Текст книги "Небесные преследователи"

Эмма Кэрролл
Небесные преследователи

CHASERS by The Chicken House, 2 Palmer Street, Frome, Somerset, BA11 1 DS.

Text © Emma Carroll, 2018

From an original idea by Stephen Neal Jackson

© The Big idea Competition Limited The Author has asserted her moral rights. All rights reserved

© Денисова П. В., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019

* * *

Обращение от издательства

The Chicken House

Представьте себе мир мечтателей до того, как человек научился летать… Как они догадались, что для этого нужно? Книга, вдохновленная идеей Нила Джексона и самой историей! Эмма Кэрролл творчески пересказывает хронологию появления первого воздушного шара. Скучать вам не придется, неожиданностей здесь предостаточно: приключения, шелковые сорочки, белоснежная овечка, Мария-Антуанетта, шпионы… ах да, и находчивая, умная девочка, которой есть что скрывать. «Небесные преследователи» поведают вам свою историю с таким искренним энтузиазмом, что полеты вам покажутся настоящим волшебством! Держитесь покрепче, ребята, и приготовьтесь к взлету!

Барри Каннингем, издатель The Chicken House

Посвящается всем, чьи имена не вошли в книги по истории

Один – слезу утри

1[1]1
  Начало детской считалочки, берущей начало в суеверном представлении о том, что появление сорок предсказывает различные события в будущем.
Один – слезу утри;Два – рассмейся звонко.Для мальчишки – три,Четыре – для девчонки.Пять – для серебра,Шесть – сверкает злато.Семь – забыть пораТо, что знал когда-то.Восемь – про мечту,Девять – целоваться.Десять – в высотуПтице не подняться.

[Закрыть]

Юг Франции, февраль 1783 года

Я дожидаюсь полуночи. С последним ударом церковных часов я пускаюсь бежать по мостовой, едва касаясь булыжника загрубевшими пятками. Анноне уже затих, засыпая: жители задвинули ставни, потушили свечи. Городок сопит, погружаясь в дремоту. А мне только того и нужно: я наконец осталась наедине со звездами, и впереди маячит обещание награды за мои труды. Эта часть города с темными и извилистыми, как звериные лазы, улочками зовется Гнездом. Приличные, законопослушные граждане сюда не заглядывают. Да и вам бы не захотелось. Я-то темноты не боюсь: когда промышляешь воровством, дневной свет куда опаснее.

Однако сегодня, должна признаться, нервишки у меня пошаливают: я вся вспотела, хотя стоит холодная мартовская ночь. А все потому, что меня почти против воли впутали в одно дельце. Так называемый клиент подсторожил меня в сумерках у кафе «Крылышки».

– Это ты Сорока? – с места в карьер спросила женщина. Она оглядела меня с ног до головы своими странными бледными глазами, словно у пастушьей собаки.

Подбоченившись, я уставилась на нее в ответ.

Интересно, что она подумала обо мне… о девчонке, слишком смуглой для этих краев?

– А что? Вы-то сами кто будете?

Нельзя доверять незнакомцам, которые называют вас по имени.

– Меня зовут миссис Делакруа. Мне сказали, что я найду тебя здесь. Тебя и эту твою… птицу.

Она имела в виду Коко, моего ручного петуха. Сейчас он – как и всегда, впрочем, – сидел в сумке, которую я специально смастерила для него и носила через плечо.

– А еще мне сказали, что ты лучшая воровка на многие мили вокруг. Если это правда, то я с радостью предложу тебе небольшой заказ.

Не поймите меня неправильно: я не закоренелая преступница. Я никого не убивала, лошадей не крала. Я – карманница, пальцевых дел мастерица. То горбуху хлеба стяну, то пару монет, просто чтобы нам с Коко не умереть от голода. Я забираю у богатеев то, что они по глупости оставляют на виду, так что в каком-то смысле это даже урок, а не преступление. Я работаю в одиночестве и заказов не беру. Так проще.

