Текст книги "Тени. Сплетенные тьмой"

Ярость в нем

Бастиан Тремблэй стоял у окна тренировочного зала. Зала антиагрессий, который в школе прозвали «Четырьмя стенами». По его спине стекал пот, а кулаки продолжали пульсировать после тяжелой тренировки с боксерской грушей. В школьный двор, что находился прям под ним, через ворота заехало такси. Но это его совсем не интересовало. Девушка с фиолетовыми волосами, растерянно стоявшая у входа, приковывала его взгляд. Было в ней что-то особенное, что видел только Бастиан, хотя она сама даже не догадывалась об этом.

Несмотря на боль в пальцах, Бастиан снова сжал руки в кулаки, потому последнее время в нем все сильнее бушевала ярость. Она рокотала в его крови и лихорадила голову. День ото дня она будет становиться все сильнее, пока полностью не овладеет им, если, конечно, до этого он сам не сможет с ней совладать. Загнанный в угол отчаянной злобой, он разорвал ворот футболки и крепко обхватил кольцо, висящее на шее.

Его дыхание стало жестким и сбивчивым. Девушка войдет внутрь. Скоро. Он будет заниматься вместе с ней в этой комнате и…

Бастиан издал тяжелый вздох, потому что ярость причиняла ему нестерпимую боль. Он сжал кольцо в кулаке сильнее, так что металл впился в кожу. Ему не хватало воздуха. Всегда, когда приходилось долго игнорировать внутренний голод, его грудь сжималась. Он открыл окно и обеими руками схватился за карниз. Девушки уже не было. Она вошла внутрь. Теперь она находилась здесь, как и все другие. Но все-таки… что-то в ней было…

Желание снова пробило брешь в его самообладании, и Бастиан издал устрашающий рык. Он взглянул на свои руки, на пальцы, обхватившие камень, и на темную паутину, расползавшуюся под кожей, словно тату. Эти черные плетения пульсировали на его предплечьях, как набухшие вены.

Бастиан глубоко вздохнул.

– Не сейчас! – тихо приказал он сам себе и спрятал цепочку с кольцом обратно под футболку. Затем выпрямил спину и начал тереть ладони друг о друга, пока предательская паутина не исчезла. – Я могу это контролировать! – убежденно повторял он, и, действительно, его кожа снова приняла обычный здоровый вид. Два глубоких вдоха. Бастиан снова держал себя в руках. Его пульс восстановился, а боль в груди отступила. Он поднял руку, чтобы закрыть окно, но увидел своего брата, преследовавшего светловолосую школьницу, которая занималась пробежкой в парке.

Догнав девушку, Тристан похлопал ее по плечу, она удивленно обернулась, но обрадовалась ему.

Бастиан застыл. Он не слышал, о чем разговаривали эти двое, но ему это было и не нужно. Все, что он видел, говорило само за себя. Оставалось лишь без зависти признать, что Тристан виртуозно пользовался этим, хотя это его разрушало. Он пользовался этим всегда и везде, где бы ни захотел.

Бастиан выругался и прищурил глаза. Ему не нравилось, что брат, хихикая, утягивал девчонку с собой за деревья, чтобы его не было видно с дорожки. Еще меньше ему нравилось, что Тристан обхватил ее лицо руками и их губы соприкоснулись. Но что его по-настоящему выводило из себя, так это то, что на руках Тристана выступили черные, как ночь, паутинки и продолжали распространяться по коже, пока длился поцелуй.

– Черт побери! – пробурчал Бастиан, и Тристан отклонился от девушки, будто услышал его.

Бастиану даже показалось, что брат повернул голову и посмотрел в его сторону. Ухмыльнувшись, тот вышел из тени деревьев, выглядя при этом так, словно не он только что утолил свою ярость этим поцелуем. Средь бела дня. В школьном дворе.

Бастиан знал, что Тристан не мог побороть свой порок. Но когда компания парней вышла из зимнего сада и обступила Тристана, казалось, что ничего и не произошло. Брат и его друзья, как обычно, дразнили Гвинеда и уже через несколько секунд исчезли за дверью главного входа.

