Текст книги "Подкаст «Слушай ложь»"

Глава 4

ЛЮСИ

Приходится покупать чемодан, потому что раньше я никуда не ездила. Когда-то у меня был очень красивый комплект, но от мужа я ушла с одеждой в мусорных мешках.

На входе меня встречает Брюстер – и тут же принимается радостно обнюхивать фиолетовый чемодан. Нейтан дома, он по-прежнему в черных штанах и белой рубашке, как на работе. Он аж просиял, увидев чемодан. Как будто я не заметила…

– Куда-то собираешься?

Опускаю чемодан на пол.

– Нет, это чтобы труп спрятать.

Он беззвучно открывает рот. Переводит взгляд с меня на чемодан.

– Что? – Я тоже опускаю глаза на чемодан. – Думаешь, надо было побольше брать?

Несколько секунд Нейтан не сводит с меня глаз, затем испускает долгий раздраженный вздох.

– Господи, Люси…

Я наклоняюсь, чтобы погладить Брюстера. Он лижет мою ладонь, совершенно не осознавая, какое напряжение повисло в комнате. Собакам не известно о существовании тру-крайм-подкастов. Счастливчики…

– То есть ты решил даже не притворяться, да? – спрашиваю я.

– Что? – Между его бровями появляется небольшая ямка. У него идеальные лос-анджелесские брови. Созданные профессиональным скульптором. Мне нравилось, что он не чувствовал, будто его маскулинности угрожает уход за собой (или отсутствие ухода). Теперь эти брови идеальной формы меня бесят.

– Многие притворяются, будто не думают, что это сделала я. Они делают вид, что хотят выслушать мою версию событий, будто не решили давным-давно для себя, что именно произошло на самом деле.

– А. Я, э‐э… я хочу тебя выслушать…

Закатываю глаза. Это звучит настолько неискренне, что даже ответа не стоит.

Некоторым парням вообще нравится этот флер обвинения в убийстве. Первые пару лет мне время от времени приходили электронные письма с заигрываниями, приглашениями на свидания. Вероятно, от любителей острых ощущений. Или от желающих меня спасти… Нейтан, очевидно, к таким не относился.

– Так ты… куда-то собираешься? – спрашивает он после длинной паузы.

– В Техас. Бабушка будет отмечать день рождения.

– А…

– Тебя она тоже пригласила.

Он моргает.

– Я, ну… не знаю, смогу ли… ну, работа ведь.

– Конечно.

– Когда уезжаешь?

– В пятницу. Примерно на неделю.

Нейтан кивает. Я жду, чтобы он предложил мне сразу забрать все мои вещи. Тишину нарушают лишь шумные шмыги Брюстера, тщательно изучающего низ моих джинсов.

– Ты мне расскажешь? – наконец спрашивает Нейтан.

– Что?

– Твою версию событий.

Да твою ж мать… Мужчины хуже младенцев. Они боятся сделать шаг к расставанию, поэтому либо становятся жестокими, либо тихо отдаляются, выжидая, пока девушка сама их не бросит… Но злить подозреваемую в убийстве, чтобы она тебя бросила, – рисково.

– А если расскажу, ты поверишь? – спрашиваю я.

Телефон вибрирует. Достаю его из сумочки и вижу сообщение от мамы:

Никаких отелей. Я уже готовлю спальню.

Быстро набираю ответ:

В отеле будет нормально.

Поднимаю глаза на Нейтана и вижу, что ответ на мой вопрос – однозначное «нет».

– Да, – врет он.

– Я все еще ничего не помню о той ночи, но я ни за что не тронула бы Савви. – Слова вываливаются у меня изо рта с невероятной легкостью. Я произносила их уже сотню раз.

Нейтан смотрит на меня, ожидая продолжения. Да, его все ждут…

Звонит телефон, на экране высвечивается имя моей матери. Вздыхаю и нажимаю «ответить».

– Никаких отелей. – Возражений ее тон не допускает.

– Привет, мам, как ты? – сухо спрашиваю я. Нейтан все еще смотрит на меня, и я выхожу на балкон.

– Я нормально. Ты не будешь ночевать в отеле.

– Бабушка сказала, ты сломала ногу. – Я опускаю взгляд и наблюдаю, как женщина с коляской прогуливается по тротуару. Из коляски выглядывает маленький мопс, подставляя сплющенную мордочку солнцу.

– Не уходи от темы.

– Я думала, тебе нравится, когда я веду такие пустые разговоры… Ну, знаешь, как нормальный человек.

– Люси… – Она уже безумно устала от меня, а я ведь еще даже не приехала.

– Пусть в моей спальне переночует кто-то из кузенов. Они ведь тоже приедут?

– Всего на пару дней. Ты поживешь у нас. Места предостаточно. Да и вообще люди начнут шептаться, если ты будешь жить в отеле.

Ага. Вот она – настоящая причина…

Разворачиваюсь и прислоняюсь к перегородке. Нейтан в комнате лихорадочно строчит кому-то сообщение.

– Да, не приведи бог, люди будут обо мне сплетничать. Даже представить не могу, каково это.

– Самый дешевый отель в городе стоит восемьдесят долларов за ночь, и я сомневаюсь, что он соответствует твоим запросам.

– Зря ты считаешь, что у меня есть какие-то запросы.

Хотя в чем-то она права. Раз уж я теперь безработная, пожалуй, мне не стоит тратиться на отель.

– Просто побудь с нами, Люси. Не усложняй всё.

Добавлять «как всегда» она не стала. Но это подразумевалось.

– Ладно. Спасибо.

– Оу, – удивленно выдает мама, будто не ожидала одержать победу. Кажется, я слишком расслабилась… – Хорошо.

– Правда, как получилось, что ты сломала ногу?

– Упала с лестницы-тренажера. Ну, видела такую штуку в зале, которая выглядит как лестница, идет по кругу и никуда не ведет? В общем, она довольно высокая, а я пропустила ступеньку, ну и… было стыдно, ничего не скажешь.

– Наверное, больно было.

– Да. Ну ладно, не буду тебя задерживать. А, слушай, бабушка не говорила тебе про этот…

– Да, я знаю про подкаст.

* * *

Наверное, я узнала про этот подкаст раньше всех. Первое письмо я получила пять месяцев назад.

От кого: Бен Оуэнс

Тема: Подкаст «Слушай ложь»

Здравствуй, Люси.

Меня зовут Бен Оуэнс, я журналист и ведущий подкаста «Слушай ложь». Я занимаюсь исследованием убийства Саванны Харпер, и мне очень хотелось бы встретиться и поговорить с тобой об этом. Я тоже живу в Лос-Анджелесе, так что с удовольствием приеду к тебе. Пожалуйста, свяжись со мной по электронной почте или по телефону, номер 323-555-8393.

С наилучшими, Бен

Я не ответила.

Интернет привел меня к первому сезону его подкаста, встреченному решительно смешанными отзывами. «С морально-этической точки зрения – сомнительное предприятие, – говорилось в одной статье. – Но с результатом не поспоришь!» В другой статье говорилось о «юношеской привлекательности» Бена, что сделало его еще противнее в моих глазах. Всегда терпеть не могла мужчин, о которых говорят, что они «по-юношески привлекательны». Они всегда дико самовлюбленные.

Я никогда не отвечаю на письма про Савви, и для какого-то самовлюбленного придурка делать исключение не собиралась, поэтому закинула письмо в архив и благополучно о нем забыла.

Разумеется, на большинство писем о Савви отвечать в принципе не нужно. Обычно это что-то вроде: «Как ты можешь спокойно жить дальше, бессердечная тварь?» или: «Ты будешь гореть в аду», но почти всегда с грамматическими ошибками, что отвлекает от основного посыла. Неправильно написанное оскорбление не имеет должного эффекта. Я бы ответила, чтобы на это указать, но опыт подсказывает, что идиотам не нравится, когда им указывают на ошибки.

Сажусь на кровати рядом с открытым чемоданом, листаю имейлы, которые Бен отправлял мне несколько месяцев назад. Брюстер носом тыкает мешочек желейных драже на прикроватном столике, я отгоняю его и закидываю конфетку в рот.

Второе письмо пришло через несколько недель после первого, снова с просьбой встретиться. А потом третье:

От кого: Бен Оуэнс

Тема: Подкаст «Слушай ложь»

Здравствуй, Люси.

Последнее письмо! Мне очень хотелось бы взять у тебя интервью, выслушать твою историю. Я готов встретиться на твоих условиях. Подкаст складывается очень хорошо, и мне кажется важным тебя выслушать.

С наилучшими, Бен

Милый, наивный Бен… Да плевали все на мою историю.

Справедливости ради, моя история – это «я ничего не помню», так что особого интереса она не представляет. И не вызывает уверенности. Выглядываю в дверной проем и вижу Нейтана на диване, запивающего алкоголем свое неловкое положение парня убийцы; его напряженное лицо светится из-за телевизора напротив.

Я пыталась не думать о том, насколько этот сезон подкаста популярен, но теперь это просто невозможно. Забиваю в «Гугле» «Бен Оуэнс слушай ложь». Вылезает его фотография. У него самодовольный вид.

Нахожу множество статей о подкасте. На сайтах, посвященных тру-крайму, появление истории было ожидаемо, но она стала всплывать и в национальных СМИ. В «Интертеймент уикли», «Вэнити фэйр» и дюжине других журналов встречаются заголовки вроде: «Это убийство в маленьком городке – новая захватывающая история для фанатов тру-крайма» или: «Приходите ради убийства, оставайтесь ради акцентов: подкаст “Слушай ложь” проливает свет на техасское закрытое дело». Интернет так и кишит теориями.

Судя по тому, что я вижу, люди сформировали определенные команды – где-то постоянно вылезает «Команда Савви». По логике, должна быть и «Команда Люси», но мне пока ничего такого не попадалось.

Учитывая такое внимание СМИ, я не сомневаюсь, что все без исключения в Пламптоне слушают этот тупой подкаст.

Смотрю на Брюстера, размышляя, как бы избежать этой поездки. Надо было сказать бабушке, что, если я приеду, ее день рождения только испортится. Я – тот родственник, о котором рассказываешь на всяких посиделках, когда компания заговаривает о диких семейных историях. И история получается хорошая. Но на вечеринку этого родственника не приглашают.

Однако бабушка никогда ни о чем меня не спрашивает, а я не видела ее с тех пор, как уехала из Пламптона пять лет назад. Она никогда не летала на самолете – и черта с два полетит сейчас, как она сама говорит. Также бабуля неоднократно выражала беспокойство, что в Калифорнии ее скрутят и будут насильно кормить листьями капусты. Техасцы терпеть не могут Калифорнию. Отчасти поэтому я и решила сделать ее своим домом.

Да и мои кузены – реально сволочи. Бабушка права, нельзя устраивать праздник только с такими гостями.

Раз уж ехать, то во всеоружии. Открываю приложение с подкастами и нахожу «Слушай ложь».

Первый эпизод слушаю, собирая чемодан.

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса

Выпуск первый: «Милейшая девушка на свете»

Я приземляюсь в Остине во вторник и, честно говоря, разочарован отсутствием ковбойских шляп.

Я в Техасе впервые, и мне тут представлялись улицы, вдоль и поперек заставленные магазинами барбекюшниц, ковбойских сапог и чего-то там еще, что нужно для верховой езды. Седла? Кажется, они нужны. Я о лошадях не знаю ровным счетом ничего. Я даже в Лос-Анджелесе никогда не играл в туриста – не поднимался на холмы, где любому желающему предлагают прокатиться на коне до мексиканского ресторана, напиться «Маргаритами» и прокатиться обратно. Мне это всегда казалось сомнительной затеей.