Однако ей, этой миссис Делакруа, страшно хотелось, чтобы я принесла ей ларчик из дома на Рю-де-Сантим. В своем простом черном платье она выглядела вполне прилично, почти как гувернантка или монахиня. Интересно, подумала я, почему она сама не может пойти и забрать этот ларчик?

– Простите, миссис, но я на заказ не работаю.

Судя по всему, ответ ее не обрадовал. От ее пронзительного взгляда у меня по телу побежали мурашки. Я решила, что доверять миссис Делакруа не стоит, и уже развернулась уходить.

– У меня хитростью отобрали то, что принадлежит мне по праву. И мне нужно вернуть содержимое этого ларца, – чуть ли не с мольбой в голосе объяснила она. – Прошу, не отказывай сразу. Подумай над моим предложением.

И что бы вы думали? Она раскрыла ладонь (кстати, на ней были перчатки – дорогие, ладные, из хорошей кожи), и я увидела у нее в руке пять золотых. ПЯТЬ!

Естественно, я тут же передумала.

– Ладно, – ответила я быстро. – По рукам.

Она бросила взгляд на Коко:

– Но птицу с собой не бери. Еще поднимет шум.

– Нет, миссис, он будет сидеть тихо.

И я не врала: с тех пор как я спасла его с арены петушиных боев несколько месяцев тому назад, Коко по большей части спал, ел червей и отращивал новые блестящие перышки взамен выщипанных. Я ни разу не слышала, чтобы он кукарекал.

– Птицу не бери, – повторила миссис Делакруа.

Мне не хотелось его оставлять. Но и лишаться пяти золотых тоже было неохота.

И вот теперь я направляюсь к реке, как и приказала мне миссис Делакруа. Я оставила Коко под забором недалеко от места, куда я должна буду принести ларец. В глубине души я даже рада: завтра утром, представьте себе, я смогу заплатить за свой завтрак. Может, даже куплю себе пирог с каштанами в дорогущей пекарне «У Ланселота», что на Рю-Антуан!

Однако я все еще нервничаю. Ладони совсем взмокли. Теперь меня охватывают сомнения насчет пяти золотых. Видимо, работа предстоит серьезнее, чем я думала: иначе почему миссис Делакруа стала бы платить мне такую заоблачную сумму?

Перемахнув через мост, я до глаз натягиваю на лицо шарф. Делаю глубокий вдох. Сегодня ночью так холодно… льдистым светом поблескивают звезды, а небо темное, точно бархат. Чистое небо – хорошая примета. Пора отбросить ненужные мысли и сосредоточиться.

Как увидишь лестницу – поднимайся, сказала миссис Делакруа.

Я насчитываю шестьдесят ступеней и оказываюсь на дороге. Она резко сворачивает налево и выравнивается. Я останавливаюсь перевести дух. И прислушаться. Надо убедиться, что за мной не следят.

Снова пустившись в путь, я начинаю различать во тьме дома. Здесь они больше, величественнее, чем на привычных мне улицах. Подъездные дорожки для повозок, розовые кусты, ворота… И вот я у цели. Дом не больше и не меньше остальных на этой улице. Честно говоря, даже удивительно, каким обычным он выглядит. Судя по всему, тут живет семья. Хотя мне-то какое до этого дело. Лучше не знать, кого грабишь: так совесть не мучит.

Притаившись за воротами, я осторожно осматриваюсь. Как зайти внутрь? Как выйти? Есть ли собаки? Стража? Все ли в доме спят?

Оценив обстановку, я шмыгаю внутрь. Длинная дорожка засыпана гравием, так что приходится передвигаться медленно и на цыпочках. Но вот наконец я у дома. Стоит тишина. Там, где не задвинули ставни, окна поблескивают чернотой. Света нет. Пара шагов – и я оказываюсь у боковой двери. Видимо, сюда-то мне и надо. А вот и куст розмарина, о котором упоминала миссис Делакруа. Что ни говори, а инструкции она дает что надо. Под этим кустом очень удобно притаиться и наблюдать за дверью.

