Текст книги "Вспомни меня"

Глава 15

Домой меня отвозит констебль Краун. Джеймс рано утром уехал – мол, нужно на работу. Я пыталась его отговорить, убедить, что шропширские водители как-нибудь обойдутся без него еще хотя бы неделю, но он твердо стоит на том, что ему будет лучше отвлечься.

Он составил для меня список дел – позвонить адвокату, в банк, в страховую компанию и местное отделение министерства труда и пенсий.

– Научись мыслить практически, тетя Сара, – замечает племянник, видя панику на моем лице. – Надо как-то оплачивать счета – нельзя упустить ничего из того, что тебе причитается.

– И когда ты успел повзрослеть? – говорю я сквозь слезы. Меня гложет чувство вины – этим должна была заниматься я, мне следовало составлять списки и помнить о практических вещах. Нельзя стать для него обузой, хватит и того, что я сидела на шее у Джоанны.

– Тяжелая жизнь на жестоких улицах Шрусбери заставила, – шутит он, криво улыбаясь.

– Оставайся всегда таким, Джеймс, – прошу я, прикладывая ладонь к его лицу. – Ты хороший мальчик. Мама так тебя любила…

После этого мы почти не говорим – нас обоих душат слезы. Я рыдаю, хоть и обещала себе, что буду держаться и не стану взваливать на него еще и свое горе. Тоже пытаясь не расплакаться, он неловко шаркает к выходу, вскидывает рюкзак на плечо и машет рукой. Прощание выходит скомканным, а я еще столько хотела сказать племяннику. Что я очень люблю его, что мы родные люди, и я позаботилась бы о нем… Он мог бы остаться со мной в Маркет-Лейтон, снова попробовать встать на ноги, пересдать те злосчастные экзамены. Он ведь умный мальчик, зачем зарывать свой талант, работая на какой-то заправке? Его просто нужно немножко подтолкнуть в нужном направлении, дать время, чтобы найти себя.

Снаружи довольно свежо, по голубому небу быстро скользят белые облака. Резкий ветер и ярко сияющее солнце становятся серьезным испытанием для моих органов чувств после стольких дней в кондиционированном, с приглушенным светом уютном коконе гостиничного номера. У меня стучат зубы – то ли от весеннего холодка, то ли от страха.

– Сейчас мы разогреем эту малышку, – обнадеживает моя сопровождающая, констебль Кейси Краун, возясь с тумблерами и кнопками у руля.

Я выдавливаю слабую улыбку, хотя внутри меня раздирает мука. С каждой милей пути все больше кажется, что дом будто притягивает нас невидимой нитью через весь город не только к месту убийства, но и назад во времени, к тому моменту, когда, едва не задушив меня саму, убийца встал перед моей сестрой и пырнул ее ножом в живот.

Машина движется по Хай-стрит мимо благотворительных магазинов, аптеки и пекарни-закусочной, возле которой слоняются несколько детей. Сердце бешено колотится. Что, если тот человек следит за домом, поджидая меня? Что, если притаился в засаде, чтобы завершить начатое? Сможет ли констебль Краун меня защитить? Однако еще больше страшит чувство потери, с которым я неизбежно столкнусь дома, понимание того, что больше никогда мне не услышать, как Джоанна подпевает радио; никогда не ворчать на нее из-за вечных сериалов или не смеяться вместе с ней над фотографиями новых моделей одежды в воскресной газете. Мы шутили, что этот бросающийся в глаза кошмар, наверное, специально создан для страдающих прозопагнозией. Никто уже никогда не будет понимать меня так, как сестра. Мы вместе научились справляться с моим расстройством и разработали систему, чтобы я могла жить нормально. К сожалению, с другими моими проблемами совладать нам не удалось…

Машина сворачивает на Чешир-роу, проезжает библиотеку и супермаркет. До дома остается не больше минуты, и я с трудом справляюсь с желанием распахнуть дверцу и выскочить наружу. Мы движемся не очень быстро, вряд ли я серьезно покалечусь. Хуже, чем сейчас, мне точно не будет…

Окно с моей стороны вдруг приоткрывается.

– Дышите глубоко, – командует Краун. – И, ради бога, если вас вырвет, постарайтесь, чтобы наружу.

Как она заметила мое состояние, если полностью сосредоточена на дороге? Впрочем, я часто замечала, что люди, которые не болтают без умолку, обычно более восприимчивы. Наверное, мозгу проще функционировать, когда не приходится сознательно генерировать словесный поток.

