Текст книги "На Дальнем Западе"
Автор книги: Эмилио Сальгари
Жанр: Зарубежные приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
V
Монастырь Крови
Джон Максим не отрываясь смотрел на удалявшегося. Казалось, его мучило сомнение.
– Что ты думаешь обо всей этой истории, дружище? – обратился он, наконец, к Гарри, который, вооружившись своим охотничьим ножом, беззаботно занялся обработкой медвежьего окорока: из медвежьего мяса должно было выйти превосходное жаркое на завтрак путникам. – Что это за странная личность, Гарри? Признаться, я предпочел бы совершенно не встречаться с этим гамбузино. Его физиономия внушает мне не очень-то много доверия! – продолжал агент.
Гарри наклонил голову, сунул в рот небольшую плитку спрессованного табака и вместо ответа промычал:
– Гм!
– Твое «гм» мне решительно ничего не объясняет!
Гарри прожевал табак и, сплюнув на землю, наконец, ответил:
– А что думаешь об этом ты, родившийся на свет Божий двенадцатью годами раньше меня и знакомый с прериями чуть не с детского возраста?
– Гм!.. – замялся, в свою очередь, агент. – Говоря откровенно, я не знаю, что и думать. Мне кажется почему-то, что он совсем не тот, за кого ему хочется себя выдать.
Правда, он может быть гамбузино, потому что носит свойственный этому сорту бродяг костюм, но, с другой стороны, по виду он вылитый индеец.
– Ну… – усомнился Гарри. – Если бы он был индейцем, то с какой стати ему пришла бы в голову мысль бежать подальше от восставших краснокожих? По-моему, это вернее всего какой-нибудь мексиканский бандит, одна из тех темных личностей, которыми еще так недавно было полно все Колорадо.
Джон Максим погрузился на несколько минут в какие-то размышления.
– А, да черт с ним! – сказал он затем, решительно встряхнув головой. – Кто бы он ни был, хоть сам Вельзевул, выскочивший из ада, нам нет никаких оснований бояться его. Нас трое, и если он вздумает устроить нам какую-нибудь гадость, то мы живо укажем ему на его место. И потом, ведь до Кампы не так уж далеко! Там мы постараемся отделаться от него, если…
Не докончив фразы, он резко обернулся назад, инстинктом почуяв за спиной присутствие кого-то постороннего.
Миннегага, которая до того момента прогуливалась в некотором отдалении в густой траве прерии, мало-помалу приближалась неслышными шагами к разговаривавшим и при последних словах агента неслышно опустилась на траву всего в нескольких шагах от него.
– Что ты здесь делаешь, негодная?! – воскликнул агент, нахмурившись и гневно сжимая кулаки. – Ты подслушивала наш разговор?!
– Гуг!.. – ответила девушка, пожимая плечами. – Миннегага слушала журчание ручья.
– Ты могла бы слушать его немного подальше отсюда.
– Мне все равно!
Индеанка завернулась пренебрежительно в свой мягкий шерстяной плащ и, отойдя в сторону, уселась под большим камнем, лежавшим в нескольких десятках метров выше по течению потока.
Джон и Гарри обменялись взглядами.
– Вот сокровище, которое даст нам больше забот, чем пользы! – сказал недовольным тоном агент.
– Да! – ответил Гарри. – Эта девочка – настоящий демон. Клянусь медвежьим окороком, который так вкусно поджаривается сейчас на вертеле, что ее глаза и эта ее дьявольская улыбка способны нагнать страх.
В этот момент из рощицы показался гамбузино на своем мустанге, красивом и выносливом коне андалузской породы, снаряженном по мексиканскому образцу.
– Ну, – сказал Джон, – дожидаться завтрака вам, ребята, уже не придется. Нужно поторапливаться, благо лошади уже несколько отдохнули!
Гарри со вздохом поглядел на медвежий окорок и, не желая оставлять его степным хищникам, снял его с вертела и подвесил к седлу своей лошади.
– Не удалось его съесть здесь, так съедим в другом месте! – заметил он.
