы не вынесла их восторгов. И к тому же не хотела отвлекать их на сочувствие к себе – им предстояло продолжать Охоту, а значит, и без меня будут поводы для беспокойства.

«Забвение, или постоянная амнезия. Смешать четыре жгучих нити медузы с двумя чашками воды из Леты. Подогреть до тёплого состояния. Пить из любимой чашки».

Вот что мне сейчас нужно. Чтобы забыть, как я разочаровала Кирсти, подвела родителей, ослушалась дедушку, а прежде всего – провалилась на первом же этапе.

Я задержалась возле дома, поставив рюкзак на землю. Зажмурилась, глубоко дыша – только бы не разреветься. На горизонте появились первые проблески – наступал рассвет нового дня. Глупо было пытаться. Кем я себя вообразила, помчавшись вот так с Кирсти в Дикие земли, не имея даже плана? Мой первый опыт приключений – и самый горький.

По крайней мере, я смогу наконец избавиться от промокших ботинок.

Я набралась храбрости, чтобы через боковую дверь войти в кухню. Там за столом сидела вся семья – кроме дедушки – и ждала меня. Они не сразу заметили меня, и на какую-то долю секунды мне показалось, что до них ещё не дошли новости. Пока мама не поднялась, чтобы вынуть из духовки противень с горкой моих любимых оладий. На столе оказался настоящий кленовый сироп, очень дорогой. И тогда мне стало ясно: они знают. Конечно же они знают.

И внезапно я больше не смогла удержаться от слёз. Мама каким-то чудом оказалась рядом, и я рухнула в её объятия.

– Ничего страшного, детка, – приговаривала она и гладила меня по голове, как маленькую. – Ты попыталась.

Я кивнула, уткнувшись ей в плечо, и неохотно отодвинулась.

– Я просто подумала…

Папа с Молли тоже были рядом. Папа смотрел на меня со смешанным выражением сочувствия и я-же-говорил, тогда как для Молли было важнее, что её старшая сестра плачет. Я искренне надеялась, что это был наш шанс всё изменить. Но теперь ясно: с надеждами покончено.

Я вытерла слёзы, и мама повела меня к столу и усадила на стул.

– Поешьте, юная леди. После такой долгой ночи…

Я полила оладьи золотисто-красным сиропом (клён – для утешения и забвения, согревает кровь) и вонзила нож в тесто.

Но тут я заметила кое-что странное. Кроме скрипа ножа по тарелке, в кухне не было никаких звуков. Экран над кухонным столом не работал.

Мама с папой непременно смотрели утренние новости – даже в самые ранние часы. Это было ежедневным ритуалом: тот, кто первым выходил на кухню, прежде всего включал новости. Я постаралась, чтобы голос не дрожал, и сказала:

– Что ж, давайте тогда включим новости.

Родители заколебались. Я сама схватила пульт, и на экране материализовались самые гнусные страхи.

На экране был наш старый семейный герб. Единственное напоминание, сохранившееся от былой славы семейства Кеми, теперь перечеркнули грубым красным крестом. Голос за кадром сообщил:

– Вчера поздно ночью, после шокирующего известия о состоянии принцессы Эвелин, была объявлена Дикая Охота. Из двенадцати призванных участников первой покинула Охоту Саманта Кеми, представительница некогда известного семейства Кеми. Она не смогла добыть первый ингредиент. Остальные команды пока продолжают Дикую Охоту: гонка за противоядием для принцессы стала ещё напряжённее…

Мама нажала пальцем поверх моего, выключив экран. Он потемнел.

– Как ты смотришь на то, чтобы сейчас отдохнуть, а вечером пойти с нами на церемонию награждения Молли?

Вот так запросто мой день из безумного превратился в нормальный.

– Хорошо. Только сперва нужно кое-что сделать.

Я встала с места и робко толкнула тяжёлую деревянную дверь, ведущую из кухни в мастерскую, готовая извиниться и принять на себя гнев моего деда.

Как всегда, в мастерской царил полумрак: оконные стёкла невозможно было как следует отмыть от покрывавших его многолетних слоёв копоти от прежних экспериментов. Ноздри заполнили запахи горящих керосиновых ламп, травяных отваров и спиртовых растворителей, привычные и тревожащие одновременно. Я не сразу разглядела деда, прежде всего потому, что он сгорбился над столом и сидел так неподвижно, будто даже не дышал.

Пока я шла к нему, его лицо искажала пузатая прозрачная реторта: мясистый нос стал ещё больше, а один глаз вдруг увеличился и позеленел, видимый через окрашенный раствор.