Злость снова овладела Бастианом, но в этот раз он уже мог себя контролировать. Он научился это делать. Потому что, в отличие от Тристана, на него давила не только ярость, но и ответственность. Ему пришлось научиться усмирять переданный по наследству дар, в то время как Тристан с легкостью вбирал в себя все, что видел. Бастиан понимал, что их способность поглощать душевные плетения других людей требует серьезной ответственности. И эта ответственность была больше, чем казалось на первый взгляд.

Тем не менее Бастиан являлся именно тем, кем его создала природа. Точно так же, как и Тристан. И только он услышал звуки в раздевалке комнаты антиагрессий, ярость проснулась в нем с новой силой. Он рычал, в нем бушевал голод, который юноша едва мог одолеть: плетения требовали большего.

– Привет, Бен, – он попытался говорить обычным голосом, повернувшись к семнадцатилетнему парню, младше его всего на год.

Плетения Бена утолили бы голод, облегчили страшную боль. И он оправдывал себя тем, что это помогло бы и парню. Такой поступок казался правильным. Правильным и хорошим.

– Учителя говорят, тебе необходимо пройти еще несколько занятий тут, – начал Бастиан.

– Плевал я на них, – выругался Бен и бросил на Бастиана гневный взгляд. – Я не уподоблюсь тебе и не позволю им себя сломать!

– Тут никто никого не ломает.

Бен засмеялся.

– Тебя не должно быть здесь, парень. Ты не такой, как остальные. Я еще ни разу не видел, чтобы ты выходил из себя.

Бастиан дождался, пока Бен наденет боксерские перчатки.

– Радуйся, – пробормотал он и на мгновение ему показалось, что его схожесть с Тристаном стала заметнее, чем ему бы этого хотелось. Они оба не могли долго находиться в своем обличии. И оба руководствовались одной целью. Он пристально посмотрел Бену в глаза: в них бушевало нечто гораздо большее, чем просто гнев. – Ты ошибаешься. Я должен быть здесь. – Бастиан обошел Бена сзади и встал в боевую стойку у груши. При этом он задел плечо парня, отчего злость в нем вспыхнула сильнее.

Он вовсе не сожалел о том, что должно вот-вот случиться. У стоявшего перед ним парня были проблемы. Он собирался совершить вещи, о которых знал только Бастиан. Ужасные вещи, которые принесут несчастье. И только Бастиан мог это предотвратить. Он спасал Бена. Бена и самого себя.

Бастиан Тремблэй сделал глубокий вдох, и паутина под его кожей начала свою пульсацию в радостном ожидании.

Обойный клей

Трехместная комната! Я лишь покачала головой. Это все-таки дорогая частная школа. И только трехместные комнаты? Как это должно сделать из меня достойного человека? Наверное, на всей планете нет ни одного подростка, которого бы осчастливило проживание в трехместной комнате! А разве достойные люди – это не счастливые люди? Об этом здесь явно не задумывались.

Я остановилась, разглядывая план здания. Я ведь на правильном пути? Я стояла в просторном холле, откуда в разных направлениях вели коридоры. Прямо передо мной переливалась стеклянная витрина с кубками, медалями и цветными фотографиями сборной Даркенхолла по гребле. Я подошла ближе, чтобы рассмотреть фото: на всех спортсменах были светлые шорты и майки цвета морской волны с гербом семьи Тремблэй на груди. Их воля к победе чувствовалась даже сквозь призму фотокамеры. Мне не очень нравились командные виды спорта. Поэтому я отошла обратно и снова обратилась к плану. Куда именно мне следовало идти? Я обернулась вокруг, как вдруг в здании раздался звонок. Со всех сторон стали открываться двери. Казалось, будто классные комнаты выплевывали учеников, в школьной форме выглядящих абсолютно одинаково. Я отошла в сторону, чтобы освободить проход для школьников, потоком хлынувших в том направлении, откуда я только что пришла. Их объединяла еще одна общая черта – дерзкое выражение лица. Возможно, это были дети лондонской элиты. На меня никто не обращал внимания, на что я уж точно не собиралась жаловаться.

В надежде стать менее заметной, я прислонилась к стене и принялась наблюдать за учениками. Похоже, все они мои ровесники: на вид им было лет семнадцать.