Через несколько минут четверо всадников уже мчались по прерии, направляя свой путь к Кампе.
Время от времени из кустов вырывались с быстротою ветра стада грациозных антилоп, вспугнутых топоком копыт, или стаи койотов, трусливо шнырявших в траву, завидя всадников, чтобы затем снова вынырнуть и долго смотреть им вслед, испуская душераздирающий жалобный вой.
Присутствие этого зверя было хорошим признаком для путешественников: все животные прерий как чумы боятся индейцев, в которых они не без основания видят своих злейших врагов. Если бы вблизи находился какой-нибудь отряд арапахов или чэйэнов, то во всей округе не осталось бы больше ни одного животного. Исчезли бы даже болтливые сороки, которые теперь, чувствуя себя в безопасности, спокойно стрекотали на верхушках придорожных деревьев.
Около полудня путники, не желая слишком утомлять своих лошадей, сделали небольшой привал и организовали незатейливый завтрак, состоявший из маисовых галет и так называемой ямны – сорта лука, растущего в диком виде в траве прерий и довольно приятного на вкус.
Этот отдых был несколько потревожен появлением целой стаи больших черных волков, разместившихся на небольшом расстоянии от отряда с явным намерением, дождавшись ночи, наброситься на него и устроить себе сытный пир. Появление их тоже было, до известной степени, хорошим признаком, потому что волк, даже голодный, никогда не появляется там, где близко находится индеец. Однако четверо путешественников гораздо охотнее предпочли бы совершенно не встречаться с этими хищными животными. Если индейцев и не было в этой местности, то пронзительный, заунывный вой волков легко мог издалека привлечь их внимание и навести, таким образом, на след отряда.
– А ведь эти звери собираются, кажется, поужинать нами сегодняшней ночью! – шутливо сказал Джордж ехавшему рядом с ним правительственному агенту.
– Пожалуй, им это и удалось бы сделать, если бы у меня не было на примете надежного убежища, где мы можем провести ночь! – ответил тот. – Я еще не знаю, как я найду это убежище, но, насколько мне помнится, в этих местах должно находиться то знаменитое подземелье, в котором во время оно была изжарена целая шайка разбойников.
– Изжарена целая шайка? Что это за история? Мне ничего не приходилось раньше слышать об этом!
– Сейчас не время заниматься болтовней; я расскажу тебе эту историю, если хочешь, когда мы будем уже сидеть за медвежьим окороком в безопасном месте. Правда, я давно уже не бывал в этом монастыре Крови, как его называют, но тем не менее надеюсь, что мне удастся разыскать его сравнительно легко. У нас, трапперов, хорошая память на места!
К вечеру погода начала заметно меняться к худшему: подул резкий ветер, и покрывавшие горную цепь Ларами тучи начали понемногу спускаться в долину, перевиваясь время от времени огненными зигзагами молний.
Не желая подвергаться опасности быть застигнутыми ураганом на открытом месте, всадники пришпорили своих лошадей и во весь опор помчались вперед в указанном агентом направлении. Лошади неслись, подгоняемые громким воем волчьей стаи, которая не только не отставала от путников, но, напротив, с приближением сумерек все смелей и смелей приближалась к ним, заметно увеличиваясь.
Едва только солнце скрылось за горизонтом, как придорожные деревья начали со свистом гнуться под первыми порывами приближающегося урагана и с обложивших небо серых туч посыпались на землю первые тяжелые капли дождя.
– Скорей, скорей! – торопил своих спутников Джон Максим. – Монастырь уже должен быть близко. Смотрите! Волки начинают как будто отставать. Это верный признак, что убежище недалеко! Погоняйте лошадей!
Лошади мчались уже среди довольно густого леса, где обычно царствовавший сумрак еще более усиливался темнотой надвигающейся ночи. Если бы не вспышки молний, следовавшие почти непрерывно одна за другой, то всадники едва ли сумели бы ориентироваться в окружавшей их густой мгле.