Аэропорт Остина более чем соответствует самому городу. Я понимаю это моментально, хотя раньше никогда здесь не был. Повсюду висят баннеры, гласящие, что Остин – мировая столица живой музыки, а чтобы убедить неверующих, на фудкорте играет настоящая группа. Багажную ленту украшают декоративные гитары. Во всем аэропорту нет ни одного «Старбакса» и ни одного «Макдоналдса», потому что как там говорится? «Пусть Остин остается странным»? Продолжение этого выражения, которое обычно забывается, – «поддержи местный бизнес». В остинском аэропорту только местные бизнесы.

Я раздумываю о том, чтобы поесть барбекю, но ужинать в аэропорту по прилете как-то грустно. Поэтому запрыгиваю в арендованную машину и выдвигаюсь в сторону Пламптона.

Тут-то Техас перестает быть таким, как я ожидал. Тут много зелени. Я почему-то думал, что здесь будет одна пустыня. Будто чтобы специально доказать, что я – полный дурак, начинается дождь, причем настолько сильный, что дороги не видно, и мне приходится на несколько минут остановиться на обочине. Этот ливень будто предвосхищает апокалипсис, и я не могу не задаваться вопросом: может, это знак, что не стоило браться за это дело?

Скажу честно, друзья: сидя в машине и наблюдая за апокалиптическим дождем, я всерьез рассматривал вариант вернуться в аэропорт и сесть на первый же самолет домой.

И, честно говоря, о том барбекю я тоже думал.

Когда дождь наконец-то прекращается, я, голодный и взволнованный, продолжаю свой путь. Через два часа прибываю в Пламптон, штат Техас.

[музыка в стиле кантри]

Пламптон – тихий, очаровательный городок в Техас-Хилл-Кантри. Его население примерно пятнадцать тысяч человек, и оно растет с каждым годом. Это туристический город – не только потому, что неподалеку располагается несколько виноделен Хилл-Кантри, но и потому, что в последние годы сюда перебралось много молодых пар, жаждущих сбежать от городской суеты. Здесь одни из лучших школ во всем Техасе.

Центр города кишит туристами, но, когда я прогуливаюсь по району, некоторые местные меня узнают. Один мужчина даже кричит, что ждет не дождется моего подкаста. Репутация меня опережает.

В городе в основном местные бизнесы, однако несколько сетей все-таки добрались до Пламптона – город значительно вырос за последние десять лет. Первый «Старбакс» открылся здесь пару лет назад, и как минимум пять человек успели пожаловаться мне на это в первые два дня пребывания в городе.

Но главное, чем прославился Пламптон, – Саванна Харпер, к сожалению для почти всех его жителей. Большинство местных не горит желанием связываться с жизнью в большом городе – чья-то семья живет здесь уже много поколений, как в случае Люси Чейс, кто-то переехал сюда специально, чтобы оказаться подальше от городской шумихи, как семья Саванны Харпер. Им не нравится быть известными в связи с жестоким убийством.

Многие в Пламптоне убеждены, что такого не должно было произойти. Такое происходит в плохих местах, не в городе, где все друг друга знают и ходят в одну церковь.

Норма дает мне несколько советов, когда я заселяюсь в отель. Это дружелюбная женщина лет пятидесяти, она работает на ресепшене по будням до шести.

Норма: И не ходи в тот бар на улице Франклина, туда ходят туристы напиваться. В прошлый раз, как я там была, там был девичник, и они бросались конфетти в форме пенисов, ты представляешь? Я часами эти пенисы из волос вычесывала.

Бен: Это… неприятно.

Норма: Иди в бар, который дальше по дороге, на Главной улице. Таверна «Голубая шляпка».

Бен: Спасибо за совет, я учту.

Норма: Ты из Калифорнии?

Бен: Да, из Лос-Анджелеса. Ну, на самом деле из Сан-Франциско, но живу в Лос-Анджелесе.

Норма: Ты знаешь, весь ваш штат утонет в океане после большого землетрясения.

Бен: Да, я слышал.

Норма: Ты знаешь, что Люси Чейс тоже там живет? Ужасная женщина. Саванна была такой душкой… Милейшая девушка на свете. Надеюсь, ты прижмешь эту гадкую убийцу Люси к стенке.

Стоит отметить, что я не раз слышал подобное в первые дни в Пламптоне.

Глава 5

ЛЮСИ

Дом на Кловер-стрит – дом, в котором я выросла. Я сижу в арендованной машине, припаркованной на подъездной дорожке, уже несколько минут и просто смотрю на дом.

Его перекрасили в странный нежно-персиковый цвет, не особо подходящий для наружности дома, но в остальном все как было раньше. Вдоль крыльца рассажены кустики фиолетовых цветов. Газон аккуратно подстрижен. На террасе кресло-качели, на которых невозможно сидеть шесть месяцев из двенадцати, потому что стоит безумная жара.

Я наконец нахожу в себе силы выйти из машины. Сейчас шесть вечера, на улице все еще светло и все еще дико жарко. Бабушка, конечно, подложила всем свинью, родившись в августе.

Беру сумку и тащусь по траве ко входу.

Папа открывает дверь еще до стука. Он улыбается широко и дружелюбно. Папа мастерски владеет техасским умением притворяться вежливым лицом к лицу, а потом, за спиной человека, поливать его грязью.

– Люси! – Он делает шаг вперед и коротко меня обнимает.

– Привет, папа.

– Я так рад, что ты наконец-то дома… Проходи. – Он отходит в сторону, театрально выбрасывая руку и приглашая меня войти.

Захожу. В доме холодно и темно, как всегда. Внизу плохое освещение.

Папа закрывает за мной дверь. В его темных волосах больше седины, чем когда мы виделись в прошлый раз. У него глубоко посаженные глаза, из-за этого он выглядит очень душевно, особенно когда смотрит на меня. В каждой черточке его лица читается разочарование.

– Как ты долетела? – Опускает взгляд на мой чемодан.

– Нормально.

Вру. Я переела шоколада, мы попали в зону турбулентности, и меня чуть не стошнило. Последние пятнадцать минут полета я держалась за пакетик для рвоты.

Папа кивает, на секунду встречаясь со мной взглядом, затем быстро переводит глаза на что-то в стороне. Он все еще не может на меня смотреть.

Я отворачиваюсь и изучаю взглядом гостиную. Мебель в основном новая. Во всяком случае, новая для меня. В том числе коричневый плюшевый диван и кресло, которое выглядит жутко неудобным, с уродливой розово‐оранжевой обивкой. Само кресло кажется старым, но драпировка совершенно новая, будто кто-то недавно специально поиздевался над ним. У мамы всегда был сомнительный вкус в мебели.

На столике рядом с отвратительным креслом стоит фотография, на ней – мы с Савви и еще несколькими женщинами. Фотография была сделана на чьей-то свадьбе вскоре после моего возвращения в Пламптон. Мы будто сошли со страниц «Южной жизни» – группа белых дамочек в пастельных платьях с идеальными локонами.

Фотография кажется мне совершенно неуместной по двум причинам: во‐первых, почти все убеждены, что я убила Савви, и, возможно, они близки к правде; во‐вторых, она умерла после свадебной вечеринки. Это была не та свадьба, но откуда тем, кто приходит в гости к моим родителям, это знать? Они что, округляют глаза и с ужасом спрашивают: «Это фото было сделано в день ее смерти?» И тут мама заводит свою шарманку…

На самом деле я знаю, почему она выбрала эту фотографию. Большинству людей не хотелось бы все время болтать о своей дочери, если она, возможно, убила человека, но только не моей маме. Она умеет работать на публику, а лучший способ приковать к себе внимание всех окружающих – рассказать худшую, блин, историю на свете.

– Мама в спальне. Кажется, она дремала, но теперь, наверное, проснулась. – Папа улыбается и делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами. – Может, поднимешься, поздороваешься с ней?

Лампа на столике рядом с креслом не новая. Она тут стоит, сколько я себя помню. Это длинный керамический цилиндр, довольно тяжелый. Но не слишком тяжелый. Я могла бы поднять его, замахнуться и треснуть папу по голове. Может, лампа даже не сломалась бы. Она выглядит прочной. Мама будет рада – раз эта лампа стоит тут уже столько лет, наверное, она ей нравится… Но вот беспорядок после она не оценит. У папы изо рта брызнет кровь и испачкает стены. Может, еще и диван, а по этому дивану сразу видно – смывать с него кровь ох как непросто.

Не то чтобы я знаю, с каких диванов кровь смывать легко…

Может, если ударить его по затылку, выйдет чище. И удобнее – он как раз отвернулся. Ничего не подозревая. Во всяком случае, сейчас. Думаю, никто – особенно мой отец – не удивится, если я кого-то убью.

– Все хорошо?

Слова папы заставляют меня вздрогнуть, потому что он стоял спиной, пока я его убивала, а теперь смотрит прямо на меня.

– У тебя странное лицо, – говорит он. – Что-то не так?

– Просто устала после самолета.

Я пытаюсь оттолкнуть мысли об убийствах, но все психологи, к которым я обращалась (а их было немало), хотели, чтобы я попыталась разобраться с этими фантазиями, а не попросту отталкивала их.

Недавно я призналась психологу, что, когда пытаюсь мысленно не убивать кого-то одного, я – мысленно – убиваю только больше людей. Она активно поддержала мою идею отпустить навязчивые мысли в свободный полет и просто посмотреть, что будет. Так что я представляю, как папины мозги размазываются по дивану, и отправляюсь наверх к маме.

Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса

Выпуск первый: «Милейшая девушка на свете»

Тело Саванны было обнаружено ранним утром, через несколько часов после ее смерти. Гил Брэдфорд наткнулся на него во время утренней пробежки.

Гил: Да, это было воскресенье, я по воскресеньям устраивал длинные пробежки. Мне тогда очень нравилось бегать, а сейчас уже колени ни к черту… Так вот, я бегал по дорожке, которая проходила вдоль поместья «Бёрд», там еще всякие богатые свадьбы играют. Саванна была там на свадьбе прошлым вечером.

Короче, я бежал по дорожке и вдруг увидел что-то розовое среди деревьев. Ее платье, Саванны, было довольно яркое, поэтому я сразу ее заметил.

Бен: Вы сразу заметили ее тело? Или только платье?

Гил: Я увидел ее тело где-то через полсекунды после того, как увидел платье. Она просто лежала, ее не пытались спрятать. Было очень рано, солнце только-только поднималось, но я видел ее совершенно ясно. Так вот, я к ней подбежал, кажется, кричал еще, спрашивал, чем ей помочь… Но как только оказался близко, понял – она мертва. У нее были открыты глаза, она была белая и мокрая насквозь. А на голове – огромная рана, будто ее чем-то ударили. В ту ночь был сильный дождь, вы, наверное, слышали. Когда я вышел на пробежку, он только закончился.

Но я‐то смотрел все эти сериалы про копов, поэтому отошел в сторону, не трогая ее, и вызвал полицию. Но, конечно, это всё было зря, потому что дождь смыл все улики.

(Стоит отметить, что я много раз пытался связаться с пламптонской полицией в надежде, что кто-то будет готов обсудить со мной дело. Полиция оказалась… не очень дружелюбной, мягко говоря. Нераскрытое убийство Саванны Харпер – их больное место, и мне четко дали понять, что с подкастом никакого сотрудничества не будет. Так что тут мы сами по себе.)