Но не успеваю я сделать к нему шаг, как боковая дверь приоткрывается. Я замираю. Mais non[2]2
  Ну уж нет (фр.).


[Закрыть], о таком меня не предупреждали!

– Давай быстрей, Вольтер, – говорит мальчик, выталкивая какое-то животное наружу. – Делай свои дела, а я пока закрою ставни. Хорошо? Не копайся там!

Собака. Сейчас на улицу выпустят собаку. Не теряя ни секунды, я бросаюсь на землю.

В дверном проеме стоит мальчик.

– Что такое, приятель? Что ты там увидел? В саду кто-то есть?

Я лежу, не шевелясь. Халтуришь, Сорока, говорю я себе, снова ощущая нервную дрожь. Не успела забраться внутрь, а тебя уже заметили.

Однако собака не лает и не рычит. Она… квакает. Правда-правда. От изумления мне хочется расхохотаться. Сдержаться сложно: даже ущипнув себя за нос, я все равно едва не фыркаю.

– Что ты там нашел, Вольтер? – снова спрашивает мальчик.

Этот Вольтер — утка. Настоящая, живая утка. Да еще какая красивая! Знаете, такие с белоснежным оперением… на вертеле получаются просто объедение. Сам мальчишка тоже не промах: крепкий, на вид здоровый, лицо честное, темные волосы собраны в хвост. И я снова удивляюсь странному заказу: чем же эта семья так насолила миссис Делакруа? Видимо, сильно ее обидели, раз она наняла воришку.

Я лежу, уткнувшись лицом в грязь, и жду. Мальчик с уткой ушли обратно в дом. Я считаю до пятидесяти, делаю глубокий вдох и ползу к двери. Она заперта, и ключа нет. Но это меня не останавливает: старой шпильки и немного внимания достаточно, чтобы дверь со щелчком распахнулась.

За дверью в глубь дома ведет коридор. Я прохожу внутрь. Гладкие каменные плиты греют мне ноги. Я прохожу сквозь кухню. Тут пахнет едой – мясом, чесноком… У меня текут слюни, но я стараюсь не отвлекаться. Если получится, захвачу еды на обратном пути.

Вверх по лестнице, сказала миссис Делакруа. На верхнем этаже. Иди в кабинет на чердаке.

Поднявшись по лестничному пролету, я выхожу в застланный ковром и освещенный свечами коридор. Похоже, он тянется по всей длине дома. Вот ведь незадача: хотя все двери заперты, из-под некоторых льется свет. Я слышу покашливание и тихие голоса. Значит, в доме еще не спят. Так себе ситуация. Сердце начинает колотиться у меня в груди. Медлить нельзя.

В конце коридора я вижу еще одну лестницу: она-то мне и нужна. Узкие крутые ступени ведут вверх, на чердак. Как хорошо, что я нашла дорогу. Свет свечей сюда не доходит, да и голоса тоже. Тут тихо. В густой, как масло, темноте я на ощупь пробираюсь вверх.

За лестницей лишь одна дверь. Одна комната. Даже во тьме тишина здесь кажется иной: плотной, приглушенной, словно за стеной из книг. Я чувствую запах кожи, сальных свечей и чернил. Под ногами похрустывает бумага. Должно быть, это и есть кабинет.

Ларчик, сказала миссис Делакруа. Обтянутый красной кожей с золотым узором. Замок спереди. А на крышке инициалы: Ж. М.

Сейчас эти сведения совершенно бесполезны: здесь так темно, что я не вижу и собственного носа. А читать я и вовсе не умею, так что инициалы придется угадывать.

Выставив вперед руки, я медленно пробираюсь в глубь комнаты. Где же этот ларчик? Меня уже охватывает отчаяние, как внезапно я натыкаюсь пальцем ноги на что-то твердое. От боли у меня вырывается крик – долгое беззвучное Аааааа!! Я прыгаю на одной ноге, потирая другую рукой.