Скакавший во главе отряда агент уже начал было бормотать себе под нос какие-то многоэтажные ругательства, как вдруг вспыхнувшая с необыкновенной силой молния, за которой последовал заставивший задрожать всю землю раскат грома, осветила перед отрядом широкую поляну с разбросанными по ней в беспорядке остатками каких-то стен, среди которых возвышалась полуразрушенная колокольня.
– Монастырь Крови! – весело воскликнул агент.
– Наконец-то! – проворчал Джордж. – Еще немного, и наши лошади свалились бы на землю от усталости!
– Какое, однако, гнусное имя носит это убежище! – заметил Гарри, скорчив кислую гримасу. – Вероятно, здесь устроили какую-нибудь гадкую выходку краснокожие.
– Вовсе нет! – отозвался агент. – Но об этом после! Берите-ка под уздцы лошадей и посмотрим, не удастся ли нам спрятаться где-нибудь от дождя. Зажги-ка факел, Джордж! Как порядочный траппер, ты, разумеется, должен иметь его у себя в запасе.
При свете факела отряд обошел вокруг колокольни, проник в большую дверь, носившую на себе следы давнего пожара, и через несколько минут очутился внутри монастыря.
Крыша его почти вся оказалась разрушенной и валялась здесь же, на полу, в виде целой груды обломков, однако часть ее сохранилась настолько, что под ней могли свободно укрыться от непогоды и сами путешественники, и их лошади.
Стены монастыря Крови оказались еще более поврежденными, чем его крыша. В них было множество проломов, в которые свободно врывались потоки дождя, заносимые дувшим с яростной силой ветром. В эти проломы свободно могли проникнуть и преследовавшие путников волки, которые, судя по доносившемуся издали глухому и отрывистому вою, похожему на собачий лай, вовсе не думали отказываться от своих враждебных намерений.
При ярком свете пропитанного смолой факела, еще более сгущавшего и без того черные тени, лежавшие в закоулках здания, среди беспорядочно разбросанных кругом груд обломков, внутренность монастыря предстала перед беглецами во всей своей неприглядной наготе и заброшенности.
– Приют, однако, не из важных! – недовольно пробормотал Гарри, оглядывая полуразрушенные закопченные дымом стены и арку с частью уцелевшего над ней свода. – Впрочем, эти развалины все же во сто раз лучше, чем открытая равнина прерий. По крайней мере, есть хоть где укрыться от дождя!
– Можно спуститься вниз, в то самое подземелье, где десяток лет тому назад мы уничтожили банду мексиканских разбойников! – заметил агент. – Я думаю, их скелеты валяются там и по сию пору.
– Мы? – удивился Джордж. – Разве и ты имел какое-нибудь касательство к этой истории?
– Разумеется! – не без самодовольства отозвался агент. – Не будь этого «касательства», я не заработал бы ста красивых новеньких долларов. Вы хотите знать, каким образом я их заработал? Хорошо, я расскажу вам об этом. Давайте только расположимся поудобнее вот здесь. В подземелье спускаться, пожалуй, будет небезопасно, так как оттуда нам трудно будет заметить приближение индейцев, если – что очень возможно – этой краснокожей братии придет в голову мысль искать убежище от непогоды здесь же, в развалинах этого монастыря. Хотя, по всем признакам, их не должно быть сейчас в этой части прерии, но осторожность никогда не мешает.
– Итак, – начал Джон Максим, когда лошади были поставлены в надежное место и предусмотрительно захваченная Гарри медвежья нога весело затрещала над разложенным на полу костром, – как я уже сказал, мне довелось быть в этом самом монастыре десять лет тому назад. Монастырь принадлежал тогда мексиканским монахам, которые построили его в этом сердце индейских владений с намерением внести в среду краснокожих вместе с христианской моралью также зачатки американской цивилизации. Говоря откровенно, задача эта была сколько благородная, столько же и безрассудная. С одной стороны, проповедовать индейцу смирение и покорность – все равно что проповедовать льву кротость и послушание. А с другой стороны, в ту эпоху здесь водилось гораздо больше мексиканских разбойничьих шаек, чем индейских таборов.
