Текст книги "Дома костей"

Глава 10

Дом костей сделал выпад и нанес удар ярко блеснувшим клинком. Рин уклонилась, отскочив в сторону.

Послышался свист, ее коснулось призрачное дуновение ветра. Дом костей развернулся и снова вскинул меч. Рин парировала удар изогнутым лезвием топора. Обе руки пронзила боль.

Краем глаза Рин видела, как Эллис отбивается от третьего дома костей – того самого, которого они сложили в мешок. Он весь рассыпался. Пальцы, которые цеплялись за воротник рубашки Эллиса, они бросили в мешок последними. Сам мешок дергался так, будто из него на свободу рвалась стая крыс, и в другое время Рин посмеялась бы над этим зрелищем. Но не теперь.

Второй дом костей взял на изготовку арбалет, и Рин показалось, будто время замедлило бег. Она отчетливо увидела в лунном свете ржавый наконечник стрелы.

Она метнула топор. Он нелепо закувыркался в воздухе и ударил дом костей в грудь только рукоятью. Кольчуга смягчила удар, хоть и не отразила его. Рин кинулась к твари, выдернула топор из земли и нацелила следующий удар на незащищенную шею противника. Голова рухнула в подлесок. Челюсть клацнула, словно упрекая Рин.

В этот момент второй дом костей ударил Рин закованным в броню локтем. Череп пронзила боль, Рин упала. Костлявая рука обхватила ее щиколотку и потащила. Рин цеплялась ногтями за землю, пытаясь вырваться, а тем временем тварь склонялась над ней.

С воплем Рин вцепилась в костлявую руку в попытке оторвать ее. Однако ее усилия оказались такими же тщетными, как борьба мыши со змеей, схватившей ее: пальцы все сильнее стискивали ногу Рин, дом костей нависал над ней, широко разинув рот. Она снова услышала жуткий вдох, и у нее мелькнула мысль, неужели тварь пробует заговорить с ней.

Внезапно в тварь вонзился арбалетный болт.

Рин вскинула голову: неподалеку стоял Эллис. Оскалив зубы, он снова целился из арбалета. Он выстрелил, и болт угодил точно в дыру на доспехах первого дома костей.

Тот пошатнулся, посмотрел на болт, торчащий в месте, где раньше находилось его сердце. Склонил голову набок, изучая оружие. Он был скорее озадачен, чем ранен или возмущен.

Скрипя зубами и сдавленно чертыхаясь, Рин попыталась схватить топор, который придавила телом при падении. Для того чтобы высвободить оружие, ей нужно было перекатиться на бок.

Дом костей сунул руку в собственную грудную клетку, ломая ребра и роясь под ними в поисках болта. Потом взглянул на Рин, и она мельком увидела остатки желтых зубов. Топор все еще был под ней, и, если она не сумеет схватить его сейчас же…

Жуткий рот открылся еще шире, из сгнившего горла вырвались звуки. Не слова, а скорее, воспоминание о словах, искаженное до неузнаваемости пронзительным скрипом.

У Рин в жилах заледенела кровь. Наконец схватив топор, она ударила тварь по колену, целясь в стык между деталями брони. Топор угодил в сустав и завяз, дом костей повалился вбок. Рин отшатнулась, пытаясь встать, и тут чьи-то руки схватили ее за плечи и поставили на ноги. Мир перед глазами трясся, она осознала, что ее бьет дрожь, и Эллиса тоже пошатывало.

Дом костей протянул руку и обхватил пожелтевшими пальцами деревянную рукоять топора. Потом сжал пальцы и выдернул топор из своего тела. Но лезвие, видимо, нанесло существенный урон, потому что подняться тварь так и не смогла.

Рин, которой хватило нескольких секунд передышки, метнулась вперед и выхватила у мертвеца топор.

Она замахнулась, собрав все силы, и испустила дикий вопль. Не страха, а вызова на бой.

Топор обрушился, со свистом рассекая воздух, и разрубил твари позвоночник.

