Электронная библиотека » Энди Бриггс » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "CTRL+S"


  • Текст добавлен: 16 октября 2020, 22:36


Автор книги: Энди Бриггс


Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Энди Бриггс
CTRL+S
Роман

Все, что мы видим или что нам кажется, – это всего лишь сон во сне.

Эдгар Аллан По

Впервые опубликовано издательством Orion, Лондон


Переведено по изданию: Briggs A. CTRL+S: A Novel / Andy Briggs. – London: Orion, 2019. – 412 p.


Перевод з английского Игоря Толока


© Andy Briggs, 2019

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2020

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2020


Глава первая

Отчетливый запах нашатыря, зловонный дух приближающейся смерти, рассказал Тео все, что требовалось знать о сегодняшнем дне.

Собственно, все четверги были дерьмовыми практически официально.

Он крепче сжал ложу своей штурмовой винтовки BFG 1138. Гладкое углеродное волокно под его пальцами приятно освежало в угнетающей влажности джунглей. Резко вдохнув, он поднял глаза и внимательно вгляделся в раскинувшуюся над головой сочную темно-красную листву, которая с такой жадностью тянулась вверх, что почти полностью заслоняла собой лазурную синеву неба, позволяя пробиться сквозь этот плотный навес лишь отдельным острым лучикам солнца.

Рядом с тревожными криками взмыла в воздух стая рептилиеподобных попугаев. Почувствовав невидимую опасность, они отчаянно замолотили в воздухе нелепыми округлыми крыльями, как старинный речной пароход лопастями колеса по воде. Сердце Тео гулко стучало в груди, и он вздрогнул, когда Бакстер натолкнулся на него сзади, пока их команда смыкалась спина к спине и лицом в стороны четырех дорог, расходившихся отсюда между деревьями. Эти сводчатые проходы, прорубленные среди гигантских стволов, были достаточно большими, чтобы в них мог въехать автобус, и достаточно темными, чтобы там могла прятаться смерть.

– Молись, чтобы ты не выбрался отсюда живым, Милтон, – прорычал Бакстер стоявшему рядом с ним высокому туземцу и для убедительности потряс в воздухе своим мачете. При этом выгравированные на клинке синие вены встрепенулись, как живые. – Потому что иначе эта штука совершит путешествие по твоим кишкам и… – Он вдруг умолк. – А где твоя винтовка, черт бы тебя побрал? – с запозданием заметил он.

– Я у-уронил ее, – заикаясь, промычал Милтон.

Это была полностью его вина, именно он завел их на этот скользкий грязевой склон, по которому они скатились с вершины горы в чертову дыру кратера. Туземец ростом хорошо за шесть футов громко хрустнул суставами пальцев и умоляюще выставил вперед кулаки.

– Но я готов.

– Ты дебил!

– Мальчики, а, мальчики? – пропела Клемми мелодичным голосом, который так не вязался с закрывавшими ее массивное тело доспехами и кольчугой кроваво-красного цвета. На голове у нее был скрывавший лицо шлем с единственной V-образной прорезью. – У нас тут со временем беда.

Она выразительно постучала по таймеру на латной рукавице; цифры, высвеченные красными светодиодными индикаторами, напоминающими циферблат антикварного цифрового будильника, показывали, что отметка девяноста секунд уже пройдена.

– Ни фига себе! – воскликнул Тео. – Как такое могло произойти?

– Я думал, что ты следишь за этим, – заметил Бакстер, нервно поглядывая на темный туннель перед ним.

– Не знаю, – недовольно проворчала Клемми, ткнув Бакстера локтем в латную пластину, защищавшую почки. – Ты ведь тоже потерял чувство времени.

– А может, эта шутка неисправна? – с надеждой в голосе предположил Милтон. – Она могла сломаться на последнем волшебном поле. Там вообще ничего нормально не работало. Чертовски глючное место, – добавил он, отмахиваясь от комара размером с кулак, который пролетал мимо, угрожающе нацеливаясь жалом, похожим на шприц для подкожных инъекций.

Тео чувствовал, что все усилия, которые они вложили в этот квест, идут насмарку.