И тут до меня доходит: это ведь и есть ларчик! Это на него я налетела в темноте. Опустившись на четвереньки, я как следует его ощупываю. Так и есть, обтянутый кожей, спереди замок. Прямо как и говорила миссис Делакруа. Я расплываюсь в улыбке. Нашла!

Однако времени ликовать у меня нет. Нужно унести этот ящик наружу. Не сказать, чтобы он был тяжелым, но очень уж неудобно его держать. Повсюду острые углы, да еще и такой громоздкий, что в бедро не упрешь. Однако удача была на моей стороне, и путь вниз оказался быстрым и тихим.

Оказавшись на первом этаже, я пустилась бежать, на одном дыхании промчалась через кухню. Как только получу свои пять монет, куплю целую коробку пирогов с каштанами у Ланселота, вот увидите!

Осталось совсем чуть-чуть. Я уже у самой двери и даже чувствую ледяной сквозняк, задувающий снаружи. Осталось только спуститься с крыльца, завернуть за угол и…

Я останавливаюсь как вкопанная.

Стоя ко мне спиной, мальчик с уткой рассматривают дверь.

– Но я ведь ее запирал, как сейчас помню, – говорит мальчик. – Как хорошо, что тебе опять нужно облегчиться, Вольтер. А то бы дверь так и осталась незапертой всю ночь!

Он что-то подозревает. А я нервничаю. Он не должен меня увидеть. Замахнувшись кулаком, я сбиваю фонарик над головой. Он с громким звоном ударяется об пол. Забрызганный осколками коридор погружается во тьму.

– Стой на месте! Не двигайся!

Судя по голосу, мальчик напуган не меньше меня.

Я лечу в сторону двери и врезаюсь в него, сбивая с ног.

– Не уйдешь! – вскрикивает мальчик.

И вот он хватается за противоположный край ларца. Я обхватываю ящик руками и тяну на себя.

– Пусти! – громким шепотом приказываю я.

– Это ты пусти!

Он дергает ларчик, и я дергаю в два раза сильнее.

Раздается хруст, потом треньканье, и замок на крышке распахивается. Ларчик кренится, и на пол льется целый водопад бумаг. Я бормочу проклятия. Принеси мне все и не открывай замок, приказала миссис Делакруа.

Ну что ж, ей придется довольствоваться тем, что есть. Выпуская из рук ларчик, я хватаю охапки бумаг и пихаю их под одежду.

– Нет, тебе нельзя! – кричит мальчик, по звукам догадавшись, чем я занята. – Они нам нужны! Это важно!

Но ведь не уходить ж с пустыми руками: мне нужны доказательства, что я побывала в доме. Особенно если я хочу, чтобы мне заплатили.

– Тебе нельзя их забирать, – умоляет мальчик. – Пожалуйста, не надо.

Навстречу нам по коридору движется фигура со свечой в руке.

– Что тут за шум?

Я кидаюсь к двери. Не хочу засиживаться в гостях, особенно у людей, которых я только что обворовала. В моей голове бьется единственная мысль: бежать, бежать, бежать.

2

Лишь у реки я осмеливаюсь обернуться. Улицы темны и пустынны, как им и полагается в ночное время. Какое облегчение. Убедившись, что за мной не следят, я замедляю шаг и разматываю шарф. Под одеждой шуршат бумаги. Думаю, что я все сделала правильно… однако внезапно меня охватывают сомнения. Миссис Делакруа сказала, что ей нужен ларец, а я несу ей лишь его содержимое. Да и то половина бумаг осталась на полу.

Силы покидают меня вместе с хорошим настроением. Я устала и проголодалась. Скорее бы уже забрать деньги и забыть обо всем этом. Если она скажет, что пять монет я не заслужила, что ж, соглашусь на четыре. В крайнем случае сойдут и три. Все равно таких огромных денег я раньше и не видела.

Мы договорились встретиться за дорожной заставой. Слева от нее через долину ведет узкая тропинка. В конце тропинки – ворота. Миссис Делакруа пообещала прийти к этим воротам, когда пробьет четыре.

Времени у меня вагон, но я спешу добраться пораньше: там, под живой изгородью, я оставила Коко, замотав его в куртку. Не хочу, чтобы лисы нашли его первыми.

