Текст книги "Охотники за нацистами"

Эндрю Нагорски
Охотники за нацистами

Посвящается Алексу, Адаму, Соне и Еве. И, конечно же, Криси.

Andrew Nagorski

THE NAZI HUNTERS

Copyright © 2016 by Andrew Nagorski

© Р. Романенко, М. Николенко, перевод на русский язык, 2017

© Издание. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Действующие лица

Охотники

Фриц Бауэр (1903–1968) – немецкий судья и прокурор; выходец из светской еврейской семьи. Большую часть нацистского периода провел в изгнании: в Дании и Швеции. Вернувшись в Германию после войны, предоставил израильтянам важные сведения, позволившие схватить Адольфа Эйхмана. В 1960-е сыграл решающую роль в проведении Освенцимских процессов во Франкфурте.

Симон Визенталь (1908–2005) родился в небольшом городке в Галиции, выжил в Маутхаузене и других концлагерях, стал знаменитым «охотником за нацистами», основал Еврейский центр исторической документации. С его именем связывают задержание нескольких известных военных преступников, и его же порой критиковали за преувеличение своей роли в их поиске. Особенно в истории охоты на Эйхмана. Во время скандала вокруг Курта Вальдхайма в 1986 году выступал против Всемирного еврейского конгресса.

Элизабет Гольцман (род. в 1941) – сенатор-демократ из Бруклина. В 1973 году была избрана членом конгресса США и занялась разоблачениями военных преступников, мирно живших на территории США. Вошла в состав иммиграционного подкомитета конгресса, а затем стала его председателем. В 1979 году добилась учреждения при Министерстве юстиции Управления специальных расследований (УСР) для розыска, лишения гражданства и депортации нацистских военных преступников.

Уильям Денсон (1913–1998) – американский военный прокурор на «процессах Дахау», где судили персонал концлагерей Дахау, Маутхаузен, Бухенвальд и Флоссенбюрг. Он выдвинул обвинение против 177 подсудимых и добился обвинительного приговора для каждого из них. В итоге 97 человек были повешены. Законность его подходов к некоторым из этих дел позднее подвергалась сомнению.

Ян Зейн (1909–1965) – польский следователь немецкого происхождения. Подготовил первый подробный отчет по истории и деятельности Освенцима. Вел допросы Рудольфа Хёсса, первого коменданта лагеря, и убедил его написать мемуары перед казнью в 1947 году. Также он помогал немецкому коллеге Фрицу Бауэру собирать доказательства для Освенцимского процесса во Франкфурте в 1960-е.

Эфраим Зурофф (род. в 1948) – основатель и директор офиса Центра Симона Визенталя в Иерусалиме. Зурофф родился в Бруклине, с 1970 года живет в Израиле. Считается последним действующим «охотником за нацистами», известен своей активной, хотя порой и спорной, деятельностью по розыску оставшихся в живых охранников концлагерей.

Беата Кларсфельд (род. в 1939) – рисковая и эпатажная супруга «охотника за нацистами», работавшая с ним в паре. Ее отец служил в вермахте, но она почти ничего не знала о Третьем рейхе, пока не переехала в Париж и не познакомилась с будущим мужем Сержем Кларсфельдом. В 1968 году прославилась, дав пощечину канцлеру ФРГ Курту Кизингеру, который был членом нацистской партии. Вместе с Сержем разыскивала и преследовала офицеров СС, ответственных за депортацию евреев и другие преступления в оккупированной Франции.

Серж Кларсфельд (род. в 1935) родился в семье румынских евреев, в юности переехал во Францию. Имел сильный личный мотив преследовать и разоблачать нацистов, ответственных за депортацию и убийство евреев во Франции: в Освенциме погиб его отец. Вместе с женой Беатой скрупулезно, порой с риском для жизни, собирал улики и предавал их гласности.