– Держимся вместе, ребята. Мы сумеем выбраться через один из этих тоннелей живыми, вот увидите.

Спасение.

Они не могли позволить себе погибнуть сейчас – однако их выдернут отсюда уже меньше чем через минуту. А хуже этого не может быть ничего. Ну, или почти ничего.

На дереве перед Бакстером произошло какое-то движение, сопровождавшееся порывом резкого кислотного запаха, от которого всех потянуло на рвоту, и в следующий миг перед ними возникло ревущее чудовище. Ростом оно было футов двенадцать. Это был трейсион – помесь безжалостного динозавра и акулы. Четвероногая тварь стремительно выскочила на поляну. К плечам ее ремнями были пристегнуты две лазерные пушки, которые потоками зеленой плазмы крушили сухостой вокруг. Зверь распахнул пасть и издал устрашающий крик.

Тео пытался не вдыхать, потому что дурно пахнущие ядовитые испарения были одним из главных средств защиты трейсиона. Он издал боевой клич и принялся яростно палить из своей полуавтоматической штурмовой винтовки.

– Вперед! Покажем ему!

Меткий выстрел Клемми смел одну из лазерных пушек противника. Это попадание вырвало из плеча чудовища большой кусок мяса и заставило его отшатнуться в сторону, и в результате оно едва не зашибло Милтона, который пытался подкрасться к нему сзади.

Трейсион изогнулся и взмахнул своим мощным хвостом, вооруженным двумя острыми, как бритва, зазубренными пластинами из костной ткани. Работая, как гигантские ножницы, они с силой ударили в Милтона.

– Господи! – в ужасе крикнул Бакстер, но беднягу Милтона уже разрубило пополам.

Троих оставшихся воинов оросило мельчайшей кровавой пылью, когда они бросились врассыпную. Координировать их совместные действия смысла не имело – каждым из них теперь руководил первобытный инстинкт самосохранения.

Тео не обращал внимания на глухие выстрелы лазерного оружия слева от него. Он предполагал, что стреляла Клемми: в бою она была настоящим питбулем, и он надеялся, что ее отвага даст ему немного времени, чтобы он успел оббежать монстра и проскользнуть мимо него в туннель.

Но тут он поскользнулся на луже крови, уже набежавшей из все еще шевелившегося тела Милтона, и споткнулся об останки своего друга. Пытаясь сохранить равновесие и устоять на ногах, он вскинул руки вверх, но это стоило ему потери винтовки.

Черт с ней. Времени поднимать ее не было. В туннеле уже виднелась ярко светящаяся, немного вытянутая сфера, по форме напоминавшая яйцо. Рябь на ее плазменной поверхности переливалась манящим мерцающим светом.

Приз.

То, ради чего они столько работали всю последнюю неделю, находилось совсем рядом, рукой подать. Он проигнорировал крик за своей спиной – это упала Клемми – и ринулся к сфере. Но внезапно рядом с ним оказался Бакстер, который тоже бежал к призу. Он подтолкнул Тео плечом, направив его в сторону монстра в качестве наживки. Тео упал, больно стукнувшись коленом, и наколенник, приняв на себя весь его вес, раскололся от удара об острый выступ каменного пола.

Внезапно раздался низкий тяжелый звук гонга, и голос, прогудевший где-то в его голове, произнес:

– Инициирован протокол выброса. Приготовиться к погружению.

Отвлекшись на это, Тео не заметил, как трейсион догнал его. Все поле его зрения заняла распахнутая пасть с шестью рядами пилообразных зубов. Последним, что он почувствовал, был сильный удар с обеих сторон грудной клетки, когда чудовище без особых усилий перекусило его пополам.

Мир вокруг него быстро преобразовался в знакомую заурядную серость его гостиной. Органам чувств потребовалось несколько секунд на то, чтобы перестроиться. На него обрушился затхлый запах спертого воздуха собственной квартиры; обоняние включалось первым при переходе из реального мира в виртуальный и срабатывало последним при возвращении обратно.

