Текст книги "Девушка из письма"

Глава 6

5 февраля 2017 года, воскресенье

Китти ждала на пороге особняка Ричарда Стоуна, расположенного в центре Лондона, пока тот отпирал двойной замок и открывал дверь, чтобы жестом пригласить ее войти.

Они не простояли в холле и тридцати секунд, как сработала охранная сигнализация, и Ричарду пришлось срочно набирать на особой панели кодовый номер. Его пальцы, уже скрюченные артритом и покрытые старческими пятнами, слегка дрожали при этом.

– Прошу прощения. С тех пор как умерла жена, я постоянно забываю отключать сигнализацию, когда встаю с постели, как это положено делать.

Китти улыбнулась.

– Я искренне благодарна вам за то, что согласились встретиться со мной, так срочно и не запланированно. Но я не знала, к кому еще могу обратиться.

– Не стоит благодарить меня. Это часть моей работы. Жаль, конечно, что время не самое удобное. Мы с сыном давно договорились пообедать, но мне приходится это откладывать уже не первую неделю.

Ричард повесил ключ на крючок у двери, а потом провел Китти по коридору в кабинет, пол которого был покрыт мягким ковром, а стены увешаны черно-белыми фотографиями двух сыновей хозяина, сделанными во время разнообразных семейных праздников и пикников.

– Вы не будете возражать, если я быстро воспользуюсь вашим туалетом? – спросила Китти.

– Разумеется. И вы ведь прекрасно знаете, куда идти, верно? Я подожду вас здесь, – отозвался Ричард.

Когда Китти вернулась, он пригласил ее присесть в глубокое, обитое коричневой кожей кресло, стоявшее в углу.

– Пожалуйста, располагайтесь поудобнее.

Китти оглядела комнату, которая была ей знакома так же хорошо, как собственная гостиная, и чуть нервно вздохнула. Низкий столик с традиционной коробкой бумажных носовых платков, гравюра, которая ей никогда не нравилась, кремовые жалюзи на окнах, впускавшие в помещение немного света с улицы, чтобы не пугать посетителей с клаустрофобией. Она приходила к Ричарду уже с незапамятных времен, откровенничала с ним порой на грани кокетства, рассказывала о своей личной жизни, о бессоннице, о подробностях карьеры. По правде говоря, ее уже тошнило от вида его кабинета, от постоянных расспросов по поводу ее прошлого, от нервных срывов, которые так нравятся всем психоаналитикам, и от его предсказуемых реакций на них.

– Не хотите снять пальто? – спросил Ричард с улыбкой, присаживаясь напротив нее.

– Нет, спасибо, я никак не могу пока согреться, – сказала Китти, но, прежде чем сесть, стянула с пальцев свои кашемировые перчатки.

Ричард, положив одну ногу на другую, откинулся на спинку своего кресла. Китти избегала его взгляда, пока укладывала перчатки в сумочку, которую сначала держала на коленях, а потом небрежно, с мягким стуком, бросила на пол рядом с собой. Наконец она посмотрела на него, убедилась, что его голубые глаза пристально устремлены на нее, и снова отвела взгляд в сторону.

– Как поживаете, Китти? Все в порядке?

Она какое-то время поерзала в кресле, пока не нашла для себя подходящей позы, слегка сгорбив плечи. Вслушалась в звук своего тяжелого дыхания. За окном раздался сигнал автомобиля, от которого она вздрогнула.

– Не представляю, как вы можете жить в самом центре города, – сказала она.

Ричард снова нежно ей улыбнулся.

– Это позволяет мне чувствовать себя по-прежнему молодым.

– Удивительно, что, выслушивая нытье и жалобы на жизнь других людей, вы зарабатываете достаточно, чтобы позволить себе такую роскошь.

Ричард сделал глоток воды.

– Я бы не стал называть это нытьем и жалобами. Вы уверены, что вам удобно в пальто?

– Да, уверена. И пожалуйста, оставьте этот ненужный разговор. Я пришла сюда для того, чтобы отдохнуть от постоянно окружающего меня лицемерия.

– Вы полагаете, что, если людей заботит ваш комфорт, они обязательно лицемерят? – спросил Ричард.

Китти по-прежнему разглядывала его ботинки, избегая пытливого взгляда собеседника. Это была пара коричневых кожаных мокасин, достаточно поношенных, но сохранивших блеск и глянец, это доказывало, что хозяин умел ухаживать за своей обувью.

