Текст книги "На Дальнем Западе"

– Без риска ничего не выиграешь. Придет час опасности, тогда посмотрим, как от нее избавиться. Но пока довольно болтать! Не мешай теперь мне стрелять по волкам. А то, болтая с тобой, я-таки недостаточно внимательно слежу за ними, и наше путешествие может окончиться гораздо раньше, чем это входит в планы твоей матери Яллы!

Действительно, на волков, казалось, очень мало впечатления производил яркий свет костров и ружейные выстрелы; напротив, трупы нескольких подвернувшихся под пули волков только возбудили ярость среди остальных. Отбитые ружейными выстрелами от одного пролома, хищники торопливо перебегали к другому, потом возвращались к первому, оглашая воздух пронзительным воем, при звуках которого даже у привычных к волчьим концертам трапперов мороз пробегал по коже.

– Джон! – окликнул в этот момент агента траппер Гарри. – А ведь наши дела идут не очень-то ладно! Право же, эти проклятые звери, вместо того чтобы разбегаться, все собираются к развалинам со всех сторон, словно у них тут свиданье было назначено!

– Не болтай попусту! – отозвался агент. – Я тоже думаю, что дела могли бы быть хуже, да трудно. Но что же поделаешь?!

– Я думаю, ребята, – откликнулся, в свою очередь, Джордж, – что этих серых бестий сюда попросту сгоняет ураган. Развалины монастыря, должно быть, давно уже превратились в привычное логовище для всяческого хищного зверья в непогоду, а мы залезли сюда, словно в самую волчью берлогу! Слушай, Джон! Ты ведь рассказывал нам о подземелье, которое имеется в этом монастыре? Ну, там вы будто бы устроили жаровню, на углях которой изжарили целую банду мексиканских авантюристов. Что если бы нам пробраться туда? Ведь в подземелье-то мы могли бы укрыться от волков гораздо лучше! Вот только лошади смущают: если в подземелье ведет крутая лестница…

– Вздор! – отозвался агент. – Лестница такова, что наши лошади, ловкие, как горные козы, без труда спустятся туда! У тебя, Джордж, еще есть факелы? Ладно! Возьми-ка покуда лошадей и отведи их вот к той арке. Иначе волки доберутся-таки до них! В самом деле, ребята, надо отсюда убираться в подземелье. Одну лестницу гораздо легче защищать, чем эту груду развалин, где на нас нападают по меньшей мере с трех сторон!

Молодой траппер, разрядив по ближайшей группе волков свой карабин, бегом направился к лошадям, которые рвались с привязи и поминутно жалобно ржали при виде все приближавшихся хищников.

Положение осажденных с каждым мигом становилось все более критическим: понесенные волками потери были положительно ничтожными по сравнению с поминутно прибегавшими к развалинам из окрестностей новыми группами хищных животных; волки заняли уже все проходы к развалинам, среди которых держались беглецы; изредка наиболее смелые врывались внутрь развалин. Еще миг, и остальные могут ринуться на беглецов. И тогда, понятно, всякое сопротивление окажется бесполезным, потому что охотники не успеют перезарядить свои ружья, а в рукопашной схватке недолго придется дожидаться рокового исхода, когда идет речь о нападении многих сотен разъяренных животных на группу из трех-четырех людей…

Красное Облако давно уже обратил внимание на угрожавшую опасность. Оглянувшись еще раз вокруг, он ловким движением вскинул себе на плечи Миннегагу и, не переставая стрелять, стал отступать в глубь зала. Джордж тоже не терял времени: зажегши факел, он, быстро сориентировавшись среди развалин, отыскал лестницу, которая вела в подземелье, и повел туда свою лошадь. Красное Облако, поняв мгновенно, в чем дело, последовал его примеру: он спустил Миннегагу на землю и дал ей в руки повод своего мустанга. Девочка повела лошадь по лестнице в подземелье. Затем мнимый гамбузино отвел туда же лошадей Гарри и агента, в то время как траппер и Джон Максим прикрывали отступление товарищей, отбивая яростные атаки волков.