– Иди-ка сюда, Сэм. Скажи, что я тут варю, – его голос звучал ласково, без следа гнева.

Я приблизилась и постаралась принюхаться к испарениям над ретортой. Раствор был ярко-розовым. Я подавила тошноту и опёрлась обеими ладонями на древнюю исцарапанную дубовую столешницу. Одна из мелочей, о важности которых постоянно напоминал мне дед: приготовление зелья из натуральных ингредиентов на органической рабочей поверхности усиливает его свойства. И мы всегда старались пользоваться только натуральными материалами, хотя иногда это было непросто. На другом конце стола дедушка набрал из небольшого пузырька две капли золотистой жидкости и добавил их в реторту. Капли медленно скатились по трубке, пока не упали на дно.

Я задержала дыхание и нагнулась ближе.

– Э-э-э… что-то вроде средства от головной боли?

Дедушка поднял сердитый взгляд.

– Зачем мне добавлять золотарник в средство от головной боли?

«Золотарник. Против воспаления в горле и пустого кошелька». Конечно, дедушка прав. Головная боль тут ни при чём.

– Сосредоточься, Сэм!

Но я ничего не вспомнила. Я всю ночь была на ногах и теперь буквально засыпала на ходу.

Дедушка с досадой вздохнул.

– Сэм, эта Охота – не что иное, как глупость. Бесполезно надеяться, что какой-то квест вернёт алхимии удачу и богатство. Пока господствует синтетика, нам не остаётся места.

Его слова оживили во мне застарелое отчаяние.

– Но почему, дедушка? Если бы мы обновили лавку, заполнили нехватку ингредиентов, может, прибегли к небольшой рекламе… имя Кеми помнят многие. Те, кто пришёл бы к нам, если бы знал, что мы всё ещё на плаву.

– Нет, – он решительно покачал головой. – Всё, что нам остаётся – хранить секреты мастерства, не давать им пропасть, пока мир наконец-то не образумится.

– Но принцесса…

– Я не помогаю королевской семейке. Они сами заварили эту кашу. Да и как ты можешь доверять тем, кто готов пожертвовать своей роднёй?

– Ты имеешь в виду Эмилию?

– Они испугались, что сила принцессы достанется ей, – кивнул дед. – Я участвовал в Дикой Охоте, Сэм. Ты это знаешь. И поверь мне на слово, «правила» Дикой Охоты – пустой звук для этих людей, коль скоро они получают то, что им нужно. Я был учеником твоей прабабушки, и по всем правилам это она должна была быть объявлена победившей в Дикой Охоте. Зоро Астер украл её зелье и выдал за своё. Рог Одина его принял. И тогда Зоро Астер заявил, что использовал для зелья синтетические вещества, чтобы навсегда упрочить положение своей компании.

– Но кто-то же должен был рассказать королю правду!

– По-твоему, мы не пытались? Но твоя прабабушка потеряла свою книгу зелий с пошаговым описанием рецепта. Без записей оставалось лишь наше слово против его. Проклятый двор уже получил своё исцеление, так с чего им было беспокоиться? Они с лёгкостью отняли у нас звание поставщиков и передали его Зоро Астеру с его новой компанией. Как будто не было веков преданного служения. Это сразило твою прабабушку, и она уже не смогла оправиться. Вот почему никогда не доверяй ни двору, ни синтам.

Я тут же захотела задать множество новых вопросов, но в голове мутилось от усталости. И к тому же он вернулся к своему зелью.

– Пойду прилягу, – сказала я.

Но вместо того, чтобы сразу идти к себе в спальню, я задержалась у дверей библиотеки – моего самого любимого места в мире. Может, если заглянуть сюда на минуту, я почувствую себя лучше?

В окружении книг мои мысли опять вернулись к приворотному зелью. Где-то в этой комнате почти наверняка спрятан ответ. Аните с Арджуном всё ещё нужен верный рецепт, они пока участвуют в Охоте. Может, я могла бы им помочь.

Я провела пальцами по золотым буквам, вытисненным на корешках: названия едва читались после стольких лет забвения. Почти все они были книгами зелий. Некоторые явно написали когда-то сумасшедшие волшебники, вообще не имевшие представления о зельеварении, но большинство из них содержали полезные, проверенные сведения.

Я смотрела на стену, сплошь уставленную корешками книг. Ничто не говорило о том, ЧТО ЗДЕСЬ ЕСТЬ ЛУЧШИЙ РЕЦЕПТ ПРИВОРОТНОГО ЗЕЛЬЯ – но где-то обязательно содержалась подсказка. Я сняла с полки три наиболее многообещающих тома, прижала к себе и перенесла на стол в центре комнаты.