Одни собирались в небольшие компании и группки, другие, напротив, ходили по одному. Меня очень интересовало, как выглядели мои соседки по комнате. Я надеялась, что они не напоминали блондинок с длинными до бедер нарощенными волосами, накладными ресницами и накачанными губами, похожих на кукол Барби, как те две, что сейчас прошли мимо меня. Я незаметно закатила глаза. Жить с такими девицами мне совсем не хотелось. По опыту знала, что в основном тяжело уживаюсь с другими девочками. Каким-то образом… я их отпугивала. Не то чтобы специально, но это получалось само собой. И так как количество денег на карманные расходы у нас сильно различалось, то я и не рассчитывала, что мы станем близкими подругами.

А если бы тот, кто знал Флоренс благодаря ее творениям, не замолвил бы за меня словечко в Даркенхолле, то я бы здесь никогда не оказалась.

Вцепившись в план здания, я стала ждать, пока коридоры снова опустеют. Если не считать парочки любопытных взглядов, меня все оставили в покое. Наверняка мне показали бы дорогу к столовой, если бы я об этом попросила, но к такому я еще не подготовилась. Меня охватило странное беспокойство: я чувствовала себя чужой в этой школе. И хотя я вовсе не считалась скромницей, внутри все-таки поселился страх: я уж точно не могла конкурировать с этими богатенькими детками.

Флоренс верила, что я смогу здесь освоиться… однако при этом я ощущала, словно меня на ходу выбросило из машины. Как можно привыкнуть и быть счастливой, когда ты пробиваешь лобовое стекло и разбиваешься о стену трехместной комнаты с обоями цвета морской волны?

В попытке успокоиться я снова погрузилась в разглядывание плана. Чтобы попасть в столовую, мне нужно было идти прямо. А я правда хотела туда попасть. Для поднятия настроения мне был просто необходим шоколадный батончик. Я шла по коридору, сверяясь с планом, и пыталась запомнить дорогу, чтобы в следующий раз не выглядеть такой потерянной.

– От комнаты вниз по лестнице, затем налево, мимо «ларца» команды по гребле и снова прямо… а там повернуть за угол… – бормотала я про себя. Окна в этом крыле здания выходили на юг, из них открывался бесподобный вид на Темзу и на противоположный берег, где располагались Сады королевской лестницы. Тем не менее я всегда задумывалась, не будет ли близкое расположение к воде казаться жутким и мрачным. Как влажная холодная могила. – Мне нужно что-то сладкое! – тихо выругалась я и, собравшись с силами, ускорила шаг. Эти старые стены будто построили для того, чтобы позволить воображению пройти сквозь них.

Я повернула за угол и облегченно выдохнула. Столовая. Я нашла ее. Сложив план пополам, я засунула его в карман, где лежали карандаш и кожаные ножны с крохотным карманным ножичком, а затем вошла в обеденный зал. Он располагался в современном зимнем саду, который я уже видела раньше. Там было светло и тепло, а вид на Темзу производил еще большее впечатление. Вдали даже виднелись переливающийся фасад устремленного ввысь здания и южная башня Тауэрского моста.

Признаю, меня это поразило.

Часы показывали около четырех часов, и большинство столов пустовали. У самого входа прямо на столе сидели парни в спортивной форме команды и поздравляли друг друга. Они даже не повернули головы при моем появлении. Меня это, конечно, обрадовало, потому что я сразу же узнала в одном из них того блондина с длинными волосами.

– Дай сюда! Там мой реферат! – кричал один из учеников и пытался поймать руку рыжего толстяка, которого я сегодня уже встречала. Наверное, после отказа ему пришлось доказывать свою мужественность, и он решил отыграться на том, кто слабее его.

Гвинед поднял флешку вверх, опустил ее в карман пиджака и самодовольно ударил себя в грудь.

– Ты имеешь в виду, там мой реферат? – с издевкой произнес он и толкнул дохляка так, что у того чуть не слетели очки.

Со сжатыми кулаками я прошла дальше. Что касалось меня, то я еще не до конца поняла школьную концепцию. Счастливый – понятие довольно растяжимое…

Еще дальше несколько столов было занято, а компания девушек, сидящих слева, с моим появлением прекратила разговор. Компания моделей, мысленно поправила я себя. Тощие, длинноногие, и так много макияжа на лице, что они выглядели пятью однояйцевыми близнецами.