Быстрый принудительный выброс из СПЕЙСа порой вызывал кратковременный приступ сильной тошноты, и желудок Тео подсказывал, что на этот раз пришел и его черед. Он рывком снял с головы виртуальный шлемофон и вытер мелкие капельки пота, выступившие на лбу. Комната вокруг него поплыла, и ему пришлось зажмуриться, чтобы удержать в животе просившийся наружу сэндвич с пастой «мармайт».

Он был в комнате один. Все его друзья находились в своих домах – ему хотелось надеяться, что страдает не только он и их сейчас выворачивает наизнанку так же, как и его. В раздражении он налил себе в кружку с пятнами кофе тепловатой воды из крана и, осушив половину одним затяжным глотком, поморщился от привкуса химии во рту. Он находился в СПЕЙСе максимальных три часа, и это по-настоящему измучило его. Тео взглянул в кухонное окно, щурясь от яркого солнечного света, отражавшегося от непрерывного ряда одинаковых высотных домов, сделанных словно под копирку. Почему-то это показалось ему не таким живым, как виртуальная действительность. С другой стороны, подумал Тео, они ведь достигли принудительного лимита времени, который был установлен для того, чтобы выдергивать людей оттуда, пока их мозги окончательно не спеклись из-за слишком долгого пребывания в Системе.

Он тяжело вздохнул. Так в чем здесь главное удовольствие, в чем прикол?

Глава вторая

От шипения жарящегося мяса у Тео тоскливо прихватывало желудок. Суровая повседневная реальность оказалась абсолютно не такой, каким в свое время ему виделось будущее: будущее, где рядом был его отец, где он шикарно проводил студенческие годы в университете, уделяя больше времени реальному сексу, чем лекциям. Его жизнь не должна была стать такой. Где они, его счастливые возможности? Где летающие автомобили? И куда подевались роботы, освобождающие людей от нудной работы, чтобы ему самому не приходилось укладывать стопками поджарившиеся бургеры?

Что случилось с пугающей перспективой того, что искусственный интеллект, ИИ, препоручит приготовление гамбургеров роботам? Это было еще одно пророчество относительно будущего, разительно отличавшееся от фактов действительности и лишавшее его жизнь каких-либо волнующих событий и приключений.

– Четыре с сыром – дополнительный сыр, без зелени! – крикнул Уэйн из-за прилавка.

Тео взглянул на посетителей, выглядевших почти такими же скользкими, как котлеты из синтетического мяса, которые он им готовил.

Он никогда не думал, что будет трудиться на такой низкооплачиваемой работе, да еще и в заведении, которое гордилось тем, что продает бургеры, не имеющие ничего общего с настоящими животными – и даже с овощами, – а выращенные в чашках Петри и штампующиеся в нужную форму уже на сковороде. Несмотря на это, «Сингер» оставался самой популярной в Лондоне закусочной синтетического питания, и это была единственная работа, которую ему удалось найти после окончания колледжа. Все его мечты стать инженером были растоптаны в тот момент, когда мать заявила, что выбивается из сил, чтобы оплачивать их счета. А поскольку жили они вдвоем и помощи ждать было неоткуда, какой у него оставался выбор?

Он проследил, как протеины – продукт генной инженерии – за минуту придали бургерам идеальный коричневый цвет, потом на автопилоте бросил на них по ломтику заменителя сыра, не имевшего прямой генетической связи с коровьим молоком, и сунул все это в поджидавшие булочки, в которых отсутствовали злаки. Керри, девушка, стоявшая в производственной цепочке после него, завернула бургеры в аккуратные бумажные пакеты и добавила картофель фри – по крайней мере, хоть он был натуральным. Вся операция, от получения заказа до выдачи, заняла шестьдесят секунд. Вот уж действительно фаст-фуд, по определению.

Выглянув в окошко для выдачи, он заметил три знакомые фигуры, которые вошли и сразу же направились к только что освободившемуся столику в углу. Тео снял фартук и сунул его Керри.

– Я на перерыв.

Прежде чем она успела возразить, он уже поспешно выскочил из кухни.

– Эй, привет, балбесы! – воскликнул Тео, приветственным жестом разводя руки в стороны.