Эти шайки производили неслыханные злодейства, разграбляя все караваны, которым приходилось пересекать прерии, и не боялись даже создавать затруднения американскому правительству нападениями на почтовых гонцов, отправляемых с разными депешами, иногда очень важными, через те же прерии.
– Да, мне не раз приходилось слышать об этих проделках, – вставил Джордж, заботливо поворачивая к огню недостаточно еще прожарившуюся сторону медвежьей ноги. – Эти негодяи совершают при этом такие жестокости, какие вряд ли позволяют себе даже индейцы при всей их дикости и кровожадности…
– А после все эти жестокости приписываются индейцам! – добавил гамбузино, молча сидевший в углу и с флегматичным видом посасывавший свою трубку.
– Да, индейцам немало пришлось принять на себя чужих грехов, – согласился агент. – Ну так вот, в один прекрасный момент американскому правительству надоела вся эта история, и оно, убедившись в том, что виновниками большинства совершавшихся в прериях преступлений являются не краснокожие, а именно эти мексиканские бандиты, решило раз и навсегда покончить с ними. Организован был отряд добровольцев, и, разумеется, мне, как знатоку прерий, было предложено принять участие в снаряжавшейся экспедиции.
После трехмесячного беспрерывного скитания по равнинам Колорадо и Утахи, после погони солдат за бандитами, во время которой обе стороны выказали большое искусство по части выслеживания друг друга и заметания следов, нашему отряду удалось, наконец, узнать, что водившая нас все время за нос разбойничья шайка отправилась к этому самому монастырю, о котором тогда ходили слухи, что он пользуется большим вниманием богатых мексиканок, с явным намерением разграбить его и затем подвергнуть уничтожению.
Мы прибыли к монастырю почти непосредственно вслед за разбойниками и застали их как раз в тот момент, когда они целиком занялись грабежом. Нужно отдать им справедливость, они не очень-то растерялись, увидев себя окруженными со всех сторон нашим отрядом. Выстрелы, направленные ими в нашу сторону при первой попытке приблизиться к монастырю, были так удачны, что человек двенадцать из окружавшей монастырь сотни наших молодцов тут же повалилось на землю. Это заставило нас быть осторожнее и полагаться больше на меткость наших карабинов, чем на открытый натиск.
Перестрелка тянулась часа полтора, затем вдруг как-то неожиданно ответные выстрелы со стороны бандитов стали раздаваться все реже и реже, и, наконец, совсем смолкли. Приняв все предосторожности, мы подошли к монастырю и, соорудив нечто вроде тарана, вышибли тяжелые ворота, будучи вполне уверенными, что сейчас нам придется иметь рукопашную схватку с уцелевшими живыми бандитами. Каково же было наше удивление, когда, вломившись в дверь, мы нашли в монастырской зале вместо тех, кого мы ожидали, лишь человек двадцать монахов со скрученными руками и туго завязанными ртами.
– Эге! – вставил Джордж. – Монахи, значит, были оставлены в живых? Это до известной степени рисует мексиканских разбойников с выгодной стороны!
– Подожди, – ответил Джон. – Дай мне закончить! Не теряя ни минуты, мы освободили почтенных цивилизаторов от опутывавших их веревок и рассыпались по всему монастырю, ища, где же нашли убежище бандиты. К нашей досаде, несмотря на самые тщательные поиски, мы не нашли ничего, кроме нескольких трупов, валявшихся у окон, где их настигли наши пули. На все расспросы о том, куда могли деваться разбойники, монахи отвечали, что они, вероятно, скрылись через тайный ход, который, к несчастью, никому из уцелевших монахов не был известен и о котором знал один только настоятель монастыря, находившийся, по словам монахов, в отъезде.
Пока мы шарили по всем закоулкам монастыря, монахи преспокойно удалились из него, заявив, что они хотят разыскать своего настоятеля и сообщить ему о случившемся несчастий.
Разумеется, мы, как дураки, поверили им и отпустили. Спохватились мы, когда было поздно. Вы, конечно, догадываетесь, кто были эти монахи?