Вышедшая луна бросает на дорогу тени. Я помню, что над моей головой по-прежнему ясное и яркое небо, и это придает мне спокойствия. А вот и застава. Я поворачиваю налево… и тут замечаю на земле следы. Человек, очевидно, шел один. Следы крупные, с отпечатком тонкого каблука.

Я втягиваю голову в плечи. Она пришла заранее.

Следы идут до самого конца тропинки. Я очутилась в самой настоящей деревне: живые изгороди в человеческий рост, луга, залитые серебром лунного света. И вот наконец тропинка заканчивается. Передо мной ворота. На ворота опирается темная фигура: меня ждет миссис Делакруа. Предполагалось, что все будет наоборот. От этой неожиданной перемены мне немного не по себе.

– Вы сказали, что придете в четыре, – сообщаю я.

– Я от природы нетерпелива, – отвечает она.

Надеюсь, ее не разочарует, что я принесла лишь бумаги.

Я замечаю, что миссис Делакруа держит что-то в вытянутой руке. Словно боится этого предмета или испытывает к нему отвращение. Или и то и другое сразу.

– Не делайте ему больно! – кричу я.

– Мы просто пообщались, – говорит она холодно.

Я нервно облизываю губы. Сердце у меня колотится со страшной скоростью, и я никак не могу его угомонить. Я протягиваю руку, но она не выпускает сверток.

– Как невежливо, – отчитывает меня она.

Очевидно, возвращать Коко она пока не собирается. Сначала я должна отдать ей то, что она хочет. Да и пожалуйста, на здоровье. Не очень-то и приятно, когда бумага царапается под одеждой.

– Вот! – Я вытаскиваю наружу горсть листов. – Забирайте.

Резким движением я выхватываю Коко из ее рук и пихаю ей бумаги. На секунду она замирает. Потом смотрит на свои руки:

– И что, черт возьми, это такое?

– Ваш ларец ужасно неудобно нести, – пытаюсь объяснить я. – Никак не получалось. Да и небезопасно: в доме, когда я пришла, еще не спали.

Она прищуривается на меня:

– Кто не спал?

Я вспоминаю мальчика с уткой у двери, женщину со свечой в коридоре… Обычные, порядочные люди, о которых лучше поскорее забыть.

– Я не знаю…

Она прерывает меня:

– Я отправила тебя забрать из дома ларец. Вроде задание простое. Ты сказала, что сделаешь. Мне говорили, что лучше тебя никого не найти.

Во мне закипает злость.

– Послушайте, дамочка. Я сделала, что смогла. Ларец был забит этими бумагами. Я подумала, что они вам и нужны…

Я достаю оставшиеся и протягиваю ей, но миссис Делакруа хлопает меня по руке, и листы разлетаются в стороны.

– Но это ведь…

– Семья, которую ты навестила, – перебивает она, владеет большим бумажным заводом на окраинах города. Бумага для них все равно что воздух. Так что не будем притворяться, что ты принесла мне что-то ценное.

– Но эти-то бумаги они заперли в ларце, – настаиваю я. – Значит, дорожат ими!

Похоже, мои слова заставляют ее задуматься. С раздраженным вздохом она подбирает с земли ворох бумаг и быстро их просматривает. Я внимательно наблюдаю. Поначалу мне кажется, что ей скучно читать. «Плохо дело», – думаю я и, чтобы успокоиться, поглаживаю Коко по голове.

Но затем она резко, изумленно втягивает воздух. Похоже, нашла что-то интересное. По лицу миссис Делакруа медленно расплывается улыбка.

– Ну и ну… – бормочет она, поднимая еще пару листов. – Похоже, кто-то без дела не сидел.

Понятия не имею, о чем она. Я продолжаю наблюдать. Теперь миссис Делакруа, хмурясь, покусывает щеку. По лицу ее стремительно проносятся мысли. Должна признаться, что меня это радует: мои труды не пропали зря. Похоже, я правильно сделала, что унесла эти бумаги. Она всё читает. Я склоняюсь у живой изгороди и нащупываю куртку. Там же лежит и сумка Коко. Я засовываю его внутрь. Пора уходить.