Наконец мы на месте. Спелдхерст-роуд, ничем не примечательный ряд домов, построенных в семидесятых. Просто коричневые коробки, хоть и неизбежно однообразные, зато с большими окнами, уютными комнатами и протяженными садиками позади. Мне всегда казалось, что наше жилище по характеру чем-то напоминает саму Джоанну. Вот и сейчас нахлынула любовь к этому месту, которое сестра изо всех сил старалась сделать нашим общим домом.

«Тут родилась наша маленькая семья», – любила говорить она, сидя закатными вечерами с бокалом вина на скамейке под плетями вьющейся розы сорта «Гертруда Джекилл». Джоанна посадила ее так, чтобы видеть пышные цветы из окна кухни за мытьем посуды. Сестра всегда старалась изменить все вокруг к лучшему. Даже меня.

– Тебя я тоже выдрессировала, – шутила она, когда я выносила мусор или разгружала посудомоечную машину.

– Ну, выдрессировать можно и собаку. А вот пробки она сумеет заменить? – откликаюсь я со смехом, довольная, что в таких вещах всегда была лучше.

– Нет, ты не домашнее животное, ты скорее как муж, только лучше – по крайней мере, не оставляешь поднятым сиденье унитаза.

– А еще нам не грозит развод, – подхватываю я, но шутка повисает в воздухе. Нам обеим не хочется думать, что мы повязаны вместе навсегда, что ничего уже не поделать.

И вот все изменилось. Вышло по формуле «пока смерть не разлучит нас». Ох, Джоанна, лучше бы на твоем месте была я!.. По щекам вновь начинают течь слезы. Я украдкой вытираю их, однако поток не уменьшается.

– Салфетки в бардачке, – доносится голос Краун.

Несколько бумажных носовых платков, пропитанных алоэ вера, быстро превращаются в мокрый комок. Краун тормозит перед домом и дает мне время успокоиться и собраться с духом. У стены, словно нанесенный ветром сугроб, белеют завернутые в целлофан букеты и букетики, тут же пара плюшевых мишек и несколько свечей.

Когда мы выбираемся из машины, я останавливаюсь взглянуть на эту дань памяти Джоанны. Я и не знала, что у нее было столько друзей. Тайком пробегаю глазами некоторые открытки – словно залезаю в чужую почту; увы, сестра уже никогда их не прочтет, так кому же они адресованы, как не мне? «Спите спокойно, дорогая леди», – детским почерком на букете дешевых гвоздик. «Боже благослови тебя, ангел на небесах». Маленький плюшевый мишка, держащий красное сердечко с надписью «Помни обо мне».

Никогда не понимала, что заставляет посторонних людей оставлять подарки погибшим. У некоторых странное отношение к трагической смерти. Лично я на их месте держалась бы как можно дальше. Интересно, было ли что-то подобное на месте гибели Роберта?

Один букет выделяется среди прочих. Прекрасные крупные желтые розы – любимые цветы сестры, – искусно упакованные в коричневую бумагу и перевязанные бечевкой. Не чета остальным, с претензией на художественность. Я наклоняюсь к кремово-белой открытке. «Покойся с миром, Джоанна. Я всегда буду помнить тебя. Саймон».

Сердце замирает. Я инстинктивно оглядываюсь через плечо, будто он может в этот самый момент подкрадываться по улице.

– Все нормально? – спрашивает Краун, оборачиваясь туда же и щуря глаза. – Идемте, надо проводить вас внутрь.

Я киваю и следую за ней по перепаханной гравийной дорожке ко входной двери. Мысли скачут. Откуда Саймон мог узнать о случившемся? Мы считали, что он уже много лет как уехал из страны. Давно он вернулся? А Джоанна была в курсе?

– Столько цветов, да? – говорит Краун и, заметив мое состояние, ободряюще улыбается.

– Там был букет от ее бывшего. – Наверное, ей стоит знать, это может быть важно – то, что он вдруг объявился ни с того ни с сего.

– Есть причины думать, что он хотел бы ей навредить?

Не знаю. Когда-то я считала его безобидным и даже скучным. Однако потом он взял и всех нас удивил.

Глава 16

Восемь лет назад

Обожаю, когда у Джоанны первое свидание. Она так нервничает, что, угостившись джин-тоником, втягивает и меня в шутливое обсуждение кавалера, как будто мы подружки. На этого она, похоже, возлагает большие надежды, хотя и беспокоится, что он живет на самой границе ее круга поиска, в Котсуолдских холмах.

– Не так уж и далеко, – заверяю я. – Вы могли бы встречаться где-нибудь посередине.

Сегодня, однако, на первое свидание он приедет сюда. Похоже, долгие путешествия за рулем ему по душе. Место выбрала Джоанна – модный ресторан с открытой верандой под китайскими фонариками, с видом на Северн. Показывая мне их переписку, сестра была сама не своя от возбуждения.