Аллан Райан (род. в 1945) занимал пост директора Управления специальных расследований с 1980 по 1983 год. В этот период многие нацисты, проживающие на территории США, были выявлены, лишены гражданства и депортированы.

Илай Розенбаум (род. в 1955) долгое время работал в Управлении специальных расследований при Министерстве юстиции США, а с 1995 по 2010 год руководил этим Управлением. Во время кампании по избранию президентом Австрии бывшего Генерального секретаря ООН Курта Вальдхайма в 1986 году возглавил кампанию против него как юридический советник Всемирного еврейского конгресса. Это привело к ожесточенному столкновению Розенбаума с его бывшим кумиром Симоном Визенталем.

Бенджамин Ференц (род. в 1920). В возрасте двадцати семи лет стал главным обвинителем по делу, которое Ассошиэйтед Пресс назвало «величайшим в истории судебным процессом над убийцами». Речь шла о Нюрнбергском процессе над командирами айнзацгрупп, специальных подразделений СС, уничтожавших евреев, цыган и прочих «врагов» нацистского режима. Они действовали на Восточном фронте до тех пор, пока массовые убийства не были перенесены в газовые камеры концлагерей. Все 22 подсудимых были признаны виновными, 13 из них приговорены к смерти. Впрочем, в конечном счете повесили только четверых – остальные приговоры позднее были смягчены.

Тувья Фридман (1922–2011) – польский еврей, переживший холокост. После войны служил в милиции польского коммунистического режима, стремясь отомстить пленным немцам и пособникам бывших оккупантов. Затем создал в Вене Центр документации преступлений нацистов, собирая доказательства против офицеров СС и других военных преступников. В 1952 году закрыл свой Центр и переехал в Израиль, где продолжил розыски Эйхмана и прочих нацистов.

Иссер Харель (1912–2003) – руководитель израильской разведки «Моссад», организовавший похищение Эйхмана в Буэнос-Айресе в 1960 году и его транспортировку в Израиль спецрейсом авиакомпании «Эль Аль» для последующего суда и казни.

Рафи Эйтан (род. в 1926) – агент израильской разведки «Моссад», руководитель группы коммандос, которая захватила Адольфа Эйхмана возле его дома в Буэнос-Айресе 11 мая 1960 года.

Нацисты

Клаус Барбье[1]1
  Более точно – Барби (нем. Barbie). Но так как его преступная деятельность в основном происходила на территории Франции, в русскоязычных источниках устоялся перевод фамилии Барбье – на французский манер. – Здесь и далее, если не указано особо, прим. пер.


[Закрыть] (1913–1991) – известный также как «лионский мясник». Бывший шеф гестапо этого французского города несет ответственность за смерти тысяч людей, многих из них он пытал лично. Среди его жертв Жан Мулен, герой французского Сопротивления, и сорок четыре еврейских ребенка, пытавшихся укрыться в крошечной деревушке Изье и погибших в Освенциме. Кларсфельдам удалось выследить Барбье в Боливии и после долгих усилий добиться его выдачи Франции. В 1987 году он был приговорен к пожизненному заключению, спустя четыре года умер в тюрьме.

Мартин Борман (1900–1945) – личный секретарь Гитлера, начальник Партийной канцелярии НСДАП. Исчез из бункера в Берлине после самоубийства фюрера 30 апреля 1945 года. Считалось, что почти сразу же после этого он был убит или покончил с собой. Однако долгое время ходили слухи, что он бежал из столицы Германии и якобы был замечен в Южной Америке или Дании. В 1972 году на строительной площадке в Берлине были найдены предполагаемые останки Бормана; экспертиза ДНК в 1998 году окончательно позволила их опознать. Согласно заключению, он умер 2 мая 1945 года.