Милтон и Клемми удостоили его едва заметными кивками.

Бакстер бросил взгляд на запястье, где должны были находиться его смарт-часы, которые он никогда не носил.

– И двадцати секунд не прошло с нашего прихода, а нас уже успели осыпать оскорблениями. Как ты встречаешь своих приятелей?

Тео присел на узкий край лавки, который Клемми оставила свободным, и постарался не отвлекаться на тепло, исходившее от ее бедра.

– Приятели, которые являются сюда только затем, чтобы на халяву поесть за мои бесплатные ваучеры, – каковых у меня, кстати говоря, не осталось.

Бакстер хлопнул ладонями по столу:

– Тогда мы пошли. Я не собираюсь тратить свои деньги на эту бурду.

Тео проигнорировал его выпад.

– Что за хренов фокус ты выкинул во время игры?

Он столкнул руку Бакстера со стола. В отличие от их игровых аватаров, в реальности они были одного роста, хотя худощавая фигура Тео выглядела далеко не так внушительно. Тем не менее они знали друг друга еще с начальной школы – вместе росли, видели, как каждый из них пугался темноты или блевал в песочнице, – так что Бакстера он определенно не боялся.

Бакстер поймал взгляд Милтона и машинально постарался перевести стрелки на него. Бесформенная шевелюра темно-рыжих волос и нервные рефлексы безошибочно выдавали в этом неуклюжем долговязом парне записного ботаника, каковым он, собственно, и являлся.

Бакстер обличительно ткнул пальцем в сторону Милтона:

– Все из-за того, что этот недотепа завел нас в кратер, да еще и оружие свое потерял. На что ты вообще годен, приятель?

– Я имел в виду вас обоих! – резко бросил Тео.

Он переводил суровый взгляд с одного на другого; те только хмурились. Только Клемми не проявляла к этому никакого интереса, продолжая небрежно теребить свой оливково-зеленый военный рюкзак, разукрашенный изображениями персонажей из фильмов и популярных компьютерных игр. Она отдавала предпочтение антикварной классике: «Донки Конг», «Пакман», «Космические захватчики»…

– Вы все кинули меня!

В ответ Клемми громко и выразительно фыркнула.

– Ты так летел туда, что погиб бы в любом случае. К тому же у нас оставались считаные секунды до выброса из игры.

Она вынула из рюкзака свой риг – ВР-шлемофон с маской, встроенным микрофоном и наушниками – и надела его. Сейчас все носили на публике такие вещи, как, например, простые или солнцезащитные очки, так что никто вокруг не обратил на это внимания. Устройство мгновенно активировало режим ДР – дополненной реальности, – что позволяло ей теперь видеть мир как однородную смесь окружающей действительности, плавно переходящей в материалы из социальных сетей, которые проектировались лазерами высокого разрешения на внутреннюю поверхность изогнутого забрала шлема, сделанного из полупрозрачного стекла.

ДР считалась безопасной, и поэтому на нее не действовали ограничения, существующие для погружения в СПЕЙС. Без эмоциональной связи психологический или физический аспект восприятия не мог нанести вреда или как-то травмировать, но сфера действия ДР ограничивалась взаимодействием с реальным миром. Однако, даже несмотря на это, все внимание Клемми полностью отключилось от собеседников.

Тео недовольно покосился на нее. Ему хотелось поддержать кипевший в нем праведный гнев на партнеров, но тот как-то разом испарился. Прилипшая к потному лбу челка черных волос Клемми эффектно обрамляла ее красивое лицо – предки ее были выходцами из Пакистана или Ближнего Востока, и это было заметно. Темные миндалевидные глаза изучали картинки, отражавшиеся на внутренней поверхности визора ее шлема.

– Давай смотреть фактам в глаза: мы все облажались, – печально вздохнула она.

– Мне оставалось до сферы вот столечко. – Тео поднял руку и для наглядности показал зазор в сантиметр между указательным и большим пальцем. – Пока этот придурок не сбил меня с ног.