– Бандиты? – спросил Гарри.
– Они самые. Оказывается, эти канальи перебили всех монахов, запрятали их тела в какую-то отдаленную келью, которую мы разыскали уже значительно позже, и, нарядившись в их одежды, устроили мистификацию, маскарад, который и ввел нас в заблуждение.
– Великолепно! – воскликнул Гарри.
– Да, прекрасный удар! – подтвердил гамбузино, который, казалось, очень заинтересовался рассказом Джона Максима.
– Но за этот прекрасный удар бандиты жестоко поплатились некоторое время спустя. Начальник нашего отряда, старый вояка Мак-Лелан, поклялся отомстить им за этот обман, и он сдержал-таки свое слово.
Месяца два так ловко ускользнувшие из наших рук разбойники не подавали никаких признаков жизни, но затем нападения на караваны возобновились, сопровождаясь удвоенными жестокостями. Несмотря на все старания нашего отряда разыскать шайку, нам никак не удавалось напасть на ее след, но однажды капитану Мак-Лелану пришла в голову мысль, не избрали ли хитрые мексиканцы своим убежищем развалины этого монастыря в надежде, что после его разрушения мы не вздумаем больше заглядывать в его стены.
Был собачий холод, бушевала вьюга. В общем, была такая проклятая погода, о которой у нас говорят, что в такой час добрый хозяин даже собаку на улицу не выгонит.
Но наш отряд, состоявший из ста человек волонтеров, отлично знавших, что за истребление разбойников назначена весьма порядочная премия, радовался этой вьюге, ибо вой ветра, полумгла, собачий холод – все это, взятое вместе, могло способствовать нашему предприятию, усыпляя бдительность мексиканцев.
И вот около полуночи мы добрались до развалин миссии.
Кругом царила тишина, окна зияли черными пятнами, и ни единый луч не освещал дорогу, но это не обмануло нас: очень скоро мы открыли, что в обширном монастырском погребе беззаботно пирует за круглым столом, ломящимся под тяжестью яств и вин, целая шайка.
Они все были здесь, эти «степные волки», и ни один не ушел от давно заслуженной участи.
Надо сказать правду, держались они молодцами: не захотели сдаваться! Ну, да и то сказать: они отлично знали, что и со сдавшимися расправа будет короткая. Веревка на шею или пуля в лоб!
Так или иначе, но нам пришлось брать погреб приступом под выстрелами мексиканцев, а когда мы добрались туда, то завязалась рукопашная схватка.
Мы стали выкуривать бандитов из подземелья, бросая в окна факелы, сухую траву, вспыхивавшую, как порох. А если кто выскакивал, мы попросту сталкивали его вниз, туда, где все обратилось в огромный костер. И все подбрасывали и подбрасывали хворосту, покуда не задохнулся и не изжарился последний из бандитов…
Джордж перебил рассказчика:
– Это все? Ну и ладно, а то история затянулась, а наше жаркое грозило совсем сгореть. Пожалуйте к столу, господа!
Словно в ответ на это приглашение снаружи отозвались сотни голосов, в зияющих расселинах полуразрушенных стен, в окнах и в дверях показались десятки волков с пылающими глазами, оглашая воздух зловещим воем.
– Пожаловали незваные гости! – сказал Джон. – Но они слишком торопятся! Если они думают, что мы расположены уступить им свой ужин, то они жестоко ошибаются: у нас тоже волчий голод!
VI
Защита развалин
Две породы волков оспаривают друг у друга владычество над безграничным простором прерии, над степями, расстилающимися между Миссисипи и могучим хребтом Сьерра-Невада: это койот и черный волк.