Рин продолжала крушить мертвеца.

Конечность за конечностью, кость за костью. Она расчленяла тварь, отделяла кости от доспехов, рубила и колола все, что могла, пока не обнаружила, что задыхается, что пот льется со лба и жжет глаза, и издала ужасный клич, рев презрения и вызова, на который никто не ответил.

Ее сердце бешено стучало, тело дрожало от страха и адреналина. Дыхание тяжело вырывалось из груди, повисая облачками пара в холодном ночном воздухе.

Только теперь Рин заметила, что поранила пальцы. Кровь вяло сочилась из-под треснувшего ногтя. Одна за другой давали о себе знать и остальные раны – синяки и ссадины выше запястий, ноющая боль между лопатками.

– А где второй? – спросила она.

– Не знаю. – Эллис сделал полный оборот на месте, не убирая палец со спускового рычага арбалета. – Наверное, убежал обратно в лес. Ты цела?

– Вроде бы.

– Так что же… случилось? – наконец спросил Эллис. Его голос звучал сипло, словно он кричал и сорвал его. Возможно, так и было.

Рин перевела взгляд на то, что осталось от твари. Обломки старых костей, изрубленные ржавые доспехи.

– Они напали.

– Это я уже понял. – Еле заметная улыбка скользнула по губам Эллиса. – Но по твоим рассказам можно было принять дома костей за бродяг, а не за погибшую армию.

Рин казалось, будто мир перевернулся, а она силится прийти в себя.

– А они и не армия. Не должны быть ею.

Эллис встал на колени рядом с домом костей.

– А на этом доспехи. Причем хорошие, я видел такие в Каэр-Аберхене. Этот человек был снаряжен так, будто шел воевать. – Он поднял взгляд на Рин. – Каким-нибудь армиям случалось проходить через эти леса? Может, это дезертиры?

Она поспешно покачала головой:

– Никто не отправил бы армию в этот лес, – сбивчиво объяснила она. – По крайней мере, с тех пор…

Он подхватил:

– …как князья искали котел воскрешения. Это они посылали солдат в горы. И никто из них не вернулся. – Он коснулся нагрудного панциря, провел пальцами по ржавому металлу. – Видимо, вот что с ними стало. – Он вскинул голову. – Значит, это не просто выдумки.

Острая тревога заставила ее оглядеться по сторонам.

– Нам надо в деревню. Там мы будем в безопасности. Там есть…

Железная изгородь. Слова застряли у нее в горле.

Ей вспомнилось, как железные прутья грузили в телегу, как лязгал металл по металлу. Эйнон продаст их, а когда придет зима и начнется голод, будет бахвалиться своей щедростью, продавая деревенским зерно.

Рин вспомнила своих близких, сидящих за ужином.

А еще – скрытую угрозу, которая прозвучала в брошенных ею Эйнону словах: «Любой мертвец, который появится в деревне, придет по своей воле». В бездумных словах, произнесенных, когда она была уверена, что этого не случится.

Теперь этой уверенности в ней почти не осталось.

Глава 11

Курица пропала.

Старый Хивел считал и пересчитывал, водя пальцем по воздуху. Да, всего одиннадцать птиц было на насестах высоко на стенах сарая. Курам нравилось забираться повыше, чтобы не достали лисы и бродячие собаки. Одна несушка уставилась на него, склонив голову набок, взгляд ее черных глаз-бусинок был пристальным и внимательным. Хивел прошел по сараю, бурча себе под нос и направляясь к загону для овец. Здесь овцы проводили ночь, прибегая, стоило ему встряхнуть ведро с зерном. Их даже сгонять не приходилось.

А вот куры… Куры любили бродяжничать. Не раз ему случалось находить несушку среди деревьев или даже на крыше дома. Однажды у него был петух, которому нравилось сидеть на деревенской изгороди и кукарекать каждые несколько часов в любое время суток. Один из постояльцев Инид пожаловался на шум, и следующие несколько вечеров суп в «Рыжей кобыле» имел явный вкус курятины.