– Да какая разница? – пожал плечами Милтон. – Мы погибли, ребята, а это значит, что придется вернуться в самое начало. Мы не прошли уровень один. Уровень один – вы хоть представляете, насколько это печально для такого человека, как я?

Никто не хотел этого признавать, но он был прав. Они несколько месяцев играли в новую версию «Авасты» как одна команда – или же, по словам Милтона, «как группа индивидуумов, волею случая направляющихся к одной и той же цели».

В начале уровня имелось множество точек сохранения, чтобы игроки могли наслаждаться быстрым прогрессом. Но по мере развития игры такие островки безопасности становились все более далекими друг от друга, обеспечивая участникам лишь столько контента, сколько хватало для того, чтобы дотянуть до установленного ежедневного лимита.

– Как мы умудрились съесть все наше время? – спросил Тео, намеренно стараясь смягчить всеобщее раздражение от проигрыша. Поскольку их группа долго ни на чем не концентрировалась, сделать это было нетрудно.

Милтон начал считать по пальцам.

– Вчера мы переиграли за полночь. Это уже на час больше. А сегодня утром Командир, Который не Может Ждать, – он кивнул головой в сторону Тео, – заявил, что мы должны сделать бросок к сфере. Вот мы и застряли в этой дыре в джунглях.

Все это сводилось к тому, что никто из них не сможет войти в СПЕЙС в течение ближайших двадцати четырех часов.

– Ребята, может, соберемся у меня завтра вечером? – предложил Тео, надеясь, что хотя бы Клемми согласится на это. – У меня тут будет еще одна смена, а у Бакстера… тоже дела.

– У тебя? Я – точно нет. У меня аллергия на запах выпивки твоей матери и ее вейпа, – презрительно хмыкнул Бакстер.

Тео нахмурился, но ему явно не хватало энтузиазма оспаривать столь очевидные вещи.

– А ты как, Клем?

Клемми пожала плечами:

– Я не против. Но, может, забыть про «Авасту»? Я бы просто позависала в СПЕЙСе.

Милтон тоже пожал плечами:

– Лучшего занятия у меня все равно нет.

У Милтона, как и у Клемми с Бакстером, сейчас шли летние каникулы в университете, так что это было единственное время, когда они могли все вместе встречаться вживую. Однако реальность была такова, что после окончания колледжа все они отдалились друг от друга и в последнее время все чаще общались лишь виртуально.

Тео кивнул и бросил взгляд на зал ресторана, где народу становилось все больше. Легко понять, почему СПЕЙС стал таким привлекательным способом бегства от реальности. Он и сам в порыве гедонистического эскапизма частенько фантазировал на тему того, чтобы остаться в виртуальном мире навсегда. Да и действительно, кому нужна эта реальность, если она выглядит столь убого?

Глава третья

Тео кругами растирал переносицу большим пальцем, стараясь снять нарастающую головную боль. После смены в «Сингере» к нему снова начала подкрадываться привычная мигрень, и ситуация только усугублялась гремевшим в гостиной трэшовым рок-н-роллом, который ударил ему по ушам, как только он открыл входные двери.

– Господи… Мама! – крикнул он. – Мама?

Дверь в гостиную была закрыта, и ему сейчас хотелось только одного – сразу лечь в постель. Войдя в спальню, он швырнул сумку в угол. Потом снял ВР-шлем и устало потер глаза, раздумывая, стоит ли пытаться бороться с этим шумом. Взгляд его упал на плакаты, которыми был заклеен каждый сантиметр стен: его любимые фильмы и группы, многие из которых оставались популярными в течение десятилетий. От оригинала «Авасты» до сериала «Звездный путь: Последнее поколение».

«Пришло время изменить свои вкусы, – подумал он, – а не цепляться за ностальгию по юности». Возможно, Клемми была права насчет игры. Неужто в свои двадцать он уже слишком стар? Почему реальность точит свои когти на человеческие стремления и радости? Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза, чувствуя, как боль бьет в виски, словно гоняет в его голове мячик для пинг-понга.