Койот сравнительно мелок, довольно труслив, но страшен своей многочисленностью и какой-то дьявольской хитростью. Он представляет собою нечто среднее между волком и лисицей, обладает пушистой шерстью желтого оттенка с красноватыми пятнами, а зимою сереет. Держится он всегда стаями от пятидесяти до ста голов, и эти стаи ведут охоту на всю живность степи, которая в лице койота имеет ужасного врага. Даже грозный, могучий бизон и тот не всегда уходит от койота. Но на человека койот нападать решается только в исключительных случаях. Иногда целая стая койотов некоторое время идет следом за охотником, кружится, наскакивает, угрожая нападением, но этим и ограничивается. Иной раз затерявшаяся в безграничном просторе степи одинокая палатка какого-нибудь индейца осаждается койотами несколько суток, но и тут дело заканчивается только бесплатным волчьим концертом.
Черный волк прерий – дело другое. Он значительно выше койота, гораздо массивнее его, у него ужасные зубы, удивительная сила и он отчаянно храбр. Черный волк не уступит никакому другому хищному зверю в дерзости и кровожадности. Страха перед человеком он совершенно не знает, особенно если голоден. К тому же среди черных волков очень часто вдруг вспыхивает эпидемия бешенства, и тогда черный волк становится ужасом целого края.
Пока остается совершенно неведомым, почему, в зависимости от каких причин распространяется среди волков эта ужасная болезнь. Иной год бешеных волков почти не встретить, другой же год, наоборот, случаи водобоязни так часты, что иногда кажется, будто бешеными стали все волки.
Как мы рассказывали в предшествующей главе, в развалинах монастыря, где находились наши странники, появились волки.
Если бы речь шла только о койотах, то это не очень беспокоило бы степных бродяг. Но на самом деле с первого взгляда можно было убедиться, что непрошеными гостями были именно черные волки, рассчитывавшие не только на осаду, но и на прямое нападение, конечно, в первую очередь на лошадей, которые обещали дать волкам гораздо более обильный материал для пиршества, чем их обладатели.
– Вот что, дорогой! – сказал Джон, обращаясь к Гарри, только занявшемуся разрезанием на части поджаренной на костре медвежьей ноги. – Поторопись-ка со своей работой! Придется нам скорей кончать ужин и позаботиться о розысках горючего материала, иначе волки могут обнаглеть настолько, что в эту ночь мы не будем иметь ни одной минуты отдыха!
– За этим далеко не придется ходить! – отозвался Джордж. – У нас здесь под руками остатки монастырской крыши, из которых можно будет состряпать великолепные костры.
– Да, позаботиться о кострах будет далеко не лишне! – заметил гамбузино, с аппетитом разжевывая громадный кусок жирной медвежатины. – До тех пор, пока здесь будет огонь, волки ни за что не осмелятся проникнуть в наше убежище.
Действительно, хищные животные, число которых, видимо, все возрастало и возрастало, держались пока на почтительном расстоянии. Их вой сделался, однако, до того оглушительным, что временами покрывал собою даже грохот громовых раскатов.
– Не доставало только этого зверья, чтобы отравить нам всю ночь! – проворчал угрюмо Джон, едва только был закончен ужин. – Делать нечего, придется серьезно заняться приготовлениями к защите своей шкуры! Запах нашего жаркого так раздразнил аппетит этих бестий, что они не погнушаются поужинать нами и в сыром виде!
– Нужно отдать, однако, волкам справедливость: они очень деликатны! – сказал Гарри, принявшийся вместе с Джорджем и гамбузино за выворачивание бревен и досок из валявшихся на полу остатков крыши. – В то время как мы действительно по-королевски наслаждались нашим жарким, они только облизывались.
– Погоди шутить, мой друг! – остановил юношу агент. – Я чувствую, что эта черная армия задаст еще нам много работы. Будет, пожалуй, большим счастьем, если мы выйдем отсюда целыми и невредимыми.
– Э… – беспечно возразил Гарри. – Мы слишком хорошо знакомы с волками, чтобы бояться их!
– Среди них могут оказаться бешеные, дружище! А одного укуса бешеного волка, милый, совершенно достаточно для того, чтобы отправить человека на тот свет. Кстати! Кто возьмет на себя оберегать девочку? Ведь волки нападут на нее в первую голову!
– Брось ее ко всем чертям! – сказал жестко Гарри. – Только обуза, и больше ничего!