Гермина Браунштайнер (1919–1999) – бывшая надзирательница в концлагерях Майданек и Равенсбрюк, где за привычку злобно пинать женщин-заключенных получила прозвище «Кобыла». В 1964 году Симон Визенталь обнаружил, что после войны она вышла замуж за американца и живет в Квинсе. Он сообщил об этом в «Нью-Йорк таймс», где опубликовали разоблачительную статью, спровоцировавшую долгий судебный процесс по лишению ее гражданства. Гермина была депортирована в Западную Германию и в 1981 году получила пожизненный срок. В 1996 году была освобождена по состояния здоровья, через три года умерла в доме престарелых.

Курт Вальдхайм (1918–2007) – бывший Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, в 1986 году выдвинул свою кандидатуру на пост президента Австрии. Во время выборов вскрылся один из фактов его прошлого – служба на Балканах в штабе генерала Александра Лера, которого позднее судили и повесили в Югославии как военного преступника. Всемирный еврейский конгресс развернул против Вальдхайма активную кампанию, однако он все же победил на выборах. Симон Визенталь обвинил конгресс в предвзятости, что повлекло за собой разлад между «охотниками за нацистами».

Джон Демьянюк (1920–2012). С 1970-х и до его смерти в 2012 году был в центре самого масштабного юридического сражения послевоенного времени, которое разворачивалось в США, Израиле и Германии. Пенсионер и бывший автослесарь из Кливленда поначалу был ошибочно опознан как «Иван Грозный» – печально известный надзиратель из Треблинки. В 2011 году немецкий суд все-таки осудил его как охранника лагеря Собибор. Меньше чем через год после этого Демьянюк умер. Приговор создал настоящий судебный прецедент, поскольку показал, что дожившие до сегодняшних дней преступники все еще могут оказаться на скамье подсудимых.

Ильза Кох (1906–1967) – вдова первого коменданта Бухенвальда. Во время суда в Дахау получила прозвище «Бухенвальдская ведьма» за пытки и сексуальные издевательства над заключенными, которых потом избивали и убивали. Также ей приписывали коллекцию абажуров из человеческой кожи, из-за чего ее дело стало одним из самых сенсационных послевоенных процессов. Была приговорена к пожизненному заключению, однако два года спустя помилована генералом Люсиусом Д. Клеем. Но в 1951 году немецкий суд снова вынес ей пожизненный приговор. В 1967 году Кох покончила с собой в тюрьме.

Курт Лишка (1909–1989), Герберт Хаген (1913–1999) и Эрнст Хайнрихзон (1920–1994) – офицеры СС, во время войны организовавшие высылку евреев из Франции. Все трое вплоть до 1970-х годов мирно жили в Западной Германии, пока Серж и Беата Кларсфельды не развязали против нацистских преступников кампанию, вплоть до попытки похищения одного из них. 11 февраля 1980 года суд в Кёльне признал их виновными в высылке из Франции пятидесяти тысяч евреев, которая повлекла за собой гибель многих из них. Обвиняемых приговорили к тюремным срокам от шести до двенадцати лет.

Йозеф Менгеле (1911–1979) – врач СС из Освенцима. Прозван «Ангелом Смерти» за медицинские эксперименты над близнецами и другими узниками лагеря, а также за отбор заключенных для газовых камер. Поиски Менгеле, бежавшего в Южную Америку, продолжались и после его смерти. Он утонул на пляже в Бразилии в 1979 году, но родственники держали это в тайне, пока в 1985 году не были обнаружены его останки.

Эрих Прибке (1913–2013) – гауптштурмфюрер СС, ответственный за расстрел 335 человек, в том числе 75 евреев, 24 марта 1944 года в Ардеатинских пещерах недалеко от Рима. Казнь стала ответом на совершенное незадолго до этого убийство 33 немецких солдат. До 1994 года комфортно жил в аргентинском курортном городе Сан-Карлос-де-Барилоче, пока его не выследили журналисты «Эй-би-си ньюс» и корреспондент Сэм Дональдсон не задал ему несколько вопросов прямо на улице. В результате Аргентина выдала Прибке Италии, и в 1998 году его приговорили к пожизненному заключению. Из-за преклонного возраста содержался под домашним арестом до самой смерти в 2013 году.