Хивел закрыл сарай на засов и направился к дому. Солнце висело над самым горизонтом, озаряя поля и отбрасывая длинные тени. Времени на поиски глупой курицы почти не осталось, но зима близко – выбора у него нет.

Он прихватил ведро, в котором носил корм курам, погромыхал им, надеясь привлечь беглянку знакомыми звуками.

– Ну давай же, паршивка, – пробормотал он. Будь его жена жива, непременно упрекнула бы его за такое выражение. Но несколько лет назад его жена захворала и вскоре оставила ему дом, который казался слишком просторным, и деревню, в которой ему было чересчур тесно. Сколько бы раз друзья ни звали его переселиться в Колбрен, он лишь отмахивался.

Его место возле полей и мельницы. И потом, дел так много, что страдать от одиночества ему попросту некогда.

Он снова позвенел ведром, шаря взглядом по кустам.

В них что-то шевельнулось.

– А, вот ты где. – Хивел поставил ведро и подошел к кустам. Он очутился в тени деревьев. В воздухе расплывался странный запах – гниль вперемешку с металлом, – и в нем было что-то такое, отчего руки Хивела покрылись гусиной кожей.

Некое чутье настойчиво призывало его замереть.

Из подлеска вышла тварь.

Кости были покрыты бурыми пятнами, рот широко раззявлен, а череп будто ухмылялся. В руках тварь держала ржавый меч.

Хивел был из тех уроженцев Колбрена, семьи которых жили здесь с самого основания. Он знал о магии леса, о щедрой красоте и опасностях гор. Знал и то, что таким тварям неведом язык милосердия. Именно поэтому умолять о пощаде он не стал. Он даже не вскинул руку, чтобы прикрыться, когда дом костей перерубил мечом ему шею.

Сидя на крыше сарая, одинокая курица смотрела, как из леса начали выходить фигуры, так похожие на человеческие.

Глава 12

Рин услышала шум раньше, чем впереди показалась деревня.

Ночную тишину разорвало в клочья пронзительное кудахтанье перепуганных кур, истошное блеяние встревоженных овец и грохот двери сарая, из которого ломились наружу обитатели. Рин свернула с тропы влево, к усадьбе Хивела.

– Что происходит? – спросил Эллис. Мешок болтался у него на локте, арбалет он держал обеими руками. – Может, пройдем мимо?

Рин покачала головой:

– Что-то не так.

Эллис ответил ей взглядом, в котором читалось: «Ну разумеется, как же иначе, ведь все идет не так с самого наступления ночи». Она мотнула головой в сторону сарая.

– Слышишь?

– Здесь же усадьба, – ответил он. – Я думал, в деревнях полагается держать овец.

– Обычно овцы не мечутся по ночам в панике, – объяснила она. – Как и куры, и козы. Только если их что-то напугало.

Она сделала еще пару шагов вперед и перескочила через низкую деревянную изгородь. Эллис последовал за ней.

Усадьба Хивела была хорошо знакома Рин – ее хозяин дружил с ее дедом. Ей помнился запах свежемолотого ячменя и жирное масло, сбитое из овечьего молока, которыми Хивел часто угощал их.

Вывернув из-за угла сарая, она застыла на месте.

Не давая Эллису выйти следом, она выбросила руку и нечаянно ударила его в грудь. От неожиданности он поперхнулся.

– Что такое?

– Тот дом костей с мечом. – Она обернулась. – Похоже, он побывал здесь.

Вид трупов был привычен Рин, но, как правило, она видела тех, кто умер от болезни, от давних ран или от старости.

Кровь забрызгала траву, старик лежал скорчившись. Голова была почти полностью отделена от тела. Рин услышала, как Эллис обошел ее, выглянул из-за угла и негромко чертыхнулся.

Горевать было некогда, со скорбью следовало повременить.

– Адерин… – начал Эллис, помедлил и продолжил: – Те солдаты из преданий, которых послали в горы за котлом… Сколько их было?

Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы ответить. Мысли казались чужими и неповоротливыми.

– Я… я не знаю. Десятки? Сотни? В преданиях об этом не говорится. А что?

Эллис кивнул в сторону полей за ее спиной.

Она не сразу разглядела, что там, – темнота скрывала затоптанную траву и взрытую ногами почву. Поля выглядели так же, как в те дни, когда овец по ним перегоняли с одного пастбища на другое. Только знакомых следов овечьих копыт не было – вместо них Рин разглядела отпечатки сапог.

Их было много, слишком много.

Сорвавшись с места, Рин во весь опор понеслась вверх по холму к деревне. Все вокруг плыло перед глазами, содрогалось при каждом шаге, легкие жгло от нехватки воздуха.

Эллис поспешил за ней к кузнице. Рин несколько раз ударила в дверь кулаком. Если ей удастся разбудить тех, кто спит, у них появится шанс выжить.

Из дома вывалился подручный Морвенны, тощий и нескладный. Сонными глазами он непонимающе уставился на Рин.

– Что?..

– Буди всех, – рявкнула она так, что он вздрогнул. – Скажи Морвенне, что Хивел мертв.

Парнишка уставился на нее, разинув рот.

Объяснять было некогда – слишком уже много времени это бы заняло.

– Буди всю деревню, – отрывисто приказала она. Он судорожно кивнул и припустил к соседнему дому.

Рин надеялась, что поднятого шума хватит, чтобы разбудить остальных. Ноги уже несли ее на запад, к дому, где спала ее семья. Эллис следовал за ней по пятам – она слышала, как стучат по утоптанной земле подошвы его сапог.

Через двор она пронеслась, легко ступая по знакомым камням и кустикам травы. Дверь наверняка заперта, но Рин знала, что достаточно слегка толкнуть ее вверх, и засов выскочит – она годами твердила, что надо починить его, но руки так и не дошли. А теперь она была этому только рада. Дверь распахнулась, Рин ворвалась в дом.

Она на что-то наткнулась. Ростом с нее, в одежде, с волосами. Рин вскинула топор. Раздался крик, она пошатнулась. С шипением вспыхнул один из нескольких масляных фонарей, какие имелись в доме. В прихожей стоял Гарет: тени падали на его лицо, брови были нахмурены.

– Клянусь павшими королями, Рин! Где ты пропадала? А это… кто такой?

Она не ответила. Ринувшись к двери, она втащила Эллиса в дом, захлопнула дверь и заперла ее на засов.

– В доме все хорошо?

К чести Гарета, он не стал повторять свои вопросы, а ответил сразу:

– Да, а что?

– Тащи стол, – велела она Эллису. Тот кивнул, проскальзывая мимо Гарета. Брат озадаченно уставился ему вслед:

– Кто это?

– Хивел мертв, – объявила Рин.

Эти слова обрушились на Гарета как удар.

– Что?! – не веря своим ушам, спросил он.

Из кухни послышалось кряхтенье, потом ножки стола заскребли по дощатому полу. Рин поспешила на помощь и взялась за другой конец стола. Почти всю тяжесть Эллис удерживал правой рукой – похоже, в левую он был ранен.

– Берись за край, Гарет.

Тот не шелохнулся.

– Что происходит?

– Дома костей, – отрывисто объяснила Рин. – Они напали на нас. Похоже, Хивела тоже они убили. Конечно, к нему могли просто вломиться разбойники, а может, кто-то из его кур раздобыл нож, но вряд ли.

– Что случилось?.. – Кери вышла из своей комнаты, сонно потирая глаза.

– Гарет, берись за край стола, – скомандовала Рин.

Он подчинился, но руки у него дрожали, из-за чего стол колотился краями о стены.

– Так мы баррикадируем дверь? – спросил Эллис. – А как же окна? Можно проникнуть в дом еще какими-нибудь путями?

У Рин заныли челюсти – так сильно она стискивала зубы. Пришлось с трудом разжать их, чтобы ответить.