Бен: Вы были знакомы с Саванной лично?

Гил: Не-а, я живу на самой окраине города и мало с кем общаюсь. Чейсов я, конечно, знал, но нет, с Саванной ни разу не встречался. Я и не знал, кто передо мной, когда позвонил в службу спасения.

Бен: Что произошло, когда приехала полиция?

Гил: Они перекрыли место, где я ее нашел, задали мне пару вопросов. Нашли ее машину на обочине – тем утром мимо еще никто не проезжал, потому что ночью там все размыло. Копы пришли по тропинке, как и я. До машины добрались только через несколько часов.

Бен: А как другие гости со свадьбы добрались домой?

Гил: Из поместья есть две дороги: одна основная и одна маленькая проселочная. Саванна и Люси ушли со свадьбы до того, как начался ливень, – мне так потом сказали. Они пошли по той самой, проселочной. А когда остальные начали расходиться где-то через час, ливень уже шел, и всю дорогу затопило. Сотрудники из «Бёрда» оцепили мелкую дорожку, и всем пришлось ехать по главной.

Бен: А после полиции что было?

Гил: Меня через пару дней попросили прийти в участок. Я дал им образец ДНК – не то чтобы это от меня требовалось, но я сказал: «Если это поможет – пожалуйста, возьмите мою слюну или что вам там нужно, мне без разницы. Я‐то знаю, что моя совесть чиста».

Люси обнаружили через час – она шла босиком по широкой дороге, ведущей из города, все еще в том нежно-голубом платье. Мужчина по имени Билли Джек заметил ее, когда выезжал из города, чтобы навестить родных.

Билли Джек: Еду я себе, и тут вижу – девушка. Ни о каких пропащих я ничего не слышал, но, знаешь, по ней было видно, что она в беде. Она была босая и странно ковыляла. Шаталась туда-сюда, как пьяная. На ней было платье, хорошее такое… Но грязное. Будто она в грязи валялась или еще чего.

Ну, я притормозил – не ехать же дальше, когда видишь девушку в беде. Опускаю окно и кричу: «Девушка, помощь нужна?»

Она останавливается. Смотрит на меня. Тут меня чуть удар не хватил, ей-богу. У нее была рана на лбу, здоровая такая. Одежда мокрая насквозь, макияж размазан по всему лицу. Еще, кажется, на волосах была запекшаяся кровь, но точно не скажу. Может, это была грязь. В общем, тот еще видок.

Знаешь, вот иногда смотришь на человека и сразу понимаешь, что на самом деле он где-то далеко. Когда она на меня посмотрела – ни хрена она меня не видела. Свет горел, но дома никого. Она была как призрак из ужастика, чтоб его.

Короче, дальше она отворачивается и снова идет. Точнее, тащится. Я думаю: твою мать, и не уедешь ведь теперь. Но и в свой грузовик мне ее тащить не хотелось. Звоню копам, говорю, где она, и говорю, что буду ехать за ней, пока они нас не найдут, потому что мне уже не по себе. Я тогда не знал, но все копы в городе искали Люси, потому что уже нашли тело Саванны и опасались худшего – сам понимаешь… Так вот, коп приезжает моментально. Я его в зеркале видел – он так гнал, миль сто в час.

Коп ее догоняет, я немного там задерживаюсь, чтобы дать показания. Приезжают «скорая» и штук семь полицейских машин. Такой шумихи в Пламптоне на моем веку еще не было. Один из копов рассказывает мне про Саванну, а я‐то думаю: черт, а эта девчонка еще легко отделалась. И коп такой: «Это точно, надеюсь, она расскажет, кто это с ними так».

Не думаю, что хоть один из них мог тогда представить, что Саванну убила эта девчонка. Все так радовались, что нашли ее… Они-то боялись, что Люси тоже мертва.

Мы-то не знали. Мы и представить не могли.