Видя, что ружейные выстрелы уже не производят на волков никакого впечатления, Гарри и Джон применили старый, многократно испробованный метод: они стали швырять в хищников пылающие головни, которые, падая в толпы волков, обжигали и распугивали их. Но этот маневр не мог давать хороших результатов в течение продолжительного времени: огонь костров слабел по мере того, как охотники расшвыривали пылающие головни и целые доски, а по мере ослабевания огня волки наглели и свирепели.

– Отступайте! – подал сражающимся сигнал Джордж из подземелья.

– Сейчас, – отозвался агент. И потом добавил, обращаясь к Гарри:

– Отступай, пятясь. Не спуская ни на миг взгляда с волков. Стоит тебе показать им свою спину, как они ринутся на тебя!

Через минуту все спутники были уже в подземелье.

Монастырское подземелье напоминало вытесанную в сердце скалы пещеру с низкими сводами, снабженную несколькими нишами, в которых в дни процветания монастыря, надо полагать, находились какие-нибудь статуи, изображения католических святых. В подземелье могло свободно поместиться несколько десятков человек.

Нельзя сказать, чтобы вид подземелья представлял успокаивающее зрелище: посредине находился полуразвалившийся каменный стол, а вокруг него валялись грудами человеческие кости. Это были останки некогда истребленных экспедицией Мак-Лелана мексиканских бандитов. Можно было видеть среди костей здесь и там испорченное оружие.

Но людям, которых угрожали растерзать волки, было не до того, чтобы проводить расследование в этой братской могиле. Едва только последний из отступавших спустился с лестницы, к счастью, настолько узкой, что по ней едва-едва могла пройти, вернее, протиснуться одна лошадь, как руины монастыря уже были наводнены несметными стаями обезумевших от ярости волков.

Беглецы не позабыли, спускаясь в подземелье, захватить с собою порядочное количество досок и разных обломков горючего материала из руин, и через минуту, когда волки набросились на их последнее убежище, на лестнице уже пылал костер, представлявший почти непреодолимое препятствие для осатаневшего зверья.

Миннегага, которую гамбузино, или, правильнее, индеец, поместил в глубине пещеры, при виде костра, защищавшего вход в подземелье, стала хлопать в ладоши, почему-то подвергшись припадку буйной радости. Красное Облако не успел вовремя остановить ее. Агент обратил внимание на неуместное ликование индианки и сказал ей сурово:

– Если ты не можешь помогать нам защищаться, то, по крайней мере, помолчи!

Миннегага сверкнула гневно глазами на агента, но ничего не сказала, закуталась в свой плащ и забилась в угол пещеры.

Бесконечно медленно тянулись унылые часы этой ужасной ночи. Волки возились над подземельем, иногда порывались проникнуть внутрь его по лестнице, но костер не давал им возможности исполнить это намерение, да и охотники время от времени стреляли по наиболее смелым хищникам.

В сущности, в подземелье было гораздо лучше, чем снаружи: там бушевал ураган, лились потоки дождя, грохотал гром, сверкали молнии, а здесь царила относительная тишина, было довольно тепло, и так как в многочисленные трещины в потолке проникал в изобилии свежий воздух, то не особенно ощущался чад от костра.

Внимательно наблюдая за маневрами не покидавших входа в подземелье волков, осажденные вполголоса переговаривались о своих делах.

Джон говорил о своем намерении добраться до Кампы и там присоединиться к почтовому каравану, идущему на Соленое озеро. Услышав его слова, мнимый гамбузино встрепенулся:

– Большая группа путешественников, – сказал он, – в эти тревожные дни может легко привлечь к себе внимание индейцев. На вашем месте я предпочел бы идти туда, куда вы направляетесь, но совершенно самостоятельно, не присоединяясь к караванам.

– Может быть, вы и правы! – отозвался агент. – Правда, нас теперь четверо, все мы порядочные стрелки, умеем постоять за себя. Но все же это слишком рискованное предприятие. Нет, я предпочел бы идти с караваном! Подбрось, Гарри, еще дровец в костер! Нам нечего жалеть дерева, а пули надо приберегать!

– Волков что-то не слышно! – ответил траппер.

В самом деле, волчий вой за последнее время все стихал, как будто удаляясь, и теперь над самим подземельем уже не было слышно возни хищников, а их фигуры уже не показывались на лестнице.