– Кладовка. – Она оглянулась через левое плечо. – Одна из дверей снаружи ведет в кладовку под домом.

– Хивел умер? – спросила Кери, побледнев, как луна.

– Да, – ответил ей Эллис. – К сожалению.

Стол оказался слишком широким, но им удалось поставить его под углом и прижать столешницей к двери.

– Нам надо еще что-нибудь тяжелое, – задыхаясь, выговорила Рин. – Гарет, хватай стулья. Керидвен, сможешь запереть дверь кладовки?

Кери кивнула, круто повернулась и скрылась за углом коридора. Гарет бросился в кухню. Рин прислонилась к стене: все изнеможение и боль от ран, казалось, разом навалились на нее. Павшие короли… Все, чего ей сейчас хотелось – сжаться в комочек у себя в постели, вдохнуть знакомые запахи дерева и дыма, закрыть глаза и притвориться, будто все это ей привиделось.

– Адерин.

Открыв глаза, она увидела, что перед ней стоит Эллис. Нерешительно протянутую к ней руку он тут же опустил. Отчасти она эгоистично порадовалась его присутствию: значит, не придется бояться в одиночку.

– Держу пари, ты рад, что тебя занесло в Колбрен, – с дрожащим смешком проговорила она.

Некоторое время он подыскивал слова, но подходящих так и не нашел.

– Я… да. Рад до сих пор.

– Не пойму, то ли ты глупец, то ли немного не в себе, – заявила она, по-прежнему улыбаясь.

Он открыл было рот, но вдруг что-то ударило в дверь снаружи.

Весь дом задрожал от этого удара: зазвенела посуда на полках, деревянная ложка сорвалась с крючка, пыль посыпалась с потолочных балок прямо на голову Рин. Не успев опомниться, она налегла всем телом на перевернутый стол, прижимая его к двери.

Шатаясь, в прихожую вышел Гарет с двумя стульями. Его лицо было бледным, как кость, бледным, как…

Что-то обрушилось на дверь во второй раз. Рин еле слышно чертыхнулась, почувствовав, как стол немного поддался. Щеколда была старой, она служила, чтобы не пустить в дом соседских детей, а не сдерживать натиск мертвецов.

– Вот так. – Гарет подпер стол одним из стульев. Рин прижалась лбом к ножке стола, напрягаясь в предчувствии очередного удара. – А где Кери?

– Ушла в кладовку, – продолжая удерживать стол у двери, ответила Рин.

– Схожу проверю, – быстро откликнулся Эллис. – Здесь мы вряд ли поместимся втроем, так что я пойду.

Она коротко кивнула и увидела, как он повернулся и скрылся из виду.

* * *

Дом Рин оказался… приятным.

Странно было думать об этом в момент осады, но Эллис ничего не мог с собой поделать. Прочные деревянные стены, истертые ногами половицы, сухие цветы в глиняном кувшине – все это выглядело уютным и обжитым. А в Каэр-Аберхене, сложенном из камня, зимой царил неприветливый холод, и хотя замок был по-своему живописен, ощущение дома он никогда не вызывал.

Этот же дом словно излучал тепло, в нем было удобно, как в разношенной одежде – мягкой и привычной.

По крайней мере, когда его не осаждали враги. Эллис услышал, как снова затрещала под натиском входная дверь, и ускорил шаги. Кладовку он нашел без труда – в нее вела дверь из кухни. Она была слегка приоткрыта, из щели тянуло подвальными холодом и сыростью. На узкой лестнице стоял фонарь.

– Керидвен! – прокричал Эллис, вспомнив, как Адерин звала при нем сестру. – Ты там?

Звук, который послышался снизу, был похож на звериный вопль, сдавленный и бессловесный.

Ноги понесли его сами, прежде чем успела опомниться голова. Он загрохотал по ступенькам, слыша, как судорожно колотится в груди сердце.

Кладовка была организована для хранения провизии, с земляными стенами для прохлады и полками вдоль них. Узкая дверца вела из нее наружу, и сейчас она была почти сорвана с петель.