Девушки пялились на меня, пока я делала вид, что не замечаю их. Мне стало любопытно, что же они такое натворили, раз оказались здесь. Я прошла между столов и взяла поднос. На раздаче мне пришлось подождать. Решившись отказаться от первого блюда, я взяла фруктовый салат и шоколадный пудинг: у меня гипогликемия, в конце концов. Только это объясняло мои расшатавшиеся нервы. На неоново-желтой табличке указывалось, что в течение дня разрешалось брать только один сладкий напиток или пудинг.

Само собой разумеется, девушки здесь и так могли бы втиснуться в самые маленькие джинсы из новой коллекции Виктории Бекхэм.

Я задумалась, сколько же ватных шариков в день съедают такие девчонки[1]1
  Речь идет о хлопковой диете, при которой в пищу употребляются смоченные в соке ватные шарики. Опасна для здоровья. (Прим. ред.)


[Закрыть], но тут на мой поднос упала тень.

– Эбигейл Вудс, – обратился ко мне парень, представившийся ранее Тристаном. Он снова с ухмылкой убрал волосы со лба, медленно облокотился на стойку так, будто тоже был в меню. – Ты уже обжилась?

– Обжилась? – Я мысленно покачала головой в ответ на этот вопрос. – Я здесь нахожусь только пару часов! – напомнила я ему.

– Да, точно! – Он засмеялся и продвинул поднос дальше. – Я имею в виду… Ты уже заехала в комнату? Кровать… уже испытала?

Я взяла пудинг и подвинула поднос. Пришлось проигнорировать его самодовольный тон, как и двусмысленный намек.

– Я живу в трехместной комнате, – скромно ответила я. – Кому нужно дать взятку, чтобы получить отдельную комнату?

Веселая искра в его глазах дала мне понять, что я сказала что-то не то.

– Чем ты планируешь заниматься в кровати… чтобы тебя никто не видел?

У меня снова покраснели щеки, и я сильнее сжала свой поднос. Ко всему прочему, он тоже взял пудинг.

– Ничего! Просто мне нравится быть одной, – выдавила я из себя и поторопилась уйти от него, но он следовал за мной по пятам.

– Это не отель, – констатировал он и подмигнул, – где на подушки кладут шоколад и можно забронировать люкс для молодоженов.

– Разве нет? Вот черт! – Я сделала разочарованное выражение лица. – Значит, ошиблась.

Тристана мои слова, кажется, развеселили. Он прошел мимо меня к одному из длинных столов. Его товарищи по команде уже ушли. Он перешагнул через скамью и поставил перед собой поднос.

– Точно так же, как и я, – пошутил он и воткнул ложку в пудинг.

Взяв столовые приборы из ящичка, я замешкалась. Из всех находившихся в столовой учеников он был самым высокомерным. Но единственным, кто заговорил со мной.

Как назло, именно он! Тристан представлялся мне настолько скользким типом, что на его следах можно было поскользнуться. Но расставание с Флоренс меня задело сильнее, чем я ожидала, и поэтому в тот момент я не особо придиралась к своему окружению.

Быстро, чтобы не передумать, я подошла к его столу и села напротив.

– Эй! – по помещению раздался громкий крик, и я повернулась. – Девочки сидят на другой стороне!

– Что? – Я взглядом проследовала за указательным пальцем рыжего парня, показывавшего в направлении компании девушек.

– Веди себя тихо, Гвинед! – предупредил Тристан толстяка, который сидел с заполненным едой подносом.

– Она должна сидеть там! – решительно запротестовал тот.

– Что ему нужно? – в замешательстве спросила я и, сморщив лоб, посмотрела на Тристана.

– Вообще, мальчики и девочки в столовой сидят отдельно, – равнодушно признал он, но показал мне, чтобы я садилась.

– Я могу сесть…

– Нет. Просто садись здесь, – ответил Тристан и сверкнул глазами на толстого. – А ты, Гвинед, позаботился бы лучше о своих делах.

– Правила действуют для ВСЕХ! – упрямо возмутился он и ударил обоими кулаками по столу.

– Сегодня нет! – немногословно ответил Тристан и снова повернулся ко мне. – Забудь его. Он тут ничего не решает.

Я наклонила голову.

– А ты решаешь или?..

Он подмигнул.

– По крайней мере, больше чем он.

– Ну, тогда я спокойна, – с недоверием ответила я и попробовала пудинг. По вкусу он напоминал шоколад, но абсолютно несладкий. – Черт, что это за фигня? На вкус как клей для обоев!

– Он и есть. Просто они примешивают туда коричневый краситель, чтобы не так бросалось в глаза, – поделился со мной Тристан низким голосом, и мне пришлось взять себя в руки, чтобы не засмеяться над его словами.

Мне нравилось, как менялось выражение его лица, когда он улыбался. Сейчас он выглядел не таким заносчивым.

– Это написано в правилах? – подыграла я и задумчиво почесала подбородок. – А то у меня не хватило времени прочитать их полностью.

Тристан серьезно кивнул. Прядь волос упала ему на глаза, и у меня зачесались руки, чтобы убрать ее за ухо.

– Прописано маленькими буквами на пятьдесят седьмой странице. Все блюда, которые подаются в Даркенхолле, на сто процентов состоят из натурального органического обойного клея и прессованного картона. Не содержат сахара, глютена и вкуса. И при этом подходят для веганов. По-настоящему изысканная вещь.

– Действительно! Поэтому разрешено есть только один в день? Иначе у кого-нибудь склеится желудок? – Я сделала вид, что поражена, и продолжила есть пудинг. Вприкуску с фруктовым салатом он был съедобным. – А колбаски? Там были колбаски, – поинтересовалась я.

Тристан многозначительно кивнул.

– Чистый прессованный картон с клеем для обоев.

Я попыталась скрыть свое хихиканье кашлем и проглотила пудинг.

– Если это так, то моя приемная мать слишком много платит за эту школу!

Улыбка Тристана померкла.

– Твоя приемная мать? Ты живешь в приемной семье?

Пудинг во рту сбился в комок, и мне пришлось приложить усилия, чтобы проглотить его. И зачем я это сказала? Сглупила? Разве мое семейное положение хоть каким-то образом имело отношение к этому хвастливому задаваке?

Словно прочитав мои мысли, он поднял руки и снова опустил их.

– Извини. Дурацкий вопрос. Меня это не касается.

Мне хотелось дать себе пощечину! Настроение только начало улучшаться, а я снова попыталась все разрушить своими необдуманными словами. Я поставила пустые чашки друг в друга, облизала ложку и только потом посмотрела на Тристана.

– Все в порядке. Мои родители… они… – я начала заикаться и встала. – Забудь. Я не очень люблю говорить об этом.

– Эбигейл, подожди, – крикнул Тристан и поспешил встать. Ему хватило всего два больших шага, чтобы догнать меня, он забрал у меня поднос. – Эй, извини. Это было глупо. Я не хотел…

Я вынуждала себя не убегать от проблем, но чувствовала себя так, будто споткнулась в темноте, словно чернота преследовала меня и окутывала, как удушающий туман. Мне стало больно дышать, ядовитый туман жег глаза.

– Все в порядке, – я махнула рукой и подождала, пока он отнесет оба подноса на специальную железную тележку. – Мне нужно идти. Распаковывать сумку, примерять школьную форму, читать правила и так далее, – торопливо объяснила я и провела пальцами по фиолетовым волосам.

Я собиралась уйти как можно скорее. Потому что из прошлой жизни я поняла одно: показывать свои слабости было ошибкой. Особенно людям, которые с помощью денег могут избавиться от любой слабости.

Я не хотела знать, что случилось у Тристана в семье и почему родители отправили его в Даркенхолл. Но я знала, что произошло в моей жизни. И об этом я сейчас вспоминать не хотела. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

– Ну, тогда, – Тристан выдвинул вперед нижнюю губу. – Увидимся.

Я кивнула, так как мой голос выдал бы, что я вот-вот расплачусь. Быстро развернувшись, я врезалась в одну из близняшек Барби.

– Смотри, куда идешь, фрик! – издевательски бросила она, даже не поднимая на меня глаз. Все ее внимание было приковано к парню рядом со мной.

– Эй, Тристан! – притворным голосом сказала девушка и кивнула в направлении четырех своих подруг. – Что насчет празднования вашего успешного выступления на турнире? – спросила она и кокетливо положила руку ему на галстук.

Я тяжело вздохнула. Даже если бы я и не собиралась уходить, эта сцена заставила бы меня обратиться в бегство.

– Что ж, – прошептала я и потерла руку, которой столкнулась с блондинкой. Решительно сделала пару шагов назад.