Таким же ухоженным выглядел и сам Ричард, отметила про себя Китти.

Ему уже перевалило за восемьдесят, голова почти совсем облысела, под глазами тяжелые мешки, но его полинявшие джинсы были тщательно выглажены, а шерстяной джемпер явно недавно постирали. И вся обстановка в комнате говорила о том, что даже после недавней смерти жены кто-то приглядывал за ним. Возможно, домработница или те же любящие сыновья.

Китти замечала в характере Ричарда отчетливые черты, присущие человеку, который все планировал заранее. Он и жену выбрал из тех женщин, у которых ничего не пропадало зря, умевших экономить и рассчитывать семейные расходы: «Не надо выбрасывать это кресло, дорогой. Я, возможно, смогу сама покрыть его лаком и использовать вместо стула в детской». Он вспоминал, как они наслаждались отпусками, проведенными в походах по стране, заменявшими дорогие путешествия за границу. Все это помогло им накопить достаточно денег, чтобы купить дом в центре Лондона, когда они были еще молоды. Важное решение. Благодаря этому, он смог обеспечить себя богатой клиентурой, и они оба вели самый комфортный образ жизни до наступления старости.

– Прекрасно выглядите, – сказала Китти таким тоном, словно хотела обидеть его. – Уезжали куда-то, чтобы развеяться?

– Да, – ответил Ричард. – Уезжал на пару дней навестить сына.

Он рассеянно крутил обручальное кольцо большим пальцем левой руки, и Китти живо представила себе его вместе с любимым сыном, сидящими на живописной городской площади. Время от времени они улыбались друг другу и наблюдали за жизнью, протекающей вокруг них. Ричард превосходно воспитал мальчика, и между ними настолько глубокое взаимопонимание, что им не нужно поддерживать постоянный разговор. Быть может, один из них мог бросить случайную реплику о том, как понравилось бы место, где они находились, покойной жене психолога.

– Не хотите рассказать, от чего вы так взволнованы, Китти?

Она погладила ворс своего пальто. Радиатор отопления у нее за спиной излучал такой жар, что на лице быстро выступил пот. Она почувствовала, как краснеет, когда ей все же пришлось расстегнуть пуговицы и распахнуть пальто.

Ричард положил ладони на колени.

– Как прошел ваш прощальный ужин?

Китти чуть сменила позу и вздохнула.

– Отлично. Не считая того, что я чувствовала себя невидимкой.

Она принялась ковырять кожу вокруг ногтей.

– Потому что все те люди, которых я уважаю, смотрели не на меня, а сквозь меня. Хотя прежде не сводили с меня глаз. Прекращали разговоры, чтобы прислушаться к моим словам. Не знаю, когда именно это началось, но вчера определенно было так. Они смотрели на других, более молодых женщин, более привлекательных, у кого еще вся жизнь впереди. И у меня возникло чувство, словно во мне угасает какой-то внутренний огонь, и меня больше не воспринимают так, как раньше.

Она начала пальцем обводить круг на одной из своих брючин. Снова и снова.

Ричард намеренно помолчал немного, дожидаясь от нее продолжения.

– Быть может, так воспринимали ситуацию только вы сами, а остальные по-прежнему видели в вас внутренний огонь, как вы сами это называете.

Китти посмотрела на часы, стрелки которых, казалось, сначала замедлили вращение, а потом и вовсе остановились.

– Когда я уезжала оттуда одна, чувство было такое, словно я побывала на собственных похоронах. Я знала, что никто из них не станет особенно скучать по мне. У вас все иначе, Ричард. Вы заслужили то, что имеете, потому что поступали правильно. Вы по-настоящему любили, вы ставили перед собой важные цели, но превыше всего для вас семейные ценности. Работа для вас вторична.

– Опасно сравнивать себя с другими, Китти. По-настоящему мы можем понимать только то, что происходит в нашей собственной жизни.

– Бросьте. Не надо принижать себя. Находясь в вашем доме, я ощущаю атмосферу счастья и довольства собой. Это чистая правда, а не просто пустые комплименты, и я в самом деле так считаю. Я действительно завидую тому, что у вас есть. У меня же была только работа, и она теперь уходит от меня в черноту небытия.

Ричард откашлялся.

– Вы утверждаете, что у вас была только работа, а между тем вчера собрали вокруг себя людей, которые хотели показать свою любовь к вам, свое восхищение вами.

Китти выразительно посмотрела на него и помотала головой:

– Они пришли туда только ради самих себя.