Как и большинство детей, Тео, впервые попав в СПЕЙС, сразу начал раздвигать границы познания новой среды, а ведь в те времена автоматический выброс оттуда еще введен не был. Как оказалось, он относился к тому небольшому проценту посетителей СПЕЙСа, кто испытывал продолжительные побочные эффекты – у него появились постоянные головные боли. Разумеется, он винил во всем свою мать. Она была совершенно безответственной, в таком деликатном возрасте его нельзя было оставлять без присмотра. Тео утешал себя тем, что мигрени все же лучше других возможных побочных эффектов, связанных с длительным воздействием виртуальной среды, таких как нетравматическое кровоизлияние в мозг, приводящее к мучительной смерти, или – в лучшем случае – устойчивое нервное расстройство, которое в народе называлось «сдвиг по фазе».

Сдвиг по фазе был особенно неприятен. Странное, похожее на опьянение ощущение, когда хочешь что-то сделать, а твое виртуальное тело тебя не слушается, – точнее, слушается с опозданием, неожиданно, когда ты уже передумал это делать; результатом становилась нулевая координация и болезненные конфликтующие сигналы, разбегающиеся по нейронным контактам мозга. Хуже того: биокоммуникационный интерфейс между машиной и сознанием уничтожал моторные нейроны, контролирующие движение, и ощущение задержки переносилось в реальный мир, частенько приводя к параличу.

– Элла! – заорал Тео, перекрикивая музыку; звук собственного голоса отдался в черепной коробке новым всплеском боли. – Ты не можешь прикрутить это дело? Мне нужно поспать! – Ответа не последовало. – Ну, ради бога, мама! Выключи это!

Он осторожно потер серебристый эмоджи на своем шлеме, забавную улыбающуюся рожицу, показывающую язык. Это был логотип мегакорпорации «Эмоутив», которая при поддержке правительств разных государств создала СПЕЙС. Они изобрели интерфейс, который наконец-то перебросил мостик через зазор, разделявший виртуальное и эмоциональное, – «Эмо-тек».

Джеймс Левински, на гении которого, собственно, и держалась «Эмоутив», первым в мире сумел компьютерными методами перейти от обычных придуманных чувств и машинного самообучения к генерированию подлинных искусственных эмоций, которые затем передавались обратно пользователям. Это и был СПЕЙС – аббревиатура от английского SPecially Adaptive Chemical Emotions (SPACE), то есть Специально Адаптированные Химические Эмоции[1]1
  Space по-английски также означает «пространство, космос». (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]
.

А потом началась революция этого изобретения.

Даже с фотографически реалистичной графикой, которая проектировалась непосредственно на сетчатку глаза с помощью лазеров высокого разрешения, между физическим и виртуальным мирами оставалась глубокая пропасть. Левински обнаружил, что эмоциональная связь, которой не хватало виртуальному миру, уже несколько десятилетий находилась прямо под носом, у всех на виду.

Эмотиконы. Смайлики.

Вставляемые в конце сообщения, чтобы оживить сухой текст и дополнительно передать какой-то нюанс своего отношения, эмоджи эволюционировали от лиц до предметов – тортов, клавиатур, пиццы, пугающе огромных баклажанов, – словом, всего того, что могло вызвать у читающего ответную эмоциональную реакцию. В течение нескольких лет это превратилось в самый быстроразвивающийся язык в истории человечества. Но затем развитие эмоджи застопорилось – добавление анимации и аудио оказалось шагом в неверном направлении, ненужными погремушками для неоперившегося нового языка.

Чтобы выжить, эмоджи должны были эволюционировать, и Левински добился этого с помощью своих революционных мобильных телефонов. Ранние биоинтерфейсы представляли собой небольшие тачпады на телефонной трубке, которые пошли дальше поднадоевшей «хептики»[2]2
  «Хептика» – перспективная технология виртуальной реальности с ориентацией на осязание.


[Закрыть]
и передавали человеческие эмоции путем стимулирования химических реакций у конечного пользователя. Теперь текстовые сообщения можно было не только посылать и читать, но и чувствовать. Это были захватывающие и совершенно новые ощущения. Если в тексте говорилось о вечной любви, вы могли это прочувствовать. Горечь дурных известий, эйфория в связи с рождением ребенка – да, эти яркие эмоции были приглушены, но вы все равно могли их ощутить.