Ко всеобщему удивлению, гамбузино оставил большое бревно, которое он старался вытащить из груды обломков, и, приблизившись к трапперу, угрожающим тоном сказал:
– Как?! Вы осмелитесь бросить ребенка на растерзание зверью? Пока я здесь, этого не будет!
– Но ведь это только индианка. И она нам порядочно надоела! – ответил Гарри.
– Для меня она просто беззащитный ребенок, и я буду отстаивать ее, покуда у меня найдется пороху хоть на один заряд!
– Ну так и заботься о ней ты сам! – ответил несколько сконфуженный Гарри.
– И позабочусь! И вы увидите: волкам придется круто, раньше чем им удастся добраться до нее.
Гарри пожал плечами и с помощью брата и агента принялся складывать в разных углах костры.
Волки, казалось, не особенно торопились начинать атаку: казалось, что они были вполне уверены в невозможности для осажденных убежать от них, и ждали только полуночи, чтобы приступить к пиршеству. Теперь их собралось у развалин огромное количество, они толпились у расселин стен и у окон, возились, выли, по временам как будто дрались, оспаривая друг у друга лучшие места.
– Ну, пора! – скомандовал Джон, когда все костры были зажжены. – Занимайте свои места под защитою огня! Смотрите, какую иллюминацию мы устроили! Света достаточно, мы отлично можем показать, кто как умеет стрелять. Надо постараться несколько унять пыл серых бестий!
Потом он обратился к трапперам:
– Мы втроем займем место в авангарде. Гамбузино пусть сторожит эту индейскую ящерицу поближе к лошадям. Его карабину найдется дело и там!
Трапперы забрались на груды обломков, защищенных кострами, а гамбузино, убедившись, что на него никто не обращает внимания, отошел к последнему костру, держа за руку покорно последовавшую за ним девочку. Его глаза оживились. В них загорелся странный огонь. С бронзового лица, словно по волшебству, слетело выражение угрюмого равнодушия.
Он уложил девочку на полу, как можно дальше от белых, укрыв ее тщательно своим плащом, затем сам улегся на земле около нее и зарядил свой карабин.
Первый выстрел по волкам дал кто-то из трапперов. Потом загремели выстрелы почти без перерыва, сея смерть в рядах все больше надвигавшихся волков.
Гамбузино поторопился использовать удобный момент, чтобы обменяться с Миннегагой, не будучи никем услышанным, несколькими словами.
– Скажешь ли ты мне, наконец, что же случилось с Птицей Ночи? – прошептал он.
– Белые расстреляли Птицу Ночи! – ответила чуть слышным голосом девочка. – Он умер, мой брат, как умеют умирать только дети нашего племени…
– Ах, эта Ялла! Твоя мать, девушка, слишком мстительна! Ей надо было бы позабыть прошлое и предоставить полковнику Деванделлю погибнуть от чьей-нибудь руки. Но Птицу Ночи приказал расстрелять именно полковник?
– Да, отец!
– Это ужасно даже для нас, краснокожих: мать, которая заставляет отца убивать собственного сына!
– Так это правда, что Птица Ночи был сыном полковника?
– Зачем тебе знать это, дитя?
– Как зачем? Разве Птица Ночи не был сыном моей матери?
– Пусть будет по-твоему! Да, Птица Ночи был сыном Яллы и полковника Деванделля.
– А я?
– Когда Деванделль предательски покинул Яллу, я взял ее в жены. Ты – моя дочь.
– У меня кружится голова: я перестаю понимать что бы то ни было! – прошептала Миннегага, стиснув зубы.
– А ты не думай ни о чем! Так будет даже лучше для тебя! – ответил ей мнимый гамбузино, укладывая метким выстрелом большого волка, проскочившего сквозь проломы стены к кострам.
– Ты, отец, однако, не знаешь еще одной вещи! – тронула его за локоть Миннегага, когда индеец перезаряжал ружье. – Я… я отомстила за моего брата! Не удивляйся, отец! Разве моя мать не дала Птице Ночи поручения убить полковника, чтобы проложить дорогу воинам нашего племени?