Название первого прочесть было невозможно, но я осторожно открыла хрупкий переплёт, сдула пыль с титульного листа и увидела: «Четыреста способов использования дыхания приколичей»[1]1
  Приколич – персонаж румынской мифологии, оборотень, способный превращаться в волка или собаку.


[Закрыть].

Круто. Четыреста способов использования дыхания тварей, которые вымерли четыреста лет назад.

Кого я пытаюсь обмануть? Ведь в этом вся моя жизнь. Если не в старинных словах и древних премудростях, то в хрусте переворачиваемых страниц, с трудом отделяющихся друг от друга. Где сами буквы успели слиться между собой, как страстные любовники, а чернила превратились в клей.

Я бережно пролистала книгу до конца. Ничего. Но меня уже охватил азарт поиска, охоты за скрытыми бриллиантами среди слов, просеиваемых, словно зёрна песка. На четвёртой стопке книг я узрела первый проблеск надежды. Это было слово плитре – старое название приворотного зелья. Но радость угасла, не успев разгореться, при виде свидетельств цензуры, ликвидировавшей упоминания о приворотном зелье больше века назад, когда его объявили вне закона. Остались лишь первые два предложения в следующем абзаце. На меня смотрели прихотливо выведенные каллиграфическим почерком слова: «Плитре – одно из наиболее опасных зелий, известных человечеству, как для изготовителя, так и для потребителя. Обращаться с наивысшей осторожностью». После чего буквы сливались в неразборчивую чёрную массу, как будто физически пытались избежать воздействия уничтожающего заклятия. С трудом мне удалось прочитать ещё два слова: индикум и элювиум, – но имели ли они какое-то значение или просто являлись случайными сочетаниями букв, можно было лишь гадать. Мне приходилось слышать, что чем старее рецепт, тем труднее уничтожить о нём запись. И вот теперь прямо у меня под носом лежало доказательство.

Может, стоило выбрать ещё более старые книги – и я знала, где их взять.

Когда-то это стало тайным еженедельным ритуалом – секретом между мной и дедом. Я не знаю, брал ли он когда-нибудь с собой Молли, и предпочитала не спрашивать – мне нравилось верить, что свою страсть к книгам он разделял лишь со мной и больше ни с кем. Я вернулась ко входу в библиотеку и сняла ключ с крючка под притолокой. Меня всегда удивляло, что дедушка хранит ключ совершенно открыто, где всякий мог его найти. И мне запомнились его слова:

– Чтобы открыть дверь, одних ключей мало, девочка. Вдобавок надо знать, где замок.

И я знала.

Я никогда не входила в эту комнату одна, без дедушки, и от прикосновения к ключу меня пробрала дрожь. Мне никогда не запрещалось бывать там одной, но, с другой стороны, и причины пока не было – в основном там хранились такие старые книги, что я не смогла бы прочесть их древние языки.

Этой дрожи оказалось достаточно, чтобы поколебать мою решимость. Я затаила дыхание, пока в груди не стало припекать, а кровь не застучала в ушах. Я сама не знала, что хочу услышать – ничего, кроме лёгкого потрескивания спиралей в лампах и отдалённого звона сковородок на кухне, где папа готовил обед. Я перевела дыхание и встряхнула руками, прежде чем направиться в дальний угол библиотеки.

Пришлось неловко пригнуться, чтобы просунуть руку между книгами на нужной полке. Я невольно улыбнулась при мысли о том, что выросла намного выше дедушки. Большую часть жизни он казался мне настоящим великаном, но я давно уже вытянулась выше среднего и ещё продолжала расти, возвышаясь над ним, – как многие девчонки в классе (и некоторые мальчишки тоже). Иногда меня раздражали собственная неуклюжесть и огромные ноги, как будто непропорционально большие для остального тела. Как-то раз, в честь свадьбы старшей сестры Аниты, Пателы попробовали нарядить меня в их национальное платье: чудесные голубые шаровары и сорочку с золотой вышивкой. Я почти почувствовала себя принцессой, пока не выяснилось, что шаровары едва достают мне до икр: переросток в королевском прикиде.

Красная книга смотрела на меня с полки, как нарывающий палец, так что остальные словно растворились в пространстве, не привлекая внимания. Я сняла книгу с полки: в тёмном провале позади неё была укрыта замочная скважина. Я вставила ключ, повернула на четверть оборота и почувствовала, как вся полка пришла в движение и повернулась.