Левински понимал: чтобы добиться главного желаемого эффекта, нужно подключиться к мозгу напрямую. Именно тогда и появился биокоммуникационный интерфейс в шлемофоне. Очень скоро Левински сообразил, что если мозг можно стимулировать эмоциями, таким же образом можно и обмануть его, заставив почувствовать объекты, которых на самом деле рядом нет. Это привело к созданию громоздких сенсорных облегающих костюмов и тактильных перчаток. Теперь человеческая кожа могла ощущать текстуру и тепло. Получалось смоделировать даже запахи.

Создатели таких систем стали проявлять все больше изобретательности. Виртуальный бейсджампинг[3]3
  Бейсджампинг – экстремальный вид спорта, в котором используется специальный парашют для прыжков с фиксированных объектов: высотного здания, башни, моста, скалы.


[Закрыть]
с небоскреба теперь сопровождался полным пакетом соответствующих эмоций, который нетерпеливые для краткости прозвали пакс, от латинского «мир»: тревожная дрожь; спазм желудка из-за состояния невесомости при свободном падении; страх, что парашют не раскроется; резкий и неожиданный физический рывок при открытии купола и сильный удар в ноги, как от приземления на высокой скорости. При наличии безупречной графики этот фокус легко расширялся до прыжка в открытый космос с суборбитальной платформы, что камня на камне не оставляло от знаменитых рекордов Баумгартнера и Юстаса[4]4
  Феликс Баумгартнер – австрийский парашютист, бейсджампер, получивший известность благодаря особой опасности исполняемых им трюков. Роберт Алан Юстас – американский компьютерный специалист, старший вице-президент научного подразделения компании Google. Получил известность, когда 24 октября 2014 года совершил прыжок с парашютом из стратосферы и установил действующий мировой рекорд начальной высоты и дистанции свободного падения.


[Закрыть]
.

Так родился СПЕЙС и воплотилась в жизнь гиперреальность Жана Бодрийяра[5]5
  Жан Бодрийяр – французский социолог, культуролог, философ-постмодернист и фотограф, преподавал в Йельском университете.


[Закрыть]
, о которой можно сказать, что это «Более реально, чем сама реальность», как гласил девиз компании «Эмоутив».

Разумеется, первое время системой злоупотребляли. Люди проводили целые дни – а иногда и недели – в СПЕЙСе, и это вело к массовым психозам со смертельным исходом. От этого стала страдать глобальная экономика. Человечество только начало противостоять близящейся экологической катастрофе, грозившей поглотить планету, как тут же люди повернулись к этим проблемам спиной.

Как всегда дальновидный, Джеймс Левински позаботился, чтобы СПЕЙС, оставаясь свободным, был все-таки управляемым. Сила боли, которую пользователь мог испытать виртуально, было ограничена Системой, что мгновенно урезало количество киберсамоубийц, принесших печальную славу ранним версиям продукта, из-за чего организации, борющиеся за права человека, даже пытались объявить бойкот всей виртуальной реальности.

Был введен принудительный лимит времени пребывания в СПЕЙСе, чтобы предотвратить разрушение мозга и нервной системы человека вследствие перегрузок. Теперь у людей появился повод вернуться, заняться делами и обеспечить функционирование реального мира. Это была невысокая плата за ежедневные вспышки общего эскапизма.

Тео аккуратно уронил свой риг на кровать. Это изделие фирмы «Сони» было достаточно прочным и надежным, чтобы выдерживать удары и попадание воды, – оно разрабатывалось так, чтобы его даже можно было в порыве гнева швырнуть в стену, – однако он не хотел рисковать: если с этой штукой что-то случится, новую он себе позволить сейчас не смог бы.

– Господи, да сколько можно!

Он широким шагом направился по узкому коридору, который шел через всю их квартиру. На стенных панелях из белого пластика лежали тени: несколько лампочек здесь перегорело, но они с мамой были не в состоянии их заменить.