– Думаю, вы слишком строги к себе. А разве не может все обстоять наоборот, и это вы перестали относиться к ним с интересом и с прежней любовью? Вы злитесь на них, поскольку они не сумели стать теми, кем вы хотели их видеть.

– И все потому, что они любят меня вовсе не за то, за что должны были любить? Это очень банально, вам не кажется? – Она поднялась, наконец сняла пальто и подошла к двери балкона, откуда открывался вид на небольшой, но красиво обустроенный сад.

– Нет, это вовсе не банально, хотеть быть любимой за то, что действительно стоит любви. Но как вы можете ожидать этого от них, если скрываете себя настоящую? Вероятно, именно ваша работа заставляет вас носить маску, которую вы боитесь снять и оказаться отвергнутой. Вы, наверное, безумно устали от постоянного лицемерия. У вас есть кто-нибудь, с кем вы можете поговорить по душам, Китти? Не считая меня, конечно. Подруга? Близкий человек?

– Была когда-то, – ответила Китти, скрещивая на груди руки и отворачиваясь.

– И что же случилось?

– Я потеряла ее, – тихо сказала Китти.

– В каком смысле «потеряли»?

Он слегка повернулся в кресле, заметно морщась при этом: стало ясно, что его мучают боли в спине и суставах.

Китти молчала. Затем вернулась к своему креслу, свернула лежавшее на нем пальто и бросила рядом с сумкой. Потом села и опять тяжело вздохнула.

– Вы правы. Я очень устала. Я не могу нормально выспаться, черт побери! Темазепам, который вы прописали, помогает быстро отключиться, но уже через два или три часа я снова просыпаюсь. От этого можно просто сойти с ума.

– И отчего же вы просыпаетесь? – спросил Ричард.

Китти наблюдала, как черный кот гонялся по лужайке за белкой и загнал ее на верхушку сикомора.

Ричард решил слегка надавить на нее.

– Вам снится один и тот же навязчивый сон? Какой-то повторяющийся кошмар, надо полагать?

Китти сосредоточила внимание на своем браслете, перебирая пальцами и вращая каждую из свисавших с него подвесок.

– Я будто бегу по тому туннелю, через который сбежала она, но никак не могу увидеть свет в конце. Я все бегу и бегу и не могу добраться до выхода. Мне кажется, он все дальше и дальше от меня.

– Вы говорите о своей сестре? О туннеле, через который сбежала ваша сестра? – спросил Ричард.

Китти кивнула.

– Сны зачастую означают так и не решенные вами проблемы, с которыми мозг все еще пытается справиться, пока вы спите. И они будут возвращаться к вам до тех пор, пока вы не поймете, в чем их смысл, какое в них послание.

Он не сводил с Китти пристального взгляда.

– Я не расспрашивала отца, как умерла сестра. Она была еще жива, когда я побежала позвать кого-нибудь на помощь, – едва слышно сказала Китти, ощущая, как пересохло у нее во рту. – Но я знала, что ему солгали, и он тоже лгал нам.

Китти опять впилась в кожу вокруг своих ногтей. С такой силой, что выступила кровь, и она скорчилась от боли.

– Кто именно солгал ему? Как вы считаете, что на самом деле произошло с ней?

– Думаю, они поймали ее и наказали за побег, – ответила Китти, впервые прямо посмотрев ему в глаза.

– За побег откуда? – Ричард плавным движением выпрямил ноги и склонился ближе к ней. – Она находилась в какой-то лечебнице? Вам что-нибудь известно об этом?

Китти ощутила, как напряглась каждая мышца ее тела.

– Она жила в заведении под названием Святая Маргарита. Это был приют для матерей-одиночек в Сассексе.

Ричард теперь смотрел на нее еще более пристально. Его лицо побледнело, а рука, лежавшая у него на колене, побелела от силы, с которой он сжал ее.

– Но они совершили ошибку, – продолжала Китти. – Они не знали, что она нашла меня, когда я вышла из церкви. В тот день я пришла на службу одна, без родителей. Сестра подала мне сигнал из-за могил на погосте. Они уже поняли, что она сбежала, но не подозревали, что она нашла меня, и я побежала за помощью.

Она сделала паузу и посмотрела на Ричарда, который дышал очень медленно и глубоко.

– Сколько лет вам было, когда все это случилось? – спросил он.

– Восемь. Мне тогда было всего восемь лет.

Она не сводила глаз с рук Ричарда, которые начали заметно дрожать.

– Прошу прощения, мне надо отлучиться, – сказал он, медленно поднимаясь из кресла и издав при этом глухой стон.

Пока он шел к двери, его слегка пошатывало.

– С вами все хорошо, Ричард? – спросила Китти.

– Да. Просто очень утомился в дороге. Вернусь через минуту.

Китти снова села на свое место и посмотрела на часы. У нее оставалось еще полчаса.

Прошло не более двух минут, как Ричард вернулся в кабинет со стаканом воды в руке.

– Еще раз прошу прощения, что пришлось оставить вас одну. Обычно я ни на секунду не покидаю своих пациентов. Но последние дни были очень трудными для меня. Вернемся к тому, на чем остановились. Почему вы отправились в церковь одна в то воскресенье?

Китти встала и подошла к книжному шкафу. Взяла снежный шар и потрясла его. Снег взлетел над крышами крошечной деревеньки под стеклом.

– Отец тогда провел весь день в больнице. Я знала, что мама серьезно больна. А я посещала церковь каждое воскресенье всю свою жизнь. Если отец работал, мы с мамой ездили на автобусе. Поэтому я знала номер нужного мне маршрута, понимала, как туда добраться. Торчала дома одна очень долго, места себе не находила, думала о маме в больнице, очень хотелось вырваться куда-нибудь, сделать хоть что-то, чтобы как-то помочь. Я пропустила утреннюю службу, но я знала, что будет вторая, после обеда, мама иногда ходила на нее одна.

Она вернулась к креслу и села, поставив снежный шар на колено. Снежинки успели улечься, и Китти вообразила себя восьмилетней внутри шара. В своем самом лучшем красном пальто она стояла перед церковью.

– Так что я оказалась там почти случайно. И это изменило в дальнейшем всю мою жизнь. А я ведь всего лишь хотела помолиться Господу за здоровье своей мамы. Забыть не могу, какой стоял холод. Снег скрипел у меня под ногами, почти заглушая звон церковных колоколов.

Китти смотрела на Ричарда, а мыслями уже вернулась в прошлое. Вспомнила автобус, который трясся по заснеженным дорогам Восточного Сассекса, чтобы впервые в жизни свести их вместе с сестрой.

Глава 7

15 февраля 1959 года, воскресенье

Китти куталась в свое новое красное пальто из шерсти, пока автобус пытался проехать по извилистой дороге, которая вела к Престону. Обочины покрывала корка льда, а за ней простирались густо усыпанные снегом поля. Она вошла в автобус на своей остановке, заплатила водителю за билет мелочью, которую взяла с прикроватного столика отца, и села у окна. Но вскоре к ней и к другим пассажирам присоединилась пожилая леди, – соседка, знакомая ей в основном по службам в церкви. От дыхания Китти оконное стекло запотело, и она время от времени протирала его своей черной вязаной варежкой. Она то и дело видела в полях фигуры монахинь, которые показывались из-за живых изгородей или бродили у края шоссе, их дыхание на морозном воздухе превращалось в белые облачка.

Она искоса бросила взгляд на свою знакомую попутчицу. Она была модно и нарядно одета, а волосы собраны в аккуратный пучок. Ей, как подумала Китти, наверняка потребовалось несколько попыток, чтобы прическа получилась настолько опрятной и ровной. На свое плотное коричневое пальто, сшитое из какой-то странной ткани, напоминавшей ковер, дама нацепила черную стеклянную брошь. Она тряслась вместе с автобусом, который ехал по неровной дороге, но ее взгляд был неподвижно устремлен вперед. На коленях леди держала свою большую сумку. Китти так и подмывало спросить, что именно могли искать в полях монахини, но старушка даже ни разу не посмотрела на нее с тех пор, как села в автобус, а ее губы были плотно зажаты, что показывало ее нежелание разговаривать.

Китти немного вздрогнула от неожиданности, когда они остановились у перекрестка. На дорожном указателе было написано Престон-лейн. И они свернули в переулок, проехав мимо темного силуэта усадьбы «Престон». Далее направились к Саут-Даунз, где на горизонте показалось здание в викторианском стиле. Сколько она себя помнила, это четырехэтажное здание с двойным фронтоном всегда привлекало ее особое внимание. Издалека оно напоминало девочке никому больше не нужный старый кукольный домик, брошенный кем-то за ненадобностью посреди пыльного чердака. В десяти тусклых окнах, протянувшихся вдоль каждого из четырех этажей, никогда не виднелось и проблеска света. Бежевые на первый взгляд стены густо заросли плющом. Однако по мере приближения к зданию его цвет невероятным образом менялся, превращаясь в совершенно серый и почти черный по углам. Огромные кресты высились повсюду над крышей, а небольшие башенки напоминали Китти тюрьму, куда заключили Рапунцель из сказки, которую отец читал ей вслух.

Покрытая гравием дорожка к дому была окружена густыми зарослями леса. Медленно проехав по ней, они добрались до своего рода поляны, где снова остановились. Двери автобуса со скрежетом открылись, и из него вышла молодая женщина, она с трудом несла тяжелый на вид чемодан. Ее большой и округлый живот упирался в чемодан, когда она волокла его через проход между сиденьями, и Китти при этом услышала, как пожилая леди осуждающе хмыкнула.

В тени деревьев, облаченный в черное с головы до ног, если не считать белой полоски воротничка, стоял отец Бенджамин. Китти узнала его, он был настоятелем церкви Престона. Она осмотрелась вокруг и заметила нескольких девушек, бродивших вдоль канавы, проходившей по периметру леса у дорожки. На них были коричневые балахоны, а командовали ими две строгие монахини в сутанах. Китти пригляделась к ближайшей из девушек. Ее волосы остригли по-мальчишески коротко, а кожа лица казалась бледнее снега под ее ногами.

Одна из монахинь подала знак, и девушка выбралась из канавы. На самом краю она на мгновение чуть не потеряла равновесие, но затем выпрямилась и прижала руку к пояснице. Стал виден ее огромный живот.

Как только автобус тронулся, девушка подняла взгляд и удивленно посмотрела на Китти своими проницательными угольно-черными глазами. Китти сползла ниже на сиденье, это не помогло ей укрыться от пристального взгляда, но почти сразу монахиня крикнула на девушку, заставив ее двигаться дальше.

Китти беспокойно заерзала на месте и стала нервно грызть кожу вокруг ногтей. Ей отчаянно хотелось выбраться из дома, что-то предпринять, но сейчас она оказалась в этом автобусе одна, впервые без присмотра родителей, и у нее случился приступ паники. Хотя двигатель работал и обогрев салона был включен, она ощутила, как холод проникает сквозь раздвижные двери и через щели в окнах, пытаясь добраться до нее. Когда они наконец доехали до церкви, ее дыхание стало тяжелым и сбивчивым. Из автобуса начали выходить все оставшиеся в нем пассажиры.

Было только три часа дня, но дул ледяной февральский ветер, и уже начинало смеркаться. Стараясь ступать осторожно в своих лучших фирменных туфлях, Китти тоже стала спускаться по автобусным ступенькам.

– С вами все в порядке, мисс? – спросил водитель, включая передачу и готовясь двигаться в обратный путь.

– Да. Мой папа ждет меня в церкви, – соврала Китти, заранее подготовившись к поездке.

– Вот и хорошо. Только будьте осторожны на льду.

Двери автобуса закрылись у нее за спиной, и она осталась предоставленной самой себе, наблюдая, как паства торопится зайти в тесное помещение церкви. Она пожалела, что отца и в самом деле не было сейчас рядом. Она двигалась вперед, под ногами хрустела тонкая снежная корка, и она представила, что идет вместе с отцом, что делает два или три быстрых шажка, чтобы не отставать от него и поспевать за его широким шагом.

Войдя в ворота и уже минуя занесенные снегом надгробия погоста, она ненадолго задержалась и огляделась вокруг. Прихожане уже скрылись внутри, их болтовня стихла, и единственным звуком, доносившимся теперь до нее, стало карканье ворон, две из которых разглядывали ее, усевшись на голые ветви деревьев, нависавших над дорожкой.

Но внезапно птицы замолкли, и она остро ощутила, что кто-то еще следит за ней.

Пока она стояла у рядов могильных камней, в отдалении ей почудилось какое-то движение. Вороны взмыли в небо, стряхнув снег с ветвей, на которых сидели, прямо на голову Китти и за воротник ее новенького красного пальто.

Она вскрикнула от неожиданности, стала торопливо отряхиваться, а в это время мужчина в длинном черном плаще уже принялся закрывать церковные двери.

– Подождите! – окликнула она его и бросилась под защиту стен церкви, стараясь не поскользнуться на льду. Успела в последний раз оглянуться в сторону кладбища, чувствуя мурашки, пробегавшие по всему телу, а затем вошла внутрь, и двери за ней захлопнулись.