– Эй, Эбигейл, – крикнул Тристан к огорчению своей новой спутницы. – Увидимся.

Конечно. Как я понимала, этого трудно будет избежать. Мое лицо скривилось в искусственной ухмылке, это выглядело будто мне вырвали зуб, и, хотя Тристан провожал меня взглядом, его рука опускалась по спине блондинки к попе.

Я услышала, как она хихикает, и ускорила шаг.

Не то чтобы для меня это что-то значило. Я ведь… не нуждалась в ком-то, чтобы спастись от одиночества. И уж точно не в этом самодовольном дерзком блондине.

Сомнения одолевали. Мне было знакомо это чувство. Этот… страх остаться одной. И, как всегда, я сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Сжала зубы и попробовала перевести этот страх в то, с чем я смогла бы справиться.

Убрав волосы со лба, я сжала руки в кулаки и решительно направилась к рыжему. Ярость ощущалась намного лучше страха. Темноту, разлившуюся внутри меня, я встретила, как старого знакомого. Она ускоряла пульс и прогоняла воздух через легкие.

Подняв взгляд, я улыбнулась. На подносе Гвинеда громоздилась еда, а еще серебряная фляжка с выгравированными на ней инициалами, в которой угадывалось нечто, явно не похожее на яблочный сок. Я все поняла. Даже его замешательство, потому что я остановилась прямо перед ним. Это сразу бросалось в глаза.

Присев на краешек стола, я аккуратно отодвинула от себя поднос. Вырез моей блузки находился на уровне его глаз, но я сделала вид, что не замечаю, как он пялится на меня.

– Привет, я… – Намотав прядь волос на палец, начала я. – Я Эбби. Сегодня мой первый день, и мне не хотелось делать что-то неправильно, – объяснила я, раскаиваясь, и посмотрела ему прямо в глаза.

Я заметила, что Тристан повернулся в мою сторону. Когда мной правила темнота, я не замечала происходящего вокруг. Он сморщил лоб, когда я дотронулась до плеча Гвинеда, у которого выступил пот, что, кажется, заметили все.

Гвинед выпрямил спину и наклонился ко мне. Он отставил фляжку.

– Правила действуют для всех! – снова повторил он замечание и недоброжелательно прищурился. – Даже для новеньких! – Он оскалил зубы. – Особенно для новеньких.

Я решила не напоминать ему, что фляжка являлась ни чем иным, как нарушением тех правил, за которые он так рьяно боролся.

– Само собой, мне это ясно. Я… я надеялась… мы могли бы… начать все сначала. И забыть… тот случай с рассадкой.

Боже, как было противно подлизываться к этому мерзкому типу. Но я все-таки продолжила и закусила нижнюю губу. Я считала себя плохой актрисой, но, если я правильно оценивала Гвинеда, перед ним достаточно часто подхалимничали, поэтому ему даже в голову не приходило, что я могу предпринять что-то против него.

Он выпрямил плечи и положил толстый палец мне на бедро.

– Ты симпатичная. Только поэтому… – он задел меня за колено, – только поэтому я тебя выслушиваю. Но ты… к сожалению, СБЧВ. Так что… – Он взял фляжку и сделал глоток, затем повернулся к Тристану и бросил на него презрительный взгляд. – Здесь есть кандидаты, которые не выставляют требования. Держись рядом с ними!

Я понятия не имела, что означало СБЧВ, но пренебрежительная манера, с которой он это произнес, говорила сама за себя. Я заставила себя улыбнуться, встала и еще раз рукой провела по его рубашке.

– Как жаль, – протянула я в стиле блондинок Барби, сидящих за первым столом, и повторила любимую фразу Тристана. – Увидимся.

Спрыгнув со стола, я направилась к выходу. Темнота во мне набирала обороты, как мощный торнадо. Мне нравилось это чувство. Оно делало меня сильной. И неуязвимой. Довольная своим успехом, я крепко сжала в кулаке трофей.

У стола мальчика, с которым Гвинед недавно ссорился, я ненадолго остановилась.

– Кажется, это принадлежит тебе, – прошептала я и положила флешку на поднос. Не поднимая глаз, я развернулась и вышла через вращающуюся дверь в коридор. И только когда я осталась одна, из моей груди вырвался смех: я положила руку на сердце и насладилась моментом. Моментом, когда тебя не поймали.