– Так это ты уложила полковника? – пробормотал индеец изумленно. – Но твоя мать, кажется, ошиблась в расчете на то, что солдаты Деванделля, оставшись без вождя, растеряются… И вообще, повторяю, твоя мать слишком жестока. Она должна была понимать, что данное ею Птице Ночи поручение очень рискованно.
– Я вонзила полковнику нож в спину. Он упал. Он умер! – бормотала, сверкая глазами, девочка злорадно.
– В твоих жилах течет хорошая индейская кровь! – похвалил маленькую убийцу индеец.
– Да, отец. Потому что в моих жилах ведь течет и твоя кровь! А Красное Облако – это знают все – был в свое время одним из величайших вождей и воинов могучего племени «воронов».
– Откуда ты знаешь это? – нахмурился индеец.
– Я слышала, как об этом говорили люди нашего племени во время охотничьих привалов!
– Если ты знаешь это, то мне нечего больше скрывать от тебя. Да, Красное Облако был великим воином. Он сорвал много скальпов с голов своих врагов, черноногих!
Гамбузино, не забывая о происходящем вокруг, прицелился, и его пуля свалила еще одного волка.
– Но ты уверена, дитя, в том, что ты действительно убила полковника?
– Думаю, что да!
– Но ведь тогда белые должны были убить тебя! Как ты ускользнула от них?
– Потому что я ударила ножом Деванделля, когда никого не было в палатке, и это было перед самым нашим отъездом с этими людьми. Они не подозревают о происшедшем! В то же время сиу начали атаку на солдат, им было не до меня.
– Зачем они увозят тебя с собою?
– Они хотят выпытать у меня сведения о Левой Руке, вожде арапахов. Ведь Птица Ночи сказал им, что я дочь вождя арапахов и что ему, Птице Ночи, поручено отвезти меня к Левой Руке.
– А куда и зачем отправляются эти люди?
– Полковник послал их спасать его детей.
Красное Облако блеснул глазами.
– Значит, Птица Ночи таки выдал нашу тайну? – пробормотал он гневно.
– Нет. Как можешь ты думать так о Птице Ночи? С его уст не сорвалось ни единого слова!
– Но каким же образом полковнику могла прийти в голову мысль о необходимости посылать гонцов к своим детям?
– Не знаю! – ответила Миннегага, которая в самом деле не знала содержания записки, взятой агентом из рук убитого индейца.
– Я знаю только, – продолжала она через минуту, – что этим людям поручено торопиться, чтобы добраться до гациенды полковника раньше, чем воины Левой Руки дойдут туда.
– Ну, они, должно быть, опоздают. Твоя мать послала туда гонцев раньше нас и разными дорогами.
– Что же ты думаешь предпринять, отец?
Гамбузино сначала выстрелил, потом, перезаряжая ружье, ответил:
– Во всяком случае, значит, и нам есть что делать. Постараемся как можно больше затруднить доступ этим людям к гациенде Деванделля. Может быть, этим мы поспособствуем планам твоей матери!
– Трудно, отец! Эти люди мне кажутся очень решительными. И они так осторожны, так подозрительно следят за каждым моим движением.
– Ба! Прерии беспредельны. Кто знает, какие случайности ждут нас на пути? Так или иначе, твоя мать задалась целью во что бы то ни стало захватить в свои руки живыми детей полковника. Постараемся, повторяю, помочь ей в этом. Я не стану ослушиваться ее распоряжений. Ты не знаешь, дитя, что за женщина твоя мать! Она стоит целой сотни воинов!
– Да, моя мать сильная женщина! – промолвила девочка с гордой улыбкой.
– Пожалуй, даже слишком сильная! – прошептал Красное Облако с легким вздохом.
После минутного молчания Миннегага заговорила снова.
– Послушай, отец! – сказала она. – Присоединяясь к этим людям, не подвергаешься ли ты сам слишком большой опасности? У тебя нет друзей среди чэйэнов? Ведь в этом одеянии никто не признает тебя за индейца, а если чэйэны нападут на нас, они убьют тебя!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?