Отто Ремер (1912–1997). Во время неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Ремер был командиром охранного полка. Изначально был готов выполнять приказы мятежников, однако, узнав о спасении Гитлера, арестовал заговорщиков. В 1951 году возглавил радикальную правую партию Западной Германии и назвал мятежников предателями. В 1952 году Фриц Бауэр возбудил против него дело по обвинению в клевете, доказывая, что заговорщики были истинными патриотами. Ремера приговорили к трехмесячному тюремному заключению, а деятельность партии запретили. Он бежал в Египет и вернулся в Западную Германию только в 1980-х, по амнистии, возобновив политическую деятельность. Столкнувшись с новыми обвинениями в расизме и разжигании ненависти, в 1994 году переехал в Испанию, где умер три года спустя.

Артур Рудольф (1906–1996) – немецкий ученый-ракетостроитель. После войны перевезен в Соединенные Штаты, где он он работал над ракетой «Сатурн-5», доставившей первых астронавтов на Луну. Однако Илай Розенбаум из Управления по специальным расследованиям при Министерстве юстиции вынудила его отказаться от американского гражданства и в 1984 году покинуть страну, обнаружив доказательства того, что во время войны он использовал труд тысяч заключенных при производстве баллистической ракеты «Фау-2». Умер в Гамбурге.

Ариберт Хайм (1914–1992) – врач концентрационного лагеря Маутхаузен, оставивший ужасающие записи о своих экспериментах над заключенными и известный как «доктор Смерть». После войны исчез, несмотря на широко обсуждавшиеся поиски. Периодически возникали слухи, что Хайма видели в Латинской Америке или убили в Калифорнии. На самом деле, как выяснили «Нью-Йорк таймс» и немецкий телеканал ZDF в 2009 году, Хайм нашел убежище в Каире. Там он принял ислам и под именем Тарик Фарид Хусейн прожил более тридцати лет вплоть до своей смерти в 1992 году.

Рудольф Хёсс (1900–1947) – был комендантом Освенцима наиболее длительное время. Взят в плен англичанами в 1946 году, выступал свидетелем на Нюрнбергском процессе, затем выслан в Польшу для суда. Ян Зейн, польский следователь, убедил его написать автобиографию до того, как он будет повешен. Описания «усовершенствований», которые Хёсс внедрял на фабрике смерти, сделали эту книгу одним из самых страшных свидетельств во всей литературе, посвященной холокосту.

Герберт Цукурс (1900–1965) – до войны – знаменитый латвийский летчик. Во время немецкой оккупации прославился как «рижский палач», так как был виновен в гибели тридцати тысяч евреев. После войны поселился в Сан-Паулу, Бразилия, где имел собственный самолет и пристань. Обманом его заманили в Монтевидео в Уругвае, и 23 февраля 1965 года он был убит агентами «Моссада». Это единственное признанное израильскими спецслужбами убийство нацистского преступника.

Адольф Эйхман (1906–1962) – один из главных архитекторов холокоста, организовавший массовую высылку евреев в Освенцим и другие концентрационные лагеря. 11 мая 1960 года был похищен агентами «Моссада» из Буэнос-Айреса. В Иерусалиме он был приговорен к смерти и 31 мая 1962 года повешен. Казнь имела широкий резонанс и вызвала немало дискуссий о «банальности зла».

Предисловие

Сразу после окончания Второй мировой войны в Германии вышел один из известнейших фильмов того времени – «Die Mörder sind unter uns», «Убийцы среди нас». Хильдегард Кнеф сыграла роль выжившей в концлагере Сюзанны Вальнер, которая возвращается в свою разграбленную квартиру среди руин Берлина. Там она знакомится с Гансом Мертенсом, военным врачом, заливающим душевные раны алкоголем. Мертенс случайно встречает своего бывшего командира, ныне преуспевающего бизнесмена. Накануне Рождества 1942 года тот отдал приказ о расстреле сотни жителей польской деревни. Терзаемый чувством вины, Мертенс решает убить командира в послевоенный сочельник.

В последний момент Вальнер удается убедить его в том, что такой самосуд будет ошибкой. «У нас нет права выносить приговор», – говорит она в конце фильма. «Ты права, Сюзанна, – соглашается врач. – Но мы должны выдвигать обвинения. Требовать расплаты от имени миллионов невинно убитых людей».

Фильм имел колоссальный успех и собрал огромную аудиторию. Однако главный его призыв остался не услышанным. И союзникам, а не немецкому народу пришлось проводить первые суды над военными преступниками. Но вскоре и победители в значительной степени отказались от подобных усилий – отвлекла начинающаяся холодная война. А сами немцы гораздо больше стремились поскорее забыть недавнее прошлое, чем предаваться раскаянию.

Главные же военные преступники, которых не арестовали сразу после завершения боевых действий, об искуплении и вовсе не думали. Они хотели одного – бежать. Лишь немногие совершили самоубийство, последовав примеру Адольфа Гитлера и его жены Евы Браун. Так, например, поступил Йозеф Геббельс с супругой Магдой, отравив сперва шестерых детей. В нашумевшем бестселлере Гарри Паттерсона «Операция «Валгалла» персонаж Геббельса объясняет, почему он выбрал такой исход: «Не собираюсь остаток жизни кружить по миру подобно некоему вечному скитальцу».[2]2
  Patterson Н., The Valhalla Exchange, 166.


[Закрыть]

Однако большинство нацистов поступило иначе. Многие из числа нижних чинов не считали себя виновными и даже не пытались скрыться, они просто затерялись среди тех, кто налаживал жизнь в новой Европе. Те же, кто чувствовал себя в большей опасности, нашли способ покинуть континент. В течение многих лет и тем и другим удавалось ускользать от правосудия. В этом им помогали члены семьи и сеть «kamaraden» – товарищей по нацистской партии.

В этой книге пойдет речь о сравнительно небольшой группе мужчин и женщин. Одни из них занимали официальные должности, другие работали независимо. Они не дали миру забыть о тех, кто отправил на смерть миллионы людей. С огромным мужеством и решимостью они боролись за свое дело, даже когда власти проявляли все большее равнодушие к судьбе нацистских преступников. В ходе своей деятельности они также исследовали природу зла и прикоснулись к волнующим вопросам человеческого бытия.

Их называли «охотниками за нацистами», но они так и не стали единой группой с общей стратегией или хотя бы тактическим взаимодействием. Они часто не ладили друг с другом, были склонны к ревности, соперничеству и взаимным упрекам, хотя и преследовали общие цели. Что, безусловно, снижало их эффективность.

Впрочем, даже если бы им удалось забыть о разногласиях, вряд ли они сумели бы достичь большего. И, по большому счету, все-таки нельзя сказать, что правосудие полностью восторжествовало. «Тот, кто ищет соответствия между совершенными преступлениями и понесенными наказаниями, будет сильно разочарован», – говорил Дэвид Марвелл, историк, работавший в Управлении специальных расследований при Министерстве юстиции США, Мемориальном музее холокоста в Америке и берлинском архиве. Сейчас он возглавляет Музей еврейского наследия в Нью-Йорке. Что же касается первоначальной клятвы победителей нацизма призвать к ответу всех, виновных в преступлениях против человечности, ее Марвелл сухо прокомментировал: «Это слишком сложно».[3]3
  Из интервью автора с Дэвидом Марвеллом.


[Закрыть]

Если говорить о мировом масштабе, с этим трудно не согласиться. Но даже отдельные попытки добиться справедливости и правосудия для преступников в конечном счете сложились в целую сагу послевоенных лет. Сагу, не похожую ни на какую другую в истории человечества.

Прежде все войны заканчивались одинаково: победители убивали или порабощали побежденных, грабили их страну и жаждали лишь возмездия. Массовые казни без суда, следствия и каких бы то ни было юридических процедур были нормой. Месть – мотивом, простым и понятным.

Месть изначально двигала и «охотниками за нацистами». Особенно теми, кто выжил в концлагерях. И еще теми, кто их освобождал, кто своими глазами видел ужасающие свидетельства, оставленные отступающими нацистами. Горы трупов, умирающие люди, крематории, медицинские лаборатории, а по сути, пыточные застенки… В результате многих нацистов и их пособников в конце войны настигло заслуженное и быстрое возмездие.

Однако со времен Нюрнбергского процесса «охотники за нацистами» по всему миру (в Европе, Латинской Америке, Соединенных Штатах, на Ближнем Востоке) предпочитали отдавать свою добычу в руки прокуроров и следователей – тем самым доказывая, что любой человек, несмотря на всю очевидность вины, имеет право на суд. Не случайно Симон Визенталь, самый известный «охотник за нацистами», назвал свои мемуары «Справедливость, а не мщение».

Казалось бы, зачем преследовать дряхлого охранника концлагеря? Может, пусть спокойно доживает свои дни? Власти США после войны были бы рады и вовсе забыть о нацистах; перед ними маячила новая опасность – Советский Союз. Однако «охотники» не сдавались, и каждый новый судебный процесс позволял извлечь важные уроки.

Например, о том, что преступления Второй мировой войны и холокоста нельзя забывать и что все их организаторы и исполнители никогда и ни при каких условиях не будут оправданы.

* * *

Когда в 1960-е агенты «Моссада» похитили Адольфа Эйхмана и доставила его в Израиль, мне было тринадцать лет. Уж не помню, насколько я был осведомлен о случившемся и откуда я об этом услышал, – наверное, по телевизору. Зато очень хорошо помню один случай следующим летом, когда в Иерусалиме уже шел процесс над Эйхманом.

Наша семья приехала в Сан-Франциско, и мы с отцом сидели в кафе. В какой-то момент я заметил в зале старика, показал на него отцу и прошептал: «Мне кажется, это Гитлер». Отец, щадя мое самолюбие, лишь слегка улыбнулся.

Тогда я и понятия не имел, что полвека спустя, работая над этой книгой, я стану брать интервью у Габриэля Баха, единственного оставшегося в живых обвинителя на том судебном процессе, и у двоих агентов «Моссада», которые лично захватили Эйхмана.

История с похищением, судом и казнью Эйхмана всколыхнула интерес к ушедшим от наказания военным преступникам. Вскоре последовала целая череда фильмов и книг об «охотниках за нацистами», основанных, правда, скорее на мифах, чем на реальности. Я запоем читал книги и смотрел фильмы на эту тему, увлекаясь персонажами и динамичным сюжетом.

Фильмы и книги не только развлекали аудиторию. В частности, для послевоенного поколения они поставили много непростых вопросов. И не только о преступниках, которые стали объектом преследования. Но и о своей семье. Или о своих соседях. В наши дни нелегко понять, почему миллионы немцев и австрийцев, не говоря уж о населении оккупированных стран, добровольно вступали в ряды организации, нацеленной на массовые убийства.

Работая в 1980–1990 годах руководителем бюро журнала «Ньюсуик» в Бонне, Берлине, Варшаве и Москве, я часто обращался к наследию войны и холокоста. И всякий раз, когда казалось, что меня уже ничем не удивить и любая новая история будет лишь вариацией на давно изъезженную тему, вдруг случалось новое откровение.

В конце 1994 года я готовил ударную статью номера, посвященную пятидесятилетию освобождения Освенцима 27 января 1945-го. Я брал интервью у многих выживших из разных стран Европы. Каждый раз мне было не по себе, когда приходилось просить людей вновь вспоминать об ужасах тех лет, и я предупреждал, что они вольны завершить свой рассказ в любой момент, если вдруг станет слишком тяжело. Однако почти всегда стоило людям заговорить, как слова будто лились сами собой, без всяких вопросов с моей стороны. И сколько бы историй я ни слышал, каждая из них была уникальной и потрясающей.

После интервью с одним голландским евреем, чья история особенно меня тронула, я извинился, что заставил его вновь пережить этот кошмар во всех деталях. Ведь наверняка он уже неоднократно рассказывал свою одиссею родственникам и друзьям. «Никому», – неожиданно возразил тот. Увидев недоверие на моем лице, он добавил: «Никто никогда не спрашивал». Этот человек пятьдесят лет нес на плечах свой груз в полном одиночестве!

Три года спустя другая встреча показала мне, что груз, выпавший человеку, может быть совсем иного рода. Я брал интервью у Никласа Франка, сына Ганса Франка, генерал-губернатора оккупированной Польши. Никлас, писатель и журналист, назвал себя типичным европейским либералом и сторонником демократических ценностей. Особый интерес он проявлял к Польше в 1980-е годы, когда «Солидарность» вела борьбу за права человека, что в конечном счете привело к падению коммунистического режима.

Никлас родился в 1939 году. Последний раз он видел отца в Нюрнбергской тюрьме, незадолго до казни. Ему тогда было всего семь лет. Отец делал вид, что все хорошо. «Не волнуйся, Никки, на Рождество мы все снова будем вместе», – сказал он сыну. В тот момент у мальчика, как он вспоминает, «вскипел мозг», ведь он знал, что отца скоро повесят. «Он лгал всем, даже собственному сыну», – возмущался Никлас. Позднее он решил, что лучше бы отец сказал: «Мальчик мой, меня скоро повесят, потому что я совершал ужасные поступки. Не иди по моим стопам».[4]4
  Из интервью автора с Никласом Франком, а также публикаций “Horror at Auschwitz”, Newsweek, 15 марта 1999 г.; Andrew Nagorski, “Farewell to Berlin”, Newsweek.com, 7 января 2000 г.


[Закрыть]

Одну его фразу я запомнил на всю жизнь. Называя отца «чудовищем», Никлас заявил: «Я против смертной казни, но верю, что казнь моего отца была совершенно оправданной». За все годы работы журналистом я еще никогда не слышал, чтобы кто-то говорил об отце в таком тоне…

В нашем разговоре Никлас заметил: Франк – довольно распространенная фамилия, и люди, с которыми он встречается, как правило, не знают, что он сын военного преступника. Однако сам он хорошо это помнит и не может выбросить из головы: «Не проходит ни дня, чтобы я не думал об отце и о том, что натворили немцы. Миру никогда этого не забыть. Если я за границей говорю, что из Германии, люди сразу думают: “О, Освенцим”. И я считаю, что это справедливо».

Я сказал Никласу, что мне повезло: я не унаследовал груз вины, потому что в 1939 году, когда Германия напала на Польшу, мой отец сражался на стороне проигравших. Я считаю, что рождение в той или иной семье было лишь волей случая и мы не должны чувствовать моральное превосходство или унижение. Никлас тоже это понимал, но его желание не быть сыном своего отца вполне оправдано.

Отношение Никласа вряд ли можно было считать типичным для членов семей нацистских преступников. Однако, на мой взгляд, такая жестокая неприкрытая честность, готовность ежедневно отвергать былые грехи своей страны – лучшее, чем сегодня могут похвастать немцы. Потребовалось много времени для того, чтобы это произошло. И много событий, которых никогда бы не случилось, если бы не «охотники за нацистами». Если бы не их многотрудная, одинокая борьба не только в Германии и Австрии, но и во всем мире.

Их борьба подходит к концу. Большинство «охотников» так же, как и преследуемые ими преступники, скоро будут существовать только в нашей коллективной памяти, где миф и реальность смешаются еще сильнее, чем в наши дни.

Поэтому о них надо рассказать прямо сейчас.