«Конечно, встретимся, где вам удобно. Я понимаю, первое свидание с отличным парнем – это важно».

Вместо подписи просто «С.», что мне показалось некоторой манерностью. В конце концов, Саймон – не такое уж длинное имя. Судя по меню на сайте ресторана, закуски там стоят восемь фунтов, основное блюдо – не дешевле двадцати пяти. Бутылка самого дешевого вина – тридцать.

– И это его не отпугнуло, – говорит Джоанна, блестя глазами.

– Может, он рассчитывает, что ты сама за себя заплатишь, – возражаю я. – Двадцать первый век на дворе.

– Я всегда так и делаю. Да я бы всю сумму с удовольствием отдала за хороший вечер в приличном месте с нормальной жратвой. «Лебедь» я больше просто не вынесу.

Снаружи доносится гудок подъехавшего такси. Джоанна целует на прощание Джеймса в макушку, и он на секунду отрывается от «Доктора Кто».

– Чем это пахнет?

– «Шанелью», милый. Очень дорогие духи.

Кивнув, тот вновь погружается в свой сериал. Мальчик уже на пороге трудного подросткового возраста, но сейчас, в пижаме и пушистых тапочках, с мокрыми после ванны волосами выглядит совсем ребенком. Я вдруг чувствую острую тоску по тому, что у меня никогда не было собственного малыша. Не стоит ли и мне зарегистрироваться на сайте интернет-знакомств? Я ведь еще не совсем вышла в тираж.

– Все будет в порядке, – говорю я сестре. – Мы досмотрим серию, потом прочитаем главу «Гарри Поттера» и спать.

Я провожаю ее до коридора, где она немного задерживается, возясь с поясом на платье.

– Ты отлично выглядишь, – заверяю я. – Принесешь мне что-нибудь из ресторана?

Она улыбается.

– Не думаю, что в таком месте можно забирать еду с собой.

– Все там можно, только плати, – говорю я тоном знатока, хотя сама последний раз ела вне дома в какой-то забегаловке на полдороге от Манчестера к загородному торговому центру.

Дом без Джоанны как-то сразу пустеет. Когда-нибудь, думаю я, наливая себе еще порцию джина, она уйдет вот так на свидание и после этого наша жизнь втроем закончится. Встретит наконец кого-нибудь, решит начать все с чистого листа – и мне тоже придется строить все заново. От кошмарной перспективы голова идет кругом, хотя, возможно, я просто слишком много выпила на пустой желудок.

В итоге мы с Джеймсом смотрим две серии «Доктора Кто» вместо одной и потом еще какую-то муть про машины. Для Хогвартса уже слишком поздно. Джеймсу, похоже, все равно, а вот я бы очень хотела продолжить чтение. Он забирается в кровать и вытягивается под одеялом со звездами, как маленький оловянный солдатик.

– Она вернется?

Он всегда так спрашивает, когда Джоанна уходит вечером. Наверное, для ребенка, уже потерявшего одного из родителей, это нормально.

– Ну конечно. Просто поужинает с другом и потом возвратится домой. Ты уже будешь спать.

– Нет, – говорит он серьезно. – Я ее дождусь.

– Хорошо, – улыбаюсь я. По слипающимся глазам видно, что обещания мальчик не сдержит. Тут я, можно сказать, эксперт. – Спокойной ночи.

Джоанна возвращается в двенадцать – прямо Золушка. Я тоже уже заснула на диване, меня будит хлопнувшая дверца машины. Выглянув в щелку между занавесками, я вижу «бентли» с включенными на ближний свет фарами и высокого, крупного мужчину в костюме, шепчущего что-то сестре на ухо. Отойдя от окна, я иду на кухню и ставлю чайник для обстоятельного расспроса. В двери поворачивается ключ, слышатся неясные голоса, приглушенный смех, потом шум отъезжающей задним ходом машины. По румянцу на щеках и загадочной полуулыбке сестры я вижу, что свидание было успешным.

– Ну и как тебе? – спрашиваю я.

– Ничего, – беспечно бросает она, но лицо выдает ее истинные чувства. Сбросив туфли на каблуках и ослабив пояс, Джоанна облегченно вздыхает. – Так-то лучше.

– Мне уже искать место в своей книге важных людей? – делаю я еще одну попытку.

Снова та же загадочная улыбка.

– В перспективе – возможно.

– Тачка у него что надо.

Сестра не отвечает, глядя в телефон. Строчит эсэмэску – похоже, действительно здорово увлечена.