– Близок рассвет! – сказал Джон Максим. – Волки уходят. Значит, и нам можно хоть немного отдохнуть, в путь пускаться сейчас еще рискованно, в нашем распоряжении есть парочка часов. Надо восстановить силы отдыхом.

VII
Великие прерии

Ураган давно уже утих. Небо очистилось от туч. Огромный шар солнца всплыл во всем своем великолепии над степями. И с первыми лучами рассвета, казалось, вместе с тенями ушедшей ночи исчезли и волки, покинув окрестности монастыря, где нашли себе убежище с вечера беглецы. Только здесь и там валялись клочья окровавленной волчьей шкуры, кости, да на земле виднелись лужи крови: это были следы отпразднованной хищниками степи ночной оргии. Когда кто-нибудь из волков падал под пулями защитников развалин, остальные волки набрасывались на злополучного собрата и буквально раздирали его на клочки…

И еще о кошмарной ночи говорил дым, поднимавшийся кое-где тонкими полупрозрачными голубоватыми колоннами: это догорали остатки костров, при помощи которых беглецы защищались от нападения волков.

Но монастырь в этот ранний утренний час был уже опять пуст: маленький караван из двух трапперов-братьев, агента Джона Максима, мнимого гамбузино, то есть Красного Облака, и Миннегаги уже давно покинул свое ночное убежище и ходко продвигался по бесконечному простору прерии.

Отряд шел гуськом: впереди мчался агент, за ним Гарри и Джордж, а Красное Облако замыкал шествие, причем Миннегага сидела за его спиной.

Пока отряд проходил лесистой долиной, на каждом шагу были видны следы ярости ночного урагана: здесь и там валялись, иногда загораживая дорогу, стволы сломленных или вывернутых из земли с корнями деревьев, земля была еще влажна, но жгучие лучи солнца торопились выпить влагу, и над долиной клубился легкий пар, а издали виднелась горная цепь Ларами, над вершинами которой громоздились белые облака.

Через некоторое время маленький отряд вступил уже на территорию великой прерии, туда, где глаз не встречает почти деревьев, холмов, оврагов. Степь, словно зеленое море, убегала в несколько туманную даль. И ее поверхность была закрыта пышно разросшейся травой, в которой люди и лошади шли, словно плыли по зеленым волнам, наполнявшим воздух ароматами степных цветов. Джон Максим, вступая в пределы великой степи, несколько раз приостанавливался, приподнимался на стременах и тщательно оглядывал со всех сторон горизонт, но и его зоркие глаза не подмечали каких-либо угрожающих признаков близости индейцев. Воздух был чист и прозрачен, в его живительных струях не было ни малейшей примеси дыма костров какого-нибудь лагеря или поселка.

Странное чувство охватывает путника, путешествующего по степи.

Копыта коней тонут в мягкой траве, заставляя притоптанные, потревоженные растения сыпать на землю мириады семян, в зеленом море остается словно проложенная плугом борозда на много-много миль пути, а кругом царит какая-то торжественная тишина.

В бледно-голубом небе, высоко-высоко реют черные точки: это степные коршуны носятся в поднебесье, высматривая с огромной высоты себе добычу.

Вот несколько таких черных точек собрались в группу. Они что-то, очевидно, заметили, потому что держатся над одним местом, то опускаясь почти до поверхности земли, то взлетая в недосягаемую высь. И другие птицы, реявшие па огромном расстоянии от этих, своими зоркими очами подметили, что здесь что-то происходит, найдена какая-то добыча, и они слетаются со всех сторон, присоединяются к первым, кружат над одним и тем же местом…

– Должно быть, здесь побывали индейцы! – пробормотал Джон Максим, наблюдая за птицами. —

А может, где-то лежит туша убитого буйвола. Во всяком случае, не мешало бы исследовать.

– Скорее, трупы людей! – отозвался задумчиво поглядывавший все время на север лжегамбузино.

– Вы думаете, что прошлой ночью здесь произошло какое-нибудь сражение? – встрепенулся агент.

Гамбузино пожал плечами.