– Ты все бумаги взяла? – внезапно спрашивает она.

– Почти, – быстро вытерев руку о подол, я протягиваю ее ладонью вверх. – Так вы мне заплатите?

На мгновение она снова опускает взгляд на бумаги. А потом кидается на меня. Ничего себе неожиданность.

– Эй… Вы чего?!

Она держит меня за горло и сжимает пальцы. Кожа перчаток похрустывает. Мне нечем дышать.

– Заплатить? – шипит миссис Делакруа. – Ну ты и нахалка! Заплачу, когда закончишь работу.

Я пытаюсь что-то сказать, но она держит меня слишком крепко. И как я могла так глупо попасться? Первое правило улиц: если нет мускулов, компенсируй скоростью. Бегаю я, как гончая. Но, как ни брыкайся и ни царапайся, справиться со взрослой откормленной женщиной мне не под силу.

– Будь у меня надежда, что твоя смерть кого-то огорчит, я бы тебя убила, – говорит она.

Меня охватывает паника. Думаю, она в любом случае меня убьет. У меня шумит в ушах. Все вокруг покрывается густой золотистой дымкой. У моей груди мечется Коко, пытаясь выбраться из сумки.

– Пр-р-роклятье! – вскрикивает миссис Делакруа. – Эта мерзкая птица меня клюнула!

Она разжимает руку и пихает меня с такой силой, что я спотыкаюсь и с глухим стуком падаю оземь. Я жадно глотаю воздух, но дышать все равно нечем. Когда я поднимаю слезящийся взгляд, она стоит надо мной. Ее лицо запачкано кровью. Коко затих, но я все равно крепко держу сумку. Мне еще никогда не было так страшно.

– Слушай сюда, ты, мусорная крыса, – шипит она. – Пока не принесешь ларец, ты у меня на службе.

У меня отвисает челюсть. Чтобы мне провалиться! Она хочет, чтобы я вернулась обратно в дом.

Видимо, она решила, что пока с меня хватит. Миссис Делакруа склоняется к самому моему лицу:

– Поговорим позже, Сорока.

И она перешагивает через меня, словно я кучка навоза на дороге. Я ее не окликаю. И не шевелюсь. Слушаю, как шелестят ее юбки в траве. Звуки удаляются и затихают. Ушла. Я переворачиваюсь на бок и кашляю, кашляю, пока меня не начинает тошнить.

Рано ли, поздно ли, я приподнимаюсь и сажусь. Теплое тельце Коко греет меня, и от этого тепла становится легче.

– Хорошо ты ее проводил, а? – обращаюсь я к петуху. – Ты сражался куда лучше меня.

Понятия не имею, что мне делать дальше.

Миссис Делакруа еще вернется.

В траве тут и там виднеются отвергнутые ею листы бумаги. Утренняя роса уже добралась до них и превратила в сморщенные тряпички. Я уныло ткнула в один пальцем ноги.

Ну ладно, допустим, что у меня не получилось достать этот ларец. Но бумаги-то ее тоже заинтересовали, разве нет? Она даже спросила, все ли я забрала.

Мысли у меня путаются. Я так устала. Шея болит от ее крепких пальцев. И все же я тянусь к бумагам, чтобы разглядеть получше. В свете луны я различаю занятный витиеватый почерк. И картинки. Много, много картинок.

Прочесть текст я не смогу, а вот рисунки понимаю. Небо, рощица, холмы. Крыши домов, церковные шпили. А вот звездное небо.

Рисунки мне нравятся, даже очень. Похоже, что их набрасывали второпях, едва поспевая за полетом фантазии. На всех картинках повторяется один и тот же предмет – какой-то вытянутый овал. Может, я не с того угла смотрю, но, похоже, что этот предмет висит в небе. Но так ведь не бывает? Летают только птицы – и мечтатели.