– Какой вышел счет?

Джоанна только присвистывает.

– И он даже слышать не захотел, чтобы я заплатила за себя. Настоящий джентльмен старой школы. Но в следующий раз угощаю я.

– Значит, будет следующий раз?

Она обхватывает горячую кружку с мятным чаем ладонями.

– Я очень, очень на это надеюсь.

Лицо сестры так и сияет, кожа будто светится изнутри, глаза блестят. Мне знаком этот взгляд – в нем читается не просто легкомысленный всплеск гормонов, а надежда. Я чувствую укол зависти. Испытаю ли я сама что-то подобное снова?

В дверях возникает маленькая фигура.

– Ты почему не в постели? – негодует Джоанна.

Джеймс выглядит бледным и осунувшимся, волосы примяты от подушки.

– Я же сказал, что не буду спать, пока ты не придешь.

– Он боялся, что ты не вернешься, – говорю я Джоанне.

– Ох, Джеймс!.. – Сестра крепко обнимает сына. – Что за глупости? Куда же я денусь?

Тот ничего не говорит в ответ, но я знаю, что он думает: папа ведь не вернулся.

Глава 17

Сперва я чувствую странный, едва уловимый химический запах, затем приходит ощущение холода и сырости, словно из дома вынули душу, оставив лишь мертвый остов. Дверь, взломанную полицией, починили и вставили новые замки. На стене у подножия лестницы едва заметное смазанное пятно там, где я оперлась окровавленной рукой, прежде чем убийца пинком сбил меня с ног. Ужасы той ночи поднимаются на поверхность сознания. Я сгибаюсь пополам, и меня неудержимо рвет.

– О господи… Простите, простите… – бормочу я, торопливо утирая слезы.

Во взгляде Краун читается сочувствие.

– Все нормально, Сара. Вы уверены, что готовы к этому? Мы можем вернуться в гостиницу.

Я мотаю головой. Несмотря на все ужасные воспоминания, это по-прежнему мой дом. Здесь мне привычнее, чем где-либо еще. Да и какой смысл откладывать возвращение? Когда-нибудь мне все равно придется переступить порог кухни.

– Идем, – хриплю я и закашливаюсь от вкуса желчи во рту.

В кухне пахнет отбеливателем, лимоном и лаком. Мои глаза прикованы к полу, к тому месту, где я нашла Джоанну. Пол отчистили и отскоблили, однако контур пятна ее крови по-прежнему виден – словно отметка прибоя на морском берегу.

Картины того вечера снова мелькают у меня перед глазами. Быстрое движение розового ножа, негромкий звук, похожий на вздох, который издала сестра. Поняла ли она, что умирает? Чувствовала ли боль? Надеюсь лишь, что смерть не была мучительной. Мне нужно в это верить, иначе я просто не смогу жить дальше.

– Я пыталась ему помешать, – говорю я, не отводя глаз от ржаво-бурого пятна на полу. – Пыталась, но он был слишком сильным.

Теперь я плачу от злости – и на убийцу, и на себя саму, на свою проклятую беспомощность.

– Я просто не смогла с ним справиться. Не подумайте, я приложила все силы…

За пеленой слез смутный силуэт Краун едва различим. Верит она мне или нет? Мне отчаянно хочется, чтобы верила.

– Кто мог так поступить с нами?! Кто?!

– Мы это узнаем, – заверяет она. – Дело будет раскрыто, не сомневайтесь.

Однако она не говорит: «Мы поймаем этого человека». Значит, меня она все же пока не вычеркивает из списка? Я представляю себя со стороны – свернувшейся на полу возле тела сестры, с орудием убийства в руке. Еще бы им меня не подозревать!

Я не нахожу себе места. Принимаю душ и переодеваюсь в чистое, попутно осматривая свои травмы. Глубокий порез на ладони уже затягивается. Способность человеческого тела к восстановлению просто поразительна, и меня начинает мучить вопрос: можно ли было спасти Джоанну? Если бы я крепче сжала края раны или обезоружила нападавшего и вызвала «скорую»… Была ли сестра еще жива, когда я отключилась? Увернись я тогда от удара, все еще могло сложиться иначе. Сколько времени я потратила впустую, следя за самолетами из окна спальни или хандря на кухне, а стоило бы вместо этого ходить на карате, бокс или хотя бы на курсы первой помощи…

Задергиваю шторы и включаю свет. Здесь, дома, я повсюду чувствую присутствие Джоанны. То оборачиваюсь, чтобы что-то ей сказать, то мне кажется – сейчас в двери повернется ее ключ, или я увижу сестру сидящей снаружи с кружкой кофе. И всякий раз меня ждет только новая волна горя и разочарования.

Я бреду в гостиную, постоянно возвращаясь мыслями к тому вечеру. «Он как здесь оказался?» Джоанна знала своего убийцу и вовсе не выглядела испуганной его появлением. Может, это был Саймон? Однако она нисколько не удивилась его возвращению – после стольких лет, после всего, что произошло. Или он и новый таинственный кавалер – одно лицо? Тогда почему она не сказала мне, почему держала при себе?

Я вдруг осознаю, что немалая часть ее жизни оставалась для меня неизвестной. Вся моя была перед ней как на витрине, и сестра могла контролировать, одобрять или вносить коррективы. А я видела лишь верхушку айсберга – хлопоты по дому, просмотр сериалов, заботы обо мне и Джеймсе, жалобы на то, что времени не хватает даже чтобы почитать, а заседание книжного клуба не за горами… Сколько еще всего было скрыто под поверхностью – работа, коллеги, неудачный опыт интернет-знакомств, класс ремесел, общение в соцсетях и на мамских форумах… Иногда Джоанна ездила на выходные в спа-отель, однажды и меня взяла. Такое праздное и однообразное времяпрепровождение как раз по мне, однако на том все и закончилось. Может, ей не понравилась моя компания – за все время мы почти не разговаривали, но я думала, что в этом и есть смысл такого отдыха. С кем же она потом туда отправлялась? В разговорах время от времени всплывали какие-то имена – Кармен с работы, Джилли из класса ремесел и книжного клуба… Возможно, были и другие? Мужчины, например? И если так, то почему сестра держала это в секрете? Проболтаться я все равно никому не могла.

Я бреду вверх по лестнице в комнату Джоанны. Ее кровать под красивым покрывалом аккуратно заправлена, подушки в строгом порядке. На стене в рамке отпечаток ладошки четырехлетнего Джеймса и плетенное из ивовой лозы сердечко с надписью мелом на грифельной доске: «Дом там, где сердце». Сестра любила такую винтажную мишуру.

На туалетном столике фото в позолоченных рамках. Джоанна и Роб в день свадьбы – сестра сияет в своем пышном наряде, рука мужа слегка касается ее талии. Групповое фото гостей: в зеленом платье, видимо, я, пожилая леди в строгом синем костюме – наша мать. А вот мой любимый снимок – мы с Джоанной и Джеймсом едим мороженое на набережной в Абердови. То есть я понимаю, что на фотографиях мы – кто же еще, если они у нас дома, – но лица остаются для меня чужими. С таким же успехом сестра могла бы вставить вместо них просто картинки из журналов.

Отражение в зеркале на долю секунды вызывает привычную оторопь – что за незнакомая женщина? А, да, это же я… Бледная кожа, сквозь которую проступают голубые вены, шея в фиолетово-черно-зеленых пятнах, одна щека заметно подергивается от тика. Хотя мне нужен сон, я сейчас слишком возбуждена, чтобы лечь в кровать.

Бывшая комната Джеймса выглядит холодной и пустой, односпальная кровать с голым матрасом и вешалки в шкафу без одежды только подчеркивают ощущение заброшенности и немого упрека племяннику. Он должен быть сейчас дома, со мной. Мы нужны друг другу. Что за глупости, до работы ли сейчас? Утром надо будет позвонить ему, застелить кровать и проветрить здесь. Тут я вдруг замечаю, что со стола исчез компьютер, остался только пустой прямоугольник на пыльной поверхности. Спустившись вниз, я смотрю в гостиной – ноутбук Джоанны тоже пропал.

Потом в памяти всплывает – кажется, мне что-то говорили в полиции… Порывшись в папке с документами, я отыскиваю листок, где написано, что компьютеры и мобильные телефоны изъяты в качестве улик. Вот черт! Это же была моя связь с внешним миром. Как я буду заказывать покупки на дом, следить за счетом в банке, заходить в свой чат?

Я вспоминаю своих интернет-друзей с форума поддержки перенесших черепно-мозговую травму. Мы никогда не встречались, не знаем даже настоящих имен друг друга, но порой присланная кем-нибудь из них мотивационная картинка с котиками или шутливое эмодзи помогает мне пережить еще один день. Хочется думать, что и я иногда служу им такой же опорой. Может быть, рассказать им о случившемся – не называя имен и прочего, конечно? Нет, наверное, не стоит. Об убийстве говорили в новостях, и моя анонимность быстро раскроется. Не хочу, чтобы некоторые комментарии, которые я там оставляла, связали с настоящей мной. Пока лучше оставаться в тени.