А Керидвен билась в руках мертвеца.

От этого дома костей смердело гниющей плотью, его белые волосы свисали с черепа. Он не говорил, но страшный хриплый стон то и дело вырывался из его груди. Почерневшие от гнили пальцы запутались в волосах Керидвен. В другой руке тварь держала грязный нож.

Эллис ринулся к ним и вцепился в девчушку, пытаясь вырвать ее из лап твари. Костлявые пальцы тянули ее за волосы, но, как ни странно, она не визжала. И почему-то ее молчание было страшнее криков.

Ребенок. Этот дом костей напал на ребенка, и Эллис вдруг понял, что жаждет разорвать тварь на части за одну только попытку подобного злодеяния.

Он ударил дом костей здоровым плечом и сумел отбросить его от Керидвен. Мертвец пошатнулся, унося в кулаке несколько длинных волосков, а тем временем девочка поспешно отползла на четвереньках.

Дом костей потянулся к Эллису, и тот ощутил на шее уже знакомое прикосновение пальцев. Ледяных и влажных, как палая листва после долгого дождя. Эллис взмахнул рукой, отбивая атаку мертвеца, прежде чем тот успел сомкнуть пальцы. Тварь тут же возобновила натиск, беззвучно скаля зубы.

Эллис ударил кулаком в скулу мертвеца, но, похоже, этим причинил больше мучений себе самому, нежели дому костей. Боль пронзила руку Эллиса, а тварь даже не покачнулась.

Внезапно о череп дома костей со звоном и грохотом разбилась какая-то банка. Что-то густое и темное медленно потекло по лицу твари, осколки глубоко врезались в кости. Дом костей попятился.

Обернувшись, Эллис увидел, что Керидвен стоит возле полки со стеклянными банками и держит в руках одну из них. Ее бескровные губы сжались в тонкую линию, но бежать она даже не пыталась. Девочка вскинула банку, готовясь метнуть ее.

Эллис засмотрелся и не заметил, как дом костей выбросил вперед руку. Схватив Эллиса за волосы, он потянул их, заставив мучительно выгнуть шею. А потом ударил его головой о стену.

Из глаз Эллиса посыпались искры. Он моргнул – раз, другой – и обнаружил, что смотрит в потолок. На безумный миг он завертелся перед глазами. Левое плечо пульсировало, и эта давняя боль привела его в чувство. Боль была знакомой, как колыбельная, она стала такой же неотъемлемой частью его самого, как собственное имя. Перекатившись по полу, Эллис сделал глубокий вдох и закашлялся.

Дом костей перешагнул через Эллиса, обдав своим запахом – едким и удушливым, острым и смрадным. Вдохнув его, Эллис закашлялся, легкие стиснул спазм, и оставалось только надеяться, что его не вырвет.

Извернувшись, Эллис увидел, как тварь снова потянулась к Керидвен, а та занесла банку для броска.

Эллис схватил дом костей за щиколотку и дернул изо всех сил. Ярость придала их ему, она же вызвала ощущение невесомости и непривычной неуязвимости. Он не позволит этой твари обидеть ребенка, вот и все – ему плевать на свою боль и на риск расстаться с жизнью. Его жизнь не имеет значения.

Дом костей рухнул на пол и лягнул ногой, попав Эллису в плечо. Он сдержал крик и не выпустил ногу мертвеца. Сапоги у твари были из толстой кожи, Эллис увидел клеймо, выжженное на щиколотке, – предмет гордости искусного мастера. Сосредотачивать внимание на таких мелочах было легче, чем пытаться охватить происходящее в целом.

– Не трожь его!

Крик раздался откуда-то сверху. Эллис поднял голову и к своему невыразимому облегчению увидел знакомую фигуру Адерин. Лезвие ее топора вонзилось в земляной пол кладовки – дом костей сумел увернуться от удара. Адерин вытащила топор и снова замахнулась.