Он распахнул дверь в гостиную. Комната была погружена в темноту. Снова захотелось заорать, но потом он подумал, что крик опять утонет в ревущей музыке. Приходя во все большую ярость, он хотел уже пнуть дверь так, чтобы она врезалась в стену, но тут его внимание привлек странный звук, едва различимый за раскатами рока. Неужто всхлипывания?

На миг Тео замер в нерешительности. Он прекрасно знал, насколько изменчивым бывало настроение матери, и если бы мигрень не сверлила его череп изнутри, он, наверное, просто развернулся бы и ушел, не став терять время на бесполезные пререкания. Он сделал глубокий вдох и осторожно раскрыл двери до упора, чтобы в комнату проник свет из коридора.

Небольшую гостиную украшал, если можно так выразиться, деревянный стол, который они нашли в магазине подержанной мебели и который его мать попыталась раскрасить яркими красками со сноровкой и аккуратностью шестилетнего ребенка. Два непарных потертых дивана, у которых они были уже минимум третьими владельцами, достались им от родственников. В углу стоял горшок, в котором произрастала юкка с засохшими коричневыми листьями – за такое, безусловно, можно было схлопотать обвинение в жестоком обращении с растениями. На стене болтался наполовину оторванный и проржавевший радиатор центрального отопления, а над ним висел старинный телевизор 4К; корпус его треснул, а воспроизводимые экраном краски поблекли за много лет непрерывного показа разных телешоу уже после того, как этому антиквариату пора было отправляться на свалку.

Элла сидела на полу, прислонившись к подлокотнику дивана, почти скрытая облаком дыма своего вейпа. Ноги в слишком обтягивающих брюках от спортивного костюма были вытянуты вперед, а из-под короткого топа виднелась часть татуировки на пояснице – небольшой отпечаток тигриной лапы. Длинные черные волосы были завязаны в конский хвост, но несколько непослушных прядей свешивались на покрасневшие глаза. Рядом с босой ногой валялась опрокинутая полупустая бутылка джина, из которой до сих пор капала на потертый ковер прозрачная жидкость.

– Мама…

Ему хотелось разозлиться на нее, хотелось сказать, что из них двоих по-настоящему взрослым человеком все-таки была она, но плечи ее содрогались от рыданий, и с каждым таким толчком вся его злость постепенно трансформировалась в жалость.

– Фрейя, выруби эту чертову музыку! – рявкнул он в сторону центра управления домашней мультимедийной системой, установленного в стене.

Голова Эллы дернулась, когда музыка вдруг оборвалась, и она поспешно вытерла глаза, делая вид, что все в порядке.

– Тео? Я работала. Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не заходил сюда, когда я работаю?

Несмотря на два десятилетия жизни в Лондоне, каждое ее слово было пропитано юго-западным акцентом. Она укоризненно смотрела на сына сквозь сигаретный дым красными от слез глазами.

Тео взглянул на потрепанный риг, лежавший рядом с ней на полу, и аккуратно положил его на стол, перед тем как сесть на диван. Он старался не смотреть на нее, когда она, пошатываясь, встала на ноги, но быстро потеряла равновесие и плюхнулась рядом с ним.

– Нет, это я работал. – Он показал пальцем на бутылку с джином. – А ты, выходит, опять нализалась на своей работе?

Он тут же пожалел о своих словах: настроения спорить с ней не было ни малейшего. Взгляд его упал на единственную личную вещь, которую она не продала за все эти годы, – ее диплом в рамочке на стене. Бумага под мутным стеклом уже выцвела, но слова «Диплом EMIV – уровень 2» можно было прочесть до сих пор. Свидетельство того, что когда-то у нее имелись амбиции, какими бы они ни были.

Трясущейся рукой Элла подняла электронную сигарету и глубоко затянулась. Тео отогнал дым рукой.

– Обязательно курить здесь?

– Ты совсем как твой отец – такой же ворчун, – презрительно фыркнув, сказала Элла, но сигарету выключила. Наступило тягостное молчание.

Тео было неловко разговаривать с матерью о чем-то, что могло касаться личных вопросов. Они уже много лет этого не делали; это было для них неестественно.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4 Оценок: 13

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации