Текст книги "Выжить любой ценой"

Глава 12

Кэти

Июнь 1988

Спустя четыре дня

Все смеются над нами. Я каждый день ухожу из школы со слезами на глазах. Но я держусь, потому что мои чувства ничего не значат. Если я расплачусь, то только от жалости к бедным грешникам, которые не хотят знать истину. Они считают нас придурками, насмехаются и крутят пальцем у виска. Им кажется, что этим они меня уязвляют. Однако это не так.

Ведь их могли бы забрать на небо, и они пребывали бы в вечности, сидя рядом с Христом, а они слепы и ничего не хотят знать. Им просто наплевать. Они приговаривают себя к вечным мукам, потому что смеяться над блаженными гораздо легче, чем прислушаться к их словам.

Теперь я знаю, почему Кассандру назвали именно так. Хотя она была мирянкой, но несла людям истину, в которую никто не верил. Теперь я тоже Кассандра. Мы все стали Кассандрами.

Я постигла жестокую истину Божьего промысла. Жизнь нелегка, и большинство людей живут в грехе. Кривая дорожка, по которой они идут по неразумению, приводит прямо в ад.

Бог не так прост, как кажется людям. Он не забирает к себе всех подряд. Он дает нам время проявить себя и безжалостно отвергает недостойных. Но если я смогу спасти хотя бы одну душу (а я верю, что смогу), то обрету сокровища, о которых простой смертный может только мечтать.

Сегодня я сдала последний экзамен. Я очень старалась, чтобы Он видел, что я достойна.

И еще я нашла человека, который стремится познать истину. Ведь многие только притворяются. Вчера одна девочка из четвертого класса сказала Марте, что хочет узнать об этом побольше. Марта сразу же привела ее ко мне, и мы стали ее просвещать. Она засыпала нас вопросами. Мы просто из кожи вон лезли, чтобы ответить на все, ведь это был путь к спасению ее души, а это многого стоит.

Но она вдруг начала хихикать. А ее друзья, которые подслушивали под дверью, просто покатывались со смеху. Оказалось, нас разыграли.

Они думали, мы растеряемся, но я начала молиться за них. Эти дети не ведают, что творят. А на меня сошла божественная благодать, и я живу совсем в другом измерении. Это похоже на земную любовь, но моя любовь в миллион раз сильнее.

Еве с Даниэллой в младших классах повезло больше. Им сразу же запретили говорить с учениками: учителя жаловались, что дети пугаются, нервничают и всем рассказывают о скором конце света. В начальной школе возник ажиотаж, а запреты лишь вызвали повышенный интерес к этой теме. Раньше мы никогда не занимались «подрывной деятельностью», просто проявляли твердость в своих убеждениях. Теперь же мы стали представлять опасность.

– Ради всего святого! – воскликнул сегодня мистер Стефенсон, и в его устах это прозвучало как богохульство. – Я не желаю слышать об этом… Апокалипсисе!

Учителя провели беседу с Кассандрой и остальными.

– Какой-то массовый психоз, – возмущались они. – Детям вредно так переживать.

Взрослые в общине могли быть довольны.

Ева с Даниэллой приобрели, по крайней мере, пятерых единомышленников, которые обещали присоединиться к нам в четверг. Я могла похвастаться только одним, но и этого достаточно. Это была Сара, блондинка с черными корнями волос и тремя дырочками в каждом ухе. Мне она всегда нравилась – добрая и умная девочка, но раньше мы не общались, уж слишком мы разные. Сара часто пренебрегала домашними заданиями, училась спустя рукава и грубила учителям. Я же была прилежной ученицей, делала все, что от меня требовалось, всегда поднимала руку, если знала ответ, и никогда не нарушала дисциплину. Если бы я вела себя, как Сара, меня в общине просто стерли бы в порошок.

Но именно Сара подошла ко мне на перемене и, жуя резинку, спросила:

– Конец света, говоришь? И как все это будет?

Мне показалось, что она просто дразнится и где-то поблизости прячутся ее дружки, готовые поднять меня на смех. Но я все равно стала ее просвещать. Она слушала и кивала.

– Я не очень-то верю в Бога и всю эту хрень, – призналась она, выдувая из жвачки пузырь. – Но конец света – это прикольно. Ведь мир все равно загнется. Так почему не сейчас? Здорово, что это случится при нас. Ты, похоже, не врешь. Я не против вознестись на небеса. Последнее время мне кажется, что в мире что-то неладно. Раз вы, ребята, способны извлечь из этого пользу, то я с вами.

Сара обещала проводить меня завтра домой, чтобы поговорить об этом по дороге.

– Только матери моей не говори, – предупредила она. – А то она слетит с катушек.

Марта завидует мне из-за Сары. Она даже решила остаться в школе после уроков, чтобы поймать кого-нибудь из малышни.

Если мне удастся спасти душу Сары, это будет просто райским блаженством. Я уверена, что она при-дет к нам. Она явно прозрела и увидела свет истины. Через три дня произойдет что-то немыслимо прекрасное.

У меня нет сомнений. Все остальное не имеет значения. Мы наконец свободны.

Глава 13

Я думала, что ночью здесь будет чертовски холодно, как это бывает в пустыне. Но я ошиблась.

Когда я просыпаюсь, над морем уже встает солнце. Серо-голубое небо начинает розоветь. Воздух неподвижен, вокруг все застыло.

И только в джунглях царит оживление: птицы, насекомые и иные существа, которых мне даже страшно представить, шумно встречают новый день. Костер чуть тлеет, и его мягкий свет дает нам надежду.

Даже дома раннее утро наполнено какой-то особой прелестью, здесь же оно просто завораживает. Кажется, что ты попал в райские кущи. Осмотревшись, я вижу, что ночью скинула полотенце на Кейти (которая спит как младенец) и отодвинулась от костра. Перевернувшись на спину, я смотрю в розовое небо и прислушиваюсь к голосам природы. Но прежде всего мои уши пытаются уловить рокот мотора.

Хотя ждать лодку пока рано, и я это отлично понимаю. Но Санад обязательно вернется, и мы набросимся на него. Он все объяснит, мы его простим и попросим не переживать. Я скажу ему: «Самад, все отлично! Это было самое интересное приключение в моей жизни». Я так живо представляю себе эту картину, словно он уже здесь и стоит на берегу рядом с нами.

Жизнь, ключом бьющая в джунглях, начинает действовать мне на нервы, и я перевожу взгляд на море. Волны с тихим шорохом набегают на берег. Марк и Черри сплелись в одно целое, и я уверена, что, вернувшись домой, они будут рассказывать об этом как о самом забавном приключении своего медового месяца. Все, кроме Эдварда, который куда-то ушел, еще спят на песке. Раскинувшись вокруг костра в самых непринужденных позах, они кажутся беспечными и абсолютно беззащитными, и это меня тревожит.

Я представляю, как из джунглей выползает огромный доисторический ящер и вонзает зубы в ближайшую жертву, Черри. Несмотря на все свои мышцы, она наверняка мясистая и сочная. Остается только молиться, чтобы эти твари не обнаружили нас до приезда Самада.

Я встаю с ноющей болью в самых неожиданных местах и иду к морю. Вообще-то я рада, что мы здесь переночевали. Мне даже кажется, что Самад это нарочно подстроил, чтобы мы прочувствовали местную экзотику. Возможно, именно так он представляет по-настоящему захватывающее путешествие. План довольно дерзкий, но он удался.

Теплая вода плещется вокруг моих щиколоток, пока я вглядываюсь в безукоризненно ровную линию горизонта. Я тщетно пытаюсь вспомнить, с какой стороны мы приблизились к острову. Но мы ведь приплыли сюда после кораллового рифа, а не прямо с нашего острова. Вчера, отплывая, Самад вроде бы повернул налево. Закрыв глаза, я стараюсь вспомнить этот момент. Да, точно налево.

Слева от берега возвышаются скалы. Они довольно высокие, но на них легко взобраться. Я карабкаюсь наверх, цепляясь за камни. И вот я на вершине, откуда открывается вид на море и маленькую бухту с правой стороны.

Больше ничего отсюда не видно: ни главного острова, ни приближающейся лодки – только море и горизонт. Но для наблюдения это самое подходящее место. Я сажусь, скрестив ноги, поворачиваюсь в левую сторону и начинаю вглядываться в даль. Стараюсь дышать глубоко и спокойно, как нас учили на занятиях йогой, которые я когда-то недолго посещала. И начинаю ждать.

Солнце припекает все сильнее. Я стараюсь поддерживать оптимистичный настрой и ни о чем не думать. Скоро к нам придет помощь. Ничуть в этом не сомневаюсь.

Никто не хочет уходить с пляжа. Все ждут, когда появится Самад, чтобы засыпать его вопросами, если, конечно, за нами приплывет он. Возможно, это будет его друг, или член семьи, или кто-нибудь из Райской бухты. Кто бы это ни был, мы все хотим видеть их появление. Я все еще сижу на скалах, когда снизу раздается голос Эдварда.

– Эстер! – кричит он. – Мы собираемся поделить оставшуюся еду! Давай спускайся и возьми свою долю.

– Стоит ли это делать? – спрашиваю я, пытаясь проявить осмотрительность.

Марк и Черри сидят под деревьями в глубине пляжа, поглощая бананы и запивая их «Спрайтом» из одной банки. На их напряженных лицах больше не сверкают улыбки, они не обнимаются и вообще отодвинулись друг от друга. У Черри потекла тушь, вымазав все лицо. Странно, что Марк ничего ей не сказал. Моя симпатия к нему постепенно тает.

Какое-то время я наблюдаю за ними. Порой они обмениваются замечаниями, даже не глядя друг на друга.

Ощущать себя брошенными довольно неприятно. Никто из нас не выбирал это место и своих спутников. Райский остров постепенно превращается в ад. Нам остается только ждать. Мы совершенно беспомощны, и у нас нет выбора.

– Мы исходим из того, что сегодня нас отсюда заберут – либо Самад, либо кто-нибудь еще, – говорит Эд.

Он не впадает в панику, но в его невозмутимости проскальзывает некоторая натянутость. Джин и Джен раскладывают продукты по маленьким кучкам: несколько бананов, банка газировки на двоих, горсточка чипсов из двух оставшихся пачек.

– А как еще прикажете с ними поступить? – спрашивает Джен, кивком указывая на мою кучку. – У вас с Кейти одна банка на двоих, дорогая. Если мы начнем растягивать продукты, то они просто пропадут. Сегодня вечером мы уже будем заказывать деликатесы в кафе у нас на острове, а юный Эд смотается за пивом в Коралловую бухту, так что мы сможем отметить это маленькое приключение. Вы меня поняли?

Его уверенность передается и мне. Я кладу в рот хрустящую пластинку картофеля, и мне сразу становится лучше.

– Звучит неплохо, – говорю я, стараясь как можно дольше держать чипсы на языке. – А вода у нас осталась?

– Две маленькие бутылочки, – сообщает Джин, указывая в сторону ящика со льдом. – Но мы считаем, что сначала надо выпить сладкую газировку, чтобы не искушать судьбу. Нужно оставить что-нибудь в резерве. К счастью, у нас есть удочки, так что, если случится худшее и нам придется провести здесь еще одну ночь, мы сможем поймать рыбу на ужин.

Джен издевательски смеется:

– Вы только посмотрите на этого бывалого рыболова! Ей кажется, что это легко. Ты вообще в курсе, зачем люди рыбачат с лодок? Потому что чертова рыба плавает в море. Причем далеко от берега, а не на мелководье.

Джин пожимает плечами:

– Рыба живет в воде. А у нас есть снасти, чтобы вытащить ее оттуда. Поэтому заткнись и не выступай, болван!

И они решительно поворачиваются друг к другу спиной.

Забрав свою порцию еды, я иду в середину пляжа и сижу там в одиночестве, глядя на горизонт. Скрестив ноги, я стараюсь усилием воли материализовать лодку. Я смакую каждый обломок чипсов, высасывая из него соль, и глотаю его лишь окончательно размякшим. Когда с чипсами покончено, я берусь за банан и начинаю отщипывать от него маленькие кусочки. Я так поглощена едой, что не замечаю приближающуюся Кейти, пока она не дотрагивается до моей руки.

– Кейти! – испуганно подскакиваю я.

– Прости, не хотела тебя напугать. Ты ведь была где-то далеко отсюда?

– Хотелось бы. На, половина этой банки твоя.

– Спасибо.

Она берет банку и делает большой глоток.

– М-м-м, теплый «Спрайт». В обычной жизни мы бы такое в рот не взяли. Я уверена, что мы скоро покинем этот остров и, может, на какое-то время перестанем принимать все как должное.

– Наверняка. В Райской бухте мне казалось, что мы ведем такую простую жизнь. Когда мы обедали в кафе, не знаю, как тебе, но мне даже в голову не приходило, что нас обслуживает столько людей, готовых выполнять любой наш каприз. Они готовят, спрашивают, что мы хотим съесть, и приносят нам это. Одни трут фрукты и делают для нас смузи. Другие покупают у рыбаков рыбу и запасают все необходимое, чтобы ее приготовить, всякие специи для соусов и прочее. А я совершенно не задумывалась об этом, потому что была слишком занята собой.

Кейти кивает:

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Ты принимаешь все как должное, даже не отдавая себе в этом отчет. И только такая встряска заставит тебя осознать… Нет, это еще не встряска. Мы сидим и пьем шипучку известной компании. Едим приготовленные не нами продукты. И пока еще в шаге от суровой действительности. Надеюсь, нам все-таки не придется самим заботиться о себе.

Мне вдруг стало страшно.

– А мы сможем сделать плот, как ты думаешь?

Мы как по команде оборачиваемся. Здесь так много деревьев, которые, если судить по Кесилу, в чаще гораздо толще, чем на берегу. Да и лиан здесь достаточно, так что все необходимое для плота имеется. А из огромных листьев можно смастерить парус.

– Нам понадобится топор, – резонно замечает Кейти. – Или что-то с острой и прочной кромкой.

– Может, мы найдем острый камень? – не сдаюсь я, бросив взгляд на песок, покрывающий пляж. Но на нем нет ничего похожего. Все острые края были обкатаны морем еще тысячу лет назад.

Кейти явно не разделяет моего оптимизма, но, сжалившись, произносит:

– Возможно.

И мы обе снова всматриваемся в горизонт.

Солнце уже в зените, и мы лежим в тени деревьев на опушке леса. Все молчат. Говорить не о чем.

Я периодически погружаюсь в дремоту. Мы съели все до последней крошки и можем только ждать. Даже в тени мы изнемогаем от зноя и обливаемся потом. Я все отчетливее ощущаю, что ношу бикини уже второй день, а саронг был ночью моим одеялом.

Но сегодня вечером я буду вымытой, свежей и сытой. И все произошедшее будет казаться лишь необычным приключением. Я из последних сил цепляюсь за эту мысль.

Иногда мне кажется, что на горизонте что-то темнеет, и я вскакиваю, чтобы получше рассмотреть. Однако это всего лишь солнечные блики, играющие на воде, или какое-то морское существо, поднявшееся из глубин. И ничего похожего на лодку. Я замечаю, что остальные ведут себя так же, но результат у всех одинаков. В висках у меня стучит, словно на них отбивают какой-то ритм.

– Мы можем подать сигнал, – вдруг произносит Марк.

– Интересно, как? – неожиданно резко отзывается Черри.

Ответ очевиден, поэтому все молчат. То, что Марк с его неизменным скепсисом и насмешками мог предложить такую глупость, окончательно выбивает меня из колеи.

Когда солнце скрывается за деревьями, нам становится ясно, что сегодня ждать уже бесполезно. Мы проведем на острове еще одну ночь, но теперь у нас нет еды и только две бутылочки воды на семерых.

– Он еще может появиться, – упрямо повторяет Кейти, стараясь убедить себя в том, во что уже никто не верит. Она упорно изобретает новые версии: – Он мог попасть в аварию и очутиться в больнице. Конечно, им сейчас не до нас. Его родные могли остаться в больнице на ночь, но потом они все равно пойдут домой и вспомнят о нас. Да и в Райской бухте нас обязательно хватятся, пойдут к Самаду, и он им скажет, что мы здесь. Они сразу же сядут на катер и заберут нас отсюда.

Мы уже сто раз прокручивали все мыслимые сценарии – и вслух, и у себя в голове, – и слова Кейти воспринимаются всего лишь как привычный ритуал.

– Да, – вяло соглашается Джин. – Но почему тогда мы все еще здесь, черт побери? Все это уже давно могло произойти.

Мы на всякий случай вглядываемся в море, прекрасно сознавая всю никчемность этих слов. Что толку болтать и суетиться, если это ничего не изменит.

Солнце уже готово скрыться за лесом. Жаль, что наш пляж не на той стороне. Во-первых, мы бы видели, как подплывает лодка, а во-вторых, я бы предпочла, чтобы солнце садилось в море, а не пряталось за деревьями, погружая нас в безнадежные сумерки. Пылающий закат был бы все-таки веселее этого унылого угасания света.

Быстро темнеет. Мощно и ярко горит костер. Мы по-прежнему здесь. Ясно, что лодка уже не придет, но мы упорно собираем ветки и листья на случай, если рано утром костер заметят рыбаки и подплывут, чтобы выяснить, в чем дело.

Мы почти не разговариваем. Иногда я смотрю на Эда, и он приветливо улыбается. Поэтому я стараюсь держаться к нему поближе.

– Все будет хорошо, – подбадривает он меня. – Просто наше приключение чуть-чуть затянулось. Завтра, если мы все еще будем здесь, можем побродить по острову, посмотреть, что находится на другой стороне, зажечь побольше костров. В конце концов, можем спалить весь этот чертов лес, чтобы привлечь к себе внимание. Рано или поздно кто-нибудь заметит, что остров весь в огне, и приплывет узнать, в чем дело. Не переживай, Эстер.

– А как насчет воды?

Внезапно из джунглей доносится пронзительный крик. У меня замирает сердце: что-то случилось! Я сразу узнаю голос Черри. Ничего хорошего это не предвещает. Ведь спасение никак не может прийти из глубины острова, значит, там происходит нечто ужасное.

Эд уже собирается бежать ей на помощь, когда крик переходит в громкую перебранку.

– Да знаю я! – визжит Черри. – Не хуже тебя, будь уверен!

– А что толку? – вопит Марк. – На хрена нам это теперь?

– К твоему сведению, это была не моя идея.

– Да что ты говоришь? Но уж точно не моя.

Потом они продолжают препираться тоном ниже, и мы уже не различаем слов. Мы с Эдом переглядываемся.

– Еще одна скандальная парочка, – тихо произносит он. – Не слишком хорошая реклама для брачных отношений. Джин и Джен терпеть друг друга не могут и готовы вцепиться друг другу в горло. Ты разведена. Кейти недавно рассталась со своей подружкой. Теперь даже наши новобрачные голубки поцапались. А я так надеялся, что их пример поможет мне сохранить романтические иллюзии.

– А как у тебя с личной жизнью? У тебя есть девушка, которая по тебе скучает? – интересуюсь я, втайне надеясь, что таковой не имеется.

Бросив в костер несколько веток, Эд с улыбкой качает головой:

– Нет. Никто не знает, что я здесь. Конечно, у меня была девушка, и даже не одна. Но теперь никого нет. И если бы Элли, моя последняя, увидела, как я, почти признав поражение, укладываюсь спать с заходом солнца, грустно размышляя о том, что шансов спастись остается все меньше, у нее могла мелькнуть мысль позвонить в береговую охрану. Но, увидев, что по телеку показывают что-то интересное, Элли бы моментально про это забыла. Мы друг для друга не слишком много значим. И никогда не значили.

– Но вы, по крайней мере, не питаете вражды друг к другу. Значит, точно не были женаты.

– Для этого не было оснований. Мы же не любили друг друга. Ты считаешь, любовь со временем перерастает в ненависть? Вокруг сколько угодно примеров.

– Только не в моем случае. Мы с Крисом просто сошлись. Но из этого ничего не вышло.

Вскоре все собираются вокруг костра и рассаживаются так же, как вчера. Из леса, спотыкаясь, выходит Джен. В его руках охапка бананов, которые он, подойдя к костру, вручает нам.

– Здесь неподалеку несколько банановых деревьев, – сообщает он. – Угощайтесь.

Мы пускаем их по кругу. Я съедаю два, потому что это необходимо. Но голода я, как ни странно, не испытываю. Голова гудит, и я стараюсь не думать о воде.

Растянувшись на саронге, я моментально засыпаю. Мне снится, что к острову причаливает лодка и все уплывают, бросив меня на берегу. Сон такой отчетливый, что я в слезах вскакиваю среди ночи. На звездном небе сияет луна, и море отливает серебром. Увидев, что лодки нет, я начинаю рыдать еще сильнее.

Мои спутники никуда не делись и мирно спят вокруг догорающего костра, но я продолжаю плакать, потому что наяву нас так и не спасли.

Кейти рядом нет. Я обшариваю глазами берег, но ее нигде не видно. Через некоторое время она спускается со скалы, где утром сидела я, и идет к костру.

– Тебе тоже не спится? – шепотом спрашивает она и ложится рядом.

– Мне приснилось, что все уплыли без меня, – тоже шепчу я. – Все было как наяву.

– Ах, Эстер, – вздыхает она, и я чувствую, что она улыбается, хотя в темноте не вижу ее лица. – А мне приснилось, что за скалами причалила лодка, и я на всякий случай пошла посмотреть.

– Никакой лодки?

– К сожалению.

Кейти накрывает меня своим полотенцем, и я придвигаюсь ближе. Теперь я вряд ли усну: у меня адски болит голова, но я пытаюсь вспомнить, когда мне лететь обратно. Я стараюсь не плакать, чтобы не расходовать влагу, а голова болит все сильнее.