Тварь попыталась ногой оттолкнуть Эллиса, который по-прежнему цеплялся за него, но потом уставилась на Адерин, и его полусгнившее лицо исказила гримаса. Рот открылся, словно он хотел заговорить.

– Извини, – произнесла она. – Мне очень жаль.

И взмахом топора снесла твари голову.

Эллис услышал глухой стук. Дом костей рухнул на твердый земляной пол, судорожно дергаясь. Но Эллис смотрел не на него: он не мог отвести глаз от Адерин. Выражение ее лица было ужасным: в нем смешались страх, омерзение и другие чувства, которым он не мог подобрать названий. Она прижала ладонь к губам, ее грудь вздрогнула, словно она силилась удержаться от рвоты.

– Рин, что?.. – На лестнице показался Гарет с кухонным ножом в руках.

Увидев голову мертвеца, он выронил нож и резко отпрянул, отшатнулся, будто опасался нового нападения. Взгляд Гарета метался между домом костей и Адерин, сжимающей рукоять топора так сильно, что побелели костяшки. Наконец Гарет разразился яростной бранью.

– Он вернулся, – выговорила дрожащим голосом Керидвен. – Он вернулся.

– Гарет, дверь наверху! – хрипло вскрикнула Адерин.

На миг ее брат замер в нерешительности, посмотрел на сестру, потом – вверх, на дверь – и лишь после этого коротко кивнул и быстро удалился.

– Иди с ним, Кери, – велела Адерин и добавила резким тоном: – Кери!

От этого окрика Керидвен будто очнулась. Бросив взгляд на сестру, она побежала вверх по лестнице.

– Этот человек… – заговорил Эллис. – Кери сказала: «Он вернулся»…

Адерин посмотрела ему в глаза. Она выглядела изнемогающей и бледной и впервые с тех пор, как они познакомились, казалась потерпевшей поражение.

Она перевела взгляд на обезглавленного мертвеца.

– Это был… – начала она, но слова точно застряли у нее в горле. Она сглотнула. – Это был наш дядя.

Эллис уже ничему не удивлялся: слишком много потрясений случилось за короткое время, поэтому им овладело своего рода оцепенение. Адерин коротко взглянула на него и снова уставилась на мертвеца.

– Ну же, – позвал Эллис. – Надо попробовать снова повесить дверь на петли.

То и дело оглядываясь, она взялась за дверь. Эллис принялся помогать ей. Паника прогнала все мысли о боли, но он знал, что утром ему будет невыносимо. Если они доживут. Общими усилиями им удалось поставить дверь и подтащить поближе к косяку.

Издалека слышались крики и лязг металла.

Видимо, дома костей напали не только на их дом, но и на остальные в деревне.

Пока они прилаживали дверь, Эллис выглянул наружу. Двор был залит лунным светом, какое-то движение неподалеку привлекло его внимание.

Вдруг Эллис различил козу.

В последний раз, когда он видел ее мельком, она брела к дому, пощипывая траву. Лучше бы ей было остаться в лесу.

Сейчас перед козой стояло сразу три дома костей с оружием. А коза и не думала отступать.

Адерин вздрогнула.

– О нет… – Она повысила голос: – Коза, коза!

Не оборачиваясь, коза дернула ушами. Ее голова была грозно наклонена, одним копытом она рыла землю.

– Она защищает дом, – голос Адерин дрогнул. – Проклятье.

– Нам туда нельзя. – Эллис подтолкнул дверь, и Адерин пришлось помогать, чтобы он не уронил ее. – Извини, но нам надо поставить дверь на место.

Коза накинулась на мертвецов, боднув рогами одного из них в бедро. Удар был бы болезненным, будь ее противник жив. Но тот был и не человеком, и не живым, поэтому боли не почувствовал. Только схватил козу за рога, подтащил к себе и бросил на землю.

Эллис отвернулся, с трудом закрывая тяжелую дверь. Дерево протестующе скрипнуло, и этот звук заглушил треск плоти, в которую вонзились мечи.