Несколько минут спустя лошади стали выказывать признаки тревоги, а всадникам не представилось затруднений обнаружить предметы, привлекавшие внимание степного воронья: в густой траве, на краю какой-то полувысохшей лужи лежала изломанная, разбитая почтовая коляска, а вокруг нее валялось несколько трупов людей и лошадей.

Подлые и трусливые степные волки-койоты уже пировали на месте катастрофы, пожирая трупы, но, увидев живых людей, тенями ринулись во все стороны и скрылись в траве. Только коршуны и вороны по-прежнему реяли в бледно-голубом небе: они не боялись, что по ним станут стрелять, они не хотели улетать, потому что ждали, покуда пришельцы уйдут и будет возможность вновь приняться за прерванный пир без помех.

– Почтовый караван «Курьер»! – пробормотал, глядя на кровавые останки, Джон Максим.

Поясним для читателя, не знакомого с жизнью Северной Америки тех дней, что такое «почтовый караван» или «почтовый курьер».

Дело в том, что до сооружения трансконтинентальных линий железных дорог, связавших восточные штаты с западными, сообщение между этими штатами велось почти исключительно при помощи почтовых караванов, проходивших степями по нескольким направлениям.

Там и здесь в степи стояли станции, обыкновенно под защитой небольших фортов. Около станций мало-помалу образовывались поселки. Как сами станции, так и поселки, и еще больше поддерживавшие сообщение между ними дилижансы или даже целые почтовые караваны подвергались почти постоянной опасности, ибо индейцы прерий следили за караванами, как волки следят за бегущим оленем.

Поэтому караваны от одной станции до другой шли часто под прикрытием небольших отрядов регулярной армии. Во всяком случае, все пассажиры, пользовавшиеся этим способом передвижения, пускаясь в путь, вооружались до зубов, и эта предосторожность была отнюдь не лишней, потому что бесчисленное множество почтовых караванов было истреблено индейцами, а их пассажиры без пощады перебиты.

Особой популярностью в старые годы пользовалась дорога через Сен-Луи. Оттуда на запад, через степи, отправлялся почтовый караван регулярно раз в неделю.

Глядя на остатки уничтоженной почты в это утро, Джон Максим обескураженно промолвил:

– Почта из Сен-Луи! Я узнаю экипаж!

Он сошел с лошади и, ведя ее за собой в поводу, подошел ближе к разбитому фургону. Около экипажа лежали в беспорядке трупы трех лошадей и двух людей.

Один из последних трупов производил ужасное впечатление: раскинувшись во весь рост, лежал среди измятой и забрызганной кровью травы сильный, атлетически сложенный, вероятно, еще молодой человек в костюме ковбоя. Его застывшая рука еще сжимала ложе двуствольного пистолета. В груди торчало несколько стрел, пронзивших корпус несчастного, а голова казалась сплошной кровавой раной, потому что убившие ковбоя индейцы скальпировали его. Следом за индейцами на несчастного, может быть, еще полуживого, набросились трусливые койоты и растерзали человеческое тело.

Осмотрев трупы, Джон Максим сказал, обращаясь к своим спутникам, в глубоком волнении глядевшим на место катастрофы;

– Здесь были чэйэны. Это их стрелы. Они напали на почту, надо полагать, еще вчера вечером, незадолго до того, как разразился ураган!

Несколько в стороне от этой жертвы индейцев, среди трупов лошадей, лежал навзничь другой человек. Это был средних лет мужчина в мундире почтового курьера. У него, как и у первого, голова была скальпирована, правая рука почти отделена от туловища ударом топора, но лицо еще не было тронуто койотами, и при первом же взгляде на него Джон Максим вскрикнул яростно:

– Патт! Почтарь из Сен-Луи?! О, бедняга! Тарри-а-Ла когда-то поклялся, что убьет этого несчастного. Клянусь, Тарри-а-Ла, должно быть, теперь носит с собою скальп Патта!

– Кто это? Ты, значит, знаешь-таки его? – спросил вполголоса Гарри.

Не отвечая, агент круто обернулся и подозрительно посмотрел на присутствовавшего тут же лжегамбузино.

Индеец едва не был застигнут врасплох: дело в том, что при виде уничтоженной почты Миннегагой словно овладел демон. Она ликовала. Глаза ее горели зловещим огнем, губы подергивались. Казалось, еще миг, и индианка начнет хохотать и рукоплескать ужасному зрелищу. Красное Облако тщетно бросал на нее предостерегающие взгляды.

– Что вы, гамбузино, думаете обо всем этом? – спросил агент спутника.

– Чэйэны! – коротко ответил тот, избегая взгляда агента. – Это у них, хотя они и обзавелись уже огнестрельным оружием, еще сохранилась привычка брать в поход с собою луки и стрелы! И они, надо полагать, держатся еще поблизости отсюда. Было бы благоразумнее не идти сейчас на Кампу, как вы предполагали, а несколько переждать здесь. Краснокожие остановятся где-нибудь, разведут костры, мы тогда сможем определить, где они находятся, и обойти их. Сюда они уже не возвратятся. За это можно почти поручиться.

– Да, пожалуй. Что им тут делать? Все, что можно было взять, они уже взяли! – глухим, полным ярости голосом пробормотал агент.

– Не могут ли индейцы напасть на Кампу? – осведомился Гарри.

– Зависит исключительно от того, какими силами они располагают! – ответил агент. – Может быть, они уже осаждают Кампу. Во всяком случае, совет гамбузино резонен. Остановимся тут, постараемся выяснить что-нибудь. Это будет наиболее благоразумным.

По приказанию агента лошадей расседлали и уложили в густой траве, совершенно скрывавшей их от взоров, несколько в стороне от места катастрофы. Люди же принялись за осмотр окрестностей и изучение многочисленных следов.

Осмотр разбитого, изуродованного фургона показал лишь несколько мешков писем, но никакого следа припасов. Только в траве среди колес зоркий глаз агента обнаружил небольшой сухарь.

– Возьми, Гарри! – крикнул агент, смеясь, трапперу. – У тебя волчий аппетит, ты всегда голоден. Поточи свои зубы об этот сухарь, только не обломай их, ибо он тверд, как камень.

Но раньше, чем Гарри взял сухарь, гамбузино протянул к нему свою мохнатую жилистую руку со словами:

– С нами девочка! – сказал он решительно. – Думаю, что мы, мужчины, могли бы уступить кусок хлеба ребенку.

Гарри ответил:

– А пусть подавится эта змея!

Он отвернулся, и хлеб перешел в руки мнимого гамбузино, который передал его индианке. Миннегага взяла сухарь, села в сторонке, не спуская блестящих глаз с трупов двух почтарей, и принялась грызть галету своими белыми и острыми зубами.

Джордж и агент опять стали бродить вокруг места побоища, обследуя окрестности. Гамбузино следовал за ними. На его бронзовом лице ясно читалось выражение тревоги и беспокойства.

– Тарри-а-Ла где-нибудь поблизости. Ядовитая индейская змея, самая опасная из всех гадин прерий! – пробормотал агент, усаживаясь без церемонии на туше одной из убитых лошадей и принимаясь набивать трубку.

– Расскажи нам, Джон, что это за штука твой Тар-ри-а-Ла? – обратился к нему Гарри.

Агент молча закурил трубку, потом заговорил:

– Эх, вы, трапперы! Удивляет это меня: ведь и вы немало лет шляетесь по прериям. Как же это вы никогда не встречались с почтарем Паттом?

– Так, значит, вышло! – несколько сконфуженно отозвался Джордж. – А ты был его приятелем?

– Да, я любил этого парня. Он много рассказывал мне разных историй. Помню одну из них.

Дело было так.

Раз Патт прибыл со своим фургоном на маленькую станцию, чтобы там взять свежих лошадей, отдохнуть и потом снова тронуться в путь.

Здесь он застал одного скваттера, ирландца родом, и его молоденькую дочь, перепуганную до полусмерти.

Ирландец, смелый и крепкий человек, завел в окрестностях станции собственную факторию, распахав часть прерии и выстроив жилище. Как все скваттеры прерий, он вел дававшую ему большие выгоды меновую торговлю с соседями-индейцами.

Однажды к фактории ирландца явился целый отряд индейцев под предводительством Тарри-а-Ла. Кажется, это означает Летящая Стрела. Индейцы привезли целый транспорт мехов для обмена на порох, пули и огненную воду. Сделка была быстро заключена к общему удовольствию, но на несчастье индеец увидел молодую дочь скваттера. Пять минут спустя полупьяный индеец потребовал, чтобы ирландец отдал ему девушку;

– Она будет моей женой! – твердил он. – Я прогоню старую жену. Эта мне нравится больше!

Разумеется, ирландец отказал этому неожиданному краснокожему жениху, хотя Летящая Стрела не скупился ни на обещания заплатить богатый выкуп, ни на угрозы в случае отказа.

Разговор происходил в комнате, и ирландец, оскорбленный навязчивостью индейца, буквально вышвырнул Летящую Стрелу за порог своего дома. Против ожиданий, Летящая Стрела как будто угомонился и отрезвел. Он самым мирным образом закончил обмен товаров, получил от скваттера обусловленный порох, пули и спиртные напитки, но, покидая факторию, промолвил:

– Прощай, белый! Мы еще поговорим об этом!.. Мы увидимся, и гораздо раньше, чем ты думаешь!

Некоторое время об индейце не было ни слуху ни духу. Скваттер понемногу начал уже забывать это странное сватовство, как вдруг грянула беда: в одну ночь кто-то перерезал поголовно всех его овец в степи. На другую ночь вытоптали его посевы. На третью – загорелась от явного поджога ферма.

Нетрудно было догадаться, кто орудовал тут, потому что скваттер часто находил на деревьях поблизости от своего жилища, на бревнах частокола, защищавшего ферму, пучки стрел, перевязанных змеиной шкурой, – форменное объявление непримиримой вражды и войны по индейскому обычаю.

Скваттер понял, что ему грозит гибель, что его дочь рискует быть похищенной Летящей Стрелой. Тогда он решил покинуть эти опасные места и, выждав, когда через ближайшую маленькую станцию проходила почта, как раз фургон Патта, обратился к почтарю с просьбой захватить кой-какой скарб и двух пассажиров. Разумеется, Патт забрал с собой ирландца и его дочь. Но когда фургон готов был уже тронуться в путь, словно из-под земли вырос индеец.

– Смотри, Патт! – сказал он почтарю, которого знал и раньше. – Ты увозишь ту девушку, которая должна принадлежать мне.

– Убирайся! – замахнулся на него кнутом почтарь.

Индеец ловко увернулся от удара бича, отскочив в сторону.

Скваттер при помощи Патта отвез девушку к дальним родственникам в Сан-Франциско. Потом Патт, понятно, вновь принялся за свое дело – провоз почты и пассажиров через прерию.

Раньше у Патта было много друзей среди индейцев. Но Летящая Стрела поднял против смелого курьера всех своих соплеменников, чэйэнов. И вот, ты видишь, Гарри, что случилось: Патт лежит бездыханным трупом. Он-таки попал в ловушку. Держу пари, что это дело рук индейца, поклявшегося отомстить ему, этого самого Летящей Стрелы, который и должен быть где-нибудь поблизости.

Поднявшись со своего места, агент выпрямился во весь рост и стал внимательно оглядывать горизонт, сделав из своих рук щиток над глазами для защиты их от ослепительных лучей солнца, стоявшего в зените.

– Дым! – воскликнул Джон Максим.

Этот возглас привлек внимание всех. Гарри и Джордж вскочили, в свою очередь, с карабинами в руках, приблизился к фургону и мнимый гамбузино.

Одного взгляда для трапперов было достаточно, чтобы разглядеть в бледно-голубом воздухе столб сероватого дыма, поднимавшегося на огромную высоту и расплывавшегося там облачком.

– Горит Кампа, что ли? – тревожно спросил Джордж.

– Может быть! – отозвался агент глухо. – Что вы думаете об этом, золотоискатель?

Спрошенный гамбузино пожал плечами.

– Кто знает? – сказал он. – Раз индейцы вырыли топор войны и вступили на тропу сражений, они не станут сидеть сложа руки.

– Так или иначе, – решительно сказал агент, – я от своего плана не нахожу необходимым отказываться. Я отправляюсь туда, чтобы на месте убедиться, какая участь постигла поселок!

И агент стал